Текст книги "Печать Абаддона (СИ)"

Автор книги: Аноним Вишня

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Вишня
Печать Абаддона

Печать Абаддона

Царь ее гордой сияет красой,

То Аваддон, ангел бездны земной.

Афанасий Фет

'Аваддон '

Свет, качающейся на длинном проводе лампы, освещал лишь небольшой участок комнаты, в которой за металлическим столом сидел закованный в наручники парень. Камера напоминала сгусток сырости, что не пропустила ни один сантиметр на бетонных голых стенах. И воздух, пропитанный волглостью и запахом крови, тяжело оседал в легких.

Холодный металлический стол, к которому за наручники был прикован парень, стоял посередине и свет лампы, что болталась, как маятник на проводе иногда освещал заключенного. Это был юноша с ярко выраженной гематомой на лице под правым глазом, который припух из-за синяка. Парень тяжело дышал, навалившись на спинку деревянного стула с металлическими черными ножками, которые впивались в потертый кафельный пол, куда капала алая кровь, пятная кафель.

Свет лампы снова отогнал сумрак комнаты, и парень, откинув голову, долго выдохнул, чувствуя, как его сломанные ребра напомнили о себе, отдавая резкой болью в груди. Парень крепко зажмурился, сжимая кулаки на столе так крепко, чтобы заглушить ту боль, испытываемую от нанесенных ушибов. Болело, кажется, все. Ноги, по которым несколько раз ударяли битой, руки, даже ступни. Болел и затылок, к которому пришелся ни один удар прикладом пистолета, за что парень несколько раз терял сознание, снова и снова просыпаясь в этой камере.

Парень знал, что, то пустующее место напротив, принадлежит его мучителям, и эта лампа на столе, которой они ослепляли его – сейчас была выключена. И то большое зеркало сбоку. Он знал, что там, за ним бездонным и мутным, с отколотым краем – следят глаза.

Дернув руками, юноша ощутил укол боли на запястьях и, застонав, опустил свои голубые глаза, подобные небу в ясный день, где свет яркого солнца затерялся в его каштановых коротких волосах. Парень увидев, как по столу стекает на пол его кровь с ран на запястьях, сморщился, но выдержал, плотно стиснув челюсти, которые ныли от боли.

– Иные слабаки твердят, что каждому терпению приходит конец. – Парень даже не дернулся, когда услышал за спиной, во мраке комнаты сухой и властный голос, который отдавал нотками прокуренной хрипотцы. – А я считаю, что терпение – это боязнь потерять гордость и честь.

Парень кашлянул и буквально сжался от резкой боли во всем избитом теле. Услышав краем уха тяжелые приближающиеся шаги, юноша проглотил слюну, которая так полно несла привкус металла.

Подняв голову, мученик тяжело дышал: его грудь вздымалась и опадала рывками, чтобы смягчить боль переломов в ребрах.

– Что для тебя есть гордость? Честь? – Голос продолжал издеваться над слухом парня, но больше – над его надломленной душой и израненным разумом. – Ты, как и весь твой род – жалок и банален. Твое бренное тело, как мешок, а душа – пустая склянка.

– Пошел ты... – выцедил парень сквозь зубы. Голубые глаза смотрели в самую темную часть комнаты, где находился источник голоса.

И голос засмеялся, так протяжно, зловеще и страшно. Его смех, заключенный в этой сырой зловонной камере отразился от бетонных стен, покрытых плесенью, и застрял в голове парня.

– Это было смело. – Тьма расступилась, и из нее появился мужчина с крепким телом. Его голова, изуродованная множеством шрамов, да таких глубоких, что казалось его лицо, давно потеряло прежний естественный вид, а это – лишь иллюзия. Облизав тонкие губы, мужчина усмехнулся, положив большие ладони на спинку стула, и чуть наклонился, теряя свой огромный рост, который по подсчетам доходил до двух метров. – Ты не прекращаешь меня удивлять, Марлоу. Ты здесь почти день, но даже под гнетом пыток, строишь из себя каменную стену. Знаешь, как громко рушатся именно такие люди при правильном надавливании?

– Порождение ада учит меня психологии насилия? – Марлоу приподнял одну бровь, принимая такой равнодушный вид, на который сейчас только был способен. – А не пойти бы тебе к черту!

Огромные руки сжали спинку стула с такой силой, что дерево затрещало, грозясь сломаться, как тростинка.

– Мне глубоко наплевать на твою стойкость. На твою мнимую и фальшивую стойкость. Но ты сдохнешь, если не скажешь, куда твой поганый род дел печать Абаддона!

Марлоу поднял голову, где порезы с засохшей кровью поблескивали на свету лампочки, что, как и прежде продолжала качаться на проводе, коротко освещая участки мрачной камеры.

– Я не понимаю о чем ты, Кроу. – Юноша вскользь оглядел одежду мужчины: темные штаны, черная сорочка и светлые волосы, которые он старательно зализал назад, создавая вид немытых волос. Скорее всего, так и было. – Какая печать? Какой Абаддон? О чем ты?

Мужчина терпеливо выдохнул, и часть его зловонного дыхания упала на парня, отчего тот сморщился.

И не успев сказать, Кроу дернулся и, намахнувшись, ударил обоими кулаками по металлическому столу. Марлоу в испуге метнулся назад и металл наручников прикованных к середине стола, впились в свежие раны на запястьях. Брызнула кровь, и парень закричал от боли.

Его пальцы, залитые теплой кровью, дрожали, и он глазами видел лишь свои окровавленные руки, маленький участок стола и кровь на нем.

– Страшно, сопляк? – выплюнул голос Кроу над ухом парня и тот, словно ожидая этого, даже не пошевелился, чувствуя, как кровь стынет в жилах, как сердце отдает глухие удары в ушибленный затылок. Горячее дыхание обожгло шею юноши и зловонность Кроу, и тело испускающее смрад, отворачивали. – Где печать?

– Не знаю.

– Где печать Абаддона? – повторил Кроу, повышая голос. – Отвечай!

– У меня есть право на один телефонный звонок! – вспомнил парень, когда боль немного отпустила его. – И вы обязаны мне его предоставить. Телефонный звонок.

Кроу выпрямился и обошел парня. Оценивающий взгляд с укором осмотрел пленника. Это сильный юноша, и даже умный. Но такой бестолковый.

– Сразу после того, как назовешь местонахождение печати.

– Телефонный звонок, громила.

– Мамочка переживает, куда делся ее сынок? – Голос мужчины наполнился ехидством и тяжбой презрения. Его лицо скривилось, невольно задействовав шрамы, один из которых рассекал его висок, скулу и тянулся вплоть до подбородка, не считая десяток маленьких. – Печать. А потом мир.

– Телефон, а потом ответ, – все не отступал парень.

– Лу? Так же тебя кличут друзья и близкие? – Мужчина скрестил руки на груди и свысока посмотрел на избитого паренька, который тяжело дышал. – Твоя эпитафия будет звучать так: 'Жизнь его, как короткий полет над землей. Без крыльев'. И знаешь почему?

– Крылья отрубил мне ты? – догадывался Марлоу.

– Мне льстит тот факт, что ты боишься меня, – усмехнулся Кроу и его бесцветные глаза налились краской – они стали красными, как рубин. – Но крыльев тебя лишит твоя гордость.

Лу растянул губы в самодовольной улыбке.

– Твое положение определяет тебя самого. Ты шавка на побегушках. И черта с два я тебе скажу, где находится печать Абаддона! Даже под дулом пистолета. Бей меня, уничтожай! – Лу сплюнул кровь на кафельный пол. – Ты сволочь!

Мужчина направился на парня и замахнулся на него огромными кулаками.

– Я – демон.

Девушка, зажав рот ладонью, задрожала всем телом, когда увидела через зеркало 'Гезелла', как один крепкий мужчина начал избивать парня, прикованного наручниками к столу. Слезы обожгли щеки девушки и она, едва не задыхаясь, молила Бога, чтобы тот громила не убил парня.

– Твоя задача – принести печать Абаддона, – услышала она голос, где-то сбоку от нее. Но она и головы не повернула в сторону говорившего. В ее карих глазах, застланных слезами, отражалась та темная комната с одним столом, за которым, прикованного, избивали огромные и беспощадные кулаки Кроу. – Иначе твой парень простится с жизнью.

С наконечника ножа стекала густая черная кровь и падала на снег, покрывая его темными пятнами. Парень, одетый в деловой костюм, состоящий из белоснежной сорочки, черного жилета и идеально наглаженных черных брюк, – вытирал лезвие ножа о рукав серого пальто. Он понимал, что одежду и недавно купленные ботинки придется выкинуть после этой бойни с демонами, кровь которых ее запятнала.

На земле, покрытой недавно выпавшим снегом, лежал демон – существо с телом леопарда, но совсем на него не похожим. Этот демон ходил на четырех ногах, из пасти полной острых зубов в три ряда, текли мутные слюни, вперемешку со смрадным дыханием, что плавило снег, как горячий камень. Тяжелые и толстые лапы, которые венчали черные когти и длинный тонкий хвост с острыми иглами, что поблескивали, когда демон размахивал им. От леопарда у демона остались: черные пятна на бежевой шкуре.

Красные глаза потухли в ночи, и демон начал превращаться в тлеющую золу, что растапливая снег, проваливалась.

– Мразь, – выплюнул парень и опустил руку с ножом, закончив вытирать лезвие о свой рукав.

– Найджел! – услышал парень, как его кто-то зовет и обернулся. За его спиной стоял парень, держа в одной руке нож, а в другой один сюрикэн. Оба орудия, пачкала черная кровь. – Ты, как?

Найджел, имея высокий рост, выигрышно смотрелся на фоне своего низкорослого друга. Сняв шляпу-хомбург с головы, парень обнажил свои короткие русые волосы, и устало провел по ним рукой, ощутив на пальцах влагу. Выдохнув, Найджел выпустил густой пар со рта, запрокидывая голову назад.

– Хауресы, – пояснил он, подошедшему другу, который, как и он не спускал глаз с демона. – Что они тут забыли?

– Одному только Богу известно.

Найджел многозначительно посмотрел на парня, вздернув брови.

– Богу? По мне так он совершенно не ведает, что творится в нашем мире. – Найджел указал рукой на кучу тлеющей золы, служившей ранее свирепым демоном. – Это проделки Дьявола. Это исчадие ада, Кэри.

Кэри был невысоким парнем двадцати одного года. Его черные и густые волосы всегда торчали в разные стороны, но он, как и подобает аккуратному юноше, всегда стриг их коротко, но даже это не уберегало его от неряшливого и озорного вида. Черты лица так ярко подчеркивали его мягкосердечность, за что часто получал несерьезность в глазах окружающих, которые взмахом руки, отправляли Кэри к обществу никчемных и слабохарактерных парней. Особенно его задевали таким отношением дамы.

Кэри устремил свои серые добродушные глаза и заботливо посмотрел на друга, который к своим двадцати двум годам успел возмужать, разрушая все преграды между тем, что нужно и тем, что нельзя. Для него всегда были открыты все двери. Найджела боялись и уважали, как опытного воина, как мудрого человека и любили, как внимательного парня.

– Хаурес – это шестьдесят четвертый дух, именуемый великим герцогом. Его появление в облике огромного и сильного леопарда прямо из преисподней, – начитанно пояснял Кэри, презренно глядя на золу, которая осталась от того сильного и ужасного леопарда. – Заклинатель наслал этих великих демонов на нас, превратив Хауресов в машин убийц.

– Мертвому твои лекции не нужны. – Найджел сначала посмотрел на Кэри, а потом на кучу пепла и даже оглянулся по сторонам, находя в снегу подобные кучи убитых демонов, что, как весенние проталины чернели на белом полотне.

– Он по желанию заклинателя испепелит и уничтожит его врагов, – продолжал Кэри, игнорируя слова друга. – А еще Хауресы могут растолковать прошлое, настоящее и даже закрытое будущее. Представляешь?

Найджел поднял одну бровь и изумленно посмотрел на Кэри, но эмоции его были наигранные.

– Серьезно?

Кэри завернул сюрикэн в тряпку и убрал этот сверток во внутренний карман жилета, а нож сунул в ножны за поясом, и потер покрасневшие руки от холода.

– Нужно знать своего врага...

– Его слабые и сильные стороны, дабы уничтожить зло, порожденное Адом, – сухо и бесцветно пролепетал Найджел, склонив голову набок. – Я в курсе, Кэри.

Мимо мелькали фонари улиц, светофоры со всей гаммой самых ярких красок и освещение магазинов, что уютно стелило свой свет на тротуары, припорошенные свежевыпавшим снегом. Слышны редкие и протяжные гудки машин, звонки трамваев, громкоголосые объявления, предлагающие приобрести тот или иной товар по выгодной цене.

Спустившаяся на улицу ночь, околдовала всех и запоздалые пешеходы, стремительно подбегали к остановкам, тормозя общественный транспорт.

Город жил и его суета угнетала.

Кэри увел взгляд с улицы и прибавил громкость в приемнике, услышав по радио свою любимую песню.

– Опять она?! – недовольно фыркнул Найджел, переключаясь на повышенную скорость. Он следовал в непрерывном потоке, окруженный машинами, которые в свой черед набирали скорость, только что миновав зеленый сигнал светофора.

– Кто? – наивно улыбнулся Кэри и еще добавил громкости.

– Песня твоя!!! – воскликнул Найджел, неприятно, морщась. – Терпеть ее не могу!!!

– Что говоришь? Погромче сделать? – И Кэри прибавил еще в приемнике так, что звук с улицы поглотила музыка, что лилась из динамиков в облике обычной вездесущей попсы. – Тебе она тоже нравится, да?

– Безумно, Кэри, безумно.

Погодя с полминуты, Кэри убавил громкость и уже серьезный посмотрел на Найджела, который уверенно и спокойно вел машину. Салон автомобиля наполнял сладковатый запах ароматизатора – боксерские перчатки, висевшие на зеркале заднего вида и которые методично покачивались во время движения, и иногда Кэри казалось, что они подтанцовывают в такт музыке.

– А если о грустном. Почему Хауресы напали на нас в парке?

Найджел нахмурился.

– Понятия не имею, но на нас, кажется, началась охота. И почему Лу не звонит?

– А ты ему пробовал?

– Уже со счета сбился, – нервно и с тревогой произнес Найджел и притормозил на светофоре, который заливал часть дороги красным светом, небрежно ложась на небольшие сугробы у обочины, на разнообразные машины. – Я его с обеда не видел, а уже... – Он посмотрел на часы, на панели машины, где цифры сложились в 11:26. – Скоро полночь.

– Да не переживай! – махнул рукой Кэри. – Твой брат явно с Роксаной сейчас отдыхает. А то ты их не знаешь: телефоны выключат, да наслаждаются друг другом в полной тишине. Хотя...

– Кэри, – предостерегающе позвал Найджел, и парень замолчал, удобно усаживаясь на сиденье. – Они встречаются почти четыре года. И мне кажется, что в будущем, Лу, наконец, наберется смелости и предложит ей руку и сердце. Тем более он мне так часто об этом твердит.

– Объявится, твой братишка. Вот увидишь.

Машина подъехала к двухэтажному дому с широким крыльцом и просторной открытой террасой, крышу, которой поддерживали небольшие колонны, выкрашенные в белый цвет, как и широкая дверь и ступени.

Свет фар осветил окна и, отразившись от них, заблестел.

– Зайдешь? – мягко спросил Найджел, глядя, как друг собирается выходить. Он укутался в теплое черное пальто, а под ним, как и у Найджела был надет деловой костюм. Вспоминая день, они посетили совещание по поводу одной магессы и связи с ней. Парни всегда надевали костюмы, когда ехали на совещания, а в парк они попали, преследуя демонов, что едва не напали на них, когда те садились в машину.

– Не знаю, – капризничал Кэри. – Может быть. Хотя, нет. Да, точно – нет.

– Дома есть мармелад.

Кэри посмотрел на друга и его лицо просветлело.

– Что ж ты сразу не сказал?

Найджел улыбнулся и заглушил двигатель. Потушив фары, он заметил, что дома никого не было, так как ни из одного окна не горел свет. Лишь фонари у входной двери освещали ступени гостям.

Ребята вышли из машины, как их тут же захватил в свои цепкие объятия холодный ветер и морозец густой и темной ночи. Найджел нацепил хомбург на голову, а Кэри натянул простую черную вязаную шапку. Выдыхая бледные облачка пара, парни смеялись, разговаривая на счет того, как Кэри сильно любит мармелад с самого детства.

Взгляд Кэри скользнул на припаркованную машину у дома. Это был его серебристый пикап, оставленный здесь перед поездкой на совещание на одной машине.

Пикап накрыло белое пушистое покрывало снега, которое делало машину похожей на большой сугроб.

– Вот же черт!

– Что случилось? – Найджел закрыл свою машину, поставив ее на сигнализацию.

Кэри не отрывал взгляда от своей машины.

– Копать и плакать, плакать и копать.

Найджел засмеялся, да так громко и злорадно, а когда перевел взгляд на свой внедорожник и заметил, как с него стекает грязь, перестал смеяться.

– Вот же черт...

Увидев реакцию друга, теперь начал громко смеяться Кэри.

– Мыть и плакать, плакать и мыть.

– Отвяжись, Кэри! – фыркнул Найджел и пошел к дому, как опустив взгляд, увидел следы колес, уходящие от дома.

Протектор этих следов не был похож на следы машины Луиса – его младшего брата. Его седан имел узкий протектор и небольшой вес. А эти следы глубоко продавливали снег.

Юноша пошел по следам машины и когда он остановился у края дороги, поднял голову и увидел, как эти следы, переплетаясь с другими, бороздили заснеженную и пока еще не убранную дорогу, по которой сейчас проезжали редкие машины.

Услышав, как позади него Кэри, что-то скучно напевает, Найджел, прикусил нижнюю губу, находясь в глубоких размышлениях. Кто к ним приезжал и зачем? И не связанно ли это случаем с исчезновением его брата – Лу?

И лишь когда Найджел вернулся обратно из размышлений, он понял, что Кэри напевает ту самую музыку, которую он так любовно слушал по дороге.

Дернув плечами, Найджел почувствовал, как его тело, покрылось мурашками от мороза, который густым паром поднимался к верху от дыхания. Вся улица была объята снегом, что уютно лежал на крышах, подобно теплым шапкам, лежал на оградках, на припаркованных машинах, где некоторые совсем скрылись под ним, а на тех, эксплуатированных – поменьше. Воздух был чистым и морозным. Конец января достаточно твердо удерживал свои позиции, посыпая пушистым снегом и бросая с неба морозы на остывшую землю.

Хрустя снегом под ногами, Найджел, спрятав замерзшие руки в карманы теплого пальто, побрел к крыльцу, на котором его уже ожидал промерзший Кэри.

Мысли Найджела уносили его далеко, ровно туда, где может быть его брат, не особо переживая за родителей, которые через час должны были вернуться с работы. Они звонили и предупреждали, что задержатся.

А вот Лу не звонил.

Найджел почувствовал, как под подошвой ботинка что-то хрустнуло и заскрипело. Он поднял ногу и увидел среди крупных хлопьев снега что-то сверкающее. И форма этой безделушки напомнили ему брата.

– Что за...

Найджел наклонился и, поковырявшись в снегу, достал замерзшими покрасневшими пальцами кулон в виде якоря, обвитого канатом. Это серебряное украшение принадлежало Лу с самого детства, когда дед, будучи еще живым, подарил его в знак любви к морскому флоту. Их дед был капитаном эсминца больше тридцати лет подряд и, заразив Луиса этой любовью к морям и океанам, а так же к кораблям, одарил его своим кулоном, который сейчас лежал в ладони испуганно Найджела. Его лицо побелело, а руки едва дрогнули.

Лу никогда не снимал этот медальон.

Никогда.

– Найджел? – хриплым и прозябшим голосом позвал Кэри, топчась на месте от холода. Он выпускал пар со рта, тот обнимал его и, поднимаясь в воздух, растворялся. Обняв себя руками, которые он спрятал в варежки, Кэри мерил шагами крыльцо дома и при этом кидал выжидающий взгляд на неторопливого друга. – Ты, где? Хочешь меня в сосульку превратить? Спешу тебя поздравить! – И громче прокричал: – Я уже ног не чувствую!!!

А Найджела накрыло тошнотворное чувство страха, которое поднималось от ног, и, набрасываясь на обеспокоенное сердце, разрывало его на части.

– Лу... – прошептал он, опасаясь худшего.

– Найджел? – Снова позвал Кэри, пока он не понял, что его друг не просто так стоит у дороги и смотрит неотрывно на свою ладонь. Кэри спустился по ступеням и дошел до друга. Приближаясь, он увидел, как с его пальцев свисает серебряная цепочка, а на ладони лежит подвеска в виде якоря. – Лу? Это ведь его кулон. Что он тут делает? – размыслив, он выдохнул. – Потерял что ли? Вот растяпа.

– Как был бы я рад это принять, но это не так, – загадочно отвечал Найджел белый, как полотно. Он почти не дышал и Кэри испугался за друга. – Посмотри.

Оба парня опустили свои глаза на землю и там под пушистым слоем свежевыпавшего снега темнели пятна крови.

Алой крови.

Девушка сидела в затертом, но уютном кресле, листая на коленях старинный фолиант в кожаном переплете. Пожелтевшие страницы от беспощадных лет существования, пахли сухими листьями клена, которые обычно лежат под ногами и так приятно шелестят. Черными чернилами были исписаны страницы фолианта, и, укрывшись мягким клетчатым пледом, девушка, имея незаурядную внешность, отпила из бокала красное вино. Ее рука понесла, не глядя наполовину полный бокал на столик, внимательно вчитываясь в строчки той самой информации, о которой она давно слышала, но не имела возможности ознакомиться. Ножка бокала достигла края столика и девушка, замерла на месте.

И раздался громкий стук в дверь, такой не терпеливый, не прекращающийся и наглый стук, будоражащий даже кровь в жилах.

Девушка вздрогнула, и пальцы разжались, выпуская бокал. Он бесшумно полетел вниз и когда он коснулся пола, разлетелся вдребезги, заливая лежащий рядом мягкий ковер красными пятнами.

– Не к добру, – заметила девушка, внимательно разглядев пятно, которое едва напоминало якорь корабля.

Девушка поднялась с кресла, оставив на нем лишь фолиант. Укутавшись в плед, она побрела к двери, которая продолжала терпеть натиск незваных гостей.

Отворив ее без раздумий и страха, девушка внимательно посмотрела на прибывших. С улицы в дом ворвался мороз и покрыл ее кожу мурашками, отчего девушка, плотней укуталась в плед, словно защищалась им.

– Добрый вечер, Мавис, – быстро произнес Найджел и его светло-зеленые глаза нервно осмотрели девушку. – Есть дело и очень важное.

Внешность Мавис никогда не была запоминающейся. Упитанное тело, полные бедра и почти действительное отсутствие талии. Лицо же ее всегда густо напудренное и накрашенное, скрывало истинный вид, где глубокие неровности кожи и угри изуродовали и так не отличающуюся красотой девушку двадцати пяти лет по ее словам. Сейчас на Мавис были надеты джинсы и красная широкая футболка с жирными пятнами на выпирающем животе. На плечи она накинула клетчатый плед и иногда она накидывала его на голову, пряча свои рыжие жесткие волосы, собранные в беспорядочный хвост на затылке.

– Судьбою связаны мы все, и лишь родство позволило нам быть чужими, – мрачно проговорила она и ее голос похожий на голос мужчины, такой прокуренный, лишенный женственности, как и ее тело, заполнил пространство. Мавис внимательно осматривала парней и ее васильковые глаза, пожалуй, самое красивое, что было у нее, опасно сверкнули.

– Почему? – негодовал Кэри, стоя позади Найджела, такого высокого и сильного. На его фоне Кэри терялся и становился, как мальчишка.

Мавис перевела на Кэри взгляд, и парень принял его достойно, хотя она ожидала, что он испугается ее.

– Но есть и такие люди, которые пренебрегают этим правилом и сплетают свою судьбу с родственниками, напуская инцест на себя.

Оба парня переглянулись и изумленно уставились на девушку.

Мавис тяжело вздохнула и выше накинула на плечи чуть скатившийся плед.

– Ладно, что у вас?

Парни, словно ожили, и Мавис широко распахнув дверь, впустила их в дом. Они принесли с собой запах морозной свежести и жженого табака.

Мавис закрыла за парнями дверь, топчась на месте, явно растирая замерзшие ноги.

Парни бывали здесь столько раз, и они точно знали, что где находится. Ее дом, словно был окутан мраком, едва прогоняемый тусклым свечением бра, торшерами и даже лентами гирлянд, с прогоревшими лампочками, которые прерывали яркую дорожку. Старинная мебель, вся протертая и просиженная, дырявые ковры, толстые шторы на окнах и запах чада благовонии, что витал в каждой комнате. Каждое окно было плотно зашторено и не впускало ни йоту света от уличного фонаря и белого снега, что сугробами доставал до окна. На стенах прихожей висели плакаты с зодиакальными изображениями из разных стран, висели узкие полочки с муляжами разных чудищ.

Найджел распахнул свое пальто, открывая любопытному взору Мавис свое тело, сокрытое под белой сорочкой и жилетом, что плотно облегали его стройное и сильное тело. Кэри медлил с раздеванием. Головные уборы оба сняли еще возле двери.

– Ты давно упражнялась с поиском пропавших? – Издалека начал Найджел, неотрывно глядя на Мавис. Девушка, воображая из себя красавицу, строила глазки парню, и глупо улыбалась, окидывая его тело и рост страстным взглядом. Кэри, стоящий рядом и внимательно за всем наблюдавший, скривился и усмехнулся, уловив увлеченность в васильковых глазах девушки.

– А что?

Найджел вытащил руку из кармана и, подняв ее над своей головой, чуть разжал пальцы, как с ладони упала серебряная подвеска в виде якоря. Лицо девушки стало каменным, а потом ее глаза, отражая, дорогой металл, не отрывались от болтающегося якоря на цепочке.

– Не к добру.

– Дай мне вещь, – приказала Мавис, усадив парней в гостиной. Они оба заметили разлитое вино и разбитый бокал. Красное пятно замарало мягкий белый ковер и затертый паркетный пол, покрытый пылью. По взглядам парней Мавис поняла, что в этом пятне они не видят якорь и того ужаса, который она увидела сама.

Это к лучшему.

Найджел без промедлений отдал кулон магессе и она, как знающая, что делать, сунула его в банку, наполненную мутной жидкостью. Она пенилась и неприятно булькала. Мавис же прямо с рукой опустила подвеску на цепочке и оба парня привстали с дивана, когда заметили сквозь толстое стекло банки, как кулон растворяется и рука Мавис тоже.

– Ты тоже это видишь? – прошептал Кэри, пихая друга в плечо и обратно усаживаясь на жесткий диван, пропахший сыростью и плесенью. – Она чокнутая что ли?

– Ты воспринимаешь мир только глазами, Кэри Норберт, – встряла Мавис, помешивая рукой в банке пенящееся месиво. – И я не чокнутая.

Серые глаза Кэри вспыхнули, и он проглотил комок в горле.

– Говоря об адекватности, – начал Найджел, следя, как девушка продолжает мешать мутную жидкость в банке, – ты уверена, что делаешь все правильно?

– Не доверяешь мне, Марлоу? – Ее васильковые глаза сверкнули под гнетом накладных ресниц. – Ваше переживание совершенно неоправданно, но, то состояние, в котором вы прибываете, тешит меня.

Найджел дернул рукой и, угомонившись, положил ее на колени.

– Уверяю тебя, магесса, если кулон брата сгинет в пучине твоей банки, я, как подобает жадному до мщения человеку, отведу душу, переламывая каждую твою косточку.

Мавис повернула голову в его сторону и ее тонкие губы, покрытые толстым слоем красной помады, растянулись в ухмылке. Не прекращая помешивать, она вернула свое внимание банке, урезонив обоих юношей своим холодным и равнодушным взглядом.

В комнате нависла полная тишина, лишь звук напольных часов с качающимся маятником будил всех. Сейчас часы отсчитывали начало первого ночи.

Устало зевнув, Кэри прикрыл глаза и обнял себя руками. Поерзав на диване, он отодвинул свое снятое пальто от себя и плечом ощутил присутствие Найджела. Это успокаивало Кэри.

– Готово! – громко оповестила Мавис, и Кэри едва не подпрыгнул на месте.

Подняв тяжелые веки, он увидел, как девушка начала вытаскивать из банки свою руку, а потом в томимом ожидании, ребята следили, как на ее полных пальцах болтался целый и невредимый кулон в виде якоря. Серебро так же поблескивало на свету. С кончика якоря капала мутная жидкость, и на секунду можно было представить, что этот якорь, подобный настоящему, только что поднятый из воды, играл очень важную роль.

Так и было.

– И... – нервно потянул Найджел, прыгая светло-зелеными глазами с кулона на лицо Мавис. – Что дальше?

Магесса, изобразив на лице полное отречение, высоко вздернула подбородок и зашагала по комнате, неся за собой запах дурмана и благовонии, чем было пропитано здесь все.

Девушка подошла к круглому столу, что располагался посередине гостиной. На его поверхности лежала развернутая карта с точным соотнесением всех улиц и даже домов. Магесса опустила кулон болтаться на цепочке и он, как намагниченный, начал описывать круги.

Парни поднялись и, подойдя к столу, внимательно смотрели на обезумевшую подвеску.

– Он сейчас укажет, где находится Лу? – догадывался Кэри. У него начала кружиться голова, и парень просто перестал неотрывно следить за кулоном.

– Почаще приезжай сюда, Норберт. Ты умнеешь буквально на глазах.

Кэри многозначительно посмотрел на девушку и серые глаза потемнели от негодования, и тех слов, что вертелись на кончике языка. Парень даже открывал рот, чтобы выплеснуть их ей в напудренное и неестественное лицо.

– Жаль, что с тобой, Мавис, это не работает, – наконец, сарказм Найджела нашел свою жертву.

Глаза цвета молодой листвы вспыхнули, и в них Мавис увидела опасность. Девушка лишь зажала губы и промолчала, переведя свое внимание кулону.

– Ночью мне приснился сон. – Голос Мавис был натянутым и грубоватым. – Видела я саранчу. И услышала я голос во сне, такой явный и четкий. И говорил он мне: 'По виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну; и на головах у ней как бы венцы, похожие на золотые, лица же её – как лица человеческие; и волосы у ней – как волосы у женщин, а зубы у ней были, как у львов; на ней были брони железные, а шум от крыльев её – как стук от колесниц, когда множество коней бегут на войну; у ней были хвосты, как у скорпионов, и в хвостах её были жала; власть же её была – вредить людям пять месяцев. Царем над собой имела она ангела бездны; имя ему по-Еврейски Аваддон, а по-Гречески Аполлион '.

Все молчали, глядя на девушку, которая так точно восполнила те слова, услышанные во сне.

Кулон потянул пальцы Мавис и она, повинуясь ему, повела руку, и якорь, как стрелка указал на место среди леса.

– Что это? – спросил Кэри и нахмурился.

– Заброшенный полицейский участок, – пояснила магесса, глядя на карту, как на живой мир. – Ранее был атакован бандитами, которые решили, что таким образам искоренят зло.

– Для каждого зло материализуется по-своему. – Найджел произнес слова достаточно сбивчиво, но суть дошла до каждого. Опять-таки для каждого по-своему. – Значит, нам пора посетить полицейский участок?

– Там твой брат. Но не только.

Кэри поднял на девушку напряженный взгляд. Серые глаза наполнились ужасом и переживанием.

– А кто с ним? Роксана?

Магесса подкинула в руке кулон и протянула его в раскрытой ладони Найджелу. Парень с недоверием посмотрел на украшение и лишь потом, перевел взгляд на васильковые глаза девушки. В них он уловил увлеченность. Нет – влюбленность.

– Недруги вас там ожидают. А сон мой – в руку.

– Абаддон? Причем тут ангел смерти?

– Закрытые глаза откроют тайну, открытые же – запутают дорогу. – Мавис стала говорить загадками, и выглядело это жутковато, невзирая на ее глаза, которые начали светиться тусклыми огоньками. – Наложенная печать распахнет врата. Клан мой – враг мой, упрятавший тайну. Сломай печать. Искази мир мертвых, направив их во мрак.