Текст книги "Битва за звезды-1. Ракетные системы докосмической эры"

Автор книги: Антон Первушин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц)

Первушин А
Битва за звезды: Ракетные системы докосмической эры

От автора

Не так давно один из центров по опросу общественного мнения, во множестве появившихся на необъятных просторах нашей Родины, проводил опрос на тему: «Что вы считаете главным достижением человечества в XX веке?». Ответы были самые разные. В основном молодежь говорила о революции в области информационных технологий, о появлении персональных компьютеров и Интернета. Люди постарше оказались более политизированы, вспомнили о том, что именно XX век стал временем социальных экспериментов, что привело к взлету и сокрушительному падению фашизма и коммунизма. Другая и довольно большая группа респондентов назвала минувший век эпохой атома. С этими последними трудно не согласиться: ведь если для информационной или социальной революции еще можно найти аналоги в истории, то покорение атома – это совершенно новая область разумной деятельности, до сей поры практически неизведанная.

Однако есть еще одно, что делает двадцатый век двадцатым веком, и более четверти опрашиваемых говорили об этом.

Космонавтика.

За этим емким словом скрывается целое множество специальных понятий и терминов, в мгновение ока ставших общеупотребительными: «космическая скорость» и «орбита», «ракета-носитель» и «искусственный спутник Земли», «космонавт» и «астронавт». А уж влияние, которое оказала космонавтика на общественное сознание, трудно переоценить. И очень отрадно видеть, что многие еще помнят об этом, невзирая на уговоры тех, кто считает, будто бы звезды совсем не нужны людям, а смысл нашего существования сводится к ежечасной дарвиновской «борьбе за выживание» на нашей планете.

Любой вид человеческой деятельности имеет свою историю. И это не всегда известнаяистория. Космонавтике повезло: на протяжении пятидесяти лет она вызывала столь пристальное внимание публики, что мало осталось «темных пятен», которые еще не освещены публицистами всех мастей. Об истории космонавтики написаны тысячи книг и монографий, сняты сотни фильмов, изданы мемуары. Казалось бы, что еще можно добавить к этим трудам, многие из которых являются непревзойденными образчиками популяризаторской работы? Тем не менее существует довольно обширная область истории космонавтики, к которой мало обращаются авторы. Это – история несостоявшихся проектов, хроника упущенных возможностей и разбитых надежд. Речь здесь идет не только о трагедиях и катастрофах. Мечта всегда опережает реальность и очень часто остается лишь мечтой.

В качестве примера такого рода истории можно назвать историю советской лунной программы. О ней не любят вспоминать сегодня, ведь главная цель не была достигнута. Но при ближайшем рассмотрении обнаруживается, что если бы не было той программы, то не было бы и триумфального полета Гагарина, не было бы луноходов и орбитальных станций. Да и сама программа вызывает несомненный интерес как плод интеллектуальных усилий сотен умнейших людей своего времени. Об этом нужно рассказывать, потому что подобный разговор дает нам уникальную возможность взглянуть на историю космонавтики под другим, измененным,углом зрения, что придаст ей более законченный и объективный вид.

Этому разговору и посвящена книга, которую вы держите в руках.

Разумеется, перед вами компиляция. Я не задавался целью сделать какое-то оглушительное открытие или, наоборот, за надуманной сенсационностью скрыть вторичность материала. Я просто попытался собрать под одной обложкой все малоизвестные факты из истории космонавтики, особое внимание уделив забытым идеям и проектам. При этом я понимаю, что нельзя объять необъятное, и, скорее всего, мою книгу можно дописывать до бесконечности. Но будем считать, что первый шаг в нужном направлении сделан. Насколько мне это удалось, судить только вам.

С уважением, Антон Первушин

Вместо предисловия
БИТВА, КОТОРОЙ НЕ БЫЛО

Памяти всех тех, кто отдал жизнь за Мечту о небе и звездах, – посвящается.

7 ноября 1957 года информационные агентства всего мира облетело сообщение: русские наконец-то запустили на орбиту свой первый сателлит, Советский Союз стал космической державой.

8 этом сообщении не было ничего сенсационного. После того как 1 сентября 1956 года американцы отправили в космос 10-килограммовый сателлит «Орбитер», мировая общественность ожидала «ответного хода» со стороны Советов, которые, насколько было известно, разрабатывали свою собственную космическую программу. Однако в высших военных и политических кругах Запада эта новость вызвала настоящий фурор.

