Текст книги "Червь 6 (СИ)"

Автор книги: Антон Лагутин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 6

– С Осси будет всё в порядке?

Юный правитель давно прекратил напевать молитву. Когда только лицо Осси прорезало кровавую гладь пола, Ансгар умолк, не веря своим глазам. Все чудеса это мира он узнавал из басен, шуток и рассказов отца, которые ему посчастливилось услышать в детстве. Перерождение видел он впервые. Впервые на его глазах умирающий стал здоровым, и даже больше. Умирающий получил силу, а в месте с ней и чуть-чуть безумия.

Сидя на полу, Осси продолжала истерически хохотать. Её разум никак не мог переварить случившееся, от чего психика включила дополнительны резервы, спасая мозг от непоправимой травмы.

– Она скоро успокоиться, – ответил я Ансгару, вставшему позади меня.

– Червяк, – к нам подошёл Дрюня. – Что ты с ней сделал?

– Андрей, твой голос будет хорошо звучать на похоронах. Сегодня же мы свидетели рождения новой жизни. Я сделал с ней то, чего она так страстно желала.

Дрюня бросился к хохочущей на полу Осси, но я успел схватить его за руку.

– Успокойся, – сказал я другу, – Дай ей осознать себя. Она оклемается. Мозг и тело абсолютно целы, её жизни ничего не угрожает.

– А разум⁈ – если бы Дрюня мог нарисовать на лице злость, я бы сейчас наслаждался шедевром, место которому в Третьяковской галереи.

– Разум – это другое, – улыбнулся я, стараясь не раздражать, а успокоить. – Разуму нужно время на излечение.

– Она смеётся как сумасшедшая!

– Это всего лишь реакция на ошеломительные изменения, – пояснил я.

– Когда ты пережил подобное, тебе было не до смеха!

– Видимо, моя психика способна выдержать любое дерьмо.

– А что с этим дерьмом будем делать?

Скрипнув гнойным доспехом, Дрюня повернулся к уродливому существу, стоявшего рядом с деревянным троном. Секира из срезанных лиц взмыла в воздух и уставилась на нечто, что когда-то было Хейном, дядей Ансгара.

– Нужно убить его! – рявкнул мой друг, тряся секирой. – Он предатель!

Моя ладонь в кровавой корке легла на древко секиры, опуская грозное оружие к полу.

– Не нужно его убивать. Этот уродец больше никогда не станет Хейном, как бы больно это не прозвучало для тебя, Ансгар.

Паренёк оторвал взгляд от хохочущей Осси и стыдливо посмотрел на раздувшееся до размеров газели бледное тело.

– Он предал свой народ. Он предал вас. Он предал меня. Я не испытываю к нему ни единой капли сожаления, но мне стыдно за то, что меня наполняет радость видя воочию его наказание.

– И что нам с ним делать, Червяк? – спросил Дрюня, поглядывая то на Осси, то на Хейна.

– Он отправиться со мной в дальний путь. Его тело послужит переносчиком огромного объёма крови. Станет моим рюкзаком, а там как знать, возможно найду ему иное применение.

– Ты так говоришь, – Дрюня недовольно фыркнул и отвёл глаза в сторонку, – как будто собираешься идти один.

– Мой друг, ты помог мне проделать сложнейший путь. В какой-то момент я потерял путь, но с твоей помощью сумел найти новый. Истинный. Ты спас мне жизнь. Ты сделал меня сильным, и с этой силой я смогу преодолеть любой путь. Я не вправе тебя просить следовать за мной на край света.

– Какой-же ты мелочный ублюдок, – Дрюня прищурился и смаковал каждое слово, проговаривая по слогам. – И что это вообще за словечки, наполненные пафосом? Куда ты собрался?

– В семи днях пути от сюда заканчивается земля песчаными берегами и начинается океан. Я должен переплыть его.

– И что там? Еще одна земля, которая начнётся золотистым песком?

– Земля «кровокожих». И я не знаю, песок там стелется под ногами, или сплошной пепел.

– И откуда ты это узнал?

– Они поведали мне многое, – я взялся за край своего плаща и одёрнул в сторону, показывая моему другу жуткую вещь.

– Вот уродство! – сплюнул Дрюня, – Хуже моей секиры. Пизда! Эти лица… – он присмотрелся, вглядываясь в каждое лицо, – они что, шепчутся между собой? Они живые?

