Текст книги "Воздушный штрафбат"

Автор книги: Антон Кротков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Неожиданно со стороны поселка послышался звук чьих-то торопливых шагов и тяжелое одышливое дыхание. Не видя приближающегося человека, Артур спрятался за дерево. Вскоре он разглядел спешащего по тропе по направлению к станции своего приятеля, с которым недавно сидел у костра в компании девиц.

Толстяк оказался умным парнем, хотя никогда не преуспевал в учебе. Накануне вечером, после того как доставшаяся ему на озере девица отвергла ухаживания рыхлотелого кавалера, он тоже угодил на заседание «тайного студенческого общества». И, подобно Артуру, спешил предательством выторговать себе охранную грамоту.

Когда не заметивший его соперник прошел мимо, Артур отыскал на земле камень потяжелее – с острым зазубренным краем и осторожно, стараясь ступать как можно тише, поспешил вслед за конкурентом. В лесу между деревьями плавали обрывки приносимого ветром с озера тумана. От быстрой ходьбы толстяк так громко дышал, что не слышал за спиной чужих шагов. И только когда Артур вплотную приблизился к жертве, бедняга что-то почувствовал и начал поворачиваться. Но Артур опередил его. Что было силы он ударил противника острым краем камня в висок, и бил до тех пор, пока его лежащий на земле враг не перестал издавать какие-либо звуки…

* * *

Поезд, неспешно разгоняясь, покинул тускло освещенную лесную платформу, и неестественно жизнерадостный женский голос объявил по громкой связи следующую остановку. Темный тамбур гудел от холодного ветра. Тяжелые двери перехода между вагонами мрачно лязгали на рельсовых стыках. Артур вновь прокручивал в голове события последнего часа, пытаясь понять, все ли так он сделал, и не находил изъяна в своих действиях. Нет, он определенно мог собой гор-литься. Впервые убив человека, сохранил после этого достаточно самообладания, чтобы надежно спрятать труп в лесном болотце, предварительно набив карманы верхней одежды убитого камнями. А также снял и утопил в том же болоте свою забрызганную кровью куртку.

* * *

В понедельник рано утром Тюхис уже занял наблюдательную позицию возле окна на административном этаже, где располагалась спецчасть. Отсюда хорошо просматривался весь коридор, и при этом Артур раньше времени не обнаруживал цель своего визита. Молодой человек сильно нервничал. Он опасался, что кто-то увидит его здесь и сокурсники узнают о том, что их товарищ повадился в кабинет к институтскому особисту. За такое в момент можно было превратиться в прокаженного, в присутствии которого все разговоры сразу смолкают.

Но, в конце концов, на этом же этаже помимо спецчасти располагались и другие кабинеты. Ведь он мог ожидать здесь прихода кого-то из сотрудников ректората или бухгалтерии, чтобы, например, выяснить вопрос, связанный с выплатой стипендии…

Наконец уверенной походкой в коридор с лестницы вступил институтский особист. Коренастый и лысеющий, в мешковатых брюках и потертом полувоенном френче, он казался обыкновенным институтским бюрократом. На самом деле этот человек имел власть несравнимо большую, чем сам ректор.

Краем глаза Артур наблюдал, как нужный ему человек неторопливо возится с ключом, успевая одновременно провожать оценивающим взглядом ножки прошедшей мимо секретарши ректора, как, плечом толкнув обитую хорошей кожей дверь, вошел в свои владения.

Артур еще немного подождал: ненужных свидетелей его грехопадения поблизости не было. Можно было покинуть свой наблюдательный пост. Тюхис стремительной походкой, почти бегом, по-воровски, проскочил расстояние до нужной двери и, без стука, дернул массивную дверную ручку на себя. И сразу попал в междверный тамбур. За те мгновения, что парень находился в этом темном ящике, закрывая за собой внешнюю дверь и открывая внутреннюю, он успел проникнуться всей серьезностью своего положения. Из этого чистилища путь ему был либо на свободу, либо в такой же мрачный и тесный тюремный бокс – без дневного света и свежего воздуха, а то и в могилу…