Во-первых, искусственный спутник Земли (они называют его «Sputnik»!), выведенный советскими учеными на орбиту, ничем не напоминал глупый шарик «Орбитер», все оборудование которого состояло из ртутной батареи и радиопередатчика, – нет, это был настоящий орбитальный самолет, крылатый красавец весом в полторы тонны, напичканный хитроумными приборами с радиоуправлением. Во-вторых, на его борту находился «биологический груз»: собака Лайка, две черепахи и десяток мышей; система жизнеобеспечения проработала более пяти суток (половина времени существования спутника на орбите), и все это время животные чувствовали себя нормально. В-третьих, советские газеты вполне определенно писали: это лишь первый шаг, в следующий раз в космос поднимется человек.

Уже через неделю после запуска в Москве состоялась торжественная церемония награждения главных конструкторов, работавших над созданием «Спутника-1» и ракеты-носителя к нему, получившей название «Победа». На церемонии присутствовали не только руководители СССР, но и приглашенные иностранные журналисты, которые получили уникальную возможность задать несколько вопросов отцам советской космонавтики. На вопросы корреспондентов ученые отвечали охотно, не скрывая своих дальнейших планов. Сергей Королев, генеральный конструктор орбитального самолета «Спутник-1», в частности, заявил, что полет человека состоится только после того, как у него лично и у его товарищей не останется сомнений в том, что такой полет закончится благополучно для смельчака-пилота. Михаил Тихонравов, конструктор ракеты-носителя «Победа», заинтриговал всех загадочной фразой о том, что советские инженеры еще не раз удивят мир и что советская космонавтика пойдет своим путем, в котором тяжелые баллистические ракеты – не самое главное. Валентин Глушко, конструктор двигателей к ракете-носителю, был чуть более откровенен, сообщив журналистам, что уже сформирован отряд космонавтов, готовых лететь на Луну, Венеру и Марс.

В Советском Союзе запуск «Спутника-1» вызвал всеобщее ликование и небывалый энтузиазм. Конструкторы орбитального самолета и ракеты-носителя к нему в один день стали национальными героями. О них писали газеты и рассказывали по радио, сочинители всех мастей, закатав рукава, засели за романы и поэмы, воспевающие нелегкий труд ракетчиков, а издательство «Советская энциклопедия» в срочном порядке готовило роскошный альбом, посвященный «Спутнику» и его создателям.

В Вашингтоне, наоборот, царил переполох. Президент Эйзенхауэр встретился с министром обороны Нейлом Макэлроем с целью выяснить, какие еще сюрпризы могут преподнести русские и существуют ли в США проекты, которые позволят в кратчайшие сроки преодолеть наметившееся «отставание». Эта историческая беседа, продолжавшаяся шесть часов, предопределила развитие космической программы США на десятилетие вперед. И уже тогда американским президентом были приняты два принципиально важных (и, как показало время, ошибочных) решения. Министр обороны сумел убедить Эйзенхауэра в том, что гонка за приоритетами в космической области имеет исключительно идеологическое значение и на этом фронте русские уже потерпели поражение, упустив шанс стать «первой космической державой». Любые их достижения теперь станут лишь поводом вспомнить о том, кто на самом деле является хозяином космического пространства, заявив на него «право владения» запуском сателлита. Поэтому Макэлрой посоветовал не делать резких движений и расходовать средства попусту – тем более что главной задачей на текущий момент является расширение спутниковой группировки и наращивание ракетно-ядерного потенциала. Что касается «новых сюрпризов», то по данным разведки разработка ракеты «Победа» и орбитального самолета «Спутник-1» проходила в мобилизационном режиме, снова воспроизвести этот успех русские смогут нескоро, а если попытаются, то серьезно проиграют в сфере создания и принятия на вооружение баллистических межконтинентальных ракет.

Таким образом Макэлрой успокоил президента, и когда через неделю после исторической встречи Эйзенхауэр выступал с докладом на совместном заседании обеих палат Конгресса, об отставании в космических технологиях не было сказано ни слова. Президент заверил собрание, что нет никаких причин для беспокойства, Америка остается ведущей державой, развитие космической программы идет своим ходом, а в ответ на «дешевые популистские заявления» русских ученых американские инженеры собираются в ближайшее время осуществить запуск «обитаемого сателлита» с пилотом на борту. Это была первая ошибка.

