Текст книги "Опасные семейные тайны"

Автор книги: Анна Волошина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Ольга Волошина, Анна Волошина
Опасные семейные тайны

Театр одинокого детектива
ЧАСТЬ I. НИНА АРБЕНИНА

Не оглядываясь и не останавливаясь, человек быстро двигался по узкой звериной тропке. Глаза с трудом различали её в порыжевшей, намокшей от осенних дождей траве. Колючий кустарник цеплялся за одежду, словно пытаясь удержать его, остановить, не пустить дальше. Чахлые деревца, обречённые прозябать здесь, внизу, без солнечного света, хлестали тонкими ветками по лицу, осыпали пожелтевшей листвой. Где-то вверху, в густом еловом пологе, закрывавшем тускло-серое, без малейших проблесков солнца, небо резко и тоскливо крикнула птица. Ярким пятном в жёлто-коричневом однообразии осеннего леса мелькнула рябинка.

Тропка исчезла, но человек продолжал свой путь, продираясь сквозь заросли можжевельника. Поваленный ствол, бывший когда-то могучей и высокой елью, преградил дорогу, и путнику пришлось свернуть немного в сторону. Новые туфли, купленные в дорогом магазине, давно промокли, но он словно не замечал этого, хотя грязь, налипшая на подошвы, мешала идти быстро.

Наконец он остановился. Впереди, в просвете между расступившимися лесными исполинами, насколько хватало глаз, расстилалось болото. Над буроватой поверхностью клубились клочья густого тумана, они сбивались в причудливые фигуры то здесь, то там над потемневшими островками ещё зелёного хвоща, пожухлым папоротником, яркими пятнами кустиков клюквы с горящими кое-где ягодками. Тишина казалась обманчивой и зловещей: вот-вот прервет её чей-то крик, полный ужаса. Крупные звери и люди старались обходить эти места стороной. Стоит лишь нечаянно ступить на зыбкую поверхность между кочками, покрытыми узорчатым мхом и пламенеющими поздними ягодами – и ничто уже не спасет от неминуемой страшной смерти в чёрной трясине.

Человек неловко переступил затекшей от холода и сырости ногой, под каблуком резко хрустнул сучок. Он негромко чертыхнулся, с кочки поодаль с криком поднялась крупная птица. И вновь тишина.

Глядя на бескрайнюю мёртвую топь, он думал о том, что привело его сюда, в это глухое, гиблое место. А ведь всего лишь полгода назад он считал себя везунчиком, этаким «любимцем судьбы». У него было всё: прекрасная квартира в центре столицы, любимая женщина, собственный бизнес, приносивший хорошие доходы. И вот всё внезапно рухнуло, а он даже не заметил, как беда подобралась к нему. Словно осторожный хищный зверь, подкрадывающийся к безмятежно спящему в лесу человеку. Неужели он сам во всем виноват?

За спиной опять послышался протяжный птичий крик. Он обернулся, посмотрел на мрачный осенний лес. Вернуться туда, где он был когда-то счастлив? А стоит ли? Не зря говорят, в одну реку дважды не войдёшь. Да и ничто уже не ждёт его там.

Он шагнул вперёд, сделал ещё шаг, наступил на покрытый зелёной травой бугорок, и тот вдруг закачался под его ногами. Почва, казавшаяся твёрдой, вдруг зашевелилась и стала медленно уходить вниз. С усилием он выдернул ногу, сделал ещё несколько шагов и внезапно почувствовал, что увязает в трясине. Потянулся к торчавшему впереди сухому деревцу, попытался ухватиться за ветку, но она с хрустом обломилась. С головы слетела кепка. Ноги все глубже уходили в зыбкую почву. Он поднял голову вверх, но не увидел там ничего, кроме серого неба, покрытого грязными клочьями облаков, и шевелящихся от ветра еловых лап. «Неужели больше ничего не будет, ни этого неба, ни деревьев, совсем ничего?» – тоскливо подумал он.

ГЛАВА 1. Кофе как повод для скандала

Сергей вырулил на Ленинский проспект, в памяти опять всплыло воспоминание об утренней ссоре с женой. Он ярко и отчётливо представил её бледное красивое лицо, покрывшееся красными пятнами, горящие ненавистью глаза.

