Текст книги "ЖнецЪ. На службе Е.И.В. (СИ)"
Автор книги: Антон Федотов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
Антон Федотов
ЖнецЪ. На службе Е.И.В.
Глава 1
Где-то и все те же
– Вот где бы где дюжина негритят-то не помешала, – ухмыльнулся Матвей, постаравшись извернуться так, чтобы "свернуться" чуть компактнее.
Желательно в позу эмбриона, если бы пускали кандалы, защелкнутые на руках и ногах. Поза не слишком героическая, но холод стоял такой, что захочешь согреться и не так раскорячишься! Каменные кольца кандалов не только фиксировали парня в очень неестественном положении, но и блокировали любое внутреннее движение Дара.
Ольга негромко рассмеялась лопнувшими губами.
– Завидно, Матвей Александрович?
– Да упаси все те, кто могут упастить! – не очень понятно, зато искренне ответил он. – Я уж лучше о дюжине девочек помечтаю. Можно даже негритянок, или азиаток, но вообще наших больше люблю…
Сидевшая чуть более вольготно, насколько можно себе позволить с обычными строительными стяжками на руках и ногах девушка, перекатилась так, чтобы лучше видеть лицо собеседника… Ну, насколько позволила веревка, давшая ей очень небольшое поле для маневра в противоположном от узника углу небольшой комнатушки.
– Козел и кобель, – припечатала Демидова, вывернув плечевые суставы под таким углом, что даже Матвею больно стало. – Все вы мужики такие!
О, старая как мир тема! Но пребывание в импровизированной камере вот уже вторые сутки не слишком радует разнообразием развлекательной программы, так что почему бы и нет?!
– А чей-то я-то, – по-простецки загундосил парень. – Ты за всех не говори! Я в этом плане вообще ух! Кремень.
– Ну да, ну да, ждала я от тебя признаний…, – скептически протянула Ольга. – Вот почему мужикам так сложно признать такие вещи? Да, кобели, да волочимся за каждой юбкой!..
Воронцов попытался пожать плечами, но тут же поморщился от прострелившей затекшие руки боли. Если бы не владение внутренней энергией, то уже и лучшие врачи вряд ли бы спасли конечность от последствий двухсуточного издевательства над передавленными кандалами кровотоками.
Комичная серьезность заставила парня негромко рассмеяться. Не выдержала и прыснула Ольга:
– Мужики, как обычно, отрицают вещи, которые им нравятся, – явно процитировала кого-то хихикающая девчонка. – Запоминай! 99 % проблем могли бы решиться в миг, если бы мужики признали, что любят три вещи: сладкие напитки, мьюзиклы и палец в жопе![1]1
Цитата из сериала «Успеть за две недели» (2020) с Мейси Уильямс в главной роли. Той самой Арьи Старк из «Игры престолов» (а вот этот сериал я так и не посмотрел – все времени не хватает).
[Закрыть]
Смех в одном из концов комнаты мгновенно смолк в попытке осознать сказанное, а Демидова, пользуясь очень задумчивым молчанием собеседника, невозмутимо закончила:
– Но они не признают, и мир продолжает катиться в пропасть!
– Послуууууушай…, – принял вызов Матвей.
Жаркий спор начал набирать обороты!
* * *
– Не помню, как называется эффект, но представь небольшой городок, где все про всех знают. Так вот в этом городе живут 100 мужиков. 90 из них справно трудятся на благо общины, примерные семьянины, а тебя за предположения о пальцах просто на костре бы сожгли на хрен!
– Согрелась бы!.. Но ты продолжай.
– Так вот оставшиеся 10 алкоголики, мудаки и к каждой юбке, что им это позволила, зашли в гости уже не по разу. Поколотили, выпили все что горит, не удовлетворили и свинтили. Так если опросить, все женское население этого городка, то мнение обо всех мужчинах будет строиться именно по этим 10: хамы, холопы, быдло.
– Survivorship bias.
