Текст книги "Червь 4 (СИ)"

Автор книги: Антон Лагутин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 4

Доспех Бориса шелестел успокаивающей мелодией, словно огромная ворона в дождливый день скребла свои когти о черепичную крышу сельского дома. Огромное мужское тело скрыло меня от лунного освещения и накрыло холодной тенью, под которой я даже не чувствовал жара от огня, в свете которого у входа в пещеру слились в смертельном танце два волка и главарь «труперсов» – Дрюня.

Отличный день, чтобы умереть.

Огромный меч Бориса взмыл в воздух. Кожаное лезвие, трещины которого были заполнены блестящим гноем убитых «труперсов», угрожающе повисло над моей грудью.

– Предательница!

– Ты обещал вернуть мне маску…

– В отличии от тебя, – тут он выставил вперёд левый кулак, оттопырил указательный палец и принялся им тыкать в меня со словами: – я исполняю свои обещания, тварь! Подстилка для «труперсов»! Ты сдохнешь как праздничная свинья для ужина!

В туже секунду гнев затуманил мне глаза и разум, но боль никуда не делась. Удара я не увидел, но почувствовал прекрасно.

На грудь словно наступил слон. Весь воздух выбило из лёгких. Я почувствовал, как горячая кровь брызнула из глотки, залив подбородок и шею. Моё тело скрючило от боли. Но, если чувствуешь боль – значит живой.

Я опустил глаза на свою грудь. Доспех, собранный из прямоугольных лоскутов высушенной плоти грызунов, спас меня от первого удара. Добрая его часть разлетелась, усыпав траву возле моей руки мелкими осколками. Я остался без защиты. Силы покинули меня. Даже поднять руку с мечом не могу. Да и какой в этом смысл? Еще один удар, и я…

Борис снова занёс меч.

– СУКА!

Страх рисовал в моём разуме страшные картинки. Меня словно носом тыкали в грязные гобелены, заставляя смотреть на то, как лезвие Бориса пробивает мой кожаный доспех, как вспарывает мою плоть, дробит кости. В моей голове места хватит на просторный зал музейной галереи.

Я не хочу смотреть! Уведите меня прочь отсюда!

Я хочу домой!

Надеюсь, он не промажет. Попадёт точно в сердце, прекратив мои мучения раз и навсегда.

Но внутри меня что-то сжалось. Так неожиданно. Впервые я почувствовал ответственность. Нет, не за себя. Мне стало жалко Ингу. Я в ответе за неё! Я был в ответе за её жизнь.

Я заигрался…

Борис согнулся. Кончик лезвия резко сорвался с места, полетев точно мне в грудь. Всё что я мог – зажмуриться.

Раздался животный рык. Возле уха что-то вонзилось в землю. Открыв глаза, я увидел торчащий из земли меч Бориса, а сам мужчина валялся в метре от меня. Он был удивлён не меньше моего.

Мой верный друг! Пич! Этот трёхлапый уродец спас меня.

Уж не знаю, откуда он появился, но момент выбран был максимально подходящий. Борис нервно махал рукой, угодившей в зубастую пасть. Собака крепко держала его, не давала даже встать на ноги. Взобралась к нему на живот, громко рычала, мотала головой как бешенная. Положение у Бориса не завидное. Но он заслужил это. Ублюдок.

– Беги… – услышал я в своей голове. – Умрёшь… Вставай на лапы и беги!

Со мной говорил Пич.

– Я долго не смогу его удержать. Уходи…

Он оказался прав. Хоть Борис и валялся на лопатках, силы в нём было достаточно, чтобы переломить ход сложившейся ситуации в свою пользу. Левой рукой он крепко схватился за ошейник Пича и резко дёрнул вниз. Пич свалился на землю, и хоть его острые зубы не выпускали правую руку Бориса, это не помешало мужчине перевернуться на бок, а затем всем телом взгромоздиться на бедного пса.

Мы несём ответственность за тех, кого приручили. Эта прекрасная фраза разожгла внутри меня пламя справедливости.

Меня обуревает жгучее желание помочь ему – Пичу. Хочется позвать волков. Схватить меч Бориса и швырнуть его в рожу его же владельца, чтобы лезвие раз и навсегда снесло дикую ухмылку, прятавшуюся под моей маской.

Но я ничего не могу.

Валяюсь тут, и беспомощно наблюдаю за тем, как все, кого я знаю, сошли с ума. Обезумели. Ненавидят друг друга до такой степени, что готовы разорвать друг друга на мелкие клочки. Что случилось с этим миром? Война никогда не оставит меня в покое. Неужели мы проиграем все битвы нашего поколения?

Борис всем весом навалился на собаку. Вжал голову Пича в землю, зарыв её целиком в траву. Затем резко подтянул к себе ноги и уселся коленями на тело собаки. Собака истошно завыла, пыталась выбраться, мотая лапами, но всё без толку. Борис тяжёлый, огромный. Он овладел ситуацией. Гордо выпрямляет спину и, продолжая удерживать левой рукой голову пса, тянет на себя правую руку, застрявшую в острых зубах.

Мужчина мычит, ему тяжко. Каждое движение причиняет боль. Будь под ним дворовая собака – вмиг обломал бы все зубы. Но, Пич – необычная собака.

Борис резко дернул на себя руку.

Затем еще раз.

Его кожаная перчатка блестит от слюны. Ничего у него не получится, застрял намертво!

Пичу надо срочно помочь. Я должен хоть что-то сделать…

Попробую привстать на локтях. Грудь тут же отдала острой болью, права рука подкосилась. Я снова распластался на земле. Зато получилось перевернуться на левый бок. Права рука сегодня мне не помощник; любое движение – боль. Схватившись за траву, как за волосы проститутки, я пересилил боль и смог поставить себя на колени. Пока я крутился на земле, как беспомощный младенец, Борис вскочил на ноги. Встал во весь рост с вытянутой правой рукой. Пич покачивался в воздухе словно повешенный разбойник на ветке дуба. Собака даже не думала выпускать свою добычу.

Возле моей головы – воткнутый в землю меч Бориса. Мой валялся в стороне, я даже и пытаться не буду до него дотянуться. Попробую взять этот. Попробую хоть что-то сделать.

Я только протянул свою ладонь к высушенной ладони, из которой была сделана рукоять меча Бориса, как услышал пронзительный визг Пича. Я не хотел смотреть, я не хотел тратить силы. Но от визжал так громко, что мне пришлось.

Борис вставил большой палец собаке в глаз. Из глазницы хлынула густая струйка гноя. Пич забился от боли.

Ублюдок! Ну зачем? Зачем калечить и так покалеченное жизнью животное.

Борис резко крутанулся, сумев скинуть с себя животное. Собака рухнула в траву рядом с его ногами. Продолжала выть от боли, но перчатку из пасти не выпускала.

Этот ублюдок, эта огромная туша, звонко гремя своим пластинчатым доспехом, подбежал ко мне. Я уже подумал, что мне хана, но всё его внимание было сосредоточено на другом объекте. Он лишь иронично произнёс:

– Наберись терпения, я скоро вернусь.

Борис выдернул из земли меч, вернулся к собаке и ударил. Пич взвыл, и сразу же заскулил. Лезвие ударило точно по голове, срезав кусок плоти.

– Инга… – раздалось у меня в голове. Пич уже не думал о своей жизни, он думал о моей. Он пожертвовал собой ради меня. – Убегай!

Продолжая истошно скулить, собака попыталась вскочить на лапы, но последовал новый удар. Перчатка Бориса вывалилась из разинутой пасти. Всем своим весом Борис навалился на рукоять меча, вгоняя лезвие глубоко в шею собаки.

Тишина.

Пича больше не было в моей голове.

Меня трясло от беспомощности. На моих глазах убили моего верного друга, а я даже не могу закричать! Какое же поганое чувство. Я жалок…

– Ну что, сука, теперь твоя очередь.

Я вижу, как Борис повернулся ко мне. Сделал шаг в мою сторону, и вдруг замер.

– Борис! Мой старый друг!

Борис обернулся на голос, доносящийся со стороны пещеры. Я посмотрел в том же направлении. Ему кричал Дрюня. Он перешагнул через разрубленных волков и медленной походкой двинул в нашу сторону.

– Я ждал тебя, – сказал главарь «Труперсов». – Но терпения мне не занимать. Приходилось самому захаживать к тебе в гости, но каждый раз ты игнорировал меня, отсиживался дом. Ты пришёл ко мне просить прошения?

– Великий Андрей! – воскликнул Борис, разводя руки в стороны. – Решил сделать тебе сюрприз.

– У тебя получилось. Я могу поблагодарить тебя за новое мясо, которым я пополню свои ряды? Как щедро с твоей стороны.

Борис зарычал. Вскинул меч и сорвался с места, нацелившись на Дрюню. Багровое лезвие отразило сильнейший удар. Борис быстро перегруппировался, отпрянул назад, поставил блок. Кожаное лезвие приняло на себя удар, защитив своего хозяина от смертельно удара. Воины отскочили друг от друга. Последовала новая атака. Оба знали своё дело. Знали, чего ожидать от своего соперника. Это была честная битва, разразившаяся перед моими глазами в свете костра.

Не важно кто одержит победу – в любом случае мне крышка. Я умру, как умер Пич. Как умерли волки. Погибну от меча, как погибли салаги.

Со стороны деревни медленно угасала мучительная мелодия сражения. Я посмотрел туда. Оставшиеся без контроля волки кинулись в рассыпную. Салаги с кучкой опытных воинов продолжали сдерживать натиск, но долго им не продержаться. Их оттесняли к подножью скалы. Каждый шаг назад забирал жизнь. «Труперсы» уверенно налегали, даже не замечая под своими ногами человеческих тел.

Рыдали ли сопляки, или умоляли свою мамочку спасти их – я не слышал. Крики нестерпимой боли быстро захлёбывались в лужах крови, когда ступни «труперсов», покрытые коркой засохшего гноя, наступали на голову очередного салаги, пропустившего удар мечом из-за своей неопытности. Из-за страха, сковавшего его разум тяжелой цепью.

Это была бойня, а не война. Нас кинули на убой.

Надо встать. Надо принять смерть так, чтобы это было приятно. Я не хочу быть добитым на земле. Не хочу казаться жалким, перед лицом надвигающейся тьмы. Хочу встретить врага с оружием в руке.

Я доползаю до своего меча. Беру его в руку. Опёршись на меч как на костыль, я пробую встать с земли. Тело пронзает боль, но я продолжаю вставать. На полусогнутых ногах меня заштормило, повело в бок.

Я свалился.

Но уже что-то. Я не лежу на спине, а в моей ладони зажат страшный меч, материал которого служил кому-то кожей, которую сдёрнули, да бы создать такое странное оружие.

Я снова пробую встать.

– Тебе нужно уходить.

Голос звучал в моей голове. Я посмотрел перед собой – никого. В ногу мне что-то ткнулось. Я опустил глаза. Возле меня стоял чёрный волк. Он снова ткнул меня своим носом в ногу и сказал:

– Уходи в лес, здесь тебя ждёт только смерть.

– Я не могу…

Я погладил его по голове. Чёрная шерсть казалось мягкой, она блестела серебром в свете луны.

– Можешь…

Попробовав повернуться, я не удержался. Упал на колени.

– Мы сможем, – сказал волк, а затем схватил меня зубами за рукав кожаной куртки.

Зверь резко дёрнул на себя. Я повалился на землю.

– Помогай мне, – раздалось в моей голове.

Фыркая, упираясь лапами в землю, зверь изо всех сил тянул меня. Волок по земле в сторону леса. Не знаю, откуда у него столько сил, но у него получалось. Я скользил по траве пузом, волоча за собой ноги. Каждый рывок отдавался болью. Каждое движение напоминало мне о боли в груди.

– Помогай мне! Я один не справлюсь.

Я перевернулся на спину и принялся отталкиваться ногами. Упирался пяткой ботинок в рыхлую землю и откидывал своё тело. На сантиметр, на два, – но мы двигались. Медленно покидали поле боя. Я не знал: радоваться мне или нет. Я хотел быть там, среди салаг, но прекрасно понимал, что перспектив у нас нет никаких. Смерть меня не пугала. Меня пугала неопределённость. Что со мной будет – с длинным глистом, копошащимся в кишках этой бедной девушки. Да и плевать на меня! Мне жалко Ингу. Она не заслужила такой судьбы!

Я сильнее принялся отталкиваться от земли. Выбросил меч и принялся скрести землю ногтями, помогая волку быстрее волочить моё тело.

Никто не заметил моего трусливого побега. Поле боя быстро скрывало полотно ночи, оставляя на виду лишь крохотные точки, прыгающие в свете луны. Когда мы оказались в лесу, там, вдалеке, у горы продолжал гореть огонь. Маленькая точка жёлтого света нежно бросала волнистые блики на тысячелетний камень, подчёркивая всю мощь огромной горы, тянущейся своим остриём к яркой луне.

Рваный доспех как грабли собирал на себе сухие ветки, рыхлил землю. Трава наматывалась на прямоугольные кусочки, словно волосы на расчёску.

– Раздевайся.

Снять доспех не составило особого труда. Вынув руку из левого рукава, весь этот набор дребезжащих черепиц с лёгкостью соскользнул с моего тела.

– И куртку снимай, она тебе не понадобиться.

Я расстегнул пуговицы. Скинул на землю кожаный жилет. На мне осталась посеревшая от пота рубаха, а под ней – плотно стягивающая грудь повязка. Крови не было. Я оттянул ворот рубахи, заглянул – плечо посинело, кожу содрало как после ушиба об асфальт. Легко отделался! Но от этой хорошей новости дышать легче не стало.

– Вставай на ноги! – скомандовал волк.

Я перевернулся на бок, встал на колени. Упершись левой рукой в землю, оттолкнулся. Вначале выпрямил спину, затем согнул одну ногу в колено. Почувствовав под подошвой твёрдую землю, попытался встать. Меня штормило, тело сопротивлялось, мучительно пережёвывая боль. Но у меня получилось. Я встал.

– Молодец, – сказал волк. – А теперь уходим от сюда.

Первый шаг самый сложный.

Я шагнул и сразу же полетел вперёд. Хорошо, что мы в лесу, а не на проезжей части пытаемся убежать от преследования. Ближайшее дерево остановило меня. Ладони вцепились в толстую кору. Я держался. Тяжело дышал. Голова шла кругом, но я стоял на ногах.

– Идём, – подгонял меня волк, – идём!

Оттолкнувшись от дерева, я шагнул вперёд. Ноги чувствовали землю, подошва хорошо держала моё тело. Я сделал шагов десять, после чего меня снова бросило в сторону. Нужно прижаться к дереву, отдышаться, подождать, пока боль отступит.

– Нам надо торопиться, – морда волка пристально вглядывалась туда, от куда мы недавно бежали.

Разум зверя страхом не был затуманен, но заноза нервозность засела глубоко, заставляя его переживать за мою жизнь.

Короткими перебежками мы углубились в лес. Когда луна скрылась за кронами деревьев, а видимость была не больше десятка метров, небо вдруг окрасилось в багровый. Начался рассвет. Спасительный свет прорывался сквозь густую листву тонкими линиями. Подарок небес. Теперь я мог уверенно припадать к деревьям, не боясь промазать рукой, путая толстый ствол дерева с тенью.

Мы ускорились. Ни ветки, ни скользкая трава больше не были опасным препятствием.

– Куда мы идём? – спросил я волка.

– Мы уходим. Убегаем от смерти. Я постараюсь тебя вывести к людям, но ничего не обещаю.

– Ты останешься со мной?

– Я ничего тебе не обещаю.

Мы пробежали тысячи деревьев, оставили за собой след, тянущийся на километры. А когда жажда подкосила меня окончательно, мы услышали звук воды. Волк завилял хвостом.

– Вставай!

Облизнув разбитые губы, я нашёл в себе силы встать. Я был рад любой капле воды. Пусть она будет кислой, пусть будет грязной, но это будет живительна влага. Смочить горло сейчас не помешает.

Шум бурлящей воды нарастал с каждым шагом. А когда мы вышли на полянку, я увидел реку. Бурный поток пересекал нам дорогу, уходя далеко за горизонт.

Солнце поблескивало на внушительных волнах, бьющихся о высокий землистый берег.

Я подбежал к краю обрыва и шагнул вперёд. Ноги зарылись в рыхлую землю, но я смог удержаться. Сделал с десяток широких шагов – и вот она, вода. Протяни руку и вся живительная сила на твоей ладони. Я зашёл по щиколотку в воду и упал на колени. Вода тут же просочилась в обувь, наполнила штаны. Зачерпнув ладонями воду, плеснул себе на лицо. Как же хорошо! Кровь и пот стекали с моего лица, падая тяжёлыми каплями в реку.

Я хорошенько умылся, намочил волосы. И не выдержал. Погрузил голову в реку и принялся хлебать, жадно глотая воду.

Волк спустился ко мне.

– Не пей эту воду! – запротестовал он.

– А то что? – спросил я, вынув голову наружу. – Козлёночком стану?

– Нет! Но в тебе могут завестись черви. Будешь потом жрать траву и древесную кору, иначе исхудаешь и сдохнешь.

– О, за червей можешь не беспокоиться, у нас с ними общий язык.

Волк глядел на меня с непониманием.

– Нам нужно перейти на тот берег.

Река была широкой. Бурный поток был настолько сильным, что без труда пронёс на себе огромный ствол дерева, беспомощно цепляющийся длинными ветвями за край берега.

– Идея мне не нравиться, – кинул я, выплюнув воду. – Может, пойдём вдоль берега?

– Нет, нам надо на ту сторону.

Спорить с животным не имело никакого смысла. Он как дитя малое – хочу, дай, моё. Альтернативы нет никакой.

Волк уверенно двинул вперёд. Зашёл по грудь, дёрнулся вперёд и поплыл. Передние лапы ловко загребали воду, а задние – выплёскивали наружу пузыри воздуха. Зверь был счастлив. Он посмотрел на меня и словно дёрнул мордой, мол давай, плыви за мной. Течение быстро уводило его в сторону, но то, что он переплывёт реку – не было никакого сомнения.

Я только зашёл в воду по колено, как волк вдруг истошно завизжал. Я резко поднял глаза. Вокруг тела животного быстро разрасталась красная лужа. Волк нервно закрутил головой, он пытался обернуться назад, хотел увидеть, из-за чего ему так больно. Но лишь расплёскивал воду во все стороны.

Я сразу и не понял, что произошло. Но, приглядевшись, увидел, что именно причинило столько боли бедному животному. Из спины волка торчал конец стрелы, увенчанный четырьмя чёрными перьями.

– Думала, убежишь от меня?

Женский голос прозвучал как гром среди ясного неба. Я обернулся.

Глава 5

Беда не приходит одна. Ах нет. Эта сука припёрлась сюда в полном одиночестве. Преследовала нас, шла по следу. Она стояла на самом краю берега и ехидно улыбалась. Сука. Две рыжие косы тугими канатами тянулись по её доспеху, скрывая под собой большую часть крохотных шкурок грызунов, сплетённых между собой кольцами из кабаньего волоса. Как женщина – она прекрасна. Особенно она была прекрасна в утренний рассвет, когда чуть появившееся солнце над кронами деревьев своими лучами поджигало её волосы, и казалось, что ты смотришь на святого с огромным огненным нимбом над головой.

Рыжая бестия.

Она вкладывает новую стрелу в лук. Натягивает тетиву. Кончик стрелы, вырезанный из куска кожи «труперса» угрожающе смотрит мне в лицо.

– Из-за тебя мы проиграли битву! – крикнула Осси на весь лес. – Предательница!

И даже громкое журчание реки не в силах заглушить её разгневанный голос.

Я шагнул назад, погрузившись вводу по колено. Ботинки утопали в зыбком песке. Течение колыхнуло меня, словно я для него очередная преграда из рогоза, но я устоял.

– Не двигайся, я хочу пустить стрелу тебе точно в лоб! Борис не справился, а я уж точно не промажу. Засажу так, что все мозги вытекут из твоей новой дыры на затылке.

– Чего ты медлишь? – спросил я.

Она хмыкнула.

– Хочу знать правду! – выкрикнула она, а потом вдруг успокоилась. – Почему Борис на тебя напал? Вы ведь были такой славной парой.

– Убей меня, а потом сама спросишь у него.

– Ты многого не знаешь. Но мне показалось, что ты лично знакома с главарём «труперсов». Это правда? Не лги мне, сука!

– Я не знаю его. Мне показалось, что я знаю.

– Ты врёшь!

От части, она права. Но только отчасти. Всей правды я и сам толком не знаю. Сейчас мне бы очень хотелось, чтобы всё то, что я напридумывал у себя в голове – оказалось весёлой шуткой. И то, что вожак «труперсов»– Дрюня. И то, что он, возможно, такой же глист-солитёр-паразит как и я. Другого объяснения у меня нет. Но это мои догадки. И только. Хочется всё рассказать, поделиться с этой бестией своим бредом. Но нужно ли? Есть в этом толк?

Когда тебе в лицо смотрит наконечник стрелы, мысли текут в твоей голове ровным поток, боясь увильнуть в соседнее русло бурной фантазии.

