Текст книги "Закат эпохи"

Автор книги: Антон Лисицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Своих родителей я знаю, как и предков до седьмого колена, а в бездну не хочется что-то, мне и здесь неплохо, а вот тебе – не думаю…

– Что, проклятый, собираешься пытать меня? А как же честь?

– Пытать? О чести вспомнил, не смеши меня. – И на секунду задумавшись, произношу приговор: – Ты сам для себя сплошная пытка.

– С чего бы это?

– А ты догадайся с одного раза. Где ты, а где драконий корень. Ты сам все расскажешь, лишь бы конфетку получить.

Травник бледнеет от подобной перспективы, яростно извивается и пытается освободиться от пут. Мои старания не так-то просто испортить. Веревка впивается в его кожу.

– Ты, скотина, урод бродячий! Освободи меня!

– Какое красноречие…

Оконная занавеска становится кляпом: ни орать, ни откусить язык он не сможет.

– Пошли, Хар, вернемся через час.

– А травник?

– Да никуда он не денется, пойдем лучше поедим.

Кузнец неодобрительно смотрит на меня, но кивает, соглашаясь. Оставив связанного по рукам и ногам травника, мы уходим.

– Как ты можешь спокойно есть, когда он там мучается?! – раздраженно ворчит кузнец.

– Тоже мне добродетель! Пусть спокойно мучается по своему выбору. – Прожевав мясо, невозмутимо поясняю: – А прежде чем жалеть его, подумай о детях.

– Каких еще детях?

– О местных ребятишках, которых он довел до такого состояния. О их страхе и бессоннице.

Хар краснеет от стыда и упирается взглядом в пол.

– Кстати, ты ложку выковать можешь?

– Какую ложку? – недоуменно переспрашивает он.

– Обычную. Я купить забыл, есть теперь нечем в дороге.

– Я не в том настроении, чтобы ковать, – бормочет мужчина и начинает копаться в шкафу. – Держи, мой подарок.

– Вот это вещь. Благодарю. Ну что ж, пойдем посмотрим, как там ваш горе-травник…

М-да, малоприятное зрелище. Дэвир корчится в конвульсиях на полу. Надо же себя так тихо убивать, и зачем? Увидев нас, останавливается, и мольба застывает в его взгляде…

– Вижу, созрел и готов говорить?

Голова дергается – согласен.

– Вот и молодец! – Подхожу к нему и вынимаю кляп.

– Дай… – безжизненно хрипит травник.

– Сначала расскажи, зачем тебе все это. Или тебя кто-то надоумил?

– Корень…

– Я могу и уйти, а ты…

– Стой! – с мольбой в голосе выдавливает он. – Я все расскажу! Сбор вызывает кошмары, а чтобы испортить молоко, добавлял в сено полынь с раневой травой, собак прикармливал…

– Это я и так знал без тебя, – перебиваю его. – Я не пойму одного – зачем?

– Я люблю дочку старосты, а он согласился отдать ее за меня замуж, только если помогу ему запугать деревню.

– А ему это зачем?

– Не знаю, – с мукой в голосе бормочет он. – Дай корня!

– Хорошо. Где он у тебя лежит?

– У меня его нет, – обреченно стонет травник, – мне его староста давал…

Молодец староста, подсадил парнишку на корень, а сам смылся. Травник бы умер, никто ничего бы и не понял, а прохиндей вернулся бы с липовым охотником и решил проблемы со Зверем. Да за такое надо на мокрых дровах сжигать!

– А сам он уехал, вот незадача, – язвительно говорю, – ну все, парень, теперь ты попал.

Он бледнеет еще сильней и начинает жалобно скулить.

– Успокойся, есть у меня немного твоего корешка. А взамен окажешь мне маленькую услугу.

– Все что угодно! Только дай!

– Сейчас Хар соберет сельчан, и ты им все расскажешь.

– Расскажу, только дай корень! – канючит он.

Маленький кусок корня творит чудо. Взгляд травника проясняется. Запихнув его в рот, он начинает яростно жевать. Через мгновение тело травника выгибается дугой, затем обмякает.

– Он что, умер? – пугается кузнец.

– Просто потерял сознание, – пощупав пульс, отвечаю ему, – а ты не стой, а собирай людей, им предстоит услышать интересную историю.

Он выходит на улицу.

– Дурак же ты, Дэвир, – с горечью в голосе говорю, – столько людей мог угробить из-за какой-то юбки. О чем только думал?

