Текст книги "Пепел Марнейи"

Автор книги: Антон Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 3
Кошка без зонтика

Для того чтобы заключить свой дом в Исторгающий защитный круг, Венусте пришлось прибегнуть к «дроблению сущности». Да-да, злоупотреблять «дроблением» нельзя, иначе в один прекрасный день от тебя ничего не останется, но Исторгающий круг не без причины называют также Сортирным, или Поносным, а малая сущность Венусты Лурлемот, обозначенная как «служанка Анфуса», исполнительна и не брезглива. Превратившись в Анфусу, чародейка выполнила неприятную подготовительную работу: раз за разом окуная кисточку в омерзительную субстанцию, обвела особняк по периметру цепочкой рун без единого разрыва. Потом, снова став собой, активировала заклятие. Рисунок с тихим шипением исчез, зловоние, хвала Милосердной Тавше, тоже.

Наконец-то можно в полной безопасности понежиться в ванне. Изобретатель Поносного круга был великим магом. Теперь каждого, кто явится сюда с недобрыми намерениями, постигнет то же самое, что бывает с селедкой и молоком, если первую запивать вторым. Венуста подобных глупостей не делала, но кто хоть раз пробовал, тот поймет.

Перевалило за полночь, всю прислугу она отпустила, но ванну приготовили заранее, и вода благодаря чарам до сих пор оставалась горячей и ароматной. Когда Венуста перекинула через край белую, как мрамор, худощавую ногу, розовые лепестки на поверхности сонно закачались. Будем надеяться, что никто, кроме ущербной луны, не видел, как она собственноручно рисовала Сортирный круг… Использованные чары не принадлежат к числу запретных, но благородная госпожа Лурлемот, Магия Красоты, безупречная, как логарифмическая линейка, репутация и, простите, экскременты – это вещи несовместимые. Измена себе.

Ничего другого ей не оставалось. Группа магов предприняла попытку уничтожить Гонбера. Чуть не преуспели, но все ж таки не преуспели, а потом одного из участников покушения нашли в фонтане парка Вечерних Грез, расчлененного на мелкие кусочки. Другой, выпотрошенный, с вылезшими из орбит глазами, был приколочен гвоздями к стене в заброшенном сарае на задворках Тряпичного рынка. Венуста к их авантюре имела косвенное отношение: одолжила древний свиток с любопытными сведениями из области обессиливающей магии, сплела для подготовленной ловушки изящное маскирующее заклятие. В случае успеха ей причиталась десятая доля от суммарного вознаграждения, обещанного за Гонбера заинтересованными персонами. Ну а в случае провала…

Придется теперь ежедневно и еженощно заботиться о защите. Незряче глядя на мозаику, изображающую прелестных рыбок в коралловых кущах, она не наслаждалась купанием, а перебирала в уме тех, кто мог бы спасти ее от Живодера.

Трое злополучных участников марнейской драмы, кто же еще.

Страж Мира вышвырнул бы зарвавшегося упыря за Врата Хаоса в мгновение ока. Это его работа, на то он и Страж.

Тейзург – безусловно. Этот могущественный, но стервозный чародей, по сохранившимся свидетельствам, не упускал случая с блеском продемонстрировать свое превосходство над всем, что движется и не движется.

Унбарх, провозглашавший себя мессией и защитником Сонхи, что не мешало ему направо и налево давить несогласных с этим постулатом, разделался бы с Гонбером ради своей вящей славы.

Только где они все?

Венуста с тяжелым вздохом начала расплетать намокшую косу.

Сколько бы ни надрывались в трактирах и на площадях песнопевцы, взывать к Хальнору бесполезно. Она это знала, потому что побывала в Кариштомской библиотеке и прочитала Свитки Тейзурга, заплатив золотом, заработанным за первые три года своей самостоятельной практики.

Свитки того стоили. Благодаря почерпнутым оттуда сведениям она довела до совершенства заклинание, позволяющие придавать коже золотое, серебряное или бриллиантовое мерцание, а также вплетать в запах человеческого пота экзотические возбуждающие ароматы. Хвала богам, среди ее коллег хотя бы изредка попадаются личности, не разделяющие расхожего мнения, что магу или магичке достаточно быть чуть-чуть привлекательнее кикиморы, остальное приложится. Тейзург был как раз из таких исключений, и за это она его безмерно уважала.

