Текст книги "Мертвая петля для штрафбата"

Автор книги: Антон Кротков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Выслушав комбата, Нефёдов решил, что за то время, пока сюда будет добираться высланная за ним из части машина, он успеет устроить судьбу лейтенанта и ещё выпить за счастье молодых.

– Так чего ж ты робеешь?! Ты же артиллерия! Проведи массированную артподготовку и занимай плацдарм в сердце своей симпатии!

– Да разве в столь тонком деле так можно? – усомнился очкарик.

– Только так и можно! – авторитетно сообщил «Анархист». – Да не робей, бог войны! Я тебя с воздуха прикрою. Бери ещё кого-нибудь в свидетели и айда свататься, пока в твоём хозяйстве затишье. Наступление со дня на день может начаться, не до этого будет… Да, только тебе придется одолжить мне гимнастёрку. А то в своём рванье я больше на разбойника с большой дороги похож, чем на друга жениха.

При появлении в палатке санчасти трёх разгорячённых мужчин девушка оробела. Но ещё более смущённым выглядел жених. Второй сват – старший сержант – отчего-то только заговорщицки хихикал и подмигивал медсестре, мол, готовься, девка, сейчас что-то будет. Борис принялся незаметно пихать комбата локтем, чтобы тот начинал заготовленное объяснение в любви. Но бедняга совсем оробел и только беззвучно шевелил губами, словно выброшенная на берег рыба. Тогда Борис полностью взял инициативу на себя:

– Милая Танюша! – торжественно начал он.

– Вообще-то меня зовут Надежда, – язвительно поправила его начинающая понимать смысл происходящего девушка.

– Ну да, я и говорю – милая Настенька. Он, – Борис указал пальцем на старшего лейтенанта, – хочет сказать, что давно любит вас. В короткие минуты затишья между жестокими боями все его мысли только о вас. Сколько раз, Настенька, он мысленно говорил вам…

Далее Борис повёл речь от первого лица, имея в виду лейтенанта. В завершении своего спича оратор высокопарно произнёс:

– Согласны ли вы, уважаемая Надежда Викторовна, стать моей, то есть его женой?

– Но ведь я совсем не знаю вас? – вдруг смущённо глядя на Бориса, дрогнувшим голосом произнесла санинструкторша. – Признаюсь, ваше предложение застало меня врасплох. Я должна подумать.

Она явно пропустила мимо ушей, что вся красочная речь лётчика произносилась им от имени другого. Только что на перевязке взгляд её был равнодушен, почти враждебен. Теперь же в этих золотисто-коричневых с перламутровым отливом глазах светилось такое, что опытный вояка и сердцеед стушевался.

Борис растерянно оглянулся на комбата. Тот стоял совершенно убитый таким поворотом дела, опустив голову и уперев взгляд в землю.

– Хорошо, что в этот момент подошёл «виллис» с аэродрома и водитель начал мне сигналить, – посмеивался над собой Нефёдов. Слушавших его рассказ московских лётчиков интересовало, чем же всё-таки закончилась история.

– Сбежал я тогда от позора, – ответил Борис. – Только перед этим успели мы обменяться со старшим лейтенантом адресами полевой почты. Вернулся я тогда к своим, а ребята по мне в столовке поминки справляют. Все видели, как я кувыркался, а потом в Днепр камнем падал. Вещи мои мой заместитель по нашей традиции уже другим лётчикам раздал. А тут я собственной персоной нарисовался. Картина называется: «Явление покойника народу». Ребята все уже поддатые, вытаращились на меня. Один даже говорит так грустно:

– Всё братва, завязывать надо, а то мерещится всякая дрянь.

– Мне сто граммов нальёте? – спрашиваю. – Как-никак я сегодня «юнкерс» успел завалить, прежде чем меня самого срезали.