Да, все-таки люди добра не помнят… Травник их лечил, а стоило ему оступиться, так они готовы его растерзать. А виноват-то староста… Подмывает дождаться его возвращения – поглядеть представление. Кому-то ой как не повезет. Но это уже не мои проблемы. Десяток золотых и кое-какие травы с кореньями я получил, ложку тоже – все же щепкой есть неудобно. Да и хватит решать чужие проблемы. Горы ждут…

– Ты уходишь? – Кузнец замечает, что я подтягиваю ремни доспеха.

– Да, слово, данное жрецу, я сдержал, пора в дорогу…

– А как же староста?

– А что – староста? – в недоумении переспрашиваю Хара.

– Разве ты не дождешься его? – отвечает он вопросом на вопрос.

– А зачем?

– Ну, дык, узнать, зачем он все это затеял и парня почти сгубил.

– Да мне лично без разницы, сами дальше и разбирайтесь. Зачем и почему. Гнилые людишки везде встречаются.

– Если ты уйдешь, народ его просто растерзает.

– Хар, повторяю: моя работа здесь закончена.

– Не по-человечески все это, – напирает кузнец.

– А ты забыл, как за спиной называют охотников?

– Не все, есть и те, кто искренне благодарен вам за то, что вы делаете.

– Есть, но их мало, – невесело усмехаюсь, – да и память людская коротка.

– Охотник, я прошу тебя – доведи дело до конца.

– Ну да, а потом поползут слухи про мерзкого проклятого, который осмелился напасть на уважаемого старосту, а также попытался уничтожить деревню.

– Да я…

– Что ты? – перебиваю мужчину. – Рты всем позатыкаешь?

Кузнец в замешательстве умолкает.

– Видишь – не знаешь, мне уже надоело все это, я продолжаю заниматься уничтожением нежити и нечисти, потому что я остаюсь темным охотником и должен отомстить за орден. На простых людей мне плевать, они не помогли нам, когда Цитадель утопала в крови своих защитников. Зато «отблагодарили» лже-охотниками.

– И все же ты неправ…

– И в чем же, скажи мне, в чем?!

– Ты сушишь свою душу такими мыслями…

– Как мудро для простого деревенского кузнеца! – раздраженно отвечаю я. – Может, мне всех простить, раздать все добро и уйти в отшельники?!

– Нет, просто живи…

– Просто жить? – От его последней фразы меня разбирает смех. – Просто жить…

Хохоча, поднимаю взгляд на кузнеца, рассматривая его, как в первый раз. И замираю. В его глазах плещется такая доброта, жалость, понимание, что мой смех обрывается, будто его ножом отсекло.

– Не смей, слышишь меня! Не смей меня жалеть! Никогда! – ору на него. – Хорошо! Я останусь, только если травник поживет у тебя.

– Зачем?

– Чтобы не предупредил старосту о том, что вы все знаете.

– Договорились, – легко соглашается Хар.

– Тогда я пошел спать.

Захожу в комнату, закрываю дверь и без сил прислоняюсь к ней.

Ненавижу жалость, она разъедает душу. А самое худшее, когда сам начинаешь жалеть себя, это первый шаг к могиле. А мне туда еще рановато.

Ночь не приносит облегчения. Сплошной кошмар, потревожили мою совесть. Мелодичный звон наковальни рассеивает сон. Сползать с постели нет никакого желания. Значит, Хар уже работает. Что ж, не буду отвлекать. Выхожу со двора… Лучше бы я этого не делал! Сначала детвора со своими вопросами, а потом и взрослые начинают в гости зазывать. Отказываться неудобно, гостеприимство у них на первом месте. Обижать нельзя. Так и хожу из дома в дом, как неприкаянный. Под конец моих мытарств в одном из дворов замечаю пугало в шлеме. Шлем уж что-то больно маленький. На ребенка, что ли?

– Уважаемый, а что это у вас за чудной шлем на пугале?

– Дык это от прапрапра– и еще пять раз прадеда достался, эт какого-то зеленого.

– Зеленого?

– Гоблина, чтоб им чихалось…

– А не продадите мне его?

– Так он тебе маловат будет, – смеется мужик.

– Да я так, на память…

– А забирай даром, мне он все равно не нужен…

В дом кузнеца возвращаюсь затемно. Объевшийся и слегка опьяневший от браги, наливки и прочего алкоголя, а также лишних разговоров. С хозяином общаться нет сил. Спать и только спать. На сегодня достаточно.

