Текст книги "Род Корневых будет жить! (СИ)"

Автор книги: Антон Кун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 13

В следующий момент я почувствовал жёсткий тычок в спину и полетел кубарем между двух уже почти сомкнувшихся смерчей. От соприкосновения с ними кожу на руках и лице обожгло. Было ощущение, что смерчи состоят из ледяных лезвий, которые на огромной скорости режут всё, что встречается у них на пути.

В полёте я успел почувствовать, как дрогнул воздух. И краем глаза отметил, как взметнулись вверх голубые мотыльки – я перешёл барьер. Видимо, китаец толкнул меня, и этим спас мне жизнь. Иначе меня просто изрезало бы!

Я вскочил и обернулся.

За барьером была сплошная снежная пелена. И лишь по частым всполохам и мельканиям клинка я понимал, что бой идёт прямо у границы барьера. Китаец в одиночку противостоит врагу, о котором я даже представления не имею!

Первым желанием было рвануть на выручку. И я бы даже рванул, если бы вчера не получил хороший урок. А потому я просто остался на месте всеми силами желая китайцу победы. Или хотя бы выжить.

Это невыносимо ждать, когда понимаешь, что в двух шагах человек сражается в том числе и за твою жизнь! Когда видишь, что там творится чёрт знает что! И ты никак на это повлиять не можешь. И всей душой пытаешься помочь… Хотя бы мысленно… Разогнать эту чёртову снежную пелену! Разорвать её! Разметать вихри! Растопить всё! Сжечь к херам напалмом!

Ты хочешь этого так сильно, что твои ладони начинают гореть…

И вдруг пелена дрогнула и поддалась напору китайца. Она начала редеть, и вскоре я уже увидел Мо Сяня, который бешено крутился, отбивая атаки непонятного противника. Кончик его меча был словно кисть, которой китайцы пишут свои иероглифы. Видел такое в исторических фильмах.

Вскоре стало видно, что кончик меча не просто красиво двигается, а Мо Сянь действительно что-то пишет им, после чего остаётся золотистый светящийся след. И этот след как раз и похож на вереницу иероглифов.

Когда Мо Сянь замкнул вокруг себя кольцо светящихся иероглифов, они вдруг ярко вспыхнули, и по снежной пелене побежали золотистые огоньки, прожигая её. И пелена быстро сошла на нет, как тополиный пух, если бросить в него горящую спичку.

Уже спустя несколько минут Мо Сянь стоял усталый, а вокруг него простирались луга, на которых ещё виднелись островки нерастаявшего первого снега. И даже следов от снежных вихрей не осталось – всё сгорело в золотистом огне.

Оглядевшись, Мо Сянь шагнул к барьеру, и голубые мотыльки полетели вверх, открывая ему проход.

– Спасибо! – поклонившись по своему обыкновению, сказал мне Мо Сянь.

– За что? – удивился я. – Это вам спасибо за то, что вы меня спасли!

– Это мой долг, – ответил Мо Сянь. – А вы не должны были.

– Да что я сделал? Сбежал как последний трус…

Продолжать я не мог. Мне было очень стыдно, что я оставил китайца один на один с опасностью.

Мо Сянь, глянув на меня, достал из кармана платок и начал вытирать меч. Меч был мокрым, словно китаец рубил им воду. Понятно, что такой в ножны убирать нельзя – металл подвергнется коррозии. Попросту заржавеет.

Я наблюдал за китайцем, за тем, как он тщательно очищает лезвие, и понимал, что сейчас хорошее время для расспросов. А потому не стал откладывать дело в долгий ящик.

– Мо Сянь, – спросил я. – Вы сказали, что это ваш долг. А в чём он заключается?

– Ваш батюшка просил меня позаботиться о вас, – коротко ответил китаец.

Я вспомнил все эти разговоры про то, что у меня нет силы и сник – получалось, в этом мире без силы мне без телохранителя не прожить?

А китаец, помолчав, внезапно продолжил:

– Ваш батюшка был уверен, что у вас сила есть, просто она не проснулась ещё. Он пригласил меня, чтобы я посмотрел вас.

– И что? – с надеждой спросил я.

– Ничего, – ответил китаец. – Я ничего не нашёл. Даже зачатков силы. Абсолютный ноль.

