Текст книги "Ведьмино Наследство (СИ)"
Автор книги: Анна Завгородняя
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– А я Евдокия Павловна, – сухо представилась красавица. – Так и что брать будешь? – быстро сменила она тему. – Кстати, предупреждаю сразу, у нас в Ложечках карточки не работают. Только наличка.
Я даже фыркнула. Тоже мне, нашла чем удивить. Вот скажи она обратное, я бы поразилась. А так…
– Хлеб, две буханки, три упаковки йогурта, сметану и творог, палку колбасы, вот этой, – принялась я тыкать пальцем по витрине перечисляя необходимое. Евдокия следовала вдоль холодильника, доставала то, что я выбирала. Клала в сторону. В итоге набралось немало продуктов. Я взяла еще и кусок вырезки, чтобы пожарить с картошечкой, и достала кошелек, в котором лежали деньги. Мысленно велела себе снова позвонить родителям. Пусть вышлют денег, снимут с моего счета. И одежду заодно пришлют. Надо только продумать, что мне здесь может пригодиться.
– Все? – подсчитав и упаковав покупки, Павловна побросала их в пакет. Взглянула на меня в ожидании.
– Да, – ответила я. – Сколько с меня?
Назвав сумму, женщина подождала, пока я явила на свет пятитысячную купюру. Томно и удрученно вздохнув, взяла деньги, принявшись рыться на кассе, сетуя на то, что сейчас отдаст мне все мелкие купюры, а ей потом сдачу давать людям нечем будет.
Я стояла молча, слушая стенания деревенской красавицы. Не очень понимая, почему она так отнеслась ко мне, словно я ей денег должна и давно не отдаю. Впрочем, у дамы Евдокии мог просто оказаться таким характер.
– Вот, – наконец, она высыпала в тарелочку на столе у весов мелочь и положила сверху бумажную сдачу.
– Спасибо! – я сгребла свое и быстро попрощавшись, поспешила домой.
Еще в дверях услышала тарахтение, а на улице увидела парковавшийся трактор. Из него выбрался мужичок в рабочей одежде, перепачканной следами от солярки, или чем-то подобным. На вид местному жителю было немного за тридцать. Худощавый, долговязый, небритый. Он с интересом посмотрел на меня и подмигнул, едва оказались рядом.
Решив не обращать на незнакомца внимания, быстро пошла по дороге не оглядываясь назад.
По дороге домой заглянула к деду Степану. Нашла старика во дворе. Он уже ждал меня с обещанным молоком и яйцами. Все это сложил в корзинку и протянул мне.
– Сколько я вам должна? – уточнила с ходу.
Дед усмехнулся.
– Денег не надо. После сочтемся. Ты же, как я понимаю, тепереча за Серафиму будешь у нас? – спросил, а сам глядит хитро. Улыбается в усы.
– С чего вы взяли? – спросила тихо.
– Дык, не первый день, чай, живу, девонька, – ответил старик. – Все понимаю.
– Понятно, – я теперь тоже все поняла. Наверное, не один Степан в курсе что да как со мной будет. Вон, потому и тетка Августа смотрела так…необычно. Может, потому и Евдокия приняла мрачно. Все они, кажется, знали о талантах моей бабки. И думали, кстати, не зря, что я стану такой, какой была Сима.
– Вы заходите, дедушка, – вздохнула.
– Лучше уж ты ко мне. Хворать не люблю, – он проводил меня до калитки. Вышли вместе. Я пошла домой, а дед снова устроился пыхтеть в небо трубкой.
Глава 9.
Отдав Марусе покупки, бодро поднялась на чердак.
Книга словно манила меня к себе. Особенно теперь, когда мертвый язык стал понятен, как родной.
Сделав попытку снова открыть тайник, потерпела бесславное поражение. А потому решила заняться чтением. Все же, надо отыскать в рецептах книги нужный, чтобы посовещаться с Марусей. Она в травках разбирается, подскажет, что есть из ингредиентов, а чего нет.
После погрома, учиненного воронами, могло и не хватить трав и прочего для приготовления приворотного зелья. Но я надеялась, что выход найдется. Да и домовиха, говоря о приготовлении этого напитка любви, как-то не особо печалилась. А уж она бы первой спохватилась из-за недостачи нужных трав. Ей ли не знать, чего нас лишили вороны.
