Текст книги "Спящее Солнце (СИ)"

Автор книги: Антон Чигуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

3

Я пришёл в себя через час. За это время мы успели преодолеть подозрительно маленькое расстояние. На мостике свет уже был, одно из действий, заложенного алгоритма – полностью восстановить систему жизнеобеспечения корабля, сразу после включения РТВ-двигателей. Да это весьма энергоёмкоё мероприятие, но крайне необходимое. На Карающем наверняка заметили, что из мертвого мой корабль в один момент стал живее всего их флота, вместе взятого. Компьютер выполнил всё, что было указано, даже включил резкую музыку через час после начала операции. Я постарался предусмотреть всё, музыка должна была привести меня в чувство, если я вдруг отключусь, как оно и случилось. Не предусмотрел только манёвр уклонения, но ничего, раз двигатели сработали, и мы не превратились в пыль, значит повреждения, если и есть, то незначительные.

Немного подташнивало, вполне нормальное побочное явление, при большой перегрузке. Я с трудом разлепил глаза и отдал голосовую команду. Казалось, что у меня запущенная форма конъюнктивита. Я выковырял комочки сна из глаз и прохрипел в сторону компьютера:

– Музыка стоп.

Слишком громко, голова начинала болеть. Однако надо действовать, сперва оценка ситуации, потом медблок. Я помнил, что в нас что-то попало, тогда я не успел выяснить что именно. Меня насторожило отсутствие шума РТВ-двигателей, работали только маршевые, они натужно гудели, выдавая полную мощность. Тут два варианта, или компьютер разбудил меня позже, чем планировалось, или выстрел Карающего достиг своей цели.

– Параметры повреждений. – Запросил я компьютер.

– Отсек 2Z потеря герметизации, блокировка, РТВ-двигатели не могут быть задействованы, опасность аннигиляции. Касательное попадание ракеты класса У-9.

Чёрт, гораздо хуже, чем думал. Просто отвратительно. В голове появились совсем негативные мысли, так можно застрять надолго. Плюс есть вероятность, что нас найдут и догонят, РТВ-двигатели оставляли радиационный след. Они наверняка видели, что зацепили корабль. Успокаивало только одно. В нас не стреляли из протонной пушки, это означает, что как бы там не было, но Саббина нужна им живой. На меня им само собой абсолютно наплевать. Меня просто уничтожат, если получат её. Странно, но теперь её наличие на борту – гарантия моей безопасности. Мне так кажется.

– Саббина. – Тихо позвал я.

В ответ невнятные стоны. Видать с непривычки её нехило потрепало. Если уж я опытный пилот, испытавший за время многочисленных полётов бесконечное количество перегрузок и то вырубился, что же говорить о молодой девушке, для которой это, вполне вероятно, всего второй полёт.

– Саббина. – Я повернулся в её сторону.

Бледная, струйка крови из носа, но вроде бы живая. Глаза закрыты. Тело распластано по креслу. Не было печали. Крехтя, я отстегнул ремни и поднялся с кресла. Придётся потерять немного времени и отнести её в лазарет. Стоило подняться, как перед глазами поплыли круги, меня повело, и я схватился рукой за подлокотник кресла. Надо стоять. Впереди ещё много работы и, наверняка, ещё не одно моральное потрясение, когда, наконец, удастся поговорить с Саббиной об информации, что у неё в голове. Об информации, которая так нужна долбаному Альянсу, из-за которой пострадало моё Равновесие, пострадало, причём, как никогда ранее.

Я, с трудом, отцепил, сдерживающие Саббину ремни безопасности, и, взвалив на себя хрупкое тело, потащил в лазарет. Она пыталась что-то сказать, я шикнул на неё, успеешь ещё. Медробот, по нашему прибытию, не теряя ни минуты, приступил к работе. Я ввёл несколько команд, сильные стимуляторы, обезболивающие и реабиталиционные препараты для впервые отправившихся в космический полёт, должно помочь. Для себя заказал только стимуляторы.

