Текст книги "Ортог во власти тьмы"

Автор книги: Анри Рюэллан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Дал ответил, как ему показалось, помимо своей воли:

– Я готов.

– Это хорошо. Следуй за мной.

Они прошли в другой зал. На пороге Дал изумленно остановился. Почти все помещение занимал странный аппарат огромных размеров, напоминающий космический корабль с подвешенной гондолой.

– Некронеф,– сказал брат Альбан.

Сигарообразное тело отсвечивало металлом. Под ним на тросах висело нечто, напоминающее обычную лодку. Больше ничего не было видно.

– Ты издеваешься надо мной?– спросил Дал, став вдруг агрессивным.– Что это за смешная конструкция?

Брат Альбан поманил его рукой.

– Эта смешная конструкция,– заговорил он,– результат целого века ожесточенной работы, которую проводили поколения многочисленных и грамотных экипажей. Главное, чтобы перед путешествующим не было никакой материальной преграды, даже водителя. В верхней части аппарата находятся двигатели.

– Двигатели..! – слабо повторил Дал.

– Здесь речь идет не о путешествии в космосе или во времени,– объяснял брат Альбан.– И тем не менее это путешествие. Когда говорят – путешествие, поездка, подразумевают движение, в каком бы виде оно ни состоялось. Хотя этот корабль, даже когда он перемещается, остается здесь.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Мы уже запускали его туда, но без пилота. Автоматический пилот. Корабль раздваивается. От него отделяется отражение, проходит через стены подземелья и исчезает. А по возвращении оно снова появляется здесь, и два корабля сливаются в одно целое.

Дал молчал. Он ждал продолжения.

– Мы также засылали его с пассажиром на борту. С маленьким гибридом.

Дал снова вспомнил гибридов в лаборатории.

– И что же?

– Между моментами раздвоения и слияния этот гибрид был трупом, ни больше ни меньше. А затем он ожил, хотя мы ничего не делали для его реанимации.

– Он что, тоже раздваивался?

– Мы в этом не совсем уверены, потому что это очень трудно определить; но это вполне вероятно. Следует признать, что нам совершенно неизвестна природа этого раздвоения и... то место, я не знаю, как его назвать,– куда этот корабль отправляется.

Дал разглядывал некронеф. Вся эта затея была чистейшим сумасшествием. Если бы не смерть Каллы, он поставил бы всех некрозофов перед трибуналом за шарлатанство. А уже во время процесса можно было бы разобраться, что же есть серьезного в их учении.

Но в данной ситуации приходилось верить во всю эту мистику. Теперь Дал прекрасно понимал, как ловкий мошенник может без труда одурачить убитого горем человека.

– Ладно, закончим на этом,– сказал он со смехом.– Теперь я должен влезть в эту древнюю рыбацкую лодку?

Брат Альбан воздел руки к небу.

– Не так быстро! Ты должен подготовиться. Я хочу принять все возможные меры предосторожности.

– Ну, что еще?

Некрозоф отвел его в ту часть зала, где находился стол, заваленный бумагами.

– Ты, конечно, снова будешь принимать меня за мистификатора, но все, что я тебе сейчас скажу – правда. Вот карты сновидений.

Дал подошел, нахмурив брови.

Альбан положил руку на карты.

– Эти первые карты составил один из нас. Ведь некронеф может быть использован как сборник снов, как синкоплан, как психобатискаф...

– Что это за жаргон?

– Это не наш. Это язык биофизиков. Мы предпочитаем наши термины, такие, как "гондола сновидений, собиратель обмороков, шар семи агоний".

– Не вижу особой разницы.

– Пусть так. Главное – нам известно, что существует такой район, где царствуют сны. Район, общий для всех людей, для животных тоже, а возможно, что и для растений. Мы его назвали "Земля Объективного Небытия".

– Пустая болтовня! Но в какой степени это касается меня?

– Для начала ты совершишь короткое путешествие в эту незнакомую страну. Видишь, на наших картах есть белые пятна. Если все пойдет хорошо, ты продвинешься еще на один градус в небытие и принесешь нам сведения о сновидениях и обмороках. Но не пересекай Океан Комы. Настоящая цель твоей экспедиции – страна агонии. Она ведет к запретным территориям, к ужасным саваннам смерти.