Что же до свитков, то Венуста прочитала их очень внимательно, с обычной своей скрупулезностью. В том числе о предпринятых поисках, о тщетных попытках связаться с Хальнором после Марнейи. Все усилия пропали впустую, потому что он больше не бог и даже не человек – всего лишь дикая кошка с полным набором звериных инстинктов, особь из популяции болотных рысей, запертых чарами Тейзурга на заповедном болоте в Лежеде.

Тейзург сделал под конец ужасную вещь. Если найти того самого кота, в теле которого заключен дух Хальнора Проклятого, и выдворить его за Врата Хаоса, в Сонхи через некоторое время народится новый Страж Мира. Пока прежний здесь, этого не произойдет, поэтому было бы целесообразно принести его в жертву всеобщему благополучию, тем более, он бы и сам все понял… Но Тейзург заявил, что этому не бывать. Симпатия и сочувствие к Хальнору-человеку перевесили для него соображения мировой пользы. Как заметил в свое время один из наставников Венусты, если такие, как Тейзург, начинают о ком-то заботиться, это воистину смертельно для всех остальных. Его стараниями с зачарованного болота ни одного котенка не вынесешь, а ведь еще неизвестно, которая из этих усатых-полосатых бестий с кисточками на ушах – бывший Страж Мира.

В песнях об этом не поют, подробности известны только посвященным. Зябко поежившись, хотя вода в ванне оставалась идеально теплой, Венуста начала намыливать волосы. Мыло благоухало розами и жасмином.

И самого Тейзурга в союзники не позовешь, он давно уже находится за пределами досягаемости. В одном из бесчисленных далеких миров, затерянных в океане Несотворенного Хаоса. Почему он ушел из Сонхи, Венуста не знала. Ходили слухи, что на то была вполне определенная причина – посетившее его пророческое видение, суть которого сводилась к тому, что отсюда надо убираться пока не поздно. Он и убрался. Венуста слышала, что в пресловутом Тайном Свитке как раз это видение и описано, однако хранители Кариштомской библиотеки за прочтение сего раритета, недоступного для копирования, заламывают чудовищную цену и каждого прочитавшего связывают клятвой о неразглашении, поэтому те загадочно молчат. Избранных, впрочем, считаные единицы, сие дорогое удовольствие даже Венусте Лурлемот не по карману.

Волосы вымыла на два раза, ополоснула «Сиянием небесного жемчуга».

На Унбарха тоже рассчитывать нечего. Будь у него такая возможность, он бы расправился с Гонбером ради возрождения своей загубленной репутации, но стоит ему высунуть нос из затерянной в джунглях подземной твердыни, как его растерзают Псы Бурь. Безумный Дохрау немедля примчится, чтобы вцепиться в глотку заклятого врага.

Разве что самой туда отправиться и попросить убежища? По крайней мере, в цитадель к Унбарху Живодер за ней не полезет… Гм, туда никто без большой нужды не полезет. Представив себе толпу угрюмых немытых аскетов, фанатично преданных своему архонту, чародейка передернула точеными плечиками.

Не обязательно просить убежища именно там, есть и другие варианты. Аунатиба, Вазебра, Йефт, просвещенные княжества архипелага Ри, Банташский халифат… Все те, кто обещал вознаграждение за голову Гонбера. Они достаточно сильны, чтобы эта кровавая дрянь не сунулась в их владения, и они охотно примут известную волшебницу Лурлемот с ее Магией Красоты.

Закутавшись в махровую простыню с вышитыми серебром вензелями, Венуста сделала выбор в пользу рийских островных княжеств: у них считается, что и дамам, и кавалерам приличествует изысканность, и спрос на ее специфическую магию там будет не хуже, чем в Эонхо. Вначале придется экономить, но она быстро наверстает упущенное. Другой вопрос, как туда добраться и не сгинуть по дороге.