Я положил Саббину на кушетку, сам опустился в кресло, предназначенное для, скажем так несильно покалеченных, что и представлял сейчас из себя я. Медробот быстро ввёл мне дозу стимуляторов, буквально через секунду я почувствовал необычайный прилив сил. Потом будет болеть голова, но к тому времени у меня будет возможность ещё раз посетить лазарет и вколоть обезболивающее. Я немного пожалел, что не вожу в запасе лазарета лёгких наркотиков, они были бы сейчас весьма кстати. Смесь стимуляторов и транса, интересная штука, хотя транквилизаторы и транс, дают ещё более замечательный эффект. Я пробовал всего один раз, но впечатлений хватило надолго. Скажем так, один день долгого полёта тогда для меня прошел весьма быстро. Если судьба приведёт меня когда-нибудь на Холодную скалу или подобную станцию, надо обязательно пополнить запасы трансом, всё равно я преступник, так что терять в этом плане мне нечего.

Уже, не чувствуя усталости, я вернулся на мостик. Предстояло многое исправить и продумать ситуацию, хотя без информации Саббины будущее представлялось весьма туманным, я элементарно не знал куда лететь. Я мешком свалился в своё кресло, и постарался узнать у компьютера насколько повреждены РТВ-двигатели. Оказалось, что страшного не так уж много, кроме того, что лететь придётся на маршевых, по-крайней мере до ближайших доков. Если запустить двигатели сейчас – поле вырвется наружу и произойдёт смешение материй, Равновесие в тот же момент перестанет существовать, растворившись в бесконечном космосе. С одной стороны, красивая смерть, стать частью темного вещества, а с другой стороны в жизни хотелось достичь большего, чем просто превратиться в ничто.

В любом случае, мере выбора у меня нет, и не придётся ломать голову над починкой неисправностей, отсек заблокирован, нам ничего не грозит (в данный момент я имею в виду себя и корабль, а не свою горе-пассажирку), а ремонт возможен только в доках. Если известен ответ на задачу, то не стоит и биться над ней, а если точно знаешь, что ответ тебе не найти, нет смысла и начинать искать решение. К моей ситуации подходят и первый и второй варианты. Значит, если нет возможности ремонта, надо рассчитать куда, я смогу долететь, имея только полностью заправленные маршевые двигатели. Я ввёл в компьютер необходимые данные. Забавно, хватит, чтобы вернуться на Луну, от которой мы отлетели не так уж далеко. Будем наедятся, на Карающем ещё об этом не знают. Так, а если в противоположную от Луны сторону, то есть вероятность дотянуть до станции Заря, но там нас будут ждать, я в этом больше чем уверен, нас теперь ждут на всех станциях, что принадлежат Альянсу. Есть ещё вариант – совсем далеко известная мне планета, без названия, только порядковый номер ZX-515, что ж это вариант, насколько мне известно, там есть доки, иначе никак. Конечно, такого обслуживания, как на любой из станций мы вовек не дождёмся, но мне главное грамотный механик и оборудование, а там будет видно. Решено, держим курс на ZX-515, по крайней мере, пока Саббина не очнётся, она может внести свои коррективы в планы. Я ввёл координаты, электроника слегка скорректировала курс, я откинулся на спинку, глядя на замершие вкруг звёзды. Как же вас много.

