Текст книги "Червь 6 (СИ)"

Автор книги: Антон Лагутин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Были, и немало. Среди «кровокожих» была женщина с властью в руках и с морозным холодом во взгляде. Она спрыгнула с лошади и пошла вдоль ровного ряда жителей нашей деревни. А потом остановилась напротив меня с дочкой. Ладонь, покрытая багровой коркой, затряслась над головой моей Саулочки. Я зажмурилась от страха, а потом моя дочка закричала. Та женщина схватила её за руку и с силой выдернула из моих объятий. Они бросили её в повозку к остальным детям, не дав мне даже попрощаться, и увезли…

– Куда?

Она вскинула влажную от слёз ладонь в воздух и указала пальцем на солнце.

– Там дорога, ведущая к большой воде, – сказала она, всхлипнув.

– И сколько ночей займёт путь, чтобы туда добраться.

– Пять, быть может шесть.

Большая вода. Слова женщины повторили всё точь-в-точь, что нашёптывал мне плащ. Если ранее я мог… даже должен был сомневаться в транслируемом потоке двух десятка сознаний в мой мозг (всё же природа плаща была мне не ведома, и он мог оказаться страшной ловушкой) то теперь все мои подозрения и сомнения развеялись.

Недалеко от дома на дороге, скрывшейся под слоем крови, томились под солнцем мои друзья. Ранее рукой я дал им команду не лезть в мои разборки, и они никуда не лезли.

– Идём на солнце, – бросил я им, когда вышел на дорогу.

Кровавое озеро отступило от дома Морты и хлынуло к моим ногам, словно опасаясь, что я могу ступить на песок или грязную землю.

– Долго еще? – спросил Дрюня, равняясь со мной.

– Дня четыре, может пять…

Дрюня резко умолк, услышав позади нас женский вопль, способный густой лес очистить от всех птиц.

– СТОЙТЕ!

Обернувшись на крик, я увидел Морту. Обезумевшая от горя женщина выбежала на дорогу, и даже не побоялась ступить на багровый глянец.

– Ты вернёшь мне мою девочку?

Полные решимости глаза, как у воина перед противником, впились в моё лицо.

– Верну.

Женское лицо дрогнуло, с уголков глаз снова сорвались слёзы. И её хмурое лицо ничем бы не отличалось от лица других хмурых баб, если бы не одно «но». Я увидел тяжкое рождение улыбки из тонких подрагивающих губ.

Покидая деревню, хлебнувшим горя жильцам мы оставили самое важное в их жизни – надежду.

Глава 8

Прикрыв глаза, я будто вновь нырнул в детский кошмар.

Каждый пройдённый день приближал нас не только к цели. Мы приближались к чему-то страшному, к чему-то такому, что может повергнуть мир в пустоту. Мирное время опьяняет людей, делает их глупыми и слепыми. Но то, что мы видим каждый день по обе стороны дороги, не имеет ничего общего с миром.

Когда солнце проигрывало битву тьме, мы припадали спинами к деревьям и пытались отдохнуть. Я прикрывал глаза, но не для того, чтобы увидеть сон или дать мышцам отдохнуть с утомительной дороги. Мне хотелось обуздать то чувство трепета, сворачивающее внутри меня узел волнения. Детские кошмары. Мой город, охваченный пламенем. Я словно опять стоял возле бетонных домов, внутри которых медленно тлела мебель с обугленными костями. Едкий дым окутывал нас, впитывался в одежду, оставлял на коже смоляные пятна, как от никотина. Грязь всюду следовала за нами.

И вот опять, мы шли вперёд, а грязь всюду следует за нашей тенью. И грязь эта непростая. Я всё никак не мог понять, что за такое удушливое чувство незримой рукой скреблось по моему доспеху, дергало за волосы и обжигало щёки огненным прикосновением.

Необычный страх. Горький и кислый. Страх, вызванный приближением войны.

Невидимые руки войны тянули меня вперёд, а вместе со мной – и моих друзей. Война давно прижилась на моей коже, укрывшись доспехом из застывшей крови. Укрылась как паразит, дожидавшийся звёздного часа, чтобы вылезти наружу, окрепшим и сильным.

