Текст книги "Нежное дыхание смерти"
Автор книги: Анна Малышева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
«Не помогает мне моя красота, наоборот – мешает. Из-за нее все идет не туда и не так».
Добравшись до дома Аллы, она решила для начала позвонить в ее квартиру – на опустевшей жилплощади мог оказаться кто-то из родственников и дать какую-нибудь информацию.
И она не ошиблась. Открыла пожилая женщина в халате и тапочках.
– Простите, я насчет Аллы. Женщина тихо проговорила:
– Заходите скорее, ну!
И впустила в квартиру, быстро притворив за собой дверь. Даша с недоумением подчинилась, успев краем глаза заметить, что на площадке в тот же миг приоткрылась дверь. Женщина беспокойно прислушалась к звукам на площадке и наконец повернулась к Даше:
– Я всегда знала, что соседи у Аллы не подарок, но чтобы такие любопытные!
«Мать», – поняла Даша и пожалела, что пришлось встретиться именно с ней. Она предпочла бы кого-нибудь более равнодушного к смерти Аллы, чтобы избежать слез и истерик. Однако женщина склонности к истерикам не проявляла. Держалась спокойно, замкнуто, отстраненно-вежливо. Даше предложила пройти в комнату и присесть.
В комнате был совершенный порядок, в отличие от вчерашнего состояния. Пол вымыт, пыль на мебели протерта. «Готовится к похоронам», – подумала она и участливо обратилась к женщине:
– Простите меня за внезапный визит, но я подруга Аллы.
– А… – спокойно откликнулась женщина. – А я думала, кто-то по делу. Насчет нее.
– Да я и правда насчет нее, – смутилась Даша. – Я вчера… Словом, это я милицию вызвала.
– Так-так, – кивнула женщина. – Вы – Даша.
– Верно, – подтвердила она и замолчала, ожидая, что мать Аллы сама продолжит разговор, что-нибудь скажет, пожалуется на что-то. Но та хранила молчание. – Примите мои соболезнования, – тихо сказала Даша. – Я не могу прийти в себя…
– Курите, – предложила ей женщина, придвигая пепельницу.
– Спасибо, не курю.
Женщина посмотрела на нее пустыми светлыми глазами, совсем не такими, как у дочери. И Даше при виде этих глаз вдруг захотелось вскочить и убежать и больше не урывать куски ни чужого счастья, ни чужого горя.
«Я, как шакал, рыскаю вокруг трупа Аллы, стараюсь что-то узнать у этой женщины… – подумала она, отводя взгляд. – А ей все равно. Будто меня и нет».
– Не курите? – странно, со смешком откликнулась женщина. – Аллочка вот курила. Ну ладно. Так зачем вы пришли, Даша?
– Собственно, я пришла затем, чтобы узнать про нее, – робко сказала она. – Не из любопытства, вы не подумайте. Просто после того, как я ее видела там… – Даша сделала жест в сторону ванной. – После этого я не могу забыть обо всем.
– Вы про Аллочку узнать хотите? – перебила ее мать. – А что?
– Ну… – Даша только руками развела. – Что-нибудь…
– Я не понимаю – что вы хотите? – монотонно спросила женщина.
Даша решила быть откровеннее:
– Мы с Аллой дружили, правда, некоторое время не виделись. Позавчера вечером она пригласила меня в гости. Мы посидели, поговорили, потом я уехала. На другой день вернулась сюда и нашла открытую дверь и Аллу… – Она сделала паузу. – Мне хотелось бы знать, что вам сказали в милиции. Смерть… насильственная?
Нет, – тут же ответила женщина, словно ждала этого вопроса. «Так и есть, и тут никому нет дела, и тут никто ничего не понял! Две смерти, и обе – как в глухом лесу. Даже не подозревает никто, что случилось на самом деле. Только я знаю, что все это инсценировка, а не несчастный случай».
– Уже установлено?
– Конечно, установлено. Фен Аллочкин. Мне его уже вернули. Скоро Аллу отдадут.
Даша прикусила губу и задала решающий вопрос:
– А дверь-то?
– Дверь? А что дверь? Дверь как дверь…
– Но она была открыта, – настаивала Даша. – Разве милиция ничего по этому поводу не сказала? Может, взлом был?