Придирчиво оглядев флаконы на полках полуовальной ниши, облицованной яично-белым фаянсом, Венуста выровняла те, что стояли не в ряд, и пошла в спальню. Щелчок пальцами, и в воздухе перед ней поплыл световой шар. У себя дома она в безопасности, через охранные заклятия никто не прорвется. Двое погибших магов попались в городе, позволили захватить себя врасплох, она их ошибки не повторит… Но тогда почему ей так страшно?

Угол ковровой дорожки сморщен складками. Вспыхнувшее раздражение – ну, право же, нельзя так! – заставило ее ненадолго забыть о страхе, но потом противное ощущение вернулось.

Ренарна. Мысль о Рен сверкнула, как солнечный луч из-под приоткрытой двери в конце коридора. Во-первых, рядом с ней не так страшно. Во-вторых, она способна выбраться из самой безнадежной переделки. Главное, разыскать ее. Эту бесовку с тигровой челкой может носить где угодно.

Венуста отправилась не в спальню, а в кабинет. Написать письмо. Два письма. Десять писем. Тридцать! И разослать во все концы курьеров – пусть это обойдется недешево, ее жизнь стоит дороже.

Задела локтем хрустальную чернильницу в виде жабы с крышечкой на голове. Лилово-черная с золотым отливом жидкость выплеснулась на стол. Мгновенная вспышка паники – сейчас все тут будет заляпано! – быстро угасла. Есть вещи поважнее кляксы.

Рен была ее закадычной подругой, еще со школы. С чего их дружба началась, теперь и не вспомнишь. Кажется, кто-то Венусту толкнул, под смешки остальных, а решительная черноволосая девочка с яркими зеленовато-коричневыми глазами моментально съездила по уху обидчику. Хорошо так съездила, тот сразу скуксился, хотя только что хихикал и обзывал жертву «ревой-коровой». Им было тогда лет по восемь.

Благородная чародейка Лурлемот не всегда была элегантной особой с выверенно безукоризненными манерами, осанкой царственного гладиолуса и утонченным, как переливы перламутра, шармом. Ей нравилось сравнивать себя с изысканным цветком, выросшим на замусоренном заднем дворе. Захудалое аристократическое семейство. Отец пьет, играет и проигрывает, мать на всем экономит, скрипучая ветхая мебель, плохое питание, обноски старших сестер. Гордость: «Мы даже в рваных чулках должны оставаться знатью и пользоваться столовыми приборами, как требует этикет!»

Рано проявившийся магический дар привел Венусту в Школу Магов. Костлявая, угловатая, стеснительная, вдобавок плакса и ябеда, она к исходу первого же месяца оказалась отщепенкой. Ябедой она стала не из вредности, а потому, что пыталась искать защиты у взрослых, но это дела не меняло. В школьном котле кипело страшноватое варево из жажды самоутверждения, взаимных обид, ранних ростков похоти, тающей боли после прежних инкарнаций, затаенного желания быть лучше и любимей всех остальных, насущной потребности кого-нибудь помучить, боязни оказаться не как все, страха перед наказаниями и саднящих, как содранные волдыри, первых разочарований. Очень может быть, что Венуста захлебнулась бы этим адским зельем, если бы не подружилась с Ренарной Мушналиги из Набужды.

Кто-то из преподавателей однажды назвал Рен «пантерой в посудной лавке». В яблочко. От слона в аналогичной ситуации еще можно увернуться, но если столкнешься с пантерой, самое лучшее – это сидеть тихо-тихо и, уж конечно, не дразнить ее.

Вначале Венуста прибилась к ней из трусливого расчета: Рен запросто могла за раз навалять двоим-троим и никогда не сдавалась. Если подстраивали какую-нибудь магическую каверзу, непременно отлавливала оппонентов после, когда те не ждали нападения. Кулаки против магии. Дара в ней было всего ничего – искра, которую так и не удалось разжечь. Тут она проиграла бы любой завалящей ведьме из тех, что сводят бородавки и лепят дешевые привороты на одну ночь. Зато силы характера хватило бы на трех с половиной полководцев. Вдвоем с Венустой они составили классическую пару «воин-маг» и действовали весьма эффективно, учитель боевой магии даже ссылался на них, как на пример, за которым не нужно далеко ходить.

