Текст книги "Ортог во власти тьмы"

Автор книги: Анри Рюэллан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

И Гараль Великий пробудился, говоря себе: "Необходимо, чтобы чередование дня и ночи вернулось в свой прежний ритм. А для этого необходимо, чтобы небесные силы пришли в равновесие".

Дала поразило это новое упоминание о раздвоении, самой отличительной черте этого мира.

– В это самое время Гараль Великий был призван на кафедру космических структур университета Эллипса. Удалить планету от солнца было сложной, слишком сложной задачей, чтобы осуществить ее имеющимися техническими средствами в необходимые сроки. Гаралю предстояло найти собственное решение проблемы.

Последовало нечто вроде тихого покашливания, пауза, дающая слушателям время осмыслить все сказанное раньше.

– Итак,– возобновилась телепатическая передача,– Гараль подошел к решению проблемы с помощью пространственно-временных отношений, а не просто имея в виду обычную гравитацию. Он сосредоточил все Зеркала Небытия и сделал необходимые расчеты, чтобы их соответствующим образом направить и привести в действие в нужный момент. Настал день этой операции. Цепь Зеркал была установлена вокруг планеты; контакт передавался по цепи. Черные лучи устремились во Вселенную, свертывая преференциальные участки пространства. Продолжительность дня моментально увеличилась, и следы катаклизма исчезли.

Новая пауза, во время которой Дал задался вопросом: не были ли все потрясения этого мира отголосками Голубой Войны, и что могло бы произойти на Земле, если бы народы в двухмерном измерении аннигилировали большие пространства? "

– После обзора событий космического и научного характера переходим к их политическому и личностному аспекту. Найдя свое необыкновенное решение, Гараль Великий приобрел огромный авторитет, после чего счел для себя возможным выдвигать различи ныё смущающие разум теории. Так, например, он утверждал, что откровение, пришедшее к нему во время сна, было ни чем иным, как проявлением внешнего разума, принадлежащего расе, отличной от нас. Он дошел до того, что в своих гипотезах опасно затронул бредовые идеи отверженных, касающиеся мифического существования невидимого народа, несущего ответственность за все чудотворные явления. Повелитель Эллипсов велел ему предстать перед своей особой и потребовал положить конец распространению этих толков, которые могли в конце концов возмутить общественное мнение. Более того, он снизошел до разговора на равных, учитывав исключительные заслуги обвиняемого, и благосклонно высказал Гаралю все справедливые упреки, тем более, что тот пользовался расположением Ифлизы Мудрой, дочери Повелителя.

Дал подумал, что Гараль был не так уж далек от истины, хотя в некоторых моментах явно заблуждался. То, что проповедник говорил о циклонах в закрытой комнате и о внезапно наступающей ночи, не имело ничего общего с катаклизмами в космосе. Вспоминая свои беседы с Золтаном, Дал подумал о том, что Гараль вполне мог предвидеть существование какого-то мира в пяти измерениях, но ничего не знал о Вселенной в трех измерениях.

– Таким образом, Гараль, которого люди считали теперь спесивым и высокомерным, решил посвятить все свои усилия исследованию этого им придуманного мира, совсем как отверженные в недрах своего лабиринта. Несмотря на запреты Повелителя, несмотря на мольбы и упреки Ифлизы, Гараль не отказался от своего намерения и был объявлен отверженным. Расследование установило, что он неоднократно встречался с тайным представителем отверженных в глубинах лабиринта, и тогда солдаты окружили лаборатории космических структур.

Дал жадно внимал этому голосу. Чем больше он получал информации об этом мире, тем больше находил в нем сходства со своим, как в зеркале.