Ну, ничего, быстро разобрались, в чём дело, и поминки плавно перешли в крестины. А где-то через полгода получаю от артиллерийского лейтенанта письмецо: так, мол, и так, поздравьте меня – я и Надежда поженились. И всё благодаря вам. Как вы уехали, у нас с ней состоялся откровенный разговор. Огромное вам за это спасибо! А о недоразумении со сватовством ни слова. И верите, братцы, как вспоминаю тот день, спокойно могу думать о том, как немец мне из пушек в упор врезал, как я мордой в берег ткнулся. А как увижу мысленно перламутровые глаза той санинструкторши в тот момент, когда она мне чуть «да» не сказала, – сразу пот прошибает!

Глава 7

Приняв предложение Василия Сталина, отставной капитан словно попал в сказку. Борис сразу получил солидные подъёмные и смог быстро перевезти семью в столицу. На руках у него уже имелся ордер на комнату в общежитии слушателей Академии имени Жуковского. В ближайшей перспективе сам заместитель командующего округа по тыловому обеспечению обещал Борису аж отдельную квартиру в строящемся доме для комначсостава. Но после спартанских условий жизни в Средней Азии даже коммунальный быт казался верхом комфорта. На этаже имелись: городской телефон, общая кухня и душевые. Причём в выходные давали горячую воду, так что еженедельно в баню ходить было не обязательно. Впервые можно было не думать о том, где достать деньги и продукты, чтобы накормить и одеть семью.

Правда, при утверждении Нефёдова на должность инспектора по лётной подготовке при штабе округа возникли некоторые проблемы.

Против кандидатуры бывшего штрафника дружно ополчилось канцелярское «болото». Для назначения кандидата на штабную должность требовалось согласие специальной мандатной комиссии Министерства обороны. А в ней оказались недоброжелатели Нефёдова. Правда, для отказа были выбраны такие формулировки, что придраться было очень сложно. У Бориса действительно имелся солидный перерыв в лётном стаже. К тому же инспекторскую должность мог занимать только офицер не ниже подполковника, имеющий лётную квалификацию «военный лётчик первого класса».

Борис был вызван на заседание комиссии, где ему ясно дали понять, что пока он не потрётся лет пять на скромных штабных должностях, а потом ещё столько же в заместителях у какого-нибудь начальника, самостоятельную должность ему не дадут. Выскочек здесь не любили. Особо негодовал генерал, который перед самой войной в звании полкового комиссара принимал самое активное участие в травле расстрелянных в итоге заместителя наркома обороны по авиации Рычагова, командующего ВВС РККА Смушкевича, начальника штаба ВВС РККА и его заместителя Володина и Юсупова и других. В своё время этот мерзавец и иуда, получивший-таки за своё клеветничество генеральские лампасы, поносил имена истинных героев и патриотов, а теперь делал всё возможное, чтобы утопить Нефёдова.

Но Василия все потуги недоброжелателей Бориса только развеселили.

– Не обращай внимания на этих шакалов, – загадочно ухмыльнувшись и став в этот момент очень похожим на своего отца, успокоил Нефёдова Сталин-младший. – Собака лает, караван идёт! Н-и-че-его, этих шавок мы быстро успокоим…

Василий был своему слову хозяин. Всего через несколько недель после получения Борисом майорского звания он был произведён в подполковники! Почти одновременно вышел приказ командующего о присвоении Нефёдову высшей квалификации «лётчик-снайпер». Василий также помог своему протеже наконец-то вступить в партию. А ведь Нефёдов ещё в 1938 году после Испании пытался это сделать. Но из-за проблем с органами надолго попал в число отказников.

Многие бывшие знакомые, встретив теперь Бориса, удивлялись: только недавно ходил в капитанах, а тут уже подполковник! Да он и сам не мог поверить, что дослужился до каракулевой полковничьей папахи. Всё действительно произошло словно по мановению волшебной палочки.

Через месяц после первого вызова Борис вновь был приглашён на комиссию. Но на этот раз с ним разговаривали куда более уважительно, даже ласково. Кардинальная перемена в тоне сильно развеселила Бориса, но виду он, естественно, не подал и терпеливо выслушивал различные рекомендации. Жаль только, что на этот раз его главного недоброжелателя в кабинете не оказалось, а ведь удовольствие Нефёдова могло быть куда более острым.