Когда им исполнилось по двенадцать лет, Рен из школы забрали. Набуждийские купцы не любят выбрасывать деньги на ветер, и если колдуньи, даже посредственной, из дочери не получится, лучше на это дело плюнуть, приучить ее к домоводству и выдать замуж за почтенного человека.

Венуста лишилась заступницы, но к тому времени она уже могла дать отпор обидчикам самостоятельно. Ей магического дара досталось через край, и она числилась среди первых учеников, с отличными оценками по защитным чарам.

Вскоре после своего шестнадцатого дня рождения она получила из Набужды приглашение на свадьбу Ренарны Мушналиги и господина Паржевухи, уважаемого торговца сукном. Денег на подарки и на дорогу не нашлось, но она приготовила по собственному рецепту зелье, придающее волосам блеск иссиня-черного атласа на солнце, а карету за ней прислали родственники Рен. Аристократка и чародейка в подружках у невесты – утерли нос соседям!

Как бы то ни было, они снова встретились. Увидев жениха, Венуста ощутила оторопь: важный сорокалетний толстяк с рыбьим взглядом и жестко поджатыми губами. Зато Рен почти не изменилась, все та же девчонка-сорванец, которой надо было родиться парнем или хотя бы кошкой, гуляющей где вздумается, без оглядки на человеческие обычаи и правила. Пантера в посудной лавке, и это не может не закончиться плохо – или для пантеры, или для хозяев посуды.

Замужем Рен не понравилось, и через год она сбежала. Опозоренный господин Паржевухи после этого ходил с фингалом и опухшей скулой: оступился на лестнице, пребывая в расстроенных чувствах, бывает. Венуста, услышав об этом, его объяснениям не поверила.

Спустя еще четыре года Рен разыскала ее в Эонхо и явилась в гости. Мешковатые мужские штаны вместо юбки, с кожаными заплатами на коленях. Меч на поясе. Мускулистые руки. Бронзовый загар. Впрочем, загар ей шел, а по поводу остального Венуста много чего могла бы сказать… Проглотив рвущиеся наружу критические замечания – ничего не поделаешь, они разные, и всегда были разными, надо с этим смириться, если не хочешь потерять друга – она деловито заявила:

– Челку надо выкрасить, чтобы черные и рыжие пряди чередовались. И насчет остального подумаем… Когда женщина подражает мужчинам или юноша подражает женщинам, это выглядит, как дурацкая пародия. Надо найти твой неповторимый стиль! Рен, пожалуйста, не отказывайся. Я только что начала самостоятельную практику, Магия Красоты, видела вывеску над дверью? Если можно будет на тебе поэкспериментировать, ты меня очень выручишь!

Воительниц не так уж много, и Ренарна считается среди них самой стильной. Вся клиентура госпожи Лурлемот знает, чья это заслуга.

Рука, выводящая каллиграфические буквы, временами начинала дрожать. Помарки, кляксы, несколько листков пришлось скомкать. Нельзя же отправлять письмо, написанное неаккуратно.

Подруга увезет ее из Эонхо в безопасное место. Она любит бросать вызов всем страхам мира… Венуста не понимала, как можно любить риск, а для Рен это такое же удовольствие, как хорошее вино, теплая ванна или флирт с приятным кавалером. Что она испытывает, когда рискует, Венуста даже представить не могла, но представлять и не надо, каждому свое. Главное, чтобы Рен нашлась и приехала.

Под утро на рабочем столе лежало три аккуратных стопки белоснежных конвертов, запечатанных розовым сургучом. Осталось дождаться, когда придет прислуга, и послать кого-нибудь в почтовую контору. Но сначала – прибраться. Засохшая чернильная лужица, мятые бумажки… В чернильнице муха, когда только успела, мерзавка… Еще и под стол что-то закатилось. Ужас, словно у нее в кабинете Унбарх с Тейзургом повоевали!

Кавардак царапал, как застрявшая в шелковом чулке колючка, и Венуста, несмотря на полный упадок сил, принялась наводить порядок. Нельзя оставить все в таком виде и пойти спать, порядок – прежде всего.

