Текст книги "Сын Президента"

Автор книги: Антон Самсонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Ты уверен?

– Да, я заходил к нему утром. Он лежал там.

– Разворачивай машину, – крикнула Полина шоферу.

Тем временем в квартире президента уже появилась Надежда. Ее появление контролировал Максим, который сидел в кафе напротив родного дома и должен был отправить СМС, когда мышка попадет в ловушку.

– Я так тебя ждал, – сказал Волков, в его голосе ощущалось жутко сильное нетерпение и дикая, животная страсть, которую он испытывал в тот момент.

– А я смотрю тебя стал заводить риск, мой волчонок, – пропела Надежда.

Волков увлек ее за собой в кабинет, а там начались любовные игры. С каждой новой секундной этого безумного действа у Волкова поднималась самооценка и еще кое-что. Понимающая это Надежда, старалась возбудить своего монстра как можно сильнее, чтобы развязка получилась наиболее жесткой.

Максим видел, как автомобиль Полины въехал на стоянку.

– Ты говоришь, он в кабинете? – переспросила жена президента.

– Да, – кивнул Сашка, про себя переживая немыслимое удовольствие, – я пойду с тобой и покажу где оно лежало.

Мать и сын поднялись на лифте, который, открывшись в квартире президента издал предательский зуммер.

Волков поднял голову от обнаженной груди Надежды:

– Ты слышала?

– Что? – от удовольствия она потеряла все свои органы чувств, – у тебя галлюцинации.

– Это был лифт, – сказал Волков, – кто-то в квартиру вошел.

– Не сходи с ума, – развратно прошипела любовница, – меня так возбуждает твой страх…

Но тут и она услышала звук шагов и голос Полины:

– Если его тут нет, то все пропало, – сказала она громко. К сожалению, Сашка не смог ее остановить – это могло вызвать подозрения.

Волков среагировал моментально:

– Иди на карниз. Пройдешь влево, третье окно – комната мальчишек. Там всегда дверь открыта, – Волков поднял жалюзи и толкнул скользящую дверь.

– Ты в своем уме?

– Ну ты же раньше занималась спортом!

– Но я гимнастка, а не альпинистка

– Отчизна в опасности, – Волков поцеловал ее и вытолкал ее на широкий карниз, опоясывавший дом.

– Меня увидят.

– Тридцатый этаж, глупая. С земли почти ничего не видно что наверху творится. Карниз широкий, дойдешь без проблем.

Волков толкнул дверь и как только опустились жалюзи, дверь открылась и в кабинете появились Полина и Сашка:

– Мы забыли кое-что, – сказала она непринужденно, после чего посмотрела на мужа. Тот представлял собой жалкое зрелище, тяжело дышал, рубашка была расстегнута, а его фаллос был готов задымиться от перевозбуждения.

Сашка подошел к столу и сказал:

– Вот же он, – и достал пропуск из под бумаг, – его успели завалить важными государственными делами, но, как видишь, он жив и на месте.

Полина взяла свой пропуск и обратилась к мужу:

– С тобой все в порядке? Ты так запыхался…

Пока Волков оправдывался снизу таки нашелся один человек, который в бинокль заметил, что по карнизу на высоте ста пятидесяти метров движется женщина в растрепанной одежде и обнаженной грудью. По достоинству оценив булки потенциальной мачехи Максим секунду подумал, после чего достал телефон и набрал номер брата:

– Да, – сказал Сашка, – что у тебя случилось?

– Саша, крокодилица с голыми сиськами идет по карнизу от кабинета к нашей комнате. Придумай что-то, что я мог бы забыть у нас в комнате, чтобы наше развлечение не сорвалось полностью. Как я понимаю вы там.

– Хорошо, – весело проговорил Сашка, – сейчас зайду и заберу, – и завершил разговор, – я вас покину, мне надо кое-что забрать. Максим тоже оказался немного забывчивым и не взял с собой свои очки для прыжка.

И прежде чем Волков успел что-то сказать, чтобы задержать сына, Сашка удалился из кабинета в свою комнату.

