Текст книги "Отравленная жизнь"
Автор книги: Анна Малышева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Он собрал папку, сложил походную табуретку и этюдник в мешок. Лариса упрашивала, чтобы он показал портрет, но Иван наотрез отказался:
– Тебе не понравится.
– А, так ты все-таки этот… – разочарованно протянула девушка. – Абстракционист?
И тут он захохотал. Отвернувшись от нее, согнувшись в три погибели, парень отмахивался и твердил:
– Нет, нет, не бойся… Черт, как ты это смешно сказала!
Успокоившись, он пояснил, что портрет находится в начальной стадии, что он хочет написать Ларису в красках, маслом на холсте, и на этот раз никаких экспериментов с материалами ставить не будет.
– Хочу, чтобы портрет жил долго, – заявил он. – А когда экспериментируешь, никогда не знаешь, сколько протянет такая картина.
– Значит, ты еще должен меня рисовать? – Из его рассуждений на живописные темы Лариса уловила самое главное для себя.
– Конечно. И желательно – как можно скорее. –Он тряхнул свой мешок и с сожалением заметил, что теперь-то Денис ни за что их сюда не отвезет.
– Да уж, после того, как его сегодня отшили! – подхватила Лариса. – Думаю, что он вообще к нам никогда не сунется!
Но она ошиблась. Вечером, когда она вернулась в Москву и встретилась у гастронома с Викой, сестрами было решено, что они соврут родителям. Договорились, что расскажут, будто только сейчас обе вернулись с дачи, Денис высадил их около гастронома и поехал домой. Однако врать вовсе не понадобилось. Они переступили порог собственной квартиры и сразу же услышали голос Дениса. Девушки растерянно переглянулись. Такой поворот событий они не предусмотрели.
– В чем дело? – тревожно спросила мать, разглядывая их с ног до головы, будто ища каких-то видимых повреждений. – Что у вас случилось? Денис говорит, что вы поссорились.
– Зачем же он тогда сюда явился? – проворчала Вика.
– Тише! – испуганно одернула ее мать. – Иди на кухню и прежде всего извинись.
– Но, мам, ты даже не знаешь, что случилось, а требуешь, чтобы я перед ним извинялась! – возмущенно и очень громко сказала Вика.
Лариса радостно ее поддержала:
– И вообще, его сюда никто не приглашал!
Она осеклась, увидев Дениса. Он стоял на пороге кухни, небрежно уперев руки в бедра, – в своей любимой позе киногероя. Загорелый, плотный, очень коротко остриженный – совсем не по моде того года, как сейчас вспоминала Лариса. А вот одет, как всегда, модно и со вкусом – бежевые брюки, свежая рубашка стальною цвета, с короткими рукавами, плетеные кожаные туфли. Что, в конце концов, было неприятного в этом человеке? Лариса не понимала. Она знала одно – когда ей приходится подавать ему руку, когда он чмокает ее своими мясистыми губами, ей хочется завизжать, будто на руку вскочила крыса.
– Нет, это я должен извиниться, – очень любезно сказал Денис, слегка поклонившись девушкам.
Поклон был ироничный, но мама этого не заметила. Она залепетала, поглядывая то на дочек, то на гостя:
– Нет, нет, Денис, они еще глупые девчонки, особенно Лариса… Лара, иди к себе в комнату. Не путайся под ногами.
Девушка с удовольствием исполнила этот приказ.
Она хлопнула дверью и весь вечер подслушивала, пытаясь угадать, о чем говорят на кухне. Пришел с работы отец и тоже присоединился к ним. Лариса слушала стук чайных чашек, свист закипающего чайника, шум воды в раковине. Ей становилось грустно. Кажется, никто там не ссорился. Пили чай, беседовали… А ее не звали. «Хотя я бы сама не пошла, пока он там», – подумала Лариса. Она стянула свой испачканный землей и травой белый сарафан, кинула его на пол и улеглась в постель. Кожа на лице горела – ее все-таки обожгло солнцем. Хотелось пить, но девушка облизывала губы и терпела. Она лежала на спине, прикрыв глаза, слушая, как тонко воет заблудившийся в углу комар. Перед ней возникало лицо Ивана, и она улыбалась, слегка растягивая потрескавшиеся от солнца губы. «Ну и что, пусть он уйдет в армию, – легко подумала она. – Все равно же вернется. И потом, когда это еще будет! Только осенью!»