Начало ссоре положил он сам. Резко и грубо спросил у Нины, что она делает на кухне в такое раннее время. От неожиданности она выронила чашку с кофе. Маленькая фарфоровая чашечка разбилась вдребезги, кофе густой коричневой лужицей растёкся по полу.

И в самом деле, зачем-то она ведь встала в такую рань, сварила ему кофе, чего никогда прежде не делала. Ни разу за всё время их совместной жизни. Вот с его стороны, особенно в первый год после свадьбы, такие порывы случались нередко. По выходным он приносил ей кофе в постель. Тогда ему было приятно доставлять жене это удовольствие, и она счастливо улыбалась ему восхитительной улыбкой, растиражированной повсюду глянцевыми афишами. Но это было так давно! Тогда она казалась счастливой и веселой, его молодая жена, да и он был совсем другим. С тех пор прошло почти десять лет. От прежних отношений не осталось и следа. Видимо, они никогда по-настоящему не любили друг друга. А может, просто совсем разные люди. У каждого свой мир, недоступный и неинтересный другому. И ни из нх один не хотел поделиться этой своей отдельной вселенной.

Даже после того, как Нина оставила театр, а произошло это через два года после свадьбы, она осталась верна всем своим прежним привычкам. Как и все актрисы, спать ложилась поздно, поздно и вставала. Варить мужу по утрам кофе, готовить завтрак – ей и в голову не приходило. Да и зачем, если это без труда делала Марья Егоровна, старая домработница семьи Арбениных и няня Нины. Она появилась в доме родителей Нины много лет назад и за долгие годы стала членом их небольшой семьи. Полгода назад старушка умерла, и теперь Сергей сам готовил себе завтрак, обычно состоящий из пары бутербродов и чашки растворимого кофе.

И почему-то именно сегодня утром Нина выразила неожиданное желание сварить ему кофе. Встала ни свет, ни заря – ради чего? Совершенно необъяснимое для госпожи Арбениной желание! Впрочем, если посмотреть на это в свете последних событий, то всё станет понятным.

В понедельник в семь вечера Сергей вышел из офиса и не спеша поехал домой. Точнее, домой-то он должен был попасть позднее, сначала нужно было выбрать подарок для Вики. Скоро у неё день рождения, хотелось порадовать девочку чем-нибудь необычным.

Накрапывал мелкий осенний дождь. Сергей вышел из машины и раскрыл зонтик. Обшарил окрестные ювелирные и парфюмерные лавочки, но так ничего и не выбрал. От бесплодной суеты он вдруг остро почувствовал, что страшно голоден. Нужно было непременно где-нибудь поужинать. После смерти Марьи Егоровны запах домашней еды, похоже, навсегда выветрился из их квартиры. Нина привычно берегла фигуру, и он плохо себе представлял, чем она питается в его отсутствие. По вечерам она вообще не ела и в кухню не заходила. Для него в холодильнике лежали пельмени, дорогие копчености и сыры для бутербродов на скорую руку. Конечно, можно заехать к Вике, уж там-то всегда найдется что-нибудь аппетитное на ужин, но сегодня у неё какой-то важный зачет, и ему не хотелось мешать девушке.

Сергей вспомнил о маленьком уютном ресторанчике на Никитском бульваре, обнаруженном неделю назад. Небольшой зал с приглушенным освещением, тихая музыка, немногочисленные посетители. А главное – нехитрая, но очень добротная кухня. До ресторанчика совсем недалеко, и Сергей решил пройти туда пешком, а потом вернуться к машине.

Намереваясь сократить путь, он свернул с Нового Арбата и оказался в безлюдном переулке. Старинные особняки, теснившиеся вдоль узкого тротуара, были густо заселены офисами, в это время уже закрытыми. Все ещё озабоченный проблемой подарка для Вики, Сергей шёл, не глядя по сторонам. Внезапно сзади раздался визг тормозов. Он обернулся и мгновенно отскочил в сторону. Прямо на него неслась машина, за рулем сидела женщина. Автомобиль вильнул влево, едва не задев столб, за который схватился Сергей, окатил тротуар фонтаном брызг из грязной лужи и унёсся прочь.

– Пьяная, что ли, дамочка-то? – вопрошающе просипел рядом чей-то голос.