Итак, его долго и в целом довольно доброжелательно наставляли на будущую работу, а в заключение попытались навязать своих протеже в заместители.

– Я подумаю об этом, – нахально заявил Нефёдов. – Могу я идти?

Выходя из зала, где заседала комиссия, он поздравлял себя с тем, что отныне у него есть непробиваемая броня в лице сына самого Сталина, и одновременно сочувствовал себе, отлично понимая, что ещё даже не начав по-настоящему работать, уже заполучил множество влиятельных завистников. Впрочем, пока он оставался «за бронёй», опасаться ему было нечего…

Итак, Нефёдов занял должность фактически «вольного художника». В обязанности инспектора по технике пилотирования и воздушной стрельбе входила разработка совместно с лучшими лётчиками округа новых тактических приёмов применения авиации. Периодически он наведывался с проверками в полки. Такая работа Борису очень нравилась, особенно то, что он имел возможность, используя своё служебное положение, одним из первых осваивать новейшие советские боевые самолёты, в первую очередь реактивные. Как только в части поступали первые истребители «Як-15» или «МиГ-9», Борис вызывал служебную машину и ехал на аэродром.

Первый же опыт управления реактивным аппаратом превратил Нефёдова в преданного поклонника этой техники. Большую часть своей карьеры он пилотировал поршневые самолёты и испытал настоящее потрясение, оказавшись в кабине самолёта принципиально иной философии. Приятные сюрпризы начинались сразу и продолжались непрерывно. Прежде всего здесь было на порядок больше всевозможных приборов, рычагов и переключателей, чем в любом поршневом самолёте. Между тем ещё совсем недавно Борису приходилось воевать на самолётах, на которых не было ни одного гироскопического прибора, а вместо полноценного прицела имелся лишь примитивный круг на лобовом стекле фонаря кабины перед пилотом. Расположение всех циферблатов, тумблеров, рычагов и даже окраска приборной доски и прочих блоков управления были хорошо продуманы конструкторами и облегчали труд пилота. А благодаря наличию на новых реактивных машинах переднего ведущего колеса, во время рулёжки ты видел перед собой не кусок неба да круг вращающегося пропеллера, а взлётную полосу впереди.

Ну и, конечно, скорость! Совершенно другим стало ощущение боя. Стоило слегка подкрутить машину на вираже, и создавалось полное ощущение, будто ты мчишься внутри пули, выпущенной из нарезного ствола. Маневры выполнялись столь стремительно, что человеческая мысль едва поспевала за мгновенно меняющейся позиционной расстановкой. Но если летчику удавалось оседлать волну вдохновения, когда мышцы мгновенно воплощают в точные движения едва созревшие в глубине его сознания образы-решения, он мог творить в воздухе на уровне гения, У Бориса словно заново выросли крылья. Было такое чувство, что судьба неожиданно подарила ему возможность начать ещё одну жизнь. И конечно, его сердце радовалось тому, что родная армия получила такую технику, особенно когда Борис вспоминал, с чем мы начинали войну с гитлеровской Германией… Но вместе с тем эксплуатация новой техники была сопряжена с ежедневным смертельным риском. Так бывает всегда, когда наука вторгается в прежде неизведанную сферу, где первопроходцев подстерегают опасности, о которых они раньше не знали. С одной стороны, реактивные двигатели позволяли носиться на фантастических скоростях, а с другой – стоило увлечься на пикировании, и самолёт мог мгновенно разрушиться. Десятки лётчиков неожиданно для себя попадали во флаттер, даже не успевая катапультироваться из разваливающегося на части истребителя. Неудивительно, что были лётчики, даже вполне геройские, имеющие боевые награды, которые категорически отказывались переучиваться на новую технику. «Как можно летать на этой трубе?!» – недоумевали они. По их мнению, полёт на такой машине слишком был похож на попытку самоубийства.

