Текст книги "Тайны затерянных звезд. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Антон Кун

Соавторы: Антон Кун
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 13

Повреждения корабля оказались серьёзными, но, к счастью, не критическими. Самые крупные обломки «Навуходоносора» сгорели на силовом щите корабля, разрядив его в ноль, а более мелкие не могли пробить обшивку, но зато сорвали с хилых креплений всё то, чем корабль обрастал долгие годы своих путешествий по космосу. Одно из орудий главного калибра, а также все антенны, кроме базовой, которая изначально была спроектирована с расчётом на самые тяжёлые условия эксплуатации, — всё это улетело куда-то в глубины космоса и вернуться уже не обещало. Ну и шлюз, конечно, который я взорвал собственными руками. Уже во второй раз.

А самое обидно — что всё это было всё равно что зря. Ведь информация, которую Кайто вытащил с «Навуходоносора», конечно же, оказалась зашифрована — это стандартная практика для любой научной информации. Когда её вытаскивают с носителя, не используя специальный ключ, которым обладают лишь определённые лица, всё напрочь шифруется, чтобы затруднить несанкционированный доступ.

Так объяснил ситуацию сам Кайто, и это вызвало у меня только один, хоть и вполне справедливый вопрос:

— И нахрена тогда мы своими жопами рисковали ради неё⁈

— Ну так я же их расшифрую, — Кайто пожал плечами так запросто, словно он уже и забыл, что совсем недавно мы чуть не сгинули в ядерном пламени. — Ну, когда-нибудь точно расшифрую.

После этих слов мне искренне захотелось его ударить. В первый раз за всё время нашего знакомства.

Но я сдержался.

И правильно сделал, потому что следом Кайто продолжил:

— У меня есть пара скриптов как раз для таких целей, скопирую архив да натравлю их на него одновременно, посмотрим, что получится. Какой будет лучше справляться — к тому подключим Жи, он поможет.

— Ну-ка, ну-ка! — я сразу же заинтересовался новой информацией. — Жи и шифрование умеет взламывать?

— Что? Нет, конечно! — Кайто посмотрел на меня так, словно я спросил куда направлен вектор гравитации в космосе.

Мне снова захотелось его ударить.

— Но ты же сам сказал!

— Я не говорил, что Жи умеет взламывать шифрование! — Кайто всплеснул руками. — С чего ты это взял⁈ Шифрование будет взламывать мой скрипт, а Жи просто предоставит ему вычислительные возможности своего мозга для работы. Таким образом, мы достигнем своей цели намного быстрее.

— Ага, теперь понятно, — я кивнул. — А быстрее это вообще насколько быстрее?

— Кто знает, — Кайто пожал плечами. — Тут шифрование шестнадцатимегабайтное, а мои скрипты только с двумя мегабайтами управляются. Если повезёт, то ключ будет подобран сразу же, если нет… Ну, может, месяц.

Месяц. Даже с возможностями Жи — месяц. И это на шифрование в шестнадцать мегабайт.

Когда Иши паролил наш драгоценный архив, он обмолвился, что ставит на него тридцатидвухмегабайтное шифрование. А это в два раза больше. Но шифрование — это не тот случай, когда можно с уверенностью заявлять, что «в два раза больше» значит «в два раза дольше». Может статься, что не в два, а в четыре. Или в шестнадцать.

Или в тридцать два.

Короче, рано я обрадовался. Даже при условии мозгов Жи скрипты Кайто мне не помогут вскрыть мой же собственный архив и воспользоваться информацией из него. Придётся, скрепя сердце, снова искать альтернативные пути.

Кроме внешнего оборудования, корабль немного пострадал и внутри, причём в первую очередь это касалось лазарета — вотчины Пиявки. И выяснил я это, когда всё же пришёл к ней за эластичным бинтом, чтобы забинтовать растянутую ногу и ограничить движения, дабы лучше заживало.

В воздухе висел густой запах медицины, а сама Пиявка аккуратно сгребала в кучу осколки и обломки, пока робот-уборщик намывал полы.