Тем временем напуганная до смерти Надежда почти дошла по карнизу до двери в комнату мальчишек. Стоит отметить, что металлический карниз представлял собой широкий метровый проход. Все скользящие двери снабжались выдвижными перилами. Вдоль стены были пущены металлические направляющие, которые бывшая гимнастка использовала как поручни. Она старалась не смотреть вниз. Спасительная дверь была почти достигнута как вдруг…

Сашка нарочно вошел в комнату с диким грохотом. Надежда застыла на месте и пошла назад, чтобы ее не заметили. После этого злодейский сын президента подошел к окну, задвинул поручень и захлопнул скользящую дверь, закрыв ее изнутри на защелку. После, удовлетворенный содеянным, он вышел из комнаты и набрал брата:

– Поднимайся домой, я сейчас потяну время. И не торопись, пожалуйста.

Волков ожидал от появления сына худшего, но тот спокойно сказал:

– Максим снова звонил, он опоздал на поезд и скоро зайдет домой. Попросил, чтобы мы его подождали.

Сашка опустился в кресло и сказал:

– Раз у нас есть минут десять в запасе, может предадимся теплой беседе в дружественной семейной обстановке? – парень искоса смотрел на окно, закрытое жалюзи и ожидал появления там знакомого силуэта…

Проведя двадцать минут в разговоре о перспективах победы на выборах Сашка наблюдал за окном и ждал. Но, увы, нервы сисястой красавицы оказались сильнее. Она даже не пыталась начать ломиться в окно. Если бы она свалилась, – рассудил Сашка, – то Максим бы уже сообщил. Вскоре появился и он:

– Спасибо, что подождали, – сказал Максим.

– Может, все-таки, поедешь с нами, – наигранно спросил Сашка.

– Нет, – ответил Волков, он был уже на пределе нервного напряжения, – я жду очень важного звонка.

– Хорошо, – раздосадовано ответил Сашка, про себя подумав, что на сегодня достаточно.

Когда они удалились Волков открыл жалюзи и стеклянную дверь и на него почти что упала Надежда. Ее трясло.

– Я сейчас умру, – шипела она, – я думала это никогда не кончится. В какой-то момент мне показалось, что еще немного и я упаду вниз.

– Все в порядке, – взялся успокаивать ее Волков, – выпей, – он налил ей крепкого виски, – это поможет…

– Ах успокойся? – Надежда не на шутку разозлилась, – я тебе сейчас такое «успокойся» устрою. Фашист, психопат! Ты у меня сейчас весь свой кабинет министров забудешь как зовут! Заставил меня тридцать минут провести на узком карнизе с риском для жизни! Я чуть не родила там со страху! Что бы те делал, если бы я навернулась оттуда? Вышел бы к своим чертовым избирателям и с постной миной стал говорить, что не знаешь, откуда я взялась у вас на карнизе? Или объявил бы меня нетрезвой и сказал, что я сама вышла на карниз погулять с голой грудью?

– Дюша, я прошу тебя.

– Нет! Я требую. Я настаиваю, чтобы ты задумался о случившемся. Я чуть не погибла из-за твоей чокнутой женушки и не менее ужаленного в голову вновь обретенного сыночка. Он закрыл окно в комнате, когда заходил туда!

– И что ты мне предлагала бы сделать? Остановить его и попасться? Поверь мне – быть застуканным Сашкой – это в разы хуже, чем попасться на глаза Полине.

– Тогда зачем ты его тут держишь? Отправь за границу, он же у тебя либеральных взглядов.

– Нет, – отрезал Волков, – этого не будет. Хочешь, я куплю тебе новую машину? Может это тебя хоть немного успокоит? Видела на какой патриарх ездит. У тебя такая же будет.

– Ответ отрицательный! Никогда в жизни не сяду за руль такого же автомобиля, на каком ездит такой лицемер как наш патриарх. Меня уже давно тошнит от того, что мы, случись чуть что, говорим в камеру – что пойдем и поставим свечку, пойдем помолимся, пойдем дадим миллиард евро на постройку храма в деревне Гадюкино. При этом ты сам знаешь, что большая часть этих денег за свечки и храмы идет на «Бентли» этих оборотней в рясе. Я думаю, что осознала, какую покупку, ты должен сделать, чтобы я забыла то, что сегодня произошло.