Ей казалось, что осень – это совсем другая эпоха. Впереди было целое лето…
* * *
…Его призвали в сентябре. Лариса его не провожала – день был будний, и ей пришлось сидеть на занятиях в школе. Она хорошо помнила то утро.
Помнила, каким золотым и холодным был тот день.
Как жали новые, только что купленные у Дениса туфли. Как учительница астрономии вешала на гвоздик карту звездного неба и карта постоянно срывалась. И как ей не верилось, что Иван уехал. Ларисе казалось, что сегодня, как всегда, они встретятся в пять часов у гастронома, на углу ее улицы. Что он обнимет ее и вдунет ей в ухо какое-то ласковое слово. Что они пойдут гулять по центру, пиная легкие, сухие листья, что будут целоваться везде, где будет меньше прохожих, на каждом углу, за каждой церковью… Девушка подняла руку и глухим голосом попросилась выйти. Астрономичка разрешила. Лариса побежала в туалет, уселась на подоконник, приоткрыла рассохшуюся раму и несколько минут глотала ледяной воздух вперемешку со слезами.
Тяжелее всего было то, что перед расставанием они поссорились. Лариса ссориться не хотела, все вышло случайно. Когда Иван показал ей готовый портрет, девушка пожала плечами:
– Не знаю. Я тут на себя не похожа.
И она отшатнулась, увидев, как он на нее взглянул. Лариса боялась вообще хоть что-то говорить о его картинах, о живописи вообще. Она знала, что ничего в этом не понимает и никогда не поймет.
Есть люди без музыкального слуха, и музыка для них – набор звуков. Есть люди без художественного чутья. Картина для них – это всего лишь зеркало. Чем точнее оно отражает – тем лучше. Иван горячился, объясняя это, а Лариса пожимала плечами.
– Ну и что? Ты меня из-за этого разлюбишь? – спросила она, когда он в очередной раз отчитал ее за дурной вкус к живописи.
Иван сказал, что не разлюбит ее никогда. Просто ему было бы куда легче, если бы Лариса хоть немножко интересовалась живописью. Он сказал, что если Ларисе не понравился портрет – пусть он останется у него. Лариса согласилась и забыла об этом портрете. Зато дни, когда она позировала, остались у нее в памяти навсегда.
Они приезжали на дачу через день, а если могли – то каждый день. Сколько Иван сделал этюдов!
Вполне достаточно, чтобы написать сто портретов!
Потом он перешел на краски. Лариса научилась сидеть почти неподвижно. Она загорала, спустив с плеч бретельки своего белого сарафана. Иван сказал, чтобы она всегда позировала в нем. Отправляясь на дачу, они покупали яблоки, брали бутерброды и воду в бутылках. Иван негодовал, что засыпали колодец:
– Вода в нем была хорошая, я ее сам пил и, видишь – не заболел! Кто это сделал?
Лариса спросила у мамы, кто засыпал колодец, но та очень удивилась:
– Как «засыпали»?! Кому это в голову пришло?
Вика! Это не вы с Денисом постарались?
– Делать мне больше нечего! – резко ответила Вика. Она стала очень нервной, могла взбеситься по поводу и без повода. – Вообще не помню там никакого колодца. Лара, это все твой Ванька придумал?
– Нет, вы мне объясните, почему же вы засыпали колодец? – не отставала мать. – Как не хотела я, чтобы вы туда без меня ездили! Наворотили Бог знает что, даже не посоветовались! Откуда воду брать для полива?! И главное – зачем вы вообще это сделали! Была хорошая вода, я чай кипятила! Лара, может, это твой приятель засыпал, а теперь на других сваливает? Вика, а может, Денис?
Вика демонстративно заткнула уши и выбежала из кухни. Лариса промолчала. Родители уже знали, что у младшей дочки роман с Викиным одноклассником. Прежде всего они очень придирчиво расспросили об Иване Вику. Та убедила их, что это просто детская игра в любовь, не больше. Потом мама провела с Ларисой серьезную подготовительную беседу. Она объяснила ей, откуда берутся дети, как важно не допустить, чтобы ребенок рос без отца, и что нужно делать, чтобы молодой человек не позволил себе забыться.
