Текст книги "Ученик чародея"

Автор книги: Антон Медведев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Он выскочил из машины и галантно распахнул дверцу, Настя молча села, не глядя на него. Тем не менее, на лице ее не было злости, Более того – он видел, что при всем желании ей не удается поддерживать приличествующую случаю серьезность. Но надо было помочь ей сохранить лицо, что Андрей и постарался сделать.

– Так и будешь дуться? – Он забрался в машину и с улыбкой взглянул на девушку. – Ну не обижайся ты на дурака, мало ли их на белом свете. Можешь даже ударить меня, если хочешь. Вот этим, – Андрей запустил руку за спинку сиденья и выудил большой букет цветов. Он даже не знал, что это за цветы – то ли георгины, то ли хризантемы, то ли те и другие – для него все они были на один лад. Тем не менее, букет был очень красив.

Он протянул цветы, Настя взглянула на его виноватую физиономию. Губы девушки дрогнули – сохранить серьезность ей все же не удалось. Взяв цветы, она улыбнулась, прижала букет к лицу, с шумом вдохнула его аромат. Затем повернулась к Андрею и замахнулась букетом, Андрей демонстративно зажмурил глаза. И тут же ощутил довольно чувствительный шлепок по лицу мягкими холодными бутонами.

– Ладно, поехали. На тебя нельзя сердиться долго. Не получается… – Настя засмеялась и положила букет на колени, ее взгляд был теплым и лучистым.

– Хорошо что я не взял розы… – пробормотал Андрей, поворачивая ключ.

Час пик еще не наступил, машин было мало. Андрей вел машину и думал о том, что одной проблемой, похоже, у него стало меньше.

– У тебя все нормально? – Настя с интересом взглянула на него.

– Да, – кивнул Андрей. – Сейчас как раз одно дельце раскручиваю – думаю, на днях будет большой скандал. Так что смотри телевизор, читай газеты. – Да я не об этом…

– Там тоже все нормально, – сказал Андрей. – Кстати, не хочу пока тебя сильно обнадеживать, но похоже, Татьяна жива.

– Где она? – Настя повернулась к нему, улыбка сползла с ее лица.

– Я не знаю точно, – Андрей виновато покачал головой. – Но с ней действительно все нормально, так что ты не беспокойся. – Она куда-то уехала?

– Да, можно сказать и так. Кстати… – Андрей запустил руку в карман, нащупал один камень и протянул его девушке. – Это тебе подарок. От нее.

Это оказался рубин. Андрей положил камень девушке на ладонь, ее глаза удивленно блеснули.

– Он… настоящий? – недоверчиво спросила Настя, не отводя глаз от камня.

– Да, – ответил Андрей, с улыбкой поглядывая на девушку. Он был готов отдать ей всю горсть камней, но это было бы уже слишком – пришлось бы объясняться. Может, как-нибудь потом…

Камень действительно был очень красив. Размером с большой ноготь, великолепно ограненный, его грани то и дело вспыхивали яркими багровыми искорками. – Андрей, а… откуда он у Тани?

– Не беспокойся, у неё их много, – Андрей предпочел уйти от ответа. – Когда она вернется, то сама тебе все расскажет. – А когда она вернется?

– Я не знаю, Настя. Честно не знаю. Но она обязательно вернется. Настя снова взглянула на камень. – И что мне с ним делать?

– Что хочешь. Можешь оставить на память, а можешь продать.

– А Таня не обидится? – неуверенно спросила девушка.

– Нет, – сказал Андрей. – Это я тебе гарантирую. Кроме того, это не последний подарок, так что не переживай.

Они подъехали к дому, Андрей остановился у подъезда и взглянул на девушку. Ему нравилась Настя – нравилась своей простотой, своей веселой непосредственностью. Ему было хорошо с ней, хотя он и боялся себе в этом признаться. Боялся, что за всем этим стоят совсем другие чувства.

Настя посмотрела на него, в ее взгляде появилась какая-то задумчивость. Наконец она улыбнулась.

– Может, все же зайдешь ко мне как-нибудь? – Ее глаза насмешливо сверкнули, в них играл вызов.

– Почему бы и нет? – Андрей пожал плечами. Похоже, сердце неприступной амазонки слегка оттаяло.

