Текст книги "Хозяйка древнего замка, или Таинственный граф в наследство (СИ)"

Автор книги: Анна Жнец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 12

Пока я ездила в деревню, граф со всеми вещами успел переселиться в покои бывшего дворецкого на первом этаже. После того как служанки здесь убрали – вымыли полы и окна, протерли пыль, сменили занавески и постельное белье – спальня больше не казалась такой убогой. И все равно в этой скромной тесной комнатушке Его статусное Сиятельство смотрелся неуместно, как в костюме не по размеру.

Когда я открыла дверь, он сидел на узкой одноместной кровати и явно испытывал дискомфорт, вспоминая свою прежнюю королевскую постель. А еще он мерз: с темнотой в замок пришла прохлада, а в комнатах прислуги не было каминов.

– Леди Кейдж? – Роберт Дарес повернул голову на звук моих шагов.

Он не мог видеть еду на подносе, но чувствовал плывущий по воздуху аппетитный запах томленого мяса. Точеные ноздри графа затрепетали. Мужчина принюхался и повеселел. Ароматы, которые он учуял, обещали вкусный ужин. Унылое выражение на лице Его Сиятельства сменилось оживленным и предвкушающим. Он уселся на кровати удобнее и даже слегка подался вперед, словно ему не терпелось приступить к трапезе.

– У нас новая кухарка? – бодро спросил граф, когда я устроила поднос на его коленях.

– Не так-то просто за несколько часов отыскать новую кухарку, Ваше Сиятельство. Готовила я.

После моих слов Роберт Дарес слегка напрягся. Кажется, он не верил, что дама-аристократка способна сотворить на кухне что-то съедобное, однако ароматы, щекотавшие его нос, доказывали обратное.

– Что это? – граф неосознанно коснулся повязки на глазах, словно желая сорвать с себя эту черную тряпку и насладиться не только запахами еды, но и ее видом.

– Мясо, тушеное в горшочке, картофельное пюре и салат из свежих овощей.

Кадык на горле Его Сиятельства дернулся. Роберт Дарес жадно сглотнул слюну и дрожащей от нетерпения рукой нащупал на подносе вилку.

Господи, бедный мужик! Живет в темноте. Не выходит из четырех стен. Жена бросила. Слуги разбежались, а те, что остались, безбожно воруют. Человек, которому он доверяет, пытается его отравить. Еще и последней радости лишили – кормят помоями.

С первого раза наколоть мясо не получилось: мягкое и нежное, оно разваливалось на серебряных зубчиках вилки. Его Сиятельство громко дышал, раздраженный тем, что никак не может отправить вожделенный кусок в рот. Наконец он кое-как приноровился, понял, где что лежит на подносе, и принялся за ужин.

Попробовав мою стряпню, оголодавший бедолага застонал от блаженства, качая головой.

– Это просто… – он не мог подобрать слов. – Я даже не знаю, как вас благодарить, Кларисса.

Надо же! Так расчувствовался, что назвал меня по имени.

– Давно я не получал такого удовольствия от ужина. Божественно. Великолепно. Лучшие повара столицы не годятся вам в подметки.

От похвалы Его Сиятельства я вся зарделась. Не ожидала, что этот гордец станет петь дифирамбы моим кулинарным талантам. Но видимо, он и правда очень соскучился по хорошей еде. Его слова звучали искренне и восхищенно. С упоением граф макал куски свинины в пюре и заедал все это хрустящим салатиком, заправленным сметаной.

Но вот поднос опустел. И эйфория рассеялась.

Хозяин Вулшира неловко кашлянул в кулак. Похоже, вспомнил, как расточал мне комплименты, и смутился. В высшем обществе было не принято бурно выражать эмоции.

– Спасибо, – сухо сказал Роберт Дарес, промокнув губы салфеткой.

Его бледные острые скулы пылали румянцем.

– Пока не найду кухарку, буду готовить для вас сама.

Граф кивнул с удовлетворением, и я продолжила:

– Было бы неплохо набрать в Вулшир персонал. Слишком большой фронт работ для двух пожилых служанок.