— Оу… — я прислонился к дверному косяку, не входя, и сложил руки на груди. — По ходу дела, я не вовремя.

— Ну так, — Пиявка грустно вздохнула. — Куча всего побилась.

— Как так вышло?

— Да хрен знает, — Пиявка кисло пожала плечами. — Видимо, основная масса обломков того корабля ударила именно в район лазарета. Так что даже те шкафы, которые были надёжно закрыты, швырнуло так сильно, что препараты внутри покололись. Я открываю дверцы, а оттуда водопады химии…

Я представил себе эту картину, и хмыкнул:

— Ладно, я хотел просто эластичный бинт попросить, чтобы ногу замотать.

— Точно, у тебя же нога! — вспомнила Пиявка. — Давай проходи, сейчас поправим её тебе.

— Да тут как бы… — я развёл руками.

— Проходи-проходи! — Пиявка махнула рукой. — Дел-то на пять минут.

Сейчас она совершенно не походила на обычную, привычную мне Пиявку. Никакой похоти во взгляде, никаких двусмысленных фразочек или сальных взглядов. Обычная уставшая женщина, которая только что вернулась с тяжёлой смены, а дети дома нашли кофе и муку и смешали их в равных пропорциях.

Я прошёл в лазарет, аккуратно, чтобы не наступать в лужи, а Пиявка уже подготовила маленький шприц с тонкой иглой.

— Стимулятор, — пояснила она на мой вопросительный взгляд. — Просто стимулятор. К завтрашнему вечеру и думать забудешь о своей ноге.

Я безропотно принял укол в плечо, а потом ещё и бинт получил тоже. Стимулятор стимулятором, а замотать ногу поплотнее всё равно надо, иначе вероятен новый вывих.

Нам ещё повезло, что маршевые двигатели не получили серьёзных повреждений. Так как мы всё ещё находились в том уголке космоса, куда не ведёт ни один спейсер, то и добираться до цивилизации предстояло тем же способом, которым мы прибыли сюда — собственным ходом. А значит, нас ждала ещё одна неделя полёта в обратном направлении.

Пиявка оказалась права — к следующему вечеру моя нога совершенно перестала болеть и вернулась в своё обычное состояние. И это было, пожалуй, единственное событие, которое произошло за эти дни.

Часы тянулись просто бесконечно долго. Если полёт к «Навуходоносору» ещё как-то можно было перетерпеть в ожидании неизвестного, то обратный путь был скучен до невозможности. Кори сидела в пилотском кресле (даром, что на автопилоте этого совершенно не было нужно), Магнус почти не выходил из своей каюты (его радарный пост стал практически бесполезен), капитан не отрывался от своего терминала, Кайто — от своего технического поста, постоянно что-то в него внося и правя, а Жи… Ну, про Жи вообще говорить нет смысла, этому долдону что пять секунд, что пять лет — одинаково.

В конечном итоге дошло даже до того, что я вспомнил: на корабле я вообще числюсь если не вторым, то «полуторным» техником, и решил что-нибудь починить. Ведь после той задницы, из которой мы совсем недавно выбрались, наверняка найдётся что-то, что нужно починить.

Так я думал.

Но даже тут реальность шла против меня. Чинить было нечего. Всё, что могло бы нуждаться в починке, сейчас болталось где-то в глубинах космоса, оторванное взрывом. И не то что починить — найти все эти узлы было просто невозможно, ведь у нас осталась всего одна антенна базового диапазона, а радиус действия у неё был… Не ахти, скажем так.

Вот же забавный парадокс — чтобы найти оторванные антенны, тебе нужны оторванные антенны…

В итоге к началу третьего дня я уже готов был на стену лезть от скуки. А лететь нам до ближайшей серой базы оставалось ещё как минимум столько же, а то и больше.

Умывшись холодной водой, чтобы прогнать остатки сна, я вышел из душевой и услышал кое-что новое. Вернее, это было кое-что старое, но за событиями последних дней я уже успел и забыть, что когда-то слышал этот звук.

