Текст книги "Легенда о вольном купце (СИ)"

Автор книги: Антон Кучевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Перевернувшись на спину, я действительно не ощутил ничего. Вдобавок, шрамы перестали чесаться, что добавляло ярких красок в мое существование. Провалявшись в полудреме еще пару часов, я все же нашел в себе силы подняться – башка трещала нещадно. Взяв себя в руки, я достал щетку с порошком, накидку и пошел вниз, где рассчитывал узнать у хозяина, можно ли разыскать на этом чертовом дворе кадку с водой.

Он оказался на своем прежнем месте, откуда-то я уже знал его имя – Кристоф, и, что самое главное, на его скуле действительно красовался небольшой синяк. Увидев меня, он добродушно усмехнулся:

– Знаешь, Рихард, я, конечно, всякое видел, но парней с таким шилом в заднице… я держал трактир возле сторожевой крепости Старого Леса, и, смею заверить, некоторые солдаты успокаивались гораздо быстрее, чем ты.

Я ощупал свое лицо, и с досадой отметил несколько побаливающих участков. Не то чтобы я тешил себя надеждой стать чемпионом в дисциплине «Кулачные бои», однако чем меньше человек получает по лицу, тем это лицо обычно приятнее на вид.

– И, кстати, вы вчера разбили две бутылки «Грайрувской чумы», так что с тебя пятнадцать медных, – добавил он. Я скрутил дулю и помахал ей перед носом этого прохвоста:

– Видел? По пять полушек за бутылку, и ни монетой больше.

– Пять? Ты должно быть, вчера сильно головой ударился, – хмыкнул Кристоф. – Ладно, по доброй дружбе скину два цельных, но я ее сам закупаю по шесть с половиной за бутыль.

– За шесть с половиной я ящик этой чумы куплю, если хорошо на рынке поищу. А тебе продам по шесть с половиной за бутыль, – ухмыльнулся я, не собираясь так легко сдаваться.

– Не найдешь. Ее, кроме меня, никто и не берет, поэтому я покупаю у одной старушки. Бабка знает толк в ароматных травах!

– То есть, по поводу цены шесть с половиной за ящик ты не возражаешь? – уточнил я. – У меня свой травник наверху дрыхнет, ему спасибо – иначе бы я козликом не скакал бы вчера. Пять медяков за обе, и ни монетой больше. И то только потому, что тебе по морде вчера заехал – должен же ты хоть что-то с этого поиметь.

– Шесть, – с жалобным лицом выдавил он. Я рассмеялся:

– Ну что ты за спекулянт, с ума сойти можно. Ладно, шесть так шесть. Пойду на рынок, под прилавок тебе кину.

Он молча кивнул и принялся за свое излюбленное дело – полировку старой посуды до зеркального блеска.

– Погоди, – остановил я его. – Кристоф, где тут у вас можно окунуться и грязь отскрести? Кроме реки.

– Скребок для коней возьми, – предложил он.

– Кстати про коней… ты Франциску кормил?

– Это вон то костлявое в яблоках чудовище, которое чем-то напоминает мою изгородь? Мальчишка Туков кормит, у них сенокос сейчас с поздним роккарагом.

– С чем? – переспросил я.

– Роккараг. Поля которым засевают, – вздохнув, пояснил Кристоф. – За домом найдешь кадку большую, вода не цвелая, камнем чищу.

Я поинтересовался:

– Что за камень?

– Чародейский, рунный. Коллегия их телегами готовит да по деревням продает. Разные – от плесени, от прохудившейся кровли, нагревательные… последние самые дорогие. Но их только в доме старосты и в купеческих можно найти.

– А, эти, – с видом бывалого человека протянул я, затем прошел через все помещение, едва не опрокинув стул и хлопнув такой же скрипучей, как и остальные, дверью.

Обещанную кадку я нашел за домом, и вода там действительно была довольно чистой. Довольно скоро я действительно был удовлетворен состоянием личной гигиены, а после того, как вытерся пучком сухой травы и завернулся в накидку, увязав грязную одежду в узел, почувствовал себя почти счастливым.