– А зачем мне нужна вся эта аппаратура, чтобы исследовать сны? Достаточно просто заснуть!

– Ты заблуждаешься. Ты увидишь только свои сны. Спящий слеп к сновидениям других – за исключением редких случаев взаимопроникновения снов, что связано с телепатией. На борту этого корабля ты будешь перемещаться посреди тысяч сновидений людей с их личностью, судьбами, с их окружением. Что касается исследования подсознания, то трудно переоценить значимость этого некронефа.

– Я уже сказал, мне не нравятся эти термины. Но неважно. Теперь покажи, как управлять этой машиной.

Они подошли к гондоле, которая плавала, поддерживаемая тросами, в метре от земли. Дал поднял голову.

– Почему эта огромная масса держится в воздухе? Антигравитационное устройство?

– Нет, корабль находится в нестабильном положении между бытием и небытием. Его вес уравновешивается только центробежной силой вращения Земли. Именно в этом месте он может плавать в воздухе. Если его поместить в глубокий овраг, он упадет. На вершине горы сила земного притяжения перестанет действовать. А на этом уровне он подобен телу, погруженному в воду, если это тело имеет ту же плотность, что и вода. Тебе приходилось видеть приборы для изучения явлений в водной среде?

– Да.

– Мы думаем – по чистой аналогии, разумеется, что наш корабль перемещается подобным образом.– Он наклонился вперед через низкие релинги лодки.– Видишь переднюю панель?

– Я ее вижу.

– На ней несколько круглых пластин. На каждой из них изображена ладонь с растопыренными пальцами. Нужно будет прикладывать свою ладонь на каждую пластину по очереди. Не трогай только последнюю, которая справа. Это для окончательного броска.

– А эти два рычага под пластинами?

– Слева – двигатели, справа – горизонтальный и вертикальный рули.

– А как возвращаться?

– Приложишь тыльную сторону ладони другой руки на стартовую пластину. Но ее нужно будет держать в таком положении.

– Хорошо. Не будем терять времени.

– Еще одна деталь. Посмотри на дно гондолы.

– Да, что-то вроде платформы, на которой возят гробы.

– Прекрасное сравнение. Это действительно для тела.

– Тела?

– Для тела навигатора. Во время полета управлять будет твой двойник, а твое тело останется лежать здесь. После первого старта пилот... слегка теряет сознание. После повторного старта он на время превращается в труп. Я хочу тебе сказать, что даже этот предворительный вояж не исключает риска. Твое мужество известно всем. Мужество, отвага и дерзость. Но все, что ты пережил раньше, не идет ни в какое сравнение с тем, что тебя ожидает сейчас. Поэтому нужно твое добровольное согласие, и знай заранее, что ты не получишь никакой выгоды от этой операции. Более того, ты рискуешь жизнью, или, по крайней мере, рискуешь потерять рассудок.

– Довольно болтовни. Я сажусь?

– Иди.

Во время этого разговора в зал вошла группа некрозофов в черных платьях и встала полукругом. Дал перепрыгнул через борт гондолы, которая тотчас опустилась на землю, увлекая за собой огромную сигару.

– Я говорил тебе, что все это практически не имеет веса,сказал брат Альбан.– Сейчас корабль имеет твой вес.

В замешательстве Дал сел в гондолу, огляделся и положил ладонь левой руки на оттиск первой пластины. Вокруг него все вспыхнуло и исчезло.

Дал сидел на стуле в кухне. Это было кресло гондолы, и в то же время это был стул в кухне. Кухня в доме его детства в Галанкаре. Он совсем маленький, ест тыквенную кашу. Стол совпадал с передней панелью. "Не класть руку на последнюю пластину справа". К счастью, это было довольно трудно сделать левой рукой.