К слову, о воронах.
Я принялась листать книгу в описаниях нечисти, приглядываясь к картинкам. Стараясь понять, кто из чудищ может повелевать птицами. Возможно, в сносках, или даже на изображениях, найдется нужное. Нет. С моим везением, непременно придется читать, но вдруг повезет?
Не повезло. Или я просто была невнимательна. В итоге, перевернув тяжелые страницы на раздел с заговорами и прочими ведьмовскими штучками, решила, что почитаю об этом позже. С Марусей. Сядем с ней и покумекаем.
Невольно потянулась рукой к ключу, который до сих пор неосмотрительно, и да, я это осознаю, держала на шее, пряча под футболкой. Благо, вырез был неглубокий.
Была надежда, что именно там, на мне то есть, искать не станут. Так как решат, что это самое очевидное место. Не зря говорят, хочешь что-то спрятать – положи на видное место.
В общем, конечно, риск. Правда, знать бы еще, где скважинка под этот ключик. Та еще загадка, впрочем, как и вся моя жизнь, после приобретения наследства.
И вот, прогоняя ненужные, отвлекающие мысли, принялась искать нужный рецепт.
Книга была написана с умом. В оглавлении, венчавшем каждую часть и раздел, были нужные названия и описание. Так что главы с приворотами отыскала в два счета.
– Ага! – проговорила, потирая ладони.
На первой картинке красовался котел, точно такой, какой хранила Маруся на своей кухне.
ниже, под названием «Приворотное зелье номер один» были нарисованы и описаны нужные травы и ингредиенты.
Бегло изучив их, посмотрела следующие варианты нужного зелья. Как оказалось, их было достаточно и все они отличались.
Какие-то влюбляли навсегда, какие-то на день или два. Были и такие, которые действовали год и для них готовилось специальное отворотное зелье. Но сомневаюсь, что Марина захочет отворот. Ей нужны, как там она говорила, икра, драгоценности и чешуя? Ага, так и есть. Значит, делаем долговременный.
Остановив свой выбор на нужном зелье, вышла на лестницу и позвала домовиху.
Маруся явилась мгновенно. В платке, съехавшем набок, и носом, припорошенным мукой.
– Ась? – сказала она.
– Марусь, а ты чем там занимаешься? – удивилась, глядя на ее руки, тоже испачканные в муке.
– Тесто на пироги делаю, – последовал ответ.
– А как же зельюшко для русалки? – уточнила.
Пирогов, конечно, хотелось, но зелье сделать мы обещали. А без Маруси я сумею только что яд сварить, от которого моя русалочка ласты склеит, не иначе.
– Што, ужо нашла нужное? – поинтересовалась домовиха.
– Ага! – кивнула я.
– Щас подойду, только тесто в тяпло поставлю, да полотенешком накрою, – сказала она и исчезла. Да, вот так, просто растворилась, словно ее и не бывало. Но я едва успела вернуться и занять стул у постамента с книгой, как Маруся появилась рядом. Отряхнула ладони и придвинула табуретку, забравшись ко мне.
– Шустро ты! – похвалила маленькую женщину.
– Дялов-то! – ответила она с улыбкой.
– Хорошо, смотри, – я показала на список нужных трав, но домовиха только головой покачала.
– Вась, я жеж это, не умею читать. Травки, што нарисованы, знаю, а буковки енти мне неведомы.
– Блин! – вырвалось у меня.
– Што, Васенька, опять блинчиков хош? – оживилась моя помощница.
– Ой, нет! Это просто такое выражение! -поспешила успокоить домовиху. – Городское!
– Глупое выражение! Хтож блинами выражаетси, а? – посетовала огорченная Маруся.
– Ладно. Я постараюсь так не говорить больше, чтобы тебя не смущать. Давай, я зачитаю состав, а ты скажешь, сможем ли мы это сегодня приготовить, или нет.
– Давай! – махнула рукой домовиха и, присев, стала слушать.
– Кровостой, мышехвост, одуванчик, омела сушеная, хвосты мышиные, порошок рога лесного оленя, мирт и черемица, а еще пустынник, семена толченые, – прочитала я и, покосившись на Марусю, спросила: – Есть?