Мы проходили сквозь деревни, и всматривались в лица прятавшихся людей. Прятаться стало привычкой. Защитным механизмом, присущим живым существам, обитающим в неблагоприятной среде. Я был свидетелем подобного. Я видел, как люди прятались в подвалах, в бетонных бункерах и сидели, обхватив ноги руками в земляных окопах, прячась от бомб.

Там, где ты делаешь шаг руководствуясь страхом, и где твои взор мысленно ищет место укрытия, – война. Война всегда там. Так и тут. Она медленно ползёт по земле, загоняя людей в их норы, а кто решиться поднять голову – глупец, не осознавший всей трагедии. Его незавидная участь научит остальных как правильно укрываться за холодными стенами застывшего бетона.

В тени хвойного дерева я бросал взор на Осси, Дрюню и здоровяка Хейна. Глупцы, с гордо поднятой головой смотрящие в сторону войны. Они не чувствуют её и не видят в упор, когда я слышу её. Слышу неустанный топот надвигающейся беды.

Прикрыв глаза, я точно окунулся в детский кошмар. Сомнений нет. Без войны на этой земле люди так и будут бояться и прятаться в домах до тех пор, пока всё не сожрёт огонь.

Я слышал песнь войны.

Я её чувствую. И это не пустые слова.

Прислонившись к дереву спиной в кровавой корке, я вдруг ощутил пролитую на землю кровь. Горький вкус коснулся кончика языка. Тяжёлый запах защекотал ноздри. Это была не моя кровь, и никого из тех, кто окружал меня.

Где-то совсем рядом была пролита чужая кровь, успевшая впитаться в сухую землю. Еще свежая. Еще чуть тёплая.

Меня застало тревожное чувство смерти, когда я смотрел на Осси и Дрюню, схлестнувшихся в дружеской битве.

Меч из застывшей крови в руках Осси являлся грозным оружием. Воительница вспарывала воздух у самого нося Дрюни, заставляя гнойного гиганта пятиться назад. Возможно, он и не пытался с ней сражаться в полную силу; уродливая секира должна была лишь напугать девушку, вспарывая воздух над её головой, но слыша гортанное рычание, сменявшееся жутким бульканьем и тяжелым дыханием – Дрюня атаковал в полную силу, и у него это получалось плохо.

– По легче, красавица! – гавкнул Дрюня на Осси.

Кровавый клинок оставил на нагрудной пластине глубокую царапину. Рана тут же заблестела, заполняясь густым гноем.

– Всего лишь царапина, – кинула Осси, занося меч для нового удара, – заживёт!

Дрюня ловко увернулся и замахнулся секирой, нацелившись Осси в рёбра. Девушка разгадала траекторию удара, уже собиралась отскочить в бок, но гнойный воин в миг остановил своё оружие, перехватил левой ладонью конец узловатого древка и этим концом ударил воительницу в грудь. От сильнейшего удара девушка пошатнулась, кончик её меча уставился в небо, открыв торс в кровавой броне для очередного удара. Плоская сторона секиры с парой грубо срезанных лиц влетела Осси в левое плечо и опрокинуло наземь.

Осси рухнула на кровавый покров без единого слова, молча, словно какой-то неодушевлённый предмет. Лишь сдавленные злобой губы и яростный взгляд выдавали в ней живое существо. Она взглянула на плечо, поднесла руку и пальцами схватилась за маленький кусочек корки, который тут же отломился от наплечника.

– Всего лишь маленький кусочек доспеха, который скоро отрастёт, – нежно побулькивал Дрюня, протягивая Осси руку.

Лицо девушки сбросила тень гнева и озарилось тёплой улыбкой. Она швырнула в соседнее дерево отломанный кусок и схватилась за протянутую ладонь.

Какая милая сцена. Два уродца, покрытые иссохшими выделениями собственного тела мило флиртуют под покровом восходящего солнца. Я улыбнулся от мысли, что на моих глаза рождается союз двух ангелов, пришедших в этот мир дать новую жизнь. А ведь действительно, может у них что-то получиться?

Улыбка сошла с моего лица, когда сильный ветер прошёл через наш отряд, оставив на языке кисловатый привкус.

Я бросил на друзей серьёзный взгляд и сказал:

– Ветер принёс запах крови.