– Тогда как насчет сегодняшнего вечера? Ты свободен?

– Для тебя – да, – ответил Андрей. – Назначай время.

– Скажем, часов в восемь, – глаза девушки смеялись, лучились теплом и озорством. – Машину лучше оставь дома, – добавила она, прижимая цветы к груди, затем приоткрыла дверь и вышла из машины. – До вечера! – Настя помахала ему на прощанье букетом и весело взбежала по ступенькам…

Андрей покачал головой – воистину, женское сердце непредсказуемо. Лет десять он пытался добиться ее благосклонности, и все безрезультатно. И вот теперь, когда он признал свое поражение, принцесса неожиданно проявляет снисхождение. Впрочем, это еще ничего не значит. Он отъехал от дома, остановился у перекрестка, пропуская вереницу машин. Действительно не значит – ведь от любви до ненависти, как известно, всего один шаг.

Было без трех минут восемь, когда Андрей подошел к Настиному дому. В руке он сжимал сумку с соответствующим ситуации реквизитом, впереди его ждало свидание с весьма симпатичной девушкой. Вот только на душе почему-то было грустно. Настя была права, последние события действительно его здорово вымотали.

Он поднялся по лестнице, на пару секунд остановился перед знакомой дверью, неловко потоптался, подумав о том, что сейчас ему надо думать совсем о другом. Но отступать было поздно, Андрей решительно протянул руку к звонку.

Настя открыла почти сразу. Увидев Андрея, улыбнулась и шире распахнула дверь.

– Прошу.. – Она галантно взмахнула рукой, Андрей усмехнулся и вошел, успев отметить, что Настя выглядит еще великолепнее, чем всегда. На ней были черные вельветовые джинсы, тонкая зеленая блузка с черным пояском и черными же пуговицами. Волосы были собраны на затылке в традиционный для же «конский хвост» и перехвачены зеленой вязаной резинкой.

– Привет еще раз. – Андрей подождал, пока Настя закроет дверь, протянул ей пакет. – Держи… Он не спеша разулся, снял куртку.

– И что тут у нас? – Настя заглянула в сумку, насмешливо покачала головой. – Все ясно. Шампанское, коньяк, конфеты. Малый джентльменский набор, так сказать…

– Почему малый? – Андрей с интересом взглянул на девушку.

– Потому что для большого кое-чего не хватает, – Настя усмехнулась. – Чего, если не секрет?

Несколько секунд она разглядывала его, словно решая, говорить или нет, потом тихо засмеялась. – Неважно. Это я так, к слову. Проходи… Андрей прошел в комнату. Он не был у Насти почти полгода, однако здесь ничего не изменилось. Старый потертый диван, шкаф с книгами. Простой цветной телевизор. Не слишком богатая обстановка– Андрей ощутил на себе Настин взгляд и почувствовал легкое смущение – похоже, она разгадала его мысли.

– Что-то я не вижу праздничного стола, – заявил он, с усмешкой посмотрел на хозяйку.

– Это по какому же поводу? – поинтересовалась Настя.

– Как это по какому? По поводу моего прибытия, – Андрей засмеялся, затем подошел и обнял девушку. – Ах, Аська, Аська… – он взглянул на неё и звонко чмокнул в щеку.

– Ты бы меня еще в лоб поцеловал, – ехидно заметила Настя, не сделав, однако, попытки отстраниться.

Андрей посмотрел девушке в глаза и припал к ее губам.

– Не рано ли? – тихо выдохнула Настя, когда он наконец-то отстранился.

– Не знаю, – пожал плечами Андрей. – Но надо же с чего-то начинать. Кстати, – он снова посмотрел Насте в глаза, – твои губы пахнут шоколадом.