Сергей обернулся и увидел интеллигентного старичка с внушительным портфелем в руках. Тот сердито стряхивал грязные капли со своего пальто огромным белоснежным носовым платком.

– Номер-то приметили? – спросил дед. – В полицию бы позвонить, сообщить, а то ещё сшибёт кого.

Номера Сергей не успел заметить, так быстро и неожиданно все произошло. Зато лицо женщины-водителя разглядел хорошо, и оно его поразило. Блондинка за рулем была просто неправдоподобно похожа на его жену. И машина точно такая же, как у неё, белая «мазда». Но этого просто не могло быть.

Аппетит у него бесследно пропал, и желание идти в уютный знакомый ресторанчик само собой улетучилось. Сергей вытер платком испачканные о грязный столб руки, сделал безуспешную попытку вычистить рукав куртки, на который попали брызги из лужи, и побрел к своей машине, время от времени оглядываясь назад. Только на людной улице к нему опять вернулось чувство безопасности и уверенности в себе.

Пристраивая свою машину на стоянке у дома, он увидел «мазду» жены. Машина была грязной, что не было удивительно: противный осенний дождь с редкими перерывами лил почти с самого утра.

Сергей вошёл в квартиру, разделся и, как ни в чём не бывало, заглянул в гостиную. Нина, видимо, только что вернулась и ещё не успела переодеться. На ней был элегантный тёмно-синий костюм из мягкой буклированной шерсти. Сергей вдруг с неприязнью подумал, что синий цвет вызывает в нем глухое раздражение. Привычно кивнув жене, он отправился в ванную.

Потом сделал себе два бутерброда с ветчиной и чашку кофе, уселся за стол и стал усердно жевать, не ощущая никакого вкуса. В кухню вошла Нина, уже переодевшаяся в ярко-голубой шёлковый халат.

– Ты куда-то ездила вечером? – спросил Сергей, стараясь говорить как можно равнодушнее.

Нина удивлённо посмотрела на него: обычно он мало интересовался её делами, хотя всегда внимательно слушал, если она сама начинала что-то рассказывать.

– Да, к Наташе в Сокольники. Она заболела, а я у неё так давно не была, уже почти полгода. Как всегда, начинается осеннее обострение.

«С чего это вдруг она оправдывается?» – подумал Сергей и в упор посмотрел на жену. Она как будто слегка смутилась, отвела глаза и принялась старательно полировать и без того гладкую пластиковую поверхность стола.

Сергей покончил с кофе, вымыл тарелку и чашку, поставил их на сушилку и молча вышел из кухни, спиной ощущая пристальный взгляд Нины.

В кабинете он включил компьютер и уставился в мерцающий экран, но думал только о неудавшемся автомобильном наезде. Район, где жила подруга Нины, был расположен совсем в другой стороне. Очень далеко от того места, где его чуть не сбила женщина в белой «мазде». Наташу Сергей знал прекрасно, в прежние годы она частенько бывала у них дома, но потом словно кошка пробежала между подругами. Прекратились визиты и телефонные разговоры. Хотя, может быть, они уже и помирились?

Он ещё сидел за компьютером, когда Нина пошла к себе. Услышал, как она выключила телевизор и прошла в спальню.

Через час Сергей заглянул в комнату жены: Нина спала, на её бледное спокойное лицо падал слабый свет ночника. Она не любила засыпать в полной темноте, и в первое время после свадьбы эта причуда слегка раздражала Сергея, который предпочитал ночную темноту. Даже лунный свет мешал, и он всегда плотно задёргивал шторы.

Сергей выключил ночник, вышел из спальни и отправился в ванную. В прихожей задержался: на тумбе орехового дерева перед большим зеркалом в такой же деревянной раме лежала изящная чёрная сумочка Нины. Он нашарил записную книжку, сунул её в карман и вошёл в ванную, где стал переворачивать листочки, исписанные мелким бисерным почерком жены. Телефон Наташи обнаружился после десятиминутного поиска. От имен, фамилий и цифр уже рябило в глазах.

Ворочаясь в постели, Сергей вглядывался в темноту и думал, какую ложь выдаст завтра подруге жены, чтобы не поставить себя в дурацкое положение. Ещё решит, что он ревнует, подозревает Нину в измене, оттого и шпионит за ней. Так ничего не придумав, он закрыл глаза. Ладно, завтра подумает, утром мозги работают гораздо лучше.