Повисла пауза:

– И что же, дорогая моя?

– Я хочу, чтобы ты купил себе новую жену!

– Дорогая моя, – испугался Волков, – что ты хочешь этим сказать?

– То, что я требую от тебя развода с твоей модельершей. И чтобы ты вышел за меня замуж! Официально.

– Но Надя, ты не понимаешь, как это важно…

– Я ничего не хочу слышать!

Надежда наконец-то застегнула свою блузку и перестала светить сиськами налево и направо. Она подхватила сумочку и угрожающе произнесла:

– Я позвоню тебе вечером и хочу услышать правильный ответ, – и удалилась из кабинета оставив Волкова в полном недоумении.

Праздник в аэроклубе прошел точно по плану президентской четы. Они выполнили свой прыжок в четко назначенное место, после чего вся свора журналистов бросилась искать их по тому самому Северному лесу, против вырубки которого активно выступало множество организаций, которые на самом деле, просто делали себе громкое имя на очередном псевдоэкологическом скандале. В результате ралли-рейда по пересеченной местности три журналистских экипажа застряли в трясине. Рассказывают, что одна из журналисток, которая до сих событий была ярой сторонницей протестов против вырубки Северного леса, громко вопила стоя на крыше внедорожника, уходившего под воду о том, что все эти «гребаные леса надо вырубить и высушить на хер». В дальнейшем, стало известно, что она же умудрилась наловить клещей и покрылась жуткой сыпью от укусов слепней, которые, как известно, есть отличный показатель хорошей экологической обстановки и полной хозяйственной запущенности местности. Некоторым же удалось встретиться с редкими местными жителями, полностью оценить нищету, в которой они живут (и это всего в двадцати километрах к северу от фешенебельного города) и обеспечить завтрашние газеты единогласными заголовками о том, что северные территории могут быть спасены только, если будет построена скоростная автомагистраль и развит индустриальный сектор.

Сами же Полина, Максим и Сашка спокойно выбрались из леса по заранее намеченному маршруту и через полчаса раздавали интервью в аэроклубе. После бенефиса с последствиями, Полина удалилась в свой замечательный дом моделей, а Сашка и Максим поехали в город с целью пообедать. Регину с шофером отправили домой, а братья собирались добираться в город на поезде. Перед тем, как уехать из аэроклуба Максим загадочно шепнул брату:

– Мне нужно тебя кое с кем познакомить.

В поезде Сашка активно пытался разговорить Максима:

– Кому ты собираешься меня представить?

Максим загадочно посмотрел на Сашку и заявил:

– Просто я… просто мы подумали, что можем поделиться с тобой нашей маленькой тайной. Мне кажется, что тебе стоит довериться. Я считаю, что наши отношения…

– У тебя есть девушка, – восхитился Сашка. Максим удивил его до глубины души. До этого момента он был свято уверен в том, что единственная девушка его брата – это кошка Дагни, которая не отходила от него ни на шаг и всегда спала на его диване.

– Да, – кивнул Максим, – у меня есть девушка, мы встречаемся уже больше двух лет.

– Просто потрясающе, – проговорил Сашка, – а ты умеешь пустить пыль в глаза. Я уверен, что ты у нас предводитель воинства девственников.

– Это неправда, – улыбнулся Максим.

Вскоре они устроились в уютном кафе недалеко от Мурманского вокзала:

– Только я тебя очень прошу, – сказал Максим осторожно, – давайте вы не будете уходить в политические споры, потому что…

– А у нее консервативные взгляды?

– Не совсем… По правде говоря… Я не знаю. Я никогда не затрагивал этой темы…

– Начинаю тебя узнавать, – удивился Сашка, – ты даже не знаешь каких она политических взглядов.