Много лет спустя сенатор Линдон Джонсон (позже – Председатель Совета по космосу, еще позже – президент США), присутствовавший на заседании, с горечью скажет: «Мы поверили словам Эйзенхауэра. Этим словам нельзя было не поверить. Триумф «Орбитера» затмил нам разум. Мы считали себя первыми, хотя не стали еще вторыми».

В качестве ответа на «дешевые заявления» рассматривалось сразу несколько проектов. Один выдвинул «ракетный барон» Вернер фон Браун, технологии которого уже доказали свою эффективность в ходе запусков целой серии легких сателлитов, другой отстаивали ВМС, третий – ВВС. Каждый из этих проектов был по-своему хорош, но поскольку администрация всерьез не собиралась добиваться конкретных результатов в короткий срок, окончательного выбора сделано не было, а более чем скромные средства, отпущенные на решение задачи, разделили на три части, чтобы никого не обидеть. Это была вторая ошибка.

Самым амбициозным из предложенных был проект, получивший название «Дайна-Сор». В рамках этого проекта военно-воздушные силы планировали создать орбитальный самолет (космоплан), нацеленный на решение целого ряда задач: от разведывательных до бомбардировочных. Сама концепция сверхскоростного и сверхвысотного самолета с ракетным двигателем заслуживала пристального внимания хотя бы потому, что русские ученые избрали именно ее для реализации программы по запуску «Спутника-1», а удачным запуском подтвердили перспективность этой схемы.

Командование ВВС было настолько увлечено проектом «Дайна-Сор», что выделило дополнительное финансирование на его реализацию, во всеуслышание пообещав запустить первого человека в суборбитальный полет уже к началу 1963 года

Тем временем разведка докладывала, что русские активизировали работы на стартовом комплексе полигона Владимировка, расположенном на севере Каспийского моря. А в январе 1958 года состоялся запуск межконтинентальной ракеты нового типа, получившей название «Буря». Вопреки своему обыкновению ТАСС довольно подробно рассказало о «Буре» и ее создателях. Возглавлял разработку авиационный конструктор Семен Лавочкин, а само «изделие» представляло собой маневрирующую крылатую ракету с дальностью полета в 8000 километров и грузоподъемностью в 2,5 тонны. Во время испытаний «Буря» долетела до контрольной точки, находившейся на Камчатском полуострове.

В интервью корреспонденту газеты «Правда» Лавочкин рассказал, что это далеко не первый запуск крылатой ракеты, однако только теперь удалось получить столь впечатляющие результаты. При этом конструктор подчеркнул, что испытания «Бури» непосредственно связаны с космической программой и к решению военных задач имеют лишь косвенное отношение.

«Наша ракета, – говорил Семен Лавочкин, – должна стать следующей после «Победы». Ее высокая маневренность позволяет отказаться от жесткой географической привязки космодромов. С нее мы можем производить старт самолета-спутника в любом удобном для нас месте, а не только с Байконура».

Из того же выпуска «Правды» любой заинтересованный читатель мог узнать, что в скором времени ожидаются испытания пилотируемого варианта крылатой ракеты-носителя «Буран», разрабатываемого под руководством Владимира Мясищева. Эта ракета сможет не только доставлять самолет-спутник в выбранную точку старта, но и под управлением опытного пилота возвращаться к «космодрому приписки», совершая мягкую посадку. По утверждению газеты, ракета-носитель «Буран» будет использоваться «многократно», что позволит ей до истечения срока эксплуатации вывести на околоземную орбиту не менее ста спутников!

Непривычная откровенность главного советского органа печати смущала аналитиков ЦРУ. В этом чувствовался какой-то подвох, поэтому эксперты пришли к выводу, что советская сторона блефует, выдавая желаемое за действительное.