Это был звук глухих ударов пудовых черных кулаков по макиваре.

С полотенцем, перекинутым через шею, я подошёл к каюте Магнуса и заглянул в неё, уже не таясь.

Навигатор, всё в той же неизменной жёлтой футболке, и с дредами, перехваченными на затылке резинкой в толстый пушистый хвост, лупил кулаками по макиваре.

Промежутки между ударами были строго одинаковыми, словно их отмерял невидимый и неслышимый мне метроном, что находился у Магнуса в голове. Да, в общем-то, скорее всего, так оно и было.

Магнус заметил меня краем глаза, прекратил избиение макивары и направился к двери, чтобы закрыть её, как в тот раз, но теперь я его опередил:

— Стой. Есть предложение.

Магнус, уже поднявший руку, чтобы закрыть дверь, замер и посмотрел на меня взглядом, в котором кроме недовольства проглядывала ещё и толика интереса.

— Тебе, наверное, до смерти уже надоело избивать бедную макивару, которая даже сдачи дать не может? Как насчёт небольшого дружеского спарринга? Чисто так, мышцы размять, — я широко улыбнулся.

— А перчатки у тебя есть? — глухо спросил Магнус, глядя на меня исподлобья.

— Увы, — я развёл руками. — Но я постараюсь сильно не бить.

Магнус отчётливо усмехнулся, и вышел из своей каюты:

— Ну смотри, сам предложил. Какие правила?

— Да какие правила, так, чисто в четверть силы, — я пожал плечами, снимая с плеч полотенце. — Не драку же устраиваем, а так, разминку.

Коридоры нашего корабля, конечно, не отличались особенной шириной, но и узкими их назвать было проблематично. Проходы того же «Навуходоносора» были почти в полтора раза уже, ведь «Барракуда» это всё же корвет, военный корабль, при конструировании которого предполагалось, что экипаж может передвигаться по коридорам в броне и даже в отдельных случаях — в бронескафах. Поэтому на «Затерянных звёздах» легко можно было лечь поперёк коридора и даже ещё местечко оставалось.

Мы с Магнусом встали напротив, сверля друг друга взглядами. Оба подняли руки, занимая стойки. Он — боксёрскую, закрытую, прижав правый кулак практически к нижней челюсти, я — более открытую, универсальную, выведя руки чуть вперёд и развернув их костяшками к противнику.

Магнус атаковал первым. Без отсчёта, без предупреждения, он просто шагнул на меня, одновременно выбрасывая вперёд руку.

Я уклонился от удара, слегка присев и поднырнув под его руку, сократил дистанцию и атаковал снизу вверх коротким апперкотом. Я знал, как отвечать на его удар.

А он знал, что я знаю. Поэтому он тут же вернул ударную руку, прикрывая ею уязвимый подбородок, а сам ударил коротким хуком в мой открывшийся бок.

И тогда я просто раскрыл кулак, который вместо подбородка здоровяка ударился в мягкую перчатку, схватился за неё пальцами, и толкнул Магнуса от себя, а себя — от него!

Я даже почти успел. Хук летел слишком быстро, и зацепил всё же бок по касательной. Но даже этого мимолётного касания было достаточно, чтобы понять: силы в удар было вложено немерено. То ли у Магнуса такая «четверть силы»… То ли он просто проигнорировал мои слова.

Но не давать же теперь заднюю.

— Один — ноль, — произнёс я, снова поднимая руки. — Продолжаем.

Теперь уже я атаковал сам. Я начал с короткого лоу-кика в нижнюю голень, и Магнус сноровисто отшагнул, убирая ногу из-под атаки и меняя стойку на левостороннюю.

Подшагнув, я ударил длинным долгим боковым ударом его в живот, и он тут же бросил обе руки вниз, перехватывая ногу и блокируя её!

И на этом он попался. Это же не школа бокса, там такому не учат, это его личная придумка. Поэтому он не знает, что будет дальше.

