Текст книги "Червь 4 (СИ)"

Автор книги: Антон Лагутин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Но мне повезло. Я попал в руки людей, знающих моё имя. Их голоса мне знакомы. Я слышал их ранее, но из-за бессилия не в силах даже вспомнить, что было пару дней назад.

– Сынок, принеси бурдюк. Быстро!

Вокруг зашуршал песок. Я слышал, как мальчик резко подрывается и, тяжело дыша, куда-то убегает.

Может, прошла вечность, а может и секунда, но он вернулся. Упал возле меня. А потом я услышал:

– Инга, вот, вода.

Мои разбитые губы разразились болью, когда их коснулись мужские пальцы. В рот протиснулось что-то твёрдое, и тут же холодная вода обожгла глотку. С большим трудом я сделал глоток. Вода просочилась в желудок. Тело Инги медленно оживало. Заряд оказался совсем слабым.

Встать на ноги – несбыточная мечта.

Поднять руку – невыполнимая миссия.

Глаза… Я начал ощущать забытую боль, но глаза открыть так и не смог. Да это уже и не нужно. Страшное позади. Бурная река унесла мою смерть далеко за горизонт.

– Пап, смотри! – обеспокоено вопит мальчик. – Что с её плечом?

– Что-что! Не видишь? Стрела это. Бедная девочка, во что же ты ввязалась? Сынок, не смей трогать!

– Пап, надо вытащить…

– Она тебе не подстреленная лань. Можем навредить. Я знаю, кто нам поможет. Так, сынок, сворачивай сеть, а я возьму Ингу. Надо торопиться. Не нравится мне её посиневшее лицо. Беги домой, скажи матери, чтобы готовила постель и горячую воду.

Меня перевернули на бок. Мужские руки заботливо обвили мою талию, а затем медленно оторвали от земли. Свежего заряда хватило совсем на чуть-чуть. Моя общая с Ингой батарея разрядилась. Безопасность опьяняет. Я заснул не из-за того, что устал. Не из-за того, что день сменился ночью. Глубокий сон поглотил мой разум, опьянённый безопасностью.

Глава 6

Я очнулся из-за невыносимой духоты.

Язык и губы пересохли так сильно, что на ощупь напоминали детское печенье. Без вкуса, крошащееся от малейшего прикосновения. Приснись кошмар пострашнее – и я с лёгкостью бы перегрыз свой язык, а от губ остались бы шматы мяса.

Моя спина упиралась в мягкий матрац, а глаза безвольно уставились на потолок, выложенный из сухих досок. Солнечный свет, что лился из окна напротив, окутывал моё тело лёгкой дымкой, в которой мириады еле заметных пылинок сверкали подобно звёздам в чёрном небе.

Я попытался схватить звезду. Если бы мне заранее сказали, какую боль я испытаю – я даже и не рискнул бы. В эти секунды нестерпимой боли я вспомнил о своём плече. Вспомнил про стрелу. Хороший стимул для памяти, не желающей быстро возвращаться.

Медленно, но я начал всё вспоминать.

Полностью вернулось ощущения тела. Тела Инги. Плечо продолжало ныть, пуская по всему телу мучительные волны боли.

Нужно привстать на локти. Но как только отрываю спину от матраца на жалкие пару сантиметров, то сразу же оказываюсь от этой затеи, выпустив наружу сдавленный крик сквозь стиснутые зубы. Зараза! Тело беспомощно плюхнулось обратно на матрац.

Боль меня не остановит!

Меня ничто не остановит. Пусть я буду громко кричать, пусть буду терять сознание, но я найду в себе силы, и даже если придётся ползти – то доползу до Бориса, доползу до этой суки и убью её!

Не с первой попытки, но я сумел перевернуться на бок. Скинул тонкое одеяло. Луч солнца упал на свисшую с края кровати ладонь. Такой горячий и яркий. Он сумел протиснуться сквозь узкую щёлку между полупрозрачных занавесок, напомнивших мне влажную марлю. Я медленно прошёлся глазами по своему телу. Меня раздели. Повязку, опоясывающую грудь заменили чистой. Новые трусы, сделанные из того же материала что и занавески, были сухими. Плечо напоминало клубок, смотанный из длинного лоскута серой ткани. Кровь он остановил, но не сразу. Серое пятно успело засохнуть, впитавшись в ткань тонкой коркой. От него разило тяжёлым запахом сукровицы и гноя. Меня подлечили – и на том спасибо!

