Текст книги "Под чёрным крылом Архау (СИ)"

Автор книги: Аноним Арста

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Он сделал глоток из своей чашки и замолчал, наслаждаясь напитком. Я последовала его примеру.

Увы, шадр в моей чашке закончился слишком быстро, хотя я и пыталась маленькими глотками растянуть удовольствие.

– Судя по тому, что ты не стал добавлять сюда ни сахар, ни мёд, – задумчиво произнесла я, – тебе потребовалась горечь шадра, чтобы перебить мою сладостность.

– Хм, может быть. Не помню, – задумчиво протянул мужчина и, одним глотком допив свою порцию, решительно поставил чашку на столик. – Надо ещё разок попробовать.

Плавным движением он поднялся из кресла.

– Мы собирались пойти за нужным, – напомнила я.

– Мы успеем за нужным, – сказал Эль-Фарх, шагнув ко мне.

– И за ненужным, – продолжил он, сделав ещё шаг.

– Потом, – многообещающе произнёс шеклен, нависая надо мной.

Мне оставалось только сдаться на милость дегустатора.

'Потом' наступило далеко ближе к закату. Мы, наконец, выбрались из дома и Эль-Фарх принялся оглядываться в поисках свободного мобиля.

– Зачем? – удивилась я. – До торговой улицы здесь рукой подать.

– Наши женщины пешком не ходят, – пояснил шеклен тоном, каким малым детям поясняют прописные истины, и снисходительно посмотрел на меня.

Я с трудом удержалась от того, чтобы объяснить разницу между ферой с приставкой 'ак' и 'вашими женщинами', но, вспомнив занятия по человеческой психологии, умоляюще посмотрела на Эль-Фарха.

– Но мне так хочется разделить этот город с тобой, – попросила я, – давай пройдёмся.

Шеклен немного поколебался и уступил. Вот только шёл он в полушаге от меня, не обгоняя и не отставая, с вежливым интересом слушая мой щебет. Но моего энтузиазма вполне хватало на двоих – теперь уже я села на своего конька.

– Смотри, видишь фигурки прилумов на фризе? Ну, вон же, там, на втором этаже над балкончиком? Это характерный признак домов эпохи Безвластия... А вон там вокруг двери – языки пламени? Нет, нет, левее. Да. По преданию, первому хозяину этого дома было предсказано, что ему предстоит сгореть заживо, вот он и попытался обойти предсказание.

– И как, – заинтересовался, наконец, мой спутник, – помог ли благородному господину запечатлённый в камне обман?

– Говорят, что он сгорел в лихорадке, – ответила я. – Хотя я читала, что на самом деле его сожгли на костре за покровительство предсказателям. Случилось это как раз перед самым Отделением...

Я замолчала, почувствовав, что меня занесло. Обсуждать Отделение феров с обычным человеком не стоило.

– Весьма поучительная история, – заметил шеклен. – Как говорят наши мудрецы, если слишком часто оглядываться, можно и споткнуться.

Так за разговорами мы дошли до улицы Уптарс, то есть улицы Высокого торга. Местные острословы называли её Уппарс – улицей Высоких цен. И то, и другое было правдой: здесь располагались самые дорогие лавки и рестораны. Но в моём кошельке было достаточно пурпура, чтобы именно здесь обзаводиться тем 'нужным', что не умещалось в маленькую дорожную сумку, в первую очередь, одеждой и обувью по местной моде.

Витрины магазинчиков, мимо которых мы проходили, пестрели нарядами самых невероятных фасонов.

– Каритэ, ты уверена, что хочешь тут что-то покупать? – не выдержал Эль-Фарх, глядя на мешкообразное платье ядовито-зелёного цвета, залепленное огромными заплатами в горошек и клетку. Платье украшало витрину магазинчика 'Корделия', перед входом которого мы остановились.

– Тебе не нравится фасон или цвет? – с невинным видом полюбопытствовала я.

– Каритэ!

– Мне нравится твой вкус, Эль-Фарх, – улыбнулась я. – Скажу тебе по секрету, это платье стоит в витрине здесь уже не первый год, отпугивая случайных покупателей. У Корде и Лии достаточно 'своих' клиентов, а расширяться они не хотят.