– Так я же не на спиртзаводе работаю. – Настя плавно высвободилась из его объятий. – Включи телевизор, я сейчас столик накрою. Все готово уже, – она усмехнулась и вышла на кухню…

Вечер и в самом деле получился неплохим – пожалуй, впервые за последние дни Андрею было так легко и приятно. Он всегда чувствовал себя скованно в присутствии особей женского пола, особенно если они были красивы и привлекательны. Именно это, кстати, он считал своим главным, а может, и единственным недостатком. С Настей все было по-другому. Родственные души – пожалуй, только этим он всегда объяснял существовавшие между ними теплоту и доверие. Правда, отношения их никогда не переходили некой грани, отделявшей просто дружбу от чего-то большего. Но сегодня, похоже, эта грань окончательно стерлась – Андрей смотрел в глаза Насти и впервые, Пожалуй, видел в них нечто неизмеримо большее, нежели просто глаза симпатичной девушки. Было в них что-то еще – что-то усталое и одинокое, что-то такое, чему нет места на людях, чего никто и никогда в этом мире не должен был видеть. Андрей только теперь понял, насколько одинока эта девушка, насколько трудна и беспросветна ее жизнь. И все ее вызывающее поведение, вся ее внешняя суровость и неприступность были всего лишь маской, скрывающей доброе, милое, ранимое существо.

Настя улыбнулась – похоже, его взгляд чем-то смутил ее.

– Ты смотришь на меня, как начинающий хирург, – сказала она, постукивая ногтями по краю фужера.

– Это почему же? – Андрей потянулся к бутылке с шампанским, пытаясь отогнать неприятные чувства.

– И страшно, и хочется, – засмеялась Настя. – Мне лучше коньяка – на самое донышко…

Андрей взял бутылку и плеснул в фужеры по глотку янтарной жидкости. Если его и удивило ее сравнение, то он постарался ничем этого не выдать.

Телевизор по-прежнему был включен, но его никто не смотрел – скорее, он просто создавал необходимый фон, столь привычный уму и сердцу современного человека. Андрей взглянул на часы – двадцать минут одиннадцатого.

– Держи, – он передал Насте фужер, взял свой. – Кстати, ты сегодня отлично выглядишь.

– А я все ждала, когда же ты это скажешь, – Настя улыбнулась. – Должен же ты наконец приступить к более активным действиям, – она взглянула на него и засмеялась, ее глаза весело искрились. – За все хорошее! – Настя подняла фужер, ее глаза по-прежнему смотрели насмешливо и вызывающе.

– Но ты не стукнешь меня чем-нибудь более тяжелым, чем букет цветов? – Андрей подставил свой фужер, раздался тихий хрустальный звон.

– Могу, – согласилась Настя. – В том случае, если ты меня разочаруешь… – Она поднесла фужер к губам, медленно выпила коньяк, затем взяла конфету из роскошной коробки. – Между прочим, – Настя взглянула на Андрея, – что ни говори, а ты все-таки непроходимый тупица. Нести конфеты девушке, работающей на кондитерской фабрике…

Андрей отставил пустой фужер, слегка поморщился. Настя была права, он действительно болван. Интересно, о чем он думал, когда покупал эти чертовы конфеты? Впрочем, как раз это ему хорошо известно…

Он посмотрел на Настю – девушка откинулась на спинку дивана и смотрела на него с вызывающей улыбкой.

– Не возражаешь, если я сяду поближе? – Андрей встал с кресла и сел рядом с Настей, затем не торопясь обнял ее и поцеловал. Настя не шевелилась, она лишь прикрыла глаза, ее дыхание стало чуть чаще.

– Твои губы все такие же сладкие. – Андрей медленно провел рукой по волосам девушки, стянул с них резинку, волосы блестящим потоком упали на ее плечи. Улыбнувшись, начал медленно расстегивать пуговицы на ее блузке, развязал ремешок. Настя не сопротивлялась, лишь взгляд ее приобрел странную отрешенность. Когда Андрей начал стягивать с неё блузку, она привстала и помогла ему. Затем взглянула на него сияющими глазами и легла на диван…

Его пальцы дрожали, когда он пытался расстегнуть молнию на ее джинсах. Как назло, молнию заело, и у него ничего не получалось.

– Кавалер, – язвительно произнесла Настя. Слегка оттолкнула его, расстегнула молнию и быстро сняла с себя джинсы, оставшись в изящном черном белье, почти прозрачном – у Андрея разом перехватило дыхание.