Моё молчание её раздражало. Она разозлилась не на шутку, тетива напряглась еще сильнее. Убить меня – ей как плюнуть в лицо валяющегося у ног убитого «труперса». Но она не решалась. Что-то её сильно интересовало и, одновременно беспокоило.

– Скажи мне, это правда был Великий Андрей! Не лги мне!

– Я не знаю его! Я девочка из соседней деревушки…

– И что же девочка из соседней деревушки не поделила с «кровокожами»? Откуда у девочки из соседней деревушки маска «кровокожа»? Что сказал тебе Борис? ЧТО⁈

Прохладная вода упорно трясла меня за ноги, словно зазывая меня с собой, туда, вперёд, куда течёт бурный поток. Вперёд к свободе. Даже окружающий меня воздух не был таким свободным. Горячий и густой он был заперт в этом лесу, не в силах слиться с вольным ветром, теребящим верхушки высоченных сосен. Даже рыбёшки, плывущие против течения, были свободнее меня. Вороны, что упорно противились силе ветра и перелетали от одного дерева к другому, могли распахнуть крылья и отдаться потоку, но они боролись.

Почему я не могу бороться?

Моя война еще не окончена.

Я откинулся назад. Оттолкнулся ногами от густого ила и рухнул в объятия бурной реки. Холодная вода окутала моё тело. Быстро подхватила, вырвала мои ботинки из липкой ловушки.

Рыжая среагировала моментально. Свистнула стрела. Прежде чем моя голова скрылась под водой, я увидел растянувшуюся улыбку на усыпанном веснушками лице. А затем острая боль пронзила моё плечо.

Наверно, я закричал. Всё, что я слышал – шелест подводных камней и шуршание песка. Вода хлынула в рот, затекла в ноздри. Лёгкие сжались от жжения. Глотку обожгло. Меня начало вращать. Крутить, словно дворовые мальчишки толкнули меня в спину, и я кубарем покатился вниз с горы.

Бился ли я об подводные камни? Да.

Плечо отдавало дикой болью. Наверно, это и оставляло меня в сознании. Я даже почувствовал, как песок захрустел на зубах. А потом меня выплюнуло наружу.

Я раскрыл широко рот и сделал глубокий вдох. Руки беспомощно хлестали по воде, в попытке зацепиться хоть за что-то. Уверен, что тонущий человек именно так себя и ведёт. Смотрит в небо, из последних сил стараясь удержать голову над водой. Но с каждой секундой сил всё меньше и меньше. Волна накрыла меня с головой, но на дно не потянула. Пощадила.

Меня продолжало уносить в неизвестность. Перед глазами мелькали деревья, высокий берег тянулся бесконечной линией, как отбойник на автостраде. Я снова сделал глубокий вдох. Взгляд устремился в голубое небо, чисто и бесконечное.

– Не уйдёшь!

Вот Сука! Отстань от меня! Пожалуйста! Отстань!

Я опустил глаза. Даже сквозь пелену воды я видел её. Видел, как она бежит вдоль берега. Видел, как она целиться на ходу. Целиться в меня.

Надоедливая сука! Пиявка!

Рыжая баба резко остановилась, навела на меня стрелу. Тетива издала басовитую ноту не хуже струны. Рядом с моим ухом свистнуло, вода глухо булькнула. На лице рыжей давно не было улыбки. Она не робот. Усталость от нашего похода накрыла всех. Тяжелое дыхание теребило её розовые губы. Громко крикнув, она сорвалась с места как овчарка. Бросилась за мной. Держа в левой руке лук, она закинула правую за спину. Выхватила стрелу из колчана, но когда попыталась вложить её в лук, оконфузилась. Стрела выпала и скрылась в высокой траве, оставшись где-то позади. Рыжую это не остановило, каждая секунда на счету, плевать на утерянное. Она кинулась вперёд с новой силой, еще громче заорав на весь лес. Ебанутая баба! Такую ничто не остановит. Только пуля в лоб, и то не факт.

Она вынимает новую стрелу. Замирает у самого края берега. Вскидывает лук – он уже заряжен, стрела смотрит точно на меня.

Мне бы хотелось, чтобы новая волна скрыла меня из виду, накрыла с головой, утянув на самое дно. Сейчас она точно не промажет. Мне бы спрятаться самому, но нет никаких сил. Я не могу…

Могу лишь беспомощно наблюдать. Видеть, как она целится. Как она ехидно давит улыбку. В своей голове она уже победила. Но…

Не тут-то было!