Спустя пару минут шеклен уже наслаждался холодным лимонадом, сидя в глубоком кресле, и о чём-то негромко беседовал с Корде. А меня взяла в оборот Лия.

– Так, ты у нас – весна, – заявила она. – Значит, тебе подберем...

– Почему весна? – удивилась я. – Я же родилась летом.

Девушка рассмеялась и подвела меня к зеркалу.

– Взгляни на себя: белокурые волосы, серые глаза, очень светлая кожа – типичные черты 'весенней' девушки.

Взгляд в зеркало заставил меня потянуться к заколке – несколько белокурых прядей выбились из причёски, тщательно уложенной перед выходом из дома. Но Лия остановила меня, хихикнув:

– Погоди, вот приоденем тебя, тогда и наведем красоту.

Магазинчик был мал, а вещей было много, и потому висели они тесно, создавая ощущение своего рода тряпичных джунглей. От одного их вида мне стало неуютно, но Лия с уверенностью аборигена протащила меня к закутку, служившему примерочной, по дороге сдёргивая с вешалок вещи одну за другой. И к примерочной мы добрались, почти сгибаясь под тяжестью отобранных ею платьев и сарафанов...

С ужасом взглянув на ворох лежавшей передо мной одежды, я вздохнула и принялась за примерку. Второй раз, уже с облегчением, я вздохнула, когда ворох разделился на две кучки – 'моё' и 'не моё'. В первой оказалось три летних платья, два сарафана, болеро и костюм из длинной юбки и элегантной блузки с запахом.

Когда я вышла к Эль-Фарху, счастливая окончанием примерочного марафета, он показал на лежащее перед ним платье и попросил:

– Примерь ещё это, Каритэ.

Корде подняла платье и развернула передо мной. Я с сомнением посмотрела на тонкую золотистую ткань, полупрозрачную, несмотря на наложенные друг на друга три слоя, потом взяла платье и молча отправилась в примерочную. Девушки помогли мне облачиться в струящийся невесомый соблазн и пригласили шеклена.

Одного его потемневшего, обжигающего взгляда было достаточно, чтобы оценить платье.

– Ты прекрасна, Каритэ, – выдохнул он, тяжело сглотнув.

– Спасибо, Эль-Фарх, – сказала я. – Но в этом платье я на улицу не выйду.

– Ни один мужчина, – возмущённо ответил шеклен, – не выпустит на улицу женщину в таком платье.

– Я как-то слышала, что женщины шекленов вообще выходят на улицу только платьях, похожих на мешок, – не удержалась я.

– Когда ветер пустыни швыряет в лицо песок, а солнце сжигает кожу за несколько минут, – лукаво ответил шеклен, – нет ничего практичнее этих, как ты выразилась, мешков. Было бы глупо настаивать, чтобы ты следовала этим обычаям вдали от пустыни. Но если ты окажешь мне честь и наденешь это платье вечером, я буду счастливейшим из смертных...

Вот и попробуй отказать этому хитрецу! Пришлось брать и платье.

Когда я выбралась из примерочной, выбранные вещи были уже упакованы в доставочную коробку. Я потянулась к кошельку, но девушки протестующе замотали головами:

– Всё уже уплачено, – сказала Лия глазами указывая на шеклена.

– С учётом скидки за лекцию по моде восточников, – подмигнула мне Корде. – Думаю, в следующей коллекции мы обязательно воспользуемся.

– Но..., – я с недоумением посмотрела на Эль-Фарха.

– Каритэ, поверь, я не настолько беден, чтобы заставить свою..., – тут он замялся, подбирая слово, -свою гостью платить за себя.

'Гостью'. Вот как это теперь называется, мысленно фыркнула я. Но пусть будет гостья, раз уж мы расстанемся через шесть дней.

6

Увы, расстаться нам пришлось раньше, чем я думала.

Три дня, целых три дня, всего три дня, наслаждались мы Машкупом и обществом друг друга: занимались любовью, разговаривали, гуляли по городу и заходили в лавочки и магазинчики...

Вечером четвёртого дня, спасаясь от внезапно начавшегося дождя, мы забежали в маленькую лавочку.

– Что вам угодно? – раздался скрипучий голос.

Из-за прилавка в глубине лавки выглянул тщедушный старичок в потрёпанном балахоне неопределённого цвета.