– Ты теперь и это умеешь чувствовать? – с иронизировал мой Друг, ища глазами поддержку у своей подруги.

– Да, – ответил я. – И не только это. Идёмте.

Я шёл на запах крови, словно какая-то ручная ищейка. Ветер прекратил быть интересным мне, он лишь вложил в мои ладонь кончик нити. Остальной путь я узрел, стоило мне встать на ноги. Солнце успело полностью взойти над лесом, когда вкус крови стал приторным.

– Слышите? – шепнула Осси, боясь пустить эхо на весь лес.

Остановившись, мы прислушались. Листва на деревьях прекратила шуршать. Утих ветер. И я услышал мелодию битвы. Где-то совсем рядом сталь сталкивалась с чем-то твёрдым, но лишённым звона. Зародившийся людской крик тут же обрывался – мгновенная смерть. Булькающий вой, похожий на мой, когда меня выводят из себя, обрушивался на пустоту тяжёлым эхом, и, словно, там и тонул. Битва была равной, в ней нельзя было точно определить победителя или проигравшего. Осколки назревающей войны уже разбросаны по земле. Может, если их сбором займусь я, землю окропит гораздо меньше крови?

– Вперёд! – скомандовал я, доставая копьё из-за спины.

– Червяк, что там?

– Битва…

Длань праха уставилась своим костяным наконечником в густую пустоту между деревьев. Жуткий плащ из двух десятков срезанных лиц взмыл в воздух, пропуская через мёртвые губы и пустые глазницы прохладный ветер, ударивший в наши лица. Мы стремительно ринулись вперёд, сопровождаемые треском древесины и громким мычанием, разносившимся из огромной глотки Хейна каждый раз, когда на его пути появлялось дерево. Кровавая гладь устремилась вперёд, впитываясь в почву и готовя для наших ступней ровную дорогу.

Крики боли становились громче. Лязг метала раздался в паре десятков метров. Первым, кого я ощутил, – это люди. Моя кровь затекла под их ноги, и не только. Пол сотни, быт может больше, как мужчины, так и женщины. Я бы мог завладеть их разумом и остановить битву, но в том-то и проблема: я не могу понять, с кем они сражаются. Моё любопытство и желание мира может стоить этим людям жизни.

Миновав еще несколько десятков деревьев, до меня донёсся предсмертный стон, скомканный подступавшей к горлу крови. Я выскочил из-за дерева. Наконечник копья уставился в спину человеку. Я замер. Человек был покрыт броней, такой же, как и на мне. «Кровокож». Отряд кровокожих, которых я никак не мог прочувствовать через алую гладь, состоял из двадцати солдат. И что больше меня удивило – у их ног, помимо окровавленных людских тел лежали и сами «кровокожи» с вскрытыми черепами, с вывернутыми наружу рёбрами через раздробленные куски брони. И было много пепла.

Мне хотелось закричать и остановить битву. Хотелось взвыть волком на весь лес, только чтобы сталь и закостенелая кровь прекратили рубить плоть и дробить кости.

– Червяк, – позади меня раздался обеспокоенный голос Дрюни, – что нам делать?

Его противный булькающий голос донёсся не только до моих ушей. Стоявший ближе к нам «кровокож» обернулся. Он явно был главным, и руководил битвой. Его лицо покрывала толстая маска, но мне не составило труда разглядеть его хитрый прищур, с которым он вцепился в моё лицо. Ближайший к нему воин отступил под натиском ударов и врезался спиной в вожака, немного пошатнув того. «Кровокож» в толстой маске грубо схватил его за плечи и силой втолкнул в жерло битвы.

– Уничтожить изменщиков! – жуткий рёв пронёсся над нашими головами, заглушим на мгновенье музыку битвы.

Его кровавые глаза вновь уставились на меня с мрачным прищуром.

Я не знал, как мне поступить. Броситься на него и пронзить копьём в грудь, а потом – всех остальных. Но может это будет моей самой большой ошибкой…

Плотная стена из засохшей крови содрогнулась. Один из «кровокожих» обрушил меч на пустоту, из которой вырвался дикий крик боли. Я не видел лиц людей, борющихся с «кровокожами», но мне было больно их слышать. Но больше меня удивило, что стена из кровавой корки содрогалась не только в момент опускания оружия на очередную жертву.