– Ну уж дальше-то ты разберешься? – Настя посмотрела ему в глаза и тихо засмеялась.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Владыка был мрачен и зол. Если Роксана и дальше будет так себя вести, ему придется с ней расстаться. Несмотря на прожитые вместе годы, несмотря на все то, что было между ними. В конце концов, в последнее время она и в самом деле стала позволять себе лишнее. Возможно, придется отправить ее в одно из тех милых его сердцу мест, где особенно хорошо думается. Год, другой – и строптивая бабенка быстро обретет былую верность, покладистость и покорность. Обычно это срабатывает…

Он стоял на берегу реки, сложив на груди руки, его тяжелый взгляд скользил по кронам сосен, заставляя их трещать и содрогаться. По небу стремительно неслись грозовые тучи, то и дело раздавались раскаты грома, мир озаряли яркие вспышки молний. Бурлила река, позабыв о своем кротком нраве, мутные волны с шумом бились о берег. Вот Владыка воздел руки к небу, к ближайшей сосне протянулся стремительный огненный зигзаг, затем еще и еще – мир наполнился грохотом и треском, яростные сполохи били по лесу, ломая и калеча деревья, срывая кору и расщепляя стволы…

Наконец все кончилось. Владыка стоял, подставив лицо струям дождя, за рекой дымился обезображенный лес. Хериорх хрипло дышал, сжимая кулаки, его глаза были закрыты.

– Никто и никогда, – прошептал он, – не смеет противиться моей воле. Никто и никогда…

Он открыл глаза, медленно и глубоко вздохнул. И тут же прекратился дождь, растаяли тучи, скользнули по изувеченному миру теплые лучи солнца. Замедлила свой бег река.

Воздух был полон озона, дышалось легко и приятно. Взгляд Владыки слегка потеплел, бушевавшая в нем минуту назад ярость медленно отступала.

– Я здесь хозяин. – Хериорх взглянул на лес и холодно улыбнулся. – Моей волей держится этот мир, так было и так будет. И горе тому, кто посмеет встать у меня на пути…

Он поднял руку, медленно описал перед собой большую дугу, и вслед за его движением восставал из праха и пепла сожженный лес. Скользили над деревьями туманные струи, таяли и исчезали обугленные стволы, сменяясь новыми и свежими. Вот и все. Хериорх опустил руку. – Так было, – сказал он. – И так будет. Во веки веков…

Владыка медленно шел по саду, вдыхая сладкий аромат цветущих маслин – бушевавший за рекой ураган сюда не добрался. Не мог добраться, ибо все в этом мире было подвластно его воле. Роксана разозлила его – видит бог, она допустила ошибку. Пожалуй, на этот раз он ее еще простит. Но только на этот…

Думы о Роксане привели его к мыслям о той девушке, другой. Роксана ревнует, и это вполне понятно. Будь Татьяна чуть более покладистой, и он без лишних сомнений отправил бы Роксану в Страну Теней – видит бог, этой твари там самое место. Но пока придется подождать – увы, в этом мире самое приятное вечно приходится откладывать на потом…

Все-таки странные эти люди. Владыка невольно сжал кулаки, вспомнив глаза Татьяны. Он предложил ей несметные богатства, готов был заплатить любую цену – а она лишь смотрела на него ненавидящим взглядом и начинала кричать и биться, когда он пытался к ней прикоснуться. Да, он не обладает даром вызывать симпатию. Но неужели он и в самом деле настолько страшен и отвратителен, что даже обещанный дар свободы – в обмен на краткие минуты взаимности – не смог убедить ее покориться? Одна лишь ночь, и она обрела бы свободу…

Глупая непокорная девка… Хериорх снова сжал кулаки. Ведь никуда она от него не денется. И пожелай он, она бы давно уже ползала перед ним на коленях и целовала его ноги. Но это была бы уже не она.

Может, она одумалась? Может, хватило ей двух недель страха и отчаянья, чтобы стать более покладистой? Ведь он совсем не страшен – в конце концов, она могла бы просто зажмуриться…

Владыка взмахнул рукой, воздух перед ним с треском разорвался, обнажив зыбкое марево, Хериорх без колебаний шагнул в него. Несколько мгновений туманные струи скользили еще меж цветущих деревьев, затем потускнели и исчезли…

Он стоял у лесного ручья, неподалеку хрипло кричала какая-то птица. Здесь было мрачно и сыро, и очень жарко – Владыка недовольно поморщился. Сквозь бурые кроны деревьев просматривалось низкое небо, сплошь затянутое красноватыми тучами. Солнца не было видно – в этом мире оно появлялось не так уж часто.