Возвращаясь в дом, я краем глаза заметил на дороге Квида и двоих его подручных, на этот раз других. Квид меня тоже заметил, и насмешливо отсалютовал открытой ладонью. Я поежился и быстро скользнул внутрь – память при всем желании не могла стереть некоторые не самые приятные эпизоды.

Локстед сидел на единственном в комнате грубом табурете и потирал глаза, время от времени хватаясь за голову.

– Первое похмелье в жизни, уважаемый? – с сочувствием спросил я. Он простонал:

– Я сейчас сдохну. Почему ты меня не предупредил, что будет настолько хреново?

– Я пытался. Во всяком случае, о том, что будет хреново, я честно предупредил. Но, как только ты дорвался до меда…

– Век на него смотреть не буду, – поклялся йрвай, болезненно морщась. Я вздохнул, натянул штаны и сапоги, с усилием подхватил его под мышку и пошел обратно. Не такой уж я и богатырь, но Локстед весил от силы килограмм тридцать. Он слабо сопротивлялся, пытаясь пинать меня ногами.

– Куда ты меня тащишь?

– Лечиться, – усмехнулся я. – Будешь сегодня моим пациентом.

– Дай поесть сначала, – взмолился он. – Я же все вчера в кусты того… против собственного желания причем.

– Заброшу тебя в дальнее плавание и принесу поесть. Заодно и полечиться.

– А это обязательно? – тон стал еще жалобнее. Ему бы милостыню выпрашивать.

– Да, – отрезал я.

Локстед затих, и оживился только тогда, когда я взял его за шиворот и бесцеремонно бросил в кадку. Отфыркиваясь, он укоризненно посмотрел на меня, но сообщил, что действительно стало легче.

– Трико сними, – посоветовал я. – И барахтайся, пока есть шанс вымыться. Ты же с леса еще воды не видел.

Йрвай покорно выполнил все мои рекомендации, как будто бы я действительно был его лечащим врачом. Оставив ему полотенце, я пошел в сторону рынка. Пара монет в штанах точно найдется, а большего мне в тот момент и не нужно было.

Найдя того самого торговца, у которого я покупал рубахи, я поинтересовался, нет ли у него одежды для хоббитов. Совершенно не интересуясь зачем, он с дежурной улыбкой отправил меня к женщине через ряд, которая, по его словам, могла «даже вытачать обувь на их лапу, если есть время». У нее оказался даже не лоток, а свой небольшой магазинчик, сколоченный из тонких длинных досок недалеко от центра бурных торговых рядов.

– Доброго утра, – сказал я, открывая дверь. Никто на меня не реагировал, поэтому я прошел к прилавку, взглядом ища в этом небольшом, но изрядно заваленном пространстве хозяйку. Она появилась из подсобки, внезапно – хотя бы потому, что дверь подсобки я не заметил и прошел мимо.

– Здравствуй, дорогой гость, – неожиданно мягким и приятным голосом проговорила пожилая женщина с явно крючковатым носом. Несмотря на улыбку, ее лимонно-желтые глаза смотрели на меня так, как будто я уже что-то украл.

– Еще раз здравствуйте. Я ищу одежду на хоббита: пара рубашек, кафтан, желательно не ярких цветов, удобные дорожные сапоги… где-то на вот такой размер, – отмерил я ладонями расстояние. – И штаны, естественно. Одни для верховой езды и одни тканевые, под кафтан.

– Ничего себе, – уважительно посмотрела на меня бабушка. – Это ты кому такой сувенир решил преподнести? Вижу, что не себе – низковат ты, да не настолько еще, чтобы хоббитом слыть.

– Товарищу подбираю, – вздохнул я. – Умаялся он, лечится сейчас. А одежка в негодность пришла.

– Сейчас поищем, – пропела она и упорхнула в недра своего товарного склада. Все же грации в этой женщине было слегка больше, чем ожидаешь от особы такого возраста. Может, ведьма? Устроилась-то получше иных торговцев.

Вскоре передо мной лежали все заказанные предметы, кроме одной пары штанов. Тех самых, которые для верховой езды. Женщина пожаловалась, что «не ездют нынче полурослики на лошадях, все пешком маются». Ну да. Если вспомнить Толкиена, один так вообще чуть ли не три страны пешком отмахал, и ничего. Забрав вещи, увязанные в кусок белого полотна, и расставшись с одним золотым, я пошел за седлом и упряжью для этого болезного типа.