– Главное – не давай ему повода распускать руки, – перебила маму Вика. Она тоже присутствовала при этой нравоучительной беседе. Мать считала, что старшей дочке полезно послушать все это еще раз. Первый раз ее просветили, когда она стала встречаться с Денисом.
– Никто рук не распускает, – уныло ответила Лариса.
Ей было не по себе. Слишком уж прямые и медицинские объяснения оскорбляли ее. Все это не имело никакого отношения к ней и Ване. Какие-то вымышленные опасности, придуманные взрослыми мерзости… Какая уж тут любовь!
Через месяц после того, как Иван ушел в армию, она написала ему короткое письмо. Писала, что ждет ответа, что учится так себе, что к Новому году у них в школе хотят устроить грандиозную дискотеку, что Денис приходит очень редко… Иван ответил через месяц, и письмо у него было какое-то глупое. Он намекал на то, что ему здесь не до дискотек. Что Лариса, конечно, может развлекаться, но ему почему-то не верится, что она его еще помнит. Письмо было таким занудным и унылым, что девушка засмеялась: «Ну и дурак! Значит, армия его все-таки изменила! Стал тупым и темным, как солдатский сапог!» Странно, но она уже не скучала.
– С глаз долой – из сердца вон, – комментировала это излечение от любовного недуга Вика. – Я никогда не думала, что у вас с Ванькой может быть что-то всерьез.
– И слава Богу, – говорила мать. – Я, конечно, его не видела… Но все равно, можно найти кого-нибудь получше. Я уверена, что после армии на твоего красавчика с синими глазами ты не захочешь смотреть. Он же, сама говорила, совсем простой. Вернется оттуда серая деревенщина – еще поплачешь.
Денис и в самом деле приходил редко. Все реже и реже. Вика неохотно выходила ему навстречу.
Всем уже было ясно – и этот роман окончен. Мать вздыхала, но ничего не говорила. Было видно, что она немного огорчена такой развязкой. Денис был очень завидным женихом… Лариса тоже вздыхала, но по другой причине. Ей ужасно хотелось сказать Вике, что Денис женат. Эта тайна просто распирала ее, не давала дышать, девушка поеживалась, будто от щекотки. «Вот если бы я сказала, Вика бы сразу его отшила! А вдруг она все уже знает?!»
Эта мысль ее подстегнула, и, не выдержав, она прямо спросила об этом сестру.
– Я знаю. – Та сидела возле окна и пришивала к своему новогоднему наряду серебристую розу из крахмального газа. – Он мне сказал.
– Сам сказал? – немного разочарованно переспросила Лариса, присаживаясь у ног сестры и упираясь спиной в батарею. – Или ты его спросила?
– Спросила. – Сестра перекусила нитку и рассеянно посмотрела на розу. И вдруг взяла ножницы, отпорола ее и принялась пришивать в другом месте.
– А когда ты узнала? – Лариса видела, что Вика разнервничалась. Но сестры любили поддразнивать друг друга. Они с детства соперничали, стремились одна другую превзойти, а если не удастся – уязвить.
До сих пор побеждала Вика. Теперь Лариса видела, что та расстроена, и потеряла боевой задор.
– Летом, – кратко ответила Вика, не отрываясь от шитья.
– А, знаю. Это в тот день, когда я впервые поехала на дачу? Когда познакомилась с Ваней? Вы с Денисом из-за его жены поругались?
Вика еще ниже наклонилась над платьем, закинула ногу на ногу, чтобы удобнее было шить. Она молча работала иглой, и по ее крепко сжатым губам было ясно – она не ответит. Лариса лукаво взглянула на нее, потом на дверь… И еле слышно прошептала:
– Слушай, а у тебя с твоим Денисом что-то было?
Молчание, мерное мелькание иглы. Лариса испугалась, увидев, что сестра втыкает иглу куда попало, не глядя.
– Смотри, где шьешь! – воскликнула она. Но было поздно. Вика вонзила иголку себе в бедро.
На коже показалась капля крови. Девушка даже не вскрикнула. Она сбросила на пол недошитое платье и вышла в ванную. Через минуту сестра вернулась, благоухая йодом. Больше Лариса ни о чем ее не спрашивала. Ответ был уже не нужен.