Однако американские эксперты недооценили противника. Эти «откровения» были предназначены не им – с помощью подобных публикаций коммунистическое руководство предполагало закрепить в сознании народных масс СССР необратимость изменения приоритетов в военной отрасли. Уязвленное запуском «Орбитера» самолюбие советских вождей и жажда реванша побудили их пойти на структурные реформы армии и военной промышленности. Доля сухопутных и военно-морских сил сокращалась день ото дня, «любимой игрушкой» стали тяжелые ракеты, высотная и космическая авиация. В конечном итоге перестройка выразилась в том, что были учреждены сразу две новые структуры – Министерство авиации и космонавтики, которое возглавил Сергей Королев, и Военно-космические силы, которые возглавил маршал Дмитрий Устинов. Министерству Сергея Королева были переподчинены почти все КБ и заводы, работавшие над авиационной и ракетной тематикой. Военно-космические силы вобрали в себя ВВС и сравнительно молодые ракетные войска.

Об учреждении этих ведомств ТАСС официально объявило 3 мая 1959 года – через два дня после того, как в космосе побывал первый человек Земли. Им стал летчик-испытатель майор Владимир Ильюшин. Модифицированный вариант ракеты «Победа», получивший название «Восход», вывел на низкую эллиптическую орбиту самолет-спутник «Красная Звезда» весом в 5 тонн. Пока это был еще не полнофункциональный орбитальный космоплан, а лишь его прототип. Для первого запуска модель облегчили до предела, от маневрирования в безвоздушном пространстве пришлось отказаться, да и от посадки «по-самолетному» тоже – на высоте 10 километров от Земли гермокабина с пилотом отделялась от планирующего аппарата. Большинство операций по управлению самолетом-спутником осуществлялось вручную.

Полет превзошел ожидания. Ильюшин совершил три витка вокруг Земли, при этом поддерживая связь с наземными центрами контроля, затем запустил тормозной двигатель и вошел в плотные слои атмосферы. К сожалению, точность систем наведения оставляла желать лучшего, и «Красная Звезда» промахнулась мимо аэродрома посадки на добрую тысячу километров. Кроме того, при отделении гермокабины произошел сбой, и летчику удалось катапультироваться чуть ли не у самой поверхности, в результате чего он получил незначительные травмы. Впрочем, досадные просчеты не могли омрачить всеобщего торжества. А загипсованная рука на перевязи, с которой Ильюшин впервые появился на публике, только придала его образу дополнительный оттенок героизма и самопожертвования.

Правительства мира наперебой спешили поздравить советское руководство с очередным достижением, газеты и журналы выходили с аршинными заголовками, стремясь перещеголять друг друга в хвалебных эпитетах. Только Америка хранила многозначительное молчание.

Оно было прервано 25 мая, когда президент Эйзенхауэр выступил на пресс-конференции в Белом доме с поздравлениями в адрес русских ученых. Помимо этого, президент заверил американских граждан, что в их стране предпринимаются самые активные меры по реализации программы запуска человека в космическое пространство; в частности, впервые было признано существование проекта «Дайна-Сор».

Выступление президента было полуправдой. «Активные меры» свелись на деле к одному: на основе данных о полете ракетно-космической системы «Восход – Красная Звезда» американские эксперты предложили объединить проект ВВС «Дайна-Сор» с разработками Вернера фон Брауна по созданию тяжелых межконтинентальных ракет, чтобы получить на выходе воздушно-космический аппарат, аналогичный советскому. При этом, заметим, на новую программу даже не было выделено дополнительного финансирования, что на некоторое время вообще блокировало какие-либо работы, пока участники договаривались о бюджете и разграничении полномочий.

Когда Вернер фон Браун добился аудиенции у президента, чтобы попытаться внести ясность в вопрос о приоритете новой программы, то получил уклончивый ответ: «Мне хотелось бы узнать, что происходит на обратной стороне Луны, но я не могу выделить на это средства в текущем году».

Вторая половина 1959 года была насыщена событиями. Однако Америка к ним не имела ни малейшего отношения. Первый космонавт планеты Владимир Ильюшин посетил с визитами почти все страны мира, вызвав самую настоящую сенсацию. Свою долю почестей получили и разработчики советской космической программы: ордена и звания, публичные чествования сыпались на них, как из рога изобилия. Апофеозом стало официальное объявление 3 мая Днем Космонавтики – к списку выходных и праздников добавился еще один день.