Руководство НИИ ВВС часто приглашало Нефёдова для проведения испытаний новой авиационной техники. Борис регулярно тестировал опытные истребители на сваливание, обледенение, проверял устойчивость моторов к отрицательным перегрузкам. Нельзя было допустить повторения прошлых ошибок. Ведь до 1942 года карбюраторные моторы советских истребителей часто глохли во время преследования гитлеровских истребителей в пикировании или при попытках оторваться от противника каскадом бочек. Пилоты «мессершмиттов» таких проблем не имели благодаря тому, что германские конструкторы ещё в 1938 году применили технологию непосредственного впрыска топлива в цилиндр, что значительно усилило мощность моторов и повысило их надёжность, особенно на отрицательных перегрузках.

Василий Сталин ревниво пытался запретить Борису работать на другое ведомство. Своё добро он дал лишь на участие Нефёдова в государственных испытаниях нового реактивного истребителя «Ла-15». Планировалось в ближайшей перспективе пересадить лётчиков округа с поршневых истребителей на эти реактивные машины. А ещё Сталин-младший задумал в рамках традиционного Первомайского парада устроить над Красной площадью показательный учебный бой двух новейших истребителей – прямо над мавзолеем, где в тот момент должно было находиться всё Политбюро в полном составе во главе с его отцом.

Но новый истребитель не оправдывал связанных с ним надежд. Машина имела крайне неприятную тенденцию без предупредительной тряски сваливаться в штопор и с трудом выходить из него. Иногда возникало самопроизвольное отклонение элеронов, несовершенной оказалась противообледенительная система.

Но главное: при перевороте самолёт терял слишком много высоты. Это сильно затрудняло ведение маневренного боя. Все вместе эти недостатки делали полёты на новейшем «Лавочкине» весьма рискованными.

Однажды в ходе учебного поединка Нефёдов увлёкся и попытался уйти от противника переворотом на опасно малой высоте и сразу угодил в штопор. Начал выводить – не выводится! Отказал гидроусилитель штурвала. Огромная гравитационная сила, эквивалентная более ста килограммам, заклинила ручку управления в крайнем левом положении. Машину лихорадочно трясёт, оглушительно орёт аварийная сигнализация, земля и небо с бешеной скоростью меняются местами. Напряжённые до предела мускулы рук сводит судорогой в борьбе со штурвалом, который стал тяжелее рекордной штанги. Катапультироваться поздно – не хватит высоты, чтобы раскрыть парашют. В этот момент в голове Нефёдова возникла странная мысль, что в кармане его лётной куртки лежит вся зарплата, которую он перед самым вылетом получил в бухгалтерии: «Как же Ольге с Игорьком придется туго без этих денег!»

Лишь за мгновение до столкновения с землёй удалось каким-то чудом выдернуть машину из хаотичного падения. Нефёдов и сам не понял, как ему это удалось. Когда счёт пошёл на секунды, думать и анализировать некогда. Хорошие инстинкты оказались результативнее осмысленных действий.

Выбравшись из кабины, Борис упал на колени и с нежностью провёл ладонью по шершавому аэродромному бетону: «Спасибо, матушка, что не стала сегодня мне могилой, оставила бродягу ещё походить по себе родимой!»

Механик, осматривающий самолёт, продемонстрировал лётчику обломок макушки сосны, срезанный плоскостью крыла и застрявший между закрылок. Подъехал взволнованный руководитель полётов:

– А я уж думал ты всё… гробанулся! – Удивлённо разглядывал он Бориса, ещё не веря, что тому повезло выбраться из практически безнадёжной ситуации. – Уже представлял, как к жене твоей пойду сообщать…

– Да поздновато спрыгнул, следующая остановка была бы кладбище. Уже решил, что отлетался раб Божий, – признался Борис, спрятав дрожащие руки в карманы куртки. – Не пойму, что случилось. Не слушается рулей коняга, и всё! Я и так, и этак – никакого эффекта! Сам не понял, как выкрутился.

Когда-то перед Испанией Ольга обещала позаботиться, чтобы у Бориса за спиной всегда порхали ангелы-хранители. Похоже, на их белых крылышках он сегодня и упорхнул от костлявой старухи с косой.

