Текст книги "Уравнение со всеми известными"

Автор книги: Анна Устинова

Соавторы: Антон Иванов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Время было такое: в подъезд постоянно кто-нибудь заходил, а иногда из него выходил. Но в основном это были жители нашего дома или какие-нибудь незнакомые взрослые. Потом пришли мои собственные родители. Вместе. Я на всякий пожарный спрятался поглубже в арку. Но эта предосторожность была напрасной. Предки, нагруженные сумками, даже по сторонам не смотрели. Отперли ключом подъезд и скрылись в нем.

После них наступило временное затишье. Видимо, в нашем доме все уже с работы вернулись. Стал накрапывать дождь. Я похвалил себя за предусмотрительность. Уж не знаю, как там у себя Сидор и Круглый справляются, но мне в арке дома, можно сказать, очень славно. Стою совершенно сухой и смотрю. Тем более после того, как предки вошли, мне уже и прятаться особенно не от кого.

Потом дождь усилился, арку стал продувать ледяной ветер, и мне стало уже не так хорошо. Выперся-то я из дома в одной маечке. А погода изрядно испортилась. И дождь никак не кончался. Главное, откуда он взялся? Целый день солнце пекло.

Еще через некоторое время я стал с тоской вспоминать о новой куртке, которая висела у меня дома. Сейчас бы она мне очень пригодилась. В особенности, учитывая, что мне с Рэем придется гулять. А я в записке предков предупредил, что домой заходить уже не буду. Да и не могу я надолго оставлять пост. Пока шастаешь туда-сюда, Доброжелатель сделает свое черное дело и уйдет. А мы опять завтра выполняй его требования.

Вдруг я сообразил: если он в следующем письме и впрямь денег потребует, то что же? Все заработанное придется ему отдать? Я, значит, из кожи вон лезу, а он на халяву это полнит? Ладно уж, Тимка. Он, в конце концов, с тараканами все и придумал. А я вообще ни при чем. Ну, нет, Доброжелатель! Фиг ты получишь. Лучше я тебя выслежу.

Я посмотрел на часы. Двадцать минут девятого. Может, прямо сейчас Рэя забрать? Хотя он долго на одном месте не выдержит. С ним ходить надо. И вообще, как мне одновременно и почтовый ящик не упускать из вида, и за Рэем подняться в квартиру? Что и говорить, трудная задача. Ладно, чего расстраиваться раньше времени. Может, Доброжелатель еще до девяти возникнет.

И он возник. В самом конце переулка. Ошибки быть не могло: это Филипп Антипов. Неужели Тимка прав? Или Филипп просто по нашему переулку куда-то мимо пилячит? Пилил он быстро. Ссутулившись под дождем, втянув голову в плечи и глубоко засунув руки в карманы куртки. Он подходил все ближе и ближе, пока наконец не остановился возле подъезда нашего дома.

Я вжался в стену арки. Не дай бог он оглянется и увидит меня. Но он не оглянулся, а, набрав номер домофона, что-то туда сказал. Затем, резко отворив подъезд, шагнул внутрь.

– Допрыгался, Доброжелатель, – тихо пробормотал я. – Засекли мы тебя. Неаккуратно работаешь.

По идее, мне полагалось радоваться и торжествовать. Однако совершенно почему-то не хотелось. На душе было пусто и противно. Теперь я лишь с нетерпением ждал, когда Филипп наконец выйдет. После этого можно забрать письмо и, взяв у Кочетковых Рэя, отправиться оповестить ребят.

Но Филипп почему-то не выходил. В результате я забеспокоился. Чего он так долго? За столько времени даже бомбу можно в почтовый ящик положить. Или его там засекли? Хотя что можно сделать человеку, который просто письмо опускает?

Наконец я не выдержал. Подойдя к подъезду, открыл его ключом и просунул в дверь голову. Никого. До самых лифтов абсолютно пусто.

