Текст книги "Согрей меня в зимнюю стужу (СИ)"
Автор книги: Анна Винишкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Я обработала раны, наложила стягивающие повязки и перевязала, как смогла. Потрогала лоб, прохладный