– Взлом? – медленно, словно по буквам, проговорила женщина. – А, вы про дверь… Да какой там взлом, тут часто такое случалось. Замок у них плохой, это Аркадий однажды сломал, когда она заперлась от него, не пускала. Я вам показать могу. Я и милиции вчера показала. Там защелка не закрывается. Замок проворачивается, ну, колесико это, будто закрылось, а защелка не закрывается. Только чуть-чуть заходит. Кто захочет – тот и войдет. Вот как вы вошли.
И она пристально посмотрела на Дашу. Та почувствовала, что особенно теплых чувств эта женщина к ней не питает. «А если она, напротив, очень даже много слышала обо мне? – пришло ей в голову. – Вдруг Алла когда-то рассказала матери про то, что какая-то там медсестра Даша хотела окрутить Аркадия, да ничего у нее не вышло?» От этой догадки ей стало нехорошо. Но она взяла себя в руки.
– Значит, замок не повлиял на ход дела? – спросила она.
Женщина удивилась.
– Какой… ход дела? – еле выговорила она. – Зачем дело?
Теперь она не сводила глаз с Даши, а та, уже пожалев, что заикнулась про несуществующее дело, поторопилась распрощаться.
– Что ж… Спасибо, что рассказали все. Теперь буду знать. – Она бормотала что попало, только бы скрыться от этих глаз. Но глаза не отпускали ее, и казалось, что женщина уже подозревает ее в совершении преступления, в убийстве Аллы.
– Даша! – Голос женщины вдруг переменился. В нем прозвучал настоящий страх, настоящие слезы. – Даша, вы что-то знаете? Скажите, я же вижу!
– Бог с вами. – Девушка обернулась и замерла на пороге. – Ничего не знаю. Не больше вашего. Просто я думала, что дверь была открыта недаром. А если замок неисправен. Тогда что ж…
И она закрыла за собой дверь с неисправным замком. Закрыла и бросилась вниз по лестнице, словно мать Аллы могла побежать за ней, вернуть и выспросить у нее те подробности, которых Даша выдавать не хотела.
Только в метро она пришла в себя. Поймала себя на мысли, что теперь день за днем делает одно и то же – заходит к Алле и выбегает оттуда, как сумасшедшая… Сначала так было после разговора об Аркадии. Потом – после того как она обнаружила труп Аллы. И сегодня. Сегодня, когда никто ничего не обнаружил.
«И это ужасней всего. Оказывается, ужасней всего не сама смерть… Хотя смерть смерти рознь, конечно. Но самое страшное – это когда смерть окружена тишиной. Когда никто ни о чем не подозревает. Никто ничего не хочет знать. Когда остаешься один на один со смертью».
Даша никогда не думала на эту тему, несмотря на то что именно со смертью зачастую была связана ее работа. Но там смерть была привычной, привычно обставленной. Там было известно, почему она произошла, можно ли было помочь и почему это не удалось. Там все было стерильно, просто, ясно. Трагедии не было места, трагедия начиналась после, для родственников. Да и то не для всех – некоторые вздыхали почти с облегчением, хотя и проливали две-три слезы. Но то были слезы скорее усталости, чем горя.
«И так восприняла смерть Аркадия Алла, – думала Даша, поднимаясь вверх по эскалатору. – Для нее было совершенно все равно – умер Аркадий в клинике или в Венеции. Никакой разницы, ведь причина одна. И она была готова к тому, что он умрет по этой причине. Зачем я упрекала ее в отсутствии сострадания? Да это просто привычка! Самая обыкновенная и самая ужасная привычка. Привычка к безобразным сценам, к сломанным замкам, к одиночеству, потому что теперь я понимаю, как она была одинока».
Даша пешком прошла домой, хотя могла проехать на троллейбусе. Ее не пугал ни гололед, ни сумерки, ни холод, тут же забиравшийся под дубленку. Она шла и думала об Алле. О том, как та лежала в ванне; о том, как не знала, что дверь ее квартиры осталась незапертой. Если бы знала – встала бы, закрыла дверь, и тогда уже ничего не случилось бы.