Глава VII. ПРОВЕРКА ШРИФТА

Куда же он мог деваться? Второго выхода у нас из подъезда нет. Я осторожно пробрался к ящикам и отпер свою ячейку. Пусто. «Ну, ни фига себе пряники! – думаю. – Значит, его и впрямь кто-нибудь спугнул? Ну, а дальше-то куда он делся?» Мог, конечно, на лифте подняться для отвода глаз. Но он ведь там, на каком-нибудь этаже, не растворился. Может, к кому зашел? Или вообще у него в нашем доме сообщник живет? Я стал лихорадочно соображать, кто из нашего дома учится в нашей школе у Сретенских ворот. Ну, я учусь. Однако я не сообщник Филиппа. Скорее жертва. Нинка из одиннадцатого. Дочь нашей библиотекарши тети Нонны. Она еще с Климовой средней сестрой Женькой дружит. И все они, Филипп, Нинка и Женька, между прочим, учатся в одном классе. А у Нинки пишущая машинка есть! Вернее, не у нее, а у тети Нонны. Сам видел. Меня однажды мать за чем-то хозяйственным к ним послала, а тетя Нонна в это время карточки печатала. Это еще в старом здании школы было. Теперь у нас в библиотеке компьютер стоит. Но машинка-то у тети Нонны наверняка осталась. Вот Филипп и приходит к ним анонимки свои печатать.

Правда, я тут же немного усомнился. Нинка все-таки совсем другая. Не станет она ни за какие проценты в столь мерзком деле участвовать. А, собственно, зачем ей участвовать? Филипп ведь ей наверняка не докладывается, какую пакость на ее машинке изготовляет. Просто спрашивает: «Можно я быстренько забегу и у тебя кое-что напечатаю?» Разве однокласснику откажешь? Вот если бы у меня была пишущая машинка и понадобилась бы она Агате, тому же Антипу или даже Адаскиной, естественно, я бы ничего не имел против.

Значит, надо прямо сейчас идти к Нинке и проверять. Моему появлению в этой квартире никто не удивится. Я еще и не так там появлялся, но это другая история. Очень давняя, однако тети-Ноннин муж, дядя Сережа, до сих пор, когда меня видит, за сердце хватается. Короче, я для них человек привычный.

Поднялся я к ним на этаж, позвонил. Открыла мне Нинка. И вроде как недовольно поморщилась:

– Ах, это ты? Мамы нет. Чего тебе надо?

– Да я не к твоей маме, – объясняю.

– К кому же? – удивилась дочь тети Нонны.

– Мне просто машинка нужна. Совсем ненадолго. Пару слов напечатаю и уйду.

– Тебе обязательно сейчас? – спросила Нинка. – Или можешь позже зайти?

– Не, – проявил настойчивость я. – Позже никак. Мне сейчас позарез надо.

– Ладно, – вздохнула она. – Проходи в большую комнату, а машинку я сейчас принесу.

Путь в большую комнату лежал мимо Нинкиной комнаты, и именно там, за полуприкрытой дверью, я увидел кусок Филиппа, а верней, его ухо и часть башки. Похоже, он уже все напечатал и теперь просто с Нинкой кадрился. Потому ей и не понравилось, что я приперся. Ничего, потерпит. Мне, может, анонимки ее Филиппа еще меньше нравятся.

Принесла она мне машинку.

– Только, – говорит, – я не уверена в ленте. Может, высохла? Мы очень давно ничего не печатаем.

Выходит, она с Филиппом все-таки заодно. Или он просто велел ей никому не говорить, что печатает на ее машинке? Ладно, мы это после выясним.

– Ничего страшного, – произнес я вслух. – Как выйдет, так и выйдет. Только листок бумажки дай мне, пожалуйста. А то я из дома захватить забыл.