Один из «кровокожих» закряхтел и рухнул на колени. Его меч упал на алую гладь, которую он с удивлением заметил под своими ногами, а после схватился руками за вспоротую шею. Прежде чем образовавшаяся в стене брешь сомкнулась, выдавив бедолагу наружу, на мои глаза попалась женщина. Высокая и тучная, словно юла. В каждой руке по короткому топору с тускло мерцающим на солнце лезвием. Эта огромная туша в кожаном доспехе, была на голову выше вставшей перед ней стеной из мужчин в кровавых доспех. Её резкие движения никак не соответствовали огромным размерам. Топор в левой руке отразил удар кровавого клинка, топор в правой руке в тот же миг обрушился на грудь «кровокожа», погрузившись по древко. Поверженный воин зарычал в предсмертной агонии, но рухнуть наземь не успел. Женщина дёрнула на себя руку, выдернув из стены воина вместе с топором. Больше я её не видел. Её огромный силуэт размылся, когда на неё прыгнули два «кровокожа» с поднятыми мечами.

Меня удивили две вещи. Лезвие топора не раскололось, и без проблем проломило кровавый доспех. И эта тучная женщина – я не чувствовал её на кровавой глади. Чувствовал всех людей, но не её…

Не о том я думаю. Любопытно, но сейчас не до этого. Сейчас надо решить, что мне делать с ним.

«Кровокож» в толстой маске увидел развивающийся за моей спиной плащ. В пылу сражения его голос прозвучал стойко и громко, несмотря на плотно прилегающую к лицу маску.

– Аида, рад тебя видеть!

Направив лезвие меча вниз, он двинул ко мне, не спуская глаз с плаща и копья, смотрящего на него. Я опустил копью, чтобы не нагнетать обстановку. И шагнул ему навстречу.

– Аида, – сказал он через узкую щёлку в маске, – мы нашли отряд экстремистов. Мне больно это признать, но ты появилась вовремя. Я вынужден просить твоей помощи.

Он подошёл еще ближе, вгляделся в моё лицо. А затем положил свою ладонь мне на предплечье. В это месте словно вспыхнуло солнце. На секунду меня ослепило, перед глазами пронеслись какие-то неразборчивые картинки. Его прикосновение – это был словно обмен данными. Я отдёрнул руку, а сам «кровокож» отпрыгнул от меня, вскидывая меч.

– Ты не Аида! – проревел он. – Кто ты?

– Прекратить атаку на людей! – гаркнул я в ответ. – Сложите оружие!

– Кто ты? Спрашиваю в последний раз!

– Сложи оружие, ты прекрасно понимаешь, что живыми вам отсюда не уйти. Я видела отчаяние в твоих глазах и страх в твоём сердце.

– «Несущие кару», – взревел на весь лес «кровокож». – Нас предали! Всем сгруппироваться!

Часть стены из «кровокожих» обернулась на нас, а их главарь кинулся на меня.

«Длань праха» всего одним ударом сняла жатву. Наконечник из кости пробил пластину на животе «кровокожа», и заставил его рухнуть у моих ног. Я только успел выдернуть копьё, как был вновь атакован.

От стены отделялись «кровокожи» и бросались в нашу сторону. Закованный в кровавую корку воин подлетел ко мне и ударил мечом сверху, целив в голову. Мои ноги скользили по алой глади, словно я был на коньках. С лёгкостью отскочив назад и увернувшись от лезвия, я ударил в ответ, угодив наконечником прямо в голову. Маска на лице «кровокожа» раскололась. Он издал мучительный вой, и замертво рухнул к моим ногам, выворачивая голову в сторону копья. Я быстро выдернул копьё, наконечник был испачкан кровью, в трещинах застряло несколько зубов. Труп содрогнулся, доспех окрасился в серый и с треском обратился в пыль.

Очередной рёв – на меня уже бежали двое.

Оставив их мёртвые тела с пробитыми доспехами в области груди, я оценил масштабы сражения. Противников было очень много. Примерно дюжина «кровокожих» откололись от общего строя и бросились на нас.

Осси атаковали трое, Дрюню – пятеро, а Хейн стоял как ни в чём не бывало. Кровавые клинки терзали его плоть на лоскуты, пытались выпотрошить чудище, но уродцу всё не почём. Его раны быстро заживали, рубцевались, и ни единой капли крови не вылилось из тучной туши.