– Но Гараль окружил лаборатории энергетической стеной, непреодолимой для войска. И тогда кто-то предложил применить Зеркала Небытия, хотя Гараль должен был понести только одно наказание: лишение гражданских прав и забвение. Он не был приговорен к смерти. Кроме того, было неизвестно, смогут ли Зеркала разрушить энергетическую стену, созданную обвиняемым. Решили дождаться добровольной сдачи могущественного отверженного. Но, когда энергетический барьер был снят, выяснилось, что Гараль исчез. Его ассистенты на допросе заявили, что он исчез совершенно внезапно: закрылся в комнате и заделал наглухо единственный вход, а когда комнату снова открыли, она оказалась пустой. Комнату тщательно осмотрели, но ничего не нашли. Потом кто-то вспомнил, что здесь должен быть хорошо замаскированный люк. Люк нашли и открыли; под ним оказался колодец, на дне которого обнаружили тело Гараля. Тело носило все признаки смерти, но не разложилось.

"Такая же смерть, как моя,– подумал Дал.– Он отправился исследовать незнакомые страны, только без некронефа".

– У колодца, где спал вечным сном отверженный Гараль, установили постоянное наблюдение. Возможно, он был мертв, возможно, находился в своем возмутительном путешествии, но, тем не менее, Институт Эллипсов объявил его мертвым, чтобы вместе с ним похоронить его пагубные идеи. Ты, слушающий меня, будь осторожен, ибо ложное учение приведет тебя к забвению.

Дал собрался покинуть ложу прослушивания. Аналогии накапливались, но в то же время были слишком разрозненными; многие факты были совершенно необъяснимы.

Но, когда он поднялся, снова раздался голос; сеанс еще не был окончен.

– Вот так Гараль покинул этот мир, покинул своих близких. Узнав об этом, Ифлиза Мудрейшая пришла поклониться погребаль.ному колодцу, и здесь, рядом со своей оборвавшейся любовью она, казалось, потеряла и смысл жизни, и чувство ответственности. На замкнутой реке она села в лодку, чтобы отправиться к месту, где солнце находится в зените. Зная о вредоносном действии его перпендикулярных лучей, она уравняла скорость движения лодки и звезды, чтобы постоянно находиться под смертельным облучением во время полного периода обращения планеты. Однако эта попытка самоубийства ни к чему не привела, ибо опасными были лишь многочисленные проходы через зенит. Одна, пусть продолжительная, экспозиция не давала того же результата. Ифлиза вернулась во дворец своего отца, где ей снова по достоинству пожаловали ее титул. Отныне все могут и должны, мысленно обращаясь к ней, именовать ее "Ваша Мудрость".

Это было заключение. Подождав еще немного, Дал поднялся и покинул ложу прослушивания. В его мозгу будто колокол гудел, а сердце билось, как барабан.

Было очевидно, что попытка самоубийства Ифлизы имела как следствие смерть Каллы. Если даже эти два факта не были причиной и следствием, то все равно должна была существовать какая-то связь.

Дал медленно спускался по наклонной дорожке, вьющейся вокруг пирамидального здания, и вдруг увидел дверь... но куда вела эта дверь? В паноптикум? Он попытался определить, где находится, но тотчас же понял, что заблудился окончательно. Теперь ему снова предстояло долгое скитание по наклонным переходам, залам и террасам.

Но он не смог найти ни террасу с проповедником, ни аудиторию театра музыкальной живописи, ни зала странных и опасных игр.

Внезапно он вышел в амфитеатр, в стене которого с большой высоты открывалась широкая панорама на равнину. Дал подошел к краю пустынного амфитеатра и стал вглядываться в далекие окрестности, над которыми медленно, как улитка, поднималось солнце. Он видел, как на горизонте заклубилось облако пыли; это облако быстро приближалось, и вскоре можно было различить детали: мириадами прибывали черные кирасы.

Неизвестно по какой причине, но посланцы не возвели никаких укреплений вокруг дворца Повелителя Эллипсов. А, собственно, зачем? Ведь не существовало никакой политической оппозиции, а отверженные, целые их поколения, были надежно заперты в своем гигантском лабиринте. Конечно, они могли вырваться на свободу, но презрительное отношение к ним со стороны посланцев никак не способствовало повышению бдительности.

Дал задавал себе вопрос: почему владыки мира сего пренебрегли самыми элементарными мерами предосторожности и что они будут делать, когда получат информацию о восстании? Они явно недооценивали силы противника. Зеркала Небытия? Да, конечно.

Но Голубые Мечи пришельцев? Мужество отверженных? Их численность?

Между тем армия приближалась, и очень скоро Дал заметил, что, кроме обычного оружия, среди атакующих четко выделялись очертания множества Зеркал, которые, видимо, были захвачены у разбитого противника. Если они ударят первыми, то разнесут всю резиденцию еще до того, как посланцы успеют подготовить к бою свои Зеркала.

Дала охватила мелкая дрожь. Без своего щита он чyвствовал себя как краб, с которого содрали панцирь. И если даже Ифлиза – не Калла, он все равно испытывал страх за нее, как будто возможная смерть Ифлизы стала бы для Каллы второй кончиной.

Между тем, к обороне готовились. Залы и переходы наполнились скрежетом кирас. Через широкий проем стены Ортог видел, как внизу выстраивались бесконечные линии воинов; через равные промежутки угрожающе блестели Зеркала. И это, без сомнения, был лишь первый оборонительный рубеж: его должны были усилить многочисленные и хорошо вооруженные солдаты.

Как бы в ответ черная армия начала растягиваться. Длинной извилистой линией колонны приступили к маневру охвата. Это должно было означать, что дальность действия Зеркал была сравнительно небольшой, и отверженные явно не собирались сразу вводить в бой свою лучевую артиллерию, слишком слабую для подобной дуэли. Они, видимо, решили, что окружение резиденции – тактика наиболее благоприятная и менее рискованная. Равнина постепенно исчезала под черными кирасами; на таком расстоянии люди казались насекомыми в вертикальном положении. Для того, чтобы прибыть сюда так быстро, повстанцы, очевидно, воспользовались тем же способом передвижения, что и Ортог. Рыцарьнавигатор представил себе замкнутую реку, сплошь покрытую черными латами, несущимися, подобно урагану, перед растерянными взглядами прибрежных жителей.

Дал довольно долго неподвижно стоял в проеме амфитеатра, куда все еще доносился шум суматохи, сопровождающей подготовку к обороне. Жгучее чувство досады от собственной беспомощности постепенно уступило место оцепенению. Он просто стоял и смотрел, безразлично, как посторонний наблюдатель.

Черная армия внизу полностью развернулась и замерла. Вдали были едва различимы другие Зеркала, прикрывающие арьергард.

Совсем близко застыла двойная линия белых кирас. Все происходило, как во сне: осада, молчаливое и неподвижное противостояние двух армий. Это было как пророчество о том, что будет. Это было похоже на что угодно, только не на то, что происходило в действительности. И тем не менее, над рядами воинов дул ветер холодной ненависти, предвестник страшной битвы. И вдруг в помутившемся сознании Ортога раздался голос:

– Эй, рыцарь, вы все еще в этом мире или уже в ином? Зная присущее вам любопытство, я вполне допускаю, что вы способны пойти поискать смерть внутри самой смерти!

Золтан, как всегда, выражался причудливо, но, главное, умел передавать свои чувства на очень большое расстояние.

– Я жив,– тихо ответил Дал.– Точнее, я продолжаю жить в этой смерти, о которой вы говорите, Гендерсон.

Теперь по его лицу блуждала улыбка. Посторонний наблюдатель вполне мог бы принять его за сумасшедшего, пребывающего во власти своих химер.

– Отлично,– продолжал Золтан откуда-то из глубины равнины.– Я сейчас нахожусь среди отверженных, которые обложили какие-то здания, очень странные. Где сейчас вы?

– В этих зданиях. Пленник самым глупым образом. Что стало с некронефом?

– Он около лабиринта, под надежной охраной. Мы забрали его у посланцев, и я решил, что не стоит пользоваться им дальше, чтобы не рисковать. Одному дьяволу известно, во что он может превратиться под черными лучами, а ведь только на этом корабле мы сможем вернуться в Лассению.

– Вы поступили правильно. А все, что происходит здесь, еще более сгущает тайну этого мира и его связи с нашим. Мой двойник спит здесь так же, как я сплю в Храме. Так же, как и я, он исследует другую вселенную. Я встретил здесь другую Каллу, которая меня не знает и которую мой двойник довел до попытки самоубийства. Все это покрыто мраком. Деспот этой страны вовсе не горит желанием прояснить что-либо. Его называют Повелителем Эллипсов, это у них какой-то символ равновесия...

– Эллипс – это всего-навсего испорченный круг, мой дорогой. Мы докажем ему это, когда возьмем штурмом дворец. Я полагаю, что оружие у вас отобрали?

– Я позволил обезоружить себя этой второй Калле.

Его мозг опять затуманился. Вторая Калла! Наверное, все же его Калла действительно умерла, а Ифлиза – совершенно чужая девушка.

– Послушайте, возьмите себя в руки,– сказал Золтан полунасмешливо-полусерьезно.– Я уверен, что мы разрешим эту загадку и ваше путешествие не будет таким уж бесполезным.

Дал сделал над собой усилие.

– В этом мире произошли мощные космические катаклизмы. Кажется, они произошли уже после нашей Голубой Войны, но течение времени здесь, по-моему, отличается от нашего, и я уверен, что их. время и наше связаны какими-нибудь математическими законами. Гараль, мой двойник, положил конец этим потрясениям своими методами, и его действия мало чем отличаются от того, что делал в свое время я, чтобы спасти нашу планету от смерти.

Он остановился. По равнине вдруг разлился ослепительный свет; ярко-зеленый вначале, он постепенно темнел. Черные кирасы разметало вихрем; рвались боевые порядки посланцев. Гигантский песчаный смерч, казавшийся черным, взметнулся между двумя армиями; небо потемнело. Все это сопровождалось резким свистом, невыносимым для слуха. Мысль Золтана начала блуждать, уходить. Дал принимал ее теперь, как плохую радиопередачу, искаженную атмосферными помехами:

– Что случилось?.. Конец света?.. Вы все еще...

Из основания смерча с воем вырвалась красная вспышка и, как меч, вонзилась в небо. Песок хлестал о прозрачное покрытие амфитеатра. Инстинктивно Дал отступил назад.

Но вдруг внутри амфитеатра поднялся ужасной силы ветер.

Вихрь, взявшийся ниоткуда, сбил Дала с ног и швырнул на землю.

Он с трудом поднялся, борясь с бешеной силой ветра. В голову пришли слова проповедника, сказанные на террасе: "Он появляется иногда внезапной ночью или циклоном, в закрытой комнате..." Что же это – явление природы или проявление какой-то грозной силы?

Самое страшное, что было сейчас,– это наступившая тишина.

Грохот стихал, свист, доносившийся снаружи, постепенно терял свою силу. Наконец он затих совсем, и наступила обманчивая тишина, пришедшая на смену умирающему урагану. Ужасный свет снаружи все еще заливал равнину. Внутреннее помещение амфитеатра казалось акварелью, в которой чувствовалась агония.

С каплями пота на лбу Дал созерцал эту картину конца света.

Казалось, теперь он может узнавать время по часам без стрелок, говорить, не зная алфавита, кричать с кляпом во рту. И в этот момент в его сознание снова проникла мысль Золтана; телепатическая связь становилась все четче и четче.

– Вы уже видели что-нибудь подобное на этой части планеты?

– Нет,– ответил Ортог,– но это, кажется, время от времени повторяется. Посланцы приписывают эти явления божественному началу, богу, который не обещает загробной жизни, тогда как отверженные видят в них материал для своих исследований.

– Это действительно так. Ткач говорил мне о подобных чудесах, которые иногда происходят у них в лабиринте. Независимо от причины, их порождающей, они одинаково наводят панику и на тех, и на других.

– Не могли бы вы собрать вокруг себя ударные силы отверженных, например, Ткача Памяти и его охрану?

– Они-то как раз и не нуждаются в поддержке. Если они и напуганы, то не подают вида.

– Этого не скажешь о воинах, которые окружают меня. Их ряды полностью разбиты и восстанавливаются очень медленно. Если бы ваша армия была поближе, можно было бы провести быструю атаку.

– В рядах отверженных все еще царит паника, а воины элиты очень немногочисленны. Но у меня появилась другая мысль; можно ее попробовать, пока посланцы еще уязвимы.

– Что же это?

– Вы можете свободно перемещаться и мысленно вызвать к себе кого-нибудь из посланцев?

– Перемещаться – думаю, что да, хотя я заблудился в резиденции, но кого-то вызвать – не знаю. Сейчас попробую. А в чем заключается ваш план?

–Постарайтесь встретить этого Повелителя, про которого вы мне рассказывали. Скажите ему, что все катаклизмы связаны, несомненно, с нашим миром и, в частности, с нашим присутствием здесь. Предложите ему следующее: мы немедленно возвращаемся, как только разрешим загадку двойников, и при условии, что с отверженных будет снята их кара – амнезия.

– А Калла?

– Она – часть проблемы.

– У меня тоже появилась идея, Я предложу ему войти в контакт с Гаралем, чтобы выяснить природу всех этих явлений.

– А каким образом вы собираетесь войти в контакт с вашим двойником?

– Можно опять использовать для этого наш корабль. Ведь это вы натолкнули меня на данную мысль, когда сказали: "Вы способны идти искать смерть внутри самой смерти".

– Повелитель ответит отказом, так как все исследования в этой области строжайше запрещены. С вашей стороны это будет богохульством.

– Под это можно подвести политическую базу. Повелитель, возможно, и согласится, если не поднимать шума вокруг этой попытки. Тут есть другая сложность. Он откажется снять амнезию из страха, что тогда отверженные сметут посланцев с лица земли.

– Между двумя группами можно заключить соглашение; превосходство посланцев, владеющих зеркалами, будет служить гарантией его лояльного исполнения. Что вы об этом думаете?

Дал размышлял, вперив невидящий взгляд в равнину, где освещение постепенно приобретало свой нормальный цвет.

– Я попробую.

Повернувшись спиной к баллюстраде, за которой осталась равнина, где две армии пытались восстановить свои ряды, Дал пересек амфитеатр и вновь отправился в путь по наклонным переходам в надежде встретить кого-нибудь из посланцев и установить с ним телепатическую связь.

Дворы, переходы, залы и коридоры были пустынны. После долгих поисков Дал случайно оказался около библиотеки, и как раз в тот момент, когда оттуда появилась какая-то фигура и стала быстро удаляться в глубину коридоров. Дал ускорил шаги, догнал посланца и встал перед ним, стараясь привлечь внимание и уловить его мысль. В отличие от Золтана, он не был телепатом, но по опыту знал, что контакт возможен, если посланец того желает.

Начался мысленный диалог.

– Ты тот самый пришелец из другого мира? – сказал посланец скорее утвердительно, чем вопросительно.

– Я хочу разговаривать с Повелителем Эллипсов. Возможно, я смогу быть полезным для всех вас.

– Повелитель не дает аудиенцию, а тем более в теперешней ситуации .

– Именно сейчас аудиенция необходима. Время не ждет. У меня есть веские основания полагать, что возможны новые катастрофы, если мы с другом в самое короткое время не возвратимся назад, в свою Вселенную. Если ты имеешь какое-либо влияние в окружении Повелителя, сделай так, чтобы он меня выслушал.

– У меня не больше влияния, чем у других. Я всего лишь служащий в библиотеке.

– Хорошо. Тогдашбудь хотя бы моим проводником: я заблудился. Проводи меня в ту часть здания, где находится Повелитель, а уж я сумею сделать так, чтобы он меня выслушал.

– Ты очень самоуверен, плоское существо. Ну, хорошо. Следуй за мной.

Они двинулись в путь. Посланец легко ориентировался в путанице коридоров, такой же сложной, как лабиринт отверженных, и очень скоро они оказались в широкой галерее, по обеим сторонам которой выстроились ряды солдат в белых латах.

– Здесь я вынужден тебя покинуть, – тихо сказал проводник. С этими словами он исчез в конце галереи. Дал остался один среди неподвижных кирасиров. Никто не обращал на него внимания. Тогда он подошел вплотную к одному из солдат и стал пристально смотреть на его, превозмогая неприятное ощущение от того, что видел его одновременно со всех сторон. Посланец не реагировал. Наклонив голову, Дал бросился на него, обхватил руками, снова испытав отвратительное чувство от попытки захватить что-то неосязаемое. Как можно ухватить предмет, находящийся в четырех измерениях? Наверное, необходимо изменить конструкцию некронефа таким образом, чтобы его пассажиры получали бы нечто вроде дополнительного транзитного измерения, достаточного для установления реального контакта, но в то же время отличались бы по объему от обитателей этого мира.

Драка была короткой. Посланец выхватил оружие, и Ортог отлетел назад, отброшенный вспышкой. Он упал на пол, но это был только шок: мощность разряда была уменьшена. Когда сознание вернулось к нему, он увидел, что несколько посланцев поддерживают его около двери, соединяющей галерею с небольшим треугольным залом. В центре пустого зала одиноко возвышалась фигура посланца; доспехов на нем не было. Ортог поймал его мысль:

– Тебе оказалось мало той свободы, которую мы тебе предоставили. Теперь ты начинаешь бросаться на моих солдат.

– Я только хотел привлечь внимание. Мне необходимо говорить с Повелителем Эллипсов.

– Расскажи мне, о чем ты хочешь говорить с ним. Я занимаю высокий ранг.

– Нет. Проводи меня к нему. Это очень важно и срочно. Знай, что я и мой спутник – мы должны вернуться назад, тогда прекратятся все ваши катастрофы.

– Мы могли бы предать вас смерти. Но это решает только Повелитель.

Посланец приблизился и сделал Ортогу знак идти вперед.

Далг окруженный солдатами, с трудом двинулся в путь. Короткий переход привел их в зал, где он уже встречался с Повелителем.

И сейчас Повелитель Эллипсов находился здесь, окруженный посланцами, с которыми он вел мысленную беседу. В сознании Дала раздались слова:

– Опять он! Что бн хочет?

Рыцарь сформулировал свое предложение. Воцарилась тишина, никаких мыслей. Затем:

– Я разрешаю тебе встретиться с Гаралем, если ты на это способен, в чем я сильно сомневаюсь. Но твой спутник останется здесь заложником. Что же касается связи между твоим и моим народами – это заблуждение, не представляющее интереса. И, наконец, что касается амнезии отверженных – не может быть и речи, чтобы ее снять. Только за одну эту безумную просьбу тебя следовало бы приговорить к смерти. Я все сказал. Дайте ему возможность осуществить свой проект сразу после того, как здесь появится его спутник.

Повелитель дал понять, что аудиенция закончена.

Дала снова отвели в комнату, где он когда-то был пленником.

У входа встал солдат, имея приказ вступать в мысленный контакт, когда Дал этого пожелает. Опять наполовину пленник, он подошел к окну, которое совсем недавно было недоступным для него; сквозь стекло были видны обе армии, которые к этому времени– уже успели восстановить свои боевые порядки.

Дал пытался нащупать телепатическое послание Золтана, но барон, по-видимому, находился за пределами действия телепатии.

Если он отправился к кораблю, то реализация их планов займет много времени: Золтану придется либо идти пешком, либо обогнуть планету по замкнутой реке. Несмотря на небольшие размеры планеты, путь все равно был неблизкий.

Внезапно в голове Дала прозвучал смех.

– Корабль уже в пути. Скоро он будет на месте.

Дал подскочил. .

– Как вам удалось?

– Черт возьми! Я велел нашим распрекрасным отверженным отбуксировать его за тросы к реке. Корабль будет на месте еще до того, как солнце встанет в зените.

– Надеюсь. Это солнце, кажется, стоит на месте, так медленно оно движется. Кстати, известно ли вам, что Повелитель – меня уже тошнит от этого слова – хочет держать вас в качестве заложника все то время, пока я буду в контакте с Гаралем, моим спящим двойником?

– Кое-что слышал. Это меня нисколько не смущает.

– А вот мне это совсем не нравится. Однако я не вижу способа, как избежать этого условия Повелителя...

– Я говорил с Ткачом Памяти о возможном снятии амнезии с отверженных. Что там у вас слышно об этом?

– Повелитель Эллипсов угрожал смертью, когда я задал этот вопрос.

– Тем хуже. Мы будем вынуждены его заставить. Если вам удастся найти Гараля, он, несомненно, встанет,на нашу сторону. Он может оказать нам серьезную поддержку.

– Меня смущает еще одно обстоятельство: когда вы появитесь здесь с кораблем, Повелитель может легко забыть все свои обещания и прикажет уничтожить корабль.

– Я пока еще владею моим мечои и моим щитом. Кроме того, в гондоле я велел установить два Зеркала. Хуже не будет. Так или иначе, некронеф – это теперь военный корабль, правда, уязвимый, но обладающий страшной поражающей силой.

– Итак, я жду вас. Предупредите, когда прибудет корабль.

– Можете рассчитывать на меня.

Дал еще раз окинул взглядом равнину, затем подошел к стоящему на страже солдату. Согласно инструкции, тот мысленно спросил: – Что ты хочешь?

– Проводи меня к Ифлизе. Мне необходимо поговорить с ней.

Какое-то мгновение посланец колебался, затем: – Хорошо. Я провожу тебя.

* * *

У входа в апартаменты Ифлизы пришлось вступить в переговоры. Ифлиза не принимала никого, и прежде всего чужестранцев, которые освободили отверженных. Она не понимала своего отца – на его месте она сразу же отдала бы навигаторов под суд. Дал попросил передать, что он собирается найти Гараля. Это вызвало бурный взрыв гнева, затем, без промедления, ему предложили войти.

От ее поразительного сходства с Каллой у Ортога снова перехватило горло. Совершенно абсурдное сходство, как во сне, когда видишь два различных предмета, но они поражают чем-то общим, и эта иллюзия исчезает при пробуждении. Сохранится ли это при возвращении назад? Если только удастся вернуться...

Далу с трудом удавалось формулировать свои мысли. У него было одно желание: в отчаянии сжать в объятиях это чужое существо, чтобы обнаружить присутствие Каллы. Но смерть протягивала ему приманку, некое подобие Каллы, чужое тело, которое присвоило себе ее черты. Дал очнулся: – Мне известны твои отношения с Гаралем. Я знаю также, какие события заставили вас разлучиться.

– Ты ведешь себя, как шпион. Твое сходство с ним только усиливает мое презрение.

Но несмотря не это оскорбление, в мыслях Ифлизы уже чувствовалась сдержанность, она стала более мягкой и слегка меланхоличной. Это уже не была та властная амазонка, которую он увидел в первый раз, теперь это была просто покинутая женщина.

– Горе и досада заполняют твои мысли. Я не сержусь, потому что понимаю тебя, ведь я ищу в тебе ту, которую потерял.

– Мне не нужна твоя жалость; прекрати свои безумные речи, иначе я велю выгнать тебя отсюда.

– Хорошо, больше ни слова об этом. Мне бы хотелось, чтобы ты объяснила воздействие вашего солнца на организм. В чем заключается его опасность?

Какое-то время Ифлиза молчала, ее мысли невозможно было прочитать.

– Солнце – это одновременно и жизнь, и смерть,– наконец заговорила она.– Жизнь – когда лучи падают наклонно, смерть – когда солнце в зените и его лучи падают вертикально.

– Но ведь оно бывает в зените каждый день!

– И каждый день в это время под роковым воздействием солнца мы делаем еще один шаг к собственному распаду.

– Что-то вроде старения?

– Возможно. В конце концов приходит день, когда мы становимся мудрее и богаче. Мы становимся взрослыми, и этот день празднуют все. Это зрелость.

Дал задумался. Ему показалось, что эти слова давали ключ к разгадке тайны. Но он не мог понять, какую дверь открывал этот ключ. Внезапно его осенила мысль:

– А ты взрослая?

– Совсем недавно.

Для Дала как будто забрезжил луч света в потемках.

– А Гараль?

– Еще нет.

Пелена разорвалась, и мысли Дала понеслись с головокружительной быстротой.

– Теперь я знаю все. В нашем мире в древних суевериях говорилось о том, что, когда мы умираем, наше сознание улетает в страну, где мы становимся тенью. А ведь все происходит наоборот. Мы являемся тенями во время жизни. Вашими тенями. Лучи вашего солнца отбрасывают эти тени в наш мир, который вам показался бы плоским, как кажемся мы. Наше солнце отбрасывает на землю наши тени. Но это – тени в двух измерениях, лишенные жизни.

– Что это за бред?

– Это правда. Под лучами вашего солнца вы постепенно становитесь прозрачными вследствие воздействия каких-то неизвестных частиц. Это старение для ваших теней. И вот настает день, когда вы уже не даете тени в нашем мире. Это наша смерть. Она соответствует вашему состоянию зрелости. Ваша зрелость – интеграция вашей тени в ваше тело. И тогда мы приходим в вашу страну.

– Значит, ты – тень Гараля?

– Разумеется, раз я на него похож. А Калла – твоя тень, и это ты убила ее, подвергая себя риску облучения. Теперь она в тебе. Ты была Ифлиза, чужая мне. Теперь ты Ифлиза и Калла одновременно.– Глубокое отчаяние охватило его.– Если это так, то я потерял Каллу навсегда. Что сделано, того не вернешь.

Дал чувствовал, как от Ифлизы исходит горячее сочувствие.

Может быть, ему удалось пробудить то, что в ней было от Каллы, или, может быть, призрак Каллы сумел поймать обрывки воспоминаний, которые унесла смерть? Нет, просто это была мимолетная растроганность совершенно чужого человека.

– Во мне что-то происходит,– сказал вдруг Ифлиза,– что-то борется против безразличного отношения к тебе.– Пошли помехи, затем: – Это подтверждает твои слова, и все же это – безумие; я не могу в это поверить.

Ортог погружался в мрачное уныние. Снова появилась мысль: если Калла недосягаема, ему остается только умереть. После смерти он растворится в личности Гараля. Если Гараль добьется любви Ифлизы, Дал снова обретет Каллу. Они соединятся через посредников... Слабое утешение: ведь он больше не будет самим собой, все воспоминания уйдут в небытие... Дал с трудом взял себя в руки.

Не стоит поддаваться отчаянию, так как еще ничто не доказывает, что все эти теории соответствуют истине. Прежде всего надо разыскать Гараля.

– Мне разрешат отправиться к колодцу, где спит исследователь?

– Разрешение ты получишь вне всякого сомнения, но я не хочу больше слышать его имя.

– А если он вернется к тебе, ты его оттолкнешь?

– Он вне закона. Он не подчинился моему отцу. Он отверженный, он лишен всех прав.

– И этого достаточно для тебя, чтобы потерять к нему интерес?

Снова тишина, как барьер, затем:

– Какая разница?

– Если я связан с ним, а Калла – с тобой, то ваши проблемы касаются также и меня. Но прежде всего необходимо прекратить войну между посланцами и отверженными. Если моя теория верна, многие ваши воины, участвующие в ней, еще не достигли зрелости. Многие из них погибнут и повлекут за собой преждевременную смерть такого же количества людей в моем мире. Я единственный, кто может повлиять на этот фатальный механизм смерти.

– Как ты сможешь это сделать?

– Мне должен помочь Гараль. То, что Калла принадлежит отныне этой стране, не должно помешать мне выполнить свою миссию и защитить нашу расу. Моя ответственность повышается еще из-за того, что столкновение произошло по моей вине. О своей судьбе я буду раздумывать потом.