На следующий день решаю заняться собой и ждать возвращения «блудного сына».

– Лис, пастушонок видел старосту, он скоро будет здесь! – с порога вопит кузнец.

– Зачем же так орать, глухих здесь нет, – шиплю я, отодвинув тарелку с кашей. – Иди предупреди людей, чтобы пока не высовывались.

– Хорошо, – кивает он и выбегает из дома.

Вот сейчас и будут расставлены все точки над «е». Наконец-то…

Поправляю ножны, набрасываю капюшон и отправляюсь навстречу старосте.

– Ты староста? – обращаюсь к невысокому, полному мужчине в расцвете лет, слезающему с лошади.

– Да, – гордо заявляет он, – а кто ты такой?

– Лис, полноправный темный охотник. – И над перстнем в который раз вспыхивает стилизованная лисья морда. – Я уничтожил вашего Зверя.

– Могу я увидеть его труп? – уточняет староста.

– Можешь, но сначала ответишь мне, где охотник, за которым ты поехал в город?

– Я не смог ни одного найти, – заламывая руки, поясняет он. – Так где же труп Зверя?

Хорошо держится плут, сама невинность. Не знал бы предысторию…

– В ваших фантазиях, – резко отвечаю ему, – травник все рассказал.

Глазки старосты испуганно забегали, он заозирался по сторонам.

– Да что он там наболтал?! Врет он все! – начинает протестовать староста. – Я ни о чем таком не ведаю!

– Раньше надо было думать…

Староста пытается вскочить в седло, но наколдованный порыв ветра сбивает его с ног.

– Повторяю вопрос: зачем ты все это придумал?

– Ты не сможешь ничего доказать ни деревенским, ни барону! – кричит он.

– Мне доказательства и не нужны, – язвительно усмехаюсь, – я не судья и не палач.

– Тогда пшел вон из моей деревни! – обретая прежнюю уверенность, заявляет староста.

– Я уйду, – пожимаю плечами, – но селяне забьют тебя камнями. Твое семейство пустят на утеху. Жена с дочкой у тебя красивые… Пожалей хотя бы их.

Самому противно от таких слов, но ждать лень, пока он чистосердечно признается. Да и это самый реалистичный вариант развития событий…

Разворачиваюсь, чтобы уйти.

– Стой! Я все расскажу! – истерично вопит он.

– Не тяни, – равнодушно отвечаю.

– Я сделал это, чтобы все слушались меня безоговорочно, да и золото лишним не бывает!

– Ясно, – перебиваю его и невольно вздыхаю, – золото и власть, власть и золото. Ничто не ново в этом мире…

– Да! Я хочу этого!

– Хар, ты все слышал? – не оборачиваясь, спрашиваю.

– Да, – заверяет кузнец, поднимаясь из-за плетня.

– Тогда зови людей, пусть сами его слушают…

Деревенские собираются быстро.

Признание старосты будоражит толпу. Гнев рвется наружу. Я понимаю: надо вмешаться, пока не поздно, а то наломают дров.

– Люди! Давайте останемся людьми! У нас есть законы, по ним мы жили и живем! Так?

– Вздернуть его! Из-за него мой сынок заболел! Утопить эту погань в болоте!

– Люди! Послушайте себя! Зачем вы ведете себя как звери?! У нас есть законы, и мы должны им следовать! При самосуде больше никто из моих братьев вам не поможет! Я сказал – вы услышали!

– Да. Твоя правда. Точно, – раздаются голоса в толпе.

– Так отвезите его в город! А семью его не трогайте, они тут ни при чем. Пусть свершится справедливый суд. Кары ему не избежать!

Люди начинают согласно кивать, перешептываться и расходиться по домам.

– Хар, – обращаюсь я к нему, – я сделал все что мог. Пора в дорогу. Прощай.

– Если будешь в здешних краях, знай: ты всегда желанный гость в моем доме.

– Благодарю, удачи и тебе.

– Пусть хранят тебя боги…

Глава 8

Меня не покидает чувство, что я притягиваю одни неприятности.

Сперва перемещение в этот мир, затем веселые Малые Гнилушки и экспериментаторы от магии. Затем староста, рвущийся в темные властелины… В общем, живу как в сказке – чем дальше, тем страшней!