Девушка спала, прислонившись к низенькому толстому деревцу, сплошь покрытому мягкой длинной шерстью. Владыка шагнул к дереву, оно вздрогнуло и испуганно сжалось, девушка тут нее проснулась. Взглянула на Владыку, лицо ее мгновенно побелело.

Стоя рядом с Татьяной, Хериорх с интересом ее разглядывал. Кажется, она с пользой провела эти дни. Владыка усмехнулся. Спутанные волосы перевязаны прядями шерсти, некогда симпатичный халатик стал грязным и изодранным. Ну еще бы, колючек здесь хватает…

Похоже, больше всего досталось ее ногам – он, помнится, отправил ее сюда босиком, это очень хорошо помогает перевоспитанию. Теперь на Татьяне была импровизированная обувь из больших кожистых листьев с тесемками из тонких стеблей лозы. Но все это плохо защищало от многочисленных колючек, ноги девушки были сплошь исколоты. Некоторые ранки уже начинали гноиться – сырая и теплая атмосфера этого райского уголка не способствовала заживлению.

– Заждалась меня, милая? – спросил Хериорх. – А я вот проведать тебя решил – дай, думаю, посмотрю, как себя чувствует наша добрая милая девочка.

– Я не звала тебя, – ответила Татьяна. – Уходи.

Владыка снова помрачнел. Итак, все это не пошло ей на пользу. Видит бог, она сама во всем виновата.

– Глупая, – сказал Хериорх, его голос снова стал хриплым. – Ведь никуда ты от меня не денешься. Ты моя, понимаешь? Моя, и ничья больше. И от меня зависит, жить тебе или умереть, мне решать, что с тобой сделать. У тебя нет выбора – или ты покоришься мне, и тогда, клянусь Небом, я отпущу тебя в твой мир. Или ты навсегда останешься здесь. А может быть, – Хериорх засмеялся, – я отправлю тебя еще в одно место. Только учти, оттуда еще никто не возвращался.

– Уходи, – повторила девушка, с ненавистью глядя на Владыку. – Лучше смерть.

– Маленькая дрянь, – прошипел Хериорх. – Не надейся, ты не умрешь так быстро. Это было бы слишком просто. Я дам тебе еще один шанс – но видит бог, это последнее, что я могу для тебя сделать. Ну а это – чтобы ты обо мне помнила… – Владыка рывком вытянул руку, Татьяна вскрикнула от боли и закрыла лицо руками.

– Надеюсь, это поможет тебе одуматься, – сказал Хериорх, глядя на нее. – И помни, тебе достаточно просто позвать меня. Всего лишь позвать… – Он взмахнул рукой и исчез в туманном мареве.

Девушка не видела его исчезновения. Она сидела, прикрыв лицо ладонями, затем медленно отвела руки. Ее глаза были пустыми и безжизненными.

– Мамочка… – прошептала Татьяна, ее губы задрожали. – Что же это…

Она ничего не видела. Вытянув руки, ощупала землю, коснулась теплой мягкой шерсти – дерево снова вздрогнуло и сжалось. Несколько секунд Татьяна молча сидела, глядя в пустоту ничего не видящими глазами, затем уткнулась лицом в теплую шерсть и заплакала.

* * *

Андрей проснулся, когда только начало светать. Повернул голову – Настя спала рядом, ее лицо было спокойным и усталым. Осторожно поцеловал ее, Настя тихонько вздохнула. Она была прелестна – он осторожно закатал одеяло, взглянул на ее тело, сердце снова учащенно забилось. Боже, до чего она все-таки хороша…

Андрей осторожно коснулся губами ее шеи, затем начал спускаться все ниже и ниже. Когда он дотронулся до ее груди, Настя шевельнулась и открыла глаза. Несколько секунд смотрела на него сонным взглядом, затем улыбнулась и ногами скинула с себя одеяло. Взяв руку Андрея, провела ею по своему телу и закрыла глаза.

– Ты бесподобна, – сказал Андрей, продолжая целовать девушку. – Ну почему ты не позвала меня раньше?

…Потом он долго лежал, расслабленно улыбаясь. Шел восьмой час, пора было вставать. Андрей приподнялся и взглянул на девушку, Настя сладко потянулась.

– Мне пора, – сказал Андрей, поцеловав ее. – Много работы. – А у меня выходной сегодня.

– Я знаю. – Андрей встал, не спеша оделся. Настя, закутавшись в одеяло, задумчиво следила за ним. – Поставить чай?

– Да нет, не надо. – Андрей взглянул на часы. – Я завтра заеду к тебе?

– Как хочешь, – пожала плечами Настя. – Если будет желание.

* * *

Домой он добрался к половине девятого. Время еще было, поэтому Андрей спокойно позавтракал и даже успел просмотреть вчерашние газеты. Ничего интересного – усмехнувшись, Андрей отложил газеты в сторону, подумав о том, что скоро этой патриархальной тишине придет конец. Если у них с Марианной все получится.

Перед тем, как уйти, он высыпал драгоценные камни в стакан и поставил его в шкаф – не хотелось таскать их в кармане. Ему самому это показалось немного странным – Андрей понимал, что камешки стоят целое состояние, но не испытывал по этому поводу никаких чувств. Месяц назад все было бы совсем по-другому. А теперь… Теперь многое изменилось, и, прежде всего, изменился он сам. Да, камни. Да, деньги. Ну и что? Что значат все богатства мира по сравнению с теми тайнами – подчас очень страшными, – с которыми он успел соприкоснуться за эти дни? Ведь за все деньги мира не купишь спокойствия и счастья, не купишь, не вымолишь жизни друзей, не сделаешь того, что должно быть сделано. Ведь нет в них смысла, в деньгах этих, ничего они не значат – не значат в том, новом для него мире. Как, впрочем, ничего не значат они для него и здесь. Зачем они ему? Сколько они стоят, эти камни? Сто тысяч, двести? Миллион? Какая разница! Зачем нужны деньги, если нет желаний, если после встречи с тем миром этот стал лишь блеклой тенью, если былое его величие сошло на нет? Ведь ничего ему больше не надо – ни богатства, ни славы, ни высоких должностей. А ведь мечтал когда-то, мечтал о многом. О газете своей мечтал – новой, чистой, свободной от всей этой лжи, от склок и скандалов. Он лжет, этот Хериорх – есть в человеке светлое и чистое, есть доброе и хорошее. Просто затюкано оно, задавлено нашей сволочной жизнью, нет у него шанса наверх пробиться – сквозь всю эту грязь, пошлость и гадость. Но ведь есть оно, есть…

А может, еще не поздно? Может, ему только кажется, что сгорело все, что не осталось в душе ничего? Ведь болит душа-то – болит. Значит, есть в ней еще что-то, не может не быть. Ведь не скотина неё он – человек все-таки. Ведь мечтал о чем-то, боролся…

Проклятый Хериорх – Андрей сжал зубы. Ведь все испортил. А может, помог? Может, без него не смог бы он, Андрей, понять всего этого? Может, надо, необходимо было разрушить его тихий сытный мирок, чтобы понять, осознать все это? Сообразить, что человек – это действительно гордо? Да, много в нас грязи всякой, много мерзости, подлости разной тоже немало. Но ведь не настолько же мы пропащие, чтобы какой-то гад ни во что нас не ставил. Чтобы издевался над верой нашей, над жизнью, над тем, без чего жить не можем. Ведь есть у нас шанс, есть. Есть люди, способные любить и верить, есть те, кто может или хотя бы пытается изменить хоть что-нибудь. Ведь есть же они…

Он вышел из дома в самом скверном настроении. Дошел до стоянки, взял машину. Прежде чем отправиться к кинотеатру, заехал на заправку. Бензин снова подорожал, но Андрей отметил это безо всяких эмоций. Заправив машину, спокойно поехал к назначенному месту – хотелось проследить, все ли будет в порядке.

Искомую белую «Волгу» он заметил сразу, как только приблизился к кинотеатру. Прибыли на полчаса раньше. Андрей даже усмехнулся. Значит, есть у них интерес к этому делу. А стекла-то тонированные – не разглядишь, что в салоне. Очень жаль…

Он остановил машину у тротуара, отыскав свободное место. Тут же к нему подскочил ладный мужичок в камуфляжной куртке – платная стоянка. И эти тоже сволочи. Андрей молча рассчитался, хотя нестерпимо хотелось взять этого гада за шиворот и повозить немного мордой по асфальту. Не было у них права делить город, огораживать его ленточками да колышками, не было права присваивать то, что принадлежало всем. Ничего, он займется этим – но не сейчас, позже. Слишком много сейчас других дел, более важных. Андрей сжал зубы – пожалуй, он впервые по-настоящему понял Семена и его эмоции по поводу всех этих зажравшихся гадов. Топить тварей. Или прямо здесь, башкой об асфальт. Об этот самый, огороженный красными ленточками…

Гнев его медленно проходил – в глубине души Андрей понимал, что не прав, что нет смысла давать волю чувствам. Но, как бы то ни было, ему стало легче. Врут они – все равно нас больше.

Он появился без четверти десять. Андрей не знал Шилова в лицо, но почему-то сразу понял, что это он и есть. Невысокий, толстенький. Господи, ну почему у них всегда такие заплывшие лица? И глазенки маленькие такие, бегают – глядят, где бы еще чего урвать. И ведь пришел все-таки – просчитал все и пришел. Не побоялся. Хотя нет, боится. Опасается. Сразу не подошел, направился в сторону книжного магазина. Остановился у киоска, огляделся. Ждет какого-нибудь подвоха. Хотя все равно пойдет, куда ему деваться. Из жадности пойдет. Сто тысяч – деньги немалые. За предательство всегда хорошо платили. Начиная с Иуды…

Впрочем, и кончали они всегда одинаково. И не было у Андрея сомнений, что и на этот раз будет так же. Это глупая Марианна могла поверить – как же, он ведь хороший, ее Марычев любимый. Не забывает о любимой газете, подкармливает. Провернут они это дельце – глядишь, подкинет чего-нибудь для редакции. И еще каждому персонально, в конвертиках. И все возьмут, никто не откажется. И он возьмет – без дум, без размышлений. Возьмет и все. Пригрели они его, прикормили. Он это знает, и они знают. Все всё понимают. И играют по этим правилам – потому что не могут иначе. Привыкли.

Ага, все же не выдержал – пошел, родной ты наш… Андрей слегка приоткрыл окно. Сгорбился, ссутулился, косится на темные окна – кто знает, что ждет его за ними? И ведь идет все равно. Идет…

Ему даже не пришлось стучать – задняя дверь распахнулась, показалась чья-то рука. И кто же там у нас? Серый костюм, стриженая голова. Коротко стриженая. Знакомая публика – девять из десяти, что ствол под мышкой. Впрочем, как иначе – не мы такие, жизнь такая. Садится, дверь закрылась. Поехали…

Белая «Волга» выехала с площадки, на секунду остановилась у перекрестка, пропуская красные «Жигули», затем быстро повернула налево. О, да они не одни! Андрей только сейчас обратил внимание на серый джип, стоявший чуть в стороне. Интересно, кто это? Люди Марычева – или Шилова? Нет, все-таки Марычева – джип быстро повернул вслед за «Волгой» и не таясь пристроился сзади. Ну и бог с ними, у Андрея не было желания выяснять, куда повезут Шилова. Он сделал все, что мог, зачем нарываться на неприятности? У него их и так предостаточно.

Вот и все – Андрей устало вздохнул. Если все пройдет нормально, то сегодня вечером – или нет, скорее всего, уже завтра – по пятому каналу, которым безраздельно владеет Марычев, пройдут сенсационные кадры признания. А там, глядишь, и по третьему – там тоже ребята не промах, на сенсации падкие. И ведь некуда будет деться Фольмеру – ох, некуда. У Марычева не дураки сидят, так все сделают, что комар носа не подточит. А Шилов много знает – очень много. И даже родная прокуратура не сможет замять это дело. Не тот уровень, не те масштабы. Шилов наверняка ведь на Фольмера всех собак повесит – даже тех, о которых сам Фольмер ни сном, ни духом. Ему ведь нечего терять, да и гонорар надо отрабатывать. Ох уж этот гонорар… Андрей завел двигатель и выехал со стоянки. Как-то не очень верится, что Марычев так просто расстанется с деньгами. Впрочем, Шилов тоже не дурак, придумает что-нибудь…

У Мегеры были посетители, поэтому Андрей прошел в «берлогу». Ни Бабая, ни Сергея не было, зато за компьютером восседала гроза и гордость редакции, несравненная и удивительная Танюша Евграфова. Именно на ней «висела» вся культурная жизнь их замечательного города, а также, в противовес возвышенному и высокодуховному, вся нечистая сила – в смысле всякой экстрасенсорики, полтергейстов, домовых и прочей нечисти, на которую так падки обыватели. О культуре Танюша писала под своим именем, о нечисти – под псевдонимом. И мало кто в городе знал, что утонченные репортажи о культурной жизни и леденящие кровь истории об упырях и вурдалаках пишутся одной и той же миловидной девушкой. Вчера прошла премьера очередного спектакля, Танюша явно работала над рецензией.

Что и говорить, вкус у неё был отменный, и немало театральных деятелей имело на неё зуб – за эти самые рецензии. Впрочем, надо быть справедливыми – если спектакль того заслуживал, Танюша не скупилась на похвалы. Ее ценили и уважали – хотя бы за то, что она единственная в редакции действительно писала то, что думает. Остается отметить, что она была весьма тактична и обаятельна, но при случае – если того требовала ситуация – могла и матом покрыть. Лишь один раз Андрею довелось увидеть ее действительно разъяренной, и с тех пор он был твердо убежден, что хуже разъяренной Танюши ничего в мире быть не может.

– Какими судьбами, Танюша? – Андрей широко улыбнулся и подошел к девушке.

– Привет, Андрей, – Татьяна на секунду оторвалась от монитора. – Ты где пропадаешь?

– Да все копаю, – отмахнулся Андрей. – Что, опять машинка накрылась?

– А ну его, вечно ломается, – ответила Татьяна, имея в виду компьютер в «девичьем» кабинете. – Достал он меня уже. Посмотрел бы ты его…

– Почему бы и нет? – Андрей пожал плечами. – Ну и как спектакль? Со щитом или на щите?

– Под щитом, – ответила девушка и усмехнулась. – Запомнят они у меня этот день. Пошляки…

– Не сомневаюсь. – Андрей тоже улыбнулся. Ему было даже жаль бедного режиссера, острые коготки Татьяны не оставят на нем живого места. Впрочем, поделом ему.

В коридоре послышались голоса – похоже, посетители Марианны уходили.

– Ладно, Танюша, удачи тебе. Компьютер завтра посмотрю. Какой пароль, кстати? – «Мегера»… – шепотом ответила Таня.

Посетители действительно ушли. Увидев Андрея, Марианна радостно улыбнулась, она выглядела необычайно цветущей и жизнерадостной. Андрей едва заметно усмехнулся – не оставалось сомнений в том, что Нимрод побывал у неё этой ночью. – Здравствуй, Андрей. Все нормально?

– Конечно, – кивнул он. – Я только что от кинотеатра. Шилова увезли на «Волге», как договаривались. Мы свое дело сделали, остальное за твоим шефом. – Следил? – вскинула брови Марианна.

– Не следил, а контролировал! – Андрей назидательно поднял палец. – Как говаривал некто, это две большие разницы.

– Тогда будем ждать, – Мария пожала плечами. – Марычев обещал позвонить мне после семи.

– В самом деле? Тогда я тоже, пожалуй, останусь – все равно дома делать нечего. Заодно компьютер у девчонок посмотрю. Вот, кстати – если все получится, пусть твой Марычев на новые компьютеры раскошелится.

– Если все получится, – Мегера посмотрела на него с легкой задумчивостью. – Андрей, я вчера говорила с Вадимом. Он хочет забрать меня с собой. – А редакция?

– Я не знаю, Андрей. Он говорит, что все это мне больше не нужно. Что там, где он живет, гораздо лучше. Это правда?

Господи, что же ответить ей? Ведь не понимает ничего, дурочка – не хочет понять. Не смог он ее уберечь, и ничего теперь от него не зависит.

– Да, – сказал он после затянувшейся паузы: – Там действительно лучше. Тебе понравится.