– Есть. Усе тута, на чердаке найдем. Тока енто дело, Вась, рецепт неподходящий, – сообщила мне домовиха.
– Почему? – удивилась я.
– Дык русалкам кровостой никак низзя. У них и так кровушка того, еле шаволится. А тут она просто в спячку впадеть.
– В спячку? – ужаснулась от собственного незнания материала. Сейчас бы наварила!
– Эгеж. Ну как рыба, шо под лед попадает. Зимушкой, когда речушки сковывает морозец, рыбка замерзаить, да не гибнеть. Живая она, пока лед не потает, значится, – выдал мой специалист по нежити.
– Е-мае! – проговорила я. – Что же делать тогда?
– А ты другой рецептик-то читай. Авось подойдет. А нет, так мы енто, обычный сварим. Только его Серафима, значится, на людях пытала.
Кивнув, принялась читать рецепты, сразу ингредиенты. А Маруся слушала и кивала. Когда я зачитала очередной, с болоной лилией в составе, она схватила меня за руку, останавливая, и заявила:
– Он!
Бегло просмотрев время приготовления, поняла, что домовиха не ошиблась. Варится час, настаивается три, правда, в определенных условиях. Ну мы справимся. Обязательно.
– Агась! – согласилась на мое заявление Маруся.
– Тогда давай, приступим, – решила я. – А-то кто знает ее, эту Марину. Придет раньше срока, а у нас не готово!
– Не придет! – покачала головой домовиха. – Нечисть она разная бывает. Водные обычно срок свой знають, раньше не заявятси.
– Вот и проверим! – сказала я и добавила: – Ну, Марусенька, командуй! Будем учить меня варить приворотное зельюшко.
Улыбнувшись, малышка спрыгнула с табурета и вместе мы направились к травам, висевшим на веревке.
Варили в котелке на кухне. Маруся показывала, как какие травы обрабатывать. Что-то мы в ступке толкли, что-то растирали в порошок, что-то просто нарезали, а что-то терли на терке.
Я старательно запоминала последовательность приготовления.
Итак, перемолов сухоцвет, накромсала мелко похожий на сухой укроп брянник. Травку такую видела впервые. Она была похожа на цветы лотоса, только оттенок лепестков был более насыщенный, багровый до цвета крови, даже в таком, засушенном состоянии. Далее на терке измельчила корень мандрагоры, невольно вспомнив Гарри Поттера и ту визжащую тварь, которую показывали в фильме. На деле корень был как обычный корень. А домовиха убедила меня, что он говорить не умеет, и тем более не обучен визжать.
– Он жеж не банши! – выдала она. – От те оруть так, шо ухам больно! И ежели не успеешь до ихнего воплю ухи чемось заткнути, то можна с ума сойти. Видала я как люд от воплей тех головой об стену, значится, биться начинал. И до кровушки. От лютая тварюка. Хорошо, шо у нас ее нетути.
– А как же ты ее видеть видела? – поразилась я знаниям Маруси.
– Довелось попутешествовать, – с неохотой ответила она. – Давненько енто было. Мы оно, канешна, привязаны к домам своим. Худо нам вдалеке от дому-то. Но мне пришлося. Еще до Серафимы. Задолго, значится, до нее.
– Ага, – поняла я, или попыталась понять.
– Ты енто, давай, стругай. Нам яво исчо настаивать надобно! – заторопила меня маленькая женщина. Она настояла, а я не была против, чтобы всю основную часть приготовления зелья я сделала сама. Конечно, под ее четким руководством. А то меня оставь одну. Я наварю такого, что в озере все обитатели брюхом кверху всплывут.
И все же, за делом, отвлекалась.
Работая ступкой, не удержалась от очередного вопроса, посвятив его Евдокии. Не оставляла меня в покое ее неприязнь ко мне, по сути, совершенно ей незнакомой женщине. Так что я прямо и спросила. А домовиха только усмехнулась.
– Дуська-то? – уточнила она. – А, – махнула рукой, – не обращай, значится, внимания. Она такая усю жисть дурноватая.
– Я бы не сказала, что она дурноватая. Просто какая-то настроенная на вражду!
– А енто у них так принято. Они жеж завсегда такие, злыдни, значится. Особливо те, у кого помета нет.
– Чего? – я едва ступку из пальцев не выронила. – Чего нет.