Одна из этих воровок (не помню, Шарлотта или Агнесс) говорила, что Его Сиятельство разогнал часть слуг, стыдясь своей болезни, – и вот к чему это привело: богатый, величественный замок превратился в сарай. Граф, может, этого и не видел, но с последствиями уже столкнулся. Я вспомнила разбитую лестницу, ставшую для него неодолимой преградой.

– Я не против, – Роберт Дарес поджал губы. На его лице проступило странное выражение: досада, обида, бессильный гнев. – Но с этим могут возникнуть сложности.

Мои брови поползли вверх.

О каких сложностях он говорит? Да каждая вторая женщина из деревни будет счастлива трудиться в графском доме! Это и выгодно, и почетно. Где еще они столько заработают?

Видимо, почувствовав мое недоумение, Его Сиятельство неохотно пояснил:

– Узнав о моей болезни, почти вся прислуга изъявила желание покинуть Вулшир. Я не стал никого удерживать.

– Но почему?

То, что сказал граф, разнилось с тем, что я услышала от служанок, оставшихся в замке.

– Они решили, что моя болезнь может быть заразна, и испугались.

Я задумчиво покачала головой. Подозрительно.

Сами слуги уволились или им помогли, чтобы не путались под ногами? Чем меньше в доме свидетелей, тем легче творить беззаконие.

– Если вы согласны, я займусь этим вопросом. Вулширу требуются прачки, новые горничные, садовник, конюх, а вам личный лакей.

Я подозревала, что в его состоянии графу тяжело самому одеваться и следить за гигиеной.

И словно в ответ на мои мысли, Роберт Дарес, покраснев еще гуще, сказал:

– Это все замечательно. Я, конечно же, согласен. Но Леди Кейдж… Сейчас я вынужден просить вас помочь мне принять ванну.

Я растерялась, не готовая к такому повороту.

Хорошо, что граф не мог видеть моего лица, ибо оно запылало аки маков цвет.

Его Сиятельство тоже был весь красный. Он не только смущался, но и чувствовал себя униженным, вынужденный просить о чем-то настолько интимном.

Но ему и правда было тяжело самому забираться в ванну. Для того, кто передвигается с тростью, перешагнуть через высокий борт и опуститься в воду, не поскользнувшись и не упав, – настоящее испытание.

Стоп!

Меня придется его раздевать? Мыть? Какая именно помощь ему требуется?

Сотни мыслей взметнулись в голове стаей всполошенных птиц. Сотни вопросов завертелись на языке, но ни один из них я не осмелилась задать. Если начну сейчас выпытывать у графа подробности, мы оба умрем от неловкости.

– Почему вы молчите, леди Кейдж? – занервничал Роберт Дарес. Он завозился на постели, едва не опрокинув с колен поднос с грязной посудой. Я поспешила его забрать. – Моя просьба шокировала вас? Простите. Я мог бы попросить Шарлотту или Агнесс, но им сложно управляться со мной.

– Нет-нет, я вовсе… вовсе не шокирована. Вы хотите искупаться прямо сейчас?

Его Сиятельство судорожно сжал в кулаке край одеяла, что укрывало его до пояса.

– Если вы не слишком устали, – вздохнул он.

Как же это все-таки ужасно – зависеть от чужой помощи!

– Тогда подождите. Я отнесу поднос на кухню и приготовлю вам воду.

Из спальни больного я сбежала, словно из душной ловушки. Несколько минут я просто стояла в коридоре и слушала стук собственного сердца.

Он будет без одежды. Там, в ванной. Мне придется прикасаться к нему. Голому. Почему я так разволновалась?

Ясно почему. Будь на месте красивого молодого хозяина Вулшира немощный дед моя реакция была бы куда спокойнее.

Взяв себя в руки, я принялась за дело.

Грязная посуда отправилась в мойку на кухне, а я – в ванную комнату. Всего их в замке было три, и одна, на наше счастье, располагалась на первом этаже рядом с новыми покоями графа. Отлично! Идти недалеко. Это было важно, ведь каждый шаг давался Его Сиятельству с большим трудом.