– У нас было достаточно тем для разговоров и без этого. Потому что вместе на выборы мы еще не ходили…

Тут Сашка отвлекся от брата, потому что увидел знакомое лицо и позвал ее:

– Женя! Привет! Иди к нам, – сказал он дочери мэра Сулянина. Сашка и Женя были знакомы не очень долго. Виновником сего был Сулянин, который представил дочь сыну президента, когда они разглагольствовали на очередную политическую тему в квартире у градоначальника.

Женя с радостью приняла приглашение и подсела к Максиму.

– Саша, – осторожно произнес он, – я хочу тебе представить…

– Женю? Мы уже знакомы, – отмахнулся Сашка. Он уже забыл, что брат планировал важное для него представление невесты…

– Саша, – сказала Женя, – давай ты ненадолго перестанешь витать в облаках, посидишь и послушаешь.

– А в чем дело?

– Она и есть моя девушка, – Максим счастливо посмотрел на Женю и они поцеловались. Сашка так и застыл на месте.

– А ты, оказывается, зря времени не теряешь, – вымолвил он, – могу только поздравить вас обоих с неплохим выбором. Честное слово. Только, братец, хочу тебя расстроить.

– Чем? – испугался Максим.

– В отличие от тебя, мне известны политические взгляды твоей девушки. Не могу сказать, что я их разделяю полностью. Но старая консерва вроде ее отца из нее точно не выросла.

– Спасибо, Саша, – ответила Женя, – но у нас с тобой серьезное расхождение в одном вопросе…

– Да, – хлопнул себя Сашка по лбу, – расскажите мне оба, как вы не поубивали друг друга до сих пор?

– На тему, – не понял Максим.

Принесли меню, все трое начали изучать список. Сашка, не обращая внимания на присутствие официанта, сказал:

– Как это на тему. Макс у нас весь такой любитель природы, науки. И атеист. А Женя, ты же сама говорила, что относишься к религии…Черт. Я кажется понял.

Женя Сулянина улыбнулась ему:

– Если я говорила это при моем отце, то это не значит, что я действительно религиозный фанатик. Если я с грустными глазами говорила по телевизору, что поеду в церковь поставить свечку за погибших в той ужасной аварии парохода, то это не значит, что я глубоко верующая. Я просто читала свой текст, заранее написанный папиным пиарщиком. Что в этом такого?

– Извини, только сейчас это понял. Просто для меня – религия, это чума, от которой надо бежать со всех ног.

– Саша, – удивилась Женя, – а откуда такое отношение?

– Да потому что все люди, имеющие отношение к религии, с которыми я сталкивался, были редкостной падалью. В школе нам устроили в девятом классе предмет про «религиозное воспитание». Его вел какой-то совершенно озабоченный тип, который все время срывался на философствования на тему Страшного суда и прочей ерунды подобного плана. А потом его уволили, потому что он двух девчонок из нашего класса лапал. При этом уголовной ответственности ему не впаяли – мол церковь у нас неприкосновенна. Помимо этого в нашем доме была бабка. Подчеркиваю – именно бабка, не бабулька. У нее на почве религии был сдвиг страшнейший. Она считала, что нельзя жить «во грехе», у самой никогда не было не то что мужа, даже друга. Так и умерла старой девой. В свое время она у нас во дворе отмочила совершенно жуткую вещь. У нее под окном стояла скамейка. Там часто сидели влюбленные. Причем, чаще всего просто сидели, никому не мешали. Она их часто гоняла, чтобы они грех не сеяли у нее под окнами. А однажды на целующуюся пару вылила кастрюлю кипятка.

– Господи, – Женя зажмурилась.

– Парень отделался легкими ожогами, а девушка, в итоге осталась инвалидом, и лицо ей так и не восстановили. Она потом с собой покончила. А старуху эту оправдали, так как в суде умудрились доказать, что потерпевшие «оскорбляли чувства верующих»..

– Но это единичные случаи, – ответила Женя, – понимаешь, я не придерживаюсь позиции жесткого атеизма. Потому что вера, это светлое чувство. И я знаю людей, которые благодаря вере являются очень чистыми людьми. Они словно светятся изнутри.