Глава 6
В которой я знакомлюсь с охлажденными напитками и строю грандиозные планы

Крынка на меня квакнула. Нет, я готов был поклясться, что из недр этого глиняного кувшина раздалось квакание. Я осторожно заглянул внутрь, где встретил взгляд маленькой зеленой лягушки. Отшатнувшись, я вспомнил, что встречал когда-то пару статей на эту тему – мол, нет ничего лучше для охлаждения молока, чем посадить в кувшин лягушку. Честно говоря, никогда не верил в подобную чушь, а тут – смотри-ка…

Я поднял глаза на продавца, молодого хоббита, терпеливо ожидающего, пока я наиграюсь в гляделки с амфибией.

– А у вас лошадиное молоко есть? Перебродившее.

– Кшнарр, что ли? Есть, но не у меня. За полушку могу показать продавца, – хмыкнул он.

Про холодильные свойства лягушек я не знал, но на собственном опыте, еще будучи студентом, убедился, что кумыс – идеальное средство против похмелья. Мой сосед по общежитию, казах, нередко забивал нижнюю полку бутылками с этим чудодейственным средством (и где он его умудрялся доставать у нас?), а учитывая объемы наших возлияний, особенно после очередной сданной сессии, полка так же быстро пустела. Особенно когда на третьем курсе к нам подселили Вано Чечелашвили, который привез с родины трехлитровую банку с чачей. Кутили мы долго, тщательно, можно сказать, с неким творческим замыслом, оставшимся для нас неразгаданным.

Кефир я здесь даже не искал – то, что местные могли назвать кефиром, вполне могло доставить мне дискомфорт в области желудка.

– За полушку я тебе и сам его покажу, – ответил я, и направился дальше, спрашивая чуть ли не каждого про этот самый «кшнарр». Наконец, приобретя заветный горшок со знакомым запахом, не подлежащим описанию, я свернул вбок, выныривая из толпы, и пошел обратно в таверну. Или трактир. Или корчму. Постоялый двор, в общем. А может, мотель?

В этом здании в нашей маленькой комнате с двумя, я подчеркиваю, кроватями меня ждал мокрый, но тщательно вытертый йрвай. Хорошо, что у него был совсем короткий мех – я не раз видел длинношерстных котов после знакомства с водой. Мало того, что после знакомства с этой мокрой и подлой субстанцией они приобретали совершенно неописуемое выражение морды, так еще и величие крупного пушистого зверя куда-то терялось. Картина забавная, но отнюдь не блещущая красотой и гармонией.

Я бросил тюк одежды рядом с ним, швырнув на пол сапоги, голенища которых хоть и были ниже моих, но по размеру совпадали один в один. Затем протянул ему горшок:

– Пей. Магическое средство, проверено жизненным опытом.

Локстед молча принял у меня крынку и честно выхлебал половину, облизнувшись и прислушиваясь к внутренним ощущениям.

– А неплохо, – оценил он, протирая уголком полотенца подбородок, успевший вымокнуть в кшнарре. – Вкусно, и болевые ощущения унимает окончательно. Но с кадкой ты этот фокус больше не делай, я же плавать вообще не умею.

– Не можешь – научим, не хочешь – заставим, – фыркнул я. – Подашь на меня в суд потом, а пока меряй одежду. И только попробуй сказать, что велика!

– Интересно, по какой статье на тебя в суд подавать, – пробурчал Локстед, – «Покушение на жизнь» или «Нарушение дипломатической неприкосновенности»?

– Нашелся дипломат, тоже мне. Жестокое обращение с животными, – предложил я с издевкой. Он что-то прикинул, затем сказал, осторожно продевая ногу в штанину:

– А знаешь, неплохая идея. Я уйму свою гордость, а ты зато получишь десять лет каторги.

– Столько много? – поразился я. Йрвай ехидно рассмеялся:

– А ты думал! «Поелику трудом исправит то, что неразумным деянием над существом, не могущим защитить себя, сотворил». До десяти лет упорного, тяжелого и полезного труда.