Я закрыл глаза и позволил себе расслабиться, преследователей не видно, пиратов тоже. Пираты могут стать проблемой. Половину ракет я израсходовал на Карающего, отбиваться было почти нечем. Успокаивало то, что обо мне и моём корабле среди пиратов давно ходят легенды, мало кто решается напасть на Равновесие. Конечно, то, что я лечу на маршевых двигателях, может стать приманкой для любителей лёгкой наживы, но я могу позволить себе пару выстрелов из протонной пушки, в конце концов, оба источника питания в норме, повреждения коснулись только РТВ-двигателя и обшивки. Интересно, какой урон я нанёс крейсеру, умом понимаю, что мои ракеты для него, что укус комара, но всё хотелось бы случайного попадания в командирский отсек или в незащищённую часть мостика, хотя бы запасного, если конечно там есть незащищённая часть. Лиланд Хансен не простит такой дерзости – стрелять в его корабль, на виду у целой станции. А ведь про меня на Луне уже легенды ходят, уж в этом то я уверен на сто процентов. Все рассказы переврали, я наверняка напал сам на крейсер и ушёл безнаказанным, по другой версии мне сильно досталось. Людская молва штука беспощадная, она может убить и воскресить, может наделить слабака геройскими качествами и сделать из настоящего героя посмешище. Это хорошо, может до пиратов дойдёт ещё одна байка про меня и каждый из них несколько раз хорошо подумает, прежде чем брать в прицел моё судно.

Запикал датчик движения, Саббина пришла в себя. Я переключил мониторы на внутренние камеры.

– Медблок.

Техника послушно отреагировала. Вот она причина всех моих нынешних невзгод, пытается подняться с кровати, стимуляторы придали ей сил, у неё получается с первой попытки. Саббина недоумённо оглядывается, кажется, начинает понимать, где находится, сильная перегрузка иногда вызывает лёгкую кратковременную амнезию. Девушка неуверенно направляется к выходу, она не знает, где на корабле медблок и потому на ходу пытается сориентироваться, в какую сторону идти.

– Коридор номер два.

Камера переключилась на коридор. Саббина идёт, придерживаясь рукой за стену, она на верном пути. Ей недалеко идти. Медблок и мостик у меня практически соседи, так удобнее, решили конструкторы Равновесия, особенно, если путешествуешь один. Получилось, что до медблока недалеко, а потом можно сразу возвращаться на мостик, теряется мало времени, что особенно пригождается во время очередной заварушки.

Двери мостика разошлись в стороны. Саббина вернулась на своё место второго пилота, хотя таковым само собой не являлась. Она не смотрела мне в глаза, и я догадывался почему. Неужели стыдно, что мне пришлось из-за неё атаковать крейсер Альянса и хамить самому Лиланду Хансену. Я улыбнулся, вспоминая наш короткий радиоразговор. Наверное, ему ещё никто так не грубил. А что мне было делать, я выиграл время, он сам поступил бы на моём месте точно так же.

– Я должна извиниться, Хэннер.

Я так и знал, что об этом пойдёт речь.

– Интересно, – с наигранной сердитостью произнёс я. – И за что же?

Саббина шмыгнула носом, мне показалось, что она сейчас заплачет. Что, повышенная сентиментальность тоже побочный эффект перегрузок?

– Я не должна была, влезать в твою жизнь и просить об услуге сопоставимой со смертью. Ты много потерял из-за меня, твой корабль. – Она замолчала, подбирая слова, – подбит, ты теперь не сможешь отремонтироваться ни на одной из станций.

– Ты просто читаешь мои мысли, Саббина.

– Ты должен извинить меня. Это важно.

Я пожал плечами.

– Если тебе это так необходимо, ради бога. Всё равно уже не вернуть, и не изменить ничего. Теперь я видимо враг номер один у Лиланда Хансена.

– И не только у него. Думаю, Джон Сермон, так же не в восторге от твоих действий. – Она слегка улыбнулась, неужели действительно гора с плеч упала.

– Ещё бы! – Усмехнулся я. – Укрытие опасной преступницы, нападение на военный корабль, бегство, оказание сопротивления, это всё тянет, как минимум на пожизненное заключение.

– Я же извинилась.

– Да, ты в принципе и не причём, я мальчик взрослый, должен был всё понимать. Сам выбрал с кем шутки шутить, теперь вот придётся научиться отшучиваться. Если бы думал головой, а не непонятно чем, всего этого бы не случилось.

Саббина ничего не ответила. Она посмотрела на мониторы, которые опять показывали космос. Я выключил внутренние камеры, когда она зашла на мостик, не хватало ещё, что бы меня заподозрили в подлом подглядывании, на сегодня и так обвинений предостаточно. Она некоторое время смотрела на яркие шарики звёзд, а потом спросила.