– Хейн! – закричал я. – Какого хрена ты стоишь столбом? Сражайся!

Мерзкий и обрюзгший кусок вздувшегося мяса. Еще и тупой как пробка. Он разинул огромную пасть, опустив обвисшие губы почти до груди, и громко замычал. Мычание вдруг переросло в гневный рык, а затем – в злобный вой. Огромная ручища взмыла в воздух и обрушилась на ближайшего «кровокожа», вынимающего из его пуза меч. Его даже не спас крепкий доспех. Боюсь, что здесь ничего бы не спасло. Воина сложило пополам, переломав не только крепкие пластины доспеха, но и все кости. Хейн вновь ударил, отбросив от себя пару вредных паразитов, пытавшихся сосать его кровь.

Отлично! Не зря я прихватил этот мешок из плоти и костей с собой. Будет толк, будет красочная битва.

Я кинулся к Осси. Воительница успела убить одного нападавшего, пронзив тому грудь и живот. А вот с другими двумя у неё явно назревали проблемы. Пока я подбегал, она получила кулаком в лицо и ногой в живот. Она устояла, крепкая баба, но клинок одного из воинов полоснул ей грудь.

Я испугался, ускорился. На бегу обрушил копьё в «кровокожа», поднявшего меч для смертельно удара по воительнице. Он всё же ударил. Кровавое лезвие черкануло по наплечнику Осси, не причинив вреда, а затем владелец меча рухнул на алую гладь с дырой в груди. Второго напавшего Осси добила сама, первым ударом отколов огромный кусок запёкшейся крови с шее, а вторым – воткнула лезвие в обнажившуюся плоть.

Мы перепрыгнули лежащие на луже моей крови трупы и бросились к Дрюне.

Дрюня давал достойный отпор, но нужно признать, шансы на победу у него невелики. Одним широким взмахом ужасной секиры, ему удалось отбросить от себя трёх «кровокожих» и повалить на спины, но не причинив им смертельных ран. Дрюня вновь замахнулся, пытаясь отогнать оставшихся двух. Воздух разорвало невыносимым давлением. Раздался хлопок, но не более. Секира лишь кончиком своего содранного лица прочертила еле заметную чёрточку на доспехе одно из «кровокожих», а второй подался вперёд, почти в плотную подобравшись к Дрюне, открывшемуся на короткое мгновение.

Нашему другу повезло. Осси отразила смертельный удар, устремивший лезвие в живот, прямо в кишки, где обитало само отвращение и мерзость, созданная этим миром. Я отразил второй удар, летевший Дрюне в шею. Оба кровокожа получили от нас по ответному удару. А уродливая секира добила их, раскроив одному голову пополам, а второму – вывернув наружу рёбра.

Хейн расчистил возле себя поляну, раскидав десяток «кровокожих» по лесу и убив тех, кто угрожал Дрюне. Тучное тело уставилось на меня выпученными глазами, умолкнув. Он ждал новой команды. Ждал нового сражения.

Не все кровокожи обратилась в пыль. Как оказалось, даже вывернутые наружу рёбра не гарантировали смерть. Те, что не обратились в прах, – медленно регенерировались, и не факт, что каждому хватит собственного запаса крови на полное восстановление.

Перешагнув обугленный труп, готовый осыпаться залой в любой момент, я кинул взгляд на поредевшую стену из несколько десятков воинов в кровавых доспехах. Они не сражались с людьми, и не разбегались в разные стороны от страха. Они обернулись и, вскинув мечи, смотрели на нас, когда другие бросились в лес, преследовать убегающих людей.

Как жаль, что мы не сможем договориться. У меня не было иного выбора, как кивнуть Хейну и обозначить стену из кровавых воинов следующей целью.

Глава 9

Я испытывал смешанные чувства, поглядывая в сторону корчившихся на алой глади «кровокожих».