А дальше я просто подскочил поближе, ухватил обеими руками его за голову, и резко подпрыгнул, нанося удар коленом ему в подбородок!

Конечно же, в последний момент я замедлил удар, иначе даже такой гигант лишился бы чувств. Просто наметил, что колено прилетает в подбородок, а, когда сбитый с толку Магнус отпустил мою ногу и схватился за лицо — отскочил назад, разворачиваясь на месте.

— Один — один, — объявил я тем же тоном, что констатировал первое очко в пользу Магнуса. — Продолжаем?

Магнус поднял руки и медленно пошёл вокруг меня, насколько позволял коридор. Я двинулся в обратную сторону, чтобы держать его в поле зрения.

На втором круге Магнус подшагнул вперёд и атаковал двойкой — левая-правая. Я разорвал дистанцию, отшагнув назад, а, когда второй удар канул в пустоту, подшагнул обратно. Магнус тут же ответил на это коротким апперкотом, но я сместился в сторону, пропуская мимо и его тоже, и сам ответил резким ударом локтя сбоку в голову.

Само собой, его я тоже слегка придержал, но на сей раз — лишь слегка. По мощным порывам ветра, что вызывали удары Магнуса, не достигшие цели, несложно было понять, что силы он не собирался поумерить. А значит, и мне тоже незачем.

Магнус получил удар локтем в скулу, но даже, кажется, не заметил этого. Его голова не мотнулась, взгляд не затуманился даже на секунду, и вообще ему было плевать. Ещё бы — с его-то габаритами!

Но всё же после того, как удар достиг цели, он остановился и больше не пытался атаковать. Не сейчас.

— Два-один, — провозгласил я, отходя от Магнуса. — Продолжаем?

Вместо ответа он кинулся вперёд, держа глухую защиту. Я до последнего метра ничего не предпринимал, поскольку не мог понять, что он собирается сделать, и только когда он раскинул руки в стороны, и нагнулся, до меня дошло!

По ходу дела, здоровяк вышел из себя, раз решил просто и бесхитростно повалить меня проходом в ноги!

Я резко расставил ноги в стороны, понижая центр тяжести, нагнулся и выставил перед собой прямые руки, положив ладонь на ладонь. Голова Магнуса с забавным пушистым хвостом упёрлась в ладони, меня буквально потащило назад, словно я пытался остановить линкор своим телом, но я лишь нажал посильнее, продавливая голову навигатора к полу и переводя его движение из «вперёд» во «вниз».

Так мы и рухнули на пол — сперва Магнус, потерявший равновесие, а прямо на него — я, так и держащий его за голову обеими руками.

Внезапно из соседнего коридора послышались лёгкие нервные шаги, и мы с Магнусом оба замерли. Хрен знает, что тут положено за драку между членами экипажа, может, и ничего… Но всё равно спалиться не хотелось.

Из коридора выбежала бледная, как сама смерть, Кори и так же бегом скрылась в гальюне, едва-едва закрыв за собой дверь. Я проводил её долгим взглядом и убедился, что дверь действительно закрылась. Магнус сделал то же самое, а потом снова зашевелился подо мной.

В ту же секунду я подобрал ноги под себя, толкнулся, крутнулся прямо на спине Магнуса, который пытался отжаться руками от пола, чтобы подняться, и перехватил его шею. Предплечье легло на горло, ладонь на локоть, вторая ладонь — на другой локоть, только уже сзади шеи. И, закрыв захват, я слегка придавил его.

Магнус то ли зарычал, то ли захрипел, откидывая голову назад, и одной рукой перехватывая мой захват. Он умудрился просунуть пальцы между моей рукой и горлом и — чтоб меня чёрная дыра поглотила! — даже умудрился слегка оттянуть руку! Одной своей рукой, буквально тремя пальцами!