– Мы летим только на маршевых двигателях?

Я удивлённо поднял брови, надо же какие-то знания у неё всё-таки есть. Я немного удивился, не каждый, даже хорошо обученный пилот сможет на слух определить разницу между маршевыми и РТВ-двигателями.

– Да всё верно. В отсеке РТВ-двигателей незначительно повреждена обшивка, да и их самих слегка задело, так что до ближайшей остановки мы не сможем ими воспользоваться. Я взял курс на ZX-515, планету, колонизированную около сотни лет назад. Конечно, лететь до Зари несколько ближе, но там нас будут ждать, сама понимаешь, так что выбора как такого у меня не было.

Она, как мне показалось понимающе, кивнула.

– Ты, наверное, хочешь, чтобы я рассказала тебе, что обещала? Если ты не против, я готова, мы достаточно далеко.

Это хорошо, что она предложила это сама, я не знаю, почему, но мне не хотелось её об этом просить.

– Хорошо, обязательно расскажешь, только сначала скажу я. Мне надо знать, куда лететь, и чтобы не терять время, скажи координаты, где мне необходимо тебя высадить.

– Туда не долететь без РТВ-двигателей, это система в пятьсот третьем секторе, и лететь туда на маршевых двигателях годы, а у нас, ни у тебя, ни у меня нет столько времени в запасе.

– Далековато. – Я почесал голову. – Что ж, значит ZX-515, там небольшой ремонт и через несколько дней в пятьсот третьем секторе.

– А они нас не догонят? – Саббина оглянулась, как будто могла увидеть преследователей.

– Если очень захотят запросто. – Я улыбнулся. – Но придётся им постараться, чтобы взять нас живыми.

– А мы нужны им. Нужны живыми. – В глазах у неё читался страх, какой-то детский, такое лицо бывает у ребёнка после того, как ему расскажут страшилку. Наверное, представила себя в кабинете в Хансена.

– По-крайней мере ты. Иначе стреляли бы не ракетами, а из протонной пушки, как обещали и мы бы сейчас не разговаривали, а если бы и могли говорить, то только не на этом свете.

Я решил, что пора немного смягчить обстановку.

– Пойдём в столовую, там всё расскажешь, а я продемонстрирую скромные возможности моей кухни.

Она встала, выражая согласие. Мы отправились на кухню, небольшое помещение с одним длинным столом точно посредине, за которым могли одновременно уместиться не более четырёх человек, располагалось между каютами и медблоком. Небольшой бар и приличных размеров холодильник по одну руку и печь, способная приготовить триста видов горячих блюд, при условии наличия полуфабрикатов – по другую.

– Извини, запас еды у меня небольшого ассортимента, но я думаю, что-нибудь придумать посложнее, чем космо-пюре вполне реально.

– Мне в принципе всё равно. – Саббина опустилась на скамейку около стола.

– Тогда. – Пальцы забегали по кнопкам. – Две порции кофе с молоком и пирог с рыбой. Пойманной, кстати, на планете, которую открыл я, хотя по всем признакам она не отличатся от обычного минтая.

– Забавно. – Прокомментировала Саббина. – И много планет ты открыл?

– На небольшой справочник хватит. – Не без гордости ответил я. – Приблизительно семьдесят.

– А какие ты давал им имена?

– Ну… – Я немного замялся. – Я только двум первым дал имена моих родителей, а так просто цифры. Знаешь, они настолько однообразны, что первоначальная романтика просто моментально испаряется. Так что я не могу назвать никаких громких названий, которые бы манили простых смертных.

– Грустно…

– Что грустно? Ничего грустного, просто вещи надо называть своими именами, безжизненный кусок минералов и есть безжизненный кусок минералов, большего, чем порядковый номер в каталог, он не достоин.

Через минуту кофе был готов, а пирог на подходе. Я уселся напротив девушки, подал ей кружку с дымящимся напитком.