Прошло пять дней. И на этом же истребителе погиб фронтовой друг Василия Сталина, командир полка, Герой Советского Союза. Борис выезжал на место катастрофы и видел заполненный грязной болотной водой кратер – самолёт почти вертикально на большой скорости буквально вонзился в землю. В воздухе стоял резкий запах керосина и грязи. То, что осталось от лётчика, уместилось в коробке из-под мужских ботинок.

Когда Борис стоял на краю огромной ямы, к нему подошёл лётчик того полка, которым командовал погибший. Борис по работе знал в лицо почти всех лётчиков округа, а многих даже по именам. Кажется, этого чубатого парня звали Аркадием. Сняв с головы фуражку, он достал пачку «Казбека», предложил Нефёдову. Закурили.

– Ему в последнее время плохие сны снились, – мрачно глядя на бурую жижу под ногами, пояснил Нефёдову молодой лётчик, – чувствовал что-то… Даже списаться хотел с лётной работы. Но командующий рвал его заявления в клочья. «Тебя, – говорит, – на должности комполка мне заменить некем». После этого разговора Серёга даже в церковь стал ходить…

Что-то вдруг вспомнив, Аркадий поднял полные острого любопытства глаза на Бориса:

– Я слышал, с тобой тоже недавно на этой машине…

– Хоть Бога и упразднили, все под ним ходим, – с трудом отрывая взгляд от ямы, пробормотал Борис и слегка кивнул на прощание сослуживцу: – Будь здоров.

После этой трагедии командующий принял решение передавать дискредитировавшие себя «Ла-15» в другие округа, а взамен осваивать «МиГ-15». В этом самолёте воплотились самые передовые технические идеи. После победы над Германией некоторые немецкие инженеры, создавшие для фашистских Люфтваффе первый в мире действующий реактивный истребитель «Мессершмитт-262», оказались в советских авиационных «шарашках» – конструкторских бюро полутюремного типа, контролируемых органами госбезопасности. «Трофейные идеи» очень пригодились при создании чудо-самолёта. А благодаря британскому двигателю Rolls-Royce Nene, чертежи которого были проданы Англией СССР как недавнему союзнику по антигитлеровской коалиции, «МиГ-15» стал флагманом советской военной авиации и достойным конкурентом иностранным аналогам. На Западе осознали свою ошибку, лишь когда «МиГи» учинили настоящий террор британским и американским самолётам в Корее. Впрочем, очень скоро англосаксы создали достойного противника «русской комете» – «Сейбра».

Борису было поручено контролировать освоение в частях нового «МиГа». Так как двухместной «спарки» для обучения курсантов ещё не существовало, Нефёдов лично отбирал в каждом полку самых опытных лётчиков для инструкторской работы. В их задачу входило натаскивать однополчан в парных полётах на «мигах».

Не прошло и трёх месяцев с тех пор, как новый инспектор по технике пилотирования и воздушной стрельбе занял свою должность, а он уже пользовался полным доверием командующего округом и большим авторитетом в частях. Василий не любил сидеть в штабе, предпочитая наведываться на тот или иной аэродром. И для него всегда организовывались не только богатые столы в особых генеральских кабинетах, но прежде всего полёты на пилотаж или воздушные стрельбы. В одном из полков пилоты, недавно начавшие осваивать «МиГи», отстрелялись по воздушному конусу просто великолепно. А перед этим Сталин посетил другую часть, где устроил разнос командиру за то, что его подчинённые вместо мишени расстреливают случайных ворон. И вдруг такая приятная неожиданность! Командующий стал выяснять причины столь отрадного факта. Оказалось: незадолго до этого с лётчиками полка почти неделю тренировался лично инспектор округа по пилотированию и стрельбе.