Другой рукой Магнус медленно отжимался от пола до тех пор, пока пространства под ним не хватило, чтобы просунуть колено. Медленно, словно медведь после спячки, Магнус поднимался на ноги, пошатываясь от лишних девяноста килограммов веса, висящих у него на спине, и явно не собирался сдаваться!

Я коротко пнул Магнуса под колено, заставляя его ногу подломиться, а здоровяка — снова стать на три головы ниже. Мои ноги коснулись пола, и я быстро отошёл назад, вытягивая Магнуса за собой и практически заставляя его принять сидячее положение! И всё это — не отпуская захвата!

Магнус снова зарычал, схватился за мою руку уже обеими ладонями и принялся разрывать захват просто за счёт своей чудовищной силы!

Я сжал пальцы поплотнее, понимая, что теперь всё решит лишь время. Что случится быстрее — мозг Магнуса отключится из-за недостатка кислорода или раньше он разорвёт мой захват?

Ответ нам не суждено было узнать.

Дверь гальюна с тихим шипением открылась, и из него практически вывалилась Кори. Ноги её явно не держали, и, сделав пару шагов, девушка упала сначала на колени, а потом на четвереньки.

Я ослабил захват, отпуская Магнуса, а он перестал хвататься за мою руку. Мы коротко переглянулись, и, не сговариваясь, бросились к Кори. Аккуратно взяли её за руки, приподнимая с пола, и помогая встать на ноги. Голова Кори болталась, будто она совсем не контролировала мышцы шеи.

— Ребята… — заплетающимся языком едва слышно произнесла девушка, глядя куда-то в потолок. — Что-то мне… Плохо… Очень-очень… Плохо…

Её глаза закатились, и она обмякла у нас на руках.

Глава 14

— Быстро за Пиявкой! — велел я Магнусу, аккуратно подхватывая девушку и придерживая от падения.

— Я? — он тупо посмотрел на меня, как будто я с ним двоичным кодом разговариваю.

— Ты! — не выдержав, рявкнул я. — Бегом!

Магнус всё так же тупо смотрел на меня. Нужно было как-то переключить его, привести в чувство.

Продолжая удерживать Кори одной рукой, второй я коротко ударил негра в челюсть.

Это сработало. Рефлексы сработали раньше мозга, и Магнус, чей мозг всё ещё по инерции находился в состоянии боя, отшатнулся, не позволяя удару достичь цели. Руки взлетели к лицу, в привычную боксёрскую стойку, но потом взгляд его упал на Кори, в глазах наконец-то появилось понимание. Он снова окинул быстрым взглядом сначала меня, потом — отключившуюся в моих руках Кори, и наконец кивнул:

— Понял. Иду.

И уже на ходу — молодец, сам догадался! — прижал палец к уху, вызывая по комлинку Пиявку прямым каналом связи:

— Пиявка! Пиявка, срочно ответь!

Перехватив Кори поудобнее, я аккуратно поднял её. Она была совсем лёгкая, но из-за её состояния казалось, что у меня в руках фотонная торпеда или наоборот, нечто текучее, а не хрупкая тонкая девушка. Все мышцы Кори были расслаблены, руки и голова болтались, как на шарнирах, и поэтому я шёл медленно, чтобы ненароком не задеть какой-нибудь угол.

Я прошёл четверть пути до лазарета, когда подоспели Магнус и Пиявка.

Пиявке хватило всего одного взгляда на Кори, чтобы брови её хмуро сошлись на лбу, и она коротко приказала:

— В лазарет! Быстро!

Магнус протянул было руки, чтобы забрать у меня Кори, но Пиявка неожиданно ловко шлёпнула его по ладони:

— Убери свои грабли! Ими только урановые ломы топить в ртути, поломаешь ещё девочку! Кар, быстро в лазарет! Не медли!

Пиявка оттолкнула Магнуса с пути, и выглядело это примерно так же, как если бы я попытался оттолкнуть Жи.

Но, как ни странно, здоровяк покорно отошёл в сторону, пропуская меня с Кори на руках вперёд.

Его реакция сейчас вообще не вязалась с тем, как он держался обычно или тем более во время нашего с ним поединка.