Но первые же минуты общения с особистом успокоили студента. Пробежав глазами его заявление, хозяин кабинета, зажевывая желтыми зубами край папиросы, деловито задал посетителю несколько уточняющих вопросов. Артур отвечал обстоятельно, стараясь ничего не упустить. Тюхис был благодарен этому человеку за его понимание ситуации и явную готовность помочь. Впрочем, он ведь заслужил такое отношение своей принципиальностью и честностью. Ведь даже девушку, с которой имел накануне физическую близость, не пощадил и аккуратно включил в число участников антисоветского сборища. А то, что особист глядел на него строго, без тени улыбки – с суровой складкой у лба и волевым зажимом челюстей, так это даже лучше, ибо говорит о его беспощадности к врагам.

– Ладно… Ты пока иди, – кивнул Артуру на дверь начальник спецчасти и скупо пообещал: – Разберемся…

Прошло три недели. К удивлению Тюхиса, за это время ничего с участниками злополучного загородного пикника не произошло. А вот загадочное исчезновение одного из студентов наделало в институте много шуму. Всех свидетелей, в том числе и Артура, вызывали в милицию. Тюхис очень надеялся, что на допросе у следователя ничем себя не выдал. А еще он всячески себя убеждал в том, что надежно спрятал тело. Каков же был ужас убийцы, когда вдруг поползли слухи, будто на труп пропавшего однокурсника случайно наткнулись охотники и его родители якобы уже опознали тело сына в морге.

От предчувствия скорого разоблачения Артур почти перестал есть и спать. Ожидание ареста превратилось в жестокую пытку страхом. Слушая на лекции рассказ преподавателя, молодой человек представлял, что вот сейчас откроется дверь, в аудиторию войдут плечистые мужчины с хмурыми беспощадными лицами и сразу направятся к нему. Со знанием дела на глазах у всех они обыщут арестованного, защелкнут на его запястьях наручники и поведут под изумленными и осуждающими взглядами к выходу…

И действительно однажды посреди лекции в аудиторию заглянул незнакомец и сообщил, что студента Тюхиса срочно просят зайти в деканат. У Артура все похолодело внутри, ноги сделались ватными.

Но в коридоре неизвестный посыльный тихо сообщил Тюхису: «Вот вам адрес, завтра ровно в 15.00 будьте там. Запомните: вам нужен четвертый этаж, комната сорок восемь. На входе скажите, что пришли к старшему редактору Николаю Степановичу Агланову. Вас будут ждать…»

Тон и выражение лица незнакомца сразу убедили Артура в том, что дело очень серьезное и, по всей видимости, напрямую связано с его обращением в институтскую спецчасть. По просьбе посыльного Артур повторил полученную от него информацию. На прощание симпатичный мужчина с наиприветливейшей улыбкой крепко пожал Тюхису руку и участливо посоветовал:

– Вы погуляйте где-нибудь еще минут пятнадцать и возвращайтесь на лекцию. Не годится, если по нашей вине пропустите важные знания.

Названный особняк располагался в одном из тихих переулков центра Москвы. Артур с удивлением прочитал на зеркальной вывеске перед входом в здание название научного журнала, посвященного вопросам животноводства.

Признаки энергичной редакционной деятельности можно было заметить уже в вестибюле: где-то совсем рядом наперебой стучала целая батарея пишущих машинок. С одной стороны широкой лестницы громоздились туго перевязанные брикеты журналов, пахнущие свежей типографской краской. Видимо, эту часть тиража свежего номера только что доставили из печатного цеха. Здесь же в вестибюле оживленно обсуждала какую-то профессиональную проблему группа местных сотрудников. Артур скользнул недоуменным взглядом по томной даме с фантастической по сложности прической на голове и молодому парню явно творческой наружности в костюме, полностью пошитом из парусины, включая туфли. Эти персонажи совсем не вязались с его представлениями о том серьезном учреждении, в которое Тюхис ожидал попасть.