На одной чаше весов – куча денег, прощение всех прошлых преступлений и трех еще не совершенных. На другой… Тибор не знал, что там лежит на другой, кроме жизни никому не нужного паршивца, который забился в угол и замер, даже дыхание затаил.

– Хочешь вина?

Пленник молча сверкнул глазищами из полумрака. Надо полагать, не хочет. Видно, что до полусмерти перепуган, и в то же время полон обреченной непримиримости.

– Я тебе не враг. Я убийца. Мне за тебя заплатили. Согласишься со мной побеседовать – умрешь не больно. Если оное предложение тебя заинтересовало, выползай оттуда и садись, – Тибор кивнул на стул.

Интонация мягкая, но не настолько, чтобы парнишка еще больше испугался. С полминуты подумав, тот поднялся, доковылял до стула и уселся напротив. За металлическим кольцом на тощей лодыжке тянется длинная цепь, на руках кандалы. Судя по тому, как неловко он двигается, закован в первый раз. Узкое лицо, искусанные губы. Длинные спутанные волосы – это, похоже, своего рода доспех: нависают над глазами и прячут слишком тонкую шею, иначе он почувствует себя беззащитным. Тибор получил тому подтверждение, когда попытался отвести их в сторону – еле успел отдернуть руку от клацнувших зубов.

– Ты еще и кусаешься?

– Придержи лапы, – огрызнулся пленник.

Пока он был без сознания, Тибор успел хорошенько его рассмотреть, поэтому не стал повторять попытку.

Сейчас ему всего лишь хотелось выяснить, как это существо отреагирует на его жест. Выяснил: так можно и без пальцев остаться.

– Будешь вино?

– Я не пью, – с неприязнью буркнул парень.

– Предпочитаешь апельсины?.. Вино не крепкое, это гливайзи с рийскими пряностями, – говоря, он наполнил вторую кружку. – Тебе не так долго осталось жить, чтобы заботиться о здоровье. Почему ты один из украденных апельсинов отдал старухе?

– Ей очень хотелось, а видно было, что ночью она умрет. Наверное, уже умерла. Какая тебе разница?

– Хм, добрый поступок… Значит, ты способен увидеть на лице человека печать Акетиса?

– Не всегда.

Он закусил и без того пострадавшую нижнюю губу, словно подумал о чем-то безрадостном.

– Выпей, – Тибор подтолкнул к нему кружку. – Догадываешься, кто тебя заказал?

– Ага. Один тип, я не помню лица и как его зовут, но взгляд у него такой, что в могиле не забудешь. Кажется, он маг. Умеет швырять ножи, но не всегда попадает в цель. В меня не попал.

Эти неожиданные сведения Тибора слегка обескуражили. Словно открываешь дверцу буфета, рассчитывая увидеть стопки тарелок, а на полках вместо них лежат башмаки или камни.

– Ты с ним встречался, да? – мальчишка смотрел с напряженным любопытством. – Кто он вообще такой?

– Рис, ты не угадал. Наш заказчик под это описание не подходит. Кстати, Рис – это имя или кличка?

– Имя, наверное, – он пожал плечами. – Не важно.

– Видел когда-нибудь ее высочество Лорму?

Рука, потянувшаяся было к кружке, замерла, глаза сощурились, губы сжались. Отталкивание, даже, пожалуй, отвращение. Словно Тибор заговорил не о вечно юной ругардийской принцессе, а об уховертке или сколопендре.

– Один раз видел. Она выходила из кареты на улице Босых Гадалок, – в глазах, напоминающих темную яшму, мелькнуло понимание. – Это она приказала меня убить?

– Интересно, чем ты заслужил такую честь?

– Не знаю. От нее так и тянет смертью. Я приходил к одной ведьме, которая там жила. Ну, мне посоветовали провериться на сглаз, и я пошел, а тут как раз принцесса приехала.

– Жила? – уцепился за слово Тибор. – А теперь она где?

– Умерла. И та жрица Лухинь, к которой приезжала принцесса, тоже умерла. Их дома стоят напротив.

Мальчишка поежился, ухватил обеими руками тяжелую глиняную кружку, отпил вина. Зубы стукнули о край, звякнула цепь.