Сегодня я уже успела порадоваться тому, что в Вулшире имелся водопровод, а сейчас сделала это снова – горячо поблагодарила Всевышнего за то, что воду для купания не надо таскать из колодца.

Комната, где мылись обитатели замка, оказалась просторной. В ее центре напротив камина стояла большая деревянная бадья. Ее дно и бортики были застелены белой простыней, видимо, для того чтобы человек, принимающий ванну, не загнал занозу в мягкое место. Из стены над бадьей торчали два крана – для холодной и горячей воды. На полках шкафа я нашла мыло, несколько мочалок из пеньковых веревок, полотенца и стеклянные баночки с жидкостью розового цвета. Никакой особой подготовки к банным процедурам, слава богу, не требовалось.

Я открутила кран. Трубы загудели, кран пару раз громко фыркнул и выплюнул в купальню порцию ржавой воды. Мои губы невольно скривились. Но уже в следующую секунду поток воды стал ровным и чистым. В воздухе заклубился пар.

Пока ванна набиралась, я растопила камин, чтобы граф не замерз без одежды, и зажгла масляные лампы на подоконнике и колченогой тумбе.

Наконец настало время идти за виновником торжества.

Когда я вошла в комнату Роберта Дареса, тот пытался нащупать трость, которую оставил рядом с кроватью. Я помогла ему, чем заслужила недовольное фырканье в свою сторону. Вот гордец! Рискуя нарваться на очередную порцию раздражения, я все-таки подставила больному локоть для опоры, чтобы тот мог подняться на ноги. В этот раз мою помощь приняли благосклонно. В полном молчании мы покинули спальню и направились по коридору. Скулы графа пылали. В тишине спящего дома я слышала громкий стук его сердца.

– Осторожно, тут порожек, – предупредила я перед дверью в ванную комнату.

– Не обращайтесь со мной, как с ребенком, – процедил Его Сиятельство и споткнулся о порог. Благо я смогла его удержать.

Огонь в камине весело трещал. Помещение наполнилось густым молочно-белым паром.

– Я отвернусь, пока вы будете раздеваться.

– Как хотите, – со вздохом отозвал мой подопечный. – Я все равно не могу проверить, подсматриваете вы за мной или нет.

– Я не буду подсматривать! – произнесла я оскорбленно, но, когда зашуршала одежда, не выдержала и покосилась в сторону молодого графа. Ослепительно красивый, с повязкой на глазах, он сидел на табурете, сражаясь с пуговицами рубахи. Его гладкая грудь постепенно обнажалась. Несмотря на болезнь, тело Роберта Дареса сохранило тот сухой соблазнительный рельеф, созданный годами упорных тренировок. Не от природы же у него все эти выпуклости. Когда незрячий красавчик взялся за пояс штанов, я отвернулась.

Глава 13

– Я готов, можете повернуться, – сказал Роберт Дарес и добавил неожиданно желчным тоном: – Если, конечно же, отворачивались.

– Я отворачивалась, – в моем голосе звенела оскорбленная невинность, а щеки пылали от вранья. Подсматривала ведь. Немножко, самую малость, украдкой, но косилась в его сторону.

С табурета Его Сиятельство поднялся самостоятельно, опершись на трость.

Он был полностью обнажен и выглядел рассеянным, потерявшимся в пространстве. С угрюмым видом граф крутил головой, словно не помнил, где стояла ванна, а потом услышал мои шаги и напрягся, вероятно, без одежды чувствуя себя особенно уязвимым.

Стоять так, голым, в ожидании чужой помощи, должно быть, невыносимо.

– Что бы вы хотели завтра на обед, Ваше Сиятельство? – решила я отвлечь его разговором.

– На обед? – нахмурился Роберт Дарес.

– Да, на обед. Мне надо знать, что готовить, какие продукты следует купить.

Мужчина немного расслабился. Я подошла ближе и, поколебавшись, тронула его за руку. Он напрягся опять. Мышцы под моими пальцами окаменели.