– Русских слов мало?
– Систематическая ошибка выжившего.
– А это с самолетами-то?
– Не поняла.
– Ну, во время Семидесятидневной войны одному математику задали задачу. Дело в том, что не все бомбардировщики возвращались на свои базы с боевых вылетов, а в "счастливчиках" находили множество пробоин от зениток и перехватчиков. Пробоины распределялись неравномерно. Большая часть на фюзеляже, гораздо меньше на топливной системе и уж совсем редко вражеским огнем повреждали двигатели. Почесали репы генералы, да и предложили навесить на эти места больше брони! Вот только в чью-то умную голову пришла мысль спросить об этом ученого. Тот же и спросил: зачем, с этими повреждениями самолеты ВОЗВРАЩАЮТСЯ![2]2
Реальный пример времен Второй мировой войны. Американские военные тогда обратились к венгерскому математику Абрахаму Вальду.
[Закрыть]
– Поняла-поняла-поняла, это как с дельфинами!
– То есть? Разверни!
– Ну, нам же известно об их доброте со слов тех, кого они вытолкнули на берег, верно?
– Ну…
– Мнение тех, кого они толкали в обратную сторону, видишь ли, не учтено!
…
– Б*дь, Оль, оставь мне веру хоть во что-то светлое!
– В дельфинов?
– Хотя бы в них…
– И…
– И еще в пиво!
* * *
– Зачем тебе это все?
– Замуж я не хочу, понимаешь? Не то чтобы вообще, но вот пока…
– Насколько я понимаю, ты… Прекрасно осознаешь, все минусы своей репутации…
– Конечно, сколько сил на это убито.
– Не понял.
– Общественное мнение обо мне – это то, что вытянет не каждый Род моего будущего жениха. Нет, тебе и Воронцовым было бы все равно. Романовым, Гольцовым, Скуратовым и другим Древним Родам – тоже. Они могут позволить себе закрыть глаза на такие мелочи, а вот Семьям послабее так проигнорировать общественное мнение уже не получится.
– Все равно…
– Знаешь, сколько брачных предложений поступило моему деду от Родов? Первое пришло едва мне исполнилось одиннадцать! Нет, можно, конечно, и послать всех в пешее эротическое, но… Наше общество просто пронизано невидимыми большому миру союзами, договорами, братчинами. Сегодня одному отказал, второму, третьему, а завтра артель машиностроительная цены заломила, контракт сорвался, клиенты ушли… Зачем плодить недоверие и вражду там, где просто можно установить некий… "Входной порог"? Так же мои выходки еще и на пользу Роду идут!
– …?
– Репутация. Представь, Глава какого-нибудь Рода читает про наши с тобой ночные гонки, список разрушений и прочие непотребства!..
– …!
– Да-да, помню, ты в статьях почти и не появляешься. Бросил хрупкую девушку одну… Его мысли: немного сочувствия к деду: внучка оторва – горе в семье! Вертит им бедным как хочет! Но следующая мысль: "А сильны Демидовы! Такие выкрутасы "прикрыть!"
* * *
– А я не хочу, не хочу по закону, а я по любви, по любви хочу!..
– Заткнись!
– Хахахахах.
– То есть, ты… И все ради… Хахаха.
– Да, пусть не по любви, не в моем положении, но пока есть возможность погулять на воле, так почему бы и нет?! Ну не хочу я замуж пока…
– С негритятами оно веселее, да!..
– Дались тебе эти негритята!
– Ну…
– А по-моему, тебя сравнение с ними задело! Видела я твое лицо, когда я рассказывала про их болты…
– Ох, не могу, хах-ха!
– Да не спала я с ними, успокоился?
– Неа, мне все еще смешно… Хах…
* * *
– Боль-но, Матвей Александрович, с такими было бы просто боль-но!
– Ой, не могу… До свадьбы ни-ни! И кто? Демидова!