– Еще где-нибудь ее встречал?

– Нет.

– Уверен?

Кивнул. Кандалы для него слишком тяжелые, но Лорма предупреждала, что он опасен.

– Как звали ведьму?

– Хия.

– Ты в тот раз ничего не говорил в адрес ее высочества? Может быть, сделал неуважительный жест или скорчил рожу?

– Нет. И она в мою сторону даже не посмотрела.

Ребус не хотел разгадываться, только дразнил. Задумчиво глядя на пленника, Тибор решил, что убивать его пока рановато. Возможно, позже понадобится задать ему еще несколько вопросов… Эта мысль оказалась неожиданно приятной. Впрочем, все дело в том, что наконец-то можно отдохнуть после беготни по Эонхо и прозябания во всяких странных местечках вроде логовища нижнереченской вдовицы. Хорошо натопленная комната, кружка превосходного гливайзи, конкуренты остались в дураках, спешить некуда – что еще нужно для того, что принято называть счастьем?

Смертельную опасность Рис ощущал каждым нервом и каждой косточкой. Как будто ноют зубы, только сейчас не зубы, а все тело целиком, и ноющая боль – не физическая, но от этого не легче.

Обращались с ним не сказать, чтобы плохо. Не били. Топили чугунную печку. Принесли набитый соломой тюфяк и одеяло. Кормили три раза в день тем же, что ели сами – наваристой мясной похлебкой, копчеными колбасками, сырными лепешками. Правда, ел он чуть-чуть. Не хотелось.

Тибор сказал, перед тем как убить, ему дадут выпить настойку алаштырского дурмана. Это сильное снадобье, при достаточной концентрации – яд, от которого уснешь и не проснешься. Но если так, почему не ограничиться отравой? После трехлетней учебы в Школе Магов Рис кое-что знал и о дурманных зельях, и о ритуальных убийствах. Его не просто прикончат, дело обстоит гораздо хуже.

Он впервые увидел вблизи троллей. Чешуйчатые громилы с острыми зубами, когтями, которые можно выпускать и втягивать, подвижными кожистыми рожками длиной с человеческий палец и ушами, похожими на крылья летучей мыши. На нижних кромках ушей болтаются серьги, по нескольку штук. На лапищах грубовато выкованные перстни с агатом, нефритом, ониксом, кусочками горного хрусталя и невзрачными пестрыми камушками, названий которых он не знал.

Один из троллей был шаманом. Этот целый час просидел напротив, опустив тяжелые сизые веки, потом, грузно ступая, ушел – наверное, докладывать Тибору о своих выводах.

Рис догадывался, почему его хотят убить. Из-за «накатов». Видимо, в другой своей ипостаси он опасен для людей, и жрица Лухинь с улицы Босых Гадалок это поняла, рассказала принцессе, а та распорядилась его уничтожить – надежным способом, чтобы не вернулся с того света. Но тогда неясно, кто погубил Леркавию и Хию… Может быть, он сам? Ага, во время очередного «наката», которого даже не заметил. Или еще хуже: он убил их на расстоянии, таким же образом, как Хенека. Не соображая и не помня, что делает. Подумав об этом, Рис как будто замерз, хотя сидел на тюфяке в нескольких шагах от пышущей жаром печки, и сквозняков тут не было, в комнате ни одного окна, темноту рассеивали две тускловатые масляные лампы, подвешенные возле двери.

Если так, пусть его поскорее убьют. Люди вправе защищаться от таких, как он.

Клонило в сон, но он боялся опять увидеть Хрустальный Гроб и старался держать слипающиеся глаза открытыми. Этот кошмар совсем рядом, почти до него добрался – словно какой-нибудь страшный предмет, до поры до времени скрытый мутными волнами, которые плещутся возле ног. Когда-то в прошлом он видел море, это совершенно точно…

Рис вздрогнул и выпрямился. Чуть не уснул, потому что коварный сон притворился морем и попытался обнять его мягкой темной волной, чтобы уволочь туда, где ждет Хрустальный Гроб.

Попросить у троллей канфы покрепче? Тибор сказал, если чего-нибудь сильно захочется – в разумных пределах можно, вроде как последние желания приговоренного к смерти.