Перед ним окно. Окно открыто, но через него не видно то, что должно быть видно. Не видно долины со стадами мегатериев. Только бескрайняя серая степь, а в небе флотилия гигантских галер с тремя рядами весел. Дал трянул головой, пожал плечами и проглотил ложку тыквенной каши. Он всегда ее любил. Он будет об этом помнить, даже если наступит конец света.

"Я нахожусь в своем собственном сне,– сказал он себе. – Нехорошо так использовать эту прекрасную машину".

Он поднял голову. Сквозь потолок угадывался корабль. Он схватил левый рычаг и плавно потянул на себя. И вдруг почувствовал, как его бросило вперед. Стена, открытое окно остались позади, и вот он уже среди трирем, которые разлетаются перед ним, как клочья дыма.

Теперь он летел над серой равниной. Розовое солнце исчезло за неправдоподобно близким горизонтом. Внизу он видел монумент в форме наковальни, окруженный толпой маленьких человечков, Маневрируя рулем глубины, он опустился.

На фоне заката зажженные кругом огни боролись с последними лучами солнца. Один из маленьких людей неподвижно стоял в середине террасы, венчавшей монумент. Он увидел некронеф, закрыл лицо руками. Остальные с длинными лестницами бросились на штурм. Вскоре они выплеснулись на террасу и окружили человека.

Дал видел, что человек пронзен стрелами, из его ран на землю струилась кровь. В какой-то момент ему захотелось опуститься и спасти несчастного. Но ведь это был только сон. Какие последствия может повлечь за собой эта инициатива? Дал оставил человека на террасе. Он принялся разговаривать сам с собой, сюсюкая, как ребенок, ему снова хотелось каши. "Занятная пластина, та, что справа.

Но взрослые запретили ее трогать. Взрослые только и пекутся о том, чтобы помешать игре". Кривляясь и гримасничая, Дал двинул вперед левый рычаг.

Он сразу же совершил скачок на двадцать лет вперед и отдернул, руку, словно обжегся. Он снова почувствовал себя рыцаремнавигатором, управляющим этой необыкновенной машиной. Он снова пустил двигатели, и через мгновение был уже на другом краю равнины. Земля была покрыта холмами, как будто гигантский крот рыл здесь свои галереи. Он снизился, полетел над землей и вскоре оказался у какого-то жилища в виде шара, где женщина осыпала проклятиями мужчину с низким лбом. Чей же это сон?

Мужчины или женщины? Может быть, он находился во сне когото другого, того, кто видел во сне этих двоих... Но кто был этот другой? Теперь он его увидел. Какой-то бородатый тип, который подсматривал через стенки шара. Он показал Далу кулак. Дал почувствовал, что ведет себя нескромно, и двинулся дальше. Теперь он оказался у подножья горы и попал прямо в пожар.

Он находился в пылающем лесу, но огонь его не жег. Какой-то человек катался по земле, пытаясь сбить охватившее его пламя.

Дал слышал сдавленные крики; такие крики издают во сне. Человек его заметил и, несмотря на очевидные страдания, схватил охапку сучьев и бросил их в некронеф. На этот раз огонь подпалил борт гондолы, и Дал поспешно приложил руку ко второй пластине на передней панели, надеясь, что следующий район будет более гостеприимным. Когда он опустил руку, в небе показалась огромная стая летучих мышей и исчезла.

Теперь он был на высоком пустынном плато, насквозь продуваемом ледяным ветром. На горизонте вырисовывалась гигантская рука с отрезанным указательным пальцем. Она уходила в темносерое небо, откуда доносились скрежещущие звуки какой-то мелодии. Вокруг гигантской руки поднимались испарения; Дал знал, что приближаться нельзя, иначе рука накроет хрупкий корабль и разнесет его на тысячу осколков. Но издалека район обмороков казался менее враждебным, чем район снов. Впрочем, Дал решил не задерживаться здесь. Он положил руку на третью пластину.

Теперь он находился в нескольких метрах над поверхностью спокойного океана, вода которого казалась похожей на клей. Время от времени какая-то липкая масса наполовину высовывалась из воды и ныряла обратно. Пока Дал плыл над поверхностью океана, больше ничего не происходило. Он не решался нажать на руль глубины, чтобы проникнуть под воду. Тогда бы он попал в царство комы.

Ничего не предпринимая, он летел дальше. Постепенно он начал чувствовать какое-то липкое безразличие, когда размываются и исчезают все мысли и заботы. Зачем к чему-то стремиться? К чему все эти напрасные старания, которые привели его сюда, где начинается небытие? Для того, чтобы затеряться здесь навсегда.

Пришлось собрать все силы, чтобы положить тыльную сторону ладони на стартовую пластину.

– Ты совершил удачное путешествие?– спросил брат Альбан.

Дал оперся рукой о борт гондолы, но тут же отдернул ее – обжегся. Брат Альбан приблизился.

– Что случилось?– спросил он, наклонившись вперед.

– А, ничего,– с трудом ответил Дал.– Какой-то человек бросил в меня охапку горящих веток...

– Проклятье,– сказал некрозоф.– С этими спящими следует быть начеку. В этих случаях нужно действовать.

– Каким образом?

– Кричать. Они проснутся, и все исчезнет.

Дал недоверчиво посмотрел на него, но брат Альбан говорил совершенно серьезно.

– А как в других районах?

– Там тоже не пришлось отдыхать,– признался Дал.– Вообще, я должен сказать, что этот корабль в самом деле действует... так или иначе, если только это все не плод моего воображения.

– Как ты думаешь,– спросил брат Альбан,– твое воображение способно зажечь гондолу?

Дал ничего не ответил и вылез из лодки. Брат Альбан подвел его к столу, на котором лежали карты.

– Видишь, районы, где ты был, обозначены здесь толстыми линиями. А теперь расскажи о твоем путешествии.

Дел повиновался, рассказывая как можно подробнее.

– За исключением старта, который принадлежит тебе,– сказал брат Альбан,– посмотри, что нанесено на первую карту.

Дал посмотрел на карту. В середине широких белых зон, разграниченных белыми линиями, находилось краткое описание того, что он видел собственными глазами.

– Горящий лес, например, все еще там. В шаре уже нет тех двоих, которые ругались, но шар на месте. И так далее. Все это похоже на декорацию, поставленную раз и навсегда, и на фоне этой декорации спящие видят свои сны. Хочу заметить, что ты не достиг района настоящих кошмаров, но был на границе. Некоторые из нас остались в районе эротических снов, они захотели уйти с теми, кого там встретили. В этом районе не любят путешественников.

Некрозофы ушли, их призывала работа.

– Я ведь использовал вторую и третью пластины,– напомнил Дал.– Значит, если верить тебе, я исследовал глубины районов обмороков и комы. В каком состоянии было мое тело?

– Если хочешь знать, ты тоже был в состоянии комы. Но ты очень быстро вышел из комы, как будто вынырнул.

Появился некрозоф.

– Пришел какой-то человек,– испуганно сказал он.– Я не знаю, как он нашел путь к лаборатории.

Брат Альбан поднялся, не скрывая беспокойства.

– Что ему нужно? Он нигде не прятался?

– Нет, он появился внезапно. Он хочет говорить с рыцарем Ортогом. Он утверждает, что он – мезоннье-барон Золтан Шарль Гендерсон де Нанси.

– Неужели! – воскликнул Дал.– Он вернулся! Пусть войдет!

Брат Альбан сурово посмотрел на некрозофа, принесшего эту новость.

– Что же,– сказал он,– разве ты не знаешь барона или не слышал это имя? Имя собрата по оружию нашего рыцаря?

Молодой священник низко согнулся в поклоне.

– Я... да, конечно... но...

Но Золтан уже входил в зал; это был высокий мужчина, верхнюю губу которого украшала тонкая ниточка усов, хотя усы вышли из обычая уже много веков назад. Глаза горели неукротимым огнем. Он направился прямо к Далу, и мужчины обменялись рукопожатием – тоже устаревший обычай. Он носил необычное имя и сам был необычен. Он имел такие познания о прошлом, каких не имели даже Софарки; люди относились к нему с суеверным ужасом, особенно когда стало известно о его владении телепатией. После этого некоторые стали даже избегать его.

– Приветствую вас, Ортог,– сказал он.– Позволю себе высказать глубокое удовлетворение тем, что вижу вас снова.

Брат Альбан хранил молчание, склонив голову: барон всегда выражался крайне экстравагантно. Часто была непонятна половина из того, что он говорит.

В этот момент Золтан повернулся к нему.

– Добрый день, аббат.

Брат Альбан ответил на приветствие, как полагается.

– Я тоже приветствую вас,– цеременно сказал Дал.– Рад, что вы закончили инспекцию Ордена Гармонии на Марсе и на Венере.

Не могло быть и речи, чтобы говорить с Золтаном на "ты". Во время Голубой Войны вежливая форма практически исчезла для всех, но не для Золтана. Он обращался на "вы" ко всем подряд, и если кто-то не отвечал ему в такой же манере, значит это был представитель низших слоев, к фамильярному языку которых Золтан относился с отвращением. Он очень гордился своей родословной, и, прибавив ко всем своим титулам "барон", ценил этот титул больше предыдущих.

– Трудные места,– ответил Золтан.– Эти люди ведут себя с преступной небрежностью. Я уж было подумал казнить побольше, чтобы ускорить рождаемость...

Дал незаметно улыбнулся, так как знал великодушие Золтана.

– Однако оставим это,– сказал барон.– Я позволил себе провести небольшую психологическую разведку, чтобы узнать, где вы находитесь, мой дорогой Ортог. И попутно узнал много странных вещей.

Дал нахмурился: – Да, безумная попытка.

– Безумная в том случае, если вы отправитесь один,– заметил Золтан.Сейчас у меня нет срочных дел, ничто не держит меня. Могу я предложить вам свой меч? Смерть – такой соперник мне по плечу!

Дал поднял голову, не в силах скрыть свою радость.

– Пусть ваш меч придет на помощь моему мечу! Благодарю вас, Гендерсон! Но сначала я должен вас предостеречь об опасностях, которые таит в себе эта экспедиция.

– Я знаю. Она окончилась плачевно для тех, кто делал попытку перед вами...

– Что?– спросил Дал, став очень внимательным.– Кто делал попытку передо мной?

– Это уже стало легендой,– ответил Золтан.– История из глубокой древности. Как-нибудь я вам ее расскажу.

– Я позволю себе прервать вас, сеньоры.– Некрозоф подошел поближе.Господин барон предложил вам свой меч, и, право же, это прекрасная мысль. Мы и сами решили снабдить господина рыцаря оружием, но единственно эффективное оружие для этой миссии – Голубое Оружие. Только в нашем случае его нельзя использовать в том виде, в котором оно существует; этого пока что не позволяет техника... перемещения. Следует изготовить другое, такой же мощности, вот почему я хотел бы слегка охладить пыл рыцаря. Я отдам приказ выковать два новых меча в том же горниле, что дало начало Голубому Оружию с высочайшего согласия Дала Ортог Дала, разумеется.

– Мы пойдем вместе, брат Альбан,– решил Дал,– иначе ты даже не сможешь приблизиться к Дому Ужаса, где находятся оружейные мастерские.

Здание было построено вдалеке от Лассении – чисто условная мера предосторожности, потому что в случае катастрофы была бы уничтожена территория, по площади равная целому континенту.

Но приходилось считаться с общественным мнением.

Крыша над лабораторией была немыслимой высоты, так что здание было видно издалека. На всех четырех углах крыши день и ночь горели красные прожектора, пресекая всякое желание приблизиться. Прожектора были такой необыкновенной мощности, что легче было смотреть на солнце. Но и этого казалось недостаточно. С четырех сторон здания возвышались дозорные башни с гигантскими флешами, на которых постоянно гудели восемь огромных колоколов, отлитых специально для этой цели. Ревущий набат, исходивший из их бронзовых недр, заставлял пригибаться деревья вокруг и обращал в бегство самых ужасных гибридов. И в этой атмосфере Апокалипсиса двигались Дал, Золтан и некрозоф; оглушенные и ослепленные, они шли к воротам, которые постоянно охранялись фалангами навигаторов с сердцами, не знающими жалости. Здесь, казалось, набат был тише.

Дал раздвинул полы плаща, который он накинул на плечи так, чтобы были видны цепь и солнце на его груди. Но стражникам-навигаторам этого было недостаточно, хотя они и знали его в лицо.

Пришлось пройти в камеру с бойницей, чтобы подвергнуться психограмме.

– Хорошо, Ортог,– сказал командир фалангистов.– Ты можешь войти, ты и твои друзья.– Затем с улыбкой добавил: – Я вижу здесь знаменитого мезоннье-барона. Как идут дела в Солнечной системе?

Золтан в это время находился в нескольких метрах от них и не мог его слышать, но, тем не менее, ответил:

– Она крутится, рыцарь, она крутится.

Навигатор взглянул на него, но, зная Золтана, не удивился.

Это был атлетически сложенный человек с лицом таким же серым, как и его камзол. На лице выделялись зеленые глаза, такие же блестящие, как и у Золтана.

– Спасибо, Гендерсон,– сказал он.– И долгой жизни Софаркам!

– Долгой жизни Софаркам! – повторил брат Альбан, проходя под подозрительным взглядом навигатора.

Офицер взглянул на Ортога.

– Ты привел сюда священника?

– Мне дано на это право,– ответил Дал.– Успокойся. Это друг Софарков.

– Среди них есть друзья Софарков?– сухо переспросил офицер.

– Есть. Правда, их мало.

Навигатор пожал плечами,

– Слушай, Ортог, как ты можешь оставаться на этой проклятой планете? Всего два месяца назад я вернулся из своей последней миссии, и уже снова мечтаю о космосе.

Ортог посмотрел на него и улыбнулся. Он так хорошо понимал его!

– Хочешь стать странствующим наблюдателем? Ты мог бы содействовать развитию гектогенезиса на двух планетах-сестрах.

Лицо офицера изменилось.

– Я в твоем распоряжении.

Дал вынул из кармана камзола психосенсорную карту и прижал к ней палец.

– Возьми,– сказал он.– Завтра после смены караула попроси аудиенции у Софарка Кареллы. Передай мою просьбу. Завтра же вечером ты будешь в космосе.

Навигатор с чувством принял карту и поднял руку в приветствии.

– Благодарю, Ортог!

Он отодвинулся в сторону, чтобы дать им пройти.

Они не могли приблизиться к горнилу; его можно было видеть лишь издалека. Кузницу окружал гравитационный барьер, и внутри с трудом можно было различить человеческую фигуру.

– Внутри горна температура не очень высокая,– сказал подошедший к ним физик,– От трех до четырех тысяч градусов. Защитный скафандр кузнеца выдерживает от пяти до шести тысяч.

Дал вытянул шею, чтобы посмотреть.

– Он в самом деле кует?

– Конечно. Никакая другая обработка не в состоянии соединить фрагменты керилита с такой удельной радиоактивностью. Их можно только ковать.

– Но это же абсурд! – Дал пожал плечами.– Так, пожалуй, ты будешь утверждать, что для космических полетов можно использовать тачку!

Физик развел руками.

– Тем не менее, это так; мы думаем, что тут все дело во врожденной нерегулярности человеческих движений. Машину тоже можно запрограммировать на постоянное изменение энергии удара, но это не то. Только стихийная мускульная энергия человека может принести нужный результат. Возможно, это основано на. кривой вероятности работы сердечной мышцы.

Дал кивнул головой, продолжая наблюдать. Окруженный раскаленным металлом, кузнец, скафандр которого венчал цилиндрический шлем, сильными ударами бил по наковальне, которая постоянно охлаждалась струей жидкого воздуха, чтобы не расплавиться. Клещами он держал кусок руды, который сверкал больше, чем все остальное, и постепенно менял свою форму под ударами молота.

– Очень хорошо,– сказал наконец Дал.– Нам нужно два меча.

– Из керилита?– обеспокоенно спросил физик.

– Да. Мы отправляемся в путешествие и не можем взять с собой Голубое Оружие в форме обычного карабина.

Физик задумался.

– Возникнут проблемы с ножнами.

– Почему?

– Потому что если вы будете носить меч без ножен, то будете разрушать временное пространство вокруг себя и постепенно сами будете уничтожены. Кроме того, необходимо, чтобы эти ножны обладали теми же свойствами, что и традиционный карабин.

К ним подошел Золтан.

– А не могли бы вы изготовить гравитационные ножны, как вот этот барьер, который окружает кузницу?

– Да, разумеется, но это на ваш страх и риск. Эксперименты еще не проводились.

– Ортог возьмет на себя риск,– заметил Золтан,– а я – страх.

Мечи были изготовлены.

И вот они снова в зале около некронефа. Уже наступил вечер, но в этом погребенном под землей зале ночь и день слились воедино.

Заканчивались последние приготовления. Стоя около гондолы, Дал и Золтан застегивали ремни черной перевязи. Гравитационные ножны с виду были похожи на обыкновенные, но их контуры были размыты, а вес постоянно менялся. В ножнах покоилась ни с чем не сравнимая мощь мечей из керилита. Барон и рыцарь уже испытали свои мечи в долине: Дал с одного удара срезал секвойю, а Золтан снес вершину скалы в десять метров диаметром. Но мечи предназначались не для битвы врукопашную. Направить меч на дальнего противника означало уничтожить этого противника за долю секунды. Описав полукруг, можно было уничтожить целую армию.

Но навигаторы шли на встречу сю смертью, поэтому их вооружили еще и энергетическими щитами. Это был уже не просто экран, создаваемый генераторами, подвешенными у пояса. Это были прямоугольные щиты со сводом внизу; их заряд был рассчитан на определенный отрезок времени. Дал и Золтан перекинули ремни щитов через левое плечо, перекрестив при этом перевязь мечей. Их головы защищали круглые шлемы репульсивного действия. В белом свете подземелья сверкали их кольчуги и шлемы, вспыхивали цветами гербы на щитах.

Брат Альбан поднял руки и закинул ладони за голову:

– Именем Всеобщего Разума Биосферы я благословляю вашу экспедицию. Возвращайтесь скорее и с победой!

Дал и Золтан склонились перед ним. Затем Золтан повернулся к Далу и сказал:

– Знаете ли вы, что привело меня сюда?

Дал покачал головой.

– Это был сон, Ортог. Сон, который я видел прошлой ночью. В этом сне я был торжественно отправлен в экспедицию, чтобы обнаружить вещи, которые выходят за рамки обычного. И я отправился в страну, усыпанную зеркалами, так что я мог видеть себя со спины. Утром я вступил с вами в телепатическую связь и таким образом узнал о ваших намерениях. Мне показалось, что мой путь предопределен.– Он повернулся к некрозофу.– А что об этом скажете вы, аббат!

Брат Альбан поднял брови.

– Вас ведет путь мудрости, сеньор. Всеобщий Разум – божественный вестник в вашем сне.

– Спасибо, аббат. Вы идете, Ортог?

Они сели в черную гондолу и, один за другим, приложили руки к четвертой пластине.

Большой корабль, тросы, гондола – все начало медленно раздваиваться. Легкое, как пар, изображение отделилось, двинулось к стене и медленно исчезло. В какой-то момент можно было различить контуры людей у пульта управления, потом все пропало.

С помощью двух священников брат Альбан перенес неподвижные тела Дала и Золтана в лодку, положил на платформу, подложив под них широкие щиты; снял мечи и положил их на грудь воинам, скрестив руки на рукоятях. После этого брат Альбан отступил назад, простер руки над неподвижно лежащими рыцарями и произнес ритуальную формулу. Тела были неподвижны, грудь не вздымалась, сердца не бились. Теперь это были трупы, В зал вошел биолог; под белой накидкой он носил черное платье некрозофов.

– А! Они уже отправились! – сказал он, оглядывая гондолу.А ты подумал о провизии?

Брат Альбан молча показал на амфору и глиняный кувшин, стоящие в задней части лодки.

– Отлично. А теперь следуй за мной в малую лабораторию. У меня появилась интересная кривая. В любом случае они вернутся не раньше, чем через две или три минуты...

Брат Альбан кивнул и пошел вслед за биологом. Оба священника последовали за ними. В зале остался только корабль с двумя неподвижными телами путешественников в небытие.

Внезапно из другой двери со всевозможными предосторожностями появился священник в коричневой сутане; тот самый, который этим утром проходил по улочке мимо Храма. В руках он держал излучатель, наполовину скрытый складками платья. В одно мгновение он оказался около гондолы и стал рассматривать неподвижные тела. Губы его чуть слышно шептали:

– Вот они, герои, идолы навигаторов и спасение Софарков! Вот люди, которые пошли против Храма и которые презирают мезоньеров. Сейчас вы ничтожества, вы слабее насекомых. И надо же вам было слушать этого безумца Альбана и его бредовых друзей из этой проклятой лаборатории. Посмотрим, сможет ли кощунственная наука Альбана воскресить эти трупы, которые умрут дважды и чей организм будет разрушен излучателем. Я слышал, речь шла о двух или трех минутах. Им ведь там понадобится мозг с живыми клетками. А уж я сделаю так, чтобы эти тела стали непригодными.

Он поднял голову, посмотрел на огромную сигару некронефа, и его губы тронула ледяная улыбка.

– Сколько усилий, чтобы убить двух людей! Какое обрамление!

И он направил излучатель на тело Золтана.

Корабль медленно продвигался к району Семи Агоний, за которым начиналась страна смерти. Дал расположился у пульта управления, стоящий рядом Золтан обозревал окрестности. Правую руку он положил на рукоять меча, а левой прикрывал глаза, потому что через плотные облака то и дело пробивались яркие лучи невидимого солнца. Над ними лилась печальная музыка, прерываемая мрачным пением. Возможно, это было последнее эхо жизни, которую они только что покинули. Возможно, это были голоса тех ледяных миров, к которым они направлялись. Стоя во весь рост, неподвижные и молчаливые, с гордо поднятой головой и сверкающим взором, похожие на Зигфрида и Парсифаля у границы Вальхаллы, рыцарь де Галанкар и барон де Нанси плыли навстречу неведомой опасности.

Теперь под грозовым небом на фоне пения труб и дикого хора тысяч измученных голосов стал нарастать чудовищный ритм барабана, огромного, как Земля. Облака разорвались, и навигаторы увидели горную вершину, которая нависала над страной Первой Агонии.

Корабль начал терять высоту. Напрасно Дал пытался привести в действие рули, как во время своего первого путешествия – корабль не повиновался. Он быстро приближался к воющей толпе, которая покрывала землю, как море. Музыка, пение – все исчезло.

Был слышен только неумолимый ритм космического барабана, резонирующий в корпусе корабля.

Золтан обнажил меч и прикрыл щитом грудь. Дал бросил ставший бесполезным пульт управления и сделал то же самое. Они встали спина к спине, образовав живую крепость, прикрытую щитами, из-за которых сверкало грозное Голубое Оружие. В этот момент гондола коснулась земли, и ее тут же захлестнула огромная волна людей. Целые армии искромсанных людей с пустыми глазницами, потрясая кровоточащими культями, кинулись на навигаторов, пытаясь отнять оружие, растерзать, разорвать их на части. Первая атака закончилась страшным опустошением в их рядах: мечи проделали огромные бреши; сотни атакующих были разрублены пополам за один взмах. Золтан ударил с плеча, и образовалась гигантская дыра; никто больше не шевелился. Дал оставил на мгновение свой меч и вернулся к рулям. Корабль, освобожденный от толпы атакующих, внезапно послушался и в одно мгновение взмыл к затянутому облаками небу под дикий вой толпы, от которой ускольз.нула добыча.

Дал и Золтан заняли свои места.

– Это была мелкая сошка. Что вы об этом скажете, Ортог?

– Сейчас мы сражались с агонией всех раненых на свете, Гендерсон. И сами едва не стали их добычей. А настоящие атаки нам еще предстоят.