Борис действительно поделился со строевыми коллегами своим опытом по части стрельбы. Вообще-то даже из обычного пистолета в движении попасть в цель чрезвычайно сложно. Любой профессионал может это подтвердить. Что уж говорить о лётчике современного реактивного истребителя. Ты несёшься на скорости свыше тысячи километров в час, твой противник тоже. Вдобавок он постоянно маневрирует. Но у каждого мастера, как правило, есть свои определённые хитрости, помогающие добиваться успеха. Секрет снайперской меткости Нефёдова заключался в том, чтобы стрелять не из стандартного горизонтального положения, а со скольжением.

– Вот увидите, сможете в одном заходе разодрать конус, как трусики желанной девушки, долгое время крутившей вам динамо, – объявил инспектор полковым лётчикам на первой планёрке.

Они вытаращили на Бориса глаза:

– Извините, но вы же призываете нас нарушить требования инструкции! Так стрелять не положено!

– А в бою тоже будете на инструкцию уповать? Рекомендую этот документ после первого внимательного ознакомления использовать в сортире. Учитесь проявлять инициативу. Попробуйте вначале то, что я предлагаю, а уж после ещё раз обменяемся мнениями.

И действительно, вскоре лётчики полка научились разносить воздушные мишени в пух и прах, чем очень порадовали высокого гостя. За отличную стрельбу полк получил благодарность командующего, а Бориса Сталин своим приказом премировал новеньким автомобилем «Победа».

В то время почти все выпускаемые Горьковским автозаводом «Победы» шли в государственные учреждения. Лишь в исключительных случаях легковые автомобили продавались по особым разрешениям и только передовикам производства, прославленным героям войны, выдающимся научным и творческим работникам. Обладателями «Побед» были актёр Жаров, гроссмейстер Ботвинник, лётчик Кожедуб, диктор всесоюзного радио Левитан, Алексей Стаханов.

Зато эти машины массово поступали в советские учреждения в качестве персональных автомобилей чиновников высокого ранга, наравне с новыми «ЗИС-110». Но так как на всех желающих «110-х» не хватало, было решено, что часть начальников станут возить «Победы». Так что Нефёдова этим подарком словно приравняли к знатным стахановцам и обкомовским и министерским вельможам. Но когда Лёня-Одесса погорел в своём родном городе на какой-то крупной афере, Борис без сожаления решил продать автомобиль. Всё-таки «Победа» стоила почти 9000 рублей. Но опытный в таких делах «Одесса» отсоветовал это делать:

– Командир, с подарками Сталина так не поступают.

Пришлось Нефёдову искать деньги в другом месте, благо теперь у него такая возможность имелась.

Василий Сталин постоянно вынашивал какие-то амбициозные проекты, не считаясь с их стоимостью. Однажды он заявил министру обороны Александру Василевскому: «Отец поручил мне курировать спорт в армии. Я решил строить бассейн в центре Москвы. Прошу выделить пять миллионов рублей». И как это ни фантастично, министр без колебаний подписал распоряжение о выделении средств. Большая часть денег действительно шла по назначению. Василий старался не допускать воровства. Но за всем уследить, естественно, не мог. В хозяйственных делах лётчик был малосведущим и доверчивым человеком. Кроме того, «принц» привык жить на широкую ногу, а на это тоже требовались деньги, и немалые. Даже его генеральской зарплаты не хватало на частые кутежи и выезды на охоту.

Правда, многие затеи командующего финансировались из средств округа, в частности хоккеисты знаменитой команды ВВС и другие спортсмены получали зарплату как действующие офицеры. За счёт округа содержалось знаменитое охотничье хозяйство «Завидово», где Василий любил охотиться и устраивать грандиозные кутежи со своими приближёнными в уютно обустроенных охотничьих домиках. Со временем бухгалтерские схемы финансирования этих и иных забав сделались столь запутанными, что даже опытным ревизорам потребовался бы не один месяц, чтобы в них разобраться. Да и кто бы посмел без санкции самого «Хозяина» начать копать под его сына?! В итоге создалась чрезвычайно благоприятная среда для крупных утечек казённых средств.