Я это отметил между делом, скорее по привычке. Отметил и отмахнулся — сейчас было немного не до того.

Когда мы добрались до лазарета, там уже был капитан. Ну ещё бы, где же ещё ему быть, когда с его дочерью беда приключилась?

— Сюда! — Пиявка подскочила к столу и подкатила к нему стойку с автоматическим диагностом.

Действовала она сосредоточенно, с предельной точностью. Никаких заигрываний или шуточек, что только подтверждало серьёзность ситуации.

Я аккуратно положил Кори на стол.

— Не так! — Пиявка снова подскочила ко мне. — Посади её!

Я приподнял девушку, придавая ей сидячее положение, и Пиявка сноровисто, словно уже не в первый раз это делала, в два движения скинула с неё короткую куртку. Кори осталась только в белой майке-безрукавке и штанах, но их, кажется, снимать никто не собирался.

— Клади! — велела Пиявка, хватая с диагноста сразу целый пук проводов с датчиками на концах и начиная прикреплять их на Кори даже раньше, чем я успел её уложить.

— Пиявка! — напомнил о себе капитан из-за моей спины. — Что с ней? Опять⁈..

— Опять! — огрызнулась Пиявка. — Да, опять!

— Опять что? — я обернулся на капитана, и тот нахмурился и коротко ответил:

— «Звёздочка».

«Звёздочка»…

Когда-то раньше, говорят, этим милым словом мамы называли своих любимых дочерей. Но это было очень давно, ещё до того, как человечество начало плотно осваивать космос. До того, как были колонизированы и тем более заселены первые планеты, до того, как появились первые промышленные миры, до того, как построили первые космические станции… И, конечно, до того, как появилась Администрация и спейс-технология.

Сейчас этим милым словом никто никого не называет. Его вообще стараются не произносить вслух, даже в контексте настоящих звёзд. Слишком странным и непонятным оно остаётся до сих пор, даже несмотря на многие попытки исследовать этот феномен.

«Звёздочка» или «звёздная лихорадка» — это болезнь, которая преследует человечество с того самого момента, как только появилась спейс-технология. Болезнь странная и болезнь страшная, потому что никто не понимал, что она из себя представляет, что её вызывает и как это «что» выбирает для себя жертв.

За все эти годы получилось собрать только некоторую статистику по вопросу «звёздочки», и она была неутешительной. Почти пятнадцать процентов людей являются переносчиками болезни, не болея самостоятельно. Больше чем пять процентов людей болеют «звёздочкой» в открытой форме.

Понятие «в открытой форме» означает, что у них в любой момент, независимо от того, где они находятся, в каком состоянии и в каких условиях, может начаться приступ. Судороги, рвота, резкое повышение и понижение температуры в пределах четырёх градусов в период до получаса, отсутствия реакции на внешние раздражители — и это лишь общие симптомы, которые проявляются у всех болеющих. А ведь помимо них, у многих болеющих есть и своя собственная реакция на болезнь, которую нельзя предугадать, пока не столкнёшься с приступом вплотную.

Защиты нет. Защититься от «звёздочки» невозможно никак, пробовали даже жить в скафандрах высшей степени защиты, и всё равно заражались, на основе чего учёные сделали осторожное предположение, что корни «звёздочки» лежат в сфере психологии, а не физиологии.

Естественно, эта версия тоже оспаривалась, однако не выявленный возбудитель, не понятный способ заражения и многое другое склоняло чашу весов в эту сторону. Но работа психологов и психиатров с больными тоже ничего не дала.

Лечения нет — ни один известный человечеству препарат не лечил от «звёздочки», потому что никто не понимал, что именно надо лечить. Единственное, что хоть как-то помогало (причём этот эффект был обнаружен случайно) — это старый, уже полузабытый в эпоху освоения космоса препарат под броским названием «иммуноза». Когда-то раньше он был популярен, поскольку представлял собой мощный иммуномодулятор, буквально подстёгивающий организм к борьбе с заразой собственными силами, но потом в нём обнаружили множество незаявленных побочных эффектов (включая привыкание при использовании чаще, чем раз в неделю), и запретили его применение.