Деревенские снарядили охрану, в нее вошел и кузнец, отвезти старосту на суд к барону. Я же быстро покинул деревню – не хотелось наблюдать всеобщее веселье по поводу избавления от Зверя. Не люблю пьянки, да еще и затягивающиеся надолго.

Хм, а в сторону гор движение-то весьма «оживленное», за три дня встретил нескольких купцов с караванами. Вот снова кто-то проезжает. Пять крытых телег и десяток охраны на конях. В попутчики проситься, пожалуй, не буду. В одиночку двигаться безопасней, сомневаюсь, что разбойники позарятся на одинокого путника, а от зверей я и сам отобьюсь.

– Лис! – раздается окрик из телеги. – Садись, подвезу!

От неожиданности вздрагиваю и резко оборачиваюсь. С облучка машет рукой… гоблин?! Ешкин кот, а я так надеялся, что обойдусь без знакомых. Но как говорится, человек предполагает, а Бог располагает.

Невысокий малый, одет в неброский дорожный костюм. Пыль ровным слоем лежит на нем. На поясе покачивается короткий пехотный меч. На узком серо-зеленом лице с рублеными чертами выделяется удлиненный нос. Уши торчат в разные стороны. Тонкие губы не скрывают слегка выпирающие клыки. Волосы туго заплетены в недлинную косичку. Зрелище умопомрачительное…

– Мы знакомы? – Раз память молчит, буду косить под дурака.

– Это я, Ртух, неужели не узнал? – досадует он.

– Ты изменился… – пытаюсь тянуть время.

– Ты тоже, охотник, седины прибавилось…

– Жизнь никого не щадит, а уж нас тем более…

– Это точно, вы первые принимаете удар, – соглашается гоблин.

– Ты в город?

– Ну да, свой товар продал, кое-чего прикупил, вот теперь возвращаюсь, – отвечает он, – да ты садись, подвезу.

– Благодарю, – принимаю его предложение.

Память, какого лешего ты молчишь?!

– Как сам? – спрашивает он, пока я устраиваюсь поудобнее. – Где побывал?

– Пока жив, – невесело усмехаюсь, – а там видно будет…

– Слыхал об ордене, мы все скорбим, – шмыгает носом. – Мой клан может чем-то помочь?

– Благодарю, ты что-нибудь слышал об этом?

– До наших подземелий новости долго доходят и за это время успевают превратиться в слухи и небылицы.

– Жаль…

– В горах надо спросить, шаманы многое знают, еще о большем догадываются.

– Так они и станут со мной разговаривать…

– Лис, ты что, забыл? Все кланы в долгу перед вами! И мы сделаем все, что в наших силах, чтобы его вернуть! Слово гоблина крепче гранита!

Так, что мы имеем? Гоблинов, их долг перед охотниками, ну же, память, просыпайся!

Гоблин испытующе смотрит на меня, ожидает ответа.

Перед глазами всплывают картинки. Один из кланов, вступивший в сговор с эльфами. Орды нежити, рвущиеся на поверхность. Гоблины, до последнего удерживающие коридор, защищают своих женщин и детей. Орденские маги, принесшие себя в жертву (поняли, что по-другому нежить не остановить). Казнь предателей. Громадный погребальный костер. И этот гоблин Ртух, один из немногих, кто выжил в том коридоре.

Вот и разница – люди давно бы забыли, а гоблины помнят. И считают себя вечными должниками. Хотя и прошло почти десять лет.

– Я помню, Ртух, я все помню…

Его лицо разглаживается от удовольствия, и он достает фляжку.

– За встречу?

– Надеюсь, это не ваш знаменитый горлодер?

– Нет, обычное вино, – отвечает он и открывает фляжку. – Ну так что?

– Пару глотков можно.

Неплохое вино…

– Кстати, ты как тут оказался? – спрашивает он у меня.

– Да в империю собрался и думал подзаработать в ваших краях. А ты торговлей занялся? И как, прибыльно?

– На жизнь хватает, но…

– Но?

– Не мое это, но как воин я сейчас ничего не могу. Будь прокляты предатели, власти им захотелось!

– Успокойся, они все мертвы.

– Не все, светляки еще очень даже живы.

– И их время придет. Князь…

– Что – Князь?! Его сил не хватит, чтобы урезонить этих недоносков!

– Я повторяю: успокойся, все еще получат по заслугам.

– Прости, – он отворачивается, отхлебывая из фляги, – я никак не могу забыть…

– Такое нельзя забывать. Никогда.