Вспыхнувшая было надежда умерла. Получалось тот господин с бакенбардами, кого я вчера похоронил, с отчаянностью любящего отца цеплялся за соломинку. Но как бы он ни желал видеть в своём сыне сильного наследника, его надежды были тщетны. Как и мои…

Я уже собрался было идти в усадьбу, когда китаец продолжил:

– Однако…

Я тут же обернулся.

– Что?

– После смерти ваших близких я увидел, что в циркуляции вашей ци произошли изменения.

– Какие? – спросил я с надеждой.

Но китаец проигнорировал мой вопрос.

– Я не поверил себе, – продолжал он как ни в чём не бывало. – Но на ваши изменения отреагировало общее ци земли, и возмущения ци притянули к вам, молодой господин, порождения тьмы.

– Как это? – переспросил я, понимая, что я ничего не понимаю.

– И вчерашняя атака волколаков с лютыми мертвецами, – продолжал Мо Сянь, – и сегодняшняя атака слуг Мораны случились из-за возмущений ци.

– А разве волколаки и лютые мертвецы не всегда тут живут? Про слуг Мораны не знаю, но про тех тварей Богдан рассказывал мне.

– И волколаки, и лютые мертвецы, и слуги Мораны, и другие твари жили здесь всегда. Но они очень редко нападают на людей. А тут прямо одно нападение за другим, как будто что-то их привлекает, – Мо Сянь закончил протирать меч и положил его в ножны.

– А почему сразу я? – удивился я такому повороту. – Почему бы не предположить, что их привлекает что-то другое. Например, то, что усадьба осталась без защитника.

– Я тоже так думал. Но то, как вы вчера победили чёрного колдуна и людей, что пришли с ним, а также то, как ваша кровь подействовала на старейшину Радима заставляют меня думать, что притягиваете тварей именно вы, молодой господин. А это может быть только в том случае, если у вас очень сильный источник. Но я не видел его раньше, и не вижу сейчас.

Признаюсь, мне стало дурно. Одно дело, когда на тебя нападают странные твари, и совсем другое, если этих тварей притянул ты сам.

– И что теперь делать? – спросил я.

– Думаю, нужно простроить в вашем теле каналы для циркуляции ци. Тогда можно будет попробовать ею управлять.

– И как это сделать? – спросил я.

Я уже готов был на всё, лишь бы понять, что происходит. Потому что, с одной стороны, силы у меня нет, а с другой, – у меня есть сильный источник, который притягивает тех, кто легко может меня убить. Как это сочетается, понятия не имею!

– Давайте пройдём в дом, – предложил китаец. – Переоденетесь. И потом обсудим, как нам быть.

После слов китайца я глянул на себя и невольно застонал.

Блин! Вчера я пришёл с головы до ног весь в земле. А сегодня вместо одежды на мне были какие-то лохмотья. А лицо и руки кровоточили. Всё-таки лезвия из смерчей хорошо порезали меня. И ведь придётся как-то объясняться с Прасковьей и Матрёной. Не то, чтобы меня это напрягало, но налетят ведь…

Однако, деваться было некуда, и я отправился вслед за Мо Сянем в дом.

Что примечательно, Мо Сянь снова был чистым. Его одежда была в полном порядке! И ни одной царапины!

Как я и ожидал, едва женщины увидели меня, сразу закудахтали. Но я был уже к этому готов, поэтому сходу осадил обеих.

– Цыть! – прикрикнул я на женщин, обрывая причитания. – Я пошёл мыться. Дайте мне чистую и целую одежду. А вы, Прасковья, приготовьте для нас с Мо Сянем чай, пожалуйста.

Женщины ушли. Но Матрёна вскоре вернулась, держа в руках стопку одежды.

Забрав у неё вещи, я направился во флигель. От предложения проводить жёстко отказался. Теперь дорогу туда я никогда не забуду!

Но не успел я свернуть в коридор, ведущий в колоннаду перед флигелем, как мне навстречу вышли Глеб с Данилой. Они были с мокрыми волосами. Я, признаться, совсем забыл про кадетов.

– Ты где был? – с высоты своего роста строго спросил Глеб.

– Кто тебя так? – дёрнул курносым носом Данила.

– Да ничего страшного, – отмахнулся я. – Слуги Мораны напали около барьера.

– Что?! – воскликнул Данила. – Слуги Мораны? Здесь?! Как такое может быть?

– Врёшь! – заявил Глеб.