Осенью советская пресса сообщила миру об успешных беспилотных запусках самолетов-спутников с крылатых ракет-носителей «Буря-М» и «Буран». Кроме того, советские конструкторы подготовили еще один сюрприз: Глеб Лозино-Лозинский и Павел Сухой создали систему, позволяющую запускать спутники с тяжелого сверхзвукового самолета-носителя. Возможное поле стартов еще более расширилось, и новые полеты летчиков-испытателей на суборбитальные и орбитальные высоты не заставили себя ждать.

В течение года – с мая 1959 года по май 1960 года – было произведено еще шесть пилотируемых запусков с использованием ракеты «Восток». Новые полеты космонавтов были нацелены на решение ряда практических задач, связанных с апробацией новой техники и отработкой методик космического пилотирования. С каждым запуском вес самолетов-спутников увеличивался. Росла и их оснащенность. Западные эксперты могли только догадываться, что подразумевается под «блоком научного оборудования», как именовали советские комментаторы полезные грузы, выводимые на орбиту при помощи самолетов-спутников. Это могло быть все что угодно – от разведывательных сателлитов до атомных бомб.

В тот памятный год, предопределивший будущее мира, не обошлось без трагедий. Из шести космонавтов на Землю не вернулись двое: Алексей Дедовский и Сергей Шиборин. Дедовский погиб при входе в атмосферу: угол входа оказался слишком отвесным, и пилот не смог вывести аппарат из пике. Шиборин погиб из-за неисправности в тормозном двигателе. При попытке осуществить орбитальное маневрирование двигатель вдруг вышел на полную тягу, в несколько секунд исчерпав весь запас топлива и выбросив самолет-спутник на более высокую орбиту. В то время еще не существовало системы спасения экипажей терпящих бедствие космический кораблей, и через трое суток, после отказа системы жизнеобеспечения, пилот умер. Все это время он держался героем и до самого конца сообщал на Землю о своих ощущениях.

Гибель двух летчиков-испытателей вместе с сочувствием вызвала бурю негодования в западноевропейской прессе, которая с огромным вниманием следила за советской космической программой. Утверждалось, в частности, что Советы используют космонавтов как смертников, что у пилотов нет права выбора и их чуть ли не приковывают цепями к пульту управления.

В ответ на эти обвинения советские средства массовой информации стали устраивать публичные пресс-конференции с членами Отряда космонавтов, готовящихся к полетам, на которых сами летчики терпеливо объясняли зарубежным журналистам, что риск и высокая смертность – это часть профессии настоящего испытателя; что они идут на это осознанно, по воле сердца и выбранной профессии.

Западным СМИ пришлось замолчать. А именами погибших космонавтов были названы два города на Урале.

Летом 1960 года произошло еще одно очень важное событие. Вернеру фон Брауну и его коллегам по проекту «Дайна-Сор» удалось запустить на низкую орбиту полноразмерный макет орбитального самолета массой в 3 тонны. В качестве носителя использовалась новая баллистическая ракета «Сатурн», продемонстрировавшая хорошие показатели. Однако даже ее грузоподъемности было явно недостаточно для полета человека.

Впрочем, это был неплохой предвыборный ход, и республиканцам удалось удержаться у руля власти: на выборах 1960 года победил Ричард Никсон, который заявил, что является прямым преемником Эйзенхауэра. Утверждения конкурента от демократов Джона Кеннеди, будто бы Америка отстает от СССР в области космических исследований, что вредит ее репутации на мировой арене, не было воспринято избирателями всерьез, а кое-кто усмотрел в словах кандидата настоящее оскорбление: Кеннеди даже заставили публично извиниться перед нацией.

В начале 1961 года, сразу после январских праздников, советское руководство выступило с официальным заявлением, в котором мировой общественности сообщалось, что СССР отказывается от доктрины военного противостояния странам Запада; Советский Союз является «миролюбивым государством», которое не хочет участвовать в изматывающей «гонке вооружений». По этой причине Красная Армия произведет значительное сокращение имеющихся арсеналов в части тяжелой бронетехники, военного флота и ракетно-ядерных вооружений. Для того чтобы у потенциальных агрессоров не возникло в этой связи соблазна напасть на Советский Союз, создается армия нового типа, основой вооружения которой являются тактические аэрокосмические соединения, способные оперативно доставить боезаряд в любую точку земного шара. Б качестве сил стратегического сдерживания будут использоваться автономные аппараты с атомными боеголовками, размещенные на высоких орбитах. Советские лидеры также предостерегли тех, кто попытается уничтожить эти «аппараты». Возмездие будет быстрым и неминуемым, подчеркнули они.