– Сюда, пожалуйста.

Медленно, осторожно я повела Его Сиятельство к наполненной ванне.

Шаг. Еще шаг.

Черная повязка на глазах графа собралась гармошкой. Длинные волосы были распущенны по плечам. Я могла безнаказанно рассматривать своего спутника – где угодно – но старалась тактично не опускать взгляд ниже пояса.

– Завтра на обед я хотел бы… – хозяин замка коротко облизал губы, его голос прозвучал сдавленно, – хотел бы что-нибудь столь же аппетитное, как сегодня на ужин. На ваш вкус, леди Кейдж.

Перед нами вырос деревянный бортик бадьи, и я предупредила об этом своего подопечного.

Давление на мою руку усилилось: Роберт Дарес пытался забраться в воду, пока я придерживала его под локоть. Болезнь превратила ноги графа в негнущиеся деревяшки, и в конце концов мне пришлось обнять его за талию, вплотную прижаться к обнаженному мужскому телу – к боку, к бедру.

Мои щеки вспыхнули.

Неловко было не мне одной. Сердце Его Сиятельства колотилось как сумасшедшее. Я увидела, как судорожно дернулся его кадык, как раздулись ноздри, втягивая мой запах.

В тишине раздался плеск. С горем пополам граф опустился в воду. Плюхнулся в нее, подняв волну брызг, осевших на моей юбке.

– Дальше я сам. Только подайте мне все необходимое.

С чувством облегчения я подвинула табурет к ванне и опустила на сидение баночку с шампунем, так чтобы граф мог легко до нее дотянуться. Мыло и мочалку я вложила ему прямо в руки.

Его Сиятельство не спешил ими пользоваться. Сидел в бадье, слепо смотрел перед собой и чего-то ждал. Блики пламени играли на его изможденном лице, в складках черной повязки на глазах, отчего ткань казалась бархатной. Его пальцы сильнее и сильнее сжимали сплетение пеньковых веревок мочалки.

– Вы можете идти, леди Кейдж. – Граф зябко поежился, хотя над водой в купальне клубился пар и огонь в камине согревал воздух. – Дайте мне полчаса.

– Как скажете. Я подвинула к вам стул. Там шампунь. Вам точно не нужна помощь?

Я напряглась, отчаянно надеясь на отказ, и, к моей радости, Роберт Дарес покачал головой.

Он так и не шелохнулся, пока я не покинула комнату и его слуха не коснулся скрип закрывающейся двери. Скромник.

Итак, полчаса.

Я засекла время на больших часах с кукушкой, что висели на стене в гостиной, и отправилась проведать Лиззи. Малышка улеглась спать без посторонней помощи. Без сказок, колыбельных и уговоров. Мать ее этим не баловала, и девочка привыкла к самостоятельности. Кукла Зои охраняла ее сон, сидя на прикроватной тумбочке и глядя стеклянными глазами в окно. Повинуясь внезапному порыву, я принесла еще одну фарфоровую красавицу из коллекции Клариссы Кейдж и устроила ее под боком у первой.

Было приятно представлять, как утром Лиззи очнется и обнаружит рядом с кроватью подарок. Вот она обрадуется!

Улыбнувшись, я с нежностью подоткнула вокруг малышки одеяло и отошла к окну.

Ох, что это там?

Странное мельтешение внизу, возле парадного крыльца, привлекло мое внимание. Пытаясь понять, что происходит, я прижалась к стеклу, уперлась в него лбом и напрягла зрение.

Да это же…

По моим губам растеклась широкая довольная улыбка. Захотелось рассмеяться в голос.

На подъездной дороге угадывались очертания кареты. Дверца была распахнута, и рядом с ней стоял мужчина, наш кучер. Туда-сюда, от экипажа к дому, от дома к экипажу, бодро сновали две темные фигуры, в которых я не без труда узнала замковых служанок. Во мраке ночи да с такого неблизкого расстояния я не разглядела, что у них в руках, но догадалась: мерзавки возвращают в подвалы Вулшера то, что оттуда украли.