– Ничего он не врёт! – вступился за меня Данила. – Посмотри, он весь изрезан ледяными лезвиями! Всё, как в учебнике!

И они оба уставились на меня, как на какую-то диковинку.

Это было даже забавно – длинный и худой Глеб и курносый, обычно улыбчивый Данила теперь стояли с выпученными глазами и открытыми ртами.

– Вот так! – пожал я плечами, как будто мне справиться со слугами какой-то там Мораны, как нефиг делать. – А что в этом такого?

– Ну, они же нападают только в степях… И там, где нет поблизости жилья, – начал объяснять Глеб.

– А как ты с ними справился? – поинтересовался Данила. – Они же всегда нападают стаей! Они же неубиваемые!

– Не бывает неубиваемых, – ответил я.

Я это точно знал. Не раз в горячих точках сталкивался. В результате умирали все.

– А как ты с ними без силы справился? – с восхищением глядя на меня, спросил Данила.

И мне стало стыдно. В конце концов, в победе над снежными смерчами моей заслуги не было. И я признался:

– Да это не я победил их, это Мо Сянь.

– Твой китаец?

– Ага.

– Круто! – с завистью проговорил Данила.

Это прозвучало так, что мне показалось, что ещё чуть-чуть и он попросит: «Дай погонять?»

И чтобы не доводить до этого, я решил сменить тему.

– А вы что мокрые? – спросил я, показывая на их мокрые волосы.

– Ты что?! – воскликнул Данила, покраснев, отчего веснушки проявились особенно ярко. – Сегодня же день величания Рода!

У обоих парней тут же загорелись глаза, а на щеках разлился густой румянец предвкушения.

– Ты же выполнишь свои обещания? – подозрительно спросил Глеб. – Или из-за… Из-за смерти твоих родителей и брата с сестрой…

Парни постарались показать сочувствие, но блеск в глазах выдавал их.

Нет, я видел, что они мне действительно искренне сочувствуют, но то, что должно было произойти в этот чёртов день величания Рода, явно привлекало их очень сильно. Ну почему я не знал, что там будет?

Неопределённо пожав плечами и кивнув, что в равной степени должно было означать как да, так и нет, я сказал:

– Пойду тоже помоюсь.

У парней опять загорелись глаза. Данила густо покраснел, а Глеб многозначительно поиграл бровями.

Я развернулся и пошагал через колоннаду во флигель, где была расположена баня с бассейном.

Баня была натоплена.

Я с удовольствием снял с себя лохмотья и залез сначала под горячий душ.

Места порезов сильно защипало. Но я продолжал стоять, пока боль не утихла. А потом пошёл в парилку.

Я вообще в своём мире любил ходить с мужиками в сауну. Возьмём пивка, рыбки, чипсов. Откупим сауну часа на четыре, а то и пять. Лучшее место для разговоров – никто не выдернет, ни жена, если у кого есть, ни начальство. Много про что можно поговорить – и про футбол, и про планы на будущее, и повспоминать дела минувших дней. Нормально так.

Но тут я не хотел никого видеть. Тут я хотел посидеть в одиночестве. Хотел разобраться в себе.

Я, прошедший горячие точки, можно сказать закалённый в боях, почему-то поступал здесь в этом мире, как подросток или как обычный гражданский обыватель склонный к рефлексии и к соплям… Как обычный сопляк пубертатного возраста – шел, поскользнулся, очнулся в другом мире, сам туповат, но проявляет признаки стойкого нордического характера… Я ведь не такой! Я ведь нормальный человек со своими слабостями и сильными сторонами! Я живой!

Интересно, если бы это была книжка, что сказали бы про меня читатели?

Но додумать эту мысль я не успел. Потому что в предбаннике скрипнула дверь.

Глава 14

Первым желанием было подорваться и поглядеть, кто там. Я даже напрягся, но потом решил, что не буду выскакивать из парилки. Что я, стыдливая барышня что ли? В конце концов, это мой дом, и я тут барин! Пусть дёргается тот, кто помешал мне!

Досадно, конечно, что прервали мои размышления, но скакать, как подросток я не буду!

А размышления действительно прервали и окончательно – судя по звукам, кто-то раздевался. Потом включил душ…

Я слушал, как струи воды с шумом падали на пол, и гадал: кого это принесла нечистая? Практически все в доме знают, что я пошёл мыться. Ну, кроме управляющего и Кузьмы – я как пришёл с ними ещё не встретился. Интересно, это кто-то из них? Вроде больше некому.

