Текст книги "Когда выполняют контракты (СИ)"
Автор книги: Аноним Ddos
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
– Чего ты хочешь? – его голос внезапно стал тих и спокоен, в нем не осталось ни следа былой горячести. Он прекрасно знал, чем меня купить, и давно был готов к этому разговору – даже сам вопрос для проформы.
– Одностороннее подтверждение договора, – меня не интересовали ни деньги, ни титулы, ни книги, да и не собирался он их предлагать. Просто он располагал тем, что мне необходимо, и не собирался это отдавать... До последнего дня. – И поручительство.
То, что он отказался делать восемь лет назад, ему придется сделать сейчас. Иначе я и пальцем не пошевелю, чтобы исполнить его последнюю волю.
Старик глухо хохотнул, и внимательно посмотрел на меня.
– Пошел вон. – его голос был совершенно уверенным, а взгляд – твердым, так что я спокойно подчинился и, поклонившись, вышел из комнаты... И только после этого ударил рукой в стену. Деревянная панель треснула, и резкая боль в кисти на мгновение разогнала накатившее бешенство. Конченый, ублюдочный старый мудак! Ну чего ему стоило согласиться, все равно ему терять уже нечего, а так я получил бы отсрочку на пару десятилетий.
К дьволу! Я снова ударил стену, и развернулся. На меня испуганно смотрела Шанон, похоже, шедшая куда-то, когда я выскочил из кабинета.
– Шанон, будь так добра, завари чай и подай его в малый зал. – девушка кивнула и почти бегом ушла на кухню, похоже, радуясь появившемуся предлогу уйти. – Погоди! К черту чай, принеси что-то покрепче.
Дьявол! Слуги не должны видеть нервные срывы своих хозяев. Нужно перед ней извинится, и... Выпить уже это гребаное успокоительное.
Судорожно выдохнув, я рухнул в кресло. Виски полыхали болью, плечо будто горело, а и я почти чувствовал запах паленой плоти, доносящийся от него.
– Стефан-сан... – в зал вошла Шанон, неуверенно смотря на меня. Она держала поднос с двумя белыми и одной серой таблеткой, и графином воды.
Понятно. С лекарствами нельзя смешивать ни алкоголь, ни чай. По крайней мере, очень не желательно.
– Спасибо, Шанон-чан. – я выпил таблетки, запил, и вернул графин обратно на поднос. – Можешь... А, к дьволу. Можешь считать, что у тебя сегодня выходной.
Моих полномочий на это хватит. Краусу плевать, Нацухи ничего не решает, а отец... К дьволу. Просто – к дьяволу. Я вздохнул, и прикрыл глаза. Таблетки должны начать действовать не раньше, чем минут через десять, так что оставалось только сжать зубы и пытаться не закричать от этой гребаной мигрени.
– Стефан-сан... Что-то случилось? – голос девушки был растерянным и... Сочувствующим? Дьявол. Ну какое тебе дело, а?
Так, что она видела? Я выскочил из кабинета отца и в бешенстве лупил стену. Это может вызвать страх, но сочувствие... Стоп. Отец же умирает. В этом дело? Я усмехнулся. Черт побери, Шанон... Ну когда же ты уже поймешь, насколько все в этой семье ненавидят друг друга. Быть настолько невинной... К дьяволу. К дьяволу все это дерьмо, эту ситуацию и меня самого. Я вздохнул и покачал головой.
– Ничего страшного, Шанон-чан. – я выдохнул и прикрыл глаза. Если не двигать головой, то мигрень вполне можно терпеть. – Небольшая семейная неурядица.
Я посмотрел на девушку. Темные каштановые волосы чуть ниже плеч, серые глаза. Белая шапочка на голове, на обычном платье служанки выделяется только вырез, открывающий всю правую ногу – там находилась татуировка семьи Уширомия, золотой однокрылый орел. Красива, и, что куда важнее, сама знает об этом. А еще умеет себя вести и знает свое место. И Джессике, и Нацухи есть, чему у нее поучится.
– Стефан-сан... – девушка замялась. – Доктор Нанжо-сан настоятельно рекомендовал вам сохранять постельный режим...
Я покачал головой. Девушка была права – подготовка к ритуалу, проведенного отцом на прошлой неделе, выпила из меня все силы, и старый врач принял это за среднее истощение. А последние пару дней я только и делаю, что веду тяжелые беседы, да и отец... Рука сжалась в бессильной вспышке гнева. Он ведь сам подписал меня на это дерьмо!
– И он был прав, Шанон-чан. – я вздохнул. – Врачи всегда правы в своих рекомендациях, и пациенты всегда ошибаются в своей привычке их нарушать. Но что поделать?
Я расслабился в мягком кресле. Таблетки начинали действовать, и потихоньку становилось легче. Ладно. Гензо-сама умрет в ближайшее время, так или иначе. Уже скоро на остров слетятся родственники со всей Японии, превратив привычный серпентарий в подобие ада. И мне... Если отец не передумает на счет завещания, то придется согласиться на его условия. Плевать. Уже на все плевать. После того, как он умрет, будет сожжен еще один мост за моей спиной, а их и без того очень мало.
Дверь в малый зал с грохотом распахнулась, волной боли прокатившись по телу. Черт. Ну кого еще принесло по мою душу?
– Стефан!!! – крик Джессики будто ввинтился в мозг раскаленным железом, заставив почти взвыть. Я ее убью. Просто убью прямо сейчас, и выкину труп в мусоросжигатель, предварительно обескровив и выпарив большую часть воды из мягких тканей. А остатки закопаю далеко в лесу, там как раз у дальних скал на западе относительно мягкая почва...
– Да, Джессика-сан? – я устало посмотрел на нее. Она – последняя, кого я хотел видеть после разговора с отцом.
Девушка была разгорячена и взбешена. Голубые глаза горят, кулаки сжаты, поза напряжена – хоть картину пиши, и на стену вешай. Только что вызвало такую реакцию?
– Что тебе сделала Акано-тян, ублюдок?! – крик Джессики, казалось, отбивался от стен. Я посмотрел на испуганную, но слегка заинтересованную Шанон.
– Шанон-чан, принеси, пожалуйста, две чашки чая и десерт к нему. – не стоит выяснять отношения на глазах у слуги. Ее это никак не касается. – И о ком вы вообще говорите, Джессика-сан?
Девушка, правильно поняв настоящий смысл приказа, выскочила из зала, и я посмотрел на возмущенную Джессику.
– Акано-тян! – она говорила так, будто бы это должно было о чем-то мне сказать. – Ее исключили из школы, и не берут никуда во всем городе!
Эм... Акано... Ах да. Я вспомнил – та девчонка, выбесившая меня своим поведением. Я попросил тогда директора школы убрать ее подальше от Джессики, но не думал, что он выпишет ей полноценный волчий билет. Надо будет посодействовать ему, заслужил. Уверен, Нацухи будет благодарна за такие мудрые действия, и отпишет ему премию сверху.
– Джессика-сан... – я покачал головой. – То, что Нацухи-сан позволила вам учиться в общеобразовательной школе, не значит, что вас не будут ограждать от вредных контактов. Акано-сан прекрасно проявила себя, и ясно показала, что не способна принести вам ничего, кроме вреда. Если у девушки в таком возрасте нет даже понятия о чувстве такта, правилах общения и банальной вежливости – ей не место ни рядом с вами, ни в относительно уважаемом обществе вообще.
Я вздохнул и прикрыл глаза. Мне было настолько плохо, что говорить не хотелось совершенно.
– Да кто ты вообще такой, что бы решать, с кем мне общаться?!!! – нет, она и правда не может быть немного по тише?
Голова буквально раскалывалась, боль с плеча перекатилась ниже, и теперь горела вся рука, а нервы сдавали. Я открыл глаза и прямо посмотрел на Джессику.
– Ваш дядя и пятый наследник. Не забывайте о своем месте, черт вас подери! – девушка дернулась, и мою щеку обожгло, а голову мотнуло назад. Виски просто взвыли от боли, и я на миг почти потерял сознание. Я резко выдохнул, остатками силы воли удерживая себя в реальности. Джессика с испуганно-недоумевающим выражением на лице потирала сжатую в кулак руку, похоже, не совсем осознавая, что только что сделала. Она... Эта сука...
Мир окутала багровая пелена. Эта тварь... Рука все так же полыхает невидимым огнем, в напоминание о старом контракте, но теперь пламя кроме боли приносит темную, злую радость. Резко оттолкнувшись от кресла, отлетевшего назад, я вложил корпус в простой и четкий боковой. Горящая рука почти без контроля сознания врезается в подбородок девчонки, заставляя ее голову мотнуться назад. Подшагнуть вперед – и колено почти вбивается в ее живот, отправляя на пол. Ботинок врезается в чужую шею, равномерно давя на нее и не позволяя повернуть голову.
Все – без единого звука. Все – в багровом мире, лишенном мыслей. Мой карман – абсолютно закрытое помещение. Он достаточных размеров, что бы в него мог поместиться стилет или пистолет. Обычно я оставляю его в сейфе, но сегодня, после привычной разминки в тире, я об этом забыл. Неверно – я бы почувствовал излишнюю тяжесть. Значит, стилет. Тонкое, легкое лезвие, удобные ножны, вполне помещавшиеся в продольном секретном кармане пиджака.
Рука полыхает огнем, но теперь эта боль почти приятна. Это очень похоже на то, что чувствует человек, взявший быстрый кредит наличными деньгами. Руки жгут стопки денег, которые так и просятся на волю, а оплата еще где-то очень далеко, и про нее даже не хочется вспоминать. Резко выдохнув, я заставил рассеяться ощущение тяжести в продольном кармане. Я оставил стилет в сейфе.
– Стефан-сан? – вошедшая в комнату Шанон ошарашенно смотрела на происходящее.
Картина маслом. Я, с краснеющим отпечатком ладони на лице, и Джессика, корчащаяся на полу в попытках вдохнуть. При виде девушки бешенство начало рассеиваться. Не дело слугам видеть... Такое. Выдохнув, я сел обратно в упавшее кресло. Боль в висках, утихомиренная выделившимся адреналином, накатила снова.
– Джессика... – я покачал головой. – Еще раз попытаешься меня ударить – сломаю руку. Будь так добра, исчезни.
Девушка, судорожно дыша, встала. Отпечаток моего ботинка четко светился на ее шеке. Черт, еще с Краусом разговаривать... Хотя вряд ли, на днях нагрянут остальные наследники, а отец почти умер, так что ему сейчас не до таких мелочей. Нацухи, поистерит разве что.
– Только если Акано вернут в школу. – Джессика шумно вдыхала, но смотрела все так же четко. – Ты сломал ей жизнь, Стефан. Не надо... – она поморщилась, но все-таки продолжила. – Пожалуйста.
Я вздохнул. Понятия не имею, чем ей так сдалось это хамящее животное, но... У меня снова заболели виски. Я не могу просто сдать назад – директор уже исключил ее один раз, и восстанавливать-исключать одного и того же человека несколько раз не будет, это превратится в фарс. Значит... А, к дьволу.
– Ей позволят поступить в любую другую школу... – я задумался. А ведь неплохой шанс. – При условии того, что ты перейдешь на надомное обучение.
И семья избавится от кучи расходов на ее катер и школу, у Гензо освободится время, а она наконец начнет получать достойное Уширомия образование.
Девушка вздохнула, и посмотрела на меня.
– Если это поможет Акано... Хорошо. – быстро же она согласилась.
Я кивнул.
– Договорились. Я поговорю с Нацухи на этот счет. – мой взгляд уперся во входную дверь, и Джессика правильно поняла намек... Наверное, впервые на моей памяти. Дверь тихо захлопнулась, и я покачал головой. Пусть делает и думает все, что хочет.
Я расслабился в кресле, попытавшись отстраниться от извечных волн боли. Невидимое пламя на руке, обиженное тем, что я его так и не использовал, жгло даже сильнее обычного. Ну и плевать. Пройдет, всегда проходит.
–
Я проснулся резко, одним жестким рывком, и вздрогнул, не отличая явь от сна. Обычно я спал крепко – настолько, насколько позволяли жесткие болеутоляющие и снотворное, принимаемое перед сном, так что для того, чтобы разбудить меня, требовалось что-то куда более значимое, чем вечно сгорающая на невидимом пламени рука. Вздохнув, я прислушался к себе – и только после этого понял, что именно меня смущало. На место огня и вони горелой плоти пришёл прохладный, приятными волнами растекающийся по телу туман. Так... Понятно. Я посмотрел в зеркало, висящее на кроватью.
В нем стояла вполне ожидаемая белесая дымка, как и во всех окнах. Мир тихо содрогался, крича в глухой агонии, и медленно разжимал когти, удерживающие закрытую комнату. Это уже не земля, и её законы тут больше не действуют.
Я острожно встал, накинул брюки с рубашкой, и вышел из комнаты. Такое бывало только когда мне хотел нанести визит кто-то из столпов, и каждый раз заканчивалось по разному. Впрочем, одно только временное освобождение от вечной боли стоило того. Дверь захлопнулась за спиной, и я вышел в гостиную. На подоконнике сидела девушка, смотря куда-то в глубины тумана. Длинные белые волосы, волнами спускающиеся с плеч, красный пиджак, черные чулки, поднимавшиеся на ладонь выше колена и высокие сапоги. На ком то другом это выглядело бы, как наряд дешевой шлюхи, но Асмодей выглядела в этом совершенно естественно и крайне красиво, даже не смотря на то, что сидела ко мне спиной. Младшая из столпов, но ничуть не слабейшая, как можно было бы подумать. Я тихо прислонился у стене, не собираясь нарушать молчание. Она сама начнёт разговор, когда захочет. Не в моем положении пытаться навязываться.
Наконец, девушка повернулась, и на меня уставились широко открытые, ошарашенные красные глаза без зрачка. Это было единственной чертой, отличавшей её от обычной человеческой девчонки её возраста.
– Стефан? – она недоуменно прищурилась. – А что ты тут... Ой. Это же твой дом, да?
Смущённый голос Асмодей вызывал улыбку. Она была младшей из сестёр, и этим сказано все. Пожалуй, только она могла нагрянуть ко мне в дом, и забыть, что я нахожусь рядом. Хотя... Я бы не смог заметить Люцифер, если бы она не хотела этого. Левиафан бы никогда не пришла без чёткой цели. Сатана – специально бы привлекала внимание, выводя меня из равновесия. Маммон, в принципе, туда же. Просто из желания пообщаться могли бы прийти, наверное, только Бельфегор и Вельзевул. Но делали они это куда реже, чем хотелось бы.
– Да, Асмодей-са. – я оборвал себя. Суффиксы и прочие правила японского этикета просто не имели смысла в этом мире, и даже звучали чужеродно и неуместно. Мы с ней находимся на равне, и вся разница в том, что её госпожа создала, а меня – купила. – Не хочу показаться грубым, но какая причина у твоего визита?
Сестры, к сожалению, крайне редко приходили просто так. Обычно это было вызвано передачей мне приказа от хозяйки, а они никогда не кончались хорошо.
Я вздохнул, и подошёл к холодильнику. Внутри не было почти ничего готового – семейный повар всегда готовил с нуля, не оставляя ничего на потом, но парочка шоколадок все-таки нашлась. Я положил их на стол к фруктам – вдруг девушке захочется перекусить, а Асмодей единственная, для кого смущение могло бы послужить препятствием.
– Эм... – девушка потупила взгляд. – Ну... Я... гуляла и случайно оказалась здесь. Я помешала?
Скажи это кто-то, кроме неё – я бы не поверил. Но это, черт побери, Асмодей – столп, которая действительно могла заблудится в зазеркалье. Хотя... Тут даже не заблудится, а просто зайти не туда.
– Конечно нет, Асмодей. Заходи, когда тебе будет угодно. – одно её присутствие вырывало запертую комнату вместе со мной в зазеркалье, так что я был более чем доволен – пока я здесь, рука не горит. Все таки со стороны госпожи давать такой дар было... Жестоко, даже по её меркам.
– Спасибо, Стефан. – девушка мило улыбнулась, и спрыгнула с подоконника, вплотную подойдя ко мне. – Старый козел ведь уже почти умер?
Я улыбнулся. Сестры, пожалуй, единственные... гм... существа на планете, чья фамильярность не царапала уши. В конце концов, они имели на это право. Да и черт подери, Асмодей просто умела подать фамильярность так, что она вызывала умиление, а не раздражение.
– Ему осталось меньше месяца. – я прикрыл глаза. Сдавливающая воля Кинзо находила меня даже здесь. Силён, ублюдок старый. Дьявольски силён. Не то, чтобы это ему помогло, впрочем. – Но давай оставим этот разговор.
Я прикрыл глаза. Только здесь, в этом странном, несуществующем мире я чувствовал себя по настоящему живым, ведь по руке вместо обжигающего пламени тек прохладный туман, а на смену вызывающей тошноту мути болеутоляющих приходила ясность и четкость мыслей. Все таки чары госпожи по настоящему полноценно действовали только здесь. И...
Да хватит уже врать самому себе, Стефан. Здесь нет ни одного Уширомии кроме тебя, и всем плевать на твой статус. Даже Кинзо, уже почти подохший, и тот в его нынешнем состоянии не дотянется в зазеркалье. А это... Это свобода, которую нельзя сравнивать ни с чем.
– Мы можем поговорить? – девушка смотрела странно смущённо. – Вернее, можно мне выговорится?
Хм. А вот это было действительно неожиданно. Асмодей... Всегда была одновременно открытой, и тяготившейся чем-то. Я никогда не влезал другим в душу, но раз уж она захотела выговорится... Я сел на кухонную стойку лицом к ней, постаравшись улыбнуться.
– Конечно. Если тебе хочется о чем-то поговорить – я всегда буду рад составить тебе компанию. – особенно если это будет происходить в зазеркалье, а не в реальности. Очень сложно держать себя в руках, когда сам мир всеми силами выжимает и отрицает крупицы магии, медленно поджаривая неудачливого мага.
Девушка улыбнулась, широко открытыми глазами смотря на меня. Надежда, грусть и что-то ещё, не слишком заметное и легко интерпретируемое.
– То есть ты выслушаешь? – её голос был настолько радостным, что моя, довольно искусственная улыбка превратилась в настоящую.
– Да, Асмодей. – я закинул ногу на стойку, и оперся о стену. Голова почти задевала шкафчик, но это было удивительно уютным местом. Не в последнюю очередь потому, что с двух сторон была стена, и все зеркала находились в поле зрения.
Девушка вздохнула, и села напротив, в задумчивости покусывая губы и не отрывая взгляда от рук. Да ладно. Она нервничает?
– Я... я рада служить госпоже Беатриче, но... я рада, но... – она покачала головой. – Мы заперты здесь. На этом острове, исхоженном уже во все стороны. Год за годом, десятилетие за десятилетием... Я схожу с ума, Стефан.
Её голос звучал пусто и горько. И если так подумать... Роккаджима. Микроскопический остров в западной части Японии, бывший совершенно заброшенным вплоть до последних пятидесяти лет, когда Кензо выкупил его. Что тут забыла госпожа? Как она могла погибнуть тут, в этой дыре, без возможности даже покинуть её?
Если так подумать, то Асмодей с сёстрами привела тут почти сорок лет, без возможности даже увидеть кого-то кроме Кензо, а он тот ещё мудак, при всём уважении, что я к нему питаю. И как она только ещё не свихнулась? Хотя понятно, как. Наши разумы это такая же собственность Беато, как и наши души. Потерять без её на то желания не выйдет.
– Знаешь, Стефан, у всех столпов есть... Мечта. – голос девушки откровенно дрожал. – Мы созданы по образу демонов, и каждая из нас привязана к своему греху. – она покачала головой. – Кого-то это устраивает. Вельзи для кулинарии хватает и того, что есть на острове, Люци замкнулась в своей гордости, и не желает видеть людей, Бель довольна и такой жизнью, но... Для меня это сродни пытке.
Так, если подумать... Левиафан и Маммон воплощают зависть и жадность, и будут стремится к новым достижениям и новым завоеваниям, а остров убивает любые амбиции. Сатана – эмоциональный вампир, обожающий выводить людей из равновесия, с её жаждой внимания сидеть взаперти должно быть просто мукой. Асмодей же... Не знаю. Я никогда не задумывался над тем грехом, который госпожа положила в её основу.
– Я... – 'могу чем-то помочь?' Не строй из себя идиота, Стефан, она уже десятилетиями сидит взаперти. Что может быть нужно узнику? – Если захочешь поговорить, или тебе что-то будет нужно – обращайся без колебаний, Асмодей. Я сделаю все... – 'что смогу'. Нет. Просто 'все'. Без уточнений.
Девушка посмотрела на меня широко распахнутыми глазами. Похоже, она даже не думала, что я предложу что-то подобное. Но это было правильным решением – она заслуживает хотя бы такой помощи. В конце концов, мы коллеги.
– А... С-спасибо, Стефан. – девушка улыбнулась... И по стеклу прошла четкая трещина, врезаясь в уши отвратительной трелью. Дьявол!
– Похоже, время на исходе. – такая же трещина появилась на всех зеркалах и окнах, разрастаясь с каждым мигом. Мир замещал то, что нарушало его законы. Асмодей успела только улыбнуться на прощание, когда трещины разрослись, и зазеркалье лопнуло:
В дверь стучала Шанон, а на часах было почти восемь утра. Дверь закрыта на ключ, как и окна, а значит, я не мог выйти. Слишком жёсткое нарушение в логике мира, чтобы магия Асмодей смогла его преодолеть. Я выдохнул, и прикрыл глаза.
– Шанон-чан, я не слишком хорошо себя чувствую. Я спущусь на завтрак через полчаса. – стук прекратился, и по ту сторону двери раздался звук постепенно затихающих, удаляющихся шагов.
Выдохнув, я расслабился в кровати. После полудня слетятся стервятники, рука уже снова начала гореть, а глаза и лоб так и не отошли после вчерашнего. Боги, как же я ненавижу этот мир.
–
– Я должен сделать что? – сказанное отцом не укладывалось в голове. – Кинзо-сама, может быть мне стоит позвать Нанжо-сана? Вам явно не здоровится.
Старик нахмурился, и перед моими глазами резко потемнело. Я не успел даже дернутся, как в грудь врезался жесткий удар, выбивший из нее воздух. В рот будто набили ваты, руки резко свело за спиной, вывернув в плечах, а пальцы оказались скованы невидимой лентой. Ноги подломились, и я почти рухнул на колени. Отец прекрасно знал, как лишить меня любых шансов на ответ.
Не то чтобы я посмел ударить, право слово. Это ведь даже не треть его сил.
– Перестань хамить, истеричка. – старик покачал головой. – Ты все верно расслышал.
Я выдохнул. Осторожно, медленно – нормально дышать с замыкающими чарами на теле не получалось. В голове роились мысли, большая часть которых отдавала откровенной паникой. Это же самоубийство. Даже для меня. Я ему что, настолько надоел? Или... Я быстро перебрал все последние работы, сделанные для него. Дьявол, да все сделано идеально – и оба ритуала, и перговоры с этими недобитыми птичниками с островов, и церковники остались мной довольны...
Нет. Это неправильный путь. Он не ценит хорошо проделанную работу, воспринимая ее как должное – те, кто ошибается, у него долго не живут. Значит эта цель настолько важнее меня? Единственного подготовленного наследника, в которого он вложил годы и огромные деньги? Да ладно.
Хотя, когда еще начинать разбрасываться ресурсами, как не за пару недель перед смертью?
– Церковь попросила о помощи. Значит ты пойдешь, и обеспечишь им ее. – старик раздраженно дернул кончиком рта. – Ясно?
Я выдохнул, кивнув. Чары пропали, будто их и не было, и я, резко закашлявшись, рухнул на колени, схватившись руками за грудь. Разумеется, синяков на ней не было – персонапрессивный удар следов не оставляет, за что и любим. Я и сам смог бы так же... Не трясись так над каждой крупицей силы. Это Кензо скоро умирать, может себе позволить расшвыриваться заклинаниями.
– Ясно. – я вздохнул. – Я могу хотя бы узнать, зачем?
Ну не может ему быть не плевать на церковь, на этом островке они его все равно не достанут, а выбираться с него ему уже не придется – маловато времени осталось. Да и охотится на сильнейшего чернокнижника Японии они просто так тоже не будут – сильные заняты, слабые не справятся. Даже если весь остров трупами завалят – его это земля, и все тут.
Его – а скоро станет моя.
– Узнать – можешь. – Кензо вздохнул. – Видишь ли, Стефан, недавно, около недели назад, в Токио всплыл след ' Nochehuatl Quiauhticue'... – он внимательно посмотрел на меня, и право, было, на что посмотреть. Такого я не чувствовал уже давно.
Холод где-то в низу живота. Внутренности, медленно скручивающиеся в узел. Лоб и шея, внезапно ставшие прохладно-влажными от пота, будто их окатили из брандспойта. Я паниковал, когда меня отправляли в бой с церковью?
Тогда сейчас я, наверное, не умер от ужаса только потому, что мне стало слишком страшно, чтобы боятся. Исчерпался лимит, так сказать.
– Nochehuatl Quiauhticue... – я выдохнул. – Нет больше Токио, да?
Надо будет проверить новости. Слишком интересно, как внезапно ставший мертвыми, опустошенными землями мегаполис объяснят в новостях. Северная Корея ядерки запустила, что ли?
Кензо усмехнулся.
– Нет, пока стоит. – он отпил из воды из стакана, и внимательно посмотрел на меня. Осуждения в его взгляде не было – Quiauhticue это одна из тех немногих вещей, из-за которых позволительно паниковать. – А вот из Ниидзима вести резко перестали поступать.
Понятно. Минус пару тысяч человек. Хорошо еще, что тот, кто получил гримуар, догадался использовать его не в людных местах.
Хотя он все равно идиот. Даже подумать о том, чтобы использовать Quiauhticue...
У всего есть границы. Даже у тяги чернокнижников к магии.
– Если я хоть что-то понимаю, то через пару дней туда наведается целое боевое крыло какого-нибудь католического ордена с поддержкой дивизии местных сил самообороны, и выжжет все до состояния пепла. Чего ради нам туда лезть? – я внимательно смотрел на Кензо. Лезть в эпицентр сейчас – самоубийство. Даже хуже, чем самоубийство. Душу ведь тоже сожрут.
Пусть этим занимаются хоть экзекуторы, хоть солдаты, хоть ведьмы – мне плевать. Я туда не полезу. Нужно быть полоумным, чтобы хотя бы подумать об этом.
– Когда христианские палачи закончат зачистку, гримуар окажется потерян на ближайшую сотню лет... Или его все-таки запечатают, кажется в прошлый раз у них почти получилось. – Кензо вздохнул. – А мне гримуар нужен целым и невредимым... – он заметил мою реакцию, и, усмехнувшись, продолжил. – Не весь, разумеется. Всего пара страниц из третьей четверти восьмого круга.
Сначала я не понял, что именно он сказал. А потом...
– ДА ТЫ РЕХНУЛСЯ, ДОЛБАННЫЙ МАРАЗМАТИК! – только сейчас я понял, что у меня в обеих руках застыли клинки Азазель и Люцифер. – Сам подыхаешь, так еще и весь остров с собой забрать хочешь? Ты хоть представляешь, [что] может вылезти на зов?
Кензо рассмеялся. Кажется, мой крик его даже не задел. Хотя... скорее всего он именно этого и ожидал. Другую реакцию на настолько грубое нарушение главной заповеди любого мага представить трудно.
[В мире есть вещи, которые лучше не знать. В мире есть существа, которых лучше не призывать. В мире есть сущности, к которым лучше не обращаться.]
Зависит от того, кто ты, конечно. Но тварей из Quiauhticue лучше не поминать даже в мыслях. Я так даже и не вспомню сразу гримуаров посерьезнее. "О Пастырях", разве что. Все-таки европейских тварей церковь изрядно прополола в свое время. Господи, я, чернокнижник из семьи чернокнижников, радуюсь победам церкви. Услышала бы Хозяйка – вовек не отмазался бы.
– Я знаю, что делаю, Стефан. – он покачал головой. – И ты в любом случае выполнишь то, что я тебе прикажу. Выполнишь с максимальным старанием и прилежанием. Потому что когда ты вернешься с книгой, я подпишу тот документ, на который ты так надеешься.
Дьявол! Старик знал, на что меня цеплять, и прекрасно понимал, на что давить. Отказать я просто не мог. Не когда на кону стоит все, что я имею, потеряю и буду когда-либо иметь. Вот чем я вообще думал, когда заключал тот гребаный контракт?
Ах да, ничем. Мне просто было больно.
– Сегодня приезжают родственники. Ты точно хочешь, чтобы я уехал? – последний шанс. Твое завещание же порвут и устроят дележ наследства над не успевшим остыть трупом.
Кензо покачал головой.
– Еще пару месяцев я продержусь. Их тебе хватит. – я вздохнул, и сдался.
Он был полностью уверен в том, что говорит и делает. А значит мне придется отправляться в самое опасное местно на планете, чтобы скопировать пару страниц из книги, за владение которой на владельца ополчится весь мир. Просто превосходно.
– Хорошо. – я пожал плечами. – Отправляюсь я, в лучших традициях, без снаряжения и снабжения? Чтобы на смертника лишнего не тратить.
Кензо снова покачал головой. Какой-то он уж очень терпеливый сегодня.
– Нет, Стефан. Ты отправишься, набив рюкзак артефактами, а карманы – толстыми пачками долларов. – он усмехнулся. – Можешь взять из моих запасов все, что посчитаешь нужным.
Ох, какая же щедрость. Можно подумать, все эти артефактики тебе еще пригодятся. Да и к тому же... Не, он что, серьезно?
– Можете оставить их себе, отто-сан. – я внимательно посмотрел ему в глаза. В эти два гребаных черных тоннеля, от одного взгляда на которые начинает трещать шея. – Или я получаю карт бланш на воздействия, или за ритуалами вы можете отправляться сами.
Наглею, господи, как же я наглею. Но ему и правда нужен этот ритуал – и у него почти не осталось ни времени, ни сил чтобы торговаться. К тому же, это действительно в его интересах – на личных силах я не вытяну и пару стокновений с кем-то серьезнее человека. Так что придется вам раскошелится, Кензо-сан.
Старик покачал головой, и резко прикоснулся тремя пальцами к моему лбу. Темная вспышка, короткая боль во всем теле, горячая, почти огненная волна, прошедшая от лба до пят – во рту появился стойкий привкус крепкого до терпкости черного чая. Метка вспыхула – и к золотому символу бабочки на плече прибавился черный однокрылый орел. Отлично. Просто превосходно.
Я его дожал, черт побери!
Не прощаясь вышел, почти вылетел из кабинета. Хотелось смеяться и танцевать, меня покачивало, будто после трехсот грамм коньяка, и... Постепенно эйфория уходила, заменяясь привычной болью.
Ну разумеется старый урод не отдал мне постоянный канал, слишком жирно было бы. Как всего – "помощь, поддержка, совет". По обращению, разумеется. А без него – живи как жил, Стефан.
Ну почему я просто не могу уйти в зазеркалье, и послать всю семейку, вместе с ее проблемами, к дьяволу?
Руку резко обожгло болью, а татуировка настойчиво засверкала. Ну да, ну да. Конечно. Как я мог забыть.
Триста шагов на север от черного хода из поместья, еще пятьсот вправо, еще триста влево, и еще раз вправо. И еще один кружок... Понятия не имею, зачем Кензо установил тут цикличный ритуал, но ему виднее. Вперед – влево – вправо... Вот, теперь слегка потянуть, и на резко вырвавшийся из земли стальной шип капнуть пару капель крови – резкий щелчок, готово.
Хранилище не было особенно вместительным или красиво украшенным – обычная комната средних размеров с оштукатуренными стенами. Ни узоров, ни привлекающих взгляд предметов – интересен был только способ освещения. Не было ни свеч, ни приборов – в комнате просто всегда было светло. Понятия не имею, как этого добились... Хотя резко затихшая боль в правом предплечье недвусмысленно намекала на то, что комната находится в реальном мире меньше, чем наполовину. Если вообще находится.
Так... Что же мне нужно?
Оружие – нет, все свое ношу с собой. А что не ношу, так то и не спасет – все равно пользоваться автоматами или черными ключами я не умею. Защита... Вот, это уже ближе. Какая красивая кираса, однако. Да еще и прошитая серебром, с крепкой вставкой на горле... А чары какие, вы только посмотрите. Вряд ли Кензо зачаровывал – уж очень древняя вещь, лет ей так двести точно. Наверное, с наполеоновских войн пылится. Но хороша, хороша. Беру.