– И все-таки ты гоблин в душе, Лис, хоть и человек.

– Ртух, ты, кажется, перебрал…

– Да я трезв! Кстати, ты где остановиться думаешь?

– В каком-нибудь трактире.

– Мой друг в трактире?! Никогда! У меня остановишься, и точка.

Похоже, спорить с ним бесполезно, так что придется согласиться. И я просто киваю.

– Вот и отлично!

Дорога поворачивает, и я вижу Нортгард. Лес на расстоянии полета стрелы от стены вырублен. А сам город растворяется на фоне гор. Точнее, сливается с ними.

– Часть города находится внутри гор, мера защиты, без них нельзя, – поясняет гоблин, замечая мой изучающий взгляд.

В Нортгард въезжаем через подъемный мост надо рвом и двойные ворота.

– Хорошо вы укрепились.

– Горьким опытом научены, – монотонно отвечает гоблин.

– А если серьезно?

– Я и так серьезен, какие тут шутки? Это же один из форпостов на границе наших гор.

Тогда понятно, зачем такие оборонительные сооружения.

Дома двухэтажные в стиле, похожем на земную готику, из серого камня, крытые сланцем. Но город не серый и безликий – стены почти всех домов украшает цветная мозаика. Улочки узкие и извилистые – рельеф местности не дает развернуться, но в оборонительных целях это скорее плюс. Взрослых на улицах почти не видно. Детвора шумными стайками носится взад-вперед. И не только человеческая, но и гоблинская.

– Уютный городишко, – задумчиво произношу я.

– Да, конечно, с прежним не сравнится, но тоже ничего, – соглашается мой спутник.

Дом гоблина впечатляет низкими, приземистыми окнами, забранными слюдой и напоминающими бойницы.

– Великолепный дом, правда, похож на крепость…

– Так сейчас столько разной мерзости развелось, – объясняет он и, показывая рукой куда-то направо, добавляет: – Да вон сам посмотри.

И что там? Молодой парень с разукрашенным лицом, одет в какие-то обтягивающие тряпки и идет, виляя бедрами. Ешкин кот, точно мерзость.

– Это…

– Мужеложец, – перебивает он меня. – И они еще смеют везде орать, что ничем не отличаются от нас!

– А у вас…

– Да мы таких на кол сажаем, если они появляются! – разъяренно отвечает Ртух.

– Правильно, и так всякого добра хватает.

– Жаль, люди этого не понимают!

– Интересно, когда они появились?

– Совсем недавно, и откуда, понять не можем.

Хм, орден уничтожили три года назад, через полгода появились эти, странное совпадение.

– А как люди к ним относятся?

– Нормальные в бешенстве, но есть и уроды, которые их защищают.

– А больше ничего такого не появилось?

– Нет, хотя…

– Хотя что? – переспрашиваю Ртуха, видя, что он о чем-то задумался.

– Да менестрели появились, странные баллады они поют…

– В смысле?

– Вечером заглянем в кабак, послушаешь. Их сейчас много развелось.

Оставив фургон во внутреннем дворике, мы заходим в дом. Прохладно. Впечатляюще, такое чувство, что мы в уютной пещере. Бездымные факелы на стенах дают теплый свет – это только усиливает приятное ощущение.

– Пойдем, покажу твою комнату, – через пару минут предлагает Ртух.

– Пошли, только у меня есть один вопрос.

– Какой?

– Где можно помыться? А то я основательно пропылился…

– У меня купальня есть, – отвечает он, – так что это не проблема.

– Чудесно, показывай тогда комнату, а потом купальню.

Гоблин кивает и ведет за собой.

– Отлично!

Действительно, хорошо смыть дорожную пыль и сытно поесть, тем более не кашей.

– Да, и все-таки зачем ты идешь в империю?

– Я должен узнать, кто виноват в гибели ордена.

– Это понятно, – соглашается Ртух, – но почему именно туда?

– А куда еще? – отвечаю вопросом на вопрос.

– Хм, даже не знаю, – задумчиво произносит он.

– Если и в империи не смогу разузнать, тогда придется… – осекаюсь, не думаю, что гоблин одобрит мою идею с некромантией, с ней у него связаны не самые лучшие воспоминания.

– Ясно, – делая вид, что не заметил недосказанности, отвечает гоблин.

– Ты можешь свести меня с шаманами?

