Текст книги "Авадон (СИ)"

Автор книги: Антон Фарб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

14

Интересно, как это будет, попытался представить себе Лимек, пока дребезжащая клеть лифта со стоном и лязгом поднимала его на пятый этаж. Каково это – когда тебя превращают в марионетку? Или просто выключают в тебе совесть, память, стыд?.. Скорее всего, мы даже ничего не почувствуем. И не заметим. Альбина же не заметила. А пустое место в душе всегда можно чем-то заполнить. Секс, алкоголь, наркотики; не обязательно в такой последовательности. Я пробовал, я знаю...

Он прошел сквозь дверь "Детективного агентства А.Лимека" в контору. Место Абби пустовало, и Лимек мысленно поблагодарил небеса за то, что дал ей выходной. Уже завтра ей предстояло и вовсе остаться без работы... Устало выдохнув и огладив рукой затылок, начинавший побаливать (вторые? да нет, уже третьи сутки без сна...), сыщик снял куртку и повесил ее на крючок. В кармане тужурки что-то глухо брякнуло об стенку.

Как же я про тебя забыл, удивился сыщик, вытащив из кармана отобранный у Ленца револьвер. Настоящий антиквариат: вороненая сталь, рукоятка из слоновой кости и тончайшей работы гравировка на граненом стволе.

Скорее всего, из этого револьвера Коверкотовый застрелил коротышку в "Шебе"... пардон, флигель-адъютанта фельд-полковника Шварца. Лимек покачал тяжелое оружие на ладони, нажал на рычажок и переломил револьвер пополам. В черном литом барабане маслянисто поблескивали желтые донца патронов.

Застрелиться, что ли. Нет: слишком мелодраматично. Есть более привычные средства. Одно из которых было с успехом применено на инженере Петерсене. Джин и люминал. При мысли о том, что инженер – по сути, виновник всего происходящего – проспал сном праведника последние часов десять, Лимек ощутил острый укол зависти.

В одном Меерс прав. Пока Петерсен жив, он всегда сможет построить еще один аппарат.

Лимек спрятал руку с револьвером за спину и вошел в кабинет.

Петерсен уже проснулся; инженер сидел за рабочим столом сыщика и с интересом крутил в руках фотографию Камиллы – ту самую, которую Лимек уже давно определил в нижний (запертый на ключ!) ящик стола.

К горлу Лимека подкатил комок гнева.

– Ваша девушка? – спросил Петерсен. В его поведении не осталось и следа аутизма.

Продолжая прятать револьвер, Лимек левой рукой сыщик отобрал фотографию и, преодолев желание ударить инженера, сказал:

– Альбина погибла.

У Петерсена моментально посерело лицо.

– Абель? – спросил он после короткой паузы.

– У алхимиков. Дневник тоже.

– Боже мой... – прошептал Петерсен. – Они собираются запустить аппарат.

– Или уже запустили, – сказал Лимек. Странная апатия овладела им. Он положил револьвер на стол, подтянул стул, на котором обычно сидели клиенты, и рухнул на него, обмякнув всем телом.

– Нет-нет-нет... – покачал головой Петерсен, как завороженный глядя на револьвер. – Запуск аппарата на полную мощность требует очень много энергии. Им бы пришлось обесточить весь Авадон минимум на полчаса. И если они не разберутся с управлением сбросом, батареи просто взорвутся.

– Как это было с Фостом?

– Ну что вы! Гораздо сильнее! Фост подорвался на экспериментальном образце. Промышленный агрегат в тысячи раз мощнее...

Лимек покивал.

– Значит, вы успели построить и промышленный агрегат...

– Не я! – испуганно отшатнулся Петерсен. – Это все Фост! Фост и Ксавье!!!

– Где находится аппарат? – спросил Лимек устало.

– Излучатель планировалось установить на башне Сарториуса, а сам агрегат монтировали в прогностическом центре...

Там, где работала Камилла. Круг замыкался.

– Туда нам не попасть, – скорее утвердительно, чем с вопросом сказал Лимек.

– Туда – нет. Но я могу провести нас к пульту управления.

Все тело Лимека – каждая ссадина, кровоподтек и ушиб взвыли протестующе, когда сыщик встал и взял со стола револьвер.

– Поехали.

15

Такси им поймать не удалось, и пришлось ехать на практически пустом трамвае, который несся испуганным зайцем, дребезжа звонком и опасно кренясь на поворотах, по безлюдным улицам Авадона.

Схватившись, чтобы не упасть, за ременную петлю, Лимек посмотрел на часы. Было без четверти одиннадцать утра, но ни одного человека не наблюдалось ни в продуваемом всеми ветрами вагоне трамвая, ни на обледенелых тротуарах, и совсем не было машин на проезжей части: только ветер гонял поземку по мостовой... Город как будто вымер.

– Где они все? – подумал Лимек вслух. – Где люди?

– Вы разве не слышали? – удивился Петерсен. – По радио передали штормовое предупреждение. Сегодня, ближе к обеду. От пяти до восьми баллов.

– Только этого нам не хватало...