Для «демонстрации мощи» в феврале того же года состоялись «секретные» учения, когда одновременно с разных стартовых позиций были запущены пятнадцать (!) орбитальных самолетов-спутников. В течении суток над головами притихшего человечества эта космическая «армада» выполняла маневры – поодиночке и группами, – среди которых были, например, маневры снижения и прицельного сброса вымпела над Нью-Йорком.

Может быть, человечество никогда ничего не узнало бы об этих учениях, если бы советское руководство предусмотрительно не позаботилось о разглашении своих секретов. На Запад сбежал полковник разведки Пеньковский. В качестве платы за «политическое убежище» он прихватил с собой отчет о результатах учений, снабженный массой дополнительных материалов, включая кинопленки. Одна из копий документов каким-то образом попала в руки французских журналистов, поспешивших огласить сенсационную информацию.

Пеньковский был судим на родине и заочно приговорен к смертной казни. Однако цели своей он достиг – буря во всем мире поднялась нешуточная. Что любопытно, оценки по поводу разделились самым кардинальным образом. Одни комментаторы выражали страх перед новой угрозой и требовали принятия международных законов, запрещающих использование космического пространства. Другие, наоборот, приветствовали инициативу СССР по одностороннему сокращению вооруженных сил и восхищались достигнутым технологическим прорывом.

В США преобладали панические настроения. Вспомнились и пророческие слова кандидата в президенты Джона Кеннеди, и пустые обещания республиканской администрации. Ричард Никсон вызвал к себе руководителей проекта «Дайна-Сор» и устроил самый настоящий разнос. В результате программа была форсирована, что тут же привело к катастрофе: первый полнофункциональный самолет-спутник Америки с шимпанзе Хэм на борту взорвался вместе с ракетой-носителем над стартовым комплексом мыса Канаверал.

Американские СМИ попытались «подсластить пилюлю», объявив Пеньковского «засланным агентом-провокатором». Однако и им вскоре пришлось пересмотреть свою точку зрения на реальные возможности военно-космических сил СССР.

В апреле 1961 года разразился Кубинский кризис. Полторы тысячи «контрас» при поддержке морской пехоты США и новейшего авианосца «Энтерпрайз» высадились на побережье Кубы в Заливе Свиней. Еще в сентябре прошлого года советские лидеры высказались однозначно: любая попытка вооруженных сил США вторгнуться на территорию суверенной Кубы встретит решительный отпор. Однако Никсон не внял предупреждению. Возможно, он хотел испытать советское руководство на прочность. И испытал.

В тот самый момент, когда «контрас» и морские пехотинцы вступили в бой с частями народной армии Фиделя Кастро, авианосец «Энтерпрайз» подвергся атаке с воздуха. Полутонная крылатая ракета прилетела из зенита и взорвалась на полетной палубе, серьезно повредив ее и уничтожив часть самолетов авиакрыла «Энтерпрайза». Боевые действия были в тот же день прекращены, а войска отозваны. Советы продемонстрировали волю к победе, а вторжение на Кубу само по себе мир воспринял неоднозначно, и Никсон не рискнул усугубить конфликт.

Немалую роль в принятии этого решения сыграло то, что военные не сумели засечь место старта и траекторию самолета-спутника, прицельно выпустившего ракету. Советский космический аппарат был замечен только после того, как начал снижение над Атлантикой, уходя к своим базам. Американским военным пришлось прямо на ходу пересматривать планы, созданные на случай войны с СССР, и тут выяснилось, что все эти разработки в пору выбрасывать в мусорную корзину. Даже если внезапным ядерным ударом удастся вывести из строя стартовые площадки межконтинентальных баллистических ракет типа «Победа» и «Восход», останутся еще комплексы «Буря» и «Буран», местоположение которых было тайной за семью печатями, и эскадрильи загадочных сверхтяжелых самолетов «Су-100», с которых также могли стартовать орбитальные аппараты, несущие разрушение и смерть. Кроме того, в космосе болтались десятки спутников, многие из которых могли нести на себе «научное оборудование» в виде атомных боеголовок, нацеленных на крупнейшие города Америки.