Я невольно окинул комнату взглядом. Скучная обстановка говорила мне о том, что я нахожусь в обычном сельском доме, возведённом из круглого бруса. Стены украшали рога животных, возле двери стоял невысокий комод. Бедность здесь не пахло, но и разглядеть богатство даже под самой крупной лупой тут не получится. Единственное, что здесь выглядело дорогим, – ковёр. Высушенная шкура коровы с типичным узором. Я здесь уже был. Давно, в самом начале своего путешествия.

Когда в комнату отварилась дверь, я уже сидел на кровати. Подозреваю, что жильцы дома услышали мои громкие стоны, которые я и не собирался сдерживать в столь юном теле. Я уставился на ковёр, когда тяжелые шаги прошли через комнату. На белый кусок шерсти встали запылённые кожаные сандалии, свободно сидящие на огромной ступне с широкими пальцами. Мне даже голову не надо поднимать, чтобы понять, кто стоит возле меня. Юрис – тот огромный мужчина, глава семейства, во дворе которого есть маленькая ферма на пару голов. Я помогал ему на время усыплять животных, а он тем временем отрезал от них жирные куски для пропитания своей семьи. После таких манипуляций, животным необходима была немедленная помощь, которую оказать могла только Роже, залечив смертельные раны. Вот я и вернулся в точку отсчёта. Только один.

– Инга, ты очнулась! – радостно завопил Юрис.

Он даже присел на колени, чтобы я мог без труда увидеть его радостное лицо. На глазах блестели слёзы, щетинистое лицо искривилось широкой улыбкой, обнажившей здоровые зубы.

– Инга! – детский голос переполненный искренней радостью раздался со стороны двери.

– Отто, – обратился Юрис к сыну, – не лезь к ней. Принеси воды.

– Я мигом! Мама! Мама! Инга пришла в себя!

– Инга, ложись обратно в кровать.

Его ладонь легла мне на здоровое плечо. Он аккуратно надавил на меня, боясь причинить мне хоть какую-то боль.

– Я… – и всё, больше я ничего не смог из себя выдавить.

Я даже не мог сопротивляться. Послушно плюхнулся на мягкий матрац, продолжая смотреть Юрису в глаза. Нервозность и растерянность читались на его лице. Он хрустел шеей, часто поглядывая в сторону дверного проёма. Его загорелая кожа пахла потом, а когда он вновь обратился ко мне, в нос ударил запах жаренного мяса. Я чуть слюной не подавился.

– Инга, тебе нужно отдыхать. Я даже боюсь подумать, от куда у тебя такие раны, но досталось тебе похлеще зайца, угодившего в зубы волков.

Волки… Альфа… Пич…

Что с ними? Остался ли хоть кто-то в живых…

Он взялся за край скомканного одеял, накрыл меня, оставив открытым обмотанное тканью плечо.

– Я только смог убрать древко стрелы, наконечник засел глубоко в коже. Прости, вытащить побоялся. На каждое прикосновение ты реагировала страшным мычанием. Мы тут все перепугались.

В комнату вбежал Отто. Симпатичный парень, беловолосый, в серой рубахе и льняных шортах. Его лицо озаряла улыбка, пока он не увидел испачканные кровью тряпки на моём плече.

– Пап, с Ингой будет всё в порядке? – его голос дрожал. – Мы сегодня сможем погулять? Я хочу ей показать…

Отец забрал из его рук глиняную кружку, а потом ласково выгнал пацана из комнаты.

– Вот, Инга, попей.

Я осушил кружку до последней капли. Хотелось еще, но просить я был не в силах. Юрис оказался умным мужиком. Только заглянув мне в глаза, он всё понял. По первому зову Отто тут же воротился в комнату и так же быстро покинул её, убежав с пустой кружкой. Юрис достал из кармана штанов платок, нежно отёр моё лицо, насухо вытерев кожу от пота.

Такой заботы я еще не испытывал никогда в жизни. Желание отправиться в дорогу за новыми приключениями вмиг испарилось. Так бы и валялся тут до самой старости.

Кстати о старости.

В дверном проёме Отто нарисовался не один. За парнем стоял сутулый старик. Он шагнул вслед за парнишкой, переполняемого желанием напоить меня водой. Старик встал напротив моей койки. Седые брови стянулись к переносице. Хмурый взгляд зацепился за моё плечо, и только потом перебежал на лицо.