«Иммуноза» не была лечением от «звёздочки», отнюдь. Но за счёт своего мощного эффекта она позволяла организму пережить приступы, не страдая от них так сильно, как это происходит без неё.

Альтернатива «иммунозе» тоже была — это целый коктейль из разных препаратов, часть которых конфликтует между собой, и суммарные побочки которых давали в этом вопросе фору даже просроченной «иммунозе». Плюс, в идеале, требовалось расположить больного в невесомости, да ещё и при контролируемом температурном режиме, чтобы и не перегреть его, и не переохладить во время резких скачков температуры.

Или вколоть всего одну дозу «иммунозы», которой больному хватит, чтобы пережить приступ.

А если не сделать ни того, ни того, вполне вероятен летальный исход. Причём вероятность маленькой не назвать — около двадцати процентов. Один шанс из пяти, что либо диафрагму сведёт такой сильной судорогой, что даже искусственная вентиляция лёгких не поможет наполнить их кислородом, или температура поднимется до таких значений, что белки крови начнут сворачиваться, или наоборот — опустится до того, что клетки мозга начнут отмирать.

Что интересно — нельзя сказать, что «звёздочкой» болеют все космики. Те, кто родился и всю жизнь прожил на космической станции, не болели. Те, кто родился на планете и всю жизнь провёл на ней — не болели. Те, кто летал с планеты на орбитальную станцию и обратно — не болели.

Болели только пять процентов тех, кто хоть раз в жизни проходил через спейсер. Но в сумме это получались миллионы.

Я даже слыхал, что вроде бы какая-то медицинская корпорация полностью переквалифицировалась на исследование «звёздочки» и поиск лекарства от неё, и было это лет десять назад. После этого от них было только одно громкое заявление, что они буквально находятся на пути к лекарству, и потом опять — тишина.

Что ж, теперь я точно могу сказать, что лекарства они так и не нашли. Иначе бы Кори сейчас не лежала на медицинском столе, содрогаясь судорогами, а Пиявка не держала в руках наручники из мягкой кожи, половинки которых были соединены всего лишь одним звеном мощной стальной цепи.

— Помоги! — рявкнула она, не в силах удержать сразу и руки и ноги.

Я взялся за ноги Кори, пытаясь удержать их на месте, и чуть не потерпел фиаско — хрупкая тонкая девушка в минуты приступа становилась сильнее Магнуса! Ее нога вырвалась из моих рук, и чуть не зарядила мне коленом по лбу. Я уклонился, поймал её на возврате обеими руками и навалился всем телом, прижимая к столу. Обездвижил, улучил момент, подхватил вторую ногу, и тоже запихнул под себя, придавливая своим весом.

И всё равно этого было как будто мало. Ноги девушки так и дёргались в припадке, и каждый раз с ними вместе дёргался я — то подлетая над столом, то падая обратно.

— Вот так, держи! — велела Пиявка, и раздались щелчки наручников. — Сейчас помогу!

Пиявка подбежала ко мне, и, пока я держал ноги Кори, пристегнула и их тоже. Девушка оказалась полностью прикована к медицинскому столу, как бешеное животное, приготовленное к вивисекции. И вела она себя как то самое бешеное животное — билась и рвалась, отчего стол глухо гудел и, если бы не был намертво приделан к полу, то, наверное, подпрыгивал бы на одном месте.

— Проклятье! — выругалась Пиявка, вытирая лоб рукавом. — Каждый раз одно и то же!

— Но почему⁈ — вырвалось у капитана, который всё это время держал эмоции в себе, чтобы не отвлекать нас. — У неё же был приступ уже месяц назад!

— Да потому что этот урод! — выплюнула Пиявка так злобно, словно говорила о начальнике участка на Тантале-три, к которому она была приписана в своё время. — Который на корабле остался! Бешеный который!