Артур назвал вахтеру фамилию и номер комнаты сотрудника, к которому идет, и без промедления был пропущен на беломраморную лестницу бывшего графского особняка. Нужный кабинет располагался в особом крыле верхнего этажа. Сюда с третьего этажа вела отдельная глухая лестница. Поднявшись по ней, Артур натолкнулся на предупреждающую, словно окрик часового, табличку на новой двери: «Служебный. Вход посторонним строго воспрещен». Стало ясно, что сотрудники с нижнего учреждения просто невхожи в эту часть здания. Немного постояв у двери и собравшись с духом, Артур вступил на запретную территорию. Красная ковровая дорожка скрадывала звук его шагов. В этом отсеке было безлюдно, тихо и как-то по-особенному торжественно. Молодой человек даже усомнился в том, что его прихода действительно кто-то ждет.

Но как вскоре выяснилось, волновался он совершенно напрасно. За дверью из черной кожи Тюхиса встретил мужчина лет тридцати восьми – сорока. Этот человек явно любил и главное – имел возможность жить со вкусом. Это было видно по его самодовольному лицу, упитанной фигуре, облаченной в очень дорогой синий бостоновый костюм. От хозяина кабинета пахло коньяком…

Он сразу взял в разговоре со студентом дружеский тон: заявил, что полностью одобряет его – Артура поступок, ведь молодой человек поступил как настоящий комсомолец. Хозяин кабинета снял трубку с одного из установленных на его столе телефонов и гостеприимно распорядился принести два чая и бутерброды.

У этого человека волосы были как смоль: блестяще-черные, гладко зализанные назад, лежали плотно, как литые. Лицо широкое, в красных прожилках, дрябловатое в районе подбородка. Губы мясистые, влажные – плотоядные.

Глядя на Тюхиса, собеседник играл глазами, придавал своему голосу выражение искренности и вообще старался понравиться. Чтобы показать студенту свою интеллигентность, завел за чаем взаимно приятную беседу о новой кинокартине. Потом разговор плавно перешел на футбольные новости.

Сама обстановка небольшого уютного кабинета располагала к задушевному неформальному общению: кадки с экзотичными растениями по углам комнаты, клетка с пощелкивающей канарейкой у окна, лампа под успокаивающим зеленым абажуром на столе, неказенная мебель, видимо из прежней обстановки графского особняка. Молодому человеку был предложен удобный стул-кресло с мягкой обивкой – совсем как в гостеприимном доме. Неудивительно, что Артур быстро расслабился и перестал ожидать от этой встречи чего-либо неприятного.

Поговорив на отвлеченные темы, опер плавно перешел к главному:

– Нам известно, что вы наш советский человек и образцовый комсомолец. Вы это отлично доказали, разоблачив врагов, свивших осиное гнездо в вашем учебном заведении. Поэтому мы просим вас продолжить удачно начатую работу. Нам важно выявить и другие очаги контрреволюционной заразы в студенческой среде.

Артур медлил с ответом. Не то чтобы ему противело сотрудничать с органами, но и соглашаться на роль штатного «стукача» он как-то робел. Одно дело разово спасти свою жизнь и совсем другое – влезать в это дерьмо по самые ноздри.

– Вы меня удивляете, – посуровел следователь. – Я-то был уверен, что вы наш.

«Конечно, я ваш, ваш, ваш!» – готов был воскликнуть Артур, но не мог преодолеть интеллигентского смущения и неловкости. В его сознании с такой любовью долго лелеянный образ солидного партийного работника совсем не вязался с презренной участью профессионального шпиона и провокатора. По молодости и незнанию Артур просто не понимал, что ему предлагался самый верный и быстрый путь к власти и процветанию.

Тогда следователь принялся рассуждать, что в компетенции органов госбезопасности решать, кто по-настоящему виноват перед народом и заслуживает самого сурового наказания, а для кого можно сделать исключение, как для полезного для советской власти человека.