Даша почувствовала, что запуталась в своих рассуждениях. «Почему я опять приплела сюда дверь! – разозлилась она на себя. – Закрыта была эта проклятая дверь или открыта – какая разница! Теперь все равно. Если бы взлом… Если бы следы остались на замках. Тогда можно было бы утверждать, что кто-то вошел в квартиру, пока она мылась! Но сейчас – как можно что-то утверждать! Она ведь действительно могла просто-напросто умереть от собственной неосторожности. И без всякой связи со смертью Аркадия». Но Даша тут же возразила себе: «Когда он умер, все сказали то же самое – умер по своей вине, из-за собственной неосторожности. Но его так изощренно убили…»
Даша замедлила шаг, и ее кто-то толкнул. Она не заметила этого и пошла дальше.
«Боже, кто же это мог быть? И один это человек или их двое? А если больше?»
Она свернула в свой двор, как вдруг услышала окликающий ее голос. Оглянулась, откинула капюшон, чтобы лучше видеть и слышать. За ней поспешно шел Игорь Вадимович. В первый момент она удивилась, заметив, что на нем только костюм да широкий темный шарф, с парижским шиком обмотанный вокруг шеи (как она не раз видела в кино), но тут же увидела, что рядом стоит машина. Марку она определить не смогла, но сам вид автомобиля производил впечатление. Она приказала себе не робеть и все же вспомнила о своей простенькой юбке. Здороваясь с Игорем Вадимовичем, почувствовала, какая горячая у него рука. Он сразу пригласил ее в машину.
– Как? – несколько растерялась она.
– Даша, ради Бога, – просто, по-приятельски заговорил он, отметая все возражения. – Я же сейчас обледенею. Ну пойдемте. Я уже имел разговор с вашей соседкой. Как, кстати, бабушку звать?
– Настасья Филипповна, – ответила Даша, невольно направляясь к машине.
– Как?! – резко обернулся он и захохотал – молодо, громко. – Серьезно?!
– Серьезно, – кивнула она, садясь на переднее сиденье. – Я тоже удивлялась. Но это совсем не героиня Достоевского.
– Ужас какой. Это не Настасья Филипповна, а целый Раскольников, – пробормотал он, устраиваясь рядом и включая зажигание. – Дашенька, как вы живете с такой мегерой?
– Может, я сама мегера, – отозвалась она, глядя на дорогу. – Куда вы едете?
– Я есть хочу, – признался Игорь Вадимович. – Еду в кафе, тут поблизости можно перекусить.
– Нет, вы постойте! – напряглась Даша. – Я ведь серьезно говорю! Зачем вы меня увозите?
Ей стало страшно, но Игорь Вадимович так укоризненно покачал головой, что одновременно стало и стыдно.
– Скажите, – она смирилась и приказала себе не пугаться по пустякам, – вы что-нибудь узнали?
– Разумеется, узнал. Вот приедем – расскажу… Машина чуть вильнула. Дашина маленькая холодная рука быстро прикоснулась к его запястью, и он, поглядев в ее сторону, увидел совершенно детские, испуганные и завороженные глаза. Игорь Вадимович улыбнулся ей, боясь разрушить это внезапно возникшее очарование и подумал: «У нее прозрачные зеленые глаза, большие, широко расставленные… Поэтому она похожа на ребенка и на кошку одновременно. Больше в ней ничего нет. Ничего такого, из-за чего ты, как дурак, чуть не врезался в рекламный щит».
– Это касается Аркадия? – спросила Даша, устыдившись своего жеста, который мог быть неправильно истолкован. Она обрадовалась, узнав, что этот визит Игоря Вадимовича – не пустое ухаживание. Но и то, что он все же ухаживать за ней будет, Даша уже тоже поняла.
– Конечно, касается. Это стоило мне целого дня расспросов в одном милом заведении, но я все же выяснил парочку интересных фактов. В двух словах не скажешь, Дашенька. Сейчас вот сядем в тихом месте…
Та снова встревожилась:
– А где это тихое место?
– Господи, когда же вы перестанете меня бояться! Да вон же! – Он кивнул вперед, и Даша увидела в конце длинного переулка огромное здание гостиницы «Прибалтийская», казавшееся черным на фоне закатного неба.