– Ну, всё дело только за тобой. Расскажи всё с самого начала. Может мне и удастся оценить причину, по которой вся моя жизнь в один момент превратилась в… – Я хотел выругаться, но вовремя спохватился, всё-таки на корабле у меня девушка. – В нечто противоположное тому, что было ещё буквально вчера.

Саббина опустила глаза. Неужели ей действительно стыдно. Что ж если это так, я буду иметь к ней гораздо меньше претензий, чем планировал изначально.

– Да не переживай ты так. – Подбодрил я её. – В моей жизни давно надо было что-то менять, может, конечно, и не так кардинально, но если бы я ещё чуть-чуть задержался в прежнем ритме, то, скорее всего, остановился полностью.

Отхлебнув солидный глоток горячего напитка, она начала рассказывать. История получилась долгой, но весьма интересной, так что скучать мне не пришлось, а вот выпить не одну кружку кофе это да. Сигареты остались возле бортового компьютера, а мне уже хотелось затянуться. Поначалу нехватка никотина ощущалась несильно, но к середине повествования, я едва мог себя контролировать. Однако перебивать Саббину я не посмел, потому что рассказала она то, что я меньше всего ожидал услышать и постепенно сигареты сами собой отошли на задний план. Когда Саббина замолчала, молчал и я, пытаясь переварить услышанное. Но как трудно, а скорее невозможно желудку переварить камень, так и моему мозгу, привыкшему к более лёгким задачам было трудно, осилить и ещё сложнее принять услышанное.

4

Я родилась на космической станции, такой же упадочной, как и Луна сейчас, не знаю, функционирует ли она до сих пор, сильно сомневаюсь в этом. Даже названия не вспомню, какой-то порядковый номер, как тебе нравится. Мой отец, которого ты видел на фотографии, воспитывал меня один, мама умерла, когда мне не было и года, погибла по нелепой случайности, во время рейда полиции. Они искали какого-то распространителя транса, и просто, по их словам ошиблись. Говорили, что она не мучилась. Этого подонка так и не поймали, а виновника среди полицейских так и не нашли. Отец баловал меня, ни на шаг не отходил, он всегда был готов прийти на помощь, неважно в какой ситуации, если меня обидели соседские мальчишки, или сломался каблук на туфельке. Абсолютно в любой ситуации, я хорошо помню, он всегда был рядом. Когда пришло время поступать в школу, было принято решение о моём домашнем образовании, которое и обеспечил для меня отец. Он научил меня всему читать, писать. Мы предпочли домашнее образование, потому что папа был пилотом. Он не собирался оставлять меня, даже на короткое время, неродным нянькам и преподавателям со странными наклонностями, а таких у нас на станции хватало.

До того, как с мамой случилась трагедия, он работал на Альянс, ничего особенного, перевозил какие-то грузы, бывали и пассажирские грузоперевозки. Потом когда мамы не стало, он ушёл, что называется в свободное плавание. Нанимался пилотом на транспортные корабли, когда пилотом, когда штурманом, в навигации он так же разбирался весьма неплохо. Первый раз он устроился на большой корабль, когда мне исполнилось семь, меня он, естественно, взял с собой. Больше мы никогда не возвращались на станцию. Мы всегда оставались в конечной точке путешествия, где бы это ни было, неважно искусственный спутник или планета, или орбитальная платформа. Пилотом он был неплохим, и работа находилась всегда, так что подолгу мы нигде не задерживались.

Я повидала много миров, скажу честно, в чём-то я действительно согласна с тобой, большим разнообразием они не отличались, и ничего особенного не запомнилось. Но однообразие добавляли именно люди, они создавали безликие конструкции, называли их домами, они гадили везде, где только можно, превращая. Любое место проживания в отвратительную серую массу. Везде одно и тоже, даже лица все были одинаковые. Не скажу, что полностью разочаровалась в людях, в цивилизации, но то, что относится к прогрессу я стала холоднее, это факт.