– Дятей! – Маруся подозвала меня и показала на котел, в котором забурлила родниковая водица. Вот не знаю, можно ли такую воду кипятить? Мне казалось, что при кипячении она теряет все свои полезные свойства. Но спорить с профи, то бишь с Марусей, не стала. Ей виднее. Она варит зелья уже лет так….цать, а я всего второй раз. И то, первый не считается. Там я только смотрела да на ус мотала.
– Детей у нее нет? – поняла я.
Маруся кивнула.
– И мужика, значится, тоже. Да поди его туточки найди хорошего-то. Да еще, шобы ей, горемышной, подходил. Она жеж не каждого приветит. А как обратитси, так любой значится ноги сделаеть.
– Обратится? – повторила, чувствуя, что начинаю что-то понимать. Только это понимание заставило мое сердечко забиться быстрее. И явно не от облегчения.
– Она что, оборотень? – выпалила то, что первое пришло на ум.
– Так, – домовиха указала на измельченный мирт. – Сыпь, значится, его первым.
Ага. Разговор пока отменяется. Зелье наше все!
Послушно взяла мисочку с миртом. Бросила в кипящую водицу, отметив, как она булькнула с этакой жадностью. Далее последовали чешуя с змеиной кожи, листья одуванчика, собранного на рассвете первого летнего дня, кость мыши, толченая, слава богу, не мной, до состояния белого порошка – одна ложка, чайная, к слову, и грибы-бородавочники, мелкие такие. Со слов домовихи, собраны в пещерах где-то в Сибири, насколько я поняла из описания.
Все это я бросила, перемешала и пошла мучить последние части зелья, которые надо будет бросить аж через полчаса после кипения того, что мы уже опустили в воду.
– Так что там с Евдокией? – уточнила, напомнив о прерванной беседе. – Она оборотень, да?
– Эгеж. Медведица, значится, – кивнула Маруся и я покачнулсь.
– Это что, в Ложечках живет оборотница, а Волков и не чешется ее прибить? – поразилась я. – Он же колдун и с нечистью борется. Почему же ее не трогает.
– У нас в дяревне усего полно. И перевертней, и прочих. Но мы жеж миром жавем, значится. И Добрынюшка он колдун добрый. За просто так никого жизни не лишает, понимаешь, Вась?
– Так оборотни, они же зло! – воскликнула с удивлением.
Маруся рассмеялась.
– Ой, Василисушка! – проговорила она. – Зло! Дык Дуська-то никаво ни трогаеть! Чаво ж ее жизни то лишать. Жавет сябе, да жавет. Тока мужика у ней нету. Такого, шоб подстать ей был, понимаешь. Медведя ей надобно. А то бедная баба изошлась. Ездит вот, по городам, ищет, да все никак. Потому и злая! Оборотни оно же только волки часто встречаютси. А медвядей мало. Ей жеж не каждый подойдет. Нужон наш, а не белый там, али еще какой.
– Панда! – буркнула я, но Маруся не услышала.
Мы провозились еще немного, затем, спустя положенные пятнадцать минут, добавила остальные ингредиенты, помешала деревянной ложкой и присела устало на стул. Вытянула ноги, покосившись на домовиху, поражаясь ее энергии.
– Марусь, ты что, не устала? Присядь, а!
– Вот ишо! Устала. День тока знамо началси. Куда ж сидеть! – и завозилась, убирая со стола.
Вот и разница между нами, городскими ленивыми слабаками, подумалось мне. В деревне все по-другому. Тут надо работать. А я не привыкшая. Пока втянусь, если, вообще это произойдет.
Когда в окно тихо постучали, услышали мы обе. И я, и домовиха.
Маруся важно подняла голову, прервав занятие: тряпка-стол, – и безошибочно нашла взглядом нужное окошко.
– Эть еще хто? – проговорила она.
Я посмотрела в направлении ее взгляда, но никого не увидела. То есть, сначала не увидела. А потом, когда за стеклом появился букет, который сам по себе парил в воздухе, порадовалась, что сижу на стуле.
– Это что? – спросила, вскинув руку и тыкая в сторону окна и букета отменных роз на длинных стеблях. В городе один такой цветочек стоит огого. А тут, даже навскидку, не менее тридцати. Это кто же так раскошелился, интересно знать?