– Эй, ты там совсем-то не извращай! Были у меня мужики, но не так и не столько!..
* * *
– Ты как про последнее желание спросят, требуй, чтоб тебе палач лично прочитал вслух все тома «Войны и мира»!
– И пожрать!
– Матвей, ты только и думаешь, как брюхо набить! – Не только, но о втором только когда не голоден!
– А как же пища для ума?
– Например?
– Почитать что-нибудь…
– "О пользе голодания"?!
– Нет, спасибо, не сейчас!
* * *
– Астрахань.
– Нижний Новгород.
– Дубна.
– Архангельск.
– Кострома…
* * *
– Из далека доооолгооооо,
– Течет река Воооолгаааа!..
* * *
– Ну и я её…
– Фууууууууууу… Зачем мне это знать?
– А что такого? Горячее пиво – действительно вкусно!
– Да я про эту…
– А! Так я ж про твоих негритят знаю… Снилось даже!
– Матвееееееееей…
– Хахаха.
* * *
– Веселимся?
Новое действующее лицо появилось в камере достаточно неожиданно, пусть и было замечено Матвеем и Ольгой почти мгновенно. Такую "физию" грех было не заметить. Шрамы и ожоги покрывали его с левой стороны, делая похожим на страшную маску. В остальном же вошедший ни чем не выделялся. Черный костюм, облегавший широкие плечи словно влитой, и белая рубашка с каким-то неярким галстуком. Про обувь тоже мало что можно было добавить кроме черная, кожаная, надраенная до блеска. Вот разве что выправка… Никакой цивильный костюм не скроет, что раньше на его плечах красовались погоны. И довольно долго. Настораживал лишь серебряный значок "I.H.S.". Иезуит, ну надо же…
– Похоже, пора ужесточить режим содержания, – усмехнулся из-за спины "гостя" виновник их нынешнего пребывания в столь неприглядном месте Кирилл Евгеньевич Лунин.
Лаааааадно. С этим деятелем еще разберемся. А второму простим пока "вторжение". В конечном счете еще большой вопрос кто здесь у кого в гостях. Однако амнистия будет касаться только вторжения. Все остальное парень запоминал и был уверен, что этот счет он предъявить он обязательно сможет. Молодость она такая, да…
– Так с какой целью мы приглашены в это замечательное место, – светским тоном уточнил Матвей у "пережеванного", демонстративно игнорируя Лунина.
Тому показательное пренебрежение явно не понравилось, но только он собрался открыть рот, как "гость" сделал короткое движение рукой и кое-чей рот захлопнулся не успев поделиться с миром своим возмущением. Бывает, да.
– Я вам так нравлюсь? – все еще вежливо поинтересовался Матвей, не без сомнения наблюдая за тем, как гвоздь взглядом буквально ощупывает его самого.
– Вы мне безразличны, Матвей Александрович, – безмятежно соврал тот.
Старый Повилас прекрасно знал, что поврежденные мышцы, навсегда сделавшие его лицо маловыразительной, но оттого не менее страшной маской, не выдадут того огня ненависти, что вспыхивал у него внутри, стоило ему увидеть любого из воронцовских ублюдков. Очень уж хорошо он помнил, какую резню устроили берсерки Старого Коршуна, что позже возглавил Род Воронцовых, его батальону, каких-то 35 лет назад. Этого срока явно недостаточно, чтобы забыть всю ту боль, что он испытал на пепелище. Ту ночь пережили всего 23 человека. Из 914.
Смыслом его жизни стала месть. Она же помогла сохранить рассудок. Но сейчас, когда в его руках находился ключ от гнезда Старого Коршуна – Усадьбы Воронцовых… О, да… месть будет сладка!
– Впрочем, не скрою, мне будет приятно знать, что где-то взгрустнет один старый пердун, когда я пришлю ему твою голову, – ну вот, обещал же себе сдержаться, да опять сорвало.
Ничего не мог с собой Повилас, в иных, даже критических, случаях демонстрировавший изрядное здравомыслие.
