Текст книги "Всё началось с волшебной рыбы"

Автор книги: Аноним Баев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Вова и волшебная рыба

(история первая, сказочно-волшебная)

Меня зовут Вова.

Я живу в большом городе в обычном пятиэтажном доме. В нашей квартире вместе со мною живут папа, мама и моя старшая сестра Женя, с которой я иногда дружу, а иногда – не очень. Ещё у меня есть приходящая к нам бабушка, которая безумно любит рассказывать всякие чудесные истории и при этом кормить нас с Женькой чем-нибудь вкусненьким.

Мне шесть лет. И почти все считают меня почти взрослым. Это не так уж и странно, ведь через полгода я должен пойти в школу. А там, наверное, я вскоре перестану верить в сказки. Почему? – спросите вы. Потому что моя сестра – старая и опытная школьница. Жене почти одиннадцать, и она считает, что сказки – ерунда, а настоящая сила в науке. И все говорят, какая у нас Женя большая: и папа, и мама, и даже бабушка, которая хоть и взрослая, но иногда ведёт себя, как ребёнок.

Удивительное же событие, о котором я хочу вам сейчас поведать, произошло в нашем доме ровно год назад.

Мог бы, конечно, и не рассказывать. Но уж очень оно волшебное. По-моему. И если вы меня в этом не разуверите, я, скорее всего, повзрослею не скоро. Почему-то мне так кажется. И в школу меня, наверное, тоже не сразу возьмут. Хоть я и читать умею, и считаю до ста двадцати. И буквы печатные могу писать. На компьютере, когда дома никого нет.

Но возвращаюсь к истории. А уж чистой воды это правда или, как говорит мама, мне всё приснилось, решать вам. Хорошо? В общем, слушайте.

За окном тогда стояла очень холодная зима, а снега почти не было. Мама с папой утром ушли на работу, а мы с сестрой остались дома. Меня в садик не повели, побоялись, что простужусь, а в Жениной школе из-за мороза отменили уроки.

Сестра сварила овсянку, и мы быстренько поели. Папа говорит, что так завтракает даже английская королева, но я почему-то ему не очень верю. Женя, встав из-за стола, пошла в гостиную смотреть телевизор, а я – в нашу с ней комнату дочитывать книгу про бременских музыкантов. Да, да! Я же говорил, что в пять лет читать научился, а буквы понимаю так уж вообще не счесть сколько времени.

Однако книжка оказалась совсем не такой интересной, как мультик. Скажите, разве осёл, петух, собака и кошка могут быть музыкантами без трубадура? Кто ж их на инструментах играть-то научил? Вот и я так считаю, что не могут. Читать расхотелось.

Делать было особо нечего, и я ходил из комнаты в комнату, хлопал дверями и действовал Женьке на нервы. Так она говорит. Точнее, громко-прегромко кричит.

Потом и двери мне надоели, а в телевизоре как назло всё шёл и шёл просто какой-то бесконечный девчонский сериал, из-за которого – и из-за Женьки, конечно – на другой канал переключиться было нельзя.

И тут я вспомнил сказку! Ту, которую накануне вечером рассказывала мне бабушка. Про невероятно ленивого дяденьку со странным именем – Емеля – и про говорящую хищную рыбу (опять забыл, как она называется), которая умела исполнять желания. Вот бы, думаю, мне такую поймать!

Только как же её изловишь, когда ни одной проруби-то в нашем городе и нет? Мама говорит – не в деревне живём, кран открыл – вот тебе и вода. Как она только не понимает, что прорубь нужна не только для воды, но и для ловли волшебных рыб?!

И тут мне кое-что пришло в голову…

– Жень, – говорю, когда её девчонский сериал перебили рекламой, – а помнишь, папа вчера рыбу с рынка принёс?

– Ну, – отвечает, – и чего дальше?

– Да ничего, – хитрю я. – Так просто спросил. А ты не знаешь куда он её положил?

– Известно куда, в морозильник, – говорит.

Я чувствую, что сестра уже что-то заподозрила, но остановиться не могу.

– Слушай, Жень, – продолжаю, – а как та хищная рыба называется, про которую мне бабушка вчера сказку рассказала?

– Какая ещё сказка про хищную рыбу? – удивилась Женя.

– Ну та, – говорю, – где про дяденьку Емелю на печке.

– А-а! – засмеялась Женька. – Щука что ли?

– Ага, щука! – обрадовался я. – А у нас в морозилке какая?

– А у нас в морозилке налим, – отвечает, а сама смеётся.

Я расстроился. Сами подумайте, разве может быть какой-то налим волшебником?

Поймите меня правильно, я совсем-совсем не жадный. Мне даром не надо ни полцарства, ни царевну к нему в придачу. Но вот конструктор из маленьких таких кубиков, из которых можно построить целую крепость, совсем бы не помешал.

Я папе как-то сказал, что хочу, чтоб на Новый год мне Дед Мороз такой конструктор подарил, но папа ответил, что эти крохотные кубики стоят аж половину дедморозовской зарплаты. И, мол, чтоб я губу не раскатывал? Интересно, это как – раскатывать губу?

– Вова, – сквозь свои невесёлые мысли услышал я и вроде как очнулся.

Смотрю, Женька серьёзной такой стала, на шёпот перешла. Зачем? Ведь дома-то кроме нас с ней и телевизора никого больше нет?

– Вов, а ты разве считаешь, – говорит, – что налим тебе не поможет?

Вот ведь, думаю, умная какая! Разгадала мою хитрость. Да чего уж.

– Ну как, – спрашиваю, – он поможет? Он же налим, а не щука! И из морозильника, а не из проруби.

– Ну и что, что не щука и из морозилки, – пожала плечами Женька. – Попробовать-то можно. Ты ж ничего не теряешь! Не получится так не получится. А вдруг выйдет?

И опять подозрительно на меня смотрит.

– Думаешь? – не на шутку засомневался я.

– Ага, – отвечает, и головой ещё кивнула для убедительности. – Только его правильно разморозить надо, чтобы к жизни вернуть.

– А правильно – это как? – с интересом спросил я.

– Да очень просто. Заткни ванну пробкой, набери в неё воды. Только холодной, а не горячей, иначе уха получится. Запомнил?

– Запомнил, – киваю. Я вообще мальчик смышленый. – Надо набрать в ванну холодной воды. А дальше?

– А дальше вообще всё просто, – серьёзно сказала Женя. – Берёшь из морозилки налима, вытаскиваешь его из пакета, кладёшь в воду и ждёшь, пока оттает.

– И долго ждать? – уточняю.

– Ну, не знаю, – пожала плечами сестра. – Пока не разморозится. Может полчаса, может, час. А может, и дольше… И хватит меня доставать, реклама кончилась. Иди отсюда, малявка!

На такие слова я давно не обижаюсь. У нас в садике воспитательница, Валентина Антоновна, очень хорошая, кстати, тётенька, говорит, что кто как обзывается, тот сам так и называется. И я ей верю.

В общем, пошёл я, братцы, набирать ванну. Зажёг свет – у нас выключатели низко, не надо, как у Серёжки, на табуретку вставать. Потом заткнул пробкой дырочку, через которую вода вытекает, и включил холодную воду. Женька ведь сказала, что горячую нельзя, чтоб рыбный суп не получился. Дождался, когда набралась половина ванны – для налима должно хватить, завернул кран, и отправился в кухню к холодильнику. Морозилка у нас тоже снизу, поэтому и тут, как у Серёжи, табуретку подставлять не надо. Это когда он тайком мороженое таскает. Но это к моей истории не относится.

Налима в пакете я нашёл сразу. Он на самом верху лежал. Да, думаю, бедная ты рыба. Плавала себе в речке, горя не знала, а какой-то дяденька тебя поймал, отвёз на рынок и продал для нашей еды. Я хоть и люблю жареную рыбу в хрустящей корочке из теста, но тут мне налима так жалко стало, что я пообещал себе, если только он оттает, всю жизнь питаться овсянкой, как английская королева (может, папа и не обманывает?), котлетами и даже жирным супом щи с противной варёной капустой.

Положил я пакет с налимом на стол, развязал его аккуратненько – хоть и не сразу получилось, достал рыбину, отнёс её в ванную и осторожно опустил в воду. И встал рядышком ждать, когда мой исполнитель желаний, наконец, оттает.

Не знаю, сколько прошло времени, но стоять возле ванны и караулить момент, когда оживёт налим, мне в конце концов надоело.

А тут ещё Женька подошла, её сериал только что закончился.

– Иди, – говорит, – смотри свои мультики. От того, что ты тут торчишь, рыба быстрей не оттает.

– Хорошо, – сказал я, тем более что и сам об этом только что подумал.

Женька ушла в нашу комнату и включила громкую музыку, а я погасил в ванной свет и вприпрыжку поскакал в гостиную к телевизору. А там!

Там как раз показывали «Бременских музыкантов», обе серии, правильных – с трубадуром, принцессой, толстым глупым королём и прохиндейского вида сыщиком. После «Бременских» начался «Летучий корабль», потом ещё что-то интересное, сейчас уж и не вспомнить, потом кино какое-то – про инопланетянских гуманоидов, кажется.

В общем, про налима в ванне я совсем забыл.

И вспомнил о рыбе лишь тогда, когда в дверь позвонили. Женька пошла открывать…

Удивляюсь я девчонкам!

Вот скажите мне, почему они всё замечают и всё слышат? У нас в садике есть такая Катя Галкина. Она, даже когда мы с Серёжкой совсем в другом углу от неё секретничаем, так на нас смотрит… «Хватит, – говорит, – мальчишки, меня дурочкой называть. У меня дедушка профессором работает, а у профессоров в семье дурочек быть не может». Во как! А ведь Серёжа её и правду так назвал. Точно, точно! Говорит мне шёпотом: «Чё эта дурочка на нас всё время пялится?». Я, конечно, не согласился, но…

Но я, кажется, опять отвлёкся.

Итак, в дверь позвонили. Женька звонок услышала и пошла открывать. Несмотря на то, что её музыка гремела, как мотоцикл нашего соседа дяди Лёши.

Пришла бабушка. Я побежал её встречать.

Бабушка притащила полную сумку продуктов и отдала нам с сестрой, чтобы мы отнесли её в кухню.

– Сейчас, – говорит, – ребятишки, картошечки сварим, рыбку пожарим и будем обедать.

Я как про рыбку услышал, своего налима, который в ванне от морозильника греется, сразу же вспомнил. И испугался. Если бабушка его поджарит, кто ж мне желание про конструктор исполнять будет?

Вернулся я в коридор, где бабушка свою шубу на плечики вешала, и говорю ей:

– Чего-то рыбки-то совсем и не хочется. Давай-ка лучше, бабуля, котлеток сделаем. Я тебе их налепить помогу.

Бабушка удивилась, посмотрела на меня каким-то интересным взглядом и ответила:

– Что ж, котлеток – так котлеток. А чего это ты рыбки не хочешь, Володенька? Любишь ведь.

– А он её в ванне оживляет, чтоб желание загадать! – тут же выдала меня Женька.

Скажите мне, как она меня из кухни-то, из-за закрытой двери услышала?

Бабушка шубу свою повесила, сапоги сняла и, – а я уже приготовился, что меня ругать будут, – по голове погладила.

– Молодец, – говорит, – Вовка!

– Почему это? – изумился я.

– Ну как это – почему? – сказала бабушка. – Любой нормальный человек должен верить в чудо. Ты слышал, внук, что люди произошли от обезьян?

– Да вроде, – ответил я негромко.

– А знаешь из-за чего? – спросила бабушка.

– Из-за чего? – мне стало очень любопытно.

– А из-за того, – говорит, – что научились думать. Вот раньше жили себе эти обезьяны на деревьях, рвали с них фрукты и овощи, и горя не знали. А что? Зимы тогда не было. Всегда тепло, стало быть.

– Как в стране Эквадор? – спрашиваю.

– Почему, как в Эквадоре? – удивилась бабушка.

– Ой, бабуля, – отмахнулся я, – какая ж ты непонятливая! У нас сейчас что? Зима?

– Зима, – кивнула бабушка.

– Холодно?

– Не то слово, Вовка! – говорит.

– Вот, – торжественно заявляю я. – А в стране Эквадор тепло. Бананы-то откуда в магазине, а? Они ж на холоде не растут.

Бабушка рассмеялась, а потом говорит:

– Умный ты у меня, Володенька. Настоящий вундеркинд!

А я говорю:

– Какой же я умный, когда не знаю, кто такой этот… вунтер… вумнер…

– Вундеркинд? Вундеркинд – это по-немецки удивительный ребенок. Такой ты и есть.

И я покраснел. Но тут же вспомнил обезьян из Эквадора.

– Так чего там, бабуль, с мартышками-то произошло? – спрашиваю.

– А то, – отвечает бабушка, – что на нашу Землю пришло сильное похолодание, фрукты с овощами на ветках расти перестали, и обезьянам пришлось с деревьев слазить. Надо ж им было, бедным, укрытие от холода искать и какую-то новую еду придумывать, чтоб не умереть. Вот они, эти самые обезьяны, и стали учиться думать – где им согреться и чем брюхо набить. А как думать научились, так у них всё сразу образовалось – и пещеры с тёплыми кострами, и мясо, на этих кострах замечательно приготовленное. Понятно?

Мне, в принципе, всё было ясно, но я как этот… вумнер… вундер…, ай, не помню, не мог понять – при чём тут чудо? Так и спросил. А бабушка ответила:

– Понимаешь, Вовка…

Она со мной всегда говорит, как с взрослым – папа даже шутит что мы с ней одного возраста. Так вот…

– Понимаешь, Вовка, – сказала бабушка, – когда холодно и голодно, человек думает о тепле и пище. А когда он сыт и согрет, начинает мечтать о чём-то другом. Не таком важном, как дом, еда и одежда, но тоже нужном. А если это нужное заполучить никак не выходит, ждёт чуда. Разве не так?

Я почему-то сразу подумал о конструкторе за половину дедморозовской зарплаты и тяжело вздохнул:

– Так, бабуля…

А потом случилось то самое чудо, о котором я даже мечтать боялся.

Налим наш оттаял и ожил.

Рыбина, вся такая гладкая и скользкая, плавала в ванне и… И разговаривала! Со мной, представляете? А с Женькой и с бабушкой почему-то не хотела. Но это не важно.

– Привет, – говорит, – Вовка! Как твои дела?

– Привет, – отвечаю, – уважаемый налим. Дела мои нормально. А ваши как?

– И мои, – говорит чудо-рыба, – нормально. Спасибо тебе, мальчик, что к жизни вернул. Когда меня дяденька в реке на сало из борща поймал, я подумал: «А ведь не старый я ещё налим, мог бы жить и жить, мальков растить-воспитывать. А теперь всё, швах!»

– А что такое швах? – спросил я у налима.

– Объяснить не могу, – ответила рыба, – но понимаю, что ничего хорошего. Ты, кстати, зачем меня спас-то, а? Небось желание заказать мне хочешь?

– Ну… – потупился я.

– Хочешь, хочешь, – засмеялся налим. – По глазам вижу. Что ж, загадывай. Исполню в самом лучшем виде.

Я не поверил собственным ушам.

– Что, правда, исполните?

– Отвечаю! – заявляет налим. – Если не веришь, загадай сперва что-нибудь простенькое. Чтоб сразу сбылось. Немедленно. Давай смелее!

– Ну… – опять задумался я. – Хочу, чтоб бабушка мне ещё до обеда шоколадку дала!

– Будет сделано! – отвечает налим.

И тут с кухни, вы не поверите, бабушка как закричит, я аж подпрыгнул от неожиданности.

– Вовка, иди-ка сюда!

Я бегом в кухню, а там на столе… Шоколадка! Молочная, большая такая! Сла-а-а-адкая…

– Ты только вот что, внук, – сказала бабушка, – всю сразу не ешь, а то аппетит перебьешь.

– Как же я его перебью, бабуль? – говорю, а у самого уже слюни текут. – Он же не тараканы!

Бабушка рассмеялась:

– Иди, давай, не мешай мне готовить! Женю угостить не забудь.

В общем, налим не соврал. И потом ни разу не обманул.

Папа, когда пришёл с работы, ожившей рыбине в ванне очень удивился. И пожалел её. Он сходил в подвал и достал из сарая детскую ванночку, в которой меня купали, когда я был младенцем. Туда налима и переселили. И поставили ванночку в нашу с Женькой комнату рядом с моей кроватью.

С кормом оказалось всё проще простого. Налимовский деликатес, если кто не знает, – сало из борща и испорченная «докторская» колбаса. Запомните. Или запишите. Вдруг и вам так же повезёт, как мне.

Но о том, чтобы скушать чудесную рыбу, не могло быть и речи. Хотя мама не раз пыталась меня уговорить. Разве ж друзей есть можно?!

А то, что мы с Борисом – налим сказал мне, что его зовут именно так – подружились, ни у кого не вызывало сомнений.

Ещё до Нового года я сильно заболел, и если б не Борис, которого я попросил исполнить желание о быстреньком выздоровлении, праздник бы я встречал в больнице.

А ещё у папы напечатали его книжку о родном крае. Тоже, между прочим, я загадывал!

И в Новый год ко мне приходил Дед Мороз, который подарил замечательный конструктор за половину своей зарплаты! Он, кстати, и Женьке принёс диски со всеми сериями того самого девчонского фильма – опять нам с Борисом спасибо.

И мама устроилась на хорошую работу. Теперь домой приходит весёлая и не поздно. Вот только она почему-то всё равно не верит в чудо.

И бабушка замуж вышла. Она-то в чудо верит, вот только Боря отчего-то с ней разговаривать отказывался.

А потом пришла весна, и мы, когда поехали первый раз на дачу, выпустили Бориса в реку.

Вы спросите – зачем же я позволил отпустить такую чудесную рыбу? Ведь теперь снова придётся ждать чуда.

Пусть!

Все желания исполнились.

А появятся новые – тогда и о чуде буду задумываться.

Или я не прав?

Ах, Африка!

(история вторая, волшебно-зоологическая)

Когда я не болею, и когда не выходные, я хожу в детский сад. Там у меня есть лучший друг Серёжа, добрая воспитательница Валентина Антоновна и не очень добрая воспитательница Марина Александровна.

Вообще-то Марина Александровна тоже добрая. Просто она любит грозить пальцем, когда кто-то балуется и заставляет нас с Серёжкой есть суп с варёной капустой, который называется щи. А мы его не любим. Поэтому, скорее всего, в ближайшее время не вырастем. Так Марина Александровна говорит, и Серёжа ей верит. Потому что она ещё и его родная бабушка.

А моя бабуля считает, что у нас есть шанс – вот только что такое «шанс» я не очень понимаю, – потому что мы любим овсяную кашу. Овсяная каша, если кто не слышал, помогает людям вырастать гораздо лучше, чем варёная капуста. Уж я-то это точно знаю. За год моя высота увеличилась на целых восемь сантиметров.

Сегодня я хочу вам рассказать одну интересную историю, что произошла с моим лучшим другом Серёжей. Ему никто не верит, кроме меня и моего соседа дяди Лёши, который летом ездит на мотоцикле, а зимой его ремонтирует в нашем подъезде. Зря не верят, между прочим. Потому что Серёжка – один из самых честных людей на всём белом свете. И если б он обманывал, я бы сразу это понял и перестал с ним дружить.

А произошла эта история прошлым летом, когда я уговорил папу с мамой взять Серёжу к нам на дачу. Дача у нас знаете где? На Волге!

Я думаю, что Волга – самая большая река в мире. Но папа говорит, что есть и пошире, и подлиннее. Например, Амазонка. Честно? Не знаю. Амазонку я не видел. А наша Волга такая, что её даже сам папа на резиновой лодке переплыть боится – вот какая она широченная. А уж сколько пароходов и всяких разных барж по ней плавает – не сосчитать, обязательно собьёшься.

Но вернусь к своему рассказу, а то отвлёкся.

Так вот, я тогда так сильно просил маму с папой взять друга на дачу, так крепко обещал, что мы будем вести себя хорошо, что родители, в конце концов, согласились. Моя мама позвонила Серёжкиной, и они обо всём с ней быстренько договорились.

На следующее утро, когда к нам привели Серёжу, мы сразу на папиной машине и поехали. Я, Серёжа, мама, папа и Женька, которая всю дорогу обзывала нас мальками и обещала кормить все два дня варёной капустой. Мы расстраивались, папа громко смеялся, а мама нас утешала и говорила, что Женя шутит. Ничего себе у неё шуточки!

Когда мы приехали на дачу, то покушали бутербродов с копчёной колбасой и плавленым сыром, запивая их вкусным молоком, которое мама купила в деревне у чужой бабушки. Потом переоделись в плавки, взяли полотенца, мячик, надувной спасательный круг и отправились на Волгу.

Вода оказалась такая тёплая, что мы с Серёжей совсем не хотели выходить на сушу. Мы продолжали играть в крокодила и бегемота даже тогда, когда папа сказал, что я вчера обещал хорошо себя вести.

Я, конечно же, был крокодилом, потому что худой. Меня даже бабушка из-за моей маленькой толщины называет смешным словом «дрищ». А Серёжка чуть-чуть толстый. Поэтому он был понарошечным бегемотом. Мы гонялись друг за другом, брызгались, рычали и хотели друг дружку слопать. Не по-настоящему, конечно. Это ж игра! Но, в конце концов, папе надоело на нас ругаться, он вошёл в воду, взял меня и Серёжу под мышки и вытащил на берег.

Песок под ногами оказался очень горячим. Бегать по нему и гонять мяч совсем не хотелось. Сидеть же на этом пекле и строить всякие там крепости и башенки, как предлагала мама, показалось нам вообще самым ужасным занятием во Вселенной.

Тогда я предложил:

– Серёжка, а пойдём играть в кусты!

Сразу хочу сказать, что у нас на берегу растут настоящие джунгли. Только не очень страшные – без лиан, мартышек и чуть-чуть выше меня. Зато там не сосчитать сколько запутанных тропинок, многие из которых я знаю. Мы ведь каждое лето на даче отдыхаем.

– Пойдём! – обрадовался Серёжа. – А в кого мы там будем играть?

– Ну, не знаю, – пожал я плечами, – придумаем.

– А я уже придумал, – сказал Серёжка и аж запрыгал от радости. Или просто песок был очень горячий. – Мы будем играть в обезьяну и леопарда. Чур, я леопард!

– Почему это ты леопард? – обиделся я. Очень уж не хотелось мне быть обезьяной.

– Потому что я первый его занял! – объяснил Серёжа.

Но мне от этого легче не стало. И тогда я…

– Не будем мы играть в зверей. Мы будем следопытами!

– А кто это – следопыты? – спросил Серёжа.

– Следопыты, – сказал я, – это такие дяденьки, которые по сломанным веточкам, мятой траве и брошенным фантикам от конфет могут найти кого угодно. Я в кино про индейцев видел.

– Здорово! – сказал Серёжа. – В следопытов мне нравится играть даже больше, чем в зверей. Пойдём скорее в джунгли! Вдруг этот Кто Угодно уже давно потерялся и ждёт – не дождётся пока его отыщут следопыты.

Я сказал маме, что мы пошли в кусты играть в следопытов, и она сказала:

– Хорошо. Только когда я вас позову, вы сразу же вернётесь. Договорились?

Я кивнул, и мы наперегонки бросились в наши джунгли.

Сначала мы с Серёжей шли рядышком по широкой дорожке. Но чужих следов – фантиков, сломанных веток, пустых бутылок и ещё чего – говорить не буду – было так много, что мы решили разделиться.

Я пошёл направо, на узенькую тропинку, ведущую в сторону деревни. А Серёжка свернул влево – на тропку, по которой ходят рыболовы к заводи. Наша заводь – это такой маленький заливчик, где нет течения, зато много водяных цветов кувшинок и живёт целая стая карасей.

Мы с другом договорились, что если кто-нибудь найдёт что-нибудь интересное, то обязательно об этом громко крикнет. Чтоб поделиться радостью.

Я шёл долго и добрался почти до самой деревни, но кроме мусора и сломанной блесны без крючка ничего не нашёл. Тогда повернул обратно, но решил идти по другой тропинке. Чтобы не возвращаться на пляж, а сразу выйти к заводи и там встретиться с Серёжкой.

В следопытов играть мне почему-то больше не хотелось. Серёжа не кричал. Я подумал, что он тоже не нашёл ничего интересного. К тому же, мои плавки высохли, а значит, мама снова разрешит купаться. Вот она – единственная радость.

Долго ли я шёл, коротко ли – так во всех сказках говорят – но до заводи всё-таки добрался. И сразу же увидел Серёжку.

Мой друг сидел на песке и смотрел на затянутую ряской воду. Ряска – это много-много крохотных скользких листочков, которые плавают в воде и из-за них противно купаться. Серёжа был такой грустный, что чуть не плакал.

– Привет! – крикнул я. – А ты чего какой?

Друг шмыгнул носом, вытер его рукой и сказал:

– Жалко, что он так быстро уплыл.

– Кто уплыл? – не понял я.

– Бегемот, – сказал Серёжа. – Сказал, что очень торопится. Потому что до Африки добираться долго, а ему надо успеть до зимы. Ведь бегемоты – теплолюбивые животные. Подо льдом, как моржи, они плавать не очень любят.

Я удивился. Не тому, что бегемоты не любят плавать подо льдом, это я и так знаю. А тому, откуда в нашей Волге взялся бегемот.

– Ты меня обманываешь, – сказал я Серёжке. – Бегемоты сюда не заплывают.

– А вот и заплывают! – обиделся мой друг. – А вот и не обманываю! Я, между прочим, очень сильно просил его остаться, чтобы тебе показать. Но он не согласился. Сказал, что если Вовка настоящий друг, то он тебе и так поверит. И ещё он мне вот это дал.

Серёжа протянул мне руку, и я увидел на его ладошке плоский камушек. Этот камушек был такой круглый и с такой аккуратной дырочкой посередине, что я сразу понял – мой друг не врёт. Ведь в Волге таких камней нет. Скорее всего.

– Ух ты! – искренне позавидовал я. – Дашь посмотреть?

– Бери, – шмыгнул носом Серёжка. – Ты ж мой друг! Только верни обязательно.

– Конечно, – кивнул я и осторожно взял камушек с Серёжиной ладони.

Камень оказался не просто круглый и с дырочкой. Он был ещё и с ярко-синими крапинками, которые весело сверкали на солнце. Отдавать его очень не хотелось. Но это ж не мне его подарили!

– Слушай, Серёжка, а чего он сюда приплывал-то, а? – спросил я.

– Кто? – спросил Серёжа.

– Ну этот, бегемот!

– А-а! – сказал Серёжа. – Он сказал, что здесь очень караси вкусные. Таких в Африке не бывает.

Это тоже было правдой. Таких потрясающих карасей, как в нашей заводи, ни в Африке, ни в Азии, ни даже в далёкой Америке нет.

– А как же он к нам в Волгу-то приплыл?

– Не знаю, – сказал Серёжа, – он мне этого не сказал.

Я нехотя вернул другу камушек и сел рядом. Песок здесь был не такой горячий, как на пляже, потому что тут у самого берега растут высокие деревья, от которых на земле образуется приятная тень.

Мы долго сидели рядышком и молчали. Каждый думал о своём. Не знаю, о чём размышлял Серёжка, а я досадовал о том, что сам не пошёл по тропинке, ведущей к заводи. Ведь тогда бы я увидел бегемота, и чудесный африканский камушек он подарил бы мне…

– Вова, – тихонько сказал Серёжа. – Бегемот мне сказал, что если я ночью под подушку положу этот камень, то скоро обязательно поеду в Африку.

– А он что, волшебный? – снова удивился я.

– Не знаю, – пожал плечами Серёжа. – Нет, наверное. Волшебные штуки исполняют любое желание, а этот камень только в Африку меня отправит. А я туда никогда раньше не собирался. Вот только сегодня в первый раз захотелось. Когда с бегемотом поговорил.

– А-а… – сказал я.

Мы ещё, наверное, целый час бродили по берегу заводи и пинали в воду сосновые шишки. А потом услышали, как нас зовёт мама, и бегом бросились на пляж. Пришло время подкрепиться.

Обедали мы прямо на берегу. Под зонтиком, который установил папа. Помню, ели холодную жареную курочку, свежий хлеб, помидорки с огурчиками и всё это запивали самодельным квасом, который нам в дорогу дала Серёжкина мама.

Потом до самого вечера купались и загорали. А когда солнышко начало краснеть, пошли домой. Там пили чай с молоком и пряниками, смотрели по телевизору какое-то интересное кино, сейчас уж не вспомню – какое.

А затем нас с Серёжей отправили спать на второй этаж. Уложили на широкий скрипучий диван, который раньше стоял в нашей квартире и на нём спали папа с мамой. И Серёжа положил под подушку бегемотов камушек…

На следующий день мы вернулись в город только к вечеру. Сначала мы решили завезти Серёжку. Его встречала бабушка – та самая воспитательница из нашего садика – Марина Александровна, которая заставляет нас есть суп щи с варёной капустой.

Она спросила, как себя вёл её внук, и папа ответил, что хорошо. А когда я попросил Марину Александровну отпустить Серёжу с нами на дачу и в следующие выходные, она ответила, что, к сожалению, ничего не получится.

– Почему? – удивились мы.

– Потому что, – объяснила Марина Александровна, – Серёжин папа купил для него и его мамы путевку на свою заводскую турбазу «Африка», куда они уезжают уже завтра и будут жить там целых две недели.

Вот так!

И не верь после этого бегемотам.

Конечно, между настоящей Африкой и турбазой с названием «Африка» ничего общего кроме этого самого названия нет, но ведь не это главное, правда?

Бегемот обещал – бегемот сделал!

А когда мы вернулись домой, и мама с папой и Женей ушли в нашу квартиру, я задержался у подъезда с соседом дядей Лёшей. Он летом ремонтирует свой мотоцикл на улице и иногда, когда мои родители не видят, катает меня вокруг дома.

Я рассказал дяде Лёше историю про Серёжу и бегемота. Думал, что он мне не поверит и будет смеяться.

Но сосед только улыбнулся и сказал:

– Вовка, в нашей Волге не только бегемота встретить можно. Говорят, раньше, когда ещё и телевизоров не было, там по берегам настоящие Змеи Горынычи в пещерах жили. А уж в ближайших лесах каких только удивительных существ ни пряталось!

И помолчав немного, добавил:

– Сказки, Вовка, на пустом месте не возникают. Всегда кто-то что-то видел своими глазами. А потом об этом другим поведал. И если ему поверили, то назвали историю былью. А если нет, то сказкой.

Здорово сказал, правда?!