Я оглянулась по сторонам: всё здесь, от большого деревянного демона, кровожадным оскалом встречавшего посетителей на входе, до белого шёлкового крыла бабочки, свисавшего из-под самого потолка, не говоря уже о самом хозяине, было покрыто то ли пылью, то ли патиной времени...

– Вы не возражаете, если мы сами посмотрим на ваши товары? – улыбнулась я.

– Смотрите, – проскрипел старичок, – но, если что сломаете, взыщу полную стоимость.

– Не беспокойтесь, – пообещала я. И, повернувшись в Эль-Фарху, добавила на языке восточников, – В этом приюте ненужных вещей можно отыскать настоящие сокровища.

– Похоже на то, – согласился шеклен, устремляя к висевшему на стойке холодному оружию.

А я зацепилась взглядом за полку с миниатюрными фигурками животных. Здесь были грубоватые поделки из ярко раскрашенной глины и изящные фарфоровые неженки, бронзовые болванчики и целый зоопарк из папье-маше. Но моё внимание привлекла маленькая статуэтка оммака, изготовившегося к прыжку. Дикий кот был вырезана из анторина – полупрозрачного камня с дымчато-коричневатым отливом – так искусно, что казался почти живым. Рука сама потянулась к нему, и, прежде чем я осознала, что делаю, каменный оммак уже оказался в моей ладони.

От изучения статуэтки меня оторвали хлопнувшая дверь и удивлённый возглас:

– Ак-Кая! Какая приятная встреча!

Я вздрогнула от неожиданности и оглянулась. Фер – а кто ещё мог меня окликнуть! – показался мне смутно знакомым. Но я никак не вспомнить, где видела это холёное, гладко выбритое лицо, правильность черт которого подчёркивал едва заметный белёсый росчерк шрама на щеке.

– Простите? – чуть смущённо ответила я.

– Кая, – мужчина сверкнул белозубой улыбкой, – ты разбиваешь мне сердце своей забывчивостью.

Улыбка пробежала по его лицу, отразилась в изумрудных глазах, и я вспомнила, кого называли 'зеленоглазым красавчиком'.

– Напрасно вы беспокоитесь о своём сердце, ар-Текельт, – улыбнулась я в ответ, не в силах противиться его обаянию, но продолжая 'выкать' для сохранения дистанции. – Нельзя разбить то, чего нет.

– Жестокая, – театрально закатив глаза и прижав руки к сердцу, воскликнул он. – Ты судишь обо мне с чужих слов. Вот когда познакомишься со мной поближе...

– Не вижу повода для близкого знакомства, ар, – чопорно произнесла я, стараясь не рассмеяться при виде 'страданий' Теке.

– Как? А заявка в Совет по наследию? – мужчина снова улыбнулся, но улыбка на этот раз получилась слегка натянутой.

– Совет по наследию, уважаемый ар, пока что не одобрил этот мезальянс, – вот теперь мне не приходилось прилагать усилий для сохранения серьёзного лица – казалось, в лавке повеяло холодом от моего голоса. – И я сделаю всё возможное...

– Чем же я так перед тобой провинился, красавица? – чуть растеряно спросил фер, привыкший очаровывать женщин с первой улыбки.

– Ничего личного, ар-Текельт, – ответила я, – просто ваш резерв маловат для будущего отца моего ребёнка.

– А кого же ты хочешь? Арра? – спросил ар-Текельт, и улыбнулся так сладко, как обычно улыбаются перед тем, как сказать гадость. Улыбнулся и продолжил:

– Но ведь моя заявка единственная, красавица. Других нет – ни от арров, ни от аров. Так что боюсь, что придётся тебе смириться...

– До заседания Совета ещё больше недели, – теперь уже сладко улыбалась я,– и этого времени вполне достаточно, чтобы подыскать более подходящего отца.

Я сделала шаг назад, всем видом давая понять, что разговор окончен.

Вигор ар-Текельта полыхнул пурпурно-фиолетовой злостью, а его бледная, почти прозрачная кожа покраснела. Фер ухватил меня за руку, стиснув запястье так, что я чуть не вскрикнула.

– Послушай, Ка..., – начал он.

Но осекся на полуслове, потому что на его руке сомкнулись пальцы бесшумно подошедшего к нам шеклена. И пальцы Теке на моей руке тут же разжались.

– Каритэ, сладостная моя, – сказал Эль-Фарх, вклиниваясь между мной и фером, – скажи этому сыну шакала и песчаной гадюки, что если он сейчас же не покинет этот приют ненужных вещей, то здешнее собрание ломаных безделушек пополнится его костями.

– Ар-Текельт, – перевела я, – мой спутник настойчиво рекомендует безотлагательно освободить это помещение от вашего присутствия во избежание случайных травм.

– Х-хорошо, – с трудом выдавил из себя ар-Текельт, скривившись от боли.

Эль-Фарх выпустил его, и тот поспешно отступил к дверям. Но на пороге обернулся.

– Ты ещё пожалеешь, мерзавец, что поднял руку на ара! – крикнул Теке, развернулся и стремительно вышел под дождь, на прощание хлопнув дверью.

Я судорожно выдохнула.

– Каритэ, ты в порядке? – обеспокоенно спросил Эль-Фарх.

– Да, вполне, – ответила я.

Судя по взгляду, которым одарил меня шеклен, со стороны это выглядело иначе.

– Видишь ли, мой отважный заступник, – вздохнув, сказала я, – этот человек привык получать всё, что хочет. Он привык, что женщины тают от одной его улыбки, а мужчины боятся с ним связываться. А сейчас он услышал твёрдое 'нет' от меня и получил урок вежливости от тебя. И, боюсь, бросился сейчас за подмогой.

– Я ему не по зубам даже с подмогой, – констатировал Эль-Фарх.

Увы, я не была в этом так уверена.

– Убирайтесь, – неожиданно подал голос хозяин лавки. – Немедленно убирайтесь. Вам здесь делать нечего! Вы из тех, что под чёрным крылом!

– Под каким чёрным крылом? – удивилась я.

– Под чёрным крылом Архау! Убирайтесь! – проскрипел старик.

– Чего хочет этот почтенный собиратель древностей? – спросил Эль-Фарх.

– Просит нас поскорее покинуть его благословенную лавку, ибо мы ходим под каким-то чёрным крылом, – перевела я.

– Скажи ему, что для живущего под белым крылом он ведёт себя слишком беспокойно.

– Что-что? – не поняла я.

– Что вы там шепчетесь? – нетерпеливо бросил хозяин. – Уйдёте вы наконец или нет?

– Сейчас-сейчас. Мы сейчас уйдём, – примирительным тоном сказала я старому безумцу. – Но, надеюсь, вы не откажетесь продать нам пару безделушек?

– Надейтесь, – буркнул старик. – И пошевеливайтесь!

Я пошла к прилавку, лавируя между близко стоящими друг к другу стеллажами с пыльным товаром. Мне почти удалось пройти, ничего не задев, но в двух шагах от цели я споткнулась. Стараясь удержаться на ногах, я чуть подалась вперёд и толкнула локтем стойку. И что-то с громким стуком упало к моим ногам.

– Эй, подними сейчас же, – закричал хозяин. – За сломанное...

– Заплатим, – закончила я и выложила перед ним на прилавок оммака и тяжёлый костяной волчок, поднятый с пола.

– Семь лиловых монет за кота и пять за волчок, – сообщил старик, впервые с нашего появления проявив некое подобие интереса.

– Двенадцать монет за этот хлам? – возмутилась я.

Торговаться никогда не умела, но рука не поднималась заплатить цену, которую запросил пыльный безумец.

– Десять за всё, – мгновение поколебавшись ответил хозяин. – И убирайтесь вместе с покупками.

Я потянулась к кошельку, но меня остановил Эль-Фарх.

– Погоди, сладостная моя, – сказал он и выложил на прилавок квадратную шкатулку, обтянутую потёртой кожей.

– Ещё десять монет, – оценил старик, задумчиво оглядев шкатулку.

– Как десять? – снова возмутилась я. – За эту облезлую рухлядь?

– Десять и не монетой меньше, – упёрся хозяин.

– Каритэ, сколько он просит? – спросил шеклен.

– Десять, – перевела я, – и мне кажется, что цена завышена вдвое, если не втрое.

– Он думает, что завышена. На самом деле он просто не знает настоящей цены, – возразил Эль-Фарх. И добавил:

– Но пусть и дальше пребывает в неведении.

Когда дверь негостеприимной лавки закрылась за нашими спинами, я попросила, лукаво взглянув на шеклена:

– Поведай мне, о, светоч мудрости, о каких это крыльях шла речь?!

– Поговорим об этом дома, Каритэ.

7

– Как хорошо, – бормотала я, с наслаждением подставляя лицо дождевым струям.

Мне хотелось смыть с себя ощущение безвременья, вместе с пылью приставшее к нам в лавке.

Проходившие мимо прохожие смотрели на меня из-под зонтов с нескрываемым ужасом, а Эль-Фарх смеялся:

– Сокровище моё, ты ведёшь себя как истинная дочь пустыни.

Однако смех смехом, но я успела вымокнуть до нитки и порядком продрогнуть к тому времени, как мы добрались домой.

Домой... Странное дело, но чёрно-белый особняк 'без слуг', показавшийся мне вначале пустынным и неуютным, за последние пару дней стал мне роднее, чем мои покои в Доме Целителей, где я прожила последние пять лет. И устроиться с ногами на диване-подушках 'восточной' комнаты, прижавшись к шеклену, казалось таким естественным, словно я всю жизнь только этим и занималась.

Но сейчас мы изменили 'восточной' комнате, предпочтя её пестроте приглушённые тона кабинета, а ароматному полумраку – яркий свет магических шаров. А виноваты в том были наши сегодняшние покупки – шкатулка и волчок. И таинственные символы, обнаруженные на них.

Эль-Фарх устроился в кресле хозяина кабинета за массивным столом, и, склонившись над своей добычей, забыл обо всем на свете. Он изучал её сантиметр за сантиметром, вооружившись лупой, что-то бормоча себе под нос, время от времени хватаясь за карандаш, чтобы перенести на бумагу ещё один распознанный знак.

А мой волчок... Инструмент гадалки – восемь костяных граней, идеально ровных, чуть потемневших от времени. Ни одной царапины или скола – только глубокие раны символов, оставленные резцом мастера.

Я воспользовалась гостевым стулом, и притулившись за маленьким круглым столиком, быстро перерисовала все восемь на бумагу. Никогда прежде не видела я ничего похожего. Но, с другой стороны, никогда прежде я и не интересовалась свидтельствами прошлого, предпочитая уделять время живому, а не мертвому.

Я убрала листок в сумку, чтобы потом в Акфере поискать информацию об этих символах, и посмотрела на шеклена. Но тот был всё так же погружён в своё исследование. И я, заскучав, запустила волчок. Он загудел, затанцевал по полированной столешнице, символы замелькали, замерцали у меня перед глазами...

А потом всё закончилось. И утомлённый волчок замер у самого края стола. Выпавший символ был мне по-прежнему незнаком. Однако стоило провести пальцем по грани, и меня окатило волной озарения, едва ли не сильнейшего в моей жизни. Я почувствовала, что гадание предвещает грядущие неприятности, словно воочию увидев мерзко ухмыляющегося Теке и его подпевал Эмси и Гэмси...

За себя я не боялась – Красавчик не посмеет поднять на меня руку за полторы недели до Совета по наследию. А вот над Эль-Фархом эта компания могла покуражиться от души, ведь даже самому могучему воину не выстоять против фера. И Теке будет в своём праве, вызвав оскорбившего его шеклена на поединок, в который я не смогу вмешаться, если только... Если только... Если только не заключу с шекленом временный партнерский контракт!

Такой контракт позволял взять на определённый срок человека под своё покровительство. И, хотя контракты заключали обычно феры со своими человеческими любовницами, обещая тем содержание и защиту, ничто формально не запрещает мне взять под защиту мужчину! И чем скорее, тем лучше!

– Эль-Фарх! – окликнула я.

Погружённый в изучение шкатулки, шеклен проигнорировал меня.

– Эль-Фарх! – позвала я чуть громче.

– А? Что? – он рассеяно посмотрел на меня, словно пытаясь вспомнить, кто я такая и что тут делаю.

– Эль-Фарх, я предлагаю тебе заключить партнерский контракт на время твоего пребывания в Машкупе, – выпалила я.

– Ты... Ты хочешь меня захомутать? – спросил он растерянно.

Я ошарашенно посмотрела на него.

Вопрос прозвучал не на языке восточников, а на ферине – языке феров. А 'захомутать'... Да, молодые феры называли контракт именно хомутом. На жаргоне молодых восточников, как я слышала, то же самое называлось 'обраслетить'.

Я ещё раз взглянула на вигор Эль-Фарха. Тот по-прежнему выглядел человеческим.

И мне вспомнился давний разговор с наставницей.

'Акк-Низа, – спросила я тогда, – а может ли делирий исказить вигор, так же, как это делают с внешностью?'

'Теоретически может, – подумав, ответила та. – При условии, что это делирий десятого уровня, и субъект его манипуляций тоже десятого уровня.'

'То есть, практически не может, – заключила я для себя.'

И вот теперь это самое 'теоретически возможное' молча сидело напротив меня, явно ожидая моего ответа.

А я не знала, то ли мне злиться на него за обман, то ли смеяться над нелепостью ситуации – похоже, что он счёл меня человеческой девицей, вздумавшей сесть ему на шею. Злиться получалось лучше.

Холодно улыбнувшись, я поднялась из-за стола и подхватила сумку.

– Нет, арр, – сказала я. – Не хочу.

И прикоснулась к надетому на палец дуалу, активируя переход в покои акк-Маан.

8

Моё появление застало акк-Маан врасплох.

– Ты меня удивила, девочка, – сказала она, поднявшись из кресла и подходя ко мне. – Не ожидала, что твой отпуск окажется таким кратким и таким эффективным.

Последнее слово она выделила интонацией.

– Эффективным? – с недоумением переспросила я.

– Так ты ещё не знаешь? – чуть насмешливо протянула акк-Маан. – Сапожник без сапог? Да, девочка?

– О чём вы, акк? – всё ещё ничего не понимая, спросила я. Не будь в её вигоре столько довольной зелени, я бы уже забеспокоилась.

– Когда ты последний раз смотрела на свой вигор? – строго спросила акк.

Я задумалась, пытаясь вспомнить.

– Перед отпуском, наверное.

– Тогда советую взглянуть сейчас, – усмехнулась акк-Маан.

Рассмотреть собственный вигор можно только в зеркале, но не каждое зеркало подойдёт. Но висевшее на стене в широкой позолоченной раме подходило вполне. Я сосредоточилась и через мгновение всматривалась в свой переливающийся лимонным любопытство вигор. Вот только что-то с ним было не так. Что-то... Что... Я присмотрелась внимательно и поняла, что все произошедшие в нём изменения описываются одним словом 'беременна'. От осознания произошедшего ноги мои подкосились и только стоявший рядом стул спас меня от постыдного падения. Я тяжело опустилась на его сидение.

Акк-Маан с улыбкой наблюдала за мной.

– И кто же счастливый отец? – спросила она, когда я немного пришла в себя.

– Не знаю, он был под качественной иллюзией, – смущённо ответила я.

– Вот как, – протянула акк. – И насколько качественной?

– Вплоть до вигора. Стыдно признаться, но я только пять минут назад узнала, что он фер.

– Значит, уровень восемь плюс, – довольно заметила она. – Прекрасно! Поздравляю, девочка!

– Благодарю, акк, – вежливо кивнула я. – Я бы хотела пойти помедитировать. Позвольте удалиться.

– Иди, Кая. И... не торопись делиться с коллегами этой новостью до Совета. И в её вигоре сверкнули сине-лиловые искры злорадства. Ох, не любит старая акк покровителя Теке, ох, не любит.

Я мечтала добраться до своих покоев, не встретив никого из коллег. Разговаривать мне совершенно не хотелось. Но увы, мечты мечтами, а реальность... Реальность напомнила мне о себе, столкнув в одном из переходов нос к носу с Литой.

– Здравствуйте, ак-Кая,– поздоровалась она, беззастенчиво разглядывая меня. – Какое у вас миленькое платье! Вы говорили, что собираетесь в предгорья. Неужели там так тепло? По её лицу видно было, что девушка знающим взглядом оценила и декольте моего платья, и его длину, едва доходящую до середины бедра, и фривольно распущенные волосы. Не надо было смотреть на её вигор, чтобы понять, что он полыхает ревностью.

– Здравствуйте, Лита, – вежливо улыбнулась я. – Я всё ещё собираюсь в предгорья. Но была, – тут улыбка против моей воли стала мечтательной, – совсем в другом месте. Благодарю за подсказку. Без вас я бы туда не попала.

– Подсказку? – переспросила Лита.

– Да. Ведь это же вы предупредили меня о планах ар-Текельта.

– Значит, он действительно подал заявку? – разочарованно спросила девушка.

– Да. Но заявка поданная ещё не заявка одобренная, – усмехнулась я. – Поверьте, милочка, на вашего Красавчика я не претендую. А теперь позвольте мне пройти. Спокойной ночи, Лита.

– Спокойной ночи, ак-Кая, – пробормотала она, уступая мне дорогу.

И я пошла по коридору, не оглядываясь на кипевшую ревностью и завистью девицу.

Вернувшись к себе, я первым делом переоделась, сменив легкомысленное платье на широкие полотняные брюки и просторная рубашка с короткими рукавами... Прощай, Каритэ, и здравствуй, ак-Кая!

Медитация обычно помогала мне успокоиться, но сейчас выгнать из головы посторонние мысли оказалось непросто. Разумеется, я знала, что должна буду скоро забеременеть. Примерно так, как в начале учебного семестра знала о неизбежно грядущем экзамене. Но одно дело знать теоретически, и совсем другое – когда неожиданно оказываешься перед фактом... Я не испытывала радости, которую ожидала испытать – оду лишь растерянность, мучительную и гнетущую. Оставив бесполезные попытки медитации, встала и прошлась по комнате. Взгляд скользнул от полки с кристаллами знаний к висевшей на стене картине, изображавшей площадь Роз – центральную площадь Машкупа, на которой мы с Эль-Фархом обедали вчера. Я, помню, жаловалась, что он пробудил во мне жажду странствий, а он смеялся, говоря, что она легко утолима... Вот только беременным женщинам путешествия строго противопоказаны. А потом... Я когда-то дала себе слово, что не отправлю своего ребёнка в пансион для одарённых феррят. Так, как поступают многие родившие в материнский год. Так, как поступила когда-то моя мать. И слово своё я собиралась сдержать.

Я сделала ещё круг по комнате. Затем решительно подошла к сумке, извлекла из неё костяной волчок. Уселась прямо на ковер, как учил Эль-Фарх, сосредоточилась на вопросе 'что мне делать' и начала гадание. Волчок завертелся на месте и резко остановился, всем своим видом показывая, что тут и думать не о чем. Выпавший мне символ, чем-то напоминавший решетку, был мне незнаком. Зато смысл гадания, благодаря озарению, был предельно ясен – любое начатое сейчас действие чревато неприятностями. Бездействие – вот мой план на сегодня. И, выпив успокаивающего отвара, я легла спать.

Мне приснилась лужайка перед главным зданием Дома Целителей. Я ещё подумала, что старшая садовница отругает меня, если застанет бегающей по её драгоценной лужайке. Но я должна была поймать большого – с ладонь – мотылька, порхавшего там. Странного мотылька – одно крыло белое, другое чёрное. И я бегала за ним по лужайке, размахивая сачком. А следом за мной бежали бармен с чёрным ирокезом и старичок-старьёвщик с седой клокастой бородой, напоминавшей по форме крыло бабочки. Они подбадривали меня криками 'лови его, лови'. Я старалась изо всех сил, но мотылек легко уворачивался от сачка. Зато я сама попала в объятия неизвестно откуда взявшегося Эль-Фарха. 'Поймал!' – закричал он. Старик с барменом исчезли, а мотылёк стал расти, в одно мгновение закрыв крыльями небо. Его чёрное крыло коснулось наших голов..., и я проснулась.

9

Дом 'без слуг' встретил меня осуждающей тишиной. Напрасно я всё утро собиралась с мыслями и подбирала слова, чтобы поговорить с Эль-Фархом. На мой зов отвечало только робкое эхо в пустых комнатах.

Я вышла на террасу, где мы обычно пили шадр. Но и там было пусто. Только рядом со столиком сиротливо лежали осколки разбитого глиняного чайника. Я наклонилась, чтобы собрать черепки. Но стоило мне коснуться одного из них, как меня накрыло видением.

Я увидела самодовольную улыбку на лице ар-Текельта и кустарные поделки под неё на лицах Эмси и Гэмси. Как братцы не пытались, добиться той же ослепительности у них не получалось – выходили только кривоватые ухмылки.

– Ты оскорбил меня, чужеземец, -заявил Теке на ферине. – Я вызываю тебя на поединок.

– Я не понимаю тебя, – ответил Эль-Фарх на языке восточников. – Что привело тебя в мой дом, сын шакала?

– Значит, ты отказываешься от поединка? – продолжал Теке на ферине.

– Я не понимаю тебя, – повторил Эль-Фарх на языке восточников. – Если хочешь со мной говорить, жалкий червяк, найди того, кто знает мой язык.

– Он отказывается от поединка, – повторил Теке. – Парни, засвидетельствуйте отказ.

– Свидетельствуем, – хором откликнулись братцы-подпевалы.

– Так что мы просто поучим сейчас этого чужака правилам вежливости, – с гаденькой ухмылкой произнёс Теке. – Эмси, придержи-ка его.

– Готово, босс! – довольно осклабясь, отрапортовал тот. – Не дернется.

– А ты, Гэмси, подогрей-ка воду в чайнике. А то что-то она подостыла, – скомандовал Теке второму брату.

– Готово, босс, – тут же доложил тот.

– Ну что, парни, развлечемся? – весело спросил Теке.

И под его взглядом чайник с кипятком взмыл в воздух и неторопливо поплыл к неподвижно замершему Эль-Фарху.

– Так-так-так, – раздался вкрадчивый голос, звуки которого заставили вздрогнуть незваных гостей. – Что тут у нас такое?

Появившийся из-за спины Эль-Фарха высокий, чуточку нескладный мужчина в пурпурном плаще блюстителя городского покоя ласково улыбнулся троице. Его по-звериному острые зубы, промелькнувшие в оскале улыбки, заставили вспомнить о ходивших среди феров страшных слухах про эксперименты с наследственностью.

– О, я вижу, феры собрались втроём, чтобы справиться с одним человеком, – делано восхитился новоприбывший. – Какая легендарная дерзость! Какая эпическая отвага!

Чайник дрогнул и застыл в воздухе, немного не доплыв до цели.

А мужчина ещё раз сверкнул острыми зубами и представился:

– Ар-Лин, старший блюститель покоя Машкупа.

–... Ммм, – попытался выдавить из себя что-то растерянный Теке.

– Свидетельствую нарушение порядка, – заявил арр-Лин.

– Я в своём праве, ар старший блюститель, – начал побледневший Теке. – Этот человек оскорбил меня! Феры подтвердят...

– Уложение о поединках статья пять пункт определяет, что вызов на поединок должен быть сформулирован однозначно и недвусмысленно.

– Я...

– Вы, фер, бросили вызов противнику на языке, неизвестном ему, нарушив тем самым статью пять пункт прим. Посему предлагаю перенести обсуждение о ваших правах и обязанностях в другое место.

Отпущенный фером чайник рухнул на каменные полы террасы. Видение окончилось.

Но дальнейшее развитие событий несложно было предсказать. Блюстители покоя, контролировавшие применение магии в человеческих городах, без малейшей снисходительности карали выходки, подобные только что увиденной мной. Уложение о поединках гласило, что поединок между фером и обычным человеком возможен лишь с их одобрения и под их контролем. За групповое нападение на человека пара недель ограничения магии всем троим нападавшим была гарантирована. И то, что Эль-Фарх не человек, а фер, не имело значения. Ар-Текельт этого не знал, хотя, похоже, знал ар-Лин – не зря же он поторопился увести проштрафившуюся троицу подальше от лже-шеклена.

Видение успокоило меня – с Эль-Фархом всё было в порядке. И встревожило – таких ярких и продолжительных видений у меня прежде не было. Такое резкое усиление способностей инса ...

Вздохнув, я подобрала черепок, сунула его в сумку и вернулась в дом. Ещё раз обойдя комнаты, я обнаружила в спальне большую дорожную сумку. На сумке лежала записка, прижатая каменной фигуркой оммаком. Всего несколько строк, написанных ровным почерком на ферине: 'Спасибо, Каритэ. Прости и прощай'

10

Я неторопливо шла по аллее, ведущей от знаменитых Ворот Судьбы к Дому Решений, с любопытством глядя по сторонам. По обеим сторонам аллеи вытянулись часовыми вечнозелёные деревья афрем, разделённые изысканными цветочными композициями.