Естественно, дальше думать о том, кто я, где я и как до этого докатился, я не мог. Теперь всё моё внимание было сосредоточено на том, кто мне помешал.

Вот зайдёт этот человек, а тут я. Что он сделает?

Что-то мне подсказывало: вламываться в баню, когда там барин, тут не принято.

Наконец, воду в душе перекрыли и послышались лёгкие шаги.

Я напрягся, как зверь в засаде перед прыжком. Даже испытывал некий азарт. Как школьник, который сейчас с криком: «Ага!» выскочит из-за угла перед зазевавшимся прохожим. Очень уж мне хотелось посмотреть на реакцию нарушителя спокойствия.

И вот, наконец, дверь скрипнула и открылась.

Передо мной стояла обнажённая Матрёна.

(Уважаемые читатели, сцена в бане вырезана по просьбе модераторов, так как она признана порнографической. Если вы хотите прочитать её, то проходите по ссылке: /reader/228717/2050670 Тут она опубликована в полном объёме.)

Я был полностью опустошён. И поцелуй Матрёны стал мне наградой за труды.

– Ну, что, хорошо восхвалили Рода? – спросил я у девушки, когда мы отдышались.

Матрёна ничего не ответила, лишь с нежностью прижалась ко мне и снова поцеловала.

– Это означает да? – спросил я.

– Да, – прошептала она, укладываясь поудобнее.

Но мне на полке в горячей парной лежать было неудобно, и я предложил:

– Как ты смотришь на то, чтобы продолжить в бассейне?

– Вы ступайте, барин, – с улыбкой ответила Матрёна. – В бассейне поиграем в другой раз. А сейчас поберегите силы. Вам сегодня ещё в деревню идти…

Блин, я чуть с полка не упал.

– В деревне тоже величать Рода? – спросил я, хотя и так помнил: меня приглашали именно на этот праздник.

– Ага, – улыбнулась Матрёна.

По тому, как она это сказала, в мою голову полезли подозрения.

– И что, величать должен буду я? – спросил я у Матрёны.

– Ага, – ответила она. – Вы не волнуйтесь, барин, у вас всё получится!

– Я счастлив, что ты в меня веришь… – ответил я, понимая, что сам в себя я не верю.

Потому что одно дело в бане, по обоюдному согласию и без лишних глаз. И совсем другое дело, когда об этом будет знать вся деревня. Да у меня ж просто не встанет!

Нежиться рядом с Матрёной вообще расхотелось. Как и плавать в бассейне. Поэтому я, оставив девушку в парной, помылся под душем, оделся в сухое и пошёл пить чай.

Когда я вошёл в столовую, на меня обратились взоры всех присутствующих. А присутствовали тут все, кроме собственно Матрёны. Даже Кузьма пришёл и сел в уголочке.

В полнейшей тишине я направился к столу, на котором стоял пузатый самовар, а сверху на нём, расправив юбки, сидела чайная баба.

Я прекрасно понимал, что это специальная кукла, не позволяющая заварочному чайнику быстро остыть, но ассоциации, которые мне пришли после бани, были совершенно другого порядка.

Взяв пустую чайную чашку, я подставил её под краник с кипятком. Открыл краник. Налил кипятка. Потом снял с самовара чайную бабу и налил себе заварки. Поставил заварник на место и водрузил сверху куклу. И всё это под прицелом семи пар глаз.

Взял чашку. Отхлебнул.

– Ну? – не выдержал Кузьма.

– Что «ну»? – поинтересовался я, догадываясь, что он хотел спросить.

– Как прошло? – уточнил свой вопрос Кузьма.

– Что именно? – спросил я и снова отхлебнул чаю.

– Не томи, барин! – взмолилась Прасковья. – Величание Рода состоялось? Род принял вашу…

– Молитву? – подсказал я.

Прасковья кивнула.

Я не знал, что ей отвечать. В том, что «молитва» удалась и даже трижды, я не сомневался. Но вот услышал ли её Род? А чёрт его знает! И вообще, сказать сейчас, что всё нормально, это фактически признаться, что я только что оттрахал служанку. Да, по её желанию, но я как-то не привык выставлять напоказ свои интимные дела.

А сказать, что ничего не было, такое себе. Это ж какая у меня будет репутация?!