– Что ж я тогда жив, – поднял удивленный взгляд Матвей, решивший держать марку и лицо даже при самой плохой игре.
Впрочем, марка маркой, а холодок-то внутри пробрал.
Старик продемонстрировал ему шприц с прозрачной жидкостью миллиграмм на пять.
– Не выйдет, – ухмыльнулся Воронцов, постаравшись это сделать как можно гнуснее. – Блокировка зонного типа плюс психоблокада. Еще варианты?
– А и не надо, – усмехнулся довольный "гость", пряча шприц в карман. – Интересно, что ты скажешь о боли. Старой доброй боли? Той самой боли, что сводит с ума и самых стойких, превращая их в рабов, готовых на все ради "легкого ухода"… Или по молодости считаешь, что стойко перенесешь все мучения и потом…
Старик что-то еще говорил, но Матвей уже не слушал. Пытки он не вынесет. Все те, кто утверждают обратное, мало представляет о чем идет речь. При том же полевом допросе инструктор учил его, что терпеть нужно сколько можешь, если только тебе надо дать время товарищам, либо еще как-то лишить противника нескольких минут времени. Имеет смысл попробовать соврать, либо ввести противника в заблуждение, но запираться в такой ситуации… Какой-то уровень боли тебя все равно "купит", а то, что останется от твоей бренной тушки после всех процедур, миру предъявлять будет ну решительно невозможно. Поэтому итог один – утилизация.
– Сегодня отдыхайте, Матвей Александрович – светским тоном предложил старик. – Вас даже покормят…
Уже в дверях Повилас остановился, и, обернувшись к парню добавил:
– Правда, сильно наедаться не советую, завтра вас ждет обширная программа!..
* * *
– Ну, а мне ты просто не нравишься, – выдал Лунин, едва за уродливым стариком закрылась дверь в явно импровизированную камеру. – Я был рад приказу. Жаль, что задача стояла доставить живым. Однако сейчас понимаю – Повилас оказался прав, как всегда. Уж кто-кто, а он-то умеет делать последние минуты жизни незабываемыми. А иногда, если повезет, эти минуты превращаются в часы…
Матвей на все это разглагольствование смотрел достаточно равнодушно.
– Ольга Григорьевна, как считаете, с молодым человеком все в порядке? – показательно игнорируя оратора, обратился парень к своей сокамернице. – А то вон как перекосило… В утреннюю кашу я ему не срал… Простите, что при дамах. Так, переформулируем… Несварение желудка я ему не устраивал. Так чего ж он меня не любит-то так, что аж кушать не может?!
Ольга, насколько позволяли путы, демонстративно пожала плечами.
– Может, у него маленький член?
Матвей не на шутку удивился.
– А это-то тут при чем?
Смешок был ему ответом:
– Ой, не знаю, не знаю, Матвей Саныч, он у вас всегда при чем…
– Хватит! – прервал зарождающееся веселье обсуждаемый тип.
Никто даже не повернул в его сторону головы.
– Как думаешь, а чего он такой злой?!
Ольга скорчила умильно-вдохновенную мордочку и тонким голоском протянула:
– А если б у тебя была маааааааленькая пипирка ты б злым не был?
Матвей предпринял попытку почесать затылок, но лишь скривился от возмущенного перестукивания каменных кандалов.
– Логииииичноо, – задумчиво протянул он.
Удар носком ботинка пришелся прямо в диафрагму Воронцову и был настолько силен, что на восстановление дыхания, не смотря на все старания внутренней энергии, на восстановление ему понадобились пара минут, на которые он просто выпал из реальности.
– … ядь ты такая, повезло, что живой нужна, – зло высказывал ненавистный голос угрюмо сжавшейся девушке. – Ну ничего, и тебя к покорности приведем. Смотри.
Зря ты так, парень, если бы Матвей поймал на себе столь ненавидящий взгляд Демидовой, то жить ему в этом мире было бы очень неуютно. Он ведь, в известных случаях, имел свойство становиться очень тесным. Вот уж непонятно было, добьются ли похитители от Демидовых заявленных целей, но на месте Лунина на долгую и счастливую жизнь после ТАКИХ взглядов парень бы не рассчитывал.
Тем временем, Воронцова буквально вздернули в воздух, вырывая суставы рук. Рррррр, больно!
– Вот сейчас поговорим, – заверил Лунин, нанеся первый удар.
Ого, а энергетический панцирь Кирилла, в простонародье прозванный "рубашкой" ослаб, когда хозяин поддался чувству ненависти. Словно мигнул, когда Лунин на миг потерял контроль над внутренней энергией.
Ну-ка.
– Знаешь, Оль, а ведь ты права, тут явно без короткоствола не обошлось. То-то я смотрю Кирилла у нас рукопашник знатный!..
И столь похабно юноша подмигнул сокамернице, что ни у кого не осталось и малейшего сомнения в том, что под "рукопашкой" Матвей имел ввиду вовсе не умение махать руками и ногами.
Девушка коротко и зло рассмеялась.
– С-с-сууууука, – выдохнул Лунин, нанося очередной удар.
Есть, слетела "рубашка"!
Воронцов скривился от боли в прокушенном языке, тут же почувствовав яркий привкус крови во рту.
Тьфу.
– Сука! – орал истязатель, пытаясь протереть глаза.
Ну да, жжется. Али Матвей не владетель своей Крови? Вот только боль – меньшая из твоих проблем, Кирилл Евгеньевич. Теперь Воронцов по Следу Крови рано или поздно до него доберется, куда бы тот не скрылся.
Если, конечно, переживет сегодняшний день!
Сука, выдохнул еще раз Лунин, нанося страшный удар в голову.
Сознание жнеца помутнилось. Что-то он слишком часто стал теря…
УДАР!
Как его тело упало на пол, едва кавалергард отпустил стопор, удерживавший тушку внештатного канцеляриста на весу, Матвей уже не почувствовал.
Глава 2
И оказался Кирюша Лунин не кобелем, а сукою.
С момента словесной перепалки прошло не менее двенадцати часов. По крайней мере, по словам Ольги. Сам Матвей еще не очень ориентировался в пространстве, так как сотрясение "не кобель" ему обеспечил с гарантией. Так же как и обязательный поход к дантисту. Так что у узника Волоконских (а Волоконских ли?) было время решить куда обращаться – к целителям или дантистам. Вторые "классическими" методами восстановят оскал, а первые, что будет естественнее и надежнее, просто отрастят выбитые или поломанные зубы. Есть одна мааааленькая загвоздка: ну вот не умеют целители работать безболезненно. От двух до четырех суток, в зависимости от сложности восстановления зубов, колбасить будет нещадно. Да еще и обезболивающие практически запрещены. Не совместимы они, видите ли, с тонкими вибрациями целительных заклятий! Парень распухшим от жажды языком пока не мог оценить полный ущерб, нанесенный своей фотокарточке. Ах, да… Если раньше раз в четыре часа им выдавали по маленькой пластиковой бутылке воды, то теперь, похоже, что решением Кириллушки, сей привилегии узники были лишены.
В таком разрезе и об обещании старика о кормежке тоже вспоминать не стоило.
А времени прошло немало…
Говорить тоже не хотелось. Рот лишний раз они перестали открывать еще часов семь назад, чтобы вместе с выдохом тратить меньше драгоценной влаги. Вот только и вся слюна, что удалось "скопить", была "выпита" много часов назад. И пусть тот, кто считает, что двенадцать часов без живительной влаги – не так много, проведет на себе эксперимент. Допускается даже без отягчающих обстоятельств в виде сотрясения и вони.
В туалет их не выводили вот уже пятнадцать часов.
"Ничего, Кириллушка, – думал про себя Матвей когда становилось совсем дурно. – Мы отсюда выберемся, и тогда сотворю я с тобой что-нибудь страшное!".
Впрочем, оценивая выражение лица очень неплохо державшейся Ольги, парень все чаще стал ловить себя на мысли, что "страшным" вполне может стать аренда тушки Лунина девушке на несколько часов. Уж она-то точно будет знать, что делать! И памятью плохой не страдает. "Молот ведьм"[3]3
Прикольная такая книжка: трактат о демонологии и преследовании ведьм. Матвей вспомнил о ней в разрезе описываемых в труде пыток.
[Закрыть] по сравнению с судьбой придурка, решившего покуражиться за их счет, покажется доброй детской сказкой. Идиот явно выписал чеки, которые не сможет оплатить, если счет будет предъявлен. Вернее, «когда», а не «если».
Обсуждаемый объект появился еще минут через пятнадцать после того как Матвей стал всерьез задумываться, насколько еще ему хватит сил оставаться в сознании. В руках он держал тонкий стакан с водой. Сволочь.
Сделав смачный, с шумом и выдохом, глоток, он поставил стакан между пленниками на таком расстоянии, что ни один не смог бы до него дотянуться. Гадко ухмыльнувшись на прощание, он, так и не произнеся не слова, покинул импровизированную камеру.
А, нет, не сволочь. Сука!
Трижды.
Оставил стакан и ушел. Стеклянный стакан. Идиот. А он точно служил на Кавказе?
А то ведь как в той песне получается:
В танковой атаке бывает горячо,
Ну а писарем при штабе, так даже ничего! [4]4
Не вспомнил Воронцов точные слова:
Следить за полем боя так непросто,
Когда под тобой танк Т-90.
В танковой атаке так горячо,
А полковому писарю так, ниче
Отдельный батальон, танковая рота,
Кто в штабе просидел, тому приврать охота.
Из выступлений команды КВН "Уральские Пельмени".
[Закрыть]
Минут пять ушло у Матвея на смену положения. Если вытянутся на всю длину «поводка» кандалов, то он доставал до тары сааааамыми кончиками ботинок, которые с него так и не сняли (дважды идиоты!).
Идеально выверенным движением, он совершил ювелирный толчок, заставив влажный стакан проскользить сантиметров десять по ламинату. В сторону Ольги.
Та не подвела. Так же вытянувшись на всю длину, она смогла перенести скованные стяжкой щиколотки над вожделенной тарой. Зажав икрами стакан она подтянулась обратно к стене и сделав медленную, буквально выверяя каждый миллиметр "складку" таким образом, чтобы при подъеме ног под тяжестью оставшейся воды сосуд "проворачивался" в импровизированном захвате, вложила его в свою ладонь.
– Пей, – прохрипел пересохшим языком единственное за много часов слово Матвей, стараясь не слишком жадно пялиться на то, как девушка мелкими глоточками насыщает свой организм живительной влагой.
Матвей же, чтобы не думать о воде, поражался всему пафосу ситуации. Как древний герой он был скован кандалами. Нет, из курса артефакторики он прекрасно помнил, что именно такое строение блокираторов обеспечивало максимальное сдерживание Дара. Но сама ирония… Черт! Такие мысли не слишком отвлекали от саднящего пересохшего горла. А других он придумать не успел.
– До конца, – с тщательно скрываемым желанием добавил он, видя, что девушка остановилась ровно на половине.
С большим трудом остановилась.
Парню лишь осталось пожать плечами на ее вопрошающий взгляд. Не видел он способа передать сосуд, не разлив воду.
– Кинь мне стакан, – прохрипел он, убедившись, что последняя капля допита.
Но тут организм и глазомер Демидову подвели. Стакан разбился прямо у ног парня.
Ольга же виновато глянула на осколки, но Матвей лишь успокаивающе покачал головой.
Сделав нечто похожее на недавние экзерсисы Ольги, пусть и куда более "дубово", он ощутил правой ладонью донышко стакана, с торчащим острым осколком.
В тот же миг, острое стекло впилось в его левую ладонь.
– Ты что делаешь, – полувоскликнула, полупрохрипела Демидова.
Матвей лишь покачал головой, требуя не мешать. Отправлять себя на тот свет он не собирался. В конце концов, если бы так хотелось, то он давно мог откусить себе по примеру ниппонских шиноби язык. Смерть нелегкая, но… Смерть.
Иногда спасает.
Девушка же замолчала.
Вслепую собственной кровью при помощи стекла нарисовать на кандалах не самый простой символ ему удалось всего за полчаса.
Треск сработавшей Печати Разрушения едва не заставил парня заорать от боли в разодранных запястьях. Небольшой взрыв, буквально расщепивший камень, бесследно не прошел, вогнав крошево в его тело. Ходящими ходуном руками, он старательно вывел аналогичный символ на перемычке поножей. Сами "браслеты" он пока решил не снимать. Все равно после разрушения общего контура как подавители они уже никуда не годились, а если он лишиться еще и ног…
Спустя еще полчаса мучений и множество порезов у обоих, удалось срезать стяжку с рук девушки. Ногами она занялась сама.
– Сколько нужно…, – прохрипел Матвей, кивая на распухшие запястья и щиколотки Ольги.
– Минут двадцать, – ответила знакомая с внутренней работой девушка.
Воронцов лишь кивнул, буквально в этот миг выпадая в целительный транс.
Сколько-то до начала активной фазы побега он свое тело восстановить успеет.
Вот только достаточно ли этого?
* * *
Из теплого целительного транса Матвей «вывалился» резко и сразу. Не то чтобы ему очень этого хотелось, но пора было начинать действовать. Дар вернулся, но чуда за жалкие двадцать минут не произошло. Да, чуть меньше саднило горло и удалось хотя бы как-то остановить кровь. Вот только головокружение подсказывало, что все равно он ее потерял немало. А сколько еще предстоит?..
А весь внутренний резерв он уже потратил. Ну, не целитель он… Передача шла с ужасными потерями. Просто на то, чтобы выжить и сохранить хоть какую-то мобильность, потратить пришлось столько, что хватило бы на снос всего этого курятника. Мда… Огонь кончился. Остается Кровь.
– Ты как? – в голосе Ольги слышалось беспокойство.
Кажется, парень не только чувствовал себя паршиво, но и выглядел не лучше.
– Норма, – ответил он.
Удалось даже ободряюще улыбнуться девушке.
Вроде бы.
Демидова, по счастью, комментировать сие самоуверенное заявление не стала.
Еще минуту Воронцов потратил на быстрый самоанализ.
– Оль, я не боец, – признал он наконец, с трудом фокусируя взгляд на выплясывающих кадриль руках.
Короткий хмык стал ему подтверждением.
Девушка коротко кивнула, начав деловито разогревать запястья. Аутотренинг у нее, похоже, такой. Оставалось надеяться, что ее наставники действительно неплохо потрудились, натаскивая возможную наследницу в крав-мага. А так же на то, что уроки внутренней работы она усвоила на высоком уровне.
– Как мы отсюда выберемся, – деловито уточнила Ольга, продолжая выполнять короткий комплекс, и уже через несколько секунд добавила. – Готова!
Хорошо. Почти так же хорошо, как и решение девушки повременить с вопросами, которых, судя по прищуренному взгляду, у нее набралось на целый вагон и немаленькую такую тележку.
Ох-хо-хо… Когда-то на них таки придется ответить. И не ото всех удастся избавиться ссылкой на "страаааашные" подписки.
– Тогда вперед, – просто заключил парень, подбирая осколок.
Демидова тоже теряться не стала, оторвав от когда-то безумно дорогой брендовой маечки кусок, отправилась подыскивать еще один осколок.