Бывают сны, в которых можно остаться навсегда. Или, во всяком случае, застрять надолго. Это произойдет, если во время такого сновидения умрешь: и возвращаться некуда, и на то, чтобы вырваться из приснившейся зыбучки, сил не хватает.

Рис боялся, что сон про Хрустальный Гроб с кровавым содержимым имеет как раз такую природу. Отлично понимал, что бояться нельзя: страх тут главный приклеивающий ингредиент и заодно – тот канал, через который морок питается твоей же силой, но ничего не мог с собой поделать. Это сильнее его, потому что… потому что… Он невольно съежился: словно сидишь в запертой комнате, а «потому что» похоже на черную гигантскую сороконожку, которая с шуршанием бегает вокруг дома, царапает дверь, скребется в стены.

Уткнувшись лбом в колени, он пропустил тот момент, когда вокруг него сомкнулась полость хрустального гроба.

…С ним пока все в порядке. Пока. Ни механических пауков, вцепившихся в лицо и в сердце, ни путаницы кровавых нитей. И боли нет, только дикое отчаяние. У него забрали амулеты, с которыми ни за что нельзя было расставаться: один – казенный амулет городского стражника, второй дал ему друг. С этими штуками его бы где угодно нашли… или почти где угодно, а теперь все пропало. Повернув голову, он смотрит сквозь прозрачную стенку гроба на вошедшего в комнату человека. Тот улыбается, а его чуть не наизнанку выворачивает от тошнотворного страха и бессильной ярости…

Поблизости что-то брякнуло, и Рис очнулся. Ошалело уселся на тюфяке, загремев цепью. Только что испытанные эмоции горели, как ожог, но это ощущение постепенно затухало.

Опять не разглядел его как следует. Только знакомый взгляд, да еще эта улыбка, за которую можно убить. Рис так и думал, что в истории с хрустальным гробом без главного врага не обошлось.

Внезапно почувствовав жажду, он взял кружку, стоявшую на дощатом полу возле изголовья, в несколько глотков допил травяной чай. На дне остались изломанные черные стебли, разбухшие и пахучие. Несколько мгновений Рис вдыхал влажный горьковато-сладкий аромат, напоминающий о родном лесе, о затянутых ряской водоемах, о торчащих из тихой воды цветах на пушистых ножках… Потом, понимая, что дальше бороться со сном невозможно, свернулся на тюфяке.

Хрустальный Гроб плавает где-то рядом. Если эта гадость все равно хочешь не хочешь приснится, надо по крайней мере оказаться не внутри, а снаружи.

Смотреть на такие вещи с дистанции намного легче. Это происходит не с ним. Он здесь посторонний. Это всего лишь одна-единственная вероятность из бесчисленного множества, и если сделать что-то, не особенно даже значительное, чуть раньше или чуть позже, открыть не ту дверь, повернуть не в тот переулок, оно никогда не сбудется.

С этими мыслями Рис глядел на истерзанное человеческое существо, оплетенное неживой и, тем не менее, пульсирующей кровеносной сетью. Из-за мерно вздыхающей штуковины – да это просто какой-то механизм, не так уж сильно похожий на паука – лица почти не видно, однако ему пришло в голову, что пленник хрустального гроба, если бы только смог, улыбнулся бы почерневшими окровавленными губами.

Потому что он все сделал правильно. Никакого жертвоприношения не было. То, во что он превратился – плата за Мост-через-Бесконечность, и он по собственной воле согласился на эту страшную цену. Надо было во что бы то ни стало что-то кому-то срочно сообщить?.. Похоже, да. Метаморфозы сущности на таком высочайшем уровне доступны единицам, самым-самым из магов, а он очень молод и даже не ученик. Бешеный поток энергии таонц, хлынувший через не приспособленное для этого человеческое тело, в считаные мгновения переломал кости, порвал в клочья сосуды, нервы и сухожилия, расплющил мышцы… Теперь Рис понимал: жутковатая начинка хрустального гроба, которая в первый раз показалась ему омерзительной, не мучает человека, а поддерживает в нем остатки жизни. «Паук» на лице вместо него дышит – он сам на это больше не способен, а тот, что сидит на груди, заменяет сердце – от его собственного остались одни ошметки. Поблескивающая паутина подменила кровеносную и лимфатическую систему, высасывает из тела продукты некроза, не позволяет травмированным тканям и органам умереть окончательно. И все это не волшебное: оно функционирует, как крайне сложный часовой механизм, без никаких чар. Рис не забывал о том, что он сейчас спит, и ему подумалось, что подобные чудеса возможны только во сне.