Вот я и сидел молча, пил чай. А все сидели и ждали моего ответа.

Глеб с Данилой так и вовсе жаждали подробностей. Или я ничего не понимаю в этих жадных взглядах.

Помощь пришла с неожиданной стороны. Егор Казимирович поднялся и строго сказал:

– Не приставайте к Владимиру Дмитриевичу с расспросами! У барина в первый раз. Он смущается.

– И то верно, – согласился Кузьма. – Матрёну можно будет расспросить…

– Так она тебе и сказала! – усмехнулась Прасковья, но сверлить меня любопытными глазами перестала.

Однако расспрашивать Матрёну не пришлось. Когда она победно зашла в столовую, то сияла так, что никаких сомнений не осталось – Род не просто принял наши «молитвы», но и лично поучаствовал…

– Вот и хорошо! – сказала Прасковья, наливая Матрёне чай.

А та прошла к столу, как лебёдушка, опустилась на стул, как пушинка, чашку взяла как хозяйка и скромно отхлебнула.

Егор Казимирович выдохнул облегчённо и разулыбался довольный. И обратился ко мне:

– Владимир Дмитриевич, нам нужно обсудить…

– Позже! – прервал я его, увидев, что китаец встал.

Глава 15

Из столовой я вышел сразу вслед за китайцем. Перед тем, как нам зайти в дом, он говорил, что нужно обсудить строительство каналов ци. Чего бы это ни значило, мне хотелось сделать это как можно быстрее.

Коротко глянув на меня, Мо Сянь заложил одну руку за спину и степенно направился к лестнице.

Я пошёл вслед за ним.

Из-за того, что Мо Сянь не давал никаких знаков, я уже начал было думать, что он не захочет сейчас со мной разговаривать, а просто пойдёт по своим делам, но у лестницы он внезапно остановился и свободной рукой сделал приглашающий жест – вверх по лестнице. И это хорошо, потому что я готов был настоять на разговоре. Если появился шанс сделать меня сильнее, значит, я этим шансом воспользуюсь!

Я без разговоров начал подниматься по ступеням. Наверху снова пропустил китайца вперёд, чтобы он показывал дорогу.

Я не знал, каким образом он собирается отстраивать мне каналы – явно не бульдозером, но я понимал, что это нужно сделать. Иначе мне в этом мире не выжить. Не будет же китаец ходить всё время рядом со мной, охраняя меня то от Волковских прихвостней, то от снежных вихрей. Ведь случилась же ситуация, когда его не было рядом во время нападения. Не рядом со мной, рядом с хозяевами усадьбы. И хотя они, судя по всему, магической силой обладали, это им не помогло.

А значит, мне нужно стать сильнее, чем они! И само собой, узнать о магии как можно больше.

После сегодняшней схватки со слугами Мораны я был ещё больше уверен, что Мо Сянь знает о магии много и может многое рассказать мне, если захочет. Ну а не захочет, заставлю! В конце концов, барин я или хрен собачий? Пора бы уже привыкать к титулу.

Магия – это, кстати, ещё одна причина, по которой я шёл за ним – хотел расспросить. Если полёты стоя на мече ещё можно было списать на волшебные свойства самого меча, то золотистые иероглифы, написанные кончиком меча и превратившиеся потом в пламя, уничтожившее снежные вихри – ничем иным, кроме как проявлением магии быть не могут. Это явно какое-то заклинание.

Хорошо бы научиться так же. К тому же меч и сабля в родительской спальне были. Да и ножи тоже. Осталась малость – научиться писать иероглифы…

Шучу, конечно! Осталось овладеть магией. В общем, начать и кончить.

Китаец остановился перед дверью, и я остановился рядом с ним.

Дверь эта располагалась неподалёку от родительской спальни. А если быть точнее, сразу за кабинетом, что в общем-то меня не удивило. Получалась двойная охрана – кабинет охранялся с одной стороны отцом, с другой – китайцем.

Интересно всё-таки, что же хранится в кабинете, если охране придаётся такое большое значение?

Мо Сянь открыл дверь и я увидел, что комната обставлена в китайском стиле – деревянная кровать скорее похожая на низкий диван с балдахином, рядом ширма с нарисованным китайским драконом, низкий столик, за которым можно сидеть только на коленях, небольшой шкаф без дверей, доверху забитый книгами – самодельными прошитыми и явно печатными, а так же свитками и скрученными дощечками – точнее, свитками, состоящими из соединённых между собой дощечек.