– А еще они здорово торгуют своей верой в огромных каменных мавзолеях, именуемых храмами. Разве нет? – спросил Сашка.

– Тут я тебе не отвечу.

– Ну ты же была в главном соборе Озерска? Видела все эти бесчисленные лавочки с библиями, свечками, крестиками. И видела эти волшебные цены. Их восковые свечки можно купить на рынке в десять раз дешевле. И так со всем. Что же это за вера такая, которая работает не хуже корпорации вроде Макдональдса?

– По мне, – вмешался Максим, – вера – это слабость. Такой странный человеческий комплекс, который ему удобен, чтобы успокоить себя, болезного. Дать фантастическое объяснение чему-то сложному.

– Маська, – расстроилась Женя, – и ты туда же!

– Женя, – ответил Сашка, – любая вера это самообман. Да Макс тебе все равно больше может сказать, он же всего Докинза[13] перечитал.

– Но у Докинза тоже, знаешь ли, – парировал Максим, – местами встречаются гремучие перегибы. Но его мысль о том, что ветхозаветный бог – самый жуткий отрицательный персонаж в истории художественной литературы, – бесподобна. И мне жалко тех, кто верует в такого психопата.

– И все равно, – не унималась Женя, – я не верю в бога вокруг которого водит хоровод наша церковь, но я знаю, что существует сила, которая следит за нами, и перед которой придется отвечать.

– Милая, – взмолился Максим, – да видел я тех, кто другой силе поклоняется. Одни баранов прямо в центре города на глазах у людей режут, другие с бубнами прыгают вокруг своей оси, Кришну зовут и свой дзэн ищут. И главное наши с тобой родители, которые вроде тут как власть, закрывают на все это свои глаза.

– Каждый имеет право на свою веру, – резонно заметила Женя.

– Да, согласен. Но не считаешь ли ты, что когда они во имя Аллаха пускают кровь этой животине на глазах у толпы воспитанников детского сада, из которых детей почитателей их божества от силы процентов пять-шесть – это перебор.

– А я тебе еще о другом напомню, – встал на добивание Сашка, – мне сразу вспоминаются тетушки, которые бродят по квартирам, предлагают поговорить об Иисусе, а после этого приглашают на вакханалии, которые называют молебнами и ломают людям психику.

– Паразиты от религии есть везде. Как и секты, – отрезала Женя.

– Верно. Только не забудь, – напомнил Максим, – что наше с тобой христианство в понимании ортодоксальных иудеев – самая настоящая секта.

Тут в разговор вмешался администратор зала, который стоял возле их столика и собирался втиснуться в дискуссию:

– Молодые люди, вы не заметили, что находитесь в общественном месте. На вас поступила жалоба. Я обязан потребовать, чтобы вы прекратили эти разговоры, в противном случае, мы будем вынуждены попросить вас уйти.

– С какой это стати? – возмутился Сашка.

– Здесь присутствуют люди верующие и вы должны уважать…, – воскликнул администратор, но его снова перебили.

– Пардон. Что я, простите, должен уважать?

– Вы должны уважать чувства верующих людей, – с напускным апломбом сказал администратор.

– Ой, зря вы, – сказал Сашка, – зря вы про эти их чувства сказали…Послушайте меня. Требование к уважению чувств верующих так же смешно, как требование уважать любой человеческий маразм. Если ты веришь в то, что детей приносит аист, то мы должны уважать твои чувства. Если ты веришь, что земля плоская, мы должны и это уважать. И издать для тебя специальный учебник географии. Еще варианты? А их много. Например в то, кто убил Лору Палмер[14]. А ведь есть разночтения. Некоторые считают, что ее папа, а некоторые, что кролик Багз Банни[15]. А теперь представь себе, что их количество не равно. Причем разница значительна. Почти 100 к одному. Только один верит, что это был папа. А все остальные утверждают, что это кролик, которого и в сериале то не было. Но они бегают и вопят что был. Может быть даже книгу выпустили, где он фигурирует. Выходит, получается, что следует верить в то, что ударило в голову наибольшему количеству людей? Нет, спасибо. Так что не в потусторонней силе дело. Вся проблема в том, что разные люди в разные времена употребляли слишком много галлюциногенных веществ. А потом прочитав то, что накатали ужаснулись и поняли, что из этого хороший культ выйдет. И сделали его. А потом еще и денег срубили на этом.