– Как же это вы так – приятеля камнем по голове и в трясину, – вдруг сочувственно пожурил молодого человека хозяин кабинета. И в качестве разящего аргумента выдвинул ящик стола, достал оттуда пачку фотографий и небрежно раскинул их пасьянсом перед потрясенным клиентом.

– Ваша курточка-то.

Артур отшатнулся от страшных снимков вздувшегося от долгого пребывания в воде посиневшего трупа, выловленного милиционерами из лесного болота. Тогда следователь взял со стола фотографию найденной рядом с покойником куртки и поднес ее к глазам побледневшего студента.

– Удивляюсь я вам, Артур Янович: образованный человек, а так глупо поступили… Куртку уже опознали сын дворника вашего дома и соседи по подъезду… Хотя бы театральный билетик предварительно из нагрудного кармана вынули… Впрочем, есть и другие изобличающие вас улики…

Самое поразительное, что голос вербовщика звучал совсем не враждебно, а по-прежнему сочувственно (впоследствии Артур мастерски освоит этот тон и благодаря этому сильно преуспеет по службе). Глядя на трясущиеся руки и умоляющие глаза перепуганного студента, оперуполномоченный словно говорил ему: ну что же ты, парень, упрямишься? Тебе же хотят помочь. Пойми ты, дурачок, я на твоей стороне, и в моих силах разом прихлопнуть всю эту мерзкую историю. И ты снова станешь чистеньким.

В итоге этой совсем не сложной для вербовщика шахматной партии Артуру был поставлен мат: Тюхис подписал обязательство о сотрудничестве с органами НКВД и получил от руководителя псевдоним Викинг.

Конечно, новый сексот [91]91
  Секретный сотрудник.


[Закрыть]не мог знать, что глава НКВД Ежов требовал от своих сотрудников «подбирать таких агентов, которые были бы или полностью связаны с нами или за которыми числились бы какие-либо грехи и они знали, что эти грехи за ними есть, а на основе этих грехов мы могли бы полностью держать их в своих руках».

По заданию куратора Тюхис стал часто посещать студенческие вечеринки. Если раньше он делал это эпизодически, по настроению, то теперь целенаправленно искал возможности попасть на квартиру, где намечаются танцы в узком кругу, старался оказаться поблизости от товарищей, затеявших интересный с позиций его тайной службы разговор.

Иногда Артур сам, используя подходящую ситуацию, заводил со знакомыми студентами и даже преподавателями крамольные беседы. Куратор разрешил ему в оперативных целях критиковать власть и существующие порядки, чтобы зондировать настроение вызывающих подозрение личностей.

Артура поражало, как легко люди, – даже в такое жестокое время, – открывают ему душу. Более того, провокатор не раз слышал от своих доверчивых собеседников участливые советы не быть таким прямолинейным. «Я восхищаюсь вашей кристальной порядочностью, – как-то с восхищением признался Тюхису один молодой преподаватель, которому многие корифеи прочили блестящее будущее в науке. – Но вы должны сохранить себя для полезных дел. Времена-то нынче далеко не вегетарианские…» Пройдет совсем немного времени, и этого несчастного, так трогательно заботящегося о бескомпромиссном комсомольце Тюхисе, как и многих других студентов и преподавателей МММИ, перемелет кровавый молох репрессивной машины. И произойдет это благодаря деятельности талантливого сексота.

Всю собранную для куратора информацию Артур обычно передавал не лично руководителю, а оставлял в виде записок сапожнику, чья будка стояла через дорогу от сквера возле кинотеатра «Форум». При этом Артур уже чувствовал себя не презренным шпионом, а разведчиком в тылу врага.

Первые видимые плоды его работа стала приносить примерно через три месяца после начала активного сотрудничества с «органами». В одну ночь были арестованы все без исключения участники той самой дачной вечеринки, а чуть позже – еще почти два десятка выявленных Артуром «врагов народа».

Вначале за добытую информацию Артур получал разовые денежные вознаграждения. Происходило это во время нечастых встреч непосредственно с руководителем агентурной сети. Но когда благодаря Тюхису была раскрыта «серьезная шпионская организация» в одном из ведущих технических вузов страны, ценного сотрудника перевели на ежемесячное жалованье, которое вдвое превышало доход начальника цеха самого крупного машиностроительного завода Москвы. Для получения «зарплаты» Артур специально открыл счет в ближайшем к дому отделении Госбанка.