Земля под её ногами обрушилась. Стрела улетела куда-то в небо. Рыжая сорвалась с края берега и покатила к реке, вскидывая над собой клубы песчаной дымки.

Как она злилась! Как она орала! Это была просто песня для моих ушей!

Эта сука докатилась кубарем до самой воды, плюхнувшись лицом в чёрный ил. Вода вокруг её лица запузырилась, тело исказилось, словно залитое кипятком. Я даже представить не могу, сколько бешенства сейчас в её организме. Сколько адреналина струится по её жилам. На что она способна в таком состоянии?

Осси быстро вонзает руки в воду, сгруппировывается и ловко вскакивает на ноги. Вода ручьями стекает по её груди, рукам, крохотными каплями срывается с кончиков пальцев и плюхается обратно в реку. Красивое личико исказилось до неузнаваемости гневом и обидой. С рёвом она сдирает со щеки кусок прилипшего ила.

Я почти попал в её сети. Одно точное движение – и я труп. Но, быть может, мне осталось пару шагов до состояния – холодный труп на дне реки?

Лук валялся на берегу рядом с ногой Осси, но колчан был пуст – стрелы выпали и разлетелись во все стороны. Пока она пыталась взобраться обратно на высокий берег, я уже уплыл довольно далеко. Её фигура, размахивающая от гнева руками, быстро превращалось в маленькую точку.

Слабость обрушилась на меня в стократном размере. Я больше не размахивал руками. Так, вяло их вынимал из воды, в надежде хоть что-то нащупать ладонью. Я знаю это чувство – чувство безопасности. В этот самый момент твоя батарейка окончательно подыхает. Последние резервы, поддерживающиеся в тебе за счёт адреналина, сходят на нет. Я уже готов был отключиться, как мои пальцы вдруг что-то нащупали. Я ухватился. Сжал ладонь. Это была влажна ветка. То дерево, что ранее пронеслось мимо меня, я догнал его.

Когда дерево в очередной раз своими ветками коснулось берега, мы притормозили. Я сумел подтянуться поближе к стволу и обхватить его руками. Вроде, закрепился. Можно рискнуть, попробовать доплыть до берега. Рискнуть…

Веки налились свинцом.

Я содрогнулся от сковавшего меня холода. И батарейка окончательно сдохла. Инга отключилась.

А я продолжал прибывать в сознании. В полном одиночестве, здесь, в еще горячих кишках среди рыхлых фекалий, в которых я себя чувствовал как ребёнок в магазине сладостей. Остался в полном одиночестве. И в абсолютной неизвестности.

Я долго и упорно пробовал наладить связь с телом, изгалялся как только мог. Какую только дичь себе не фантазировал, но итог один – Инга молчала. Её сознание было живо, я это ощущал, но оно упорно молчало, спрятавшись от меня за глухой дверью.

В редкие моменты, когда молофья выходила из меня густым маслом, женское сознание разрешало мне к нему прикоснуться, но не более. И в эти секунды я мог открыть глаза. Увидеть тьму над головой, услышать шуршание реки, а потом снова полная тишина в эфире.

Я оказался взаперти. Чёртова клетка захлопнулась, сделав из меня ручного попугайчика; бестолкового и бесполезного, способного лишь повторять легко запоминающиеся фразы. Я томился в беспроглядной тьме, где мне иногда подбрасывали обглоданную кость. Я снова открывал глаза – тот же лес, та же река. Всё тоже голубое небо над головой. Мне повезло узнать, что в этом путешествии я был не одинок. Тот волк, что выволок меня из леса, что спас мне жизнь, плыл рядом. Он, как и я, зацепился за дерево. Мне хотелось так думать. Хотелось в это верить, но он всего лишь запутался в кустистых ветвях. Вода теребила мокрую шерсть, словно кистью рисовала на бумаге длинную, тянущуюся от самого горизонта волну. Он был мёртв. Голова скрылась под водой, а за торчащую из спины стрелу цеплялись проплывающие мимо листья и зелёные соломинки речной осоки. Он был похож на дохлую собаку, валяющуюся на асфальте под проливным дождём.