Юрис словно уколотый тупой иглой в зад тут же вскочил с кровати.

– А, Эдгарс, – Юрис протянул руку мужчине, – ну наконец-то! Мы заждались тебя.

Ярко-зелёный костюм туго стягивал худое тело, морщинистое лицо блестело от пота. На бедре висела кожаная сумка с длинным ремнём, перекинутым через плечо. Пожав руку Юрису, Эдгарс приблизился к кровати, нагнулся.

– Инга, – растерянно кинул Эдгарс, – ты даже представить себе не можешь, какую радость я испытал, услышав из уст это маленького хулигана весть о твоём возвращении в деревню. Ведь слух прошёл о твоей…

Он не договорил, словно опасался лишних ушей. Его глаза метнулись на Юриса.

– Я считаю, – прошептал Эдгарс, – Отто надо пойти погулять.

– Да-да, Эдгарс.

Юрис взглянул на паренька тяжёлым взглядом. Взгляни он так на меня, я бы понял всё сразу, и в ту же секунду испарился, оставив после себя облако молекул. Но Отто продолжал стоять как вкопанный, крепко держа глиняную кружку. Отец вырвал из его рук кружку, и уже на слова попросил его покинуть комнату. Всхлипнув от обиды, Отто ушёл прочь.

Убедившись, что нас больше никто не слышит, Эдгарс продолжил:

– Инга, ходят слухи, что ты погибла. И теперь я вижу, что они появились не на пустом месте, – он внимательно осматривает моё плечо. – Что случилось?

– Эдгарс, – вступился Юрис, – она не в силах рот открыть.

Мужские пальцы оттянули мне нижнюю губу, холодная вода полилась в глотку. Я только и мог, что жадно глотать.

– Хорошо, – проворчал Эдгарс, – может ТЫ мне расскажешь, что случилось с её плечом?

– За этим я тебя и позвал.

Юрис навис надо мной, накрыв широкой тенью. Его руки принялись колдовать над моим плечом. Пальцами он поддел торчавший край ткани, потянул на себя. Когда он попытался продеть его под моё плечо, я замычал от боли.

– Придётся срезать, – сказал он, раздосадовано мотнув головой. – В любом случае, повязку необходимо сменить.

Он достал нож. Медленно вставил холодное лезвие между кожей и засохшей от крови тканью.

– Придётся потерпеть, по-другому никак.

Я даже не успел переварить его слова, как острая боль вонзилась в плечо и молнией разошлась по всей шее. Наверно, сейчас моё лицо походило на скисший помидор. Или на кучку пепла от сгоревшего ковра. Я даже нашёл в себе силы сжать пальцами влажную от пота простыню. Начавшаяся судорога быстро прошла, как только Юрис в три быстрых рывка вспорол повязку.

– Смотри, – сказал он Эдгарсу.

Юрис не стал вытаскивать из-под меня пропитанные кровью тряпки. Он раздвинул затвердевшие края, и держал их всё то время, пока Эдгарс внимательно осматривал мою рану. Их лица округлились, мне стало любопытно не меньше. Я сумел сдвинуть глаза и чуть-чуть повернуть голову.

Раздувшееся плечо напоминало сдувшийся футбольный мяч. Рана больше походила на порез, оставленный после удара ножом. Края почернели и чуть поблёскивали от свежей сукровицы, сочившейся из посиневшей кожи.

– Когда мы её нашли, из её плеча торчала стрела. Древко я обломал, а вот наконечник…

– Вижу-вижу. Правильно сделали, что ко мне обратились в первую очередь.

Эдгарс деловито подошёл к кровати, не спуская глаз с моего плеча. Он широко растопырил ноздри и сделал глубокий вдох, вбирая в себя разившую от моего плеча вонь. Морщинистое лицо исказилось, словно он нюхнул что-то мерзкое. Цветочками тут и не пахло. И это факт – вонь гнилой плоти ударила и мне в нос.

А потом Эдгарс зацокал, и это свистящее цоканье говорило только об одном – всё плохо.

– Юрис, надо немедленно обработать рану. Мне понадобится горячая вода и что-нибудь из одежды, чистое.

– Хорошо-хорошо!

Юрис тут же засуетился. Вскочил с кровати и улетел в кухню. Эдгарс присел на край кровати, предусмотрительно взяв сумку в руки. Затем положил её на колени и сказал:

– Инга, не бойся, сейчас обработаем рану. Жить будешь! Он еще раз наклонился ко мне. Голова зависла над плечом. Он был так близко, что я мог рассмотреть седой пушок в его ушах. Я видел торчавший из ноздрей пучок волос, напоминающих потрёпанный веник. Щербатая кожа давно потеряла свою гладкость, обвисла тонкими мешочками, погребя в своих складках коричневые пятна старости. Он дышал мне в ухо. Тонкие губы не выдавали ни эмоций, ни слов.

Закончив изучать моё увечье, он вернулся к своей сумке. Достал две стеклянные колбы, размером с теннисный мяч.

– Инга, это чудо, что ты жива! Все считают тебя мёртвой. У меня к тебе миллион вопросов. И я понимаю, что ты сейчас не в состоянии на них дать мне ответ. Но ничего, как тебе полегчает, мы вернёмся с Борисом.

Борис…

Живой! Он победил? Вернулся с победой?

Потратив немало сил, я разжал губы и произнёс только одно слово, а вернее – имя:

– Борис…

– Да. Он… Они вернулись пару дней назад. Новостей хороших нет. Борис в бешенстве. Сейчас ему лучше не попадаться под руку, но я уверен, новость о твоём спасении его воодушевит!

Левую ладонь Эдгарс продел под затылок и нежно оторвал мою голову от подушки.

– На вот, пей. Полегчает.

Стеклянное горлышко колбы уткнулось мне в губы. Кислятина попала на язык, и я тут же искривился. И если бы Эдгарс не держал меня, пролилось бы всё мимо. Я сделал пару глотков. Отвратный отвар. Я боялся, что меня вывернет наизнанку. Но нет! Как и пообещал старик, мне полегчало. Боль уже не казалось такой острой. Постепенно плечо прекращало доставлять мне мучения.

– Юрис! – крикнул Эдгарс, повернул голову к двери. – Ну где тебя лешие носят?

– Иду! – раздалось из кухни.

Я только успел устало моргнуть, как огромный мужчина нарисовался возле кровати.

– Вот, – сказал он, ставя деревянное ведро на ковёр, – И моя рубаха, чистая.

Забрав рубаху, Эдгарс глянул на клубящийся от ведра пар.

– Хочешь, чтобы я её тут сварил?

– Ты же просил горячую…

Резким рывком Эдгарс оторвал от рубахи рукав, от чего глаза у Юриса превратились в два огромных шарика для пинпонга.

– Зачем?

– Неси холодную воду!

– Понял. А вот рубаху не стоило портить…

– Иди уже!

Пока Юрис ходил за холодной водой, Эдгарс продолжил измываться над рубахой. Разорвал её на десяток лоскутов, разложил их на кровати. Один из лоскутов пропитал жидкостью из второй колбы. Чуть плеснул себе на ладони и растёр.

– Сейчас будет щипать.

Разве я мог возразить? Нет, я продолжал молчать, наблюдая, как он тянет влажную тряпку к моему плечу. Мне показалось, что он крапивным веником принялся хлестать меня. Каждый тычок в рану – как укус сотни острых игл.

Я зажмурился, сжал губы.

– Терпи. Знаю, девочка, неприятно.

Юрис вернулся, держа в руках еще одно ведро. Как только он переступил порог, тут же принялся разбавлять кипяток.

– Вот, Эдгарс, как ты просил.

– Намочи тряпку. И подай мне.

И в этот момент меня чуть не вырубило. Пальцы старика скользнули в рану, издав чавкающий звук. По плечу потекла горячая струйка.

– Тряпку, быстрее!

– Вот, держи.

Влажная ткань коснулась моей кожи. Эдгарс аккуратно вытер вырвавшийся наружу сок разложений, стараясь не касаться раны.

Я замычал.

– Инга, терпи!

Пальцы погрузились ещё глубже.

– Тряпку, еще, – завопил Эдгарс.

Я мечтал потерять сознание, отключиться. Заснуть. Всё что угодно, лишь бы не чувствовать ужасной боли. Хотелось оторваться от сознания Инги, но боль крепко связывала нас. Меня охватил озноб, резко сменившийся судорогой.

– Держи её, – вопит Эдгарс.

Мои ноги сковало. Эдгарс навалился на меня всем весом. Моя левая рука вцепилась ему в плечо. Под адреналином можно пустить ногти глубоко под кожу, можно вырвать кусок плоти, если борешься за жизнь. Не знаю, было ли больно Эдгарсу, но он держался молодцом. Тяжело дышал, удерживая моё извивающееся тело, и только облизывал губы, шуруя пальцами в моей ране.

– Нащупал! Инга, потерпи, осталось совсем чуть-чуть!

Меня продолжало дико колбасить. Пальцы старика крутились в ране, словно он изнутри смазывал солидолом подшипник. Его жёлтые ногти цепляли вздувшуюся плоть, скребли кости. А потом он резко выдернул руку, словно удалил больной зуб, и меня охватила эйфория. Боль ушла, оставив после себя лёгкое пощипывание.

Рука Эдгарса была вся в крови. С пальцев стекали бурые струйки прямо на мою повязку на груди.

– Что это?

Эдгарс поднёс ладонь к глазам. Прищурился. Негодование перекосило хмурое лицо. Он покрутил извлечённый предмет возле носа.

– Это же… Но как?

– Эдгарс, что там? С Ингой будет всё в порядке?

– Я… – замямлил старик.

Он потерял дар речи. Я прекрасно понимал, что его смутило. И что он видит необычный наконечник стрелы. А тот самый, сделанный из тонкой шкурки больного грызуна.

– Инга? – Эдгарс взглянул на меня с надеждой немедленно получить ответ всего на одни волнующий его вопрос.

Я молчал. Меня и самого раздирали на части сотни вопросов, один из которых мучал больше всего. Сдаст он меня Борису?

Мои пальцы разжались, выпустив плечо старика. Прекрасный пиджак чуть помяло.

– Юрис, – Эдгарс сглотнул, – принеси мне водички.

– Хорошо…

Как только мужчина покинул комнату, Эдгарс наклонился ко мне. Злобы или гнева он не испытывал. Лишь абсолютное непонимание блестело на его округлившихся глазах.

– Инга, объясни.

– Я не помню…

Да, я соврал. Да и не было сил на охуительную историю со всеми подробностями. Пришло осознание, что я попал в ловушку. Крепко так угодил, и надо немедленно придумать, как из неё выбраться.

Видя моё состояние, Эдгарс отступил. Завернул наконечник стрелы в тряпку и спрятал её в сумку.

– Всему своё время, – сказав это, старик снова полез в сумку и обеспокоенно заявил: – Почерневшая плоть на твоём плече меня больше беспокоит.

Закончив елозить по дну сумки, он вытянул руки. Тонкие пальцы держали мешочек из грубой ткани, внутри которого оказалась стеклянная колба. Я подумал, что старик вновь будем меня поить очередной сранью, или зальёт рану лечебным средством, после которого дикий зуд может свести меня с ума. Но я ошибся. Всё оказалось куда хуже.

– Тебе повезло, – улыбнувшись произнёс старик, – я их собирал для своих экспериментов, но твой случай куда важнее!

Он поднёс колбу прямо к моему носу. Я присмотрелся. На дне стеклянной банки копошилась груда белых опарышей.

– Личинки кусачик мух, – заявил Эдгарс. – Питаются исключительно разлагающейся плотью. К чистой даже не притронутся. Так что, переживать тебе не о чем.

Эдгарс вынул тканевую пробку из колбы.

– Больно не будет, – сказал он, занося стеклянный домик опарышей над моим плечом, – но будет очень щекотно.

Водопад белых извивающихся глистов хлынул на мою кожу. Эти крохотные рисинки обильно покрывали мою рану, словно на свежий кекс высыпали сахарную пудру. Они были везде – и снаружи, и внутри раны. Ползали по коже, извивались в густой сукровице, застревали в крохотных капельках крови. Часть свалилась на подушку, штук десять ползали по моей повязке на груди. Эдгарс был щедр. Высыпал всё до последней личинки.

– Бояться нечего. Личинки выскребут всю гниль из твоей ране, даже не подумав притронуться к здоровой коже. Когда их пища закончится, они полезут наружу. И вот когда повязка заходит волнами, а зуд станет невыносимым, попроси Юриса снять повязку.

– Хорошо… – прохрипел я.

Юрис вернулся с кружкой, когда старик уже собирался уходить.

– Вот, – сказал Юрис, протягиваю кружку.

Старик отмахнулся, пытаясь покинуть комнату. Юрис встал стеной.

– Что с Ингой? – накинулся он на Эдгарса. – Она поправится?

– Поправится…

– Ты скажи, что нам сделать? Чем поить?

– Повязку смените по просьбе Инги. И да, вот… – Эдгарс вытащил из сумки колбу, протянул Юрису. – Половину в обед, остальное ночью.

У меня есть время до ночи. И что я смогу? С кровати рухнуть на пол и, если повезёт, доползу до двери. Великолепная перспектива. Всего пару метров и я на свободе, только вот эти пару метров с кровати кажутся сотней километров. Я не просто в ловушке! Я в капкане, перебившим мне ноги.

Эдгарс добился своего. Юрис отступил, освобождая дверной проём. Но как только старик нырнул в него, я нашёл в себе силы.

– Эдгарс, постой…

Сутулая фигура замерла, обернулась на мой зов. Его глаза – две узкие щёлочки. Он явно заинтересовался.

– Подойди…

Молча, движимый исключительно любопытством, он вернулся к моей кровати.

– Юрис… – слова рывками срывались с моих губ, причиняя боль. – Оставь нас, пожалуйста…

Юрис хотел возразить, но Эдгарс поддержал меня, настояв на том, чтобы мужчина вышел.

Когда мы остались наедине, я попросил Эдгарса наклониться ко мне. Он повиновался. Я схватил его за плечо, притянул еще ближе. Он не сопротивлялся. Лишь неохотно наклонялся всё ближе и ближе, и когда его огромное ухо с пучком седых волос почти касалось моих разбитых губ, я прошептал:

– Поцелуй меня.

Глава 7

Как быстро утомлённый мозг переваривает услышанное? Всё зависит от того, насколько полученная информация востребована хозяином этого самого мозга. Как сильно он этого хочет. На что готово пойти…

– Поцелуй меня!

Эдгарс оцепенел. Глаза застыли, уставившись в моё плечо.

Всё произошло очень быстро, муха даже не успела взмыть с края моей гноящейся раны, как я начал действовать. Я прекрасно понимал, что старик от моей просьбы впадёт в ступор. Разинет рот от удивления. Так и должно быть, именно такой реакции я и добивался.

Пока услышанное медленно ползло по узким бороздам пенсионерского мозга в надежде обрушиться на область принятия важных решений, я перехватил Эдгарса за ворот накрахмаленной белой рубахи, идеально вписывающейся в его общий образ, где светло-зелёный костюм элегантно подчёркивал седую шапку волос.

Я притянул Эдгарса к себе так близко, что чувствовал его тёплое дыхание на своём лице. Он не сопротивлялся. И даже не стал сопротивляться, когда я жадно впился в его тонкие губы. На меня сразу же обрушился безумный взгляд. Морщинистые виски и лоб уехали на затылок. Вроде, он дёрнулся, но было уже поздно сопротивляться. Пока он размышлял о нормах морали и нормах приличия, я – скользкий и тонюсенький солитёр, вымазавшийся по локоть в фекалиях, быстро скользнул в желудок Инги, оттуда вынырнул в пищевод и змейкой устремился на свободу.

Я прилип к влажным стенкам. Вокруг меня всё ходило ходуном, меня обдувало тёплым воздухом. С меня стекали слюни. Рот Инги работал активно, помогая женскому языку залезть как можно глубже. В самую глотку. Единственное, чего я опасался, – быть разрубленным пополам острыми зубами. Ага, их тут много, очень много! В два раза больше! Одно неверное движение – и мне пизда! Пережуют, проглотят и не заметят. Но я ошибок не допускаю.

А Эдгарс молодец! Вошёл в раж, старый пердун. В данной ситуации я прекрасно его понимаю. Рядом красивая девушка. Почти обнажённая. Да еще без стеснения предлагает её поцеловать! Соскользни я сейчас обратно в желудок молодой девки – и Эдгарс, скорее всего, не упустит своего шанса. Взмокший, со спущенными штанами до колен, карабкался бы по мне, вылизывая мою кожу. Содрал бы повязку. И…

Но, я всё успел. Быстро! Муха только-только расправила крылышки, а я уже спускаюсь по пищеводу. Чувствую, как старик давится. Начинает кашлять. Откидывает Ингу, и в панике валится на пол. Желудок содрогается от спазмов, но меня не остановить. Я уже в кишках. Устроился тут, в тепле и уюте. И трусь.

Трусь и трусь.

О… да… как же хорошо, бля! БЛЯЯЯ!!! Это просто кайф! На, сука… получи… Да… Да-ДА!

Моё скользкое тело охватывает экстаз, выжимая из меня молофью до последней капли.

Я слышу надоедливое жужжание мухи. Она пролетела мимо уха. Мимо уха Эдгарса.

Я стою раком на полу. Ладони упёрлись в мягкий ковёр – коровья шкура. Подняв глаза, вижу Ингу. Она на самом краю, медленно скользит. И валится на пол рядом со мной. Она без сознания.

Дверь в комнату с грохотом отварилась.

– Инга! – вопит Юрис. – Эдгарс! Что случилось?

– Помоги мне встать, – прокряхтел я, протягиваю руку мужику.

Как же сразу чувствуется разница между молодостью и старостью. С трудом, но я смог выпрямить спину, а вот встать на ноги мне помог Юрис.

– Эдгарс, что случилось?

– Инга, она напала на меня.

– Как! Когда я уходил, она не в силах была стакан с водой держать в рука…

– Видимо, моё зелье помогло. Жар. У неё начался жар. Она бредила, что-то выкрикивала, а потом схватила меня за ворот рубахи и начала душить.

Я демонстративно поправил скомканный ворот рубахи.

– Инга! – Юрис отпрянул от меня, упав на колени рядом с телом девушки.

– Я только взял её за руки, как она вдруг потеряла сознание. Вот что надо сделать…

Как же сильно Юрис печётся за эту девчонку. Словно она ему дочь. Взял её под руки, нежно поднял с пола. Уложил на кровать, приговаривая, какая она бедная и как судьба жестоко с ней поступила.

– Юрис, надо немедленно её связать. Она себе только хуже сделает!

– Да-да… хорошо…

– Принеси верёвки. Это необходимо ради её спасения. Ты понимаешь меня?

– Да-да. – покорно кивает Юрис. – Сейчас принесу.

Как только Юрис покинул комнату, я присел рядом с Ингой. Она была без сознания, но мычала. Тихо так, отрывисто, на каждом выдохе. Пот утренней росой усеял лоб.

Вот я старый хрыч и варвар, бля! Надо было действовать куда аккуратнее! Падение Инги на пол может нести непоправимые осложнения юному организму. Наспех наложенную повязку на плече перекосило, а из-под ткани по коже заструились две блестящие полоски мутной сукровицы с белыми личинками.

На изножье кровати висит лоскут ткани. Забираю его. Смачиваю в ведре, и нежно стираю все выделения и грязь по краям раны. Я не испытывал отцовских чувств или сострадания – это были мои инвестиции в будущее. Мне не хотелось получить женское тело без руки. Хотя… Я обманываю себя. Я переживал. Переживал за Ингу. Я слаб.

Стар и слаб. Еще не хватало пустить слезу.

Юрис вернулся. В руке держит тонкую пеньковую верёвку.

Мы бережно сменили повязку Ингу. Юрис чуть в обморок не упал, увидев копошащихся в ране личинок, но я быстро ему пояснил в чём прикол. Верёвку поделили на четыре части. Туго связали между собой ноги в лодыжках, а руки, по отдельности, привязали к изголовью кровати. Юрису не нравилось наше занятие, но я сумел его убедить, что мера необходима. Что девчонка начнёт буянить, сходить с ума. Ночью может и ножом каждому члену семьи глотки перерезать. Юрис слушал меня и явно охуевал. Своим кашлем я вносил тревогу в каждое своё слово. Я был чрезвычайно убедителен. Убедителен настолько, что когда мы закончили, Юрис лично проверил верёвки на прочность. Эту ночь он явно не заснёт.

– Когда моё зелье начнёт действовать, – я начал наводить смуту, – Инга начнёт бредить. Нести всякую чушь. Всё это окружение ей покажется чуждым, а ваши лица так вообще могут её напугать. Она начнёт орать, звать на помощь. Но ты не поддавайся. И не пытайся её развязать, как бы жалостно она этого не просила.

– А когда её развязать? – он готов был зарыдать. Здоровая детина.

– Когда я вернусь!