В свете зелёного пламени, пожирающего ветви дуба, без особого труда можно было разглядеть, как у срезанных лиц шевелились губы; они растягивались в улыбках и сразу же сжимались от неведомого страха или боли. Жутковатая накидка была в постоянном диалоге, в постоянном страхе, и в пребывании постоянной радости, сменяя эмоции каждую секунду.

– Они не только шепчутся между собой, – мои слова вызвали в глазах Дрюни неподдельное любопытство, он отстранился от всего, вслушиваясь в каждое моё слово, – они даровали мне силу, несравнимую с нашей.

– И что ты теперь умеешь делать? Плеваться огнём? Или сможешь меня заморозить, приковав к полу?

– Ну, как минимум, я теперь могу воскрешать людей, – пальцем я указал на Осси, продолжающую хихикать в истерике на полу из чистой крови.

– Это херня! – булькнул Днюя, издав смешок. – Ты же знаешь, такой фокус я могу проделать с любым мужиком. Ну да, сто процентной гарантии нет, что он выживет и не захлебнётся утробным гноем, но армию я себе набирал без проблем.

– Да, ты прав. Фокус так себе. Но посмотри себе под ноги. Вся эта кровь теперь моя. Хейн в моей власти…

– А я? – Дрюня ткнул себя пальцем в грудь, а затем ткнул пальцем в Ансгара. – А над ним ты тоже властен?

– Нет.

И я не солгал. Ансгар действительно являлся для меня неизведанным зверем. Где его нога ступала по кровавой глади – то место словно бунтовало, отдавая невидимыми волнами раздражения. Парнишка был необычным человек, я давно это заподозрил, но сейчас это стало очевидным.

Подойдя к Ансгару, я положил ладонь ему на кожаный наплечник, испорченный волчьей пастью.

– Как твои раны? – спросил я, натянув на лицо глуповатую маску.

Глаза парнишки попытались скрыться за бровями, но нервное подёргивание губ выдавали его с потрохами.

– Со мной всё в порядке, – промямлил он, в непривычной для него манере.

– На моих глазах кулак Хейна сделал из Осси мешок костей. А ты встал с пола, как ни в чём не бывало.

Ансгар, в свойственной форме любого юноши пойманным за враньём, принялся оправдываться. Красочно так. Даже на кожаном жилете распутал шнуровку, растянул ворот как можно шире, оттянул наружу показавшуюся рубаху, давая моим глазам полный обзор на молодую грудь, непокрытую растительностью.

– Видишь⁈

Я увидел плоть сливового оттенка. Огромная гематома с кровавыми вкраплениями покрывала всю грудь юноши и опускалась по рёбрам вниз, до самого пояса.

– Хейн не промазал, – оправдывался парень, – вмазал мне так, что у меня искры из глаз посыпались!

– А что с твоими костями, друг мой? Сколько сломано?

– Наверно… – лицо парнишки играло всеми красками лжи. Глаза бегали обезумевшей собакой из стороны в сторону, подбородок трясся, ноздри широко раздувались. – Наверно, пару рёбер.

– Всего пару? – переспросил я.

– Ну, быть может… четыре.

– При такой гематоме, у тебя должны быть сломаны все рёбра.

– Я не знаю…

– Ансгар! Не лги мне! Я же вижу тебя насквозь, или ты сомневаешься в моих способностях? – тут я слегка напиздел, но парень и так уже был тёпленьким, сейчас поверит в любую чушь. – Я вижу, что у тебя нет не единого перелома! Как ты это объяснишь?

– Я… Я не знаю! – рявкнул он противным голосом, подростковым, до конца не сформировавшимся.

– А я знаю! – я заглянул ему в глаза, прятавшиеся за непослушными кудрявыми локонами, оттянутых на лицо потом. – Ты унаследовал дар своего отца!

– Еще Один не такой как все, – иронично пробулькал Дрюня, подходя к нам.

– Я сын своего отца! – лицо паренька покраснело от хлынувшей к голове крови. – И я наследник не только титула и земель. Я наследник отцовского проклятья. Мои кости – проклятье!

С теплотой на губах я рассмеялся. Какой же он глупый.

– Твои кости – дар! – сказал я.

– Благодаря этому дару, – на последнем слове он искривился, словно сглотнул кислой слюны, – мой народ страдает. Мой отец пережил мучения, которые вам и не снились!

После этих наглых слов мы с Дрюней рассмеялись, а сидящая позади нас на кровавой глади Осси словно обезумела, принялась хохотать с невероятной истерией и так громко, что даже пламя на дубовых ветвях заплясало танцем раненого зверя.

Парнишка умолк, и молчал пока мы не успокоились. Одарив нас тяжёлым взглядом презрения, окутанного блеском обиды, он нашёл в себе силы продолжить:

– Вы сами были свидетелями всего безумия, развернувшегося вокруг моего дара. Я не хочу, чтобы земля вокруг меня питалась кровью! Ни моих людей, ни чьей-либо!

– Слушай, Червяк, – Дрюня с каким-то извращённым вожделением глянул на паренька, опустил глаза на его трясущиеся от злобы губы. – А ведь мы можем ему помочь с его даром…

– Не смей даже думать об этом!

– Почему⁈ – Дрюня заглянул мне в глаза.

– Ты же знаешь, что случится. Мне нужно объяснять это?

– Ну ты же теперь можешь воскрешать людей, я правильно понял?

– Друг мой, ты запамятовал? Уйдёт дар – умрёт сознание. Я даже не хочу обсуждать это!

Дрюня наклонился ко мне, приблизившись твёрдыми губами к моему уху.

– И что же тогда нам с ним делать? – прошептал он.

– Он вернётся домой. И будет править на своей земле. Будет обмениваться с тобой товарами, зёрнами. Будете вместе поднимать экономику. Развивать землю.

– Значит ты меня бросаешь здесь, на этой земле⁈ А сам отправишься дальше путешествовать, веселиться и сражаться? Так значит! Использовал меня и выбросил, как использованный презерватив в унитаз?

– Не передёргивай. Мне смешно слышать эту чушь из твоих уст. Тебя никто не гонит прочь. Но разве ответственность за свои земли не давит на твои огромные плечи?

– Червяк, скажи правду, нам угрожает опасность невиданных размеров?

– Размеры её видимы. И да, над нами висит угроза, собственно, как и всегда.

– И вот пока она висит, моя ответственность за мои земли давит мне не только на плечи, но и на руки, в которых я могу сжимать свою секиру. Свой «Лицадёр»! И мне уже не терпится скинуть этот непосильный груз. Да и Осси… Ты сам сказал, что она стала частью тебя. И ты не отпустишь её со мной…

– Она свободна, как и я, как и ты. Но да, мы действительно связаны между собой. Умру я – умрёт она. Но никак не наоборот.

– Получается, это мы с Осси теперь тебя должны охранять?

– Получается так, – улыбка смягчила моё уставшее лицо от утомительных разговоров.

Короткую тишину нарушил юный голос Ансгара.

– Пока над нашей землёй витает опасность, и в любой момент «кровокожи» могут вернуться, я отправляюсь с вами!

– Это исключено, – отрезал я. – Ты отправишься домой! Твой народ ждёт тебя, им нужен порядок и процветание. Без тебя земли почахнуть, умрёт скот, а люди примутся убивать друг друга ради спасения и жалкого куска хлеба. Поверь мне, я знаю, что говорю. Мои глаза видели Хаос, который тебе даже и не снился. Я видел, как пылающие дома вместе с бедными жильцами пускали в небеса копоть, затмившей солнце. Я слышал, как мучительно кряхтел бетон, перед тем как рассыпаться песком и превратить девятиэтажное здание в груду мусора, погребя в душном подвале столько людей, сколько ты не терял ни в одной из самых кровопролитных битв.

– Такого быть не может!

– Поверь мне, Ансгар, может.

– Раз ты считаешь моё проклятье даром, так пусть мой дар послужит тебе верой и правдой!

Сладкие слова из уст подростка вызывали у меня тошноту. Он понятие не имел с кем связался. Но он доверился нам, и я никак не могу подвергнуть угрозе доверие юного правителя. Никто не сможет гарантировать ему безопасность в дороге, путь которой неизвестен даже мне. Я не могу рисковать, да и польза от него слишком сомнительная.

– Ансгар, вопрос твоего пребывания в нашем отряде давно решён. Мы очистили лес от «кровавой мученицы», и вам больше никто не угрожает.

– Но «кровокожи» продолжают ходить по нашей земле…

– Эту проблему я беру на себя. Можешь не переживать.

– И как же ты решишь её? – спросил у меня парнишка, скривив лицо не от злости, а от сильной обиды.

– Тебе это не понравится, и я обещаю, я верну его, как только найду упокоение души и убью кое кого.

Плащ из двух десятков мужских лиц зашелестел о мои ноги. Я подошёл к распростёртому на кровавой глади телу «кровавой мученицы». Она словно спала. Тело умерло, не испытав страха и боли, что отразилось маской успокоения на девичьем лице с распахнутыми глазами. Взявшись обеими руками за деревянное древко, я выдернул копьё из женской груди. Кровавый доспех издал громкий треск, влажно чмокнула плоть. И только сейчас я увидел, как из раздробленный груди наружу хлынула кровь. Пустая кровь. Струйки стекали по истерзанному телу в мою багровую лужу и сразу же в ней растворялись, чистые, словно всё это время жестокий мир не произвёл на них никакого влияния. Как будто я пролил младенческую кровь, без грязи, без похоти и боли. Странно, но это тело не было отравлено ядом времени.

– Ансгар, – повернувшись к пареньку, я сжал древко копья двумя руками и посмотрел на окровавленный наконечник, сделанный из кости руки его отца. – Я вынужден забрать с собой принадлежащее тебе копьё. «Длань праха» отправится со мной карать и обращать в прах кровокожих. И ты должен понимать, что, если я паду в бою, копьё в любом случае тебя не спасёт, будь оно в твоих руках. А с ним у меня отличные шансы на победу.

Губы Ансгара не вытянулись в понимающую улыбку, или в мрачную гримасу, они не выражали абсолютно ничего. Как и его глаза. Он уставился на меня с полным безразличием, а потом перевёл взгляд на копьё. Лёгкий прищур и тяжёлое дыхание наконец-то раскрыли его. Решение давно было принято, но он продолжал отыгрывать роль подростка, быстро становящегося настоящим мужчиной.

– Хорошо! – с высоко задранной головой гордо выдал парнишка на всё дупло расколотого дуба. – Но тогда я заберу кое-что у тебя.

Он подошёл к телу «кровавой мученицы», остановился возле её ног и присел. В зелёном сиянии я увидел, как его ладонь легла на отрубленную руку, служившей рукоятью двуручного меча, чьё лезвие тянулось прямиком из мужской ладони, застывшей в вечном рукопожатии. Ансгар выпрямился и выставил перед собой мой меч, а его глаза принялись жадно разглядывать лезвие багрового цвета, в трещинах которого утопало пляшущее пламя зелёного цвета. Меч ему безумно нравился, а я, по сути, мог наделать таких хоть на всю армию…

Армия…

Это слово больно кольнуло меня где-то внутри мозга. Отдалось эхом, и, к моему счастью, смолкло, подойдя к горлу густым комком кисловатой крови, который я тут же проглотил.

– Я заберу меч себе, если ты не против, Инга.

– Не против. Только будь аккуратен, он очень опасен.

– И ты будь аккуратна с моим копьё, оно очень опасно.

Мы вместе рассмеялись, глядя друг другу в глаза. Наконец, за долгое время, Ансгар тепло улыбнулся и сказал:

– Надеюсь мы в скором времени увидимся, и ты принесёшь мир в наши земли. Но помни, я всегда приду к тебе на помощь, ты только позови.

Я кивнул и сказал:

– Пойдём отсюда, нам пора в дорогу.

Подходя к Осси, мы заметили любопытную картину. Кара сидела возле воительницы и вылизывала той лицо. Закованная в кровавую корку девушка улыбалась и пыталась почёсывать волчицу за ухом. Словно ничего и не было в их жизни. Словно весь тот ужас и кошмар, обративший их тела в кошмар наяву, произошёл со всем с другими существами. Осси приняла себя. Разум женщины справился с необратимой болезнью тела, превратив организм в смертоносное оружие, которым так мечтала стать воительница.

Увидев нас, Осси поднялась с колен, напоследок проведя ладонью в кровавой корке по морде волчицы, покрытой не менее уродливой коркой с одной лишь разницей – доспех зверя был из застывшего гноя, а не из крови.

– Инга, – налитые кровью глаза уставились на меня с какой-то надеждой, словно я тот самый отец, обещающий дочке каждый день погулять с ней на улице, но сло́ва своего так и не сдержал. – Что… что мне теперь делать?

– Всё это время я считал, что ты рождена для спокойной жизни. Для дома. Для поддержания очага.

Лицо Осси скривилось, словно она услышала брань в свою сторону. Я на секунду замолк, но когда девушка успокоилась, продолжил:

– Хорошо это или плохо, но сегодня я осознал, что ты рождена совсем для другого.

– Для войны?

– Да. Ты была рождена для войны. И ты пойдёшь с нами.

– Спасибо тебе, Инга.

Осси вытянула вперед руку и сложила ладонь таким образом, что казалось, будто она держит нечто незримое человеческому глазу. Я моргнул, и в следующий миг из женской ладони начал расти по воздуху клинок из чистой крови. Достигнув длины почти метра, Осси сжала пальцы, со всей силой обхватив лезвие, а когда разжала их, кровавый меч заполучил удобную рукоять с отпечатком ладони рыжей воительницы. Осси по-мастерски покрутила в ладони меч, сделала несколько ударов, со свистом рассекая горячий воздух, и сказала:

– Я довольна. Мой меч легче пера, убивать таким будет одно наслаждение.

Глава 7

– Червяк, он действительно пойдёт с нами? – спросил Дрюня, дожидаясь от меня лишь одного ответа. Очевидного, прямого, и тупого, но стоит чуть капнуть. Подумать. И ты уже сам не доверяешь свои мыслям.

– Мы можем его убить здесь, но что толку.

Узловатые ветви дуба, поросшие густой листвой, полыхали зелёным пламенем ярче утреннего солнца, чуть показавшегося на горизонте. Наш отряд покинул тёплое дупло дуба, словно женское чрево, оставляя позади себя тянущийся по земле след из густой крови. Уставшие глаза с болью смотрят в небо, слезятся. Хочется заорать, но я знаю, что стоит мне открыть рот и выдавить из лёгких всю накопившуюся боль, как утреннее солнце сожжёт мой новорожденный крик.

Сегодня мы все заново родились. Обрели новую жизнь, получили новые судьбы, которые переплелись между собой в толстую пуповину, связавшую нас между собой незримой связью. У нас одна дорога, и, если даже мы разойдёмся, нам всё равно суждено встретиться.

И на вопрос Дрюни я твёрдо отвечаю: Да. Он пойдёт с нами.

Последним из дуба выкатился Хейн. Огромная туша разбухшей плоти неуклюже плелась за нами, сопровождая каждое своё движение глухим воем и подёргиванием огромных обрюзгших рук, пальцы которых напоминали не просто сосиски, а батоны колбасы. При всём желании, но Дрюне никогда не увидеть ту незримую связь между мной и этим уродцем, выросшую подобно пуповине, между матерью и ребёнком. В этом тучном теле так много моей крови, что в буквальном смысле я сам тёк по его жилам. Я ощущал каждую клеточку его опухшего тела. Влиял на работу каждого органа, мог увеличить частоту сердцебиения, или замедлить. Я мог убить его в любой момент. Ничтожество, чьё существование продлилось за счёт моей неохоты разбираться со всем этим дерьмом, что вылилось на меня за последние несколько часов.

Когда-то Хейн был благородным человеком, но лишь на бумаге. Ускользающая власть наполнила тело мужчины ядом, заставив его разум гнить. Хейн, как человек, был испорчен. И дары разложения личности он пожинал сполна.

– Да, мой дядя предал нас, – Ансгар смотрел мне в глаза со всей серьёзностью, – но он остаётся моей роднёй, возможно, единственной. Во мне течёт такая же кровь, как и в нём. И я хочу просить вас относиться к нему хоть с каплей уважения. Он не грязная собака.

– А вшивая! – выпалил Дрюня, и это было совсем неуместно.

– Ансгар, – произнёс я с доброжелательной улыбкой. – Хейн будет служить нам как собака, но бить его палкой и сажать на цепь никто не станет. Можешь мне верить.

Ансгар понимающе кивнул, осознавая, что его дядя заслуживает к себе отношения куда хуже обещанного мною.

– Куда теперь лежит ваш путь? – спросил Ансгар, сжимая в руке двуручный меч из чистой крови.

Я посмотрел в сторону рождающегося солнца и сказал:

– Мы пойдём в сторону солнца, туда, где оно достигает своего зенита, а потом вновь припадает к земле.

Паренёк вслушивался в каждое моё слово. Серьёзное лицо поблёскивало потом усталости, тело пошатывалось из-за пылающих болью мышц. Его кулак побелел – так сильно он сжимал рукоять меча. Он стоял передо мной с гордо поднятым лицом, а позади него простирался обезумевший лес, сквозь который как будто прошла волна из крови, оставившая на ветвях уличную грязь в виде растянувшихся целлофановых пакетов, комков грязи и свисающих до земли нитей и канатов. До дома пареньку три дня пути в полном одиночестве, он крепкий орешек, но звериные клыки на его шее не обратят внимания на его кости, пусть даже они крепче стали.

Я опустился на колено возле волчицы. Кара поймала мой взгляд, вытянула морду и обнюхала моё лицо. Животные всегда всё понимают.

«Я хочу, чтобы ты пошла с Ансгаром» – сказал я.

Вой волчицы так и не прозвучал в моём сознание. Кара молча встала и отстранилась. Подойдя к парнишке, она уселась возле его ног.

– Кара пойдёт с тобой, – сказал я Ансгару и улыбнулся, увидев, как и лицо парня окрасилось улыбкой. – Запомни, Кара – не вещь, и она не переходит из рук в руки. Со мной она путешествовала только потому, что была благодарно за освобождение. С ней мы можем общаться, как если бы я общался тобой, словами. Но тебе придётся научиться общаться с ней по-своему. И особо не утруждайся, она очень понятливая девочка.

Ансгар стянул с ладони перчатку и коснулся пальцами гнойной корки на морде волчицы. Попробовал почесать за ухом, как это делал Осси, погладил огромный нос. Убрав руку, я заметил проступившие на его ладони капельки крови, он оцарапал руку о грубый доспех Кары, но даже писка не издал. Даже не скривился. За волчицу я могу не беспокоится, как и за паренька, который теперь точно доберётся до дома.

Ансгар протянул мне ладонь. Мы пожали друг другу руки, и в каждой капельки крови, просочившейся сквозь тонкие царапины на его коже, я ощутил упадок гормонов стресса практически до нуля. Эйфория наполняла его тело. Он готов был бежать хоть на край света, несмотря на дикую усталость.

– Увидимся, – сказал я ему и разжал ладонь.

Ансгар кивнул мне, окинул взглядом стоявших позади меня Дрюню с Осси, а когда в его поле зрения попал Хейн, парень замер, скривил губы, но своего дядьку не оставил без кивка головы. Паренёк повернулся к нам спиной и зашагал прочь, положив на плечо огромный меч. Солнце еще долго светило ему в спину, пока его с волчицей силуэты полностью не слились с огромными тенями деревьев.

Закинув на плечо уродливую секиру, Дрюня подошёл ко мне и встал напротив, показывая всю серьёзность.

– Ты точно знаешь, куда идти?

– Точно. Я уже сказал, и можешь в этом не сомневаться, – я посмотрел на его каменное лицо, не способное выдавить ни единой эмоции, и задёрнул бровку в наигранном сомнении. – Или ты боишься потеряться в этих землях?

– Потеряться я не боюсь. Но кое-что меня действительно беспокоит.

– Я весь в внимание.

– Ты проткнул копьём девке грудь, выпотрошил ей брюхо. И она точно была мертва, когда мы к ней подошли. Но ни она, ни всё это, – Дрюня взглядом окинул весь окружающий нас лес и литры крови, стелящиеся под нашими ногами ровным полотном, – не обратилось в пыль. Почему?

– Потому что эта девка не умерла…

– Что⁈ – с удивлением протянул Дрюня.

– Она жива. И жива её магия. Глянь сюда.

Пальцем я указал на свою талию, поверх которой был опоясан узловатый канатик.

Днюня хмыкнул.

– Это то, что я думаю? – булькнул он.

– Да, её кишки.

– Мерзость…

– Да, но зато я нашёл способ, как избежать разрушение магии.

– И теперь вся эта кровь, затопившая лес… он что, твоя?

– Да. Всё что под нашими ногами, каждая капля, каждый ручеёк крови, уходящий в глубь леса – всё моё.

– И это болото будет следовать с нами?

– За нами, если так тебе будет комфортно.

– Плевать. Я хочу быстрее покончить со всем этим, и быстрее предаться разврату, распитию холодного пойла и безграничного кутежа в кругу своих друзей-уродцев, – он вдруг гортанно расхохотался, похрустывая сочленениями гнойного доспеха.

Не теряя времени, мы двинули в сторону восходящего солнца. Что там нас ждало – никто не мог знать. Но я был уверен, путь мой лежит именно туда, и там он явно не закончится. Словно в подтверждение моих мыслей за нашими спинами дуб вспыхнул с новой силой. Зелёное пламя перекинулось с ветвей на огромный ствол с такой жадностью, что древесина в тот же миг затрещала и испустили в воздух пахучий запах гари и ливень крохотных иск, сгинувших на фоне огненного шара, всплывающим над горизонтом.

Новый день – новые свершения.

Кровавая гладь стелилась под нашими ногами, став главной дорогой, которую строили мы, прокладывая себе путь вперёд. И часто наш непростой путь прокладывался через людные деревеньки. Стоило нашему отряду появится рядом с околицей старой деревушки, как тут же молва о нас неслась сильнее ветра, вздымая с дороги зернистую пыль прямо в уши любопытных стариков.

– КРОВОКОЖИ!

Это название звучало подобно грому в ясный день. Проклятье, заставляющее людей прятаться в домах за тонкими дверями. Они тряслись, шептались и боялись увидеть мой взор на своих лицах. А когда мы проходили мимо домов, люди с изумлением припадали к грязным окнам и, не веря своим глазам, изумлялись, и открывали рты, заметив огромную тушу Хейна, тяжело шагающую по изливающейся на их пыльную дорогу крови.

По ночам мы спали, или пытались воссоздать в голове что-то похожее на сон, но наш организм, прибывающий в вечном здравии, не испытывал усталости и не давал прикрыть глаза. Чуть солнце разгоняло тьмы, мы выдвигались дальше в путь.

Третий день к ряду всё повторялось, как и в первый. Словно мы кружили вокруг леса, прохаживаясь по одной и той же тропе. Всё те же деревья, однотипные деревни и однообразный страх людей, заставляющий их прятаться. Забиваться в угол, словно перепуганные крысы. Происходящее вызывало во мне чувство гнева и раздражения, но я подавлял в себе острые разногласия, видя за окнами не только взрослых, но и детей.

Но в один из дней накопленная раздражённость и злость взяли своё. Я не сдержался, показал себя во всей красе. И мне не было стыдно. Я такой, каким меня создали, а не такой, каким хочет меня видеть общество.

Подол уродливого плаща, безмолвно шепчущего мне таинства сего мира, хлестал горячий воздух над самой гладью из чистейшей крови, разлившейся под моими ногами. Мы уже минули центр деревни и собирались пройти насквозь, никого не трогая, когда я приметил женщину. Она стояла в дверях своей лачуги, не спуская с нас глаз. В её взгляде я сразу распознал презрение и ненависть. Её наглость меня взбесила. Я не удержался, и бросился в её сторону.

– На что ты пялишься, женщина! – прорычал я на неё, стоило мне встать перед ней.

Вместо ответа она плюнула мне в лицо. Горячая слюна, пахнущая тухлятиной, растеклась по щеке и капнула на руку. В тот же миг я схватил её за шею и оторвал от земли. Грязные ботинки из серой ткани заплясали в воздухе, в попытке зацепиться за истоптанную почву, скрывшуюся под слоем крови, стоило мне приблизиться. Женщина захрипела. Гладкая кожа на лице быстро посинела, глаза выпучились и налились слезами. В мою ладонь вцепились пальцы с поломанными ногтями, в них есть сила, жгучая, полная ненависти, но разве это можно назвать сопротивлением? Нет! Гордость – вот её адекватное сопротивление.

Я разжал пальцы.

Её обувь коснулась кровавой глади, но ноги не удержали тело. Женщина рухнула на пол, вовремя подставив руки, и зарычала, глядя на меня исподлобья. Серая косынка сползла набок, вывернув наружу несколько сальных прядей волос чёрного цвета.

– Проклятый «кровокож»! – процедила она сквозь нездоровые зубы. – Вам мало? Забрать моё дитя вам оказалось мало!

Женщина у моих ног заревела. Стукнула кулаком о гладь, в которой видела своё отражение. Слюни и сопли текли по её молодому лицу и впитывались в пыльную рубаху с длинным рукавом. Длинная тряпичная юбка была вспорота по боковому шву до самых трусов.

– Встань! – гаркнул я.

Вертя головой и продолжая реветь, она неуклюже поджала под себя ноги и встала на колени. Покрасневшие от усталости и бесконечных слёз глаза уставились на меня с тенью иронии.

Её дом был пуст. За окнами – угнетающая душу тьма. За порогом на деревянном полу стояли пару женских ботинок из грубой кожи и детские сандалии. Дух ребёнка выветрился, как и запах одежды и звон смеха, наполнявший когда-то стены этого дома.

– Встань с колен, – повторил я более мягким тоном.

– Зачем? Чтобы ты могла унизить меня? Растоптать, как таракана…

– Ты видишь во мне «кровокожа», но глаза твои обманывают тебя.

Она притихла, веки медленно опустились, словно спасая глаза от палящего солнца, мешавшего ей разглядеть собеседника, стоящего рядом.

– Меня зовут Инга, и мы здесь не для того, чтобы похищать ваших детей.

– Ты – «кровокож». Зачем ты обманываешь меня? У меня больше нечего забрать, кроме моей жизни!

– Успокойся, женщина!

Её глаза опустились на мой плащ. Все мышцы женского лица содрогнулись, когда мозг осознал увиденное.

– Ты… – замямлила она. – Ты хочешь забрать моё лицо?

– Если ты сейчас же не встанешь на ноги, я сдеру с тебя всю кожу!

Отрезвляющие слова. Надо почаще пользоваться такими козырями. Девушка незамедлительно, с воем и рёвом встала на ноги. Всё то время она поглядывала на кровь, на которой стояла, и она никак не могла поверить, что её руки чисты. Что её ноги чисты. Чиста одежда. Она тёрла ладони друг о друга, пытаясь стереть кровь, которой там и не было. Продолжая реветь навзрыд, она спросила:

– Зачем вы вернулись?

– В вашей деревне мы впервые. И мы другие. Мы не те «кровокожи». Мой отряд как раз и ищет «кровокожих», которые бесновались в этих краях.

– Они давно ушли.

Девушка утёрла слёзы пыльным рукавом, проглотила слюну. Поправила косынку и заглянула мне в глаза. Тонкие губы кривились и сжимались, отражая страх их хозяйки. Я со всей теплотой улыбнулся и положил свою ладонь ей на плечо.

– Извини, что бросился на тебя так грубо, но ты плюнула мне в лицо.

Девушка молчала. Одной рукой массировала шею и громко сопела, когда второй – поправляла юбку и постоянно бросала взгляд через крыши домов на приближающееся к зениту солнце.

– «Кровокожи» забрали твоё дитя?

– Её зовут Сауле. Семь лет от роду, а в силе не уступала взрослому мужчине. Бегала быстрее собак. Чудо девочка. Она стала для нашей деревне чем-то вроде надежды на новую жизнь. Но пришли «кровокожи» и забрали её!

Горькие слёзы хлынули по её щекам. Она вновь принялась громко рыдать, проклиная воров и захватчиков в кровавых доспехах. Чистые слёзы горя падали на кровь, разлитую под нашими ногами, и тут же превращались в пар, оставляя на глади белёсые разводы соли.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Морта, – пробубнила женщина себе под нос, а затем, подняв голову, повторила сказанное, но уже с явной гордостью: – меня зовут Морта.

– Морта, и давно это случилось?

– Недавно. Ночи были горячими, а солнце превращало воду в пар, стоило её вылить наземь.

– А когда они… – мне трудно подбирать слова, я не хотел вновь окунать её в мучительные воспоминания, но иного выхода у меня нет, – Когда «кровокожи» проходили через вашу деревню, у них были другие дети? Из других деревень.