Впрочем, вывод насчет полного отсутствия магии оказался преждевременным. Обогнув гроб, он обнаружил, что за изголовьем, на расстоянии ладони от пола, к отполированной до стеклянного блеска стенке прикреплен небольшой листок бумаги с нарисованным аргнакхом . Ага, вот это уже серьезно! Удерживающий символ выведен кровью, линии изящные и четкие, все по правилам. Вот что на самом деле не отпускает лежащего в гробу человека из мира живых, иначе бы никакая механика не помогла, даже самая заумно сложная… Аргнакх прилепили так, чтобы не бросался в глаза, словно неизвестного мага что-то смущало – интересно, почему?

А сбоку на стене цветная вспышка, хотя только что ничего там не было… Магические зеркала с картинками и надписями. Одну из них Рис неожиданно для себя сумел прочитать – или, вернее, уловил ее смысл:

Идет зановооживление.

Прогноз: вероятность благоприятного исхода – 0,0000000000000000000000000001.

Продолжать зановооживление?

ДА? НЕТ?

И тут он проснулся. Полутемная комната, кандалы, две старинные медные лампы по обе стороны от двери, а перед глазами до сих пор светится длинная цепочка чужих знаков – много-много-много нулей. И во рту противный горьковатый привкус. Это ведь он будет умирать в хрустальном гробу. Наверное… Совсем не обязательно. Тропы будущего ветвятся, расходятся в разные стороны, и кто сказал, что он непременно придет именно туда?

Отыгрыш неудачи, такой досадной, что скулы сводит: взял клиента, но тот улизнул, и теперь надо выяснить, в какую щель он мог забиться. Плохая мина при хорошей игре. Это позволяло побольше узнать о Рисе, не подбрасывая ненужных выводов шпикам Лормы, и заодно сбить с толку оставшихся конкурентов, сколько бы их ни было. Если бы не скверное настроение, напоминающее взбаламученную речку, непонятно куда устремившуюся в обход прежнего русла, все было бы в сахаре.

Воришка из Нижнереченской банды, сдавший Риса Тибору, и еще один поганец оттуда же. Оба намекали, что знают, где прячется Рис, и помогут его выследить, если господин хороший не поскупится. Заодно выложили о заморском городе Танцующих Огней – Рис всех о нем расспрашивает, о его панибратских отношениях с сонными домами, о том, как он на расстоянии, с помощью каких-то нехилых чар, оборвал жизнь Хенека Манжетки, которого пытал Живодер, хотя твердит, что не маг.

Они говорили об этом и раньше, только тогда избыточные подробности его не заинтересовали, а сейчас он подавал поощрительные реплики, чтобы вытянуть побольше. Амулеты у него мощные, почти любые направленные чары перебивают, но насчет эпизода с Хенеком стоит держать в уме, пусть шаман и не учуял ничего опасного.

Денег поганцам Тибор дал, пообещав доплатить за наводку. В отличие от них, он знал, где спрятан Рис, но морочить головы вероятным наблюдателям надо со всем респектом, чтобы ни в чем не усомнились.

Поломойка из Школы Магов, кряжистая краснолицая тетка с заплывшими глазами-щелками. Из тех невезучих, кто наделен малой толикой магического дара, недостаточной даже для самой скромной колдовской практики. Из нее вышел толк по другой части: тайная надзирательница и наушница, с точки зрения преподавателей – бесценный помощник. Видимо, эти таланты проявились рано, и когда обнаружилась ее непригодность касательно волшебства, девчонку оставили при школе прислугой. Теперь ей было за сорок, она закладывала за воротник и не отказалась пропустить с Тибором по стаканчику полынной настойки в «Каменном башмаке».