ГЛАВА 7
Они поднялись по узкой крутой лестнице на террасу, ледяной ветер обжег ей лицо. Даша отвернулась, поглубже надвинула капюшон, придерживая его у подбородка. Игорь Вадимович подхватил ее под локоть и быстро повел вдоль огромных стеклянных стен. В стеклах багрово отражалась заря, румяня Дашины щеки. Она мельком увидела себя в одном из окон и приказала не волноваться. И тем не менее волновалась.
Игорь Вадимович распахнул перед ней тяжелые тугие стеклянные двери, и резкий балтийский ветер мгновенно сменился жарким воздухом из калориферов. Спутник отпустил Дашин локоть и тихонько рассмеялся:
– Ну, это все. Больше я вас мучить не буду. Простите меня за такую прогулочку?
– Ничего. – Даша оглядывалась по сторонам. Она впервые здесь оказалась.
Игорь Вадимович остановился у стойки бара и принялся изучать меню, а Даша все оглядывалась. В этом кафе при гостинице преобладали постояльцы «Прибалтийской», все больше иностранцы да проститутки, удовлетворявшие их надобности.
– Дашенька, вы как насчет креветок? – ласково спросил Игорь Вадимович, и она опомнилась.
– Вы мне ничего не берите, пожалуйста. Я буду кофе.
– Не позорьте меня, Даша! – огорчился он.
– Игорь Вадимович, я вас прошу! – умоляюще сказала она. – Давайте рассказывайте, что узнали. Я ведь сюда не ужинать пришла! Честное слово, нет аппетита!
– Я вас не слушаю. – Он снова отвернулся к стойке. – Две порции креветок, два салата, два кофе, пирог с лимоном и клюквой.
Даша невольно сглотнула слюну. В этом баре подавали либо блюда из морских продуктов, либо какие-то традиционные любимые лакомства местной публики: немецкие сосиски, пироги с кислыми начинками, пышные торты, похожие на дворцы и корабли.
В низком обширном зале, обшитом темными панелями, все ели. Ели увлеченно, с аппетитом, обмениваясь впечатлениями на добром десятке языков. Все это никак не было похоже на подозрительное место встречи какой-нибудь мафии. Скорее зал кафе напоминал семейный клуб. Многие были с детьми, некоторые женщины, скандинавки, прихватили с собой вязанье. Даже проститутки здесь были какие-то домашние, свои. Сытые, мирные и скучающие.
Даша успокоилась и без возражений уселась с Игорем Вадимовичем за столик в углу. Стол мгновенно заставили закусками, Игорь Вадимович проглотил рюмку коньяку, а Даша пить отказалась, с нетерпением ожидала его рассказ.
– Ну, что же? – спросила она, решив, что он уже насытился. Один из пирогов был уничтожен до крошки, опустели вазочки с креветками и салатом. Игорь Вадимович вздохнул и закурил, с сожалением глядя на Дашину тарелку.
– Дашенька, я сейчас диктую условия и поэтому буду рассказывать только тогда, когда вы приступите к еде, пироги просто шикарные. Проверено.
– Ладно. – Даша взяла пирог и откусила чуть-чуть от его лопнувшего сочного бочка. – Правда прелесть. Съем. Только вы говорите, хорошо?
– Рассказываю! – объявил Игорь Вадимович. – Но прежде скажите, Аркадий был действительно хорошим скульптором?
– Ну, я не знаю, – честно призналась Даша. – Слышала, что многие отзывались о нем просто восторженно. А я мало видела его работ, но мне нравилось.
– Значит, вам будет интересно взглянуть на его последние работы? – невинно спросил он.
Даша перестала жевать и положила пирог обратно на тарелку. Где-то рядом оглушительно рассмеялись. Она изумленно посмотрела на Игоря Вадимовича.
– Объяснитесь! – потребовала наконец. – Какие работы?
– Те, что он выполнил в Венеции, в мастерской Джакометти, – с простодушным видом ответил тот. – Ну, заказ, Дашенька.
– Но какой заказ, если он не работал!
Игорь Вадимович только мягко покачал головой:
– Он выполнил девять скульптур, и все они были отосланы в Россию:
Даша мучительно пыталась сообразить, как Аркадий смог выполнить заказ в подобном состоянии. Это казалось ей невероятным.