Погрузившись в память Эдгарса, я откопал интересные вещи. Борис действительно вернулся. Он был в бешенстве. Готов быль убить любого, кто усомнится в его правоте. Он не говорил о поражении или победе. Он громогласно заявлял о новой войне. О новой битве. В своей сумке я отыскал еще пару пузырьков целебной жидкость. Именно этим чудо-зельем Борис залечивал свою пробитую грудь. В эффективности я лично убедился. Сомнений нет – зелье поможет в кротчайшие сроки затянуть любую рану. Я передал их Юрису. Возможно, я и не вернусь, но Инга будет здорова. Хоть и помучается первое время. Оххх, ну и веселуха ей предстоит. Не позавидуешь.

В сумке я нашёл еще кое-что. Немало важное. Там была свернутая в трубочку бумага. Мне не надо было её доставать и зачитывать, весь текст был в голове. Слова дымкой проплывали перед глазами. Страшные слова. Я должен был оповестить каждого мужика в деревне о немедленных сборах, запланированных на завтрашний день в том самом лагере, где я лично проходил подготовку.

Действительно, Борис готовится к войне. Дорожку к врагу он знает, осталось собрать армию. Но если честно, мне уже плевать. Я даже не стану заморачиваться. Подотрусь этой хартией за первым же деревом. Где искать маску – я прекрасно знаю. Да и двери все открыты. В теле Эдгарса я подкачу к Борису без каких-либо препятствий. Заберу СВОЮ маску, пырну его в грудь и оставлю этого ублюдка истекать кровью в собственной комнате! А потом я вернусь. И отправлюсь в новое путешествие.

Вот только куда?

Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Сейчас действуем по только что придуманному плану.

– Мне пора, – сказал я Юрису.

– Когда тебя ждать?

– Постараюсь вернуться в ближайшее время. Бедная девочка, – я взглянул на связанную Ингу, – но ничего страшного, она поправится.

Юрис, разделив мои переживания, кивнул головой.

– И никого к ней не подпускай!

– Глаз не спущу! Буду следить, как за младенцем.

– Кстати, у тебя есть нож?

Не теряя ни единой секунды на пустую болтовню, валю нахуй из этой лачуги. Устроили тут лазарет, бля. Крестьяне неотёсанные. Весь костюм заляпали, кто теперь отмывать будет? А? Конечно же, Я! Оставь им такие дорогие вещи на стирку – и что я получу на руки? Верно! Тряпьё! А потом еще скажут мне, без всякой жалости или сожаления, мол, корова рожала, а под руку попался твой пиджак. Прости, как могли – зашили. Знал же, что надо фартук брать! Люди они хорошие, но их стремление заморозиться во времени и жить со зверьём под боком – мне не понять.

Погодка сегодня что надо. Солнце приятно покусывает моё морщинистое лицо, которое я гордо подставляю легкому ветерку. Рубаха не липнет к телу, брюки свободно трутся о кожу, не причиняя никакого дискомфорта. Было максимально комфортно, несмотря на то что пришлось прилично поебаться с Ингой. Не в прямом смысле, конечно, но кости у меня тряхануло все до единого. Спина побаливала – возрастное. Глянув через забор на песчаную дорогу, окружённую по обе стороны унылыми домишками с печными трубами, я чуть приуныл. Собирать на себе взгляды местной детворы пока плетусь до дома нет никакого желания. Зеваки уже выходили к своим калиткам, расспрашивая друг друга о звуках, что доносились из дома Юриса. Да, пошумели мы знатно. Долго будут помнить.

Кстати, можно знатно приклониться, использую дорогу до дома как средство для распространения слухов. Можно таких баек распустить по деревне, что тут никто сегодня ночью не заснёт.

Я уже начал обдумывать короткие рассказики о том, что происходило у Юриса в кровати, как вдруг приметил что-то знакомое. Как оказалось, у Эдгарса имеется личный транспорт! Супер!

Чёрная на чёрном кобыла томилась в крохотном дворике. Моя кобыла! Прячась в тени огромного дуба, она своим густым хвостом грациозно разгоняла со своего мускулистого зада надоедливых мух. Подхожу ближе и вижу, что это не кобыла. У матёрого скакуна хозяйство болталось почти до самой земли. Жеребец что надо!

Я напряг разум. Прислушался. Непривычная тишина шумела лёгким потрескивание внутри моей головы. Я ничего не слышал. Молчание в эфире. Ни корова, ни свинья, ни мой жеребец не вопили у меня в подсознании о своих житейских проблемах. Даже когда я подхожу вплотную к лошади и глажу густую гриву, я ничего не слышу.