– Не могущим защитить себя, ага, – поддакнул я, наблюдая за его неумелыми манипуляциями с одеждой. – Помню я, как ты трактирщика загрызть хотел.

И тут до меня дошло.

– Погоди, ты уже прочитал «Свод», что ли?!

– Прочитал и запомнил, – насмешливо посмотрел на меня Локстед, пытаясь не глядя поймать сапог. Наконец решил, что с меня довольно его гордых взглядов, и занялся дальнейшей примеркой. Я все же нашел в себе силы выдавить несколько слов:

– Всю книгу? Ты с ума сошел!

– Тренировка памяти является необходимым элементом подготовки Хранителя Традиций. При вступлении в должность предыдущий Хранитель рассказывает все, что считает нужным для добросовестного исполнения обязанностей, после чего изгоняется из поселения. Рассказывает ровно один раз, – при этих словах он усмехнулся, заранее зная мою реакцию.

– Охренеть, – честно сказал я, не зная, что еще добавить к этому мудрому заключению. – И ты колдовать умеешь?

– Нет, не умею, – открестился йрвай. – Я знаком с методикой нанесения рун, и знаю некоторые из них, но чародеем мне не быть. В магическом смысле я полный кретин, говоря простым языком.

– Ну, здесь-то я тебя понимаю, – скривился я. Потом вспомнил, что он сделал, и задумался. Получается, при такой феноменальной памяти в шахматы с ним лучше не играть. Хотя я их здесь и не видел. Кроме того, это крайне выгодно в мире, где нет компьютеров, а каждую запись нужно делать на бумаге, и, случись что – долго искать. Во всяком случае, если у тебя нет загадочной Книги Золотых Цепей. Однако все эти выводы казались мне мелкими и несущественными, а в голове крутилось что-то несоизмеримо большее.

– Жмут, – пожаловался он, кивая на сапоги. Ходить в них он мог, но неуклюже и косолапо. Я усмехнулся, мгновенно понимая, что справиться с этим – не самая сложная задача.

– Берешь магический инструмент, – сказал я, протягивая ему ножницы, – и отсекаешь лишнее, по принципу Оккама. Размер ноги меняется. Волшебство!

– А нормальным языком?

Я сделал воображаемый магический пасс рукой, насмешливо смотря на его недовольную физиономию, затем наклонился и тихим голосом сказал:

– Когти подстриги. – После данного шутовства меня все же озарила идея, которую я так долго не мог поймать. Я сел на свою кровать и немного покусал губу, надеясь, что это поможет в размышлениях. Не помогло.

– Что нужно для того, чтобы зарегистрировать свою фирму?

– Что? – удивленно переспросил он, щелкая ножницами.

– Торговую компанию.

– Если она не относится к Гильдии, тебе нужен только учетный гроссбух, обычный, не магический, уставной фонд на сумму не менее одного варанга, зарегистрированный торговый склад. Также ты имеешь право содержать транспортных животных в специальном помещении, общая стоимость которых не превышает двадцать пять варангов, при резервной дополнительной части стоимости каждого животного в пятнадцать с половиной медных монет. Кроме того, тебе разрешается иметь в собственности гужевой транспорт в неограниченном количестве, а также мастерскую по их изготовлению и ремонту, – провел краткую лекцию йрвай. Я нетерпеливо кивнул, по ходу повествования разбираясь с наполовину знакомым бюрократическим языком:

– Хорошо, с этим понятно. Что с работниками?

– Штат частной торговой компании не может превышать сорок существ любых рас, исключая транспортных животных. При этом любой работник должен иметь средства на получение крова и пропитания согласно второму разделу «Указа о справедливом разделе выручки». Также вольный купец имеет право нанять внештатную охрану в количестве до десяти Эс Эл Эр, Эр.

– Эс чего? – удивленно спросил я.

– Существ любой расы, разумных, – терпеливо пояснил Локстед. – Ты меня будешь слушать или нет?

– Заткнулся.

– Так вот, еще ты имеешь право на собственного законника и счетовода, а также обслуживающий персонал, в штат компании не зачисляющийся, и обеспечиваемый оплатой в соответствии с подпунктом третьим «Указа о наемном персонале».

– Вот! – поднял я указательный палец вверх. – Эврика.