ГЛАВА 2. Ловушка для лгуньи

Всего лишь десять лет назад Сергей Кириллов был полным сил, самоуверенным выпускником старейшего в стране технического вуза, не обремененным собственностью и предрассудками. Он твёрдо решил покорить мир вообще и столицу в частности в самые что ни на есть ближайшие времена. ещё во время учебы он предусмотрительно подготовил себе местечко на надежном, крепком строительном предприятии, которое предоставляло служебную жилплощадь для своих специалистов. Были и более смелые планы об открытии собственного предприятия. Но кроме несокрушимого упорства, деловой хватки и умения заводить и использовать полезные связи, требовался хоть какой-то завалящий начальный капитал. Его ещё нужно заработать, причём в самые короткие сроки: новое время открывало новые возможности, и упускать их непростительно глупо.

Сергей Кириллов прибыл в столицу из маленького сибирского городка Усть-Изюмска с одним чемоданчиком, набитым книгами и проектами. От отца, потомственного строителя, ему достались выносливость, трудолюбие и несокрушимое здоровье. Мать, тихая интеллигентная женщина из семьи политических ссыльных, наградила сына острым умом и тонким обаянием, позволявшим ему заводить невероятные для провинциала знакомства. Именно эта неотразимость и помогла Сергею завоевать красавицу Нину Арбенину, блестящую молодую актрису и дочь известного и весьма читаемого писателя.

Илья Арбенин сразу выделил из толпы поклонников дочери крепкого немногословного сибирского парня и всячески поощрял его своеобразные ухаживания.

– Нинка, гони ты в шею этих эстетствующих хлюпиков и маменькиных сынков. Выходи вон за Серёгу замуж, он надёжен, как скала, и доверчив, как щенок. Тогда мне и помирать не так страшно будет: ты ведь в облаках витаешь, одну никак оставлять нельзя среди этих акул. Времена-то нынче хищные, – говаривал Илья Александрович дочери.

Нина составляла единственную радость рано овдовевшего Арбенина. Он готов был устилать коврами землю под её ногами, кормить с ложечки, как ребёнка, и охранять от жадных чужих взглядов. Было б можно, он оградил бы дочь хрустальным колпаком от жизни, а уж к сцене не подпустил и на пушечный выстрел. Но девочка выросла упрямая и своевольная, вся в мать. И всегда добивалась, чего хотела: от отца ли, от режиссёров, от публики. Ей нравились толпы поклонников и груды цветов под ногами. И лицом своим на афишах и в журналах она была не прочь полюбоваться. Ради всего этого Нина была готова работать до дрожи в коленях и в голосе, и засыпала с текстом роли под подушкой, а не любовными записками. О замужестве не помышляла: замужняя жизнь казалась ей пресной и скучной.

Сергей, однако, был упрям и очень влюблён. Нина казалась ему желанной и дорогой наградой в победе над многими другими соискателями, и он упорно сметал соперников со своего пути. Ухаживал широко, по-купечески, не жалея сил, времени и денег. В день рождения Нины он прислал одну лишь тёмную розу, но с билетами в парижское варьете, наколотыми на шип. К подарку прилагалась коротенькая записка: «Авиабилеты заказаны. Не вздумай отказаться! Сергей». Она и не отказалась. А с авиабилетами, конечно, старик Арбенин помог.

Но прошли их с Ниной счастливые времена. И теперь он к Вике тайком бегает. А Нина смотрит на него ненавидящими глазами. Такое не может просто казаться. Признаться бы им друг другу честно, что жить вместе уже невмоготу, да и незачем. Детей не завели. Не случилось, да и Нина вроде не хотела с малышами возиться. Даже когда ролей в театре уже не стало, а на телевидение пойти не захотела. А потом уж и не звали. От предложений сниматься в рекламе вообще отказывалась с презрением. Для этого Арбенина была слишком горда. В деньгах нужды не было, хотя всё, что от отца осталось, быстро исчезло в непонятных инвестиционных проектах.