– Игорь Вадимович, он не мог их сделать!
– Потише, Дашенька, – попросил он, сам понизив голос и оглядевшись по сторонам. – Тут, правда, все больше иностранцы, я потому вас сюда и позвал. Подслушают – так не поймут. А дело, кажется, в том, что он ничего и не сделал.
– Вы меня совершенно запутали! – убито сказала она. – Сделал или не сделал?
– И да, и нет. – Игорь Вадимович откинулся на спинку стула. – Ешьте пирог и выпейте немного коньяку. Самое то. Ну? Вот и славно… А теперь слушайте. Я сегодня обегал много милых заведений и в конце концов узнал интересную штуку… В Питер прибывают скульптуры, выполненные Аркадием в мастерской Джакометти. Девять штук.
Даша молчала. Сказать ей было нечего. Она чувствовала себя полной дурой.
– Весь остаток прошлой ночи я думал о том, как бы вытащить кое-что из этой запутанной истории. Больше всего хотелось узнать, кто имел основания убить Аркадия. Но раз вы этого не знаете – и я не узнаю…
Он вздохнул.
– Может быть, никогда не удастся узнать, кто его убил, – печально произнесла Даша. – Но, кажется, вы решили помочь мне найти убийцу?
Я, Дашенька, ввязался в это дело не только из искреннего желания вам помочь, но еще и потому, что чувствую вину за случившееся. Ведь что мне тогда стоило удержать парня при себе, не дать скрыться в толпе, где его догнала маска?
– Да чем вы виноваты! – возразила она.
На несколько минут наступило молчание.
– Чем вы все-таки занимаетесь? – внезапно спросила Даша. – Раз уж вам под силу узнать, что Аркадий сделал девять скульптур и отослал их в Россию…
– Я же говорил вам – моя профессия связана с искусством, – пояснил собеседник, предпочитая не вдаваться в подробности. – Но это очень специфично.
– Может, я пойму, – настаивала она. – Вы реставратор?
В Академии художеств, куда ее водил Аркадий, она как-то раз говорила с реставратором, одетым приблизительно так же шикарно, как Игорь Вадимович. Больше никого из людей искусства, имеющих возможность и время так одеваться, Даша припомнить не могла. Но тот засмеялся и покачал головой:
– Какой реставратор!
– Вы что, боитесь сказать? Может, вы занимаетесь чем-то противозаконным?
– Да я вовсе не того боюсь, о чем вы думаете, – смущенно сказал он. – Ну ладно. Я делаю рамы для картин. У меня маленькая мастерская.
– Рамы? – переспросила Даша. Она явно ожидала чего-то другого, и это сразу стало понятно по выражению ее лица.
Ну вот видите, вы разочарованы. Простите, что я вас так некрасиво обманул: связан, мол, с искусством. Но, честно говоря, хотелось выглядеть поинтересней. Тем более что ваш друг был скульптором. Хотя и так понятно, что мне во всех отношениях его не перещеголять.
Даша подумала, рассердиться ей или рассмеяться, и не сделала ни того ни другого. Она снова взялась за пирог, отчасти радуясь тому, что ореол таинственности вокруг Игоря Вадимовича изрядно потускнел. Теперь девушка уверенней чувствовала себя, и даже мысли пришли в относительный порядок. Она доела пирог, выпила кофе и задала следующий вопрос:
– А почему вы решили разузнать про скульптуры из мастерской Джакометти? Вы думаете, здесь собака зарыта?
Ее спутник пожал плечами:
– Но, Даша, это ведь был единственный вопрос, на который можно было получить конкретный ответ. Все остальное относилось к области догадок. Ну, что мы конкретно можем узнать о его убийце? О мотиве убийства? Ничего. Знаем, что кололся Аркадий с неким Серджо. Кто это? Неизвестно. Ладно, все еще впереди, – задумчиво сказал он. – Сдается мне, я еще поеду в Венецию этой весной.
– В самом деле? – Даша чуть не подскочила, но тут же опустилась на место – на нее очень внимательно глазел здоровенный белобрысый мужик, сосавший пиво из огромного бокала. Игорь Вадимович тоже посмотрел на мужика, и тот отвел глаза. – Вы поедете, чтобы узнать о нем?