Этих ублюдков мне не было жалко, но и что-то внутри меня сдерживало мою руку, не давало ей опустить копьё и добить. Мне не хотелось размышлять о природе этих сомнений, с каждым днём всё больше и больше поглощающих мою холоднокровную сущность, но получить ответы на вопросы, от которых зависит моё существование, рано или поздно придётся. И ответы мне точно не понравятся. И если я раньше мог только подозревать, что в моё поведение вклинивается что-то из вне, то сейчас я был окончательно уверен, что ЭТО – и есть разум Инги. В этом теле он хозяин. А я лишь паразит, подавляющий его. Временно? Рано или поздно Инга победит? Быть может – да.

Моё поведение изменилось.

Мои решения стали какими-то мягкими и неуверенными.

Моя рука дрожит, держа занесённое над грудью «кровокожа» копьё, потому что внутри моей головы голос Инги требует милосердия.

Глупая девочка.

Какая же она глупая девчонка! Она даже понятия не имеет, что её милосердие может породить завистников и поселит в сердца милосердных ненависть, только за то, что с ними так поступили. За то, что их подвели к этой черте.

Они не заслуживают милосердия. За свои гнусные деяния и бесчеловечные преступления они заслуживают казни.

Сжимая пальцами в кровавой корке оружие правосудия, я сполна ощущал себя палачом. И не тем, что с трибуны громко выкрикивает обвинительный приговор с наказанием – смерть. Нет-нет-нет. Это так скучно, брызгать слюной, вопя на бедолагу в кандалах. Оглядывать взглядом трибуны со зрителями в ожидании их ликующего улюлюкания, лишь стоит с губ сорваться слову «смерть».

Сжимая пальцы в кровавой корке на оружие правосудия, я карал ублюдков, возомнивших из себя олицетворение правоты и власти.

«Кровокож» с проломленной грудью валялся в моих ногах и выглядел очень плохо. Некоторые его друзья восстанавливались от полученных ранений очень быстро, стоило им упасть наземь, и его раны тут же затягивались. А некоторые так и валялись, корчившись от боли и холодной смерти, медленно ползущей под их доспехом к сердцу. Этот сумел победить смерть, в дыре на его груди я видел, как лёгкое срослось, как раздробленные кости вновь приняли форму целых рёбер, как связались между собой разорванные мышцы. Видимо, у этого «кровокожа» имелся достаточный запас внутренней крови, чтобы восстановиться.

Я наступил ему на горло и надавил, чтобы он не сильно дёргался. Когда окровавленная плоть на его груди начала обретать гладкость без каких-либо шрамов, которые должны были остаться после смертельной раны, я опустил копьё ему на грудь. Костяной наконечник пронзил совсем свежий слой доспеха, начавший формироваться на излечившейся плоти, и вошёл в сердце. Моя нога тут же провалилась, смяв шею. Тело «кровокожа» обратилось в прах.

Это сражение не я начал! Я лишь хотел его остановить. И если они хотят быть остановленными – так тому и быть.

– В лес! – гаркнул я. – За остальными!

Под лезвием Дрюниной секиры появилась кучка грязной пыли, которую тут же подхватил ветер и понёс серым облачком по алой глади прямо на деревья. Огромный воин в гнилистом доспехе издал рык и кинулся вперёд, в гущу леса. Осси и я ломанулись следом, и каждый хотел обогнать его, ворваться первым в битву.

Спины двух дюжин кровокожих появились очень быстро. След из праха и человеческих изувеченных тел стал для нас хорошим ориентиром в густом лесу с пушистыми кронами, чья листва силилась изо всех сил, чтобы не допустить на влажную почву не единого лучика солнца. Моя лужа крови подступила к ногам кровокожим, и разлилась вперёд. Я почувствовал еще живых людей.

Первый кровокож обернулся, когда услышал биение моего плаща о воздух. Хлёсткий звук человеческой кожи, обращённой в жуткую накидку, был заглушён треском кровавого доспеха. Я пробил кровокожу грудь, и сумел протащить его вперёд, сквозь плотный ряд таких же солдат в кровавых доспеха, пока он не рухнул на алую гладь. Он выжил. Я выдернул копьё и ударил вновь. Соседних солдат раскидала секира Дрюни и меч Осси. Моё копьё окончательно убило кровокожа у моих ног, размозжив тому лицо и мозг. Видимо, с такими травмами процесс заживления прекращается. Тело обратилось в кучку праха, которую разбил в облако пыли кожаный ботинок.

Звериные глаза на моих наплечниках выхватывали из месива каждую фигуру и показывали мне её так, словно она стоит на столе под ярким светом фонаря. Мужчина с длинными волосами в потрёпанном кожаном доспехе наступил на остатки тела кровокожа и, занеся над головой меч, громко взревел, брызжа слюной. Вся его агрессия и ненависть была обращена на меня. Его можно понять, я его не виню.

Стальной меч с каким-то мутноватым блеском на лезвие опустился в жалких миллиметрах от моего носа. Я отступил, заранее предвидя удар. Я чувствовал мужчину, чувствовал его порыв и движения мышц, как если бы он был моей рукой. Как с Хейном.

Я дал ему подойти ближе. Свирепые глаза смотрели на меня с ненавистью. Лицо средних лет покрывала серая щетина и множество шрамов. Он прыгнул в бок, мне за левую руку и ударил, словно хотел мне отсечь голову. Стальное лезвие застыло возле моей шее. Застыли руки нападавшего. Его напуганное лицо застыло тоже. Мужчина целиком замер; он мог моргать и нашёптывать проклятья в мой адрес.

– Потерпи, – сказал я ему, – мы не хотим с вами сражаться.

Вдалеке из-за дерева вылетели пару кровокожих и рухнули на багровый ковёр, а вслед за ними вышел Хейн. Два огромных кулака обрушились на распластавшихся воинов. Хруст их доспеха был громким и мучительным, но визг Осси, взмывшей в воздух и вонзившей свой меч в шею кровокожа куда приятнее и мелодичнее. Когда кровокож рухнул и не обратился в прах, воительница уселась ему на грудь и ударила еще пару раз, расколов грудную пластину и дав кровавому клинку добраться до плоти, под которой дрожащее сердце пряталось за костями и мышцами. Осси чуть не упала на бок, когда под её ногами тело воина рассыпалось в пыль.

Я убил двух кровокожих, бросившихся на Осси. Еще троих на наших глазах убили люди. Я увидел растерянность в их глазах. Заметил сомнение. Но решительности там было в достатке. Они бросились на нас. Пять мужчин и одна ОГРОМНАЯ женщина с двумя топорами.

– Осси, – крикнул я воительнице, собравшейся прыгнуть на них. – Мы не должны с ними сражаться! Найди кровокожих, и сразись с ними!

Воительница в кровавом доспехе отпрыгнула назад, зарычала на людей, словно загнанная в угол пантера, и кинулась в сторону, где звучала сталь и хрустела корка из крови.

Люди опешили, такое поведение кровокожа было не свойственно в их умах, и им пришлось столкнуться с новой реальностью.

– Я вам не враг! – проорал я на весь лес, боясь быть не услышанным из-за окружающей нас бойни.

Меня не услышали. Люди бросились на меня с воплем. Они только сделали шаг, как тут же замерли. Все… Почти все…

Тучная женщина с двумя топорами обогнула застывшие фигуры и зарычала, поймав меня взглядом. Я пытался её нащупать, пытался взять над ней контроль. Но ничего не выходило. И я не думаю, что тому виной излишний вес. На глаз бабёнка тянула килограмм на 150 при росте почти с Дрюню, а он то под два метра мужичок! Её тучное тело скрывал толстый доспех, пошитый из множества кусков кожи. Пузо обвивал широкий пояс, от которого вниз до самых колен тянулись широкие полоски дублёной кожи, напоминая жалюзи. Может, такая юбка должна была скрывать от мужских глаз всю красоту, но я отчётливо видел, как её тучные ноги с жировыми складками бултыхались и заставляли моё сердце вздрагивать при каждом шаге, под которым могут лопаться черепа кровокожих.

– Я не враг тебе! – прокричал я бабе, в надежде достучаться до её мозга, спрятанного в маленькой голове с огромными щеками и блестящим от пота лбом, над которым были выбриты волосы.

Не произнеся ни слова в ответ, она зарычала, оскалив уродливые зубы: влажные от слюны, жёлтые от дерьмовой пищи и все поломанные, от постоянных перегрузок, которые приходиться испытывать её необъятному телу. Она работала топорами как профессиональный мясник. Лезвия по очереди с гулом вспарывали воздух у моего лица, обдувая. Я сделал три прыжка назад, ткнул её копьём, чтобы напугать, но она лишь сильнее зарычала. Натиск увеличился. Давление стало невыносимым.