Когда по месту учебы выявлять новых врагов стало сложнее, высокий покровитель устроил старшекурсника Тюхиса лаборантом в ЦАГИ. [92]92
  Центральный аэрогидродинамический институт.


[Закрыть]Куратор Артура был чрезвычайно заинтересован в талантливом подопечном, ведь тот обеспечивал ему отличные «производственные» показатели. А цифры эти позволяли любителю красивых женщин, первоклассных ресторанов и комфортной во всех отношениях жизни получать свой тройной оклад и премиальные, награды, повышения по службе. За достигнутые успехи покровитель Артура одним из первых в своем отделе получил ордер на квартиру в новом ведомственном доме. Дважды в неделю он приносил домой изобильный продуктовый паек, специально заготавливаемый для своих сотрудников Кооперативным управлением НКВД СССР; лечился и отдыхал не вместе с простонародьем – в обычных поликлиниках и больницах, а в элитных ведомственных медицинских учреждениях и домах отдыха. Но все эти блага можно было иметь лишь при хорошей оперативной статистике, за которой чекистское начальство всех уровней строго следило.

Поэтому куратор Тюхиса ухаживал за одним из лучших своих сотрудников, словно за красивой любовницей: при страшной перенаселенности столицы помог получить хорошую комнату в коммуналке (Артур давно мечтал жить отдельно от родителей), похлопотал, чтобы отец Артура был наконец назначен на должность в своей конторе, которой безрезультатно добивался много лет.

А за это Викинг в долгу у шефа не оставался. В ЦАГИ ему тоже, благодаря вешней привлекательности, интеллигентности и обходительности, быстро удалось стать своим сразу в нескольких компаниях.

Особенно большой успех светловолосый статный красавец имел у коллег слабого пола. Артур быстро смекнул, что самые «вкусные» сведения можно получить именно от женщин, и мастерски использовал свою мужскую неотразимость для добычи нужной информации.

Его деятельность в ЦАГИ оказалась даже еще более успешной, чем в родном институте. При личных встречах с куратором, которые тот в виде поощрения теперь часто устраивал в лучших коммерческих ресторанах Москвы, чекист не скупился на похвалы и даже однажды назвал Артура «бриллиантом своей агентурной сети». И это были не пустые слова. Тюхис видел, как с неловкой поспешностью очень сытого человека спешит к нему навстречу из-за служебного стола гордый сотрудник могущественной организации, как заискивающе интересуется у него, что заказать в ресторанном меню. А вскоре за выдающиеся успехи в работе чекист даже поощрил Тюхиса путевкой в сочинский санаторий.

* * *

За полтора часа до отхода поезда в пассажирском зале возле буфетной стойки Артура окликнул какой-то парень: «Привет, старина! Рад тебя снова видеть!» Глядя в открытое лицо не известного ему молодого человека, курортник силился вспомнить, где и при каких обстоятельствах они могли встречаться, и не мог. Но на лице незнакомца сияла такая счастливая улыбка и он обволакивал Артура таким дружелюбием, что Тюхис позволил взять себя под руку и отвести в сторонку для товарищеской беседы.

Мягко, но настойчиво куда-то увлекая за собой Артура, незнакомец радостно рассказывал ему, что они якобы встречались в райкоме ВЛКСМ и даже будто бы вместе были на республиканском сборе комсомольского актива. Правда, как Артур ни напрягал память, не мог вспомнить навязчивого парня.

– Зайдем ко мне, дружище. Поговорим за рюмкой чаю, – по-приятельски предложил тот Артуру, когда они подошли к скромной на вид двери, располагающейся в стороне от вокзальной суеты. Парень пояснил, что учится на инженера-железнодорожника, а тут подрабатывает «по части ремонта служебной аппаратуры». До отхода поезда была еще уйма времени, и скучающий отпускник позволил себя уговорить.