– Эври-что?

– С древнего языка это значит – нашел. Идею нашел, – объяснил я, предпочитая не уточнять особенности и происхождение языка. В окно залетела толстая, дородная муха, которая тут же начала назойливо жужжать и биться в стекло. Йрвай не замедлил проехаться на этот свет:

– Она тебя тоже нашла. Правда, в образе навозной мухи.

– Молчи, презренный, – моему пафосу в тот момент не было предела. – У меня есть к тебе деловое предложение. Поскольку я не столь давно получил грамоту вольного купца, и обладаю некой предпринимательской жилкой, не согласится ли любезный сэр стать законником в моей будущей торговой компании?

– Не согласится, – отрезал он. – У меня к торгашам уже выработалась стойкая неприязнь. Думаешь, меня Багахольд Дикий держал совершенно законно? И ничего, заезжие гости не слишком беспокоились о том, что ущемляются какие-то статьи, на тот момент мне неизвестные.

Переведя дух, йрвай продолжил, меряя шагами пространство небольшого помещения и бурно жестикулируя:

– Кроме того, даже если бы я согласился, существует ровно тысяча причин, которые препятствуют нам это провернуть. Первая – несправедливость по отношению ко мне лично, потому что, если удостоверение личности тебе могут выписать и заверить в любом придорожном кабаке…

– … собственно, так и произошло… – успел вставить я

– … То любому, не принадлежащему к одной из коренных народностей, нужно ждать очереди в дипломатическом посольстве страны, из которой он прибыл. Посольство находится в столице этой прекраснейшей империи, – отчеканил он. Я пожал плечами:

– И в чем сложности? Едем в столицу, регистрируем там фирму, добиваемся приема в посольстве и делаем тебе удостоверение личности, а потом сдаешь экзамен и получаешь звание законника.

– Сложности в том, – жалобно проговорил Локстед, – что у чертовых Проклятых земель, единственных в мире Кихча, нет посольства в Грайруве. Более того – вообще нигде нет!

– Дела-а, – очумело протянул я. – И про существование йрваев вообще никто не знает?

– Знают, – неохотно сказал он. – Исследовательская Академия часто отправляла экспедиции в это наиболее неизведанное место на Кихча. Но именно с их записей мою родину принято считать крайне небезопасным местом, и те немногие племена йрваев, которых им удалось встретить, были враждебны к людям.

Как я понял к тому моменту, Кихча было не только названием давно исчезнувшей расы, но и названием всей планеты целиком. Это в том случае, если кто-то тут вообще представлял себе, что такое планета.

– А есть вообще случаи, когда подданные враждебного государства получали гражданство Грайрува?

– О таких случаях я не знаю, но это не значит, что их вообще нет, – неохотно сказал Локстед, останавливаясь и глядя в окно. Затем он поднял кафтан смолянисто-черного цвета, и со злостью оторвал у него рукава. Я решил не протестовать – ну не нравятся ему рукава, так не буду же заставлять? Хотя получившийся жилет выглядел неплохо, если не считать повисших по бокам ниток, которые йрвай тут же и обрезал.

– Ну как? – с надеждой спросил он. Я покачал головой:

– Тебе не хватает пенсне. Или монокля.

– И как я монокль удержу? – язвительно поинтересовался йрвай, стуча себя кулаком по лбу. Видимо, намек такой на мою очередную гениальность. Глазницы у него и вправду не такой формы, которая могла бы удержать эту стекляшку.

– Приклеишь, – нашелся я.

– На задницу себе приклей монокль. И ходи так, – раздраженно ответил собеседник. Его настроение менялось чуть ли не каждых пять секунд, наверное, я затронул действительно больную тему. Собственно, я не слишком долго думал, как с этим справиться.

– Мы едем в столицу, – решил я.

– Какого черта там делать?

– Добывать тебе бумагу, свидетельствующую о том, что ты вправе попирать ногами эту негостеприимную землю. А вот как – на месте разберемся. По крайней мере, ты сейчас похож на приличное существо, – поддел я его, пытаясь хоть как-то растормошить. Локстед вздохнул:

– Ладно. Ничего идея, не лучше и не хуже других, не менее безумных. Отсутствие денег, я так понимаю, тебя тоже не смущает?