– Успокойся! – кричу я. – Я друг!

Топор в левой руке прошёлся совсем рядом с моим подбородком. Она ухнула, вложив немало сил в удар, и промах её совсем не устраивал. Тучная баба не казалась неуклюжей, и не выглядела как корова на льду. Для своих габаритов она была искусным воином. И этот промах… Возможно и не был промахом.

Когда лезвие топора со свистом ушло в сторону, мне в грудь словно влетел тяжеленный кабан. Удар был такой сильный, что меня швырнуло назад. Она врезала мне плечом, видя, что за мной дерево. Его я тоже видел, но, когда тебя швыряют в него, вариант – обойти, как-то сразу в голове не всплывает. Как только моя спина столкнулась с древесиной, я увидел новый удар. Чуть сместился вбок. Топор в правой руке обрушился мне на наплечник. Срубив несколько рогов и размазав тройку звериных глаз, лезвие погрузилось глубоко в корку и вызвало неприятное жжение, словно литр уксуса вылили на открытую рану.

Меня это разозлило. Сильно. Стиснув зубы и взревев, я ударил левым кулаком ей в глаз. Кровавая корка содрала ей кожу, оставив два десятка царапин. Быстро перехватил копьё двумя руками, наконечником древка врезал ей по локтю правой руки, продолжающей держать топор, застрявший в моём плече. Раздался хруст. Точно не знаю, древко это было или её рука, но хватка ослабла, она выпустила топор. Но только для того, чтобы сложить ладонь в кулак и врезать мне в лицо.

Ответочка прилетела нехилой.

Дреды на затылке содрали с дерева кору, когда моя голова отлетела вбок.

– Угомонись, – промычал я, и острая боль пронзила мне рёбра.

Эта сука врезала топором мне по рёбрам. БЛЯТЬ! ТВАРЬ! Лезвие пробило доспех, разорвало кожу и вонзилось в рёбра, впуская в мой организм какой-то яд.

Надо было убить её… Надо было всех прикончить и идти дальше… Блядство… Тварь! Врезала мне еще раз в лицо, за что я врезал в ответку. И еще раз. Копьё, зараза, слишком длинное. Ни ту да, ни сюда. Бросив эту сраную палку на землю, я двумя ладонями вцепился ей в лицо. И ей пришлось выпустить из рук второй топор и, громко замычав от боли, ухватиться за мои запястья. Я сразу же ощутил недюжинную силу, обрушившуюся на моё тело. Её пальцы не могли смять мой доспех и сломать мне кости, но сил в этой бабе хватило, чтобы сорвать мои ладони с лица и начать разводить руки.

Ну, девочка, у меня будет для тебя сюрприз. Её грубые ладони прошили тонкие шипы из чистой крови, которые я вырастил на своих запястьях. Боль пряталась за её пухлыми губами, но глаза выдали всё. Зарычав от обиды, она резко выпустила меня, будто схватилась за раскалённый метал, и сжала кулаки, стискивая и губы до бела.

– Я… – слова отдавали горечью на кончике языка, как и яд, медленно выходящий из моего тела. – Мы друзья…

Сильнейшей удар ступнёй выбил воздух из моих лёгких и швырнул в дерево. В левом плече застрял топор, в правой бочине – еще один топор. Отравляющий тело яд мой организм быстро нейтрализовал, хорошо, что запасов крови – море. При других обстоятельствах – даже думать не хочу.

Бешенные глаза блестели от слёз, нос раздувался как у буйвола. Она смотрела на меня с невероятной ненавистью и жестокостью. Убить, уничтожить, растоптать – лилось прямым текстом с уголков её губ вместе с густой слюной. Сжав кули с хрустом, она прицелился на меня. Этот удар я выдержу…

Она сорвалась с места, быстрее гончей псины. И улетела в соседнее дерево пушечным ядром, разорвав ствол в щепки.

Хейн…

Я рухнул на колени. Появление разбухшего здоровяка, наверно, скорее всего, быть может, но я не хочу так считать, но мне придётся это признать… спасло меня. Не, я бы её смог убить, но это было бы так легко, что и не интересно вовсе.