Естественно, ловкие дельцы и аферисты пользовались тем, что в окружении Сталина-младшего всегда пахло большими деньгами. Со многими такими «коммерсантами» Нефёдов вскоре сошёлся достаточно близко, и они с удовольствием ссужали его любыми суммами, даже не запрашивая высоких процентов. Этим типам гораздо важнее было иметь влияние на Василия через тех, кому он доверял. Борис как раз был таким человеком…

Как командующий столичным округом ВВС Василий Сталин отвечал за организацию воздушных парадов в Тушино и над Красной площадью. При подготовке к очередному такому событию Нефёдов выполнял функцию правой руки своего патрона, помогая отбирать экипажи для выполнения ответственного задания, тренируя их. Очень многие заслуженные лётчики стремились попасть в заветный список. У Нефёдова вдруг появилось множество друзей. Прежние знакомые, которые когда-то отказывались помочь ему остаться в армии, теперь наперебой зазывали в гости или в ресторан. Возле Бориса толпилось много людей, которые были подобострастны перед начальником, подхалимничали, заискивали. Но Нефёдов не слишком верил в искренность тех, кто слишком настойчиво искал его дружбы…

Во время ежегодных парадов Борис непременно лично участвовал в показательных полётах на пилотаж и воздушный бой. Многие ему завидовали, ведь мало кому из лётчиков выпадал шанс блеснуть мастерством перед самим «Хозяином» и полубогами из ЦК партии. Стоило Иосифу Виссарионовичу осведомиться: «Что это за лётчик в истребителе? Как фамилия?» – и недавний капитан мог взлететь «в стратосферу власти» – на такие карьерные высоты, где обитают лишь самые избранные. Такое уже неоднократно случалось в прошлом, например после войны в Испании. Правда, для многих героев такое внезапное возвышение закончилось в расстрельной яме…

Но об этом мало кто из завистников думал, как и о степени ответственности за возможную ошибку. Верный сын своего отца, Василий Сталин точно бы не пощадил виновного в срыве парада. А уж стрелочников в этой стране умели находить быстро. Между тем опыта в применении только недавно появившихся реактивных самолётов ещё было накоплено мало. К тому же чрезвычайно скоростные самолёты предназначались для боя. Показывать их в парадном строю как танки и самоходки было крайне рискованно. Существовал большой риск штурманской ошибки, особенно в плохую погоду, при ограниченной видимости. Участвовавшие в параде тяжелые поршневые бомбардировщики «Ту-4», реактивные бомбардировщики «Ил-28» и истребители «МиГ-15» должны были появиться над Красной площадью одновременно, при этом взлетали они с разных аэродромов и шли к точке встречи, естественно, на разных скоростях. Целая команда штурманов пыталась синхронизировать этот процесс.

Но всё равно мчащиеся на скорости свыше тысячи километров в час истребители могли запросто пройти над Красной площадью не строго вдоль мавзолея, как полагалось, а, например, «черкануть» по горизонтали, а то и вообще разминуться с местом парада. Это вполне могло быть расценено главными зрителями как разгильдяйство, саботаж или того хуже – диверсия. Не говоря уже о вероятности столкновения самолётов над Кремлём, которое невозможно было стопроцентно исключить, и падения обломков – страшно подумать – на мавзолей! За такое преступление расстрел виновных выглядел бы самым мягким наказанием.

Поэтому накануне очередного парада Нефёдов практически не бывал дома, проводя теоретические занятия с экипажами в классах либо отрабатывая встречный пилотаж, перед тем как лично продемонстрировать его над Тушинским аэродромом. На одном из парадов он даже занял место второго пилота бомбардировщика «Ту-4». Машина Борису очень понравилась. Он даже впервые не испытал свойственного всем истребителям чувства превосходства над коллегами из других видов авиации.