Часто я сидела с отцом на мостике и смотрела, как он управляет кораблём. Меня завораживал этот процесс, бесконечные кнопки, тумблера. Мне казалось надо быть волшебником, что бы разбираться во всём этом, папа улыбался и говорил, что достаточно и волшебницей. Он часто вспоминал маму и много рассказывал о ней. Я помню много историй и как они познакомились, и первое свидание. Они любили друг друга, в это было нетрудно поверить, видя, как загораются глаза отца, когда он вспоминал её. Иногда винил себя в смерти матери, не часто, но такое случалось, тогда у него на глаза наворачивались слезы, но стоило мне прижаться к нему, обнять, как всё проходило. Он говорил, что я напоминаю ему о ней, что я кусочек мамы, который будет всегда с ним, и он не допустит, что бы со мной что-то случилось. Я считаю, он выполнил обещание. Пока он был рядом, я чувствовала себя в полной безопасности, неважно где, на корабле полном отъявленных мерзавцев или на пляже какой-нибудь планеты, на отшибе галактики.

Болезнь проявилась, когда мне было двенадцать лет, абсолютно неожиданно, отец за один день постарел и осунулся, а на следующий день он превратился в Цветка. Мне было страшно, я не знала, что делать, я не знала, что когда-то он участвовал в эксперименте. С того дня, как он перестал помнить даже моё имя, о полётах можно было забыть. Нас поместили в приют для Цветков, его навсегда, меня вплоть до наступления совершеннолетия. Мы жили за счёт Альянса, им казалось, что они отдают мне долг, висевший со дня проведения пресловутого эксперимента, но я так не считала и не считаю до сих пор. Чёртов эксперимент забрал у меня остатки счастья, надежды и любви. Сейчас я прекрасно понимаю, почему они поместили меня в приют вместе с отцом. Они рассчитывали, что я стану Цветком. И я должна была им стать, я видела других детей моего возраста, пускающих слюни себе на одежду и мычащих, что-то себе под нос. Но вопреки ожиданиям врачей этого не произошло. У меня чуть ли не каждый день брали какие-то анализы, начиная от обычного анализа крови и заканчивая пункцией спинного мозга. Они не нашли ничего, что могло бы указывать на отличия от других. В итоге, так и не выделив мутаген и не создав даже какое-то подобие вакцины, оставили меня в покое, лишь изредка, нарушая покой с каким-нибудь анализом.

Я прожила в Цветочном приюте пять лет, ухаживая за отцом и помогая другим по мелочам. Я планировала по исполнению мне восемнадцати остаться там работать, персонал клиники был не против, идти туда никто не хотел по своей воле, так что лишняя санитарка им была как раз кстати. Но не сложилось, оказалось у моего отца есть настоящие друзья, именно они и вытащили меня оттуда, указав, каким образом можно покончить с безграничной властью Альянса.

Я очень хорошо помню тот день, когда я узнала такое, что несколько дней не мгла заснуть. Медики даже хотели назначить мне уколы транквилизаторов, но я вовремя убралась оттуда. Так вот, мы сидели с отцом в саду, что был возле приюта, я читала книгу, иногда, интересные места, вслух. На некоторые слова отец реагировал, у него поднимались брови, он улыбался. Их я увидела издалека. Двое высоких статных мужчин, оба в форме пилотов. Они направлялись к нам. Я сразу поняла – друзья отца, пришли проведать своего старого друга. Но потом они повели себя немного странно. Один остался стоять в сторонке, второй подошёл ко мне.

– Я знал твоего отца. – Сказал он, ни приветствия, ни простого кивка головой, мне даже обидно стало на секунду.

В ответ я просто пожала плечами, как бы и что с того.

– Мы вместе с ним летали.

– Само собой, удивительнее было, если бы вы с ним плавали. – Немножко грубо, но он должен понимать, что здесь не место придаваться романтическим воспоминаниям. – Теперь это имеет уже мало значения.

– Для него да, но не для тебя. – Он сделал паузу. – Я хочу вернуть ему долг ему и это единственный способом сделать это – вытащить тебя отсюда.

Он залез во внутренний карман и достал большой конверт. Я подумала, что он хочет предложить мне деньги, уже собралась, было отказаться, но он достал из конверта большую фотографию, не одну целую стопку.

– Знаешь, что это? – спросил он. – Он когда-нибудь рассказывал тебе об этом?

На фото запечатлена безжизненная планета с незнакомым мне пейзажем. Я покачала головой. Нет, мне неизвестно это место, да и почему я должна знать это. Он не удивился, а просто показал мне следующее фото, явно та же планета, только немного другое место. На этот раз видны обломки космического корабля. Корабль, говорю, и что с того? Он терпеливо достаёт следующую фотографию. Тот же корабль, только с другого ракурса. И вот мне становится понятно, к чему он клонит. Но я отказываюсь верить. За всю жизнь я повидала немало кораблей, а на многих летала с отцом. Но в очертаниях этого корабля было что-то незнакомое. Вроде ничего такого, что могло бы явно свидетельствовать о его происхождении, но в нём чувствовалось, что-то чужое. Я не видела таких прежде, ответила я ему.

– Эти снимки сделал твой отец, когда тебя ещё не было на свете. Он передал их на хранение мне. – Мужчина кивнул в сторону стоявшего неподалёку пилота. – И ему.

– Вы хотите отдать их мне? – Я не могла понять, что он хочет от меня. – Спасибо, конечно, но не стоило ради такого пустяка тащиться в нашу дыру.

– Ты не понимаешь. – Он наклонил голову и посмотрел мне прямо в глаза.

– Не понимаю. – Согласилась я. – И по идее не должна понимать, пока мне доступно не объяснят.

Признаться, в первые минуты встречи эти двое не произвели на меня должного впечатления, мне они показались каким-то высокомерными, я сомневалась, что они друзья моего отца, скорее они походили на агентов Службы Безопасности. Только я не могла понять, что им то надо от меня и моего больного отца.

– Этот корабль сделан не людьми. – Сказал он совершенно без каких-либо эмоций.

Мне сначала показалась, что я ослышалась. Глупость какая-то.

– Хотите сказать, его сделали Цветки?

Он горько усмехнулся.

– Ты не считаешь их людьми? А как же Джон? – Так звали моего отца, и он был человеком, точнее он, став Цветком, остался человеком, причём намного более человечным, чем Хансен и Сермон вместе взятые.

– А кто же тогда построил его, если не люди? – Спросила, я, но ответ уже был очевиден. Комок застрял у меня в горле. – Неужели, нет, этого не может быть.

Меня забила мелкая дрожь. Он или издевается, или это очередной эксперимент, они проверяют мою стрессоустойчивость, не может ли стресс послужить стимулятором развития цветочной болезни. Других вариантов, особенно, такого, что этот человек говорит правду, у меня не было. Увидев моё состояние, он поспешил заговорить.

– Меня зовут Стэфан Тиори, я командир небольшого крейсера, мы стоим на стоянке возле станции, стоять будем недолго. – Стэфан указал на пришедшего с ним, – Он тоже друг твоего отца Эри Шраф, мой помощник, никто кроме него и меня не знает про эти фотографии. Конечно, ещё твой отец, но сама понимаешь.

Я молчала, не веря в происходящее. Это не может быть корабль, построенный нечеловеческой расой, если это правда, можно заново переписывать историю и делать новые прогнозы на будущее.

– Саббина, ты ещё до конца не понимаешь какую ценность, имеют эти фотографии, ценность не только для всего человечества, но и для каждого в отдельности. Вполне возможно этим существам известно лекарство от Цветочной болезни и не только. Может быть, РТВ-двигатели это самый медленный вид перемещения в пространстве.

Я так и не сказала ни слова, пока он говорил, говорил, говорил.

– Мы улетаем, Саббина. – Прорвались слова до моего затуманенного разума. – И мы хотим, чтобы ты отправилась с нами. Джон так хотел. На самом деле он ждал, когда ты подрастёшь, когда станешь достаточно взрослой, будешь в силах принимать решения самостоятельно.

Я согласилась, а кто бы отказался. Кто откажется от шанса прикоснуться к чему-то запредельно чужому, это не чужая авторучка, не чужой компьютер, это что-то из другого мира, абсолютно другого. Оно не наше, оно чужое. Но в то же время это единственное, что может нам помочь спастись и стать на ступень выше, как люди, как раса.

Там, на корабле, я и узнала какова моя роль в этой истории. Поскольку оба и Стэфан и Эри работали на Альянс, никто из них не мог незамеченным отлучиться на богом забытую планету в пятьсот третьем секторе. Поэтому решено было использовать меня. Они дождались, когда мне стукнет семнадцать и пришли ко мне с целью посвятить в тайну и сделать предложение, от которого не отказываются. Я должна была отправиться на эту планету и изучить останки корабля инопланетян, узнать как можно больше о них, если представится возможность вступить в контакт. Возможность этого не отрицалась, например, на корабле могли быть устройства связи, не вышедшие из строя, настроенные на ИХ частоту.

Но всё же основная цель моей миссии была не в этом. Я должна была доставить неоспоримые доказательства ИХ существования. Огромное количество фотографий в подлинности, которых не будет сомневаться никто. Ну, и само собой кусочек, а лучше несколько, самого корабля.

Там же на корабле началась моя подготовка, я прошла ускоренный курс пилотирования, Эри обучил меня рукопашному бою и владению оружием, немного лучевым, немного холодным. Мы проработали план операции, как казалось до мельчайших подробностей, вплоть до легенды про ограничитель воспоминаний. Спустя несколько месяцев, что продолжалось моё обучение, мы прибыли на планету, расположенную неподалёку от Серебреной Луны, на которой находятся частные дома состоятельных работников Альянса, Стэфан как раз был именно таким. Мы поселились у него в доме, и он занялся приготовлением корабля.

Всё шло просто превосходно, пока как гром с ясного неба, на нас не обрушилась новость об аресте Эри. Я не знаю, как они узнали, но Эри угодил в лапы Хансена. Я сомневаюсь, что он рассказал что-то, по-крайней мере он не рассказал главного, он не раскрыл деталей плана, иначе я бы не добралась и до Луны. Из-за ареста Эри пришлось торопиться и Стэфан что-то не рассчитал, что-то не доглядел, корабль, на котором я должна была лететь до планеты, сломался, стоило мне включить РТВ-двигатели. Я, как наивная девочка, села на Серебреной Луне, с банальной целью отремонтировать посудину в доках станции. Слава богу, проявив некую осторожность, я решила сначала осмотреться, а потом уже приступать непосредственно к ремонту. Но только я покинула корабль, успела только дойти до ближайшей лавки, как бортовой компьютер прислал сообщение, что корабль арестован службой безопасности, а меня, Джона Ригера просят срочно вернуться в доки для личного досмотра и допроса. Корабль был записан на моего отца, так было спокойнее.

Мне не оставалось ничего другого, как пойти в недра станции и найти человека, который будет в силах помочь мне выбраться отсюда. Я прекрасно понимала, что никто в здравом уме не решится на такое. Кроме неисправимого романтика, пилота небезызвестного корабля Равновесия. О нём мне вскользь рассказывал Стэфан. Он сожалел, что у нас нет такого же корабля как Равновесие, на нём долететь до точки назначения не составило бы никакого труда, даже им самим. Он упоминал имя Хэннер и говорил, что этот человек смог бы помочь нам. В Пульсар я действительно зашла совершенно случайно, я никак не ожидала, что мне повезёт с первой попытки. И как только бармен назвал мне имя Хэннер Фишер и показал на столик в глубине ресторана, я просто впала в небольшой шок. Ну, а дальше ты и сам всё прекрасно знаешь.