Часть денег жена всё же вложила в его «Эстрель». И теперь с полным правом может распоряжаться частью прибыли. Она, правда, презирает такие вещи, как прибыль и прочие деловые штучки. Жена его личность творческая и ставит себя выше бизнеса и наживы. Устраивать ссоры и домашние разборки тоже считает низким: «Сергей Иванович, подайте, мне, соль, будьте любезны». Это когда он в сердцах её дурой назвал и кулаком по столу шарахнул. И как она собирается жить без него, идиотка неприспособленная? Если ей удастся от него избавиться, а он не сомневался, что этого Нина очень хочет. Иначе с чего бы вдруг эти штучки с кофе к завтраку и домашним обедом позавчера. Надеется ему в еду отраву подсыпать? Где только она эту дрянь возьмёт?

Что-то ему сегодня не работается: один и тот же документ пятый раз перечитывает. Сергей вспомнил, что собирался позвонить Наталье, чтобы уличить жену во лжи. В том, что Нина солгала ему, он нисколько не сомневался. Вот, кстати, и появилась неплохая мысль, что сказать подруге жены по телефону. Он снял трубку аппарата прямой связи со своим заместителем и партнером:

– Игорь Александрович, зайдите ко мне, пожалуйста, когда освободитесь.

Конечно, Игорь быстро нашёл для него минутку. Какое счастье, что у него есть Игорь! Одному было бы намного тяжелее. А так всегда есть на кого опереться, кому довериться.

– Привет, Сергей! У тебя какие-то проблемы? С контрактом? Или дома? – Игорь, как всегда, спокоен и деловит. – Что-то неважно выглядишь, позвонил бы с утра, да и остался дома. Сегодня никаких серьёзных встреч не намечается, а всё остальное подождёт. Может, со здоровьем не всё ладно?

– Да нет, просто плохо спал, бессонница одолела. Теперь уже в порядке. Ты мне вот что скажи. На что у нас теперь охотно идут в театр? Или на кого? Извини, что отвлекаю, но очень нужно.

– На Житинкина ходят. Режиссёр такой, если ты не в курсе. Или в «Школу современной пьесы». Или мюзиклы вот, к примеру, все посещают. Кстати, плюнь ты на этот проект, – посоветовал Игорь, взглянув на документы на столе, – я тут кое-что набросал, окончательный вариант контракта сам подготовлю.

– Спасибо. Без мюзикла пока обойдемся, давай на первый случай Житинкина. Могу я рассчитывать на пару билетов?

– Не вижу особой проблемы. Кажется, завтра как раз дают «Портрет Дориана Грея». Светлана узнает и закажет в лучшем виде.

***

Теперь можно и Наталье звонить. С четвертого сигнала в трубке отозвалась Наталья в привычной для неё манере:

– Вас слушают!

– Привет, Наташа! Сергей Кириллов, если не узнала. С приятным деловым предложением, – скороговоркой, чтобы не дать Наталье разразиться пространной речью.

– Привет, привет. Ты меня просто заинтриговал. Давай выкладывай, а то скоропостижно скончаюсь от любопытства. А ты отвечать будешь, – это было необычайно лаконичное для мадам Соловьевой вступление, чего он и добивался.

– Тут два билета есть на «Дориана Грея». Для тебя и Нины. Если, конечно, ты здорова и свободна. Прости, хотел сам пойти, но вот так удачно сложилось для вас с Ниной, что меня дела совсем за жабры взяли.

– Я, конечно, как всегда, немного нездорова. Но для Ниночки и искусства всегда свободна и бодра, – с пафосом продекламировала Наташка. – К тому же мы с Ниной так давно не виделись…

Дальше Сергей уже не слушал. Вот оно, ради чего забор ставили. Он услышал именно то, что хотел. Вернее ожидал. Для этого и билетов не жаль, тем более, что не ему с ними суетиться. Да и Ниночкины планы он спутал, чему теперь весьма злорадно радуется. А ей скажет, что не смог дозвониться, поэтому в последнюю очередь и сообщает. Пусть сама выводы делает.

ГЛАВА 3. Странные откровения Нины

Нина сидела перед зеркалом и рассеянно накладывала макияж, как обычно перед выходом из дома. Неважно, куда нужно было идти, без косметики и хороших туфель женщина не должна выходить даже на лестничную площадку. С чего это Сергей утром так взбесился из-за паршивой книжонки? Ну не Шекспир, конечно, а он-то сам что читает, кроме Акунина? Чем «Великие отравители» хуже Фандорина? Конечно, сама бы она эту книжку не купила. Просто увидела у Игоря в кабинете, когда в последний раз заезжала к Сергею в офис.