О Серджо? Обязательно, – коротко пообещал он и налил себе еще коньяку. – Но дело не в Серджо, кто бы он там ни был. Я решил, что имеет смысл выяснить, не воспользовался ли кто-нибудь той сопроводительной, которую наш друг подписал в начале своего обучения у Джакометти. Мне это очень не понравилось. Ему следовало быть осторожней на чужой территории.
– Это подозрительно, верно? – подхватила Даша.
– Конечно, все равно что подписать пустой лист бумаги. А потом на этом листке черкнут долговую расписку – и привет!
Девушка кивнула:
– Мне-то вы не объясняйте, я пуганая. А ему бы это знать не помешало. Думаете, из-за этого…
– Все может быть… – Игорь Вадимович неопределенно помахал рукой, разгоняя дым сигареты. – Хотя не думаю, что такой уважаемый человек, как Джакометти, станет проворачивать что-то подобное.
– А он правда известен?
– Да, у него лучшая мастерская в Венеции. Там делают настоящие шедевры. Сегодня я узнал немало интересного про это и еще про многое… Но, увы, к делу это все не относится; и почему Джакометти попросил .Аркадия подписать сопроводительную раньше, чем тот сделал работу, – я по-прежнему не могу понять.
– Так все-таки… Эти скульптуры… Они были сделаны Аркадием? – неуверенно спросила девушка.
Конечно нет, – твердо ответил Игорь Вадимович, решив, видимо, больше не морочить ей голову. – Разумеется, ничего он не сделал и сделать не мог. Я тоже кое-что понимаю в этом и могу утверждать, что он не изваял бы даже снеговика. Слишком уж опустился. Руки дрожали.
Даша повесила голову, точно была виновата в подобном состоянии Аркадия.
– Да, конечно… – тихо согласилась она. – Тогда почему же вы сказали, что в Питер идут его последние работы?
– Формально это так, но Аркадий их не делал. – Он близко пригнулся к ней, и девушка почувствовала его дыхание на лице. – Единственное, что наш общий знакомый выполнил собственной рукой, это подпись на сопровождающих документах.
– А статуи? – У Даши перехватило дыхание. – Статуи чьи же?
– Статуи, понятно, чужие. Какое-то фуфло отправили, наверное.
– Не понимаю! – с мукой в голосе произнесла она. – Но в чем же смысл?! Почему из-за бумажки, нет, из-за статуй… Господи, ничего не понимаю! Неужели из-за этого могли убить?
– Ах, потише, прошу вас! – прошипел он, сжимая ее руки, и она с удивлением поняла, что последние слова почти прокричала.
На нее снова уставился верзила с пивной пеной на белых усах, а с ним заодно – его друзья и жены друзей, тоже – кто с пивом, а кто с усами, а кто и с тем, и с другим.
Даша замерла, уставившись в стол, а Игорь Вадимович снова зашептал:
– Умерьте эмоции, Дашенька, и поверьте мне – . и за меньшее убивают!
– Только об этом и слышу, – отозвалась она, не поднимая глаз.
– Так вот что я обо всем этом думаю, – поучительно сказал он. – То, что статуи отправлены чужие, – сомнений нет, Аркадий сам мне сказал, да и я не без соображения. Почему отправлены чужие? Вот главный вопрос. Ответив на него – мы ответим на все.
– Почему? – удивилась Даша. Она немного пришла в себя, может быть, потому, что иностранцы больше на нее не смотрели. Они допили пиво и шумной толпой отправились на террасу фотографировать догорающий закат.
– Ну, прежде всего потому, что поймем – запланированное это было убийство или вынужденное… – Он заметил ее протестующий жест и поправился: – Или внезапное. Хотя Аркадий мог поставить кое-кого в такие условия, что убить его были вынуждены.
– Объясните же! – потребовала Даша. – Почему вынуждены? Он был совершенно безобиден!