Но едва за ними закрылась дверь в пассажирский зал, как провожатый Артура мгновенно переменился. Дружески придерживающая студента рука вдруг стальными тисками сжала его предплечье.

– Вы арестованы! – рявкнул парень и зло толкнул Артура лицом к стене. Последовал жесткий приказ взять руки за голову и раздвинуть ноги. В голове Артура все смешалось. Пока умелые руки привычно шарили по его одежде, выворачивали карманы и выдергивали из брюк ремень, арестованный жалко лепетал:

– За что?! Это какая-то ошибка… Позвоните майору Хлебникову.

Это позднее Тюхис узнает, что при каждом крупном вокзале есть отделение НКВД с несколькими тюремными камерами. Пройдет совсем немного времени, и сам Артур уже в качестве офицера госбезопасности будет развлекаться изобретением новых оригинальных способов ареста. Тогда же он был поражен коварством фальшивого товарища. А еще больше тем обстоятельством, что в каких-нибудь пятидесяти метрах от его тюремной камеры продолжает идти своим неторопливым ходом обычная безмятежная жизнь: люди за столиками ресторана пьют и едят под легкую музыку оркестра в ожидании своего поезда, работают газетные киоски; курортная публика занимает свои места в комфортабельных вагонах…

Артура арестовали вслед за завербовавшим его куратором. А тот пал жертвой очередной смены власти в НКВД. Новый нарком госбезопасности Ежов «зачищал» ведомство от людей своего предшественника – Ягоды. Вместе с опальным руководителем были казнены все восемнадцать его приближенных комиссаров госбезопасности 1-го и 2-го ранга, а также репрессированы еще несколько сотен менее высокопоставленных чекистов.

На Лубянке Тюхис лишь однажды встретился со своим бывшим руководителем. Когда в кабинет следователя, где в этот момент находился Артур, привели еще одного арестованного, Тюхис не сразу узнал в изуродованном постоянными побоями, психологически сломленном человеке бывшего лощеного сибарита. Волосы несчастного были растрепаны, передние зубы выбиты, вместо лица – одна багрово-синяя гематома со щелками глаз. Бедняга затравленно смотрел на следователя и постоянно плакал. Он был готов подписать все, что ему давали…

Это «свидание» произвело на Артура столь сильное впечатление, что он тоже приготовился без дополнительного нажима со стороны следователя назваться агентом любой иностранной разведки или троцкистом. Хотя Артур понимал, что это означает расстрел или постепенную смерть в далеком лагере, но истязаний на следствии он боялся еще больше.

Ведущий дело Тюхиса сотрудник НКВД сразу это понял. Если при первых допросах он иногда оставлял открытым ящик своего стола, чтобы подследственный мог видеть лежащую в нем полицейскую резиновую дубинку, то впоследствии уже не пытался запугивать студента. Тем более что Артур был готов целовать ему руки за то, что следователь, вместо того чтобы быстро «пришить» Артура к делу списанного в расход руководителя, решил использовать его талант провокатора. Тюхиса начали в качестве «наседки» подсаживать в камеры к неуступчивым заключенным. Почти полгода своими подробными донесениями Артур, как ему казалось, продлевал себе жизнь.

Но впоследствии выяснилось, что новые руководители Секретно-политического отдела Главного управления госбезопасности НКВД с самого начала не собирались жертвовать ценным для органов сотрудником. Все время пока Тюхис сидел, то есть «работал» в тюрьме, бухгалтерия НКВД ежемесячно аккуратно начисляла ему заработную плату (правда, Артур об этом узнал уже после своего освобождения). Когда же заключенные перестали доверять разговорчивому студенту, начальство приняло решение предложить «арестанту» службу в качестве кадрового офицера госбезопасности. Это было поразительное перевоплощение: недавний бесправный зэк, почти смертник, сменил тюремные обноски на элегантную форму НКВД с малиновыми петлицами и вышитым золотой канителью мечом и серпом-молотом на рукаве.