Башня Сарториуса была конечным пунктом трамвайного маршрута, но Петерсен подорвался с места остановкой раньше, на Терапевтическом бульваре. Лимек чуть ли не на ходу выпрыгнул из трамвая (тот явно спешил в депо и задерживаться не собирался) и последовал за инженером.

– Куда мы идем? – спросил сыщик на бегу.

– Ко мне домой...

Ключи от особняка Петерсен, конечно же, потерял, и Лимек, по привычке оглядевшись по сторонам – табачный киоск через дорогу был наглухо закрыт металлическими ставнями, вытащил револьвер и рукояткой разбил витражное стекло во входной двери.

– В подвал, – скомандовал инженер. В чулане под лестницей Петерсен откинул пыльный коврик и отворил люк. Вниз вела откидная стремянка. Лампочка не горела, и единственным источником света в подвале было огнедышащее жерло парового котла. В его неверных отблесках Петерсен переступил через гору угля и зашел за котел. Там оказалась утопленная в стену железная дверь, запертая на два толстых засова, зафиксированных амбарным замком. Ключ хранился в трогательном тайничке за филенкой...

За дверью открывался длинный сводчатый туннель, похожий на бетонную трубу и освещаемый редкими плафонами. По центру туннеля бежали рельсы узкоколейки.

Инженер устремился вперед.

– Где это мы? – успел удивиться Лимек.

– Под парком Политехникума, – запыхавшись, пояснил Петерсен. – Это часть старой сети подземных убежищ. Построили еще при Вальсингаме. Ведет от Бельфегора до Маймона. Пульт здесь.

Они свернули в узенький боковой коридор совершенно казематного вида. Судя по грубой кладке, эту часть подземелий Авадона строили задолго до канцлера Вальсингама. Лимек скорее предположил бы времена Танкреда Свирепого... На полу попадались лужи, вдоль древних стен змеились вполне современные электрические кабели, а вместо квадратных плафонов горели тусклые угольные лампочки в решетчатых колпаках.

Внезапно все до одной лампочки погасли, окунув коридор во мрак, а потом засветились снова, в два раза бледнее прежнего.

– Началось! – сказал Петерсен возбужденно.

– Что началось?!

– Они начали зарядку конденсаторов!

– Сколько у нас времени?

– Минут семь, если они правильно разобрались в моих записях...

– А если нет?

– Тогда минут десять, и мы все взлетим на воздух!

– Далеко еще?

– Уже пришли.

Еще одна железная дверь. Не заперто. Скрип несмазанных петель. Темнота и странный запах: ваниль и шоколад. Петерсен нащупал и повернул выключатель, и Лимек увидел перед собой маленькую мрачную комнатку, похожу на тюремную камеру, которую кто-то изо всех сил постарался превратить в детскую. На сырой стене висел подгнивший ковер с медвежатами, и железная кровать была застелена веселеньким одеяльцем. В углу стояла картонная коробка с игрушками, а на единственной табуретке были рассыпаны крошки шоколадного бисквита.

Толстая крыса, вспугнутая неожиданным вторжением, спрыгнула с табурета и метнулась под кровать, и Лимек увидел, что к ножке ее пристегнута тонкая хромированная цепь с наручником на конце.

Сыщик бы так и стоял, глядя на эту цепь, если бы Петерсен не толкнул его в плечо.

– Это там! – прошептал инженер. – Пульт управления!

Комнатка оказалась проходной. На дверь по другую сторону кровати инженер указал дрожащей от волнения рукой.

– Спокойно, – велел Лимек скорее самому себе, чем Петерсену. – Спокойно...

Сыщик вытащил револьвер, еще раз проверил барабан, взвел курок.

– Ты пойдешь первым, – сказал Лимек. – Я – за тобой. Мы не знаем, сколько их там...

– Один. На пульте – только один человек. Сверху – хоть сотня, но там только один. И Абель.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. Поверьте мне. Я знаю. Управлять аппаратом... Это не то ощущение, которым захочешь с кем-то делиться...

– Ладно. Иди первым...

Петерсен протянул руку к двери, и у Лимека зашевелились волоски на затылке. Сперва он решил, что это от нервов, но, когда дверь отворилась, впустив волну ослепительно-белого сияния, сыщик понял, что в Бездне начался Шторм.

Шторм

Главный недостаток любого убежища: когда встречаешь Шторм внутри и не видишь внешних его проявлений из Бездны, Шторм для тебя начинается вдруг. Прогносты всегда ошибаются во времени...

Мир светится изнутри. Каждый предмет обретает сияющую ауру, сам воздух мерцает тысячами алмазных пылинок, и свет проникает повсюду, пожирая все тени. Холодный безжалостный белый свет, от которого не спрятаться, не убежать, не затаиться.

Что-то странное происходит со временем. Окружающая обстановка то застывает фотокарточкой, то как-то очень резко, рывком изменяется. Как будто заело кинопроектор, думает Лимек. Вот замер один кадр, обугливаясь в лучах мощной лампы, а вот дернуло пленку, да так резко, что чуть не порвало... Мир плавится и трещит по швам.