Рядом стоял ещё один шкаф со шкатулками, коробочками, ларчиками, ящичками, сундучками.

А ещё в комнате стояла своеобразная вешалка, больше похожая на крестовину, на которую садят огородное пугало. Но здесь было две ножки и очень длинная перекладина, где висел расправленный вышитый шёлком ханьфу белого цвета с широкими рукавами и длинной до пола. Но китаец всё время был в простой одежде – свободные, не стесняющие движения штаны и куртка как у мастера кунг-фу. Одежда серенькая, непримечательная. Но очень выделяющаяся на фоне того, как одеты другие люди. Во всяком случае, из тех, кого я видел.

Пока я всё вокруг рассматривал, Мо Сянь подошёл к шкафу, взял лакированную шкатулку из красного дерева и положил её на столик. Потом повернулся ко мне и поклонился, как он обычно это делает – выставив вперёд соединённые в кольцо руки.

– Молодой господин, – сказал Мо Сянь. – Я должен осмотреть вас.

Помятуя осмотры на медкомиссии, я начал снимать рубаху. Но Мо Сянь даже отпрыгнул назад и замахал руками:

– Нет-нет! Не нужно раздеваться! Просто стойте ровно!

Ну, ровно так ровно.

Я одёрнул задранную рубаху и встал посреди комнаты.

Осмотр был по меньшей мере прикольный. Мо Сянь осмотрел руки – и тыльную сторону, и ладони, заглянул в уши, в нос, оттянул веки, попросил высунуть язык. Принюхался. Потом, приложив голову к груди, послушал сердце, потом послушал живот. После чего тремя пальцами пощупал пульс на одной руке, потом на другой.

Причём с пульсом интересно было. Сначала послушал просто так. Потом нажал на несколько точек на теле и снова послушал пульс. Потом ещё раз нажал, но уже другие. И опять пощупал пульс.

Такое обследование было вообще непривычно. Но я стоял и посматривал на сосредоточенное лицо Мо Сяня, пытаясь поймать его эмоции и предугадать диагноз. Обидно было бы, если бы он сказал, что магия мне по-прежнему недоступна.

Если честно, я готовил себя к провалу и прокручивал в голове, как я могу, используя свои знания и опыт, организовать тут оборону от магов и тварей всякого рода.

Но вердикт прозвучал для меня неожиданно:

– Похоже, ваш батюшка был прав. У вас действительно был спящий источник, а смерть близких стала таким сильным потрясением, что пробудила его. Вот только я одного не понимаю, как я его раньше не разглядел? Вообще же ничего не было – полный ноль!

– А полный ноль часто встречается? – спросил я, чтобы перевести разговор в другое русло, потому что мне совсем не нужно было, чтобы китаец копался в том, как у меня пробудился дар. А вдруг он поймёт, что я подселенец?

– Ноль встречается крайне редко. На моей памяти ещё не было такого, – продолжал китаец. – Получается, сначала аномальный ноль, а потом аномальный всплеск… Интересно… Очень интересно! – он помолчал, снова меряя мой пульс, как будто за те несколько минут что-то могло кардинально измениться. А потом задумчиво пробормотал: – Однако…

– Что «однако»? – насторожился я.

– Однако, ваши каналы… – в голосе китайца было столько сомнения, что я встревожился:

– Что с ними?

– Ничего, – ответил китаец. – В том смысле, что они есть. И даже неплохо отстроены. Есть, конечно, небольшой затор в области шеи и застойные явления в голове и коленях… Но часть вашей ци, мой господин, не течёт по этим каналам. Она их как будто не видит. Такое ощущение, что у вас две системы циркуляции ци. Точнее, одна система и просто ци, не связанная с системой каналов. Но такого вообще не бывает! Поэтому я ничего не понимаю.

Зато я понимал всё. Похоже тело мне досталось не совсем пустое, и действительно какая-то сила в нём была. Может даже в спящем режиме. А вот слова китайца о заторах очень хорошо совпали с тем, что я видел утром. Похоже, мы увидели с ним одно и то же, только я внутренним взором, а он через пульс.