В дверь деликатно постучали. Я удивился – до этого момента я вообще не представлял, что в мире Кихча есть кто-то, способный постучать именно деликатно. Нашлись умельцы. Может быть, он еще и имя свое назовет сразу?

– Входите, – заорал я.

В дверь вошел, вернее, втиснулся усач с почти квадратным лицом и пучком соломенно-желтых волос, торчащих из-под кольчужного капюшона, весь обвешанный к тому же какими-то ленточками. Он оценил обстановку, неодобрительно хмыкнул и обратился ко мне:

– Капрал Вейлвуд, вашбродь. Прибыл для завершения сделки и обеспечения охраны вас и вашего имущества на территории Коргата.

Вот блин.

– Вот черт, – почти идентично с моими мыслями, но вслух высказался йрвай, оправляя на себе жилет. – И по чьему это приказу?

– По велению мастера Хольца, – отчеканил вояка. Несмотря на подчеркнутую воинскую дисциплину, мне он показался приятным человеком. Я протянул ладонь:

– Рихард Шнапс, с третьего дня – вольный купец. – Со сжиманием моей несчастной ладони этот товарищ явно перегнул палку. Я едва не взвыл, кроме того, мне почудился треск самых мелких косточек. Поспешно вырвав руку из его медвежьей лапы, я спрятал ее за спину, радуясь, что могу шевелить пальцами.

– Деньги где?

– Внизу двое крепких ребят с сундуком.

– Сундук денег, – усмехнулся я. – Заманчиво. Наверное, размером с этот дом?

– Пятнадцать лет назад для крупных торговых операций императорский монетный двор начал чеканить так называемые «длинные деньги», рецебы. Номинал одного такого слитка – да, они действительно длинные – тысяча варангов, – ликвидировал мою безграмотность Локстед. Воин уважительно покосился на него:

– Так точно, мастер…?

– Локстед, – криво ухмыльнулся тот. «Мастером» его еще не называли, я так понял. Варанги, рецебы… все это было интересно, но как-то дико. И если к названию монет я относился равнодушно – варанги и варанги, наверняка не первый правитель, который деньги в честь себя называет – то название этих слитков вызвало у меня какие-то смутные воспоминания, которые я впоследствии, как ни старался, прояснить не мог.

– Хорошо, – кивнул я. – Выходить будем на закате, но необходимо уладить несколько моментов. У нас всего несколько часов, которые я планирую потратить с пользой.

– Мне казалось, ты все уладил, – подверг сомнению мои намерения йрвай.

– О, это только начало, – ухмыльнулся я.

Пока солдаты Гильдии развлекались тем, что перекидывались в карты – судя по комментариям, они давно уже играли на деньги, но эти кругляшки то и дело кочевали из одного кармана в другой.

– Пока не понимаю, что ты собираешься делать, – вздохнул Локстед, едва мы покинули таверну. Я назидательно сообщил:

– Вот поэтому я купец, а ты – юрист.

– Ты меня сейчас кем обозвал?

– У меня на родине так зовут специалистов по интерпретации законов в свою пользу.

– Черт с ней, с интер… – сложное слово никак не давалось йрваю. – С этой дрянью. У тебя в голове что-то творится, и это что-то меня пугает.

– Не поверишь – оно меня самого иногда пугает. Смотри, – я выставил растопыренные пальцы перед его носом и начал загибать по порядку, – во-первых, я на одной лошади с тобой не поеду. Франциска, конечно, титан тяглового дела, но нас двоих она повезет недолго, особенно с вещами. Во-вторых, чтобы везти сундук, нам нужна хоть какая-то телега. И, в-третьих, если брать телегу, то двуосную. А двуосная телега – это шанс взять с собой, кроме этого чертова сундука, еще немного полезного груза.

– И что ты собирался набрать на память об этом чудесном месте? Дорожной грязи?

– Не угадал, мой ушастый друг. На память об этом прекрасном городе мы увезем отсюда телегу копченой рыбы, которая с успехом разойдется в городе без доступа к водным ресурсам за более крупную сумму, – сообщил я. Йрвай фыркнул:

– Купец, плетью вытянутый… точно говорят, кровь родную торговец за семь верст почует. Знали, кому грамоту давать!

