Текст книги "Уравнение со всеми известными"

Автор книги: Анна Устинова

Соавторы: Антон Иванов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава VIII. ЗАШИФРОВАННОЕ ПИСЬМО

Очень удачно все получилось. Пока секретарша до кабинета Ники дойдет и обратно вернется, я точно успею письма размножить. Дело-то минутное. Я, в общем-то, и успел. Но в момент, когда я вытаскивал копии, полузакрытая дверь широко распахнулась и в канцелярию вошел какой-то мужик.

Я мигом затромбовал копии в сумку, одновременно спросив:

– Вам кого?

– Мне Светлану Васильевну, – ответил он.

– Она скоро придет, – объясняю. – Подождать немного просила.

Он опустился на стул и, главное, смотрит, не отрываясь, на мою сумку. Какое ему, спрашивается, до моих вещей дело? Пришел к Светлане, так сиди и не мешай другим людям. А он все смотрит и смотрит. Во, я влип. У меня ведь в ксероксе оригинал письма остался. При нем, что ли, вынимать? А если он Светлане стукнет? Я же не в курсе, случайный он посетитель или какой-то ее близкий знакомый.

Я уж его и так и сяк пытался отвлечь.

– Вот, не хотите прессу почитать? – указал я на журнальный столик.

Нормальный человек на его месте хотя бы из вежливости взял какую-нибудь газету, но этот – нет.

– Спасибо, – ответил, – я лучше просто так посижу. А Светлана Васильевна скоро придет?

И, главное, меня по-прежнему своими глазами прямо просвечивает. Можно подумать, он, пока сюда не приперся, жил в глухом лесу и с человеком давно не встречался. Ну, что прикажете делать? «Хоть бы ему в туалет захотелось» , – подумал я и так деликатно осведомился:

– Может, вам показать, где у нас в школе руки моют?

Мужик уставился на меня, как на психа.

– Спасибо, у меня руки чистые.

И ну снова на меня и на мою сумку глядеть. Тяжелый случай. Я продолжаю соображать, какой бы еще изобрести для него отвлекающий маневр? Решил действовать методом противоположности. Ведь если человеку в туалет не надо, он вполне может быть голодным. Вот я ему и сказал:

– А знаете, у нас в школе очень хорошая столовая.

– Рад за тебя, – усмехнулся он.

– Почему только за меня, – усилил я натиск. – Вы тоже можете ей воспользоваться, раз уж пришли. Очень рекомендую.

– У вас в школе что, все такие заботливые? – В его голосе послышалось раздражение.

Приставать к нему дальше было опасно. Вредный попался мужик. Может, они с бабушкой Кочетковых родственники. Меня ничуть бы не удивило, окажись это правдой. Характеры один в один. Но мне-то что делать? Не при нем же лезть в ксерокс. Мне неприятностей с Макаркой В.В. и с Никой и так выше крыши. И я избрал тактику выжидания.

Правда, выжидать мне особенно не пришлось. В канцелярию вбежала Светлана.

– Петя, давно ждешь? – обратилась она к мужику.

– Да только что пришел, – заулыбался тот и опять зачем-то посмотрел на меня.

– Спасибо, Будченко, можешь идти, – бросила мне Светлана.

Ну, сами понимаете, мне ничего другого не оставалось, и я ушел с новой головной болью. Теперь изволь, шевели мозгами, как извлечь из копировального аппарата оригинал письма? И что за жизнь такая последнее время пошла! Одни проблемы.

Ребята небось уже заждались меня в столовой. Я поспешил к ним. Собственно, если так рассудить, ничего страшного не случилось. Я этих писем размножил целых двенадцать штук. Значит, послать могу. Главное, чтобы Макаркина секретарша не просекла, кто оставил в копировальном аппарате такое послание. Но адрес-то мой там не указан. А мало ли кто мог для себя подобное размножать? От участия в такой выгодной «цепочке», думаю, даже учителя не откажутся. Короче, я решил прежде времени не брать эту историю в голову. В конце концов, есть ведь предел человеческим возможностям.

Мужики сидели в столовой. А с ними Агата и Зойка. Не успел я появиться, Адаскина фыркнула:

– А мы думали, что тебя, Митенька, никогда уже не увидим. Собрались разыгрывать твою порцию.

– Вот еще, – ответил я. – Сказал ведь: приду. Мог бы и раньше, но меня задержали.