Бомбардировщик сделали специально для транспортировки первой советской атомной бомбы. А бомбу-то наши учёные сделали и испытали быстро, чтобы выйти на паритет с американцами. А вот самолета, способного ее нести, в Советском Союзе вначале не было. Андрей Николаевич Туполев хотел создать новый бомбардировщик «Ту-64». Но Сталин решил, что получится быстрее и лучше, если скопировать американский В-29 «Суперкрепость». Три таких самолета, совершивших вынужденную посадку после бомбежки Японии в 1945-м, находились в Приморском крае. Один из них специалисты КБ Туполева разобрали до винтика и сделали чертежи. Затем машина была запущена в серию. Получился великолепный самолет. И вот на одном из парадов Нефёдов в качестве второго пилота вёл лидирующую «тушку». Строй бомбардировщиков и сопровождавших их истребителей шел очень красиво, четко, без сучка и задоринки. Перед этим лётчики парадной группы много тренировались. И Борис вместе со всеми чувствовал себя именинником. После приземления на аэродроме в Чкаловске участников воздушного парада пригласили на прием в Кремлевский дворец. Во время банкета Сталин произнёс речь. Но Борису больше запомнились некоторые пьяные генералы, которые под конец застолья обнимали и целовали взасос мраморные женские фигуры, украшающие банкетный зал.

Помимо выполнения своих прямых обязанностей Нефёдову ещё необходимо было успевать посещать лекции в Академии ВВС, куда его заставил поступить Василий Сталин:

– Чтобы раз и навсегда закрыть рот разным шавкам, повышай статус.

– Я готов повышать градус, только постепенно. А то за всеми заботами вскоре забуду, как жена выглядит.

Нефёдов не боялся шутить в приватных разговорах с генералом, а тот прощал ему некоторые вольности в общении, особенно после истории на охоте, когда Нефёдов спас Василию жизнь. Сталин-младший был неутомим в организации охотничьих вылазок, часто довольно экстремальных.

В 1943 году, командуя одним из лучших в ВВС – 32-м гвардейским полком, Василий сумел отличиться не только в боях. Когда полк временно вывели с фронта для отдыха и переформирования, командир в компании своего заместителя и инженера полка по вооружению от скуки отправились глушить рыбу… реактивными авиационными снарядами. Один из снарядов взорвался в руках инженера. В этот момент рыбаки находились в лодке на середине озера. Инженера убило на месте. Василия и его заместителя ранило. Через месяц в полку был зачитан приказ Верховного главнокомандующего о снятии Василия с должности командира за «порчу военного имущества и разложение полка, пьянство и разгул». Командующему ВВС Новикову предписывалось не давать Василию каких-либо командных постов впредь до особого распоряжения. С апреля 1943 по январь 1944 года отставной комполка находился не у дел, маясь от безделья в своей квартире в знаменитом Доме на набережной. Говорят, тогда Василий совершил один из своих легендарных «подвигов», въехав в здание Генштаба на жеребце английской породы. Причём бравый гусар сумел миновать растерявшихся часовых, поднялся верхом по мраморной лестнице и въехал в комнату, где шёл военный совет. Не покидая седла, Василий потребовал от руководства Красной армии немедленно отправить себя на фронт, пусть даже в качестве рядового лётчика или даже простого пехотинца. Маршалы и генералы, конечно, не посмели наказать хулигана. Вдребезги пьяного Василия успокоили обещаниями и отправили домой под опекой нескольких офицеров. Гораздо труднее оказалось утихомирить жеребца, который ни в какую не соглашался спускаться вниз по лестнице. Пришлось даже закрыть огромное зеркало на площадке между лестничными пролётами, чтобы животное не испугалось собственного отражения и не понеслось кавалерийским галопом по штабным коридорам. Но жеребец всё равно упирался. Его подковы скользили по скользким мраморным ступенькам, отчего конь ещё больше начинал волноваться. Тогда комендант вызвал специалистов из зоопарка и пожарных. Оказалось, что любимый скакун под стать своему наезднику, мягко говоря, пьян. По приказу Василия конюхи на его личной конюшне часто добавляли в корм хозяйского любимца пиво. Якобы какой-то знакомый ветеринар посоветовал это Сталину в качестве своеобразного допинга. Лошадь стреножили, завязали ей глаза, подвели ей под брюхо скрученную жгутом ковровую дорожку и несколько брезентовых пожарных шлангов и спустили в лестничный пролёт.