– Щас узнаем, – Маруся подошла к окну. Открыла ставни и хмыкнула, сказав: – Ну, залятай, коль прислали.
Это она кому? Летающему букету?
Я прищурилась, готовясь сама не знаю к чему. А букет пролетел в дом и направился прямо ко мне. По пути следования рядом с букетом проступили и очертания того, кто его нес.
Так что, цветы летели не сами. Впрочем, лучше бы это было не так. Потому что существо, которое держало букет, заставило меня икнуть от удивления и толики страха.
Нет, ну, когда, спрашивается, я перестану так реагировать на нечисть, а? Ведь уже и Кащея знаю, и водяного с русалками, колдун вот через дорогу живет, да и Маруся обещала с лешим познакомить. Вчера продукты покупала у оборотня, а сегодня это крылатое недоразумение с хвостом и зубастой пастью. На чертика похоже.
– О! Прекрасная Василиса! – запищал мелкий бесенок и протянул мне букет, упав на одно коленце. Все это он проделал в воздухе, не опускаясь на пол.
– Этак можно поседеть, – произнесла я.
– Букет-то бяри! – посоветовала домовиха. – Там записулька есть, хто послал, зачем послал!
– У меня еще ода вашей неземной красоте, – между тем, вручив букет, проговорила мелкая нечисть. – Петь? – и оскалился: – Оплачено!
– Э, нет! – я замахала руками. Оду в исполнении этого чудища я не вынесу. А вот записульку, как выразилась Маруся, нашла почти сразу, среди цветов.
Это был обычный квадратик открытки. На одной стороне нарисована роза, на другой красивым почерком выведены слова:
«Жду несравненную спасительницу моей жизни на олимпиаду! Взял на себя дерзость занять для вас и вашей домовихи лучшие места на балконе и не приму никакого отказа. Весь ваш. Кащей!».
Я даже присвистнула.
– Вот это да! – произнесла и перечитала послание, все еще не веря своим глазам.
А про олимпиаду я забыла. И что теперь делать?
– Может, все же, спеть? – повторил посланник, хлопая крылышками.
– Нет! – уверенно покачала головой.
– А ответ будет? – уточнила нечисть с надеждой.
Я покосилась на Марусю. Показала ей записюльку от Кащеюшки. Помощница хмыкнула и посмотрела на меня так, словно мне чудо как повезло получить внимание этого сказочного злодея.
– Кащеюшке скажи, смогем, будем! – произнесла она и, замахав руками, погнала посланника из дома. – Давай, ляти сябе! И в дом больше доступа не имеешь, понял?
– Понял! – печально опустил голову бесенок. Выпорхнул в окно и был таков. А я, отложив в сторону букет, бросила на домовиху быстрый взгляд.
– Это кто был, а, Марусь?
– Анчутка, шоб яму! – она поспешно закрыла окно. – Хулюган, каких поискать. В дом яво пускать ни пошто нельзя. А если вот так пустила, то после гони. А то заявится незваным нежданным, устроит тябе!
– Анчутка, – пробормотав, вспомнила, что видела это существо в своей книге. Да, точно. Читала я о нем, но почему-то не узнала сразу. В книге анчутка был нарисован немного иначе. Впрочем, может, они бывают разных видов?
– А Кащей-то, ишь, негодник! Ухаживаеть, значится. Старый пень и тот туда же, – рассмеялась Маруся.
Она подошла к зелью, кивнула мне, велев помешать варево, после чего добавила:
– Щас прокяпить и снимем, значится.
–Успели, – согласно кивнула я.
– Настоитьси и будить готово к сроку, – согласилась моя помощница. – А я, покаместь, букетик в вазу поставлю. Да в комнату к тябе снесу. Пусть радують глаз, коли ужо подарены.
Она так и поступила. Отрыла в кухонных закромах глиняное нечто, больше похожее на кувшин, наполнила водицей и впихнула туда розы.
К слову, смотрелись они, конечно, знатно. Кащеюшка толк в цветах знал. И мне, как женщине, было приятно их получить. Но хотелось надеяться, что цветы все же, жест дружбы, а не интерес бессмертного к моей персоне.
Итак, с зельем мы закончили. Цветы отправились в мою спаленку, зелье в темноту, настаиваться. И нам оставалось дождаться вечера и отдать Маришке то, что ей так нужно.