Я так и не понял, восхищен он или обескуражен, но сам с собой договорился, что все подобные выпады буду по умолчанию считать восхищением.

– Между прочим, плетью вытянутый частично по твоей милости. Очень ценный опыт, советую попробовать.

– Нет, спасибо, – усмехнулся он. – Как-нибудь обойдусь.

Седло с упряжью я купил еще утром, и договорился с торговцем лошадьми, что приду сюда в послеобеденное время. Тот сидел на тонкой поперечной балке символической ограды, которая провисала под его не таким уж и массивным телом. Завидев меня, он помахал рукой:

– Не передумали?

– А то, – коротко подтвердил я и толкнул в спину Локстеда. – Ему вот лошадь нужна.

– Сколько живу, а таких полуросликов не видел, – шутливо проговорил он, не обращая, впрочем, почти никакого внимания на моего загадочного попутчика. – Идем, подберем животное.

– Теперь уже два животных, – мрачно сказал я, готовясь к неизбежным затратам.

Но обошлось. Не то меня так ловко надули в Боббурге, не то я научился вести дела, но за обоих коней я заплатил немногим меньше золотого – восемнадцать цельных медяков. Выводя своего гнедого за веревку, я твердо решил, что не в ладах либо с математикой, либо со здравым смыслом. Получалось, что у нас было три лошади, на двух из которых мы собирались ехать, а еще одной, запряженной в телегу, кто-то должен был править. О своих сомнениях я сообщил йрваю, который тут же потрудился их развеять:

– Если ты хочешь грузить телегу – которую еще купить надо – одну лошадь оставь под поклажу. Либо я, либо ты будем на телеге, а второй просто поведет лошадь в поводу. Твоя серая же скакала так за куфом, и не сдохла.

Обе купленные красавицы были кобылами – я не хотел дополнительных, кхм, инцидентов в дороге. Знание о том, как основать конезавод, было мне сейчас совершенно ни к чему. К чести Локстеда, не имея опыта езды на лошадях, животное он себе выбрал просто отменное. Снежно-белая кобыла с немного спутанной гривой производила впечатление какого-то единорога второго сорта, а после того как йрвай собственноручно завел ее в реку и отскреб, можно было смело выставлять ее на какой-нибудь конкурс красоты среди лошадей. Моя гнедая тоже неплохо смотрелась, но не рядом с этим существом. Говорить о том, как на ней смотрелся сам Локстед, я не буду – исключительно из чувства доброты и снисходительного отношения к нелепостям.

Повозку мы, в конце концов, тоже приобрели, как и особую упряжь. Я никогда до этого момента не подозревал, что к любой тележке нужно особое крепление, которое крепится с помощью своеобразной рамы, веревкой прикрепляемой к лошади наподобие парашютной страховки. Оставалось всего восемь золотых, пять из которых я рассчитывал, присмотревшись к местным ценам, потратить на груз, и еще три – приберечь. У коптилен мне пришлось выдержать настоящий словесный бой, едва не бросившись драться с хозяином одной из них его собственной форелью (или рыбой, очень похожей на форель). Но вместо драки мы в итоге сошлись на том, что он за четыре золотых и пять с половиной медных нагрузит телегу пятью ящиками рыбных копченостей и бочкой соленой рыбы, которая была не в пример дешевле.

Благо, река была широкой, поэтому сети здесь были привычным делом – отсюда и цена. Разве что за ящики и бочку мне этому прохвосту пришлось отдельно заплатить еще десять медных, но это уже входило в разряд условностей. Главное, оставалось место для сундука, и не менее главное, что мне не пришлось вступать в потасовку. Все это я тоже высказал вслух, подытожив, что сделкой я доволен.

– Все, конечно, хорошо. И спланировал ты все великолепно, – задумчиво сказал Локстед, адресуя мне один из тех самых взглядов «Если бы не я, ты бы точно пропал». Хотя, как я уже говорил, шкуру мою подпортили частично по его вине. Ну, и из-за моего гуманизма в том числе. – Но как ты собираешься обмануть судьбу, если нас действительно захотят ограбить?