Я попробовал подвигаться и понял вдруг, что не чувствую боли, которая была утром. Получается, когда мы толкались на тренировке в деревне, я размялся и двигаться стало легче. Что ж польза для здоровья от тренировок налицо. Ещё бы пользоваться оружием научиться…

Однако, кроме каналов с заторами Мо Сянь увидел ещё какую-то ци, которая не течёт по каналам, и вот с ней нужно было разобраться.

– И что мне делать с этой неуправляемой ци? – спросил я.

Китаец перестал мерить мой пульс и сказал задумчиво:

– Видимо, именно эту ци и вытягивает у вас старейшина Радим.

Я кивнул. Я, конечно, ничего не понимал в ци, но одно знал точно: если в чём-то нет порядка, то оно утекает, как песок сквозь пальцы. И не важно, что это – деньги, время или вот ци… И когда оно утекает, то его становится меньше.

– А запереть её как-то можно? – спросил я. – Ну или упорядочить?

– Посмотрим… – задумчиво сказал китаец, подошёл к коробочке и взял упаковку каких-то длинных и довольно-таки толстых булавок. Таких, с головкой на одном конце и острых – на другом. Металлических, из белого металла.

Повернувшись ко мне, Мо Сянь сказал с поклоном:

– Молодой господин, нужно, чтобы вы легли. Возьмите вон там циновку, расстелите на пол и ложитесь.

Я посмотрел на кровать.

Мо Сянь перехватил мой взгляд и сказал:

– Нет, кровать не подойдёт. Мне нужен свободный доступ к телу со всех сторон.

В результате я потопал к стене, где стопкой лежали свёрнутые циновки.

Расстелив одну из них посреди комнаты, я улёгся на неё и вытянул руки и ноги.

Раздеваться я не стал, так как команды не было. А то, как Мо Сянь шарахнулся от меня при моей попытке снять рубаху, дало мне понять, что повторять не стоит.

Я лёг, а Мо Сянь опустился на колени около моей головы и вытащил первую булавку длинной с кисть моей руки.

Тут-то до меня и дошло, что он собирается нашпиговать меня этими булавками.

Только я хотел вскочить и заявить категорический протест, как первая булавка была воткнута мне в голову, и я понял, что больше не могу шевелиться. Совсем.

Тело перестало меня слушаться, как будто Мо Сянь своей булавкой отключил моё тело, как тумблером выключают свет.

Нет, чувствовать тело я не перестал, я просто перестал управлять им.

Я хотел выматериться и возмутиться, но оказалось, что говорить я тоже не могу.

Я мог только вращать глазами и мычать, что я и сделал.

– Потерпите, молодой господин. Работа предстоит точная… – пробормотал Мо Сянь, втыкая в меня следующую иголку – в горло.

Это было больно! Очень больно!

Я хотел заорать, но орать я больше тоже не мог, как и мычать.

Следующая иголка вошла в моё сердце – прямо через рубашку. Мо Сянь прикоснулся двумя пальцами – тыльной стороной – моей груди, а потом воткнул иголку.

Потом в каждую руку по нескольку иголок. Потом в ноги.

Он втыкал и втыкал иглы, а я мог только орать мысленно и материться – тоже мысленно… Но зато каким матом я обкладывал этого грёбанного китайца! Если бы он услышал, то думаю, не пережил бы.

Последняя игла была воткнута в район солнечного сплетения.

Мо Сянь зажёг палочку с благовониями и сел рядом со мной.

– Я активировал все каналы, которые уже были, – сказал он. – И направил хаотичную ци в эти каналы. Если она потечёт как надо, то нам останется только укрепить каналы. И потом можно будет учиться использовать ци.

«А если не потечёт?» – мысленно спросил я.

Естественно, китаец меня не услышал. Он продолжил свою мысль:

– Конечно, отношение к силе и использование её у вашего народа сильно отличается от использования у нас. Наш народ древний. А вы можно сказать ещё дети и делаете только первые шаги. Собственно, для того ваш батюшка и пригласил меня – чтобы я научил вас нашим секретам.

«И сколько он заплатил за твои услуги?» – снова мысленно спросил я у китайца, и снова он не услышал моих мыслей.

– Как только палочка благовоний догорит, мы узнаем, получилось ли что-нибудь, – сказал китаец.

Я попробовал скосить глаза, чтобы увидеть палочку, но у меня ничего не вышло.

А китаец закрыл глаза и погрузился в медитацию.

Выругавшись в тысячный раз, я решил глянуть, что там с моими каналами. Всё равно я больше ничего не мог.