Администратор стоял, словно пораженный молнией. Тут к нему подошла дама. По ее натянутому лицу стало ясно, именно она автор жалобы:

– Молодой человек, – сказала она, – именно по отношению человека к религии можно понять то, насколько он образован, – интонация дамы выдавала учительницу старой закалки. Настолько она держала голос и отточено артикулировала слова. Этого было достаточно, чтобы Сашка накинулся на нее с еще большей силой.

– Простите, – ответил он с издевательской интонацией, – но я не могу адекватно воспринимать институт, который только двадцать лет назад признал, что Земля вращается вокруг солнца.

– Не поняла…

– А что тут непонятного, – добавил Максим, – ваша церковь приняла это как факт совсем недавно. А сейчас еще активно пытается запретить преподавание теории Дарвина в школах.

– И знаете, по мне так форменная дикость – практиковать ритуальный каннибализм в церкви, – заявил Сашка.

– Что? – воскликнула дама.

– Ну вот вы вспомните, вы же хлеб едите, когда причащаетесь. Это что – плоть Христова. Вино пьете – это кровь его же. То есть получается, что вы своего бога пожираете?

– Ну это уже слишком, – воскликнул администратор, – вам придется покинуть наше заведение.

– Да ну? Вот прямо так?

Тут Максим обернулся и увидел работающий телевизор:

– Судя по всему вы совсем не интересуетесь политикой.

– А я с радостью распишусь в вашей книге жалоб, – сказал Сашка, – ЧЬЕГО сына вы только что выгнали.

– Меня это сейчас не беспокоит, – подняв голову бросил администратор.

– А сейчас побеспокоит, – Женя встала из-за стола, развернула его к экрану телевизора, в котором Сашка давал интервью. Под ним красовалась и его фамилия, и имя и то кем он приходится действующему президенту страны.

Мужчина так и застыл на месте, а дама просто сразу обратилась в соляной столб. Секунду сообразив она бросилась к Сашке:

– Простите меня, пожалуйста, Александр Дмитриевич… Я была уверена, что наш президент глубоко верующий человек. И в партии все тоже. И я замечала, что по телевизору так часто упоминали слово храм. Ведь религия снова в моду вошла, – далее следовал длинный набор словесных метафор направленных на утонченный анус-лизинг интересов сына президента.

– Пойдем отсюда, – решительно сказал Сашка и они оставили двух теологов обсуждать их совместную проблему, – больше сюда ни ногой. Чувства верующих, черт подери.

Они вышли из здания и стали искать глазами какое-нибудь заведение фастфуда, где подтянутые тетушки-училки бы им точно не встретились.

– Смотри, – парировала Женя, – например я очень интересуюсь эзотерикой. Иногда балуюсь гаданием на картах Таро. И ведь порой у меня получается говорить почти все так как есть. Ошибаюсь я чаще всего в толкованиях значений. Разве это не потусторонняя сила?

– Нет, – ответил Сашка, – это всего лишь сила твоего собственного разума. Если я точно помню – там все основывается на изображениях. Оно дает подсказку, а дальше ты уже думаешь. Если ты хорошо знаешь ситуацию – ты подгоняешь карты под ситуацию. Если наоборот – то подгоняешь ситуацию – вот и вся любовь. Таро неплохая штука, но в нем нет ничего потустороннего. Чистейшая физика человеческого разума..

Заиграл мобильный телефон.

– Это Сашкин, – сказал Максим, – он сегодня утром поставил себе на звонок эту песню про фантомную боль.

– Очень ничего, кстати, песенка, – заметила Женя.

– Да, – ответил Сашка на звонок. Это был Олег. Его голос был чем-то сильно озабочен и заметно расстроен:

– Саша, нам нужно встретиться. Я нашел их. Это срочно.

Девочка в углу продолжала тихо плакать.

7. ДОЛЖЕН ИЗМЕНИТЬ

Любовь моя, не провоцируй

Я смогу прочесть тебя как книгу до конца

Любовь моя, что следует забыть

Чтобы свободным стать

Я дожжен изменить все

Current Music – Alex Baroni – Cambiare

Сашка пытался сдержать свои эмоции от того, что ему только что сказал Олег. Он нашел родителей. Он скажет где они. Остальное сейчас совсем не имеет значения. Сашка взял себя в руки и проговорил:

– Где ты сейчас?

– Я в Гостином дворе, в главном здании.

– Мы недалеко. Я буду через десять минут, тут две остановки на метро проехать то всего…

Олег ждал Сашку в назначенном месте. Когда тот появился в обществе брата и дочери мэра, Любимов сильно удивился и даже испугался подвоха:

– Саша, а почему ты не один? – спросил он.

– Посуди сам, – ответил Сашка, – Максима вся эта история касается не меньше меня, так как они его настоящие родители, а он их даже не видел никогда в жизни. Ну а Женя… Если все будет хорошо, то…, – Сашка на секунду посмотрел на Максима, который намекнул ему что лучше промолчать, – то она просто никому ничего не расскажет, так как мы отлично ее знаем.

– Придется тебе поверить.

Они расположились в диванах на открытой террасе крыши Гостиного двора и Олег начал свой невеселый рассказ:

– После нашего с тобой разговора, я навел справки об этих людях и получил ответ об их местоположении. Я даже съездил туда, но мне не позволили их увидеть.

– И где же это место? – поднялся было Сашка, – я хочу туда поехать.

– Это городская тюрьма в Петрочатах, – выпалил Олег.

– Что? – ужаснулся Максим, – как они там оказались?

– А что ты удивляешься, – сказал Олег, – прожил с этим человеком семнадцать лет и не знаешь, что в нашей стране принято избавляться от ненужных людей при помощи статьи уголовного кодекса о неуплате налогов?

– Так они в тюрьме? – воскликнул Сашка.

– Уже нет, – поправился Олег.

– Как это может быть, – с облегчением сказал Сашка, – их выпустили?

– Узнав, что они там, я попытался добиться встречи с ними. После этого со мной представители тюрьмы на связь не выходили. А по моим каналам я смог выяснить, что эти заключенные не числятся в петрочатской тюрьме. Они выбыли оттуда. На следующий день у них было свидание друг с другом. Три часа. Они вместе покончили с собой. Так сказано в заключении о выбытии…Но я не особо в это верю.

– Он их убил, – твердо сказал Сашка, – я все понял. Он не собирался допускать моей встречи с ними. Волков обманул меня, – Сашка закрыл лицо руками. Перед его глазами проносились годы вместе с родителями, которые воспитали его, и которых он очень любил. Его терзала фантомная боль – их уже не было, а он все еще чувствовал, что они рядом. Как в той песне Санне Саломонсен. Ты уходишь, а фантомная боль преследует тебя, все время напоминая о себе и терзая напоминанием о том, что раньше было частью тебя. Было дорого больше жизни.

– А не могло быть ошибки, – вмешалась в разговор Женя, видя, что оба брата в неадекватном состоянии.

– Увы. Мне пришлось потратить несколько дней для уточнения всех деталей. Я тоже думаю, что их убили. И стартовым механизмом в этом стал мой визит в тюрьму.

Сашка постарался взять себя в руки. Он опустил руки. Его лицо было жестким, глаза налились злобой:

– А теперь послушайте меня. И не отговаривайте. Олег, человек, который идет на выборы под видом брата-близнеца президента Волкова это фикция. Его существование подстроено самим президентом. В подлоге замешан также мэр Сулянин. Я помогу тебе разоблачить их подлог. Я как можно скорее соберу все доказательства того, что подлог имеет место быть. Я отомщу ему за смерть моих родителей. Обещаю это. Они не заслуживали такой участи. Не были виноваты в том, что перепутали детей. Воспитали меня, любили. Баловали. И сейчас появляется эта мразь и все переворачивает. А от них избавляется. Он больше и дня спокойно не проживет. Дмитрий Волков проклянет тот день и час, когда узнал о том, что я – его сын.

Все, сидевшие рядом, в будущем не раз вспоминали эту сцену – так сильно она врезалась в их память. Этот момент стал отправной точкой, изменением формы, следованием в новом, ином направлении.

Пока братья и Женя ехали в такси Сашка молчал. Но по его лицу было видно, что он обдумывает все что будет происходить дальше, детально оценивает свои шаги, продумывает ходы. Что нужно сказать, что нужно сделать. Все досконально, чтобы из этой кирпичной стены не выпала ни одна деталь и стояла она долго и надежно.

Максим чувствовал себя не лучше. Женя попыталась его немного расшевелить:

– Мась. Ты то что нос повесил.

– Не знаю. Жень, они все таки были моими настоящими родителями, а я даже и не узнал их. Не стремился познакомиться. Я ведь не понимал, чего Сашка так крутится, чтобы найти их и увидеть. И я только сейчас понял насколько много потерял.

– Успокойся, – она обняла его как ребенка, – это жизнь. Главное, чтобы не наломать дров.

– Их наломали до нас с ним, – пробормотал Сашка, – никто не заставлял его делать с ними такое. И поэтому ему придется заплатить. Мне вспоминается одна итальянская песня… Алекс Барони ее пел. Хороший был певец, но погиб рано, разбился на мотоцикле… Так вот – всегда найди в себе силы меняться. Потому что ты должен выбросить из себя эту блажь, перебороть ее. Ты должен меняться в первую очередь для самого себя, ни для кого другого. Только для себя.

Женя предпочла промолчать. Но когда она оказалась дома, ее разбила истерика, свидетелем которой стала Наталья Юрьевна:

– Я сама понимаю, что не могу и не имею права их останавливать, – кричала она.

– Кого и зачем? – не понимала Сулянина.

Женя рассказала матери все, что узнала за этот день. Умолчав лишь о том, что ее связывает с Максимом. Наталья покачала головой:

– Сразу было ясно, что все это кончится чем-то подобным. Я не оправдываю Димку, то что он совершил низко и подло. Это не любовь к ребенку, это любовь к власти. Он все делает только для того, чтобы выглядеть лучше. А на детей ему как было плевать, так и осталось.

– Но что мне делать с тем, что сказал Сашка, – не унималась Женя.

– Ничего не делай, – рассудила Наталья, – ему еще нет и восемнадцати лет. Неужели ты уверена в том, что он действительно сможет реализовать все свои задумки. В этом возрасте нормально кидаться кучей угроз и пытаться свернуть шею мировому злу. Это пройдет.

– Не могу сказать, что это про Сашку. Он решительный и импульсивный. У него холодный рассудок – а это самое страшное. Я порой не знаю, что он отмочит в следующую секунду.

– Это все проявления детства, – успокоила дочь Наталья.

Братья, вернувшись домой не разговаривали. Сашка не включая компьютер лег спать и уснул в одежде. Максим немного посидел во всемирной паутине и тоже предпочел отдохнуть. Удивленная Полина только отметила, что братья легли неестественно рано, даже не поужинав.

Поскольку супруг дома также отсутствовал по очередным важным государственным делам, Полина вооружилась небольшой порцией салатика от Регины(с), бокалом мартини и в непринужденной обстановке занялась просмотром видеозаписи минувшей презентации новой коллекции моделей. Ее следовало подготовить и отредактировать для показа на одном из государственных телеканалов.

Важным государственным делом (хотя оговорочка по Фрейду не помешала бы заменить это слово на другое без потери смысла) естественно являлась любовница президента, ради разговора с которой Дмитрий Волков поехал на дом. Красавица женщина, сделавшая карьеру целой нации переспав с президентом явно ожидала его в гости и специально по этому случаю разгуливала по квартире в восемь вечера в легкой ночной сорочке, под которой не было никакого нижнего белья, кроме ее собственной совести. Разговор ожидаемо начался на повышенных тонах, но иного и не ожидалось: