Текст книги "Ведьмин путь (СИ)"
Автор книги: Аноним Лаки
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
...из-за них я всё потеряла.
– Нет, не всё, – тихо и твердо сказала Натка. – Я их не оправдываю, они очень виноваты, но я тебе уже говорила: жизнь с потерей силы не заканчивается. Тебя лишили только четверти возможностей. От остального – мира магии, Круга и своего мужчины – ты отказалась сама. Да и от себя – тоже. И...
– Не будем об этом, – перебила я сухо. В оконном отражении опять померещился "рудимент", и я отвернулась. – Пристраивай своих охламонов по заклинателям. Я умываю руки.
– Да я не об этом поговорить-то хотела, – вздохнула Натка. – А порадоваться за тебя. Что из раковины из своей вылезла. И взялась за дело. Давно пора.
Я смутилась.
– Какая у тебя легенда?
– Фотограф. Некий клуб любителей истории и старинной архитектуры нанял меня, чтобы собрать фотодосье на мелкие купеческие города, – я перебрала бумаги. – Дескать, столичную архитектуру рассматривают со всех сторон, а мелкие сибирские городки, сами по себе являющиеся памятниками архитектуры, изучать никто не хочет. Буду бегать с фотоаппаратом и создавать видимость бурной деятельности. И – нет, я не покрасилась и не собираюсь. Шапки хватит.
Натка одобрительно хмыкнула, помолчала и добавила задумчиво:
– Странное это дело, дочь. Я иду за тобой по следу, тянусь, смотрю, и многое мне не нравится. В городе. В деле. Да и в тебе.
А я-то что?..
– Боишься. Слишком боишься. Успокойся. Ты справишься.
Даже на таком расстоянии ей хватило силы воздействия – мягкая "лапка" провела по моим волосам, скользнула по позвоночнику... И мне сразу полегчало. Внутри словно невидимые узлы развязались, тело расслабилось. Отпустило. И поверилось.
– Спать ложись, – посоветовала она. – Успеешь начитаться. Выспаться впрок полезней.
– Нат, – я вернулась к прежней тревожной теме. – Когда тебе рожать?
– Не знаю, – повторила приемная мать. – Это всегда неожиданно – может, через месяц, а может, через год. Будто ты не в курсе. Смотря сколько сил потребуется малышу для выживания. Но пока есть время, я подстрахуюсь. С заклинателями договорюсь, с ведьмами... Не переживай. И будь осторожна.
– И ты. Ночи, Нат.
– Уже утра, дорогая, – она улыбнулась. – Созвонимся.
И ни о чем больше не спросила. А я не стала рассказывать – ни про поручение, ни про ведьм, ни про сон. У Натки есть свои тайные источники знаний, в которых я никогда не могла разобраться. "Лисья" сила – увидеть "объект", обнюхать следы – и понять, куда и к чему они приведут. Но раз она ни о чем не предупредила... Вероятно, я зря боюсь. Просто не по себе, раз впервые за три года вышла из зоны комфорта.
Собрав бумаги в стопку, я взобралась на полку с ногами и уставилась в окно. Заснеженные поля, посеребренные полной луной, одинокие хутора, мигающие скудным оконным светом, черные полосы далекого леса, мое сумрачное отражение.
Может, Натка права, и не всё еще потеряно. Может, права и Верховная – занимаясь делом, я открою в себе новые источники силы. И жизни, какой бы отвратительной она ни казалась. Ведь однажды что-то остановило меня от того, чтобы без метлы и страховки рухнуть с высотки в звездную ночь. И сейчас у меня появился шанс найти это "что-то", вцепиться в него руками, ногами и зубами, чтобы вернуться, если не к себе... то просто к прошлому. Посмотреть на него со стороны, оценить масштабы разрушения, найти уцелевшее. И понять, что, не считая "рудимента", образовалось еще.
За стенкой зашуршали соседи. В соседнем купе ехали куда-то две парочки. Весь день они пили коньяк и вели задушевные "поездатые" разговоры, к вечеру уснули, а сейчас проснулись и завозились. Зазвенели рюмки, и под аккомпанемент колес зычный голос затянул: "Чёрный во-о-орон, что ж ты вьё-о-ошься-а-а...". Я отключилась от размышлений, слушая и проваливаясь в сон.
– Почему ты уходишь?
Он смотрел прямо, ясно, без труда читая мои мысли. Все, до единой, я ведь сняла защитный амулет. И всё понимал. Но зачем-то требовал ответа, хотел услышать. А я не могла найти слова. И силы. Прежней решительности – как не бывало.
– Сам знаешь, – я отвела взгляд и крепче сжала ручку чемодана.
– Решила за нас двоих, и мое мнение не интересует? И не учитывается?
Я осмелилась поднять взгляд и тут же отвернулась:
– Себя и Круг я уже подвела... больше никого не хочу. Не настаивай. Зачем тебе такое... позорное пятно на репутации и в досье? Тебе прочат место в Совете наблюдателей, а я... – и резко добавила: – Ты был прав, когда говорил, что связи с нечистью до добра не доведут... доволен?
– Однако от них ты не отказываешься, – заметил он так же резко. – Такси вызвать?
Да, неба и метлы меня лишили... Один – один.
– Не стоит, – я подняла чемодан. – Отпусти. Как прежде уже не будет, а как иначе... я не знаю. Не умею. Не злись, – добавила тихо. – Прости. И не надо помогать, – пора привыкать делать всё самой.
– Позвони, как доберёшься.
Знал же, что не позвоню. И я знала, но зачем-то кивнула, обещая. И даже смогла улыбнуться. Подхватила тяжелый чемодан и...
– ...туалет закрывается! – бубнил монотонный голос. – Через полчаса остановка, и туалет закрывается!
Я тряхнула головой, прогоняя остатки тяжелого сна. Прислушалась, села, обув тапки, и схватила пакет с умывальными принадлежностями. Семь лет дружной совместной жизни, а погрустить, вспомнив, некогда – скоро остановка, и туалет закрывается. Не до сантиментов. Я собрала волосы в хвост и быстро вышла из купе. Люблю дорожную жизнь – реалистичная романтика, и только и успевай всё успевать.
Серый чемодан, тот самый, лежал открытым на нижней полке напротив. Вернувшись после очереди в заветное заведение и умывания, я без аппетита сжевала "Доширак", выпила чаю, посмотрела на бумаги и решила, что завтрашний вечер мудренее сегодняшнего утра. Приеду, осмотрюсь и решу, что делать и как быть. А пока, действительно, высплюсь. На месте мне всегда было легче работать, чем заранее.
И до вечера я спала с короткими перерывами на поесть и послушать очередной романс от соседа-певца. И слушала с удовольствием, пока он не запел зачем-то "Я ехала домой...". Едва услышав затравочную фразу, я достала сотовый, надела наушники, включила инструментал и снова легла спать.
Все эти три года я так ужасно спала...
Город плыл в низком тумане – тоскливый каменный призрак из забытого прошлого. Низкие, пришибленные дома, закутанные в вечерний сумрак, редкие фонари. Поезд замедлял ход, а я сидела, одевшись и собравшись, ожидала прибытия. Картина за окном не радовала. Что я здесь забыла?.. Себя?.. Время покажет.
Поезд остановился. Я перекинула через плечо кофр и подхватила чемодан. Сходила только я, остальные – полвагона – толпились, чтобы выйти покурить да сгонять за пивом. На перроне – ни души, кроме проводников, ни встречающих, ни провожающих. Первый путь, одинокий киоск, обшарпанное здание вокзала, когда-то зеленое, а нынче – страшное. И ни табло, ни носильщиков. А такси-то здесь есть?
Внутри вокзал оказался еще страшнее. Пара унылых киосков, никаких сидений, указателей и средств для ловли террористов, старое табло. Семь часов вечера. Я отчего-то занервничала. Быстро пересекла крошечный зал ожидания и вышла на привокзальную площадь. Да, "площадь" – дворик три на четыре метра у заснеженной дороги, через которую начинались жилые дома. Такси, конечно же, не было. Частников – тоже.
Глухая провинция...
Я достала карту. До гостиницы – три квартала. И перехватила чемодан поудобнее. Можно, конечно, вернуться в здание вокзала и поискать там хоть одну живую душу да расспросить, узнать телефоны службы такси... Но показалось, что лучше добраться самостоятельно. Одета я неброско, волосы спрятала под черную шапку, но – приезжая. Одинокая и молодая с виду девица с чемоданом. Мало ли, какой тут народ.
Запомнив направление, я бодро перешла через дорогу и двинулась к гостинице. После теплого купе морозная сырость пробирала до костей. На узких улицах лежал снег вперемешку с зелеными листьями, с крошечных балконов-для-цветов капало за шиворот. Двухэтажные кирпичные дома с полуподвальными этажами чередовались с покосившимися бревенчатыми "памятниками деревянного зодчества". А между ними – сумеречные дворики, огороженные коваными заборами, заросшие кустами, тополями и березами.
Чемодан, подпрыгивая, гулко грохотал колесами по старой брусчатке. Я торопилась, скупо глядя по сторонам. Завтра осмотрюсь, сейчас бы добраться, и быстро...
Гостиница мало чем отличалась от других домов, даже вывески не было. Двухэтажное кирпичное здание на набережной, высокое крыльцо, витые чугунные перила, лапы плакучих берез у зашторенных окон и над крышей. Остановившись, я перевела дух, нашла взглядом номер дома, освещенный бледным светом фонаря, и подняла чемодан. Добралась... Туманная пустота города пугала. Вроде, всего-то восемь вечера, даже не стемнело, а народу – ни души.
На мой звонок долго никто не отвечал и свет в темных окнах не зажигал. Держа ладонь на кнопке, я огляделась. Заснеженная брусчатка набережной исчезала в тумане, поглощавшем свет фонарей, над речкой стелилась седая хмарь, в десяти шагах от гостиницы виднелся мост. Наверно, летом тут полно народу... если он вообще есть в этом странном городишке.
За время марш-броска я вспотела, а сейчас, несколько минут постояв на месте, начала замерзать. Изо рта при дыхании вырывался пар. Наверно, минус два-три, но так сыро и мерзко... И снег пошел. Зашуршал в высохшей зеленой листве, заплясал в свете чугунных фонарей у крыльца. Распечатка с номером брони и телефоном гостиницы лежала в заднем кармане джинсов, но, подпрыгивая на крыльце в ожидании чуда, я усомнилась, что здесь есть сотовая связь. И интернет. Людей-то не видать.
Ослепив, неожиданно и ярко вспыхнуло ближайшее окно. Я вдруг подумала, что сейчас мне навстречу выйдет представительная дама в кринолине, парике, с канделябром... Ладно, не в кринолине – поздновато для него, но в кружевном пеньюаре, бархатном халате и с нарумянено-напудренным лицом. А вышла, с трудом открыв тяжелую дверь, девчонка лет шестнадцати, в пуховике поверх широкой фланелевой пижамы и войлочных чунях.
– Здрастье, – зевнула она. – Проходите.
Высокая для своего возраста, волосы удлиненным черным каре с розовыми кончиками, левый висок выбрит, левая бровь и нижняя губа проколоты.
– Меня Анжелой звать, – простодушно поведала девица. – А вас?
– Злата, – я подняла чемодан, показавшийся очень тяжелым. – Добрый вечер. У меня забронирован номер.
– Сегодня заселение? – и она снова зевнула в ладошку, демонстрируя безупречный черный маникюр.
– Да.
Холл был крошечным, квадратным и ледяным. На высоком потолке горела старинная люстра. Сквозь облупившуюся краску на стенах проступала кирпичная кладка. Пара дохлых драцен, плотные шторы в пол, старый палас и пара кресел со столиком – вот и всё "убранство". Коридор, застеленный вытертой багряной дорожкой, убегал влево и вправо от холла, прячась во тьме.
– Пойдемте, – Анжела заперла дверь, достала из кармана пуховика вполне современный айфон и выключила свет.
Мы прошли по левому коридору вглубь, следуя за подсветкой от телефона, и остановились у последней двери. Дальше – темная площадка и лестница наверх. Девица толкнула скрипучую дверь, и мы оказались в приятном полумраке. Комнатка небольшая, но теплая. Обогреватель, маленький холодильник, диван, наспех застланный пледом, ноутбук с подключёнными наушниками. Плотно зашторенные окна и старинные стол с парой стульев. Всё освещение – тусклый торшер у стола.
– Чаю хотите? – она подошла к столу и включила чайник. – Садитесь пока и давайте паспорт.
Я оставила чемодан у двери, с недоуменным любопытством изучая помесь старины и современности. У ближней стены – громоздкий комод, поцарапанный и покосивший, а на нем – микроволновка и плита с двумя конфорками. Современный чайник на высоком овальном столе, стулья с резными ножками, а на спинках – модно рваные джинсы со стразами, крошечный кожаный рюкзачок с заклепками... Старинную кладку стен закрывают постеры с солистами популярных рок-групп.
Сняв куртку, я села на стул и вынула из кофра подложные документы. По реальному паспорту ведьмы среди людей никогда не работают – порой у нас слишком большая разница между фотографией и датой рождения. Анжела села на диван, поставила на колени ноутбук и деловито защелкала мышкой.
– Ваш номер – пятый, – доложила она наконец и отставила компьютер. – Щас ключи найду... Есть хотите?
– Очень, – призналась и ей, и себе. И полезла в кофр за влажными салфетками для рук.
От "Доширака" уже тошнило, а кроме него есть только крекеры. Хрен редьки не слаще.
– Завтрак, обед и ужин всегда здесь, в холодильнике, я дверь не запираю, – девчонка встала и неспешно захлопала ящиками комода. – Посуда вот тут. Заходите, ешьте. Правда, готовлю я не очень... Зато все рядом и горячее. Ближайший типа рэсторан, – протянула она со странным акцентом, – а вообще-то стрёмная столовка – через реку, на другом конце города. Еще есть две пивнушки – типа кофэйни и пабы. Но там только фигню какую-нибудь нальют.
Через две минуты Анжела поставила передо мной тарелку с макаронами по-флотски и кружку для чая. "Не очень" оказалось вполне даже очень. Пока я наливала чай, девица села напротив, исподтишка изучила меня и заметила:
– Вы поди столичная? – и с уважением "коллеги" посмотрела на мои руки, унизанные кольцами. – Не мешают фоткать? Вон там, в корзинке, пряники. Берите.
– Нет, снимать не мешают, только обрабатывать, – я согрелась и расслабилась. – А еще кроме меня постояльцы есть?
– Есть, – Анжела сначала удивила положительным ответом, а потом цифрой: – Пятеро, – и добавила с гордостью: – Вы не думайте, что у нас глушь, у нас интересно. Дома старинные, мосту – триста лет... Хотите, экскурсию завтра проведу? Триста рублей и фотки на аватарку. А еще у нас комната ведьмы есть, самой настоящей. Хотите, покажу? Здесь, в гостинице. Сто пятьдесят рублей.
А она молодец, хваткая...
– Разве тебе в школу завтра не надо?
– На каникулах? – фыркнула девица. – Вот еще!
Ах, да, людские правила...
– Кто-то взрослый в гостинице есть?
– Бабуля, – она устроилась на стуле, поджав ногу. – Это ее дом. Приболела вот, спит. Но вообще она старенькая, я всё делаю – и убираюсь, и готовлю, и заселяю, и выселяю.
– А родители? – я налила себе вторую чашку чая.
Анжела пожала плечами и с отрепетированной, натянутой небрежностью ответила:
– На Кубани. Я оттуда. Раньше приезжала только на каникулы, а теперь вот... решила остаться.
– Свобода от родительской опеки? – я улыбнулась.
– Шарите, – она одобрительно щелкнула пальцами.
Скрипнула неплотно прикрытая дверь, и в комнату просочилась кошка. Мелкая, тощая, полосатая... необычная. Сев, кошка принюхалась, уставилась на меня, а взгляд отсутствующий.
– Это Рунка. Руна. От ведьмы осталась. Она тут жила три года назад. Приехала зимой и через неделю пропала. Ведьма, – пояснила Анжела. – Мы заявление подали, а без толку. Не нашли. Хотели ее вещи вынести, но не смогли – они назад возвращались. Утром в коробки соберем, снесем в подвал, а к вечеру они опять в комнате, на прежних местах. Не верите? А я правду говорю! На экскурсии все одну вещь с собой берут, прячут где-нибудь или с собой носят, а ночью она исчезает и на место возвращается. И кошка вот осталась. Только вы ее не трогайте. Она не любит чу...жих, – девица запнулась и протянула: – О-го! Может, и вы ведьма?
Кошка подошла и потерлась о мои ноги, позволила почесать себя между лопаток.
– Может, – я усмехнулась. – И на обе экскурсии согласна. А еще я тебя попрошу завтра рассказать о других постояльцах.
– А чё ж завтра? – отозвалась она, недоверчиво наблюдая за ласкающейся Рункой. – Один дедок – художник, живет в первом номере. Не то вырос тут, не то служил. Мост рисует. Во втором номере – молодожены. Приехали с десятью чемоданами костюмов – фильм и фотки делать, под старину. В третьем номере – какой-то парень. Мутный такой, фиг знает, зачем приехал. Неделю живет, а я его вообще не вижу, закрылся и спит. Мы с бабулей придумали ему еду под порогом оставлять – ну, проверять, не помер ли. Так всё съедает. В четвертом номере – женщина, местная, типа писательница. Сбежала от детей роман дописывать. Пятый вот ваш. Седьмой – ведьмы.
– Спасибо, – поблагодарила я, вставая. – И еще вопрос. У вас всегда так рано спать ложатся?
– Не, это из-за тумана, – Анжела тоже встала и взяла для "подсветки" айфон. – С ним призраки приходят. Поэтому мы даже свет не включаем, чтобы они не видели, куда идти. И вы не включайте, – добавила очень серьезно. – И шторы задвигайте, если хотя бы компом пользуетесь.
И, провожая меня до номера на втором этаже, шепотом пересказала очень распространённую в сибирских городах легенду. Дескать, на костях город стоит. Когда ветку Транссиба тянули да город строили, умерших тут же и хоронили – в траншеях, в фундаментах домов, чтоб ямы лишние не копать. С тех пор здесь и толпятся души неупокоенных. Типа мстят живым, да. За что – непонятно, вероятно, собственно за жизнь.
– И они реально с туманом приходят, по вечерам, с реки, – добавила Анжела, отпирая мой номер. – Я как-то приехала, пошла ночью на крыльцо покурить. Стою, вокруг туман. И вдруг на крыльцо мужик взбегает, рук нет, глаза белые, матерится. А следом из тумана еще как один выскочит, и за руку меня хватает, а схватить-то не может – дух же... Я курить с тех пор бросила, – добавила не то с гордостью, не то с сожалением.
Я поставила про себя галочку. Надобно проверить.
– И о таких слыхали, кто шёл вечером с работы, попал в туман – а на утро его в речке находят. Утаскивают. Так что вы осторожнее. Если туман застанет – в любой дом стучитесь, всегда пустят. Только свет надолго и ярко не зажигайте.
Я кивнула, поблагодарила ее и прошла в свою комнату.
– Туалеты и душевые – напротив по коридору, – сообщила Анжела напоследок. – Еще там кухня есть с посудой, если сами готовить захотите.
Она дождалась, когда я почти на ощупь доберусь до прикроватной тумбочки и включу лампу, и с "ну, пока" удалилась к себе.
Я огляделась. Большая старинная кровать у стены, окно, рядом – стол-стул плюс кресло, громоздкий шкаф от угла и почти до двери – частично книжный, частично бельевой. Высокий обшарпанный потолок и промозглый холод. Но под столом нашелся старенький обогреватель.
Разобрав чемодан, я рискнула тихо сходить в душ, а, вернувшись, обнаружила в комнате гостью. Руна удобно устроилась в кресле и умывала мордочку. На меня даже не взглянула. Точно ведьмина кошка. Уходя в душ, я закрыла дверь на ключ, окна заперты, а она – тут как тут. Ведьмы, работающие с животными, говорили, что их питомцы усваивают часть магической силы. Так вот ты кто, не к ночи будь помянута...
Толку от обогревателя было мало. Сырые сквозняки просачивались в щели старых окон, гуляли по полу, скрипели покосившимися дверьми шкафа. Запершись, я переоделась в спортивный костюм, надела носки и развесила по комнате защитные амулеты. Четыре – по углам, тонкими лентами в щели кирпичной кладки, два – на шторы, пару штук на пол – под кровать и у порога, один – на потолок, подбросив. И еще один оберег, с дополнительным наговором, я сунула под подушку.
Неудачно кровать стоит – почти напротив двери. И головой туда спать не люблю, и ногами не ляжешь... И перестановку не сделаешь, слишком узкая комната. Придется привыкать.
Шёпотом пожелав Руне доброй ночи, я закуталась в одеяло и покрывало и мгновенно уснула. Дел впереди немерено.
Глава 3
Быть ведьмой – значит всем сердцем верить в себя
и быть за себя в ответе.
Терри Пратчетт «Пастушья корона»
Меня разбудила тихая перебранка за дверью. Потянувшись и сев, я прислушалась.
– Она приехала по своим делам, при чем тут мы? – шептал мощный мужской бас.
– А вдруг подработать согласится? – возражал тонкий женский голос. – Давай хотя бы спросим!.. Лучше же сделать, чем не сделать!
И то верно... Я встала, обула тапки, собрала растрепанные волосы в хвост и надела халат. Распихала по карманам умывальные принадлежности и перекинула через плечо полотенце. Да, как вечером Анжела сдала постояльцев мне, так и с утра пораньше сдала постояльцам меня. Да еще и поди за сто пятьдесят рублей. Молодец, девка.
– Приветствую, – я распахнула скрипнувшую дверь и радушно улыбнулась. – Чем могу помочь?
Шептавшаяся парочка – те самые новобрачные из второго номера – выглядели в высшей степени забавно. Обладатель баса оказался невысоким и тщедушным мужичком неопределенного возраста, с залысинами на высоком лбу и висках, при больших "профессорских" очках и "тараканьих" усиках. Его жена же, напротив, дамой была очень солидной – во всех отношениях и со всех сторон: "гарна дивчина" комплекции Верки Сердючки, выше мужа, да и меня, головы на полторы, с шикарной черной косой и соболиными бровями. Оделись, что характерно, оба одинаково – в джинсы и красные свитера с белыми оленями. И при виде меня смутились тоже одинаково – порозовели, глазки отвели.
– Если вам нужен фотограф, то я занята, – заявила сухо.
– Простите за беспокойство, Злата, – мужик, на правах собственно мужчины, взял на себя всю ответственность. – Меня зовут Семёном, а это моя жена, Вероника. Понимаете, – продолжил торопливо: – у нас отпуск, время ограничено, всё распланировано, а фотограф заболел. Нам немного надо – хотя бы полдня уделите, а мы заплатим. Сколько?
Волшебное слово – деньги... Я поколебалась для вида. Во-первых, я на пенсии по инвалидности и профнепригодности. Верховная не поскупилась на командировочные, но я с некоторых пор стала человеком практичным. А во-вторых... не помешает развеяться и пообщаться с кем-то кроме своего "рудимента". С кем-то живым и настоящим.
– Сколько у вас времени? Мне нужно сделать свои дела. Скажите, когда уезжаете, и я подумаю, на какой день назначить съемку, – сообщила сурово и важно. – Но обрабатывать фотки не буду, некогда.
Да, я птица столичная, хоть и "краевая", и надо держать марку. А о том, что я третий раз в жизни возьму в руки фотоаппарат (и хорошо, если разберусь в этой современной модели), им знать необязательно. Как и о том, что обрабатывать фоторезультаты я просто-напросто не умею.
– Так десять дней мы еще тут! – тонко и радостно заявила Вероника. И посмотрела на мужа победно – дескать, вот видишь!
– Я предупрежу с вечера, – и, ставя точку: – Разрешите пройти?..
Они расступились. Я заперла дверь и невозмутимо направилась по утренним делам. Надо же, какой поворот... Но сначала все-таки комната ведьмы, город и призраки. Последние не давали покоя. Я вчера простояла на крыльце с полчаса и никого не видела. Либо здесь есть поток некротической энергии, тревожащий старые захоронения, либо открылся портал в мир мертвых, либо иллюзионист хулиганит – магически или научно обученный. Ведь в дома же духи не пробираются, иначе бы люди давным-давно разбежались. Да и ведьмы бы прознали. Или обереги есть, или это всё же хулиганство. А если реальность... Сначала проверяем воду – реку как главный источник тумана.
Рассеянно распланировав день, я вернулась в комнату. Руна уже ушла, и без ее тихого урчания в номере стало сыро, холодно и неуютно. Раздвинув шторы и полюбовавшись на сверкающе-снежное утро солнечной сибирской "осени", я разобрала чемодан, оделась потеплее и приличия ради, грызя крекеры, пошарилась в фотоаппарате. Режимы, вспышка, включение-выключение, видоискатель, а на экране – только меню. Интуитивное и понятное, если не лезть за всякими выдержками и диафрагмами. Работать можно. А делать вид, что работаю, – тем более.
Спрятав кошелек и папку с документами в чемодан и заговорив их от кражи, я сунула в карманы кофра мелкие деньги, на дно – амулеты и зелья в пробирочных флаконах, убрала под шапку волосы и отправилась за завтраком.
– Привет! – Анжела, сидящая в кресле, подняла голову от экрана телефона и одобрительно улыбнулась. – Завтракать? На плите омлет с сосисками и кофе.
Темные свитер и джинсы, высокие ботинки, черная шапка, надвинутая на лоб, и руки в кольцах-браслетах, по ее мнению, были образцом стиля. А я сразу подумала, что надо изучить людей и одеться, как все, дабы не выделяться из толпы.
– Я пока занята, – сообщила она, вынимая из уха наушник, – через полчаса бабулю кормить, врача жду и убираться надо. Давайте после обеда в город?
– Лады. А к ведьме в комнату я и сама схожу, – я многозначительно выложила на стол двести рублей.
Обойдемся без свидетелей. Им вообще повезло, что заговоренное всего лишь назад возвращается, а не цепляется пожизненным проклятьем.
– А бабушка чем болеет?
– Бронхит. Хронический. Как резко холодает, так она с постели не встает.
Я положила на тарелку омлет и искоса посмотрела на Анжелу. Внезапно захотелось отплатить добродушной девушке за хорошее отношение. Да, сдала постояльцам, но ведь хорошая. Искренняя, открытая. Таких нынче мало.
– Я действительно немного ведьма, – сказала осторожно. – Бабка моя и привораживала, и хворь насылала, и порчи снимала. В общем... я набралась от нее знаний. Хочешь, осмотрю твою бабулю и лекарство приготовлю?
Лечить людские болезни зельями нас учили еще в школе – на всякий случай. А раз и точный диагноз уже известен...
– Вечером, – согласилась Анжела сразу. – Или ночью. Когда она уснет. Бабуля не любит... шарлатанов всяких. Так она вас называет, – добавила извиняюще и с вызовом закончила: – А я верю в магию. Есть же призраки? Значит, должны быть и те, кто может их победить и прогнать.
Логично.
– Вот, ключ от комнаты возьмите. Седьмой номер.
Позавтракав и выпив кофе, я убрала посуду в посудомоечную машину, взяла ключ и поднялась наверх. И с минуту стояла у запертой двери, прислушиваясь к ощущениям, но услышала только Руну. Кошка приглашающе урчала из комнаты. Я перебрала браслеты, прислушиваясь к ритмичному "шкворчанию", и решительно толкнула дверь. И она распахнулась безо всяких ключей или щелчков замка.
Такая же обстановка, как и в моем номере. Кошка в кресле. На пыльных портьерах – ленты оберегов, паутина на потолке, в щель между штор робко заглядывал солнечный луч, и в его свете плясали мириады пылинок. И вещи повсюду.
Кошка умывалась, лежа в гнезде из платьев, юбок и чулок, на спинке стула обреталось несколько блузок, на полу у заправленной постели – разбросанные носки и тапки, а на покрывале – махровый халат, полотенца и шелковая ночная сорочка. На столе – разбросанные умывальные принадлежности и раскрытая косметичка. На полу у шкафа – потрепанный черный чемодан, покрытый пылью.
Такое ощущение, что ведьма выгребла все свои вещи, чтобы собраться в дорогу. И уехать из города.
Я обошла комнату, изучая детали. Шкаф пустовал, ящики комода – тоже, как и прикроватная тумбочка. Присев, я провела рукой над ковром, но мои амулеты смолчали. Ни тайников, никаких защитных заклятий... Неужели она полагалась только на собственную силу... и кошку? Я внимательно посмотрела на Руну, но та невозмутимо вылизывала светлое брюшко.
– Не поможешь? – спросила я на всякий случай. – Не подскажешь?
Кошка проигнорировала мои вопросы, занявшись мытьем мордочки. Встав, я внимательно изучила вещи. Так, по возрасту, в длинные платья и строгие юбки с блузками, одеваются те из нас, кому за семьдесят. И кто не "в полях" работает, а сидит в офисе. Или в архиве. Но вещи – больно дорогие и качественные для простого архивариуса или гадалки. Одна из "рук" Верховной или из Совета Круга?..
Присев на корточки у кресла, я перебрала подолы платьев. Одежда легкая – тонкий трикотаж, а Анжела сказала, что ведьма зимой приехала. Явно не сибирская. И ее довольно много – шесть платьев, семь юбок... Пропала через неделю, а приехала, кажется, на подольше. Отчего внезапно засобиралась, что нашла?..
И я снова подумала, работает ли здесь интернет. У меня есть удаленный доступ в архив, а в нем хранится информация не только по нашему округу, но и по соседним. И зацепки для определения личности есть. Вот только почему ее не хватились? Если бы хватились – если бы она была из той пропавшей восьмерки ведьм, о которой говорила Верховная, – ее вещи давно бы вывезли, да и кошку забрали. Загадка.
И, побродив по комнате, я обнаружила вторую. Ни техники, ни амулетов. Ни сотового, ни компьютера, ни дамской сумочки. Но с ними, допустим, ведьма ушла и пропала. А почему нет запасных амулетов и зелий? Мы все на допинге и при сопутствующей поддержке. Своя сила – хорошо, а запасная – еще лучше. И я не знала ни одной ведьмы, которая бы не пользовалась амулетами и не возила с собой килограммы защитной бижутерии и литры восстанавливающе-лечебных зелий. Но в косметичке – только собственно косметика. Странно.
Решив засим закончить с первичным осмотром, я сделала несколько снимков и ушла, притворив дверь. Если бы не кошка, я бы не поверила, что здесь жила ведьма. Кажется, обычная мистификация – "туристический объект" для антуража и развлечения постояльцев. А вещи для проверки я брать не стала. И так понятно – Руна. Ждет возвращения хозяйки и бережет каждую тряпку.
Зайдя к себе и прихватив куртку с шарфом, я задумалась. Интересно, может ли кошка ощущать смерть владелицы? Три года – солидный срок для "пропажи", пора понять, если ведьма мертва. Но животное не уходит и... И таких питомцев не бросают. Ведьма пропала – может, и так, как намекала Верховная. Потерялась в пространственно-временных слоях реальности? И Руна ощущает слабую связь, упрямо ждёт... И (или) всё же что-то сторожит. Иначе бы ведьма взяла ее с собой. Да, таких питомцев не бросают. Надо позже вернуться. И в архив заглянуть, разумеется.
Когда я спустилась вниз, Анжела уже оделась и прогуливалась по коридору.
– На пару часов, – сообщила она, пряча сотовый в карман пуховика и повязывая шарф, – пока бабуля спит. Мне еще ужин готовить.
Я кивнула, сразу отдала деньги, и мы пошли на экскурсию.
Погода радовала морозным, но ясным и безветренным солнечным днем, и на свет после мрачно-туманной ночи на улицы высыпал, кажется, весь город. Дворники убирали снег, собачники выгуливали своих подопечных, молодежь то парочками, то группками шастала без дела, старушки сплетничали на лавочках.
Оглядевшись, я решила, что на фоне Анжелы выгляжу вполне обычно. На девчонку косились то неодобрительно, то со скрытой завистью, а на меня – просто с любопытством. Приехала, что-то фотографирует... Видимо, права Анжела, не такая уж тут глушь, и народ привык к туристам.
А моя проводница, жуя жвачку и важно "лопая" розовые пузыри, вещала, исправно отрабатывая триста рублей и фото на аватарку. Это в семнадцатом веке построено, это – в девятнадцатом, а эта улица – при постройке Транссиба. Я так же исправно щелкала затвором, изучая город в видоискатель.