* * *
Вика вышла замуж в марте следующего года. Парень, за которого она выходила, был совершенно не знаком ни Ларисе, ни родителям. Вика просто известила всех о дне свадьбы и только после этого привела в гости жениха. Она сделала это так уверенно, с такой железной решимостью, что даже мама не сказала, что этого человека надо узнать получше.
Той же весной переписка между Иваном и Ларисой окончилась. Последнее письмо девушка написала на Новый год. Она специально расписала яркими красками, как встретила праздник, как было весело, как много она танцевала… Иван ответил открыткой к Восьмому марта. Открытку он нарисовал сам. На зеленой лужайке сидел грустный черный щенок с букетом цветов. Лариса прочла банальное поздравление, с минуту подумала, почему же летом Иван был куда умнее… А может, ей так казалось? Девушка поставила открытку в сервант, всем на обозрение, и забыла сперва о ней, а потом и о нем… А летом, когда она сдала последний выпускной экзамен (на тройку), снова появился Денис.
Его никто не ждал. Лариса распахнула дверь, увидела здоровенный букет роз, ахнула, хлопнула в ладоши и осеклась. Букет опустился, из-за него показалось лицо Дениса.
– Ой, – сказала девушка. – А никого дома нет.
– Ты ведь есть. – Денис галантно вручил ей цветы и поцеловал руку. После этого трудно было его прогнать. Да и зачем? Лариса уже не чувствовала того отвращения, которое он внушал ей прежде. Она и сама не знала, почему все так изменилось. Провела гостя на кухню, поставила чайник, на этот раз сделала свежую заварку. Денис молча смотрел, как она хлопочет, и улыбался. Наконец Лариса поставила цветы в воду и обернулась к нему;
– А по какому случаю букет?
– Ну, ты же школу закончила, – напомнил он. – Или нет? Неужели выгнали из последнего класса?
– Не выгнали, хотя зря… – рассмеялась Лариса.
– Куда будешь поступать?
– Не знаю. Мама говорит – надо отдохнуть.
И Денис горячо ее поддержал. Лариса просто поразилась, услышав, что Денис много о ней думал и даже составил проект летнего отдыха Ларисы.
– На вашей даче нечего делать, – деловито говорил он. – Честно говоря, зряшная покупка, выброшенные деньги. Слишком далеко, и никаких удобств.
Я решил так: покупаю две путевки в Крым. Отдельные номера, люкс – заметь себе! Никаких приставаний, не беспокойся! Ты у себя, я у себя! Встречаемся только за обедом и ужином!
– Фантастика, – с любопытством заметила девушка. – А какой же тебе расчет везти меня в Крым и спать в разных комнатах?
Она немного щеголяла своим цинизмом, который за последний год стал очень моден среди ее одноклассников. Денис как будто не заметил этого подкопа. Он пояснил, что отдыхать все равно нужно, а одному ехать – неохота.
– Возьми свою жену, – посоветовала Лариса. – Или ездить с женой считается неприличным?
Денис поднял на нее глаза и сдержанно объяснил, что с женой он расстался.
– Да ну? – прищурилась девушка. – Когда же?
Почему?
– Год назад, – тем же сдержанным тоном ответил он. – Она ушла от меня. Уехала. Да собственно говоря, мы не были женаты официально. Я всегда знал, что это – не та женщина, которая мне нужна.
– Зачем же носил кольцо?
Денис удивленно спросил, о каком кольце речь.
Никогда он никакого кольца не носил. Зачем ему этот маскарад? Лариса замолчала. Она и сама понимала, что мужчина, не состоящий в браке, обручального кольца для вида не наденет. Скорее, такое похоже на женщину. «Иван что-то напутал или просто приврал», – подумала она и удивилась – воспоминание об Иване не вызвало никаких чувств. Ни малейших.
Все, что произошло потом, делалось как бы не всерьез. Не всерьез Лариса спросила у мамы, можно ли поехать с Денисом в Крым. Та, как будто в шутку, дала свое согласие. Уже на юге, в один из черных, очень душных вечеров, Ларисе показалось, что Денис слишком засиделся у нее в номере. Они выпили вина, она закурила и чувствовала себя так, будто играет какую-то роль. Когда Лариса ощутила на голом плече его влажноватую, горячую ладонь, то подумала, что продолжает играть роль…
Утром, подняв голову с подушки и увидев рядом мирно сопящего Дениса, она молча вылезла из постели и вышла на балкон. Раскаяния Лариса не чувствовала. Страха за свое будущее – тоже.