Ох и веселую ночку устроила я этим проходимкам! Так и вижу, как вместо спокойного сна они в мыле носятся по ночной деревне со списком продуктов, которые надо вернуть. И поделом! Будет им уроком на всю жизнь.

Еще раз взглянув на Лиззи, я покинула детскую, немного посидела в гостиной без дела, затем часы на стене подсказали, что пришло время проведать графа.

Пока спускалась по лестнице, сердце кольнуло тревогой. Как он там один, слепой, справился? Ничего не случилось?

Я постучала в дверь ванной комнаты и дождалась разрешения войти.

Сначала я не заметила ничего особенного. Его Сиятельство сидел в бадье напротив горящего камина. Желтые языки пламени за чугунной решеткой весело колыхались, поленья в очаге уютно потрескивали, черная ткань повязки на глазах графа ловила блики огня.

Роберт Дарес смотрел в пустоту перед собой и даже не повернул голову в мою сторону. Его широкие голые плечи были напряжены. Напряжение читалось во всей его застывшей, окаменевшей фигуре.

Тут-то я и заподозрила неладное, а потом в глаза бросились осколки стекла на полу рядом с табуреткой, подвинутой к ванне.

Шампунь. Это была бутылочка с шампунем. То, что от нее осталось.

Перед мысленным взором развернулась картина, будто сцена из фильма. Я буквально увидела то, что произошло в мое отсутствие. Слепой граф потянулся к шампуню, его рука зашарила по сидению табуретки и случайно столкнула стеклянный флакончик с края. Тот упал на каменный пол и разбился вдребезги.

Ничего ужасного. Случись такое с человеком зрячим, он бы просто поморщился от досады и позвал прислугу прибраться в комнате. Но у Роберта Дареса щеки горели от стыда и злости. Для этого гордого молодого человека разбитая бутылка на полу была свидетельством его немощи. Мужчине, привыкшему быть сильным и все контролировать в своей жизни, особенно тяжело ощущать себя слабым и больным.

– Вы поставили шампунь слишком близко к краю, – процедил Его Сиятельство, пытаясь оправдать собственную неуклюжесть.

Я решила не спорить, извинилась и быстро устранила беспорядок.

Но граф не унимался, ворчал и скрипел зубами.

– В следующий раз будьте внимательнее. Эта табуретка никуда не годится. Взгляните на нее. Она шатается, как пьяный матрос. Чуть тронешь – и все с нее валится.

Да-да, все дело в шаткой табуретке и в бутылке, стоящей на самом краю, а вовсе не в вашей слепоте.

Я не обижалась, понимала: бедняга отчаянно нуждается в том, чтобы переложить ответственность за свой промах на кого-то другого. Признать, что без чужой помощи не в силах справиться даже с самыми простыми вещами, для него слишком унизительно.

– Да, вы правы, – решила подыграть я. – У табуретки одна ножка короче остальных. Немудрено, что бутылка с нее упала.

Его Сиятельство удовлетворенно кивнул. Его спина перестала казаться деревянной.

– Принести из кладовой новую бутылку шампуня?

– Нет, – граф завозился в остывшей воде, безмолвно намекая, что хочет выбраться из ванны, и ему нужна опора.

Со вздохом я предложила свою руку.

И снова мне пришлось вплотную прижаться к его голому мокрому телу. И снова меня накрыло невыносимым ощущением неловкости.

Роберт Дарес был рослым, тяжелым мужчиной, и поднять его из бадьи оказалось делом непростым. Когда он отстранился, на моем платье, в том месте, где мы соприкасались, осталось огромное влажное пятно. Ткань неприятно прилипла к коже.

Кашлянув, я набросила на Его Сиятельство большое пушистое полотенце. Вытираясь, одной рукой граф держался за мое плечо, чтобы не потерять равновесие и не упасть. Закончив, он спешно закутался в халат, который я ему протянула, а мокрое полотенце уронил к своим ногам.

Я подала графу трость, и мы направились в спальню.

Для обычного человека поход в ванную комнату – ежедневная рутина, для Роберта Дареса – настоящее испытание. На кровать он рухнул без сил и даже не огрызнулся, когда я заботливо укрыла его одеялом.

– Спокойной ночи, Ваше Сиятельство.

Хозяин Вулшира что-то неразборчиво промычал, погружаясь в сон.

К ночи в покоях бывшего дворецкого стало совсем холодно. От толстых каменных стен исходило отчетливое ощущение сырости. Постель графа показалась мне ледяной. С этим надо было что-то делать.

В гостиной рядом с камином висела грелка для постели, похожая на медную сковороду с длинной деревянной ручкой. Крышка у нее была вся в дырочках для выхода пара. Осторожно, щипцами я поместила внутрь прогоревшие угли из очага и вернулась в комнату Его Сиятельства.

Граф заснул прямо в халате. Сон смягчил его внешность, и Роберт Дарес выглядел моложе, чем во время бодрствования. Наверное, потому что днем обычно хмурился и сжимал зубы, раздраженный своей немочью.

Он был так красив! Даже с повязкой на глазах, даже изнуренный долгой болезнью, похудевший, с заострившимися чертами. Я невольно залюбовалась им, затем одернула себя и сунула грелку в специальную выемку под матрасом.

Глава 14

Утром на кухне меня уже поджидали, нервно переступая с ноги на ногу, Шарлотта и Агнесс. Стоило мне показаться на пороге, как обе служанки подорвались со своих мест и ринулись в мою сторону, обгоняя друг дружку.

– Леди Кейдж!

– Госпожа!

От их напора я опешила и даже попятилась в коридор. И немудрено. Горничная и кухарка неслись на меня стаей бешеных бегемотов – лица их раскраснелись, глаза горели, рюши на белых чепчиках воинственно колыхались.

– Госпожа! Госпожа! Мы знаем, почему вчера вы не нашли в погребе продукты.

И эти две гадины украдкой переглянулись, совершенно уверенные в том, что сумели меня перехитрить.

Конечно, они же не знали, что этой ночью я наблюдала за их возней из окна детской спальни и видела, как украденные продукты возвращаются на родину.

– Пойдемте, пойдемте с нами, госпожа, – тощая Агнесс настойчиво потянула меня за собой. Тучная Шарлотта встала позади, отрезав пути к отступлению. Уж очень им не терпелось мне что-то показать. Интересно, что? Крайне любопытно послушать, какую легенду они сочинили, чтобы отвести от себя подозрения в воровстве.

Как я и ожидала, меня притащили к лестнице, спускающейся в погреб. Где-то на ее середине я очень пожалела, что не успела захватить с собой теплую кофту, а на последних ступеньках почувствовала себя окончательно продрогшей. Еще в прошлый раз я обратила внимание на то, как здесь холодно.

В руках у Агнесс блеснула связка ключей – та самая, что накануне была оставлена мной рядом с дверью в гардеробную комнату. С хитрым видом кухарка вставила ключ в замочную скважину и трижды с громким металлическим лязгом провернула его против часовой стрелки. В погреб я вошла, как в большую морозильную камеру. С губ тотчас сорвалось облачко пара. Бр-р-р!

– Все дело в том, госпожа, – тяжело дышала за моей спиной Шарлотта, – что вы вчера не заглянули в ледник. Мясо было там.

Ледник?

Ах, да. Память Клариссы подсказала, что в замках и в домах зажиточных крестьян нередко устраивали ледники. Продукты там можно было хранить как в современном холодильнике с морозильной камерой. Лед доставляли из замерзшего водоема – речки или озера. В подвале оборудовали для него специальную комнату с трубой для отвода талой воды. Даже в разгар лета температура в таких помещениях не поднималась выше двух градусов. Запасов льда хватало на год, а следующей зимой их обновляли. Очень удобно, когда держишь свое хозяйство и надо ежедневно кормить большое количество человек.

Довольные своей ложью служанки проводили меня в глубь погреба. В самом его конце я обнаружила дверь. За ней была комната размером с кладовку, со стенами, покрытыми инеем. На полу лежали ледяные глыбы, укрытые соломой. А среди соломы покоились продукты: жирные общипанные куры, свиная вырезка, колечки домашней колбасы.

– Вы же сюда не заходили, госпожа, верно? – произнесла Агнесс с многозначительным видом.

– А это все лежало здесь, – покивала головой Шарлотта. Отвисшие брыли на ее обрюзгшем лице затряслись. Несмотря на холод, женщина достала из кармана платок и утерла со лба испарину.

– Признаю, была невнимательна, – ответила я.

С губ служанок сорвался синхронный вздох облегчения. Что-то они непозволительно расслабились. Непорядок! Надо их взбодрить.

Посмеиваясь про себя, я добавила:

– Осталось проверить другие кладовые. Сэр Борген дал мне список, в котором подробно указано, где, что и в каких количествах должно храниться.

Никакого списка старый крыс мне, разумеется, не давал, но я не смогла отказать себе в удовольствии полюбоваться паникой в глазах наглых воровок.

– Как? – ахнула Шарлотта.

– Когда? – побледнела Агнесс и прижала руки к тощей груди. – Когда вы этим займетесь?

– Думаю, послезавтра. Особенно меня интересуют винный погреб и кладовая, где стоят банки с зернами кофе.

Бедняжки переглянулись с выпученными глазами. На миг мне даже стало их жалко.

Что ж, я не злодейка: у них целых два дня, чтобы вернуть украденное.

Довольная собой, я еще раз осмотрела ледник.

Надо же, в замке есть морозилка. Можно забить ее мясом и рыбой, и они не испортятся. Под рукой всегда будет запас продуктов для готовки.

А еще…

Тут мне в голову пришла великолепная идея.

Мороженое!

Надо сделать мороженое.

Уверена, ни граф, ни Лиззи никогда не пробовали это вкусное лакомство.

* * *

Когда служанки ушли, я вооружилась деревянным карандашом, блокнотом и отправилась детально изучать продукты в кладовых. Хотелось знать, что у нас есть, а что следует скорее приобрести.

С этого дня каждое кофейное зернышко, каждая конфетка и коробка с чаем будут под моим строгим учетом. Если что-то пропадет, я сразу это замечу.

Три хранилища находились на первом этаже рядом с кухней, а два в подвале. Я начала с верхних. Пересчитала мешки с солью, сахаром, мукой, крупой и внесла их количество в записную книжку. В одной из комнат я нашла полку с остатками сладостей. Там стояли банки с медом – липовым, цветочным, гречишным, каштановым, и сиротливо лежали две плитки шоколада. Одна упаковка была вскрыта. Сперва я удивилась, что служанки вынесли не все, ведь шоколад в Глосселе стоил дорого, но потом поняла: эти два сладких брусочка они приберегли для себя, чтобы втайне между работой пить с чаем.

Обе плитки я забрала с собой. Они пригодятся мне для мороженого.

Кладовая, где хранили кофе, интересовала меня особенно. Как я и ожидала все жестяные банки на полках оказались пусты. Лишь в одной на дне завалялась горсть ароматных коричневых зерен.

На чашку Его Сиятельству хватит, а там, глядишь, припасы чудесным образом пополнятся. Будет как с мясом и колбасками: «Ой, вы просто их не заметили, госпожа, они были там, за углом».

Поход в винный погреб я отложила до вечера – надо было готовить завтрак. В этом вопросе нашей кухарке я не доверяла. Хотелось скрасить унылую жизнь графа вкусной едой, да и самой поесть с удовольствием и Лиззи побаловать.

В общем, я достала из кухонного шкафчика большую чугунную сковороду.

Поджарив картошку до хрустящей корочки, я вбила в сковороду куриные яйца и на несколько минут накрыла это золотистое великолепие крышкой. Пока блюдо доходило, смолола кофейные зерна, затем настрогала соломкой сладкий красный перец.

В этот момент в комнату заявилась Лиззи. Было видно, что она спешила меня найти – не переоделась, не расчесалась, не умыла личико. Прибежала на кухню в ночной сорочке и почти босая. Глаза малышки блестели. Щеки горели лихорадочным румянцем. К груди Лиззи прижимала свою новую куклу.

– Я ее не брала, – торопливо, скороговоркой зашептала девочка, едва наши взгляды встретились. – Правда. Я ее не брала. Она сидела на тумбочке у моей кровати. Не знаю, как она там оказалась. Вот, возьми. Я не брала, – и дрожащей рукой дочка протянула мне фарфоровую игрушку.

Бедняжка. Ей и в голову не пришло, что куклу у ее постели оставила я, что это подарок.

Проснувшись и обнаружив на тумбочке сюрприз, Лиззи не обрадовалась, как я того ожидала, а испугалась и поспешила вернуть находку матери – думала, что ее обвинят в воровстве, и страшилась наказания.

Пытаясь успокоить взволнованного ребенка, я ласково улыбнулась:

– Раз кукла сама пришла к тебе, то она твоя.

Несколько секунд Лиззи растерянно хлопала ресницами, потом робко, недоверчиво уточнила:

– Правда?

– Конечно, а теперь марш к себе. Переодевайся, умывайся и спускайся завтракать.

Я подняла крышку сковороды, и ноздри защекотал аппетитный аромат жареной картошки.

Лиззи жадно принюхалась.

– Давай, давай. Беги одеваться, пока не простыла.

Девочка кивнула и скрылась в дверях. Я успела заметить, как, удаляясь по коридору, она нежно поглаживает куклу по волосам. С такой трепетной осторожностью обычно касаются чужих вещей, которые боятся повредить.

Пока еда не остыла, я переложила часть картошки с яичницей на тарелку, на краешке пристроила сочный хрустящий перец, порезанный соломкой, и отправилась баловать графа.

Его Сиятельство проснулся, но еще не поднялся с постели.

Учуяв запах еды, Роберт Дарес оживился.

– Доброе утро, леди Кейдж. Что у нас сегодня на завтрак?

– Доброе утро, Ваше Сиятельство. Жареная картошка с яйцами.

– Даже не пересоленая овсянка на воде, не манная каша с комочками? Чудеса! – на губах графа мелькнула улыбка.

Я решила поднять ему настроение еще больше и сказала:

– Пока будете завтракать, сварю вам кофе, а после обеда вас ждет сюрприз. Особый экзотический десерт. Уверена, вы такого не пробовали.

Насколько мне было известно, рецепт мороженого в этом мире еще не изобрели, так что мое ледяное лакомство будет графу в диковинку. Хотелось приятно удивить и его, и Лиззи.

– Заинтригован, – протянул Роберт Дарес неожиданно игривым тоном, будто вспомнив, что он молод, а перед ним красавица.

Неосознанным жестом он коснулся тряпки на глазах, словно хотел приподнять ее и взглянуть на меня хотя бы одним глазком. Должно быть, ему было очень любопытно, как я выгляжу.

– Леди Кейдж, – сказал граф, с удовольствием приступив к трапезе. Наплевав на приличия, он решил совместить разговор с едой, хотя в высшем свете это было не принято. Даже собираясь за общим столом, члены семьи принимали пищу в полном молчании. По этикету нарушить тишину можно было, лишь отставив тарелку в сторону и накрыв ее салфеткой. – Вы уверены, что при моей болезни можно употреблять кофе? – спросил Роберт Дарес, едва прожевав. – Один из столичных докторов перед уходом попросил Шарлотту передать мне, что лучше отказаться от сего божественного напитка. – Из его груди вырвался вздох невыразимой печали.

Ну Шарлотта! Ну стерва! Злости на нее не хватает!

Доктор просил передать. Как же!

– Не волнуйтесь, Ваше Сиятельство. Маленькая кружечка кофе вам ничуть не повредит.

Мои слова заставили молодого графа просиять. Так выяснилось, что хозяин Вулшира отчаянный кофеман, долго сидевший на голодном пайке.

Как же немного порой нужно человеку для счастья! Просто вернуть те маленькие радости, что придают жизни вкус.