Нашла.
"На один удар хватит", – заключил уже почти бывший узник, не раз видевший чертову девку в деле.
Моторику и навыки спрятать сложно. Особенно когда и тебя тренировали схожим образом.
Укол в руку был выполнен с хирургической точностью, чтобы получить ровно столько крови, сколько нужно для того, чтобы выбраться. Еще бы! Жнец, не знающий своей и чужой анатомии – мертвый Жнец.
А вот достойная печать получилась далеко не с первого раза – подводили трясущиеся руки. Однако тринадцатая попытка вышла вполне удачной. Воронцов же про себя лишь понадеялся, что это предзнаменование вовсе не им, а сволочам, что находятся за уже почти взломанной преградой.
Приложив окровавленную ладонь в центр чертежа, Матвей напитал рисунок энергией, произнеся пару гортанных фраз на давно мертвом языке, что тоже удалось не с первого раза.
Рисунок исчез, словно впитавшись в старое дерево мощной двери. Явно не в этом веке подвал строили… На совесть сделано. Когда смотришь на работу в разрезе столетий, результат получается вот таким. Монументальным. Даже в мелочах. Древний зодчий постарался на совесть.
– Еще пять минут.
Очередной кивок подтвердил, что девушка готова и ждет не дождется шанса поквитаться…
– Ольга, – счел нужным уточнить парень. – Наша задача не поубивать здесь всех прямо сейчас, а тихо и незаметно свалить отсюда. Понимаешь?
Девушка со все той же ненавистью и решимостью смотрела на дверь, сжимая в руках обмотанный тряпицей осколок.
Два шага. Одна пощечина, добавившая и без того чумазому личику еще пару красных разводов. Один долгий взгляд глаза в глаза. Ровно до того момента, пока на лице напарницы не стало проступать понимание.
– Мы. Уходим. Отсюда, – ровно и размеренно произнес Матвей, используя еще капельку из и так почти истощившегося резерва. – Тихо и незаметно. Ты слышишь меня? Тихо и незаметно. Повтори!
– Что? – подняла та взгляд, в котором еще плескались отблески только что охватившей Демидову холодной ярости, едва не превратившей хрупкую на вид пленницу (пока еще!) в нерассуждающего берсерка. – Что повторить?
– Мы уходим отсюда, – начал парень.
– Мы уходим…
– Тихо и незаметно, – еще чуть-чуть истончается внутренний резерв.
– Тихо и незаметно…
– Мы отомстим, – завершает мантру он, не давая разорвать зрительный контакт. – Но потом…
– Мы отомстим. Потом. Сейчас уходим тихо и незаметно, – наконец-то ее голос перестал напоминать рык раненой тигрицы перед броском, а во все еще полыхающих яростью глазах стал проступать проблеск разума. – Да, я поняла.
Что ж, на этом экспресс-терапию можно было считать оконченной.
Две минуты до старта тянулись часами, но вот…
– Сюда, – обозначил Матвей воображаемую точку на преграде к свободе. – Не слишком сильно.
Красивый, но жесткий удар девичьей ножки выломал замок из сгнившей двери, заставив ее распахнуться наружу. То, что не удалось совершить безжалостным векам, "поправило" древнее же заклятье.
Яркий свет ламп заставил обоих зажмуриться, выдавливая из отвыкших от света глаз непрошеные слезы. Парочка беглецов даже невольно отступила назад, стараясь унять неприятную резь. Заодно Воронцов впервые с толком осмотрел "приютившую" их комнатушку, опираясь на каменную стену. Похоже, когда-то это была молельня, о чем свидетельствовал каменный выступ, некогда исполнявший функции алтаря.
– Вперед, – скомандовал проморгавшийся первым парень через несколько мгновений, пропуская Ольгу вперед как единственного оставшегося в строю комбатанта.
Демидова молча кивнула, тенью скользнув вперед.
Настала пора покинуть сию гостеприимную обитель!