Перед тем как уложить ее в постель, Денис жарко клялся в любви, рассказывал, как и когда влюбился в нее, и как долго не мог отвязаться от Вики, и что с его стороны подло было бросить одну сестру, чтобы начать ухаживать за другой – потому-то он долго не появлялся… «Он женится на мне, – думала Лариса, глядя вниз с балкона, на мороженщика, который устроился со своей тележкой у парапета. – Женится как миленький». Она закрыла глаза и повернулась к солнцу. Знакомый алый мир окружил ее, но она почему-то не улыбалась.
Открыв глаза, Лариса увидела, что настоящий мир как-то потемнел, стал проще и грубее. И ей показалось, что она забыла о чем-то важном. Только о чем?
Они поженились в марте следующего года. Свадьба почти день в день совпала со свадьбой Вики. Старшая сестра к ней на торжество не пришла – отговорилась болезнью и прислала в качестве представителя своего мужа.
Иван позвонил в сентябре. Сперва он набрал номер Ларисиных родителей. Те, не вдаваясь в подробности, дали ему номер Дениса. Трубку взяла сама Лариса, но муж был в той же комнате, и она не могла толком ничего сказать… Лариса до сих пор помнила оцепенение, которое охватило ее, когда она стояла с трубкой, прижатой к уху, глядя в телевизор… Иван сперва что-то говорил, потом, слыша ее молчание, стал запинаться. Потом спросил, что случилось.
– Я просто замуж вышла, – сказала Лариса. Ее хватило на четыре слова. Пятое она уже не смогла бы произнести таким спокойным голосом. Денис покосился на нее, но из комнаты не вышел. И она стояла, спокойно глядя на экран, по которому носились футболисты. Стояла и слушала, как Иван плачет А ближе к Новому году, когда Лариса бегала от портнихи к портнихе и домой заскакивала только перекусить, ее остановила в подъезде какая-то женщина.
– Вы – жена Дениса? – спросила она, бесцеремонно ухватив Ларису за рукав шубы.
– Да, – подтвердила Лариса, – а что?
Женщина посмотрела на нее с такой ненавистью, что Ларисе стало страшно. И главное – что она ей сделала? Эту женщину Лариса видела впервые. Пожилая, простоватая, скромно одетая, в расстегнутом коричневом пальто. Задыхаясь, ловя воздух губами, женщина сказала, что теперь видит – ее обманули.
Теперь она не будет молчать, пойдет в милицию.
– Да что случилось? – Лариса прижалась к стене. Она уже всерьез испугалась.
– Он жил с моей дочерью, – наконец прошептала та. – Она пропала. Два года назад, летом, в июле. Два года! Где она?
– Я не знаю. – Лариса все больше убеждалась, что имеет дело с сумасшедшей – Вы лучше его спросите. Он сказал, что она от него сама ушла.
Уехала!
– Он убил ее, убил, чтобы отвязаться! – вдруг закричала та прямо в лицо Ларисе. – Чтобы жениться на тебе!
– Ну что вы… – Лариса попыталась подняться по лестнице, но женщина схватила ее за подол шубы и дернула к себе:
– Не пущу! Сейчас пойдешь со мной в милицию!
Куда вы дели мою дочь?! Он врет, что она уехала!
Куда?! Два года от нее ни слова!
И вдруг она выпустила Ларису и побежала вниз.
Девушка смотрела ей вслед, задыхаясь от страха. Вечером, когда она рассказала мужу об этой встрече, тот фыркнул, а через минуту заметил, что по этой бабе давно дурдом плачет.
– А в самом деле, куда делась ее дочь? – спросила Лариса, уже ложась спать. – Ты говорил, что она уехала? Куда?
Денис ничего ей не ответил и выключил свет.
Через несколько минут, прислушавшись к его дыханию, жена поняла, что он спит. Она лежала с открытыми глазами, глядя в темноту, и думала о женщине, которую никогда не видела. О молодой женщине, которая жила с Денисом до того, как он женился. Которая считала себя его женой и даже, возможно, носила обручальное кольцо. У Дениса не осталось ни одной ее фотографии, ни единой тряпки… Когда Лариса впервые вошла в эту квартиру, ни одна мелочь не указывала на то, что здесь жила молодая женщина. Все было тщательно прибрано, мебель отполирована, ящики для белья пусты. Комната, где стояло трюмо, была похожа на гостиничный номер, из которого только что выехал постоялец. Лариса решила про себя, что именно в этой комнате жила та женщина. К чему мужчине такое огромное зеркало и полочки для косметики? Только через полгода после свадьбы, прибираясь, Лариса залезла за батарею щеткой с длинной ручкой.
И наряду с комьями пыли извлекла оттуда сиреневые трусики, отороченные кружевами. Наверное, их повесили сушиться на батарею, а потом, когда они высохли и упали в щель, про них забыли. Лариса ничего не сказала мужу об этой находке. Она выбросила трусики, заметив только, что они вполне пришлись бы ей впору. Даже имени той женщины она не знала. Но быть может, его знала Вика?
Новый год сестры с мужьями встречали у родителей. Когда до полуночи осталось несколько минут, поднялась страшная суета. Обнаружили, что шампанское еще не вынули из холодильника, а бокалы нужно мыть. Лариса вытащила их из серванта, а Вика, повязав передник, встала к раковине.
Сестры остались на кухне одни, и Лариса решила задать давно мучивший ее вопрос:
– Скажи, Денис ничего тебе не рассказал о своей любовнице? Из-за которой вы поссорились тем летом? Я имею в виду – ничего конкретного? Я пока узнала только, что официально они женаты не были.
Сестра вздрогнула, и послышался мелодичный звон разбившегося хрусталя. Вика посмотрела на осколки, попыталась вынуть их из раковины, но Лариса ее остановила:
– Брось, порежешься! В следующем году уберем!
Ты хотя бы имя ее знаешь?
– Зачем тебе это? – сдавленно спросила Вика.
– Нужно. Я имею право знать, как ее звали.
– Спроси у него сама.
– Ну… – Лариса уклончиво покачала головой. – Предпочитаю окольные пути. Он не любит о ней говорить.
Вика склонилась над раковиной, ополоснула под струей воды уцелевшие бокалы и принялась перетирать их полотенцем. Она никуда не торопилась, хотя до боя курантов оставалась одна минута, не больше.
Когда Лариса хотела взять у нее бокалы и бежать с ними в комнату, сестра неожиданно заговорила.
Она сказала, что ссора вышла из-за пустяка. Что, когда они с Денисом ушли на даче за занавеску и начали там целоваться, усевшись на старый топчан, Вике показалось, что сидеть неудобно. Она улучила момент, отстранила Дениса и вытащила из-под себя белую босоножку без каблука, заляпанную грязью, с порванным ремешком. Она бы отбросила находку в угол, но тут обратила внимание, что босоножка необтоптанная на подошве, совсем новенькая, несмотря на испорченный ремешок. Она сверкала белым лаком, и фасон был самый последний. От старой хозяйки дома такая вещь остаться не могла.
– Очень маленькая нога была у этой женщины. – Вика говорила быстро, щеки у нее лихорадочно пылали. – Тридцать пятый размер, как у ребенка. У мамы – тридцать девятый, у нас с тобой – тридцать седьмой. Я спросила Дениса, чья босоножка. Он вырвал ее и вскочил с постели. Стоял посреди комнаты, а лицо у него было такое, будто…
Из комнаты послышались возмущенные крики, а сквозь них донесся бой кремлевских курантов.
– Ну, прозевали Новый год! – Лариса растерянно посмотрела на бокалы. – Бежим, выпьем со всеми!
Но сестра будто не услышала ее. Она стояла, прижав мокрые бокалы к груди, и как-то странно смотрела на Ларису. Та опешила:
– Ты что? Новый год тебя не касается?
– Знаешь, что он мне сказал? – будто во сне произнесла Вика. – Когда я спросила, не возил ли он сюда женщин… Ведь он знал дорогу, знал, где мы прячем ключ. Я вдруг подумала, что босоножка – какой-то его дамы… Он сказал, чтобы я никогда никому об этой чепухе не говорила. Его так и трясло.
Он сунул босоножку в карман и заявил, что едет в Москву. Лариса, ты его не боишься?