Чтобы не терять зря время, решила подняться и почитать книгу. Я как раз хотела изучить русалок. И вот она, возможность.
Если уж быть ведьмой, то нужно знать, что к чему. Маруся отличная помощница, но я не могу постоянно рассчитывать на нее. Знания – сила, особенно для меня в моем положении.
Уже топая по ступеням наверх, вдруг вспомнила Булгаковскую Марго и то, как она летала на метле, раздевшись догола. Стало любопытно, могу ли я так, или мне, как приличной ведьме, положена ступа?
Вот надо у Маруси уточнить. Она точно знает.
Мысленно хихикнула, представив себя сидящей в ступе с платком на волосах. Непременно, цветастым, из гардеробчика домовихи.
А вот и заветная книга, хранящая в себе так много тайн.
Раздел про русалок нашла быстро. Еще быстрее прочитала, в очередной раз поразившись осведомленности Маруси. Моя домовиха знала многое, при том, что, как мне кажется, была необразована. Но она столько всего умела, что ей, вероятно, и знатная ведьма со стажем позавидует. Так что стоит прислушиваться к этой мудрой женщине. Книги книгами, а опыт еще никто не отменял.
Маришка явилась, как договаривались. Едва ночь опустилась над Ложечками, как русалочка тут как тут.
Маруся лично отворила гостье. Проводила в нашу гостиную, где на столе, остывшее и настоявщееся до нужной кондиции, нечисть ждало зелье.
– О! – только и пробулькала русалка, когда я указала на выполненный заказ. – Спасибо! – она присела на край дивана, на этот раз не требуя лохань.
– Угостишь своево мущщину завтра на закате. Один стакан, разбавленный с болотной водицей, не боле! – дала ЦУ домовиха.
– И что, он будет только мой? – алчно задышала заказчица.
– А енто ты сама постарайси. Ежели Рома другую привядет, то нихто тябе не даст гарантий. Самая большая сила на ентом свете – любов! – выдала Маруся.
– Не приведет. Уж я постараюсь. А если приведет, я той лохудре лохмы повырываю еще до того, как она с ним ложе разделит! – яростно произнесла Марина. – Пока мне его внимание привлечь надо.
– О, то не бяда! – кивнула домовиха. – Усе будет как надо! Еще спасибо скажешь!
– Я уже благодарна, если оно подействует, – Мариша простерла над столом руки. Одной сгребла зелье, второй положила на стол мешочек, чавкнувший от влаги.
– Глядите. Надеюсь, хватит? – уточнила она.
Маруся предоставила это мне.
Раскрыв мешочек, высыпала на стол добрую кучу злата. Даже глаза вытаращились от удивления.
Вот так мы с домовихой стали обладателями двух перстеньков, явно мужских, толстой цепочки, кулона с изображением голопопого купидона, и пупковой серьги с подозрительно похожим на бриллиантик камешком.
– Ого, – только и присвистнула я.
– Хватит? – спросила Марина серьезно.
– Вполне, – кивнув, подумала, что плата более чем достойная. Только мне бы привычными деньгами было бы лучше. Ведь это золото как-то и где-то надо сбыть, чтобы превратить в деревянные рублики. Ну да ладно. Не стану же я, в самом деле, требовать у нечисти баксы и тугрики! Буду по колечку в ломбард сдавать. В общем, разберемся.
– Тогда я пошла! – поднявшись, русалка двинулась в сторону выхода. Но до дверей она не дошла. Раздался жуткий звон, и окно в гостиную, то самое, выходившее во двор, взорвалось от черных крыльев, пробивших стекло.
Я едва успела вскрикнуть, глядя как черный поток, нет, целая лавина черных тушек с огромными крыльями, ринулась прямиком на меня, минуя и Марину, и Марусю.
– А! – вырвалось невольное. Машинально присела, закрыв голову и лицо руками, но одна из птиц уже спикировала мне на грудь. Вцепилась острыми когтями в ткань футболки, оцарапав кожу. Рванула на себя, словно хотела порвать, сорвать с меня.
Я, не будь дурой, пальцы в кулак и айда птице по голове.
С громким криком, хлопая крыльями, она отлетела назад, еще до того, как я нанесла удар.
– Ой-ей! – вскрикнула домовиха и прыгнула вперед, отгонять от меня птиц. А те падали сверху. Ох и острые же у них оказались когти. Хорошо, что клювами не долбили, а то бедная была бы моя головушка.
– Изыди, – Маруся ухватила одну ворону за крыло, отшвырнула, словно тряпку. Вторую поймала за хвост, бросила на пол и ногой наступила птице на крыло. Но и вороны не спасовали. Атаковали мою защитницу, пытаясь разделить нас.
«Это ключ! – поняла я, отбиваясь от острых когтей. – Они прилетели за ним!» – и одной рукой схватилась за находку, пряча ее в кулаке от зорких глаз ворон.
В доме все смешалось. Хлопанье крыльев, тяжелые удары падающих тел, крики и карканье. Просто бедлам. И я, скрючившаяся на полу, осознающая, что стоит распрямиться и эта стая заберет то, за чем прилетела.
– Ох! – продолжала свой бой домовиха.
– А-ну, расступись! – русалка тоже не осталась в стороне. Я услышала ее требовательный голосок, а затем тугая струя воды ударила по налетчицам.
Воронам водица, да из озерца, не пришлась по нраву. Закричав, птицы взмыли вверх. С их крыльев летели брызги, но они и не думали сдаваться, пока хлопнувшая дверь не перетянула перевес на нашу сторону.
Это прибежал Добрыня.
Не знаю, что он сделал. Колдун просто крикнул какое-то непонятное мне слово и весь мир затих. Затихли крылья, замерла даже вода, бьющая фонтаном изо рта Марины. Застыла и Маруся, вскинувшая руки к очередной наглой вороне, целившейся в меня своими длинными лапами. И только мы с Волковым остались такими же, как были.
Остальной мир просто замер. Застыл. Замерз.
Медленно подняв голову, посмотрела на своего спасителя. Первым делом в глаза бросилось то, каким было лицо Волкова.
И его глаза.
Они светились. Та еще жуть. Наверное, у колдунов во время процесса магии всегда так происходит? Но прежде я за Добрыней подобного не замечала.
Распрямила спину, огляделась. Над головой камнями, распластав крылья, висели вороны. Маруся смешно застыла, протянув руки, а Марина была ну просто скульптура под фонтан, изрыгающая струю застывшей воды.
– Блин! – вырвалось невольное. Руки, и даже щека, пестрели царапинами. Футболка была похожа на редкое рванье, и я порадовалась, что не поленилась утром надеть под нее лифчик. А то сейчас соседушка посмотрел бы на то, чем меня наградили бог и родители.
– Я, кажется, снова вовремя, – Волков посмотрел на русалку, на ворон, затем опустил взгляд на Марусю, а потом снова перевел его на меня.
– Ага! – кивнула соглашаясь. Да и как тут не согласишься, если он, действительно, снова спас меня!
– Что ты сделал с ними? – ткнула пальцем в птиц.
– Заморозил, – последовал быстрый ответ и следом за ним не менее быстрый вопрос: – Ключ у тебя?
– У меня, – ответила подозрительно. Определенно, колдуняра что-то знает, но молчит. А это меня настораживает. Да и кого бы ни насторожило?
– Хорошо. Не придется птиц ощипывать, – бросил он, подошел ближе и, протянув руку, обхватил пальцами мой подбородок, заставив запрокинуть лицо. – Сейчас будет немного жечь, – предупредил и, до того, как я успела что-либо спросить, и вообще произнести даже слово, поднял вторую руку и прикоснулся раскрытой ладонью к моей щеке.
– Sanitatem! – шепнул мужчина и на этот раз я поняла то, что он сказал. Да и как не понять, если Волков заговорил на мертвом языке, который более не был для меня тайной.
– Исцеление, – повторила я уже на родненьком русском.
Щеку обожгло. Словно кто-то крапивкой приласкал. А затем отпустило.
Добрыня проделал то же самое с моими руками, и только после этого, отошел назад, взирая на меня, как на дело рук своих. Даже неловко стало.
– Ты умеешь лечить? – спросила. Вопрос напрашивался сам собой. Ведь колдун уверял меня, что исцелять не его профиль. А тут…
– А ты понимаешь мертвый язык? – ответил мужчина вопросом на вопрос.
– Сюрпризззз! – протянула я и даже улыбнулась. Да и почему бы не улыбнуться? Порезы мне залечили, ничего больше не болит. А колдун смотрит как-то странно. Ну хоть этот жуткий блеск из его глаз исчез и на том спасибо.
Услышав мои слова, Волков только головой покачал. Кажется, кое-кто считает меня глупой и неразумной.
Он прошел вперед. Схватил одну из зависших над полом птиц, проделав это с легкостью. А меня даже покорежило.
– Почему они снова явились? Почему так открыто напали? – вырвалось невольное.
– Разберемся. – Он провел ладонью над вороной, и та очнулась, сверкнула бусинами глаз, злобно и ненавидяще. Впервые вижу, чтобы у птиц были эмоции. У этой они точно присутствовали.
– Открой мне, кто послал тебя, – проговорил Добрыня и чуть склонившись, дунул на крылатую хищницу. Я увидела, как с его губ сорвалась легкая тень. То ли дымка, то ли туман. Ворона распахнула было клюв, видимо, собираясь каркнуть, и этот дым заполз в нее, прежде чем она успела встрепенуться и уклониться. Широкие крылья раскрылись. Волков отпустил птицу, и она шлепнулась на пол, не сумев взлететь. А затем принялась ходить, забавно вскидывая опасные лапы, шатаясь, будто пьяная, если только птицы могут опьянеть.
– Что ты сделал с ней? – спросила тихо. – Что ты вообще сделал с ней и другими воронами? С Марусей и Мариной?
– Скоро они очнутся. Времени осталось немного, – не глядя на меня, произнес колдун.
Нет, все же, колдун он был явно сильный. Я только теперь начала это осознавать. Что здоровяк с бородищей умеет не только топором махать да мускулами играть девицам на загляденье.
Я осознала, что, помимо всего, он опасен. И, возможно, даже для меня. Правда, пока от Волкова была только помощь. И все же… что-то во мне до сих пор относилось к мужчине с настороженностью.
Опустив взгляд, проследила за птицей, пытаясь понять, что сделал Добрыня. Но ворона просто топала по полу и продолжала качаться из стороны в сторону. Того и гляди, упадет.
– Она сопротивляется, – пояснил мужчина. – Магия, заключенная в ней, пытается противостоять моей. Думаю, тот, кто околдовал птичью стаю, очень силен, Василиса.
– И кто это может быть? – шепнула еле слышно. Колени у меня тряслись. То еще ощущение. Неприятно чувствовать себя слабой.
– Я не знаю, но пытаюсь узнать, если получится, – Добрыня присел на колени, вперил взгляд в бедную птицу. Да, да. Мне даже стало жаль пернатую потому как глаза у бородатого снова вспыхнули ой как жутко. И птица замерла. Подняла голову и ответила на взгляд колдуна таким же взглядом. А затем, по истечении нескольких секунд, просто взорвалась.
– А! – я отпрыгнула в сторону. В воображении в стороны полетели ошметки плоти, но вместо кровищи птица разорвалась туманом и перьями.
Так, словно внутри была пустой. Как набитое соломой, или ватой, чучело.
Почти в тот же миг ожили замершие вороны. Маруся опустила руки, а Маришка закрыла рот, перекрыв свой краник с водой.
Птицы заорали, забили крыльями и унеслись через разбитое окно, а я устало опустилась на диван, обхватив рукой ключ, пряча его ото всех.
– От же ироды! – выпалила домовиха и тут заметила соседушку. – Добрынюшка, ты?
– Я, – он поднялся с колен, отряхнул одежду от птичьих перьев. Несколько застряли в его густых волосах. А одно топорщилось на бороде. Маруся все сразу приметила. Поманила колдуна наклониться.
– И когда ж успел, ась? – спросила она, когда Волков сделал так, как попросила домовиха. Маруся вытащила из его бороды перо и стряхнула с волос те несколько, оставшиеся от вороны. Впрочем, на полу их теперь хватало. Подушку, конечно, не набьешь, но раскидано прилично.
– Успел, – коротко ответил колдун.
Маришка кашлянула. Покосилась на зелье в своей руке.
– Весело тут у вас, – выпалила она и оскалилась. – Но мне, кажется, пора.