Сколько я здесь пробыл – никто мне не ответит. Я мог бы оставлять засечки на внутренней стороне кишок, но побоялся, что со временем на этих влажных стенах не останется живого места. Секунда, минута, час. Я не мог понять простых вещей – когда день сменялся ночью. Я бодрился только ощущением тепла, окружившим меня тёплым одеялом. Если всё вокруг начнёт вдруг остывать, это будет означать только одно – смерть. Смерть Инги. И что дальше – эти мысли я гоню прочь, как остатки кала сквозь своё длинное, как шнурок тело. А вдруг я умру раньше? Умру от голода или истощения?

Обычный человек мечтает о сытой и комфортной жизни. Но я уже давно не человек.

У меня вдруг родилась жуткая мечта. Гнусная и полная эгоизма. Озвучить её вслух – лишиться последней капли человечности, но мне никто не запрещал мечтать. Мечтать о том, что если тело Инги опуститься на дно и станет пищей для сотни обитателей реки, мне повезёт, и я окажусь в желудке одного из них. Хоть рака, хоть крохотной рыбёшки. Мечтать, как тело Инги путается в рыболовных сетях, её вытаскивают на берег. Предадут тело земле – и у меня есть шансы! А вдруг предадут тело огню? Успею я понять, что вокруг меня происходило?

Я мог только ждать своей участи. И мечтать.

И моя мечта сбылась!

Я услышал голос, детский. Раздался он в моей голове или в мозгу Инги – уже не важно. Мальчик испуганно кричал:

– Смотри! Смотри! Там девочка плывёт!

– Где⁈ – воскликнул мужской голос.

– Вон, папа! Вон, у дерева!

– Ох! Беда-беда! Куда ты полез, дурак! Река вмиг унесёт тебя прочь с моих глаз!

– Я смогу доплыть…

– Стоять! Быстрее сеть распутывай! Давай сынок, распутывай её!

– Папа, она уплывает!

– Да вижу. Давай, бегом за ней, вдоль берега.

Их голоса быстро утихали, и, когда моя надежда на спасение почти померкла, вопли прозвучали с новой силой.

– Догнали, сынок! Давай – давай, реще. Держи конец. Ага, молодец. Натягивай. Отойди! Дальше-дальше. Ну, жадного рыбака ни какая река не остановит. Уххх… Есть!

– Пап, ты поймал!

– Тяни давай! Так-так… молодец…

Мне стало страшно. Я мог попасть в руки кого угодно. Со мной могли сделать всё, что только можно вообразить. Но об этом я даже думать побоялся. Сейчас было важно – наладиться связь с безжизненным телом Инги. Необходимо любой ценой пробудиться. Хотя бы одним глазком взглянуть на людей, крутившихся возле моего тела. Обступившая тьма сковала моё тело, но разум продолжал бултыхаться крохотным огоньком свечи, даря надежду на спасение. Нужно разжечь огонь! Подуть так сильно, чтобы из остывающей искорки вспыхнуло жаркое пламя.

Я принялся извиваться в кишках. Тереться телом о влажные стенки, драть кожу об застывшие фекалии, в которых не осталось и капли живительной влаги для моего жалкого существования. Стало больно, но одновременно и приятно. Я излучал тепло, словно урановый стержень, опущенный в воду. Я выбросил из себя последние остатки энергии, выжал всё до последней капли…

Моя ладонь сжала влажный песок. Лесной воздух наполнил лёгкие.

– Папа! – детский визг влился в мои уши. – Она жива!

– Вижу, сынок, вижу! Давай, вытягивай… Давай, тяни!

– Пап, смотри… собачку жалко…

– Дак какая же это собачка, сынок… Так, отойди в сторонку. Вон, возьмись за руку. Ага, тяни! Траву жрать – мне не пережрать! Инга!

– Инга! Пап это…

– Да вижу я, не мешай! Инга, дочка, что с тобой? Жива?

Меня начало трясти. Бултыхать, как в маршрутке, что мчит на всех парах по ухабистой сельской дороге. И пусть они стянут с меня мокрую одежду, разденут догола – мне плевать.

Мне повезло.

Я мог бы попасть в зубы голодных хищников. Меня могли бы выловить извращенцы, прогуливающиеся по берегу. И уж точно теперь я не опущусь на песчаное дно бурной реки, где моё безжизненное тело тащило бы вперёд до тех пор, пока камни и местная фауна не превратит меня в голый скелет.