– Интересно кто? – задала новый вопрос Адаскина.

– Макаркина секретарша, – объяснил я. – Ей куда-то понадобилось, и она попросила меня вместо нее посидеть.

– Вот как, – вмешался Тимка. – А чего тебя понесло к директору?

– Меня не понесло, – пытался я уйти от опасной темы. Так им все и скажи. – Просто мимо проходил.

Тимку, может, такой ответ и устроил бы, но въедливая Адаскина тут же осведомилась:

– Забавное у тебя, Будка, «мимо». Там ведь тупик.

Я рявкнул:

– Тебя не касается! Были у меня личные дела в тупике!

– Ах, даже личные? – закатила голубенькие глазки Зойка. – Ребята, вы слышали? У нашего Митеньки личные дела появились.

И у нее сделалось такое лицо, что мне стало нехорошо. Я понял: сейчас она мне про обещание напомнит. Что делать? Но делать мне ничего так и не пришлось. Меня спас Винокур.

Подпилив к нам, он принялся, заливаясь хохотом, громко рассказывать только что где-то услышанный анекдот. Смысла я так и не уловил, не до того было. Зато остальные отвлеклись от моих личных дел, а потом прозвенел звонок на урок. Случаются же порой в жизни и удачи. А до следующей перемены Адаскина наверняка все забудет. Но я все равно постараюсь держаться от нее как можно дальше.

Поэтому, едва началась вторая большая перемена, я в темпе смылся из класса. Во-первых, на всякий случай, чтобы ребята больше ни о чем не спросили, а во-вторых, я все-таки надеялся вернуть оригинал письма.

Дверь в канцелярию вновь была приоткрыта. Я заглянул. Никого. Только из-за плотно закрытой двери Макаркиного кабинета доносились голоса. Раздумывать было некогда. Проскользнув внутрь, я сунулся в копировальный аппарат. Пусто. Куда же оно девалось? Может, уронили? Нагнувшись, я порыскал глазами по полу. Тоже не видно. Тогда я пошуровал чуть-чуть на столе у Светланы, но и там письма не нашлось. Из кабинета директора послышался скрежет стула об пол. Видимо, кто-то, завершив разговор, встал. Значит, сейчас выйдет. Больше рисковать я не мог и выскочил в коридор. Кажется, с письмом можно было распрощаться. Но ничего. Если Светлана не вычислила, что это мое письмо, и не настучала, то плевать. Главное, двенадцать копий я изготовил и сегодня же отошлю. Мне лишь осталось замазать в них ненужные адреса, а на их место вписать свой собственный. Но такое даже работой не назовешь.

До конца перемены я все же предпочел поболтаться по школе отдельно. Пусть все окончательно забудут, что у меня были какие-то дела. В общем, в класс я вошел непосредственно за спиной Предводительницы, и началась вторая математика. Тетрадь моя с прошлого урока так и лежала на парте. Я раскрыл ее, чтобы записать условие задачи, и чуть не завопил.

Внутри лежал конверт с напечатанной на машинке моей фамилией. Винокур конверт тоже заметил и с ходу спросил:

– Чего это у тебя, Будка? Откуда?

– Так, – коротко бросил я и поторопился убрать письмо в сумку.

– Винокуров, помолчи, пожалуйста, – к счастью, встряла Предводительница. – Предупреждаю: на экзамене плакать будешь.

При слове «экзамен» Серега, резко поскучнев, промямлил:

– А я чо? Я слушаю.

– Вот и слушай, – сказала Мария Владимировна.

Тимка и Клим, как ни странно, сидели совершенно спокойные. Полное впечатление, что они никаких писем не получили. Вырвав листок из тетради, я накатал им записку. Как они сразу засуетились! Ответ пришел почти со скоростью света: «Ничего мы не получили. А ты где взял?» Я им письменно объяснил, где, и посоветовал тщательно проверить тетради, учебники и сумки.

Сидор и Круглый мигом закопошились. А я стал смотреть на остальных ребят. Если Доброжелатель сидит в нашем классе, он наверняка сейчас станет за ними следить и наслаждаться их паникой. Но все, кроме меня, Тимки и Клима, внимательно слушали Предводительницу. Выходит, Доброжелатель не из наших? Каким же образом он тогда в класс проник и письмо подсунул? На большой перемене тут ведь дежурные оставались. Они и могли подсунуть. Либо сами, либо их кто-то попросил это сделать. Кстати, кто у нас сегодня дежурит? «Ага, – вспомнил я. – Танька Мити́чкина и Галька Попова». Но я тут же отмел подозрения. На Таньку и Гальку такое совершенно не похоже. Разве их и впрямь кто-нибудь попросил. Но это можно выяснить.

На парту мне шлепнулась записка. Она состояла только из одного слова: «Нашли!» Я обернулся. Теперь лица у Круглого и Сидора были жутко унылые. По-моему, они письма не только нашли, но и в отличие от меня уже прочли. Интересно, какое новое приятное заданьице нам подкинул Доброжелатель? А вдруг уже деньги потребовал? То-то Тимка и Клим сидят словно в воду опущенные.

Я изнывал от неизвестности и нетерпения. Но с Винокуровым разве что-нибудь прочитаешь? Тут же свой нос в письмо сунет, а мне это надо? Теперь хочешь не хочешь, до перемены терпи. А терпеть очень тяжело. Хотя, конечно, ничего хорошего там быть не может. Но все равно, по-моему, если тебе что-нибудь грозит, лучше пораньше узнать, что конкретно, чем просто бояться неясной угрозы.

А Тимка с Климом, как в издевку, перекинули мне новое послание с вопросом: «Что делать-то будем?» А я откуда знаю, если вообще еще не в курсе? Кидаю им ответ: «После обсудим». А они снова пишут: «Что значит после? Совсем у тебя от горя крыша съехала?» Тут я струхнул не на шутку. Раз уж они про горе заговорили, значит, Доброжелатель окончательную чернуху с нами затеял.

Тут Винокуру, видно, на математике сосредотачиваться надоело, и он снова ко мне прилез с вопросами:

– Почему вы постоянно записками перекидываетесь? Случилось что?

– Да нет. Просто так, – отмахнулся я.

– М-м-м, – протянул Серега. Он явно мне не поверил.

И, словно специально, мне опять на парту записка шлепнулась: «Почему не отвечаешь? Дело-то срочное!»

Винокур умудрился прочесть и спрашивает:

– Какое такое срочное дело?

Ну, совершенно меня замучил. Главное, мозги другим заняты и начисто отказываются выдавать какое-нибудь вранье. А Предводительница снова свое завела:

– Винокуров и Будченко, что же у вас там за интересный разговор? Может, к доске выйдете и нам расскажете? А попутно и объясните, как следует экзаменационные задачки решать?

Приехали. Только этого не хватает. И я быстро так ей ответил:

– Мария Владимировна, мы просто вас слушаем и задачки заодно обсуждаем.

– Тогда, Будченко, тем более. Выходи к доске, вместе обсуждать будем. А то все с Винокуровым да с Винокуровым, – не смягчилась Предводительница.

Я Сереге кулак показал, но что делать? Поплелся к доске. Вот она, справедливость. Я ведь вообще молчал. Это Винокур пытался со мной трепаться. А к доске почему-то меня вызвали.

Пришлось мне до самого конца урока разное решать. А Мария чувствует мое состояние, и только я с одной задачей справлюсь, немедленно новой грузит. Я аж взмок.

Наконец началась спасительная перемена, и меня взяли в оборот Клим с Тимкой.

– Что за дурацкая манера молчать? – напустился на меня Сидор. – Ответить не мог?

– Не мог, – подтвердил я. – Потому что еще не прочел. Винокур и так во все ваши записки нос совал.

На это ни Тимка, ни Клим не нашлись что ответить.

– Тогда быстро читай, – сказал Круглый.

Тут Винокур вновь пристал:

– Мужики, я вижу, у вас какие-то проблемы. Помощь не нужна?

– Ровно никаких проблем, – отрезал Сидор. – Но за помощь спасибо. Если понадобится, сообщим.

– Ладно, – скис Серега и, обидевшись, куда-то ушел.

– Нейтрализовали, – потер руки Тимур. – Давай, Будка, читай.

Выхватив из сумки письмо, я разорвал конверт. Оно, как и прежние, было напечатано на машинке. Только я совсем ничего не понял. Ну, полная абракадабра. Потому что увидел я вот что:

ТРУРЫЪИ! Я МЪПЪОГ: ЧЯЭМОЯ СЯ ЭМРОРХ ПЪОЪТЪСЪ ПРЭЪНЦЖГ СЪ ЬОЛЫГ МЯЮУЦЗФЛ: «А ЫЛОЯФ».

Ы.

Наверное, вид у меня сделался полностью идиотский, потому что Круглый фыркнул. А Тимка поинтересовался:

– Ну, и как впечатление?

– Отличное, – я ошалело потряс головой. – Это что, какой-то язык или у Доброжелателя шарики закатились за ролики?

– Трудно сказать, – пожал плечами Круглый. – Но полагаю, что не язык. Слишком уж много там твердых знаков.

– Видимо, это шифр, – мрачно изрек Тимур.

– Чего ж вы мне сразу не написали? – возмутился я. – Такое от Винокура можно было не прятать.

– Да ты что? – возразил Круглый. – Наоборот, Серега бы просто помер от любопытства. Тогда бы мы от него вообще неа отвязались.

– Ладно, с Серегой проехали, – перебил Сидор. – Перед нами, по-моему, гораздо более важные проблемы стоят. Во-первых, хотел бы я знать, кто и когда умудрился подсунуть нам эти письма, а во-вторых, как нам их расшифровать?

– Издевается этот Доброжелатель над нами, что ли? – в сердцах воскликнул я.

– А ты, Будка, еще этого не понял? – ответил вопросом на вопрос Тимка. – Мы ведь у него сейчас полностью в руках. Тараканы-то снова в буфете возникли.

– Когда? – удивился я.

– На прошлой перемене, – пояснил Тимур. – Наша англичанка в компоте нашла. Визгу было! Ребята рассказывали. Англичанка орет, а таракан у нее там плавает. К тому же она в какой-то комиссии, которая постоянно проверяет столовую. Так что, считай, скандал с тараканами разгорелся по новой. Потому Доброжелатель и веселится.

– А как нам это расшифровать? – озадачился я.

– Молча, – ответил Тимка. – Пойдем после уроков ко мне, сядем и подумаем. А сейчас нам надо срочно поговорить с Мити́чкиной и с Поповой.

– Считаешь, что на второй большой перемене подсунули? – посмотрел я на него.

– Других возможностей не было, – откликнулся Сидор.

– Похоже на то, – согласился я.

– Значит, без дежурных не обошлось, – сказал Клим. – Только, боюсь, мы из них ничего не вытянем.

– Думаешь, это они сделали? – по-прежнему сомневался я, что Мити́чкина и Попова имеют отношение к Доброжелателю. – Может, их просто кто-нибудь попросил положить нам письма?

– Вряд ли, – покачал головой Сидор. – Доброжелатель не дурак, чтобы светиться. Но поговорить с дежурными все равно стоит.

– Ты так им и объяснишь, что тебе письмо подложили? – поинтересовался Клим.

– Совсем нет, – возразил Сидор. – Скажу, что ручка во время перемены пропала. Поэтому мне надо знать, не ошивался ли кто возле моей парты.

– А вон и они стоят, – указал в конец коридора Клим.

Там у подоконника устроились Танька и Галька.

– Пошли, – решительно двинулся вперед Тимур. – Будка, чего ты застыл?

Я и впрямь застыл. Идти к Таньке вместе с Тимуром и Климом мне не хотелось. Она ведь и так очень нервно меня воспринимает. Поэтому для делового разговора мое присутствие будет совсем не полезно. О чем я и сказал ребятам.

– Лучше идти тебе одному, Сидор, – подвел я итог. – Ну, в крайнем случае, с Круглым. Но совершенно без меня.

Вообще-то больше всего я боялся другого. С Тимки ведь станется нахамить Мити́чкиной. Если его понесет, то не остановишь. Им с Климом, конечно, плевать, а у меня тогда с Танькой отношения окончательно испортятся. Но я-то, наоборот, рассчитываю в будущем их улучшить. Нет, пусть хоть режут, не пойду. К счастью, Клим поддержал меня:

– По-моему, Будка прав. Иди один, Сидор. Они скорей расскажут что-нибудь одному человеку, чем целой толпе. Только ты это... поласковее там с ними.

– Тогда лучше сам иди, – попытался Тимка перевалить работу на Клима. – Ты у нас как-никак секс-символ школы. Известный актер и кумир семиклассниц.

Это было правдой. Клим у нас в театральной студии играет роли главных героев. А семиклассницы и впрямь просто от него тащатся. Кстати, Сидор на этом хорошо нажился. Загонял фанаткам фотографии Круглого собственного производства. Два параллельных седьмых отоварил под завязку. И, главное, втайне от Клима. Тот как узнал, такое началось. Они потом долго не разговаривали. Но это дело прошлое. А сейчас Клим не испытал ровно никакого желания идти к Мити́чкиной и Поповой.

– У тебя лучше получится, – обратился он к Тимке.

Я-то понял, в чем дело. Неподалеку от нас стояли Дольникова и Адаскина. Так вот, Круглый явно боялся, что Агата неправильно расценит его выход на Мити́чкину. А Зойка, как всегда в таких случаях, конечно же, подольет масла в огонь. Вот у Круглого и получится конфликт на личном фронте.

– Да-а, – укоряюще протянул Тимка. – Как трепаться, то все вместе, а делать изволь один я.

И он, развернув плечи, вразвалку направился к Таньке и Гальке. Мы с Круглым, оставшись на месте, следили за ходом дипломатических переговоров. Не знаю уж, чего им там наплел Тимка, но его «лапша» им явно понравилась. Девчонки бурно хихикали и строили ему глазки. Мне даже сделалось неприятно. То есть Галька-то Попова вообще дура, и мне плевать на нее с Останкинской телебашни. Но Танька зачем так себя ведет? Неужели не врубается, что Сидор к ним просто по делу причалил? Однако Мити́чкина по-прежнему не понимала, и общество Сидора нравилось ей все больше и больше. Вот и пойми этих девчонок. А Сидор, кажется, начал очень издалека и до своей лжепотерянной ручки еще не добрался. Потому что вон они как хохочут, а потерянная ручка – это совсем не смешно.

Внезапно Танька встретилась со мной взглядом, потом ткнула пальцем в плечо Тимура, чего-то ему сказала, и они вместе залились хохотом. Меня прямо всего перекорежило. Вроде бы Сидоров к этим девчонкам по делу пошел, а в действительности что получается?

Перемена кончилась. Мы все пошли в класс. Я черкнул Тимуру записку: «Ну, что выяснил?» Ответ был крайне невнятен: «Не успел договорить. Продолжение следует». Забавно. Когда же он собирался продолжать разговор? Сегодня осталась всего одна перемена, да и та короткая, пятиминутная. А вдруг ему Танька свидание назначила? У меня прямо кровь в голову ударила, и захотелось очень серьезно поговорить с Сидором. Хорош гусь! Под видом сбора информации к чужим девчонкам клеится! Хотя нет. Какое свидание? Там ведь Галька стояла. Однако кто им мешал договориться пойти после уроков куда-нибудь втроем? Ну, Тимка, погоди у меня! Это что же получается? Мы с Круглым анонимку расшифровывай, а он под соусом важного дела с девчонками отправится гулять?

Едва началась перемена, Тимка снова прилип к Таньке и Гальке. Им, между прочим, общество Сидора по-прежнему нравилось. Надо было его хоть как-нибудь нейтрализовать. Иначе процесс грозил превратиться в необратимый.

– Слушай, Круглый, – пошел на хитрость я. – Придется тебе, наверное, тоже к Тимке присоединиться. А то он чего-то там очень медленно разворачивается.

Тут я сильно кривил душой. На самом деле мне, наоборот, казалось, что Сидор разворачивается чересчур быстро, только совсем не в ту сторону. Поэтому я продолжил:

– Круглый, если так дальше пойдет, мы до конца этого учебного года истину не установим.

Клим последил немного за Тимкой и заволновался:

– Да, по-моему, он чего-то не то им вкручивает.

– Ясное дело, не то, – усилил натиск я. – Растерялся наш Сидор и никак не может перейти к делу. Ты, Круглый, должен срочно ему помочь.

Клим обвел внимательным взглядом коридор. Агаты и Зойки нигде поблизости не оказалось, и он неохотно согласился:

– И впрямь пойду, а то Тимка чем-то не тем увлекся.

– Только скорей, иначе перемена кончится, – поторопил я. – Ты помнишь, что нам после уроков надо кое-что расшифровать?

– Помню, – буркнул Клим и двинулся к Сидору и девчонкам.

Его появление почему-то не вызвало энтузиазма у Таньки и Гальки. Тимка тоже остался явно недоволен. Это было видно по его разом помрачневшей физиономии.

На уроке мне вновь пришлось отправлять ему записку. Результаты переговоров были неутешительные. Если верить девчонкам, они ничего особенного во время большой перемены не заметили. То есть вообще-то в класс все время кто-нибудь входил и мешал им спокойно дежурить, однако вроде бы Тимкиной партой ни один человек не интересовался.

Иными словами, Тимкины старания ни к чему не привели.

Глава IX. РОКОВАЯ ОШИБКА

После уроков Сидор сказал:

– Сейчас сразу идем ко мне. Расшифровывать надо.

А у меня ведь работа. Вот я и ответил:

– Нет, ребята, мне обязательно нужно домой забежать. Так что я через часик приду.

– Почему это через часик? – накинулся на меня Тимка. – Мы, значит, с Круглым работай, а ты на готовенькое явиться хочешь?

– А вы не работайте, – отбил я атаку. – Подождите меня, а после вместе начнем.

– Черт с ним, – махнул рукой Тимка. – Тогда мы с тобой, Клим, пока погуляем. Но смотри у меня, Будка, чтобы через час был как штык.

– Буду, – пообещал я и на всех парах понесся домой. Еще неизвестно, чем бабушка Кочетковых загрузит меня, помимо гуляния с Рэем. Вдруг у нее сегодня какой-то особый волчий аппетит? Тогда за час я еле управлюсь. А у меня еще флора и фауна наверху. «А, ладно, – принял я решение, – флора и фауна подождут до вечера. Ничего с ними не сделается. Тем более что птичкам и хомякам я вчера от души корму насыпал. Не помрут с голоду. Цветы тоже не должны засохнуть. Я вчера столько воды набухал. Даже подоконник немного залило. Правильно, что вытирать не стал. Теперь у растений больше влаги, и душа моя за них спокойна».

Бабушка Кочетковых, конечно же, вручила мне список продуктов. Правда, к счастью, небольшой. И идти пришлось всего в два магазина. Видимо, у нее сегодня было человеколюбивое настроение. Я даже успел дома пообедать, а уж после этого понесся к Сидору.

Эти двое гавриков жевали на кухне и одновременно вели беседу с Тимкиной мамой. По-моему, у нее уже совсем скоро кто-то родится. И я этому кому-то не завидую. Иметь такого старшего брата, как Сидор! Да он же все время его по шее будет лупить. Хотя если родятся такие, как Мишка с Гришкой, то еще вопрос, кому хуже будет. Но в любом случае Сидора ожидают нелегкие времена. По-моему, он это и сам подозревает. Нет, лучше уж одному. Меня лично мое положение вполне устраивает. Хотя вот Круглый как-то не жалуется. У него и старшие сестры есть, и младшие братья. Полный комплект. И вроде бы так и надо. Я их семью по-другому себе не представляю. Да и он сам тоже. И как так в жизни по-разному получается? А своих родителей я со столькими детьми совершенно не вижу. Наверное, все зависит от характеров. Одни могут иметь кучу детей, а другие – совершенно нет.

Наконец мы закрылись у Тимки в комнате и выложили на его письменный стол все три шифрованные анонимки.

– Ты вообще-то какие-нибудь шифры знаешь? – внимательно посмотрел на меня Сидор.

– Знаю, – кивнул я. – Можно шифровать, например, при помощи книжки, но тогда получаются цифры, по которым на нужных страницах находишь нужные слова.

– На фига нам твой шифр с цифрами, когда здесь буквы? – хохотнул Сидор.

– Ты меня спросил, я ответил. Других шифров не знаю.

– Ну, и дурак, – опять заржал Тимка.

– Если ты такой умный, может, подскажешь, как разобраться? – поинтересовался я.

– Ключ нужно искать, – с важным видом изрек он. Тоже мне, профессор-дешифровальщик.

– Брось, Тимка, сложности наворачивать, – вмешался Круглый. – Шифр-то явно какой-то совсем простенький. Я уже думал...

– Он думал! – с издевкой произнес Сидор. – Вот и прочти, если так просто.

– И прочту, – ничуть не смутился Клим. – По-моему, тут просто алфавит сдвинут на две или на три буквы.

– Как это, на две или на три? – не дошло до меня.

– Ну, например, вместо «а» пишут «в», тогда вместо «б» будет «г», и так далее, – объяснил Клим. – Сейчас попробуем.

Он написал крупными буквами алфавит, а рядом – то же самое, только сдвинув его на две буквы. Но этот вариант не подошел. Получилась полная чушь. Смещение на три буквы тоже не принесло результатов.

– Ума палата, – мстительно проворчал Тимка. – Просто ему все, просто. Не умеешь, не берись. Говорю же: ключ искать надо. Мне интуиция это подсказывает.

Круглый, не отвечая, что-то вновь сосредоточенно писал на бумажке. Он возился с шифровкой, а Тимка все это время продолжал бубнить про свой ключ и свою хваленую интуицию, которая его никогда не подводит.

– На сей раз подвела, – объявил вдруг Клим и, подвинув поближе к нам листок, добавил: – Пожалуйста. Можете прочесть.

И мы прочли:

«Молодец!

А теперь: завтра на второй перемене повесишь на грудь табличку: «Я дурак».

Д.»

Текст всех трех писем был снова отпечатан под копирку.

– Ну, садист, – скрипнул зубами Тимка.

– Мне другое неясно, – озадаченно произнес я. – Зачем он столько времени нам дает всякие идиотские задания? Потребовал бы сразу деньги. Все равно ведь этим кончится.

– А куда ему спешить, – проворчал Сидор. – Сперва покуражится в свое удовольствие.

– Тоже мне, удовольствие, – брезгливо произнес Клим.

– Вкусы у всех, Круглый, разные, – тоном учителя жизни откликнулся Сидор. – Может, для Доброжелателя это как раз самое большое удовольствие. Неужели не понимаете? Он нас пока унижает и ломает. Вдоволь властью над нами потешится, а уж потом счет предъявит.

– Выходит, деньги для него не главное? – задумчиво проговорил Клим.

– Да он просто нас ненавидит, – подхватил я.

– Может, да, а может, и нет, – медленно произнес Круглый. – Действует Доброжелатель очень хитро. Ведь если он еще какое-то время над нами так поиздевается, мы будем готовы отдать ему что угодно, только бы он прекратил унижать нас.

– Мужики, – посмотрел я на Клима и Тимку, – это кого же мы так достали? Я лично, по-моему, никогда в жизни никому ничего такого плохого не делал.

– Это тебе так кажется, – хмыкнул Сидор. – Иногда даже сам не заметишь, что кому-то наступил на больную мозоль.

– Тем более, – добавил Клим, – что не каждый свои больные мозоли выставляет на всеобщее обозрение. Ты вроде над кем-нибудь посмеялся и забыл. А этот кто-то обиделся на всю жизнь.

– И стал твоим кровным врагом, – будто подвел итог Сидор.

– Ребята, но ведь этот кто-то почти наверняка из нашего класса, – я по-прежнему был совершенно ошеломлен. – А никому из своих я уж точно настоящей подлянки не делал.

– А не своим? – внимательно поглядел на меня Тимур.

– Да вроде как и не своим тоже, – не очень понял я, на что он намекает.

– Пожалуй, один человек из нашего класса мог на нас троих сильный зуб заиметь, – сказал Клим.

– Кто? – одновременно спросили мы с Сидором.

– Артур Потемкин, – продолжал Круглый. – Правда, он сам сперва с Зойкой подло поступил, а мы его только потом прижучили.

– Да он ведь в больнице с аппендицитом вторую неделю валяется, – возразил Тимур. – Если бы речь шла о ком-то другом, я еще мог бы заподозрить, что он с кем-то из одноклассников сговорился и действует чужими руками. Но Потемкин даже ни с кем толком законтачить не успел. Он у нас от силы месяц проучился.

– И про тараканов наверняка не знает, – дополнил картину я.

– Мне тоже Потемкин сперва показался самой подходящей кандидатурой, – сказал Сидор. – Однако он бы при всем горячем желании не смог такое осуществить.

– Правильно, – поддержал я. – У того, кто это делает, мы постоянно в поле зрения. Чтобы сегодня нам шифровку подсунуть, надо было целый день ловить подходящий момент.

– Значит, Доброжелатель все время где-то рядом с нами, – сказал Клим.

– Мрак, – откликнулся я и, попытавшись понять, кто находился сегодня во время уроков рядом со мной, спросил: – Мужики, а может, это Винокур? И в записки ваши он все время нос совал.

– У Винокура на проворот такой операции мозгов не хватит, – с уверенностью возразил Клим.

А Тимка добавил:

– И подлости тоже. Серега мужик простой. Если ему что не понравится, просто в морду с ходу даст и уйдет.

– Тогда кто же это? – я совсем запутался.

– Кто-то из наших мужиков, – Тимка посмотрел на нас исподлобья. – Ведь только они про тараканов знают. И, судя по всему, пока молчат. Проговорись хоть один, мигом сплетни бы по школе пошли.

– Но у нас мужики все нормальные! – воскликнул я.

– Тогда остается один Антип, – вернулся к своей исходной позиции Тимка. – Его Филипп подбил. И шифровка сегодняшняя неспроста. Филипп вчера понял, что ты, Будка, вышел на след. Поэтому и не стал опускать анонимки в ящики, а велел Владу подсунуть нам сегодня шифровки.

– Кстати, – хлопнул себя по лбу Клим, – очень хитрый ход. Чтобы, значит, если мы даже во время урока распечатали конверт, никто из соседей не смог бы прочесть.

– Точно, Филипп, – Тимкин голос звучал уверенней прежнего. – Будь это разборка человека из нашего класса, Доброжелатель наверняка бы заставил нас во время уроков что-нибудь делать. А Филипп может нашими унижениями насладиться только на переменах. В коридоре там или в другом общественном месте.

– Что он и делает, – наконец понял я. – Горшок на лестнице. «Ку-ка-ре-ку» в столовой. Теперь вот изволь ходи завтра на перемене с дурацкой надписью на груди.

– Ну, – энергично кивнул Тимка.

И даже Круглый, по-моему, уже не сомневался в том, что Доброжелатель не кто иной, как Филипп Антипов.

– Одно хорошо, – сказал он. – Нас он не заложит. Потому что сам замешан. Тараканы-то его. Значит, мы можем теперь особо не волноваться.

– Так, значит, завтра с надписями ходить не надо? – обрадовался я.

– Естественно, не надо, – подтвердил Тимка.

– Мы вот что, пожалуй, сделаем, – ухмыльнулся Клим. – Надо по нему ударить его же оружием. Сварганим ему сейчас убойную анонимочку и опустим в ящик. Он поймет, что мы его раскусили. И если не совсем дурак, прекратит свою деятельность.

– А если дурак, – хищно сверкнули глаза у Сидора, – тогда мы ему в ближайшее время какую-нибудь хитрую разборку организуем.

Мы с большим воодушевлением принялись сочинять анонимку. Текст получился очень короткий: «Мы тебя знаем! 3 Д.» Зато, когда мы это зашифровали по методу Доброжелателя, используя перевернутый алфавит, получилось хоть и непонятно, но очень выразительно. Судите сами:

ТД МЪЮА ЧСЯЪТ!

З Ы.

– Эх, напечатать бы, – сказал Клим, – но машинки нету. А принтер у моего предка как раз вчера испортился.

– И так сойдет, – отмахнулся Тимур. – Время еще зря тратить.

И мы направили стопы к ящику Антиповых. Возле их подъезда с домофоном пришлось набраться терпения. Не Антипу же звонить. Мол, открой, а мы вам сейчас письмецо опустим. В результате проникнуть нам помогла какая-то бабушка. Она вышла из дома, а мы вошли и опустили в ящик наш сюрприз.

Когда мы вновь оказались на улице, настроение у нас разом улучшилось. Ну, прямо гора с плеч упала. Он думал, мы не догадаемся, а мы догадались. Пусть теперь сам попрыгает.

– Если и после этого не уймется со своим шантажом, мы еще что-нибудь придумаем, – с грозным видом пообещал Сидор. – Главное, он теперь нам известен.

– Вот именно, – я горячо поддержал Тимку. – И фиг ему таблички с дураками. Он сам в дураках оказался.

– Нет, я просто так ему это не спущу, – все сильней распалялся Тимур. – Долг платежом красен.

– Эх, – сказал Клим, – подорвать бы ему тараканий бизнес. Вот был бы ответный удар.

– А почему бы и нет? – загорелись глаза у Тимки.

– Не удастся, – вернул их на землю я. – Тараканы, они такие. Их даже радиацией не возьмешь.

Но Тимка мне возразил:

– Если подумать, то все возможно.

Однако мне думать о мести Филиппу сейчас было некогда. Своих дел полно. Во-первых, у меня флора и фауна еще не обихожены, а во-вторых, позарез нужно письма по «цепочке» отправить. Иначе решат еще, что я прервал ее, и плакала моя тысяча.