Нинка бросила на меня очень странный взгляд, однако просьбу исполнила. А у меня, естественно, только одна мысль в голове: сейчас что-нибудь напечатаю, и мы с ребятами шрифт сравним. Вот тогда и станет окончательно ясно, Филипп это или нет.

Притащив мне бумагу, Нинка предупредила:

– Только скорей, мне некогда.

Естественно, некогда. Филипп у нее сидит. Неужели они вместе такое задумали? Вот и верь после этого людям. Нинку бы я никогда не заподозрил.

– Ты слышал, что тебе сказали? – снова заговорила она. – Шевелись. Мне некогда.

– Да мне только две строчки, – откликнулся я и, заправив лист в машинку, нашуровал: «Дорогой Дмитрий! а, б, в, г, д, е...» Словом, я напечатал подряд все буквы. Сперва заглавные, затем – строчные. Достаточно, чтобы сравнить.

– Все, Нинка, спасибо.

Она чуть ли не вытолкала меня за дверь. Такое вот гостеприимство. Но мне плевать. Я метеором понесся за Рэем. Надо с ним вместе оказаться внизу, пока Филипп не вышел. Кто его знает, сколько он у Нинки просидит. Может, он только и ждал, пока я исчезну. Хотя, по-моему, Нинка настроилась на долгий визит. «А вдруг они, наоборот, куда-нибудь вместе сейчас собрались? – возникла у меня новая догадка. – Тогда Филипп просто, пройдя мимо почтовых ящиков, украдкой бросит письмо, а Нинка вообще ничего и не заметит». Но и в этом случае у меня время есть. Пока Нинка соберется... Женщины быстро выходить из дома не умеют.

Слетал я за Рэем и вниз. А бабушка Кочетковых вслед мне кричит:

– Ты почему сегодня так рано?

Ну въедливая старуха. Подумаешь, на пять минут раньше явился. Но я отвечать ей не стал. Некогда было. Поэтому я прикинулся, будто не слышу.

Спустились мы вниз. В ящике пусто, и Филипп в окрестностях не наблюдается. Я с такой скоростью туда-назад сносился, что уж точно его бы засек хоть в конце переулка. Значит, у Нинки по-прежнему сидит. А если он испугался, что я раскусил его? Я же на машинке печатал. С другой стороны, если он заволновался, то резко сменит тактику. Либо для анонимок другой машинкой воспользуется, либо еще что-то придумает. В любом случае, это тоже будет нам знаком. И потом, прежние-то письма уже напечатаны, и мы с ребятами их сохранили. Теперь остается только сравнить.

Я разрывался между двумя задачами. Меня просто подмывало скорей вернуться домой и сравнить обе анонимки с тем, что я только что сам напечатал. Но тогда я мог упустить Филиппа. Поэтому мы с Рэем продолжали дежурить.

Нетерпеливый папуас почему-то рвался во двор, однако я не уступил ему. Двор мне сейчас абсолютно без пользы. Оттуда Филиппа не разглядишь. Я же не волшебник, сквозь стены дома ничего не вижу. Поэтому у нас с Рэем завязалась нешуточная борьба. Я пытался заставить его, как нормальную собаку, гулять туда-сюда мимо дома. Но он не желал. Пятился во двор, и точка.

Я совершенно с ним измучился. А Филиппа все не было. «Сколько можно в гостях торчать? – возмущался я. – И вообще, чего в нем Нинка нашла? Надо будет ей после как-нибудь намекнуть, что он у себя дома тараканов разводит. Мне почему-то кажется, она мигом к нему после этого интерес потеряет».

Мы с Рэем еще немного «погуляли». Вернее, это больше смахивало не на прогулку, а на перетягивание каната. Только вот победитель никак не определялся. Мы всю дорогу пребывали в состоянии боевой ничьей. То он меня во двор затянет, то я его оттуда выволоку. У меня с каждой новой победой силы все убывали и убывали. А вот Рэй ничего, держался. Выносливый пес. Видно, здоровьем в бабушку Кочетковых пошел.