– Думаю, да, но нужно будет преподнести им дары, ты же их знаешь.

Вообще-то нет, но никогда не признаюсь в этом. Тем более тебе.

– Не проблема, золото и камни у меня есть, только мне понадобится твоя помощь.

– Хорошо, завтра пройдемся по лавкам.

– Вот и отлично. Ты там говорил про странных менестрелей. Сходим послушать?

– Давай, тут недалеко, – соглашается он, загадочно улыбаясь.

От дома Ртуха до центральной площади недалеко. Трактир, несмотря на достаточно раннее время, полон народа, большая часть посетителей девушки и женщины.

– Ртух, а почему здесь столько женщин?

– Из-за менестреля.

– В смысле?

– Посмотришь и послушаешь, тогда поймешь, – расплывчато говорит гоблин.

Ладно, подожду…

Мы пробиваемся к стойке, заказываем по кружке темного пива. Затем устраиваемся у стены и ждем.

Минут через десять на небольшую сцену в углу выходит менестрель. М-да, пестрая одежда, смазливое лицо, макияж… Такое чувство, что его из моего мира перенесли, привет, попса, называется. Интересно, что за репертуарчик?

Слегка настроив лютню, он запел приятным тембром, а вот текст… Мне больше про «пастушку младую в стогу ржаном» понравилось. А вот это «произведение» не очень, и это мягко говоря:

 
Была земля наша молодая,
И добрые эльфы ходили по ней,
Но потом появились люди,
И эльфы отнеслись к ним,
Как к братьям своим.
 

М-да, и когда они относились к людям, как к своим? Хотя вру, относились. Как к братьям нашим меньшим – зверям!

 
И полюбил эльфийский лорд простую
 
 
человеческую дочь,
 
 
Но злобный брат ее
Был коварен и завистлив,
И он предательски убил влюбленных,
А после этого всем рассказал,
Что злобный лорд над девой страшно надругался.
И, чтобы скрыть свою вину,
Убил он деву молодую,
А брат такого не стерпел и отомстил.
 

Оригинально, люди еще те сволочи, всегда готовы оклеветать «бедных и несчастных» эльфов.

– Ртух, у него все баллады такие? И эту чушь слушают?!

– Так про несчастную любовь же поет, сам красавец, вот женщины и пялятся, да и мужеложцы не отстают…

– И так во всех городах?

– Ага, через какие проезжал, такая же история.

Пропаганду напоминает. Женщины – это матери, и, значит, они будут пересказывать это «творчество» детям. А те будут верить в «белых и пушистых» эльфов…

– Почему вы их терпите?

– Так у него грамота, подписанная несколькими баронами, что-то вроде «по нашему указу занимается просвещением и развлечением, препятствий не чинить», – шепотом поясняет гоблин, – а нам ссориться с баронами не стоит…

Точно пропаганда, барончикам заплатили, они и рады стараться.

– Ртух, пошли отсюда.

– Не нравится? – ехидничает он.

– Я историю помню и отношение светляков к другим расам тоже…

– А вот многие нет. Ладно, пошли. У меня пара бутылок имперского есть – посидим, потолкуем.

Киваю в знак согласия, и мы выходим из трактира…

Только раскупорили четвертую бутылку, как в дверь начинают настойчиво барабанить.

– Кого там нелегкая в этот час принесла? – ворчливо вопрошает гоблин, идя открывать.

Вскоре он возвращается. Вид у него расстроенный и обеспокоенный.

– Лис, у нас проблемы…

– Женщины растащили менестреля по кусочкам? – шутливо спрашиваю его.

– Если бы, – без тени улыбки отвечает он. – Похоже, в город проник вампир.

Хорошо, что в этот момент я не пил, а то бы точно подавился.

– С чего вы взяли, что вампир?

– Сейчас утро, пришли менять караул на стенах и обнаружили обескровленное тело.

– Не обязательно же вампир… У вас что, нет амулетов на стенах?

– Есть, но они не сработали.

И вправду плохи наши дела. Если это маг-ренегат или высший вампир, это полбеды. А если архилич, то вариант самый неудачный – значит, нежить сговорилась или появился кукловод.

– Ты понимаешь, что это значит? – смотрю на мертвенно-бледного гоблина.

– Как тут не понять… – мрачнеет он.

– Поднимайте всю стражу и начинайте вооружать ополчение.

– Может, не надо ополчения?