— Семецкий? — спросил я, и Пиявка скорчилась:

— Вот-вот, он самый! Я ещё когда услышала его голос из динамиков корабля, когда шлюзы были открыты, заподозрила, что с ним не всё в порядке! Но списала это просто на долгое одиночество и поехавшую крышу!

А ведь она права! Я тоже тогда отметил, что Семецкий выглядит нездорово, что в его положении было естественно, но при этом — знакомо! Он, конечно, однозначно был не в себе из-за долгого одиночества и поехавшей крыши… Но не только, явно не только! Он ещё и был заражён «звёздочкой», из-за чего казался ещё более больным и безумным.

Возможно, он даже входил в те самые пятнадцать процентов бессимптомных носителей, которые сами по себе не болеют. Но если больной человек будет контактировать с таким носителем, его собственная болезнь начинает прогрессировать семипарсековыми шагами. При этом, чем ближе контакт, тем скорее случится очередной приступ.

И, когда Семецкий и Кори валялись на полу, обнимаясь как парочка влюблённых, именно это самое и произошло. Несколько суток болезнь созревала в девушке, и вот наконец её прорвало.

— Сукин сын! — в сердцах выругался капитан. — Если бы он не сдох там, на корабле, я бы его!..

Что бы «он его» договаривать капитан не стал, но и так всё было понятно. Семецкий ещё легко отделался, что просто и быстро сгорел в пламени ядерного распада.

— Ладно, — капитан выдохнул и уже более спокойно обратился к Пиявке. — Ты знаешь, что делать.

— Увы, капитан, — непривычно-спокойно отозвалась Пиявка, не став в этот раз выдавать колкости.

— Что значит «увы»? — не понял капитан. — Коли «иммунозу»! Она не получит привыкания, уже месяц прошёл!

— Не в этом дело, капитан, — Пиявка покачала головой. — Всё намного сложнее. «Иммунозы» у нас нет.

— Как нет⁈ — ахнул капитан. — Куда дела⁈ У нас же всегда две дозы хранятся! И, как только одна тратится, я тут же докупаю новую!

— И они обе разбиты, — Пиявка виновато развела руками. — Я же говорила — лазарет пострадал больше всего остального корабля. И, к сожалению, обе дозы «иммунозы» тоже входят в понятие «пострадал». Простите, капитан.

Пиявка виновато опустила взгляд, теребя подол халата. Капитан смотрел на неё со странным выражением на лице. На нем чётко читалось, что с одной стороны он готов вышвырнуть её за борт, а с другой стороны — он прекрасно понимает, что её вины в этом нет.

А с третьей стороны ему самому стыдно за то, что он допускает мысль о том, чтобы сорваться на Пиявке и выставить её виноватой в этой ситуации. Просто потому, что это быстро и удобно — объявить виноватым ближайшего человека.

Капитан громко вдохнул и выдохнул, приводя мысли в порядок.

— Так… — медленно произнёс он. — Ладно. Какие у нас есть варианты?

— Не самые лучшие, — Пиявка покачала головой. — Я могу ослабить часть симптомов, но лишь ослабить, а не убрать полностью. И лишь часть. Я не могу гарантировать, что она выживет, простите, капитан. Нам нужна «иммуноза», без неё дать гарантии просто невозможно.

— Но у нас нет «иммунозы»! — процедил капитан, явно едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик. — Думай, Пиявка, думай! Кто у нас тут корабельный врач⁈

— Я! — закричала на него в ответ Пиявка, сжимая кулаки. — Но я не могу в одиночку придумать то, что не могли десятками лет придумать сотни других, более умных, более образованных и опытных людей! Это невозможно!

— Прекратите орать, — поморщился я. — Я думаю.

Они, будто совершенно забывшие о том, что я тоже тут есть, замолчали и уставились на меня с удивлением на лицах. Я воспользовался наступившей тишиной, чтобы прикинуть пару моментов, додумать мысли, и выдать: