Текст книги "Призрачное тело (СИ)"
Автор книги: Аноним Аллесий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
Annotation
Попаданец в левого персонажа, знает канон, но только аниме, хотя про мангу тоже слышал. Наследник рода слабых, но весьма искуссных шаманов. Не МС. Чью сторону он выберет, в какой реально мир попал (манга/аниме), сможет ли изменить историю... Или бросит доверившихся ему людей на произвол судьбы, если сможет вдруг спастись сам от желающего уничтожить мир Хао.
Аллесий
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Аллесий
Призрачное тело (главы 1-3)
От автора:
Ввиду чрезвычайно долго длящегося рассмотрения работы на фанфиксе, я по просьбам читателей добавляю её сюда. Внимание, название временное, могут быть ошибки, нет выделений (плохо пока разобрался с эти сайтом). Короче говоря, это всё ЧЕРНОВАЯ ВЕРСИЯ. Черновик, если проще.
*Научился выделять тексты здесь. Выделения появляются с четвёртой главы. До этого они будут отсутствовать.
*Все резервы фуриоку неканонные и увеличены примерно раз в десять-двадцать. Это только цифры.
Глава 1
Что такое сон? Многие спорят о нём веками. В древности люди считали, что во сне души покидают тела и уходят странствовать по свету либо перемещаются в чертоги богов... Ныне мы считаем проще: сон – особый режим активности мозга, режим, в котором наше тело отдыхает... И я считал точно также. Но теперь почему-то думаю скорее о том, могли ли быть правы древние. Почему?
Разберёмся по порядку. Заснул, проснулся, гипс... То есть, тело. Чужое. И воспоминания. Тоже чужие. Каково это – попасть без предупреждения, не после какой-либо смерти, но после того, как всего лишь закрыл глаза на подушке? Жутко, наверное. Почему-то все эмоции слегка притупились и сказать точно, основываясь на собственном опыте, я не могу.
Тем не менее, где-то на грани сознания присутствовала тоненькая ниточка связи с прошлым телом. Не представляю, откуда я это знал, но точно был уверен, что эта ниточка была. Гм... А у меня есть некоторая теория.
Оглядев себя, вижу достаточно мелкую тушку ребёнка лет десяти-двенадцати. Если предположить, что я не переместился целиком, но лишь образовал связь между телами, то логичными становятся и ощущение нити, и то, что моя личность подавила личность владельца. Кстати, как его... То есть меня, теперь зовут? Тошайо. «Гений». Какие у меня были, однако, амбициозные родители!
Ощущаемая ниточка всё глубже и глубже уходила в глубины подсознания. Я её практически не ощущал, а вскоре связь исчезла совсем. Разорвалась? Не знаю. Возможно, но очень не хотелось бы. Кстати, я переместился только личностью или ещё и душой? А может, это одно и тоже? И должно ли меня это волновать?
Вообще, неожиданные изменения мною часто принимались философски. Ну вот какая мне в сущности разница, каким комплектом я сюда попал? В любом случае я – это я. Пусть не такой, какой был, но теперь это уже мало важно. Кстати, надо бы разобраться и в воспоминаниях реципиента. А ещё подумать, что с моими эмоциями. Почему я не ощущаю ни страха, ни радости, ни беспокойства или напряжённости.
Тошайо Сейшин, лет... Двенадцать лет. Рано лишился родителей, живёт с больным старшим братом. Впрочем, «больной» – не значит «привязанный к кровати». Мужчина настоящий олимпиец по каким-то показателям. Просто болезнь его несколько не телесная.
Тут надо заметить, что семья у... меня? Да, теперь уже у меня. Так вот, семья была несколько необычной. Жили мы в Японии, но из поколения в поколения занимались не земледелием или, там, кузнечным делом, а кое-чем более интересным, так называемым духовным искусством. Проще говоря, шаманизмом.
Тут надо бы пояснить, что шаманы – люди, способные вовлекать в взаимодействие с собой различных духов, к которым относятся абсолютно все мистические существа любого уровня от призраков до самого сатаны.
Не сказать, что шаманами мы были особенно могущественными, однако брали часто своё отточеным искусством. Резерв фуриоку, энергии, которую шаман вырабатывал и использовал для взаимодействия с духовной сущностью, у нас редко когда превышал тысяч восемь-десять. Обычно же он останавливался на семи с половиной. Это были абсолютно средненькие, даже в чём-то ниже среднего показатели. Также нашему роду не принадлежало никаких духов: слабоваты мы были, чтобы нам присягали на верность мистические сильные сущности, а слабые и бесполезные самим нужны особо не были: корми их ещё... С другой же стороны, как по мне, мы могли бы таким образом, привязываю к себе практически бесполезных духов, хотя бы раскачивать свой резерв постепенно, но оставим пока что подобные мысли.
Что касается болезни брата, то у него было толи какое-то проклятие, толи повреждение энергетической оболочки после схватки с каким-то духом: я точно не знал, мне не рассказывали. Смысл был в том, что парень, коему едва ли двадцать восемь исполнилось, умирал. Жить ему оставалось года два, не дольше. За это время он хотел мне передать как можно больший объём своих знаний и навыков. Японцы... всё для рода, всё для семьи. Ну, оно и логично. Не заводить же ему собственного ребёнка? Кто о мелком заботиться будет после смерти отца? Я? Мне ещё самому забота нужна.
– То? Можно? – постучались внезапно в дверь. Я даже вздрогнул.
– Да! И прекрати называть меня «То»! – фыркнул я, когда человек, заменивший мне родителей, зашёл в комнату гостиничного номера. Ну как, номера? Небольшая клеть. Не то, чтобы у нас не было денег: они были, но брат предпочитал расходовать их очень экономно, пусть и зарабатывал неплохую сумму. Хотел, видимо, мне побольше оставить.
Я грустно вздохнул.
– Хорошо-хорошо! – шутливо поднимает руки вверх. – И как же вас величать, Тошайо-сама? Возможно, по последнему слогу? Йо? – я буквально всем телом вздрогнул внезапно: понял, куда попал. «Йо»! Ну конечно... Клан Асакура. Знакомое название, знакомый род... Ой, хоть бы это было аниме! Хао из манги натуральное чудовище! И, надо сказать честно, хрен я там с ним справлюсь самостоятельно: мне и за сотню лет до его мощи не дорасти! А умирать не хочется...
– Лучше Шай, – мой голос стал слегка хрипловатым.
– Ну хорошо, – треплет меня по волосам. – Пусть будет Шай. Тоже неплохо звучит. Собирайся давай, через десять минут уходим. Перекусим где-нибудь только. Я тут видел раменную недалеко... Или ты хочешь в ресторан? Тут тоже рядышком.
– Рамен! – тут же вскакиваю с кровати.
– Я так и думал, – хохотнул он. На миг его лицо перекосила гримасса мимолётной боли... А может быть и не мимолётной: он очень успешно скрывал своё состояние от меня. Вздыхаю, и быстро, но аккуратно пакую свои вещи во вместительный рюкзак.
Не сказал бы, что мы путешествуем, но, в общем-то, такая трактовка тоже подойдёт. Мы направлялись к одному небольшому поместью, принадлежащему нашей семье. Довольно старому поместью, но это не важно. Брат хотел остаток своей жизни провести там, максимально сосредоточившись на моём обучении шаманизму. Надо сказать, что своё имя я носил не просто так. За шесть лет освоил абсолютно всю школьную программу, пусть из неё и были убраны некоторые специфические предметы вроде иностранного языка, а больший упор был сделан на праве. Таким образом, в принципе, сейчас максимальную пользу можно было извлечь лишь давая мне навыки шаманизма. Этим Рен и желал заняться.
Почему в старом доме чёрте где? Хотя... Киото – это ведь не чёрте где, верно? В общем, там была повышенная концентрация духовного фона. Если постоянно там себя изматывать тренировками, то можно достичь несколько лучших результатов, нежели в других местах. Ну и, конечно, дух-хранитель. Многие шаманы обычно находят себе постоянного спутника-хранителя. С ним взаимодействие происходит на несколько ином уровне. У кого-то хранителей больше одного. В Киото множество духов. Рен надеялся, что я подберу себе хоть кого-то.
– Дайте сразу двойной! – ощерился я улыбкой, несколько выбиваясь из привычного для японца поведения своей активностью и непосредственностью. Впрочем, не сильно выбиваясь, да и ребёнок же в конце концов.
– Конечно, – ответил мне лёгкой улыбкой повар. Вскоре уже протянул большую тарелку, источающую чудесный аромат. – Рамен с говядиной. Двойной. А это ваш, – протягивает порцию Рена. Он лишь потрепал меня по голове, после чего принялся быстро, но очень аккуратно, чёткими действиями поглощать пищу. Он вообще всё делал с максимально возможной скоростью, при которой не падало качество действий. Чувствовал, видно, что жизнь потихоньку уходит. Старался не растрачивать неэффективно самый, пожалуй, ценный для него ресурс – время.
Доел Рен куда раньше меня, принявшись что-то записывать в своём блокноте. Он как раз успел закончить страницу, когда я закончил.
– Спасибо, было вкусно, – снова улыбка в тридцать два зуба, после чего я аккуратно протираю влажной салфеткой руки, вскакивая с места. – Рен?
– Да, идём. Осталось немного.
До Киото мы, как несложно догадаться, пёрли пешком уже почти месяц. Не сильно торопясь, впрочем. Зачем это, если Рену не хватает времени? Чтобы научить меня самостоятельности. Жить одному, добираться до нужного места, даже если почти нет денег, использовать силу шамана в том числе и для бытовых нужд, да банально палатку ставить. Вообще, отнёсся он к моей туристической подготовке достаточно серьёзно, дав ускоренный курс на две недели. Немного? В сочетании с хорошей физической формой – вполне достаточно. Кроме того, в пути я также многому учился. Фактически, стало весьма маловажным, живём ли мы оседло, либо постоянно идём или добираемся на попутках.
Зачем мне такие навыки? Всё просто. Сейчас идёт тысяча девятьсот девяносто восьмой. Затем девяносто девятый – последний день правления нынешнего короля-шамана. А затем Турнир за звание следующего короля в двухтысячном году. Рен боится, что я буду участвовать. И его страхи небезосновательны. Я сам хотел и до вселения. Теперь хочу ещё больше. Турнир – это новые препятствия. Турнир – это развитие моих сил в качестве шамана. В каноне Йо Асакура и его команда, начав слабенькими шаманами вроде меня, стали к его финалу монстрами, способными сносить целые горы. Да, им как минимум серьёзно повезло, но всё же! Я собираюсь наращивать свою силу с максимально возможной скоростью и отдачей. Случиться может всё, что угодно. Да и, честно говоря, есть ещё одна цель.
Не желаю я умирать. Какие-то лет сто в лучшем случае... Это так мало! Могущественные шаманы живут куда дольше, к тому же, вершины духовного искусства способны привести к бессмертию. Если мне придётся ради этого потрудиться, то все усилия будут приложены.
– Что ты делаешь? – обратился ко мне Рен. – Я чувствую колебания Рейку вокруг. Никак не мог понять, в чём причина. Это ведь ты?
– Да, я пытаюсь сконцентрировать Фуриоку (П. А. Рейку – энергия духов, Фуриоку – шаманов). Чтобы привлечь сикигами, – сикигами были слабенькими природными духами, способными вселиться, да обычно и вселяющимися в камни, листья и тому подобный мусор. Они были практически неразумными, фактически, слабенькие сгустки энергии с подобием даже не сознания, но какой-то жалкой капельки разума. Чтобы ими управлять, не требовалось особых навыков. Немного энергии и чуть-чуть когцентрации, плюс, конечно, умение хоть сколько-нибудь управлять своими эмоциями. Несмотря на всё своё скудоумие, сикигами чувствовали эмпатический фон, хоть и не слишком хорошо.
– Хорошо, – кивнул он, больше ничего не сказав. Для него этого было достаточно.
– Сколько нам ещё?
– Не хочешь идти?
– Киото близко, зачем нам идти до него пешком? – пожимаю плечами. – Весь путь мы почти прошли.
– Твоя правда. Сядем на автобус.
Сказано – сделано. Из небольшого городка мы на колёсах добрались до старой столицы Японии, где вышли, тут же отправившись в нужную сторону.
Я с интересом вертел головой, Рен вёл меня в одном ему понятном направлении. Путь до того самого места загял больше двух часов пешего шага. Домик находился на самой окраине города. Мы тоже вышли на краю, но несколько с другой стороны.
Киото, кстати, было весьма красивым местом. Было на что посмотреть... и что ощущать. Действительно, повышенный духовный фон. Я его чувствовал. Рен, видимо, тоже: он то жмурился, то морщился, пусть и едва заметно. Видимо, ему было здесь проще в плане боли от повреждений энергетики, но сама она разрушаться стала чуть быстрее. Весьма неприятно. Эх... Пусть примет его Король Духов в своих чертогах.
Надо сказать, что в этой Японии населения было явно не сто двадцать миллионов человек. Скорее – около восьмидесяти пяти, может быть – девяноста миллионов. Да, все всё равно сидели весьма тесно, однако точно не друг у друга на головах. Это позволяло многим относительно старым семьям, да и просто людям из глубинки или с окраин городов, иметь относительно крупные участки с домом. Не слишком большие, но дворик на две-пять соток вполне мог встретиться.
В доме, куда привёл меня Рен, также имелся внутренний двор. Что-то около трёхсот квадратов, может, чуть больше.
– Нужно будет убраться, – вынес вердикт Рен, когда проверил весь дом. Я в это время распаковывал вещи. – Вода теперь есть, в том числе и горячая. Отдыхай полчаса и иди мыть дом, – я лишь кивнул, зевнув на кровати. Удивительное ощущение: одновременно непривычно, ведь раньше я спал на полу, но в тоже время привычно, ведь в прошлой жизни мое спальное место располагалось несколько выше уровня плинтуса.
Вёдра с водой уже стояли на нижнем этаже, как и тряпки. Вздохнув, взялся за одну и намочил.
– Используй Фуриоку, – киваю.
Мы древний род, но шаманны по объёму энергии хорошо если выше среднего. В основном даже чуть ниже средней планки находимся. А это значит что? Что у нас есть нечто иное. Больше сорока поколений предков, практиковавших духовное искусство, не могли не наработать хоть пяток семейных секретов. И они наработали. Не супер-пупер приёмы, но особые методы обучения и управления силой. В том числе и стихийные методы, которым меня обучал брат. В бою они с нашими резервами сил малополезны, но это всякие сирые и убогие используют свои силы лишь для битвы. Шаман – это нечто большее, нежели простой боец. Разумеется, есть воины-шаманы, которых я уважаю. Это люди, всецело посвятившие себя одной из граней духовного искусства, но в том-то и дело, что большинство бойцов далеко не воины, а просто неспособные применять для иных целей свои силы. Обычно это кто-то молодой, только что обретший духовные возможности. Старые семьи так или иначе учатся взаимодействовать с миром вокруг иными способами.
Прикрыв глаза, я сконцентрировал своё Фуриоку в банальной воде, которая пропитала тряпку и сейчас обильно лилась на пол, опускаюсь на корточки и напрягаю разум. Именно напрягаю: подчинить воду не так-то просто. Она словно желе: всё время извивается и норовит просочиться сквозь тиски, которыми её удерживают. Пятно воды расползлось по полу, но вдруг начало шевелиться. В полутрансе я стал елозить по полу тряпкой, больше заставляя воду стирать пыль. Вскоре пятно, которым я управлял, стало грязно-коричневым. Сконцентрировавшись, заставил воду впитаться в тряпку. Выйдя на крыльцо – выжал.
– Шай? – о! Всё-таки стал звать по-новому!
– Ась?
– Тряпка для пыли и для меня.
Секунду постояв отрешённо, я покраснел, осознав услышаное. Ну да: зачем это я вообще пользуюсь тряпкой, если всю работу делаю с помощью воды? Разумеется, тряпками Рен хотел лишь протереть наиболее неудачные места. Скажем, нижнюю грань полок. Всё-таки удерживать воду в воздухе или на потолке куда как сложнее, чем заставлять елозить по полу. Что касается его «для меня», то ему, конечно, тяжеловато использовать такой метод с такими повреждениями, поэтому духовное искусство он практикует достаточно редко: тряпка ему куда как более удобный инструмент в данном случае, нежели Фуриоку.
Дом мы убирали часа полтора. За это время изрядно вымотались, хотя и не сильно устали, благо, что физическая форма была на уровне что у меня, что у него. Больше морально хотелось отдохнуть: только пришли, как сразу надо елозить по пыли на корачках. Хотя Фуриоку ощутимо просело. Из имевшихся у меня, по заверениям Рена, семи с лишним тысяч, осталось где-то около трети. Зато какое невероятно чувство – ощущать расслабляющиеся мозги! Действительно, расслабляющиеся: держать ощущаемую ментально в качестве нечто желеобразного субстанцию под контролем полтора часа весьма тяжело. Постоянно норовит выскользнуть и выскочить из-под контроля. В реальности это выглядело, словно вода у меня была завёрнута в какую-то невидимую плёнку, которая внезапно получала мелкие повреждения, откуда начинали бить мелкие струйки.
И ладно бы так себя вела только вода. Никакие вещества ещё не подчинялись мне нормально! Воздух казался чем-то неуловимым и едва заметным мысленно. Его вообще нельзя было «захватить» под контроль, только подгонять резкими движения своего Фуриоку, вызывая направленные порывы ветра... Хотя, какие у меня порывы?..
Что касается твердых предметов, к примеру, камней, то они охотно подходили для «сковывания», однако их было очень тяжело взять под контроль. Требовалось много энергии и сил. Сами по себе они словно отталкивали мой разум. Если толкая воду я словно перегонял по земле волнами разлитую лужицу, чья жидкость лезла сквозь мои пальцы, то толкая камень, я упирался в стальную стену, которую нужно было с напряжением всех сил продавливать.
Плазма... Пытаясь насутить своим Фуриоку обычное пламя, получал, в общем-то, относительно послушную своей волей стихию. Но только вблизи. Чем дальше находился огонь, тем сложнее было им управлять.
Рену, кстати, наоборот давались куда легчи вода и воздух, но не потому что он имел какие-то предрасположенности, а из-за того, что, по причине ранений, его Фуриоку было совершенно нестабильным. Огонь требовал, как ни странно, практически любой тип энергии, но чем менее таковая была стабильна, тем более непослушным становилось пламя. Камень легко вырывался, по словам брата, из тисков, а вот воздуху и воде было всё равно, какая сила толкает их потоки.
Тем не менее, Рен всё равно был несколько более искусен в управлении стихиями. Да и Фуриоку у него было чуть больше: восемь тысяч. Но это только пока. Видимо, меня не просто так назвали гением. Если брат в почти три десятка лет имеет всего на несколько сотен больше меня в несчастные двенадцать, то я мог рассчитывать на резерв тысяч на десять-одиннадцать, что для нашего рода весьма немало.
Обустроившись, мы принялись за дело, а именно – вкладывание в меня максимума за минимум. Проще говоря, за тренировки и образование. Рен лишь одобрительно прикрывал глаза, когда видел мои резко возросшие успехи. Кстати, я только недавно понял, что, будь во мне подселённый дух, то брат меня точно раскусил. Значит, я всё-таки Тошайо Сейшин? Но почему осознаю себя скорее сплавом с доминированием несколько иной личности?
Что касается тренировок, то Рен обладал весьма богатым воображением в этом плане. Он пытался помогать мне развиваться всесторонне: физически, духовно, умственно. Одним из его любимых вариантов было поставить меня на узкий деревянный столбик и дать в руки палку, а самому кидать различные предметы. Чаще всего это были камешки. Каждое попадание давало ему своеобразное очко. Каждый отбитый предмет – мне. В конце я должен был пропрыгать на столбце, меняя ногу, в соответствии с количеством полученных братом очков. Мои очки – это плюс к моему свободному времени. По пять минут.
Затем тренировки усложнились: он забрал у меня палку и выдавал набор камешков и листиков. Штук десять. Мне разрешалось уворачиваться или сбивать наличествующим у меня мусором аналогичный мусор, летящий в меня. Смысл был, размеется, не в открытии сверхточности или гиперреакции. Моя задача сводилась к развитию гибкости и скорости оперирования Фуриоку. Мне требовалось использовать имеющиеся у меня камушки и листики для воплощения сикигами, которые уже заставлять перешибать летящий мусор. Было очень трудно. Ноги после таких тренировок горели: мало того, что требовалось долго стоять, изредка меняя ногу, ибо для нормального равновесия на двух места не хватало, так ведь потом ещё доходило до сотни-полутора прыжков!
Кроме того Рен особенно рьяно взялся со мной за изучение истории клана, бытие великих шаманов... Очень сильно он напирал на троих Рейхо Сейшин, Хао Асакуру и Юджиму Каге.
Последняя – повелительница теней из клана шаманов Японии, делящего по стране первое место. Делившего... Кажется, Каге сейчас преданы забвению. Хао Асакура... Главный претендент на звание короля-шамана в этом турнире. Родившись полторы тысячи лет назад, он основал клан Асакура, став попутно одним из сильнейших шаманов в мире. Овладел всеми пятью лучами некой звезды единства, каждый луч которой символизировал одну из стихий, а пятая вершина – связь людей и духов. Был предан своими потомками, которые попытались заточить его душу, но сумел вырваться из ловушки и переродиться спустя пятьсот лет... дабы участвовать в новом турнире шаманов, где был побеждён каким-то Асакурой, использовавшим наследие Хао. История повторилась и через пятьсот лет... и поторяется сейчас. Каждые пятьсот лет Хао набирал всё больше сил. Сейчас он должен быть почти богом. И именно он был главным антагонистом канона этого мира, в том виде, в котором мне этот самый канон известен.
Правда, сложный вопрос, как повернётся история на этот раз. В манге Хао таки стал королём, а вот в аниме был побеждён. В любом случае, я ему не соперник, с учётом его дикой мощи. Единственный вариант – влезть в друзья к его брату-близнецу Йо Асакуре. Насколько я знаю, у них будет возможность прикоснуться к наследию Хао. Книге, с частью души легендарного шамана. Это шанс увелисить свои силы примерно двадцатикратно, а то и больше. Но одновременно подобный шаг втянет меня в противостояние Хао, либо его противникам. Я должен быду занять сторону, иначе меня просто уничтожат. Без вариантов. Готов ли я залезть во всю эту круговерть? Не знаю... Впрочем, у меня ещё есть время подумать.
Что касается Рейхо Сейшин, то это легендарный член уже нашего рода, в своё время также сумевший подчинить себе четыре из пяти лучей звезды единства. Правда, на краю гибели. По легенде, он там едва ли не цунами с извержениями вулканов вызывал одним щелчком пальцев, но недолго: всего лишь несколько минут до своей гибели. Считается, что, стоя на краю гибели, сильный волей шаман многократно укрепляет свой дух, становясь на какое-то время способным подчинять себе стихии в полном объёме, а не только какими-то жалкими каплями, как я сейчас.
– Стой ровно!
– Не могу... – со лба текла струйка пота. Ещё бы: стоять на одной руке на столбце с прямой спиной...
– Это закаляет волю! Иначе тебе не подчинить стихии!
Чем дольше я пытался управлять различными элементами, тем больше понимал, какая же лежит пропасть между моими нынешними навыками и идеалом. Во сколько же раз увеличиваются силы шаманов на краю гибели, если они начинают работать с целым океаном вместо маленькой лужицы?
– Стоп! – я обессилено упал на траву со столбика, словно мешок с... картошкой. Да, картошкой. Тяжело дыша, вслушиваюсь в слова брата. – Результат средней паршивости. Да, ты опережаешь даже меня в твоём возрасте, а я считался талантом, однако не забывай, что мне не требовалось участвовать в турнире шаманов, куда метишь ты.
– Я... понимаю... и... готов продолжать... – опираясь на свои колени и пыхтя, как паровоз, медленно поднимаюсь на трясущихся ногах.
– Хватит пока. Лотос, – кивнув, отчего на землю упало несколько десятков капелек пота, сажусь в позу лотоса. Точнее, плюхаюсь, после чего прикрываю глаза и пытаюсь кое-как успокоить дыхание. Рен мне не мешал. Вскоре пульс замедлился до нормального ритма, а лёгкие прекратили гореть огнём, хотя воздуха всё ещё не хватало.
Отрешившись, вхожу в состояние медитации. Мир вокруг послушно меня принял, показывая мельчайшие свои элементы через рейку и фуриоку, присутствующие там.
– Ручей. Попробуй его использовать.
В таком состоянии я мог несколько больше, нежели в обычном. С трудом обхватив сознанием поток воды из ближайшего ручья, я сковал его своей волей и заставил выплеснуться, ударив Рена получившейся водяной плетью. Он не растерялся, отскочив и бросив в меня камешек, превратившийся в полёте в сикигами. Плеть превратилась в жало, ударив в центр энергетического сгустка и повреждая не слишком твёрдую основу. Следующий – сикигами-листик. Жало становится лезвием. Внезапно земля подо мной вздрагивает, подчинённая чужой волей. Теряю концентрацию, отчего вода вырывается из тисков. В лицо уже летит новый сикигами. Не увернуться...
Открыв глаза, я подхватил руками несколько капелек воды в воздухе и плавным движением запустил их в сикигами, максимально жёстко контролируя каждую из них сознанием. Пусть получившееся лезвие и состояло из жидкости, но моя воля сделала воду едва ли не твёрже алмаза. Листик сикигами распался на две равные части.
– Молодец, молодец, молодец, – Рен похлопал в ладоши. – Пожалуй, на сегодня можно закончить. В течение следующих четырёх дней меня не будет. Тренируйся сам. Заодно попробуй найти себе хранителя. Мы же в Киото в конце концов.
– Ок! – радостно воскликнул я, вскакивая на ноги. Не очень быстро, впрочем, но хоть так.
Брат умотал через полчаса. Я остался один. На тумбочке лежали деньги, которые, видимо, оставил Рен. Пересчитав, кивнул самому себе: восемь тысяч йен. По паре тысяч на сутки. Не то, чтобы мало, но и не слишком много. Хотя... На что мне их тратить-то? На еду тут точно хватит, даже останется. А больше и не на что, как бы. Духа-то за деньги точно не купишь.
Если мне было сказано найти хранителя, то надо искать. Разумеется, настоящего хранителя так не получить, но мне нужен был хоть какой-то. Позже можно быдет найти ещё одного, пока что достаточно было заключить взаимовыгодный договор хоть с кем-то. Духи часто привязаны к определённым местам и не могут освободиться или уйти, такие с радостью соглашаются попутешествовать. У кого-то в мире остаются неоконченные дела... В общем, есть, чем подкупить таких. Мне же сейчас требуется лишь тренироваться, не более того.
Уже вечером, немного отдохнув, я отправился на прогулку. Почему вечером? Потому что на кладбища, чтобы встретить привидений, нужно ходить ночью. Шутка. Просто духи предпочитают именно тёмное время суток. Во всяком случае, духи умерших людей.
Первой моей целью было некое хейджи но боччи. Умиротворённое место захоронений. Достаточно старое и находившееся далеко от домов. Насколько мне известно, городская администрация запретила строительство вблизи данного исторического памятника. Сюда водят экскурсии туристам, но и самостоятельно ходить тут не запрещают. Впрочем, находится немного романтиков, желающих прогуляться мимо могил, пусть и старых.
Удивительно идти мимо древних каменных плит, смотря на редко сидящих там полупрозрачных людей, тогда как окружающие никого не замечают. Когда-то здесь хоронили самых верных людей императора. В основном – самураев, но были и советники, и даже несколько членов императорской семьи. Кажется, здесь в том числе было кладбище для бастардов и дальних родственников какое-то время. М-да. А ещё я пару раз видел монахов-буддистов...
– Эй! Ты видишь нас?! – внезапно воскликнул какой-то призрак, когда я его машинально обошёл: вылез на тропинку. Отвлёкшись от размышлений говорю:
– Да, а что? – услышав ответ, мужчина даже опешил на пару секунд. Думал, ему показалось. Странно, в Киото хоть и не много шаманов, но они тут есть, всё-таки такой древний город. Почему они так удивлены? Может, я неправильно оцениваю численность здешних представителей духовного искусства? Я-то думал, что их хотя бы тысяч на десять тут наскребётся.
Между тем, к нам стали слетаться призраки с окрестных могил.
– И не боишься? – прищурился какой-то самурай. Странно: нетипичное вообще поведение для людей вроде него. Хотя... сколько они тут уже все пробыли? Разумеется, старые привычки сильно поменялись.
– Чтобы шаман боялся духов? – улыбаюсь. – Дядь, ты серьёзно? – не стоит забывать, что я ещё ребёнок, пусть и на грани подросткового возраста. Поведение должно соответствовать.
– Шаман?
– Пошли погуляем, я расскажу! – киваю на тропинку.
И действительно стал рассказывать. Духи явно изголодались по общению. Ещё бы – сидеть здесь туеву хучу времени без возможности даже покинуть кладбище. Я даже и не ожидал, что их будет тут так много. Спросив, почему они не идут в загробный мир, узнал нечто интересное. Тот самый самурай с усмешкой кивнул на одну из плит, мимо которой мы шли:
– Это моя могила. Приглядись внимательнее.
– И что там? – подойдя ближе, замечаю почти стёршиеся от времени иероглифы. Незнакомые большинству японцев, мне они сказали многое. Вокруг меня уже стояло человек сорок в средневековых доспехах. – Вас удерживают эти печати?
– Да.
– Кто их наложил? – удивлённо интересуюсь. – Шаманы вряд ли бы стали таким заниматься просто так, но они также редко кому-то служат, а если и служат, то только самой верхушке. Когда-то великий клан Тао служил Императору Мин, а клан Каге в течение лет ста примерно был лучшим родом убийц под рукой императора Японии, однако это было уже тысячи полторы лет назад. Я даже и не слышал, чтобы род шаманов был под рукой кого-то, кроме верховных правителей, но здесь ведь хоронят лишь самых верных людей императора и самых достойных людей Японии!
– Всё так, – кивнул самурай. – Эта история уже давно покрылась тленом и рассыпалась, будучи развеянной вихрями времён, но я расскажу тебе, коли ты того пожелаешь.
– Было бы неплохо, – киваю. Углядев недалеко раскидистое дерево, я пошёл в ту сторону, легко запрыгнул на полтора метра, схватившись руками за толстую ветку. Подтянувшись, прилёг на развилку. Насекомых почти не было: они не любят скопления сил смерти. Здесь же было не простое кладбище, но ещё и огромное количество призраков. Листья приятно щекотали кожу.
– Когда-то, уже невероятно давно, пусть для меня то время было лишь вчера, наш император представил своим воинам юношу, почти мальчишку. Позволь, я не стану произносить его имени. Стыд сковывает меня даже спустя столько лет. Господин тогда сказал, что стоящий перед нами – легендарный воин, и что теперь он также является самураем на службе у императора. Что, коли мы желаем, то можем его испытать.
– Гм... Вы его замочалили до потери сознания?
– Замо... что? Впрочем, я понял смысл твоего вопроса. И да, мы хотели так поступить. Самурай должен быть бесстрастен, но лишь внешне все были такими. Внутри же сердце каждого из нас горело обидой и злостью. Как так – какое-то дитя сильнее любого из нас? Искуснее тех, кто учился сражаться ещё до того, как смог нормально ходить? Мы не могли этого принять. С новеньким сразился каждый из нас, кроме меня. И все проиграли. Тогда я впервые признал кого-то выше себя как воина. О нет, он не победил меня, как ты, наверное, думаешь. Но после сорока девяти поединков был невероятно слаб. Я всегда был честен, а потому не стал с ним биться, признав его достойным воином. Я бы победил, но прекрасно понимал, что победа эта была бы следствием его усталости, а не моего превосходства. Если б он был слабее меня, то пятидесятый поединок состоялся, но он был сильнее, а потому я воздал ему дань уважения. Так под моей командой появился полусотенный воин.