Да разве в этом дело… – размышлял Игорь Вадимович. – Сам факт, что статуи отправлены по его бумагам, за его подписью… Это может свидетельствовать о том, что мастерская тоже была связана с заказчиком некими обязательствами, например большой неустойкой. В случае невыполнения заказа мастерская могла выплатить большой штраф заказчику, хотя виноват был Аркадий. Если бы мне удалось увидеть его договор об учении и работе! – размечтался он. – Или в крайнем случае договор с заказчиком! Узнать бы, могла мастерская платить неустойку или нет, – и сразу стало бы понятно, подозревать ли почтенного гражданина Венеции Луиджи Джакометти… А не хочется мне его подозревать! Не тот это человек, не тот.
– Хорошо! Я лично против ничего не имею. А где тот?
– Тот? – помедлил Игорь Вадимович. – Того надо искать. И пока это очень трудно делать. Сведений маловато. Итак, я поставил перед собой задачу увидеть договор. Или с мастерской, или с Аркадием. Тогда я смогу о чем-то судить. Тогда… тогда станет ясно, имеют ли под собой почву мои догадки.
– Уже догадки? – возбужденно спросила Даша. – Вы подозреваете кого-то?
– Да нет… – протянул он. – Дело в другом. Я думал, что поддельные статуи могли быть отправлены вместо настоящих, выполненных Аркадием, чтобы не платить неустойку. Они могли наваять там черт знает что и отправить под видом работы Аркадия. Или другой вариант: он собирался сам наваять черт-те что, они посмотрели эскизы, поняли, что переубедить автора будет трудно, и им пришлось устранить его, чтобы в Питере он не явился к заказчику и не стал бить себя кулаком в грудь: «Это не я сделал!»
– Да вы как будто забавляетесь! – рассердилась Даша, слушая его не слишком печальную речь. – Черный у вас юмор!
Да, грешен… – вздохнул он. – Но это не значит, что я не сочувствую вашему горю… А есть еще вариант… Никто ни в чем не виноват. Ему дали подписать бумагу, потому что у них так заведено; он ничего не сделал, потому что принимал слишком много наркотиков, потом погиб в последний день карнавала, и, возможно, без помощи какой-то там маски… А они в отчаянии набрали девять первых попавшихся скульптур и отправили в Россию заказчику, чтобы не платить неустойку. Так или иначе, я все пока связываю с неустойкой. Больше ничего придумать не могу, хоть убейте!
«И все же он всерьез беспокоится об этом деле, хотя, конечно, не бескорыстно, – определила для себя Даша, слушая его рассуждения. – Так что получается, что я должна быть ему благодарна. Но только до какой степени?
Она решила ни за что не поддаваться на его ухаживания, и заговорила о другом:
– Значит, вы будете искать документы?
– Сегодня я выудил все, что мог, то есть почти ничего… Честно признаюсь – это трудно. Например, чтобы узнать что-то в отделе грузовых перевозок из Италии… – Он возвел глаза к потолку. – Но это в сторону, Дашенька. Мне самому очень интересно, чем все кончится… Поэтому я предлагаю такой вариант: я разыщу для вас способ увидеть эти документы, а вы их увидите. Идет?
Даша замерла, обдумывая услышанное. Ей не слишком нравилась форма, в которой было высказано предложение. Она как будто подразумевала: дело будет весьма рискованным, нелегким.
– Но… Почему я? – спросила наконец девушка. – Разве мое присутствие обязательно? То есть я не отказываюсь…
Он ободряюще улыбнулся, заметив ее растерянность:
– Дашенька, не будет ничего страшного! Я подведу вас к цели, а уж возьмете ее сами…
Даша кивнула, давая согласие. Ей по-прежнему было неясно, почему именно она должна выполнить все, когда большими возможностями для этого располагает Игорь Вадимович, но возражать не решилась.
– А почему именно вы…
Он как бы ощутил ее внутренние колебания.
– Да потому, Дашенька, что я просто физически не смогу этого сделать.
– Физически? – поразилась она. – Но почему? Там что же – трудные препятствия? Но я тоже не спортсменка…
Он рассмеялся. Пригнулся поближе.
– Но вы – женщина, – делая ударение на этом слове, произнес Игорь Вадимович. – А я – нет, сами видите.
Она по-прежнему ничего не понимала.
– Но какое это имеет значение? Женщина или мужчина… Мне можно, а вам – нельзя?
– Вы уловили суть. – Собеседник закурил новую сигарету и принялся объяснять. – Дело в том, что заказ Аркадию дал закрытый дамский клуб «Политес». Не слышали о таком?