На мое счастье, домой возвратились тетя Нонна и дядя Сережа. Я им сказал: «Добрый вечер!» – а про себя думаю: «Вот сейчас ты, Филипп, оттуда, как пробка, вылетишь!»

Так и вышло. Не скажу, правда, что он вылетел из подъезда, как пробка, но времени между возвращением тети Нонны и его выходом прошло совсем немного. Полагаю, он едва с ней и с дядей Сережей успел поздороваться. Я на сей раз прятаться от Филиппа не стал. Чего мне? Я с собакой законно гуляю. Пусть этот тараканий деятель сам, если хочет, от меня прячется. И вообще, это мой дом. Где хочу, там и стою.

Правда, я, конечно, выждал, пока Филипп скроется за поворотом на Сретенку. Надо было наверняка убедиться, что он совсем ушел. Удостоверившись в этом, я повернул к подъезду.

Но, как это часто случается, в одном проявишь сверхбдительность, а другую опасность недооценишь. Я уж хотел домофон ключом открыть, и нате вам: дверь распахивается, и возникает мой предок.

– Дмитрий, ты совсем спятил?

У меня в башке мигом компьютер защелкал. В чем, интересно, я мог проколоться? Но я так ничего и не успел сообразить. Предок мой как заорет:

– Мне эта твоя бабка мозги все по телефону проела. Ей, видите ли, интересно, куда ты вместе с собакой исчез?

– Известно, куда. Гуляем, – ответил я.

– Ты с ней уже два часа гуляешь! – вновь принялся орать предок.

– Нет, всего час пятнадцать, – уточнил я. – Нужно же Рэю воздухом подышать.

– А о нас с матерью ты подумал? – взвился предок. – Нам, между прочим, тоже после работы отдохнуть нужно, а не с бабками посторонними выяснять отношения. В общем, Дмитрий, верни ей быстро собаку – и домой.

В лифт мы с отцом вошли вместе. Только он вылез на нашем этаже, а я с Рэем поднялся выше. Бабка мне жуткий скандал закатила. Мол, разве можно так долго? Она, видите ли, вся изнервничалась. Вот и пойми людей. Тяжелый клиент мне достался. И продукты не те ношу, и с собакой не так гуляю. Но с этим, видно, ничего не поделаешь. Хочешь зарабатывать, терпи.

Выслушал я ее – и вниз ходу, к почтовому ящику. Ничего. Неужели Филипп и впрямь испугался, когда я у Нинки его накрыл? Если так, значит, мы уже все знаем и завтра же примемся вырабатывать контрмеры.

Теперь мне следовало быстро сверить шрифт и созвониться с Климом и Тимкой. Дома я сразу этим и занялся. Однако меня ждало разочарование. Шрифты оказались совсем непохожими. На анонимках несколько букв пропечатывались нечетко и к тому же прыгали. А у Нинкиной машинки с этим был полный порядок. Не знаю даже, расстроился я или обрадовался. С одной стороны, так и не удавалось установить личность Доброжелателя, но с другой – Нинка точно оказалась ни при чем. Да и Филипп вроде не виноват. Хотя вообще-то с ним дело обстояло сложнее. Ясно пока одно: к Нинке он ходит совсем не для печатания писем. Но ведь, возможно, он пользуется какой-то другой машинкой. И вообще, где гарантия, что у него нет собственной? Окончательно запутавшись в своих мыслях, я позвонил Круглому, но его мама сказала, что он еще сидит у Тимки и вроде должен скоро вернуться.

Я набрал Сидора. Несколько раз набрал. Там было наглухо занято. Неужели еще до сих пор дежурят? Я посмотрел на часы. Без пятнадцати одиннадцать. А мы с ними договорились следить за ящиками минимум до одиннадцати, а если получится, то и до полуночи. Это ведь меня предок вынудил раньше уйти. Да я и сам успокоился, что уже Филиппа засек. А теперь, оказывается, это вроде и не он. Эх, зря ушел. А с другой стороны, иначе было и невозможно. Отмазка ведь кончилась. Бабушка Кочетковых собаку вернуть потребовала.

И оставалась теперь надежда только на Клима и Тимку.

Может, хоть им повезет? Но им не повезло.

Сперва мне позвонил Сидор:

– Я, как дурак, столько времени проторчал, и все впустую.

– Значит, нового письма нет? – решил уточнить я.

– Ни намека, – отрезал Тимка. – То ли он сам за нами следит, то ли все-таки по утрам к нашим ящикам ходит. Придется завтра встать ни свет ни заря.

Я согласился:

– Другого выхода нет. – И рассказал ему про Филиппа.

Он слушал, не перебивая, лишь свирепо сопел в трубку.

– Может, и впрямь не он, – дождавшись, когда я умолк, с неохотою произнес Сидор. – Но есть еще вариант, что ты просто спугнул его. Он ведь тоже не пальма в тундре. Сечет, что к чему.

– Вряд ли, – не верилось мне. – По-моему, он просто к Нинке пришел. И вывалился оттуда, только когда ее предки вернулись.

– Одно другому не мешает, – ответил Тимур. – Может, у него просто бизнес на первом месте. Вот он и сочетает приятное с полезным. И потом, Будка, ты точно уверен, что шрифты разные?

– Уверен, – не сомневался я.

– Все равно притащи свой образец в школу, – потребовал Сидор. – Вдруг ты ошибаешься.

Я знал, что не ошибаюсь. Однако с Тимуром, когда он упрется, спорить бесполезно. Проще притащить. Что я и пообещал ему. Пусть воочию убедится.

– А у Круглого как? – поинтересовался я.

– Я не могу ему позвонить, потому что он сказал, что сидит у меня, – откликнулся Тимур. – А он не может мне позвонить, потому что мои считают, будто я у него. Так что, звони ему ты, Будка. А после мне сообщишь.

Так я и сделал. Однако у Круглого дежурство прошло не с лучшими результатами, чем у Сидора, то есть ровно никакой информации. Я даже почувствовал некоторую гордость. У меня-то было полно событий, и они даже первое время выстраивались в логическую цепочку. Я же не виноват, что у тети Нонны оказалась не та машинка. А так Филипп вполне подходил.

Круглому пришлось совсем плохо. Он и на улице торчал, и в подъезде. Сперва на улице стало мокро. Клим в подъезде укрылся. Но там его соседи замучили. А в промежутках между соседями он все равно трясся. Потому что в любой момент мог пройти кто-нибудь из его многочисленных родственников. Они, естественно, начали бы задавать разные вопросы. Потому что никто бы из них не понял, зачем Круглому торчать в подъезде, когда у него тут, совсем рядом, есть собственная квартира и даже своя комната. Короче, Клим продрог в намокшей под дождем одежде, и настроение у него было скверное. Поэтому мы вскоре распрощались.

Тимке я сообщить ничего не смог. Предки согнали меня с телефона и велели укладываться спать. Тут я счел уместным предупредить:

– Завтра я встаю не в восемь, а в семь. Предводительница перед первым уроком классный час назначила.

– В конце года-то? – удивилась мать.

– Подводим итоги, – не моргнув глазом, продолжал я врать. – Предводительница говорит: «Это для того, чтобы у вас появилась возможность за летние каникулы сделать выводы».

– Что ж, – задумчиво изрек отец. – Может, она и права.

– Тогда тем более немедленно ложись, – распорядилась мать. – И так вон глаза на лбу. Совершенно не высыпаешься.

– Мне еще только один звонок сделать, – взмолился я.

Но предок решительно отверг мою просьбу:

– Завтра наговоришься.

Я, конечно, после их ухода из моей комнаты Тимке бы позвонил, но они и телефон с собой унесли. Потому что, видите ли, отцу нужно было что-то обсудить по делу. Так что Сидору пришлось набраться терпения до следующего утра. Да я, в общем-то, ничего нового сообщить ему и не мог.

Утреннее дежурство тоже ничего не принесло. Жутко обидно. Совершенно зря не выспался. А письма так и не принесли. Тимка тоже разозлился:

– Хитрый, подлюга. По всем направлениям издевается.

– Может, просто от нас отстал? – с надеждою спросил я.

– Как же, – свирепо произнес Тимка и вдруг, кровожадно улыбнувшись, добавил: – А может, с ним что случилось? Тогда его в школе сегодня не будет.

– Ох, – выдохнул Круглый. – Хоть денечек передохнуть.

– Это не отдых, – возразил Тимка, – а затишье перед боем. Специально, чтобы противника дезориентировать. Мы расслабимся, а он и нанесет решительный удар.

Я поежился. Решительного удара мне совсем не хотелось. И я сказал:

– Прежде, чем нанесет, нужно нам с вами его зацапать.

– Где ты его собираешься цапать? – спросил Клим. – Что, нам теперь каждый день устраивать такие дежурства возле ящиков?

– Можно по очереди, – предложил Тимур. – Достаточно-то одного ящика. Он ведь нам одинаковые письма раскладывает. А раз в три дня как-нибудь сдюжим.

– Это если он за нами не сам следит, – сказал я.

– За тремя сразу не проследишь, – возразил Тимка.

– Достаточно одного, – передразнил я. – Выяснит, что кто-то из нас опять торчит у ящика, и нам назло услугами почты воспользуется.

– Кстати, не понимаю, почему он до сих пор этого не сделал? – озадаченно произнес Клим.

– Долго почта идет, – ответил я.

– Ничего подобного, – мигом заспорил Тимка. – Если отнести в наше почтовое отделение, то на следующий день получишь.

– Наверное, экономит на марках, – выдвинул я новую версию.

– Точно, – хмыкнул Тимур. – Экономный Доброжелатель. Все на халяву хочет получить.

Я отдал ребятам образец шрифта. Они целых два урока сравнивали его с письмами. На первом уроке Тимка, а на втором – Клим. В результате они пришли к тому же выводу, что и я: машинка совершенно не та.

Правда, Сидор не преминул заявить, что я действовал в корне неправильно.

– Лопух ты, Будка, – отчитывал меня он. – Если бы Филипп свои анонимки и впрямь у Нинки печатал, то мигом бы понял, почему тебе машинка понадобилась. И начал бы заметать следы.

– Не усложняй, – отбивался я.

– Я, наоборот, упрощаю, – гнул свое Сидор. – Чтобы ты в будущем вел себя осторожней.

«Учить он меня будет!» – про себя возмутился я, а Сидору сказал:

– Да благодаря мне мы из списка одного подозреваемого исключили. Верней, даже двух: Филиппа и его брата!

– Во-первых, еще до конца не исключили, – не желал успокаиваться Тимур. – И вообще, Будка, сперва надо было просто выяснить, не сидит ли Филипп у Нинки. А уж после того, как в этом убедился, выждать время до вечера и словно бы невзначай попросить машинку. А когда бы тебе дали на ней попечатать, следовало полностью воспроизвести текст письма.

Мне надоело, и я заорал:

– Зачем тебе текст письма, если и так невооруженным взглядом видно: машинка не та!

– Чего ты раскипятился? – спросил Тимка. – Я ведь просто на будущее тебя учу, как такие вещи правильно делаются.

– На будущее? – еще больше разозлился я. – Мы что, по-твоему, до конца жизни авторов анонимок искать будем?

– При чем тут анонимки? – удивленно взглянул на меня Тимур. – У тебя, Будка, отсутствует абстрактное мышление. Мало ли с чем придется еще столкнуться. Так вот, чтобы ты больше не повторял ошибок.

– За своими ошибками следи, – мне уже окончательно надоел этот «учитель жизни». – Если бы не твои тараканы, нас бы сейчас шантажировать было не за что. Жили бы спокойно и занимались своими делами.

У Тимки от злости прямо желваки по физиономии заходили. И он прошипел сквозь зубы:

– Ах ты, какие мы правильные. И дел у нас, видно, своих полно. И вообще, может, ты анонимки и пишешь?

– Ага. Себе, – хохотнул я.

– Правильно, – без тени юмора произнес Тимур. – Нам с Круглым для подлянки, а себе для отвода глаз.

Ну, совсем с катушек съехал. Я уж и не знал, что ему сказать. Спасибо, Круглый вмешался:

– Мужики, по-моему, вы сейчас поругаетесь. Может, отложим, пока с Доброжелателем не разберемся?

– Можно и отложить, – сурово глянул на меня Сидор. – Но ты, Будка, все же учти, как правильно шрифт сличать.

Ну, обязательно ему надо, чтобы его слово оказалось последним. Я ответил:

– В следующий раз предоставлю это тебе. Сам делай по своим правилам.

– И ведь сделаю, – пообещал Тимка.

Весь следующий урок я, плюнув на Доброжелателя, переключился на другую проблему и напряженно ее обдумывал. Я ведь еще не размножил десятирублевое письмо, а тянуть с этим мне не хотелось. Тем более пока время свободное есть. А то неизвестно, как себя дальше поведет Доброжелатель. Придумает нам новое задание, тогда, может, вообще ни до чего станет.

Я понял: чтобы пробиться к ксероксу, нужно дождаться большой перемены и избавиться на время от Сидора и Круглого. Они скорее всего намылятся вместе с девчонками в столовую. Тогда я словно бы невзначай попрошу их купить на мою долю еды и, сказав, что подойду чуть позже, быстренько смоюсь.

Макаркина секретарша тоже ведь человек. И наверное, обедать захочет. Или еще куда-нибудь отправится. В общем, буду действовать по обстоятельствам. Мне и ксерокс-то требуется не больше чем на пять минут. И бумагу я собственную прихватил. Чужой мне не надо.

С ребятами все прошло по заранее намеченному плану. Они еще удивиться не успели, а я уже исчез. Добежал до канцелярии. Дверь открыта, а секретарша сидит за столом и работает на компьютере. Я расстроился. Думаю: «Если Макарка В.В. загрузил ее каким-нибудь срочным делом, она целую перемену провозится». А знаете, как бывает: свыкнешься с какой-нибудь мыслью, и все. Вот и я был уверен, что письма сегодня в школе размножу, и теперь мне хотелось это осуществить, а не переписывать дома целых десять или даже двенадцать штук от руки.

Видимо, я слишком долго стоял перед дверью канцелярии и расстраивался, потому что секретарша меня заметила.

– Будченко, какие проблемы?

– Да просто мимо иду, – откликаюсь.

– Ты не мимо идешь, а, скорее, мимо стоишь, – улыбнулась вдруг она. – У тебя пять минут есть свободных?

– Ну-у, – протянул я. – А что?

– Посидеть тут сможешь? – спросила она. – Мне, видишь ли, надо срочно документ отнести на подпись Николаю Ивановичу, а сюда человек прийти должен. Посидишь?

– Посижу, – мне не верилось в подвалившую вдруг удачу. – А человеку что сказать?

– Пусть подождет. Я скоро вернусь. Только без меня ни в коем случае не уходи, – взмолилась она.

– Обижаете, – сказал я.

И она ушла. Я первым делом подергал дверь директорского кабинета. Заперто. Значит, Макарки В.В. нету. Тогда, вытащив из сумки бумагу и письмо, я все это заправил в копировальный аппарат.