– Кто-то из клиентов оставил, – сказал Игорь, заметив у неё в руках книгу. – Второй месяц валяется. Хочешь, возьми, почитай. Занятная, кажется, вещичка. У меня все равно времени нет, успеваю только журналы специальные просматривать. Только то, что по работе нужно, читаю.

Нина сунула книжку в сумку, решив и в самом деле почитать на досуге.

А кстати, кто этих самых отравителей написал, что-то и не припомнить? Пойти, что ли, посмотреть? Да нет, неохота. Нина в шестой раз провела кисточкой по правому веку. Да и яды какие-то все одни и те же, ничего нового, интересного автор не сообщает: стрихнин да цианид. Есть же ещё и растительные яды, и пищевые. Одни поганки чего стоят! Определённо сама Нина и то интереснее бы написала. Только порыться бы в архивах. Благо времени у неё сколько угодно.

Готовить вот в кои-то веки решила научиться, а Сергей посуду швыряет, вместо того, чтобы попробовать и похвалить. Наверное, всё дело в Сашиной записке, которую она так небрежно оставила на тумбочке возле кровати. Ну не научилась она прятать компрометирующие письма от мужа. Потому, что до сих пор их ещё никогда не было. А он, наверное, умеет прятать любовные записки. Или уничтожает сразу по прочтении. И верно, зачем ему их хранить, сентиментальностью Сергей никогда не отличался. Хотя, может, зря она что-то подозревает, просто ему нечего скрывать. Кисточка на мгновение замерла, Нина задумалась. Затем вздохнула и аккуратно положила кисть на место. Нет, не может же он жить одной только работой, ведь между ними стена уже не первый год. Да и с чего бы он тогда по телефону бросил эту фразу про развод, который почему-то невозможен. Ему-то терять нечего, это у неё ничего нет, кроме квартиры и дачи. Всё, что осталось ей от отца. Ах, ещё ведь есть акции, в которых она, правда, мало что смыслит, но можно с кем-то проконсультироваться. Только сделать это как-то похитрее, чтобы Сергей опять не взбесился.

И все-таки, что означала та фраза: «Развод абсолютно исключен, я уже об этом думал»? А как он сразу перевёл разговор на заказы и всякие там конструкции, когда она вошла. Как неловко всё для неё складывается! Именно тогда, когда появилось хоть что-то хорошее в жизни, кроме этих дурацких любительских спектаклей! Хотя почему они дурацкие, если благодаря им её не забыли. И с Сашей она познакомилась на спектакле в клубе железнодорожников. Жизнь стоит борьбы, особенно когда есть, ради чего стараться. Она ещё многое может, зря Сергей считает её такой наивной и никчемной дурочкой. Тем хуже для него. Нина скорчила злую гримасу и погрозила зеркалу кулаком: злоба портит лицо, на нем всегда должна быть таинственная полуулыбка. И для друзей, и для врагов.

***

Тамара Васильевна Полянская услышала звонок в тот момент, когда начала заваривать чай. Она поставила маленький фарфоровый чайничек на стол, бросила полотенце в красных маках на табуретку и поспешила в прихожую. Заглянув в дверной глазок, удовлетворенно кивнула и завозилась с замками. Она уже давно жила совершенно одна и никогда не забывала закрывать дверь на два замка, из которых один, совсем старенький, в последнее время стал барахлить. Непременно нужно пригласить слесаря, чтоб посмотрел. Или даже новый поставить. Но на этот раз, к счастью, обошлось, капризный замок легко открылся. Тамара Васильевна откинула цепочку и впустила в квартиру гостью, державшую в правой руке изящную чёрную сумочку, а в левой – небольшой круглый торт.

– Тамуся, как я рада наконец-то тебя видеть, – пропела Ниночка уже с порога, наклоняясь, чтобы чмокнуть Тамару Васильевну в щёку.

– Зато я так огорчена при виде твоей кислой физиономии, что даже забыла на минутку про свой любимый радикулит, – привычно проворчала Тамара своим тёплым домашним голосом. – Опять с Серёжей повздорила? Впрочем, потом расскажешь, пойдём на кухню, чаем тебя напою. Как на улице, холодно?

– Да нет, не холодно, сыро, пожалуй. И грязно. Ой, ну вот, я уже тебе тут наследила, – всплеснула руками Нина, снимая закрытые туфли на низком каблуке в маленькой, тесной прихожей старой приятельницы.

– Ничего страшного, вытру. Давай проходи на кухню-то, проходи.

Так уж повелось, что с самого раннего детства Нина называла Тамару Васильевну, добрую знакомую отца и тогда ещё молодую актрису, Томочкой или Тамусей. Теперь приятельница уже начала отсчитывать седьмой десяток, да и «милой девочке» Ниночке далеко за тридцать. Точнее, без немногого сорок.

Именно благодаря Тамаре Нина выбрала актерскую судьбу, да вот распрощалась с ней раньше времени, осев дома в качестве домохозяйки, правда, не слишком способной.

– Выглядишь как всегда прекрасно! – похвалила Нина, когда они уселись стол, который Тамара Васильевна ради дорогой гостьи покрыла нарядной льняной скатертью.

Тамара и в самом деле всегда старалась держаться на уровне. А как же, актриса ведь, а не какая-нибудь старушка-пенсионерка. Такая, к примеру, как её соседка, которая по утрам, повязав платком седую неухоженную голову, спешит в соседний магазин за молоком для внука. Жаль вот только, внуков у Тамары нет. Как, впрочем, и детей тоже.

Для Тамары день начинался поздно, утром она всегда любила поспать. Но уж когда вставала, никогда не сидела просто так, уставившись в стену. Зарядка, душ, причёске и лицу тоже немало времени нужно уделить. Хотя чего уж кривить душой, возраст всё равно даёт себя знать, как ни старайся. И болезни всякие потихоньку одолевают. Больших ролей никто уж не предлагает. Но она не унывает и не сдаётся: соглашается на любые крохотные эпизоды, не перебирая, как прежде. Плохо ли, хорошо, но на её скромную жизнь хватает. И зритель всё-таки при ней. Зато теперь времени свободного стало больше, можно читать, сколько душе угодно, ходить в театры и на выставки, навещать друзей. На эти простые радости прежде не было ни времени, ни сил.

– Вот смотрю я на тебя и диву даюсь, – начала Нина, отодвигая в сторону пустую чашку и тарелочку с нетронутым куском торта, – как это тебе удается всегда оставаться такой вот…

– Какой это – такой? – улыбнулась Тамара.

– Оптимисткой, что ли. Ни мужа, ни детей, аплодисменты, цветы и поклонники остались в прошлом…

– Ну, ты несколько преувеличиваешь, Ниночка, есть ещё один старичок…

Обе засмеялись. Тамара продолжила:

– Вот в рекламе недавно предложили сняться. Бабушку сыграть. Тоже дело. И платят хорошо.

– Завидую я тебе, – вздохнула Нина.

– Ниночка! Ты такая молодая, красивая, богатая, завидуешь мне, бедной одинокой старухе?

– Богатая? Да я целиком и полностью завишу от Сергея. Найдёт он себе кого-нибудь моложе, и я останусь у разбитого корыта, – с горечью усмехнулась Нина. – А тебе завидую, потому что ты самодостаточна и самостоятельна, ни от кого не зависишь. Да на тебя только посмотришь, сразу подумаешь: вот женщина, которой жизнь доставляет радость. Честно признайся, бывают у тебя минуты, когда хочется пойти и утопиться?

– Утопиться? Зачем? В жизни так много приятных моментов. И из любого безвыходного положения всегда есть выход. А ты, Нинок, если бы не была такой привередой и соглашалась на те роли, что предлагали, а не вела себя с режиссёрами как разборчивая невеста, не была бы сейчас «при муже». Кстати, как поживает твой возлюбленный?

– Хорошо, – рассеяно ответила Нина. – Кажется, Сергей начал что-то подозревать. Хотя, может, я и преувеличиваю, но ведёт он себя как-то не так. Даже объяснить не могу, но всё иначе. Раньше и внимания на меня не обращал, а теперь постоянно ловлю на себе его странные взгляды. И вид у него вечно недовольный.

– А не фантазируешь ли ты? Может, устаёт человек на работе, а тут ты со своими претензиями.

– Да нет, это у него ко мне какие-то претензии появились. То ему ужин не понравился, то книжку не такую читаю.

– Может, поговорить тебе с ним, выяснить, в чём дело?

– Бесполезно. Мы уже и разговаривать друг с другом давно разучились. Нет, разбитую вазу не склеишь. А Саша… Думаю, что нам таки придётся расстаться, хотя он и будет страшно огорчён. Он такой славный, жаль его обижать. Знаешь, недавно прислал мне огромный букет красных роз! Просто так. И знаю ведь, что в деньгах нуждается. Да и откуда у инженера, недоучившегося студента, деньги? Но гордый, от меня рубля не возьмёт. Даже в ресторан с ним пойти не могу, не позволит за себя заплатить. Но не судьба нам быть вместе.

– Но почему же? – удивилась Тамара. – Ведь сама говоришь, что разбитую вазу не склеишь и отношений с Сергеем уже не восстановишь. Сергей на тебя внимания не обращает, а Саша любит, вот тебе и смысл жизни. И топиться не захочется.

– Он так ещё молод. Стану я совсем старой, он и уйдёт к другой, своей ровеснице. Не хочу такого разочарования.

– Глупенькая, пока есть любовь, нужно радоваться и не думать, что будет потом. Может, это твоё счастье! А если и не слишком долгое, то хоть немного согреет.

– Не могу я уйти от Сергея. У меня своих средств нет, у Саши зарплата мизерная и больная мать на попечении. Разве это будет жизнь? Лет двадцать назад меня бы, возможно, такое не напугало. Но теперь начинать всё сначала? Вот если бы…

– Что, если бы?

Нина словно не услышала вопроса. Она смотрела в окно, будто забыв Тамаре, второй чашке остывающего чаю, да и обо всём на свете. Тамара вздохнула и решила, что убеждать приятельницу больше не будет. Взрослая уже, пусть сама выбирает. Конечно, жить в бедности кому охота. Может, она и права, рай в шалаше – это для двадцатилетних, не способных оценить те удобства, что дают деньги. Они счастливы без норковой шубки и унитаза с подогревом. Когда-то Тамара и сама такой была. А у Сергея процветающая фирма, и жену он в чёрном теле не держит, хоть и внимания на неё не обращает, как Нина говорит. Шубку новую купить – пожалуйста, машину поменять – тоже. Хочешь за границу съездить – ради бога. Не жадный мужик попался. А может, она всё придумывает, фантазирует от скуки: смотрит не так, взгляды странные бросает? Может, самой с ним поговорить?

Тамара взглянула на свою гостью. Почувствовав её взгляд, Нина улыбнулась:

– Ну вот, я и на тебя тоску нагнала! Ты уж извини, но кроме тебя меня никто не выслушает. Хороших подруг и не осталось, прежние все куда-то подевались, а новых заводить уж поздно. Ой, совсем забыла, мне ведь позвонить надо. Можно от тебя звякну?

– Ну, конечно, зачем спрашиваешь.

Нина ушла в комнату. Из кухни было слышно, как она с кем-то разговаривает, но Тамара не прислушивалась.

После ухода Нины Тамара решила всё же поговорить с Сергеем. Весёлый и энергичный Кириллов всегда нравился ей. Она радовалась, когда Ниночка вышла за него замуж. И вот теперь оказалось, что брак неудачен, а девочка несчастна.

Тамара вдруг вспомнила незаконченную фразу, которой Нина оборвала разговор. Её тон внушал смутное беспокойство. Что она задумала? Составив грязную посуду в мойку, Тамара присела на табурет. «Если бы…» что? Ведь не отравиться же Нина задумала. Может, лишь разойтись, получить свободу действий и некоторую финансовую самостоятельность. Отчего же Тамаре так тревожно? Так же неспокойно ей было, когда погиб Алексей, её жених. В тот день они, совсем юные и влюблённые, гуляли в парке, ели мороженое и смеялись. А потом он проводил её до дома и, простившись у подъезда, ушёл. Поднимаясь на свой третий этаж, она почему-то испытывала необъяснимое гнетущее чувство. Мама, открыв дверь, даже испугалась, увидев её лицо. Тома тогда отмахнулась от маминых расспросов, сославшись на усталость. А на следующий день узнала, что Алексей погиб. Переходил дорогу и попал под грузовик. Умер в больнице, не приходя в сознание, в тот же самый вечер.