Лимек и Петерсен в детской комнате-камере. Как в прошлый раз, с Альбиной, вспоминает Лимек. Мы слишком тесно связаны, чтобы нас разбросало, каждого в личный ад.

Рывок.

Другая комната. Высокие потолки. Клубки проводов на полу. Бухты кабелей. Кресло. С фиксаторами для рук и ног. Лимек уже видел такое. В Железном Доме. В этом фиксаторы – толстые блестящие браслеты – обклеены изнутри ярко-белым поролоном, чтобы надежнее удерживать тонкие детские конечности.

Удерживать Абеля.

Рывок.

Абель в кресле. Распят. На голове – тяжелый даже на вид шлем конической формы. От шлема идут провода. Идут к пульту.

Рывок.

Пульт. Широкая приборная доска. Тысячи циферблатов, экранчиков, шкал. Стрелки подрагивают, пляшут визирные нити. Чуть ниже – сотня рукояток. Черных, эбонитовых. Рычажки реостатов. Тумблеры. Верньеры.

В центре – заполненная водой линза осциллографа, разъем для перфокарт, частокол электронных ламп. Из-за Шторма лампы светятся, как обычные.

За пультом – обзорный экран. Толстое оргстекло. Дальше, за экраном – сумрачная зала, заполненная бесконечными рядами гигантских конденсаторов, трансформаторов, батарей. Свисают с потолка толстые силовые кабели. Между фарфоровыми предохранителями проскакивают молнии.

Рывок.

Петерсен и Коверкотовый сцепились в звериной схватке. Катаются по полу. Петерсен впился пальцами в проволочный бандаж, сворачивает его набок. Слышно, как трещит челюсть Коверкотового. Дикий вопль. Противники отпускают друг друга и откатываются в разные стороны. У Коверкотового изуродовано лицо, челюсть свернута набок, обломки проволоки пробили щеку и глаз. Бежит кровь. Коверкотовый медленно встает на четвереньки.

Петерсен остается лежать, сжимая торчащую из груди наборную рукоятку финского ножа.

Коверкотовый выпрямляется. Обезображенное лицо залито кровью, единственный глаз горит угольком. В руке у него еще один нож.

Интересно, сколько у него ножей? – очень отстраненно думает Лимек, поднимая револьвер. Револьвер весит целую тонну.

Выстрел.

На плечо Лимеку опускается маленькая холодная ладошка.

– Ты все сделал правильно, – говорит Камилла.

– Я знаю, – отвечает Лимек.

– А теперь унеси его отсюда, – Камилла показывает на Абеля.

– Я увижу тебя еще? – спрашивает Лимек.

– Не знаю. Торопись, у тебя мало времени.

– Достаточно, – говорит Лимек, расстегивая зажимы кресла и подхватывая почти невесомое тельце на руки. – Мы успеем.

– Прощай, – говорит Камилла.

Рывок.

...........

...........

...........

Они успели.

Эпилог

В холодильнике нашлись три яйца и подсохший ломтик бекона. Лимек зажег конфорку, поставил сковороду на огонь и закурил. По кухне поплыли клубы ароматного сизого дыма. Лимек открыл форточку, впустив струю морозного свежего воздуха, вынул из буфета две тарелки, две вилки и две чашки. Бросил бекон на сковородку (тот сразу зашкворчал, и от запаха у Лимека потекли слюнки), разбил туда же яйца. Зажег вторую конфорку и поставил кофейник. Машинально включил радио.

– ... пять баллов по шкале Тангейзера. Наибольшее количество жертв в Маймоне и Люциуме. В результате перегрузки на электростанции на полтора часа были обесточены Вааль-Зее, Левиафания, Ашмедай и Бельфегор. Причины подземного взрыва в Бельфегоре, из-за которого произошло обрушение башни Сарториуса, уточняются...

Лимек вырубил радио и загасил сигарету.

– Папа умер? – спросил Абель.

Лимек резко обернулся. Мальчик стоял в дверях кухни, кутаясь в стеганое одеяло. Темные волосы Абеля взлохмачены со сна, глаза – глазища! – смотрели пристально и не мигая.

– Да.

– А ты кто? – спросил ребенок.

– Я – Лимек.

– А я – Абель, – сказал мальчик и, шаркая слишком большими тапочками, подошел к сыщику и протянул руку.

– Я знаю, – сказал Лимек, со всей серьезностью пожимая детскую ладошку.

– Я теперь сирота, – заявил Абель. – Ты отдашь меня в приют?

– Нет. Ты будешь жить здесь.

– А мы будем делать... экс-пе-ри-мен-ты? – по слогам и с плохо спрятанным страхом уточнил Абель.

– Нет, – покачал головой Лимек. – Экспериментов больше не будет.

– Это хорошо, – вздохнул Абель. – А то у меня от них болит голова и идет носом кровь.

Ты все сделал правильно, сказала Камилла.

Надеюсь, мысленно ответил Лимек.

– Ты голодный? – спросил сыщик.

Мальчик молча кивнул.

– Тогда давай завтракать, – сказал Лимек.

Житомир, 2006-2008 гг.