– Как? «Политес»? Это что – с политикой связано?
– Нет, Дашенька, – с обхождением. Ну, есть такое понятие – светский политес, международный политес… То есть умение себя вести в каких-то особых ситуациях, условиях… Отсюда, конечно, и политика.
Даша чуть-чуть разрумянилась – от смущения, возбуждения и тепла. Она откинула волосы за плечи, и они вздрагивали каждый раз, как девушка начинала говорить. Игорь Вадимович часто ловил себя на том, что не столько слушает ее, сколько на нее смотрит. Но при этом старался не подавать виду, что увлечен этой девушкой: по-кошачьи независимой, порою показывающей коготки.
– Так что же это значит?.. – продолжала обдумывать ситуацию Даша. – Вы не можете попасть в этот клуб?
– Не могу, – кивнул он. – Как можно было предвидеть. Сегодня, как только одна моя старая приятельница раздобыла для меня сведения о грузе, я бросился выяснять, что же это за «Политес» такой. Раньше мне не приходилось о нем слышать.
– Постойте, – перебила его Даша. – Вы видели сопроводительные бумаги, которые подписал Аркадий?
– Увы, нет, я видел данные в компьютере фирмы, которая взялась за перевозку, – ответил ее новый знакомый. – А сопроводительные бумаги… Я думаю, как только клуб выяснит, что работал на него не сам Аркадий, эти сопроводительные бумаги вам, Дашенька, подарят на память. Как последний автограф, так сказать.
– Ну, насчет последнего автографа… – Даша порылась в сумочке. – Вот письмо Аркадия. Он мне написал из Венеции. Я взяла с собой, подумала: вдруг вы что-то сможете выяснить?
Игорь Вадимович схватил листок и быстро пробежал его глазами. На некоторых местах задержался подольше, и Даша спросила себя: что же он перечитывал – ласковые слова, обращенные к ней, или деловые подробности? Наконец он вернул листок, снова сложив его вчетверо.
– Любопытно…
Он задумчиво зажег сигарету и посмотрел в окно. Там было уже совсем темно. Закат кончился, и туристы возвращались на свои места, обмениваясь впечатлениями. За соседний стол сели две проститутки. Игорь Вадимович курил и смотрел куда-то, похоже, без всякой цели. Наконец очнулся.
– Судя по письму, Аркадий даже не подозревал, какая участь его ждет… – пробормотал ее собеседник, переводя взгляд на Дашу. – Ни одного намека на опасность, не так ли?
– Ни одного, – кивнула та. – Я бы заметила. Насколько я его знаю – это письмо говорило о его прекрасном состоянии и настроении. И ничего он тогда не боялся. Разумеется, он мог и соврать, что все хорошо…
Даша задумалась, потом резко тряхнула волосами и громко сказала, стараясь перекричать расшумевшихся посетителей бара:
– Да нет, я уверена, что все это так и было. Прекрасные условия для работы, хорошее настроение и желание выполнить все, что требовалось. И уезжал он с таким желанием: больше всего ему хотелось, чтобы работа была оценена по заслугам. Тем более что заплатили вперед. Он не хотел обмануть ожидания заказчика.
– Да, интересно, – кивнул ей в ответ Игорь Вадимович. – Вы не помните – он ни словом не упоминал «Политес»?
– Нет, ни разу.
– Это вам не кажется странным?
– Отчего же? – удивилась она. – Разве я что-нибудь могла понять в этом? Это название мне ничего не говорит, вам оно тоже ничего не говорило. Заказ как заказ, как множество прочих… Правда, для него этот заказ имел особое значение. Ведь он был первым за последнее время. Вы не представляете себе, как он опустился, когда я впервые встретила его. В больнице…
– Дашенька, – задумчиво перебил ее Игорь Вадимович. – Вы меня простите, пожалуйста, но вам не показалась странной одна фраза в его письме?
– Какая? – удивилась она. – Кажется, я его выучила наизусть, и мне ничего не показалось странным!
– А вот! – Он перехватил у нее письмо, развернул его и зачитал: – «Здесь очень много голубых, ребята забавные, я считаю, они такие же люди, как и все. Веселые». Ну, что вы скажете?