Итак, Соединенные Штаты в одночасье оказались безоружными перед лицом технологий будущего, которыми овладел потенциальный противник. Требовалось принять соответствующие меры. И не только в военной области.

25 мая 1961 года президент Никсон обратился к Конгрессу с посланием, озаглавленным «О неотложных национальных потребностях».

«Если нам предстоит выиграть битву, – говорил президент, – которая развернулась в мире между свободой и тиранией, драматические достижения в космосе, имевшие место в последние месяцы, должны создать у всех нас ясное представление, что эта деятельность оказывает воздействие повсюду на планете на умы людей, задумывающихся над тем, какую дорогу им следует выбрать. Настало время, когда наша страна должна играть явно лидирующую роль в космических достижениях, что во многом может оказаться ключом к нашему будущему на Земле…»

В качестве мер, направленных на завоевание «лидирующей роли», Никсон предложил следующие шаги: в кратчайшие сроки создать аэрокосмические силы, сопоставимые по мощи и классу решаемых задач советским; усилить спутниковую группировку США разведывательными сателлитами так, чтобы контролировать всю поверхность планеты; высадить американский десант на Луне и построить там постоянно действующую базу.

В то же самое время по международным каналам был сделан заход с другой стороны. Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию, призывающую все нации воздержаться от выведения на орбиты вокруг Земли или размещения в космосе ядерных вооружений или любых других видов оружия массового уничтожения. Кроме того, в Брюсселе состоялась конференция по подготовке «Большого договора о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства». Советская делегация поначалу довольно активно включилась в работу конференции, но когда выяснилось, что США претендуют на право единоличного владения околоземным пространством, поскольку они первыми запустили сателлит, делегация демонстративно покинула конференцию.

На следующий день советский лидер раздраженно заметил в интервью, что коммунисты считают космос принадлежащим всему человечеству, потому не будут его делить в соответствии с какими-то невнятными договорами. Однако если США сочли возможным заявлять свои права на околоземное пространство, СССР оставляет за собой право на присоединение к территориям Советского Союза любого небесного тела, на котором будет установлен красный флаг. Первым таким телом станет Луна.

Именно отсюда следует вести отсчет знаменитой Войны за Луну, разгоревшейся в конце 60-х. И хотя отдельные авторы (в том числе советский писатель польского происхождения Станислав Лем, прославившийся трехтомным документально-исторический трудом на эту тему, озаглавленным двусмысленно: «Мир за Земле») относят точку отсчета к Кубинскому кризису, нельзя отрицать тот очевидный факт, что новая цель для космических программ двух противоборствующих держав была объявлена на высшем уровне только в конце мая 1961 года.

Первые выстрелы новой войны прозвучали (согласно тому же Лему) только через пять лет – в июле 1966 года. К тому времени американцам удалось значительно продвинуться вперед в деле освоения космического пространства. Два первых пункта плана Никсона успешно реализовывались. На различных орбитах барражировали эскадрильи пилотируемых самолетов-спутников класса «Дайна-Сор» и «Сайнт», помимо текущего обслуживания сотен сателлитов связи и разведки, эти аппараты занимались сопровождением советских пилотируемых машин и наблюдением за долгоживущими орбитальными станциями. Сборные станции серии «Союз» появились на орбите в 1964 году и служили в качестве причальных доков для самолетов-спутников. На станциях дежурили сменные экипажи и, как небезосновательно полагали западные эксперты, могло размещаться атомное оружие. Понятно, что активное маневрирование в опасной близости от вражеских объектов раньше или позже должно было привести к столкновению. Однако война началась по другой причине.

б июля 1966 года с мыса Канаверал стартовал тяжелый грузовой космоплан «Джемини-2». На орбите к нему присоединились два космоплана сопровождения, запущенные на сутки раньше. Все три аппарата направились в заранее выбранный район – к погибшей «Красной звезде-5», в которой покоилось тело героя космоса Сергея Шиборина. Советские пилоты уже имели возможность снять с орбиты этот самолет-спутник, однако было решено сохранить его как памятник всем погибшим в космосе. Американцев не смутил запрет на приближение к памятнику – их очень интересовали и сам самолет-спутник, и шифровальные устройства, находящиеся на нем, и тело испытателя, покоившегося на орбите вот уже семь лет.