– Знаешь, береженого и боги берегут… Обыщите город, найдите вампира – он сейчас не опасен. Я с вами не пойду – города не знаю.

– Хорошо. И что делать, если найдем? – недоумевает гоблин.

– Глупый вопрос, Ртух. Конечно же звать меня.

Он быстрым шагом выходит из дома. Выливаю остатки вина в стакан и осушаю его залпом.

Нет, я точно какой-то катализатор – где ни появлюсь, там обязательно что-то происходит.

Достаю из сумки зелье регенерации и выпиваю – мне потребуется трезвая голова.

Долго не приходится скучать в одиночестве. На пороге, как из-под земли, появляется Ртух.

– Там, – судорожно выговаривает он, пытаясь отдышаться, – в заброшенном…

– Вампир? – перебиваю его.

– Да.

– Тогда пошли.

Гоблин жестом показывает следовать за собой.

Двадцать минут по извилистым улочкам, и подходим к пристанищу вампира, неприметному одноэтажному дому.

– Что здесь было? – рассматриваю я здание.

– Лаборатория алхимика, там хороший подвал. И он там.

– Ясно, кол или серебряная цепь есть?

– Сейчас все будет, – отвечает Ртух и отходит.

Звякая цепью, наматываю ее на правую руку, беру кол и тихонько пробираюсь в дом. Пальцы складываю в знак скорости и быстро спускаюсь в подвал.

Вот он, голубчик, спит. Плащ прикрывает все тело. Раздумывать некогда, пока он в трансе, он неопасен. Резко вбиваю ему кол в сердце, и он затихает.

М-да, у наших писателей они от этого умирают, а тут всего лишь временный паралич. Немного сноровки, и цепь крепко обхватывает его тело, закутываю вампира в его же плащ и волоком тащу наверх.

– Здесь есть допросная? – запыхавшись, спрашиваю у Ртуха. – Надо узнать, как он проник в город.

– Да, – кивает гоблин.

Допросная находится в подвале магистрата. Небольшая, душная комнатенка освещается дрожащим пламенем свечи и отблеском углей в жаровне. Рабочий инструмент наводит страх.

– Ртух, сами справитесь?

– Конечно, а что ты?

– Я охотник, – перебиваю какого-то стражника, – а не заплечных дел мастер.

– Извини его, Лис, – вмешивается гоблин, – молодой он…

С надеждой на быстрый исход дела брожу туда-сюда по коридору. Из комнаты слышится шипение, и запах горелой плоти резко ударяет в нос. Началось… Кажется, время тянется бесконечно. Душераздирающие крики и стоны бессилия давят на психику. Через полчаса из комнаты показывается гоблин, яростно сжимающий кулаки, пот струится по его недовольному лицу.

– Ну что, заговорил? – интересуюсь у него.

– Ничего, эта тварь молчит, а раны заживают прямо на глазах.

– Ясно. – Достаю из сумки флакон и протягиваю Ртуху. – Попробуй.

– Что это? – заинтригован он.

– Раствор серебра. Должно сработать.

Дикий вопль не заставляет себя ждать… Опять крик, и голос затихает. Но спустя мгновение он повторяется и на высшей ноте обрывается. Теперь слышен голос гоблина, задающего вопросы, и невнятное бормотание в ответ.

– Держи, спасибо, – устало произносит Ртух, выходя из комнаты, и бросает мне флакон с остатками раствора. – Помогло, он все рассказал.

– Как он проник в город?

– Лич сделал ему амулет. Он был послан в разведку, но не сдержался, нарушил запрет и осушил стражника, – отвечает гоблин, – потом побоялся наказания и решил остаться здесь. А сам лич с армией в дне пути от города.

– Значит, готовимся к обороне…

– Да, – соглашается Ртух.

– Зачем мертвякам город, он не сказал?

– Лис, это же нежить!

– Они могли бы вырезать пару деревень, это гораздо проще, чем штурмовать укрепленный город.

– Действительно. – Гоблин в задумчивости морщит лоб. – Тогда почему?

– Единственный ответ – им нужно проникнуть в горы гоблинов, но для чего?

– Возможно…

– Слушай, Ртух, а почему тебя так слушаются? – задаю давно мучающий меня вопрос.

– А что? – отвлекаясь от своих мыслей, переспрашивает он.

– Почему тебя слушаются стражники? Такая дисциплина похвальна!

– Я представитель магистрата.

– Понятно. Ладно, иди займись обороной города, а я пойду отдыхать – ночь будет неспокойной.

– Подожди, хочу пригласить тебя на совещание в магистрат. Твой громадный опыт в борьбе с нежитью нам всем будет полезен.

– Хорошо, – устало соглашаюсь я, – идем.

Мы поднимаемся из подвала на второй этаж, проходим по коридору и оказываемся в небольшом зале. В центре стоит круглый стол и четыре кресла. Два из них уже заняты. В одном сидит тучный мужчина неопределенного возраста: ему можно дать и сорок лет, и все шестьдесят. Второе занимает мужчина средних лет в доспехах, с хищным лицом, щеку пересекает грубый шрам.

– Кто это с вами, уважаемый Ртух? – задает вопрос толстяк.

– Лис, темный охотник. – И привычно представляюсь изображением головы лиса над перстнем.

– И зачем…

– Может, для начала вы представитесь? – перебиваю его.

– Я Баронлеб, купец золотой гильдии, а этот господин, – и жестом указывает на мужчину в доспехах, – глава стражи, уважаемый капитан Тарион.

– Приятно познакомиться. Зачем я здесь, расскажет уважаемый Ртух.

Слушая рассказ гоблина, купец бледнеет на глазах, а вот глава стражи весь подобрался, как хищник, готовящийся к прыжку.

– Зачем здесь охотник, понятно – кто, как не он, знает, как упокоить нежить, – соглашается глава стражи. – Надеюсь, у господина Лиса есть конкретные предложения?

– Не совсем, но советами и мечом помогу, – отвечаю ему. – Расскажите об оборонных возможностях города.

– Крепостная стена и ров в хорошем состоянии, на башнях установлены небольшие камнеметы, гарнизон обучен, припасов хватит на длительную осаду.

– А что с магами?

– Боевик и целитель.

– То есть? По одному? Маловато…

– Вы думаете, что нежити будет много? – перебивает Тарион меня.

– Не знаю, но можно считать, что боевого мага нет.

– Почему? – удивлен купец.

– Лич свяжет его боем, поэтому на него можно не рассчитывать.

– Что вы предлагаете? – задает вопрос капитан.

– Ничего, я одиночка и никогда не оборонял города, поэтому тактические вопросы решайте сами. Могу помочь советами по уничтожению нежити, ну и сам встать на стену.

– Ясно, – соглашается глава стражи, – собираем ополчение, господин охотник расскажет о нежити. Вот вроде и все.

– Возможно, стоит отправить женщин с детьми ближе к входу в пещеры и сделать баррикады на улицах?

– Первое понятно, – Тарион теребит мочку уха, – а баррикады зачем?

– Неизвестно, сможем ли мы удержать стены, а они дадут время женщинам с детьми уйти…

– Хорошо, тогда пусть уважаемый Ртух отправит послание своим соплеменникам.

– Конечно, я сейчас же отправлю депешу стражу врат.

– А они не смогут нам помочь в случае чего? – задаю вопрос гоблину.

– Нет, крупные кланы далеко, а мелкие не рискнут… – с сожалением в голосе отвечает он.

– Значит, надежда только на самих себя, мы с охотником пойдем в казармы – подготовим солдат к встрече с нежитью, – начинает раздавать указания Тарион, – а вы собирайте и вооружайте ополчение, также займитесь баррикадами…

– Охотник, скажи честно, каковы наши шансы, как ты думаешь? – Стражник пристально смотрит мне в глаза, после того как купец и Ртух покидают комнату.

– Шансы есть, все зависит от нас самих.

– Хорошо, тогда пошли в гарнизон, – он направляется к двери, – надо решить вопрос со снаряжением.

– Колющие удары и стрелы не помогут, – объясняю ему по дороге, – значит, только рубящее и дробящее оружие. Желательно, чтобы в состав стали входило серебро.

– Ясно, еще что-то?

– Зелья, без них обычным солдатам придется туго, нужны еще атакующие артефакты.

– Насчет артефактов не знаю, может, что-то и найдется, а какие именно зелья нужны?

– Силы, скорости, бодрости и ярости.

– С первыми тремя все ясно, а ярости для чего?

– Некоторые виды нежити могут вызывать чувство страха, паники, – объясняю я, – а это зелье снимет все.

– Хорошо, отправлю десятников к алхимику и кузнецу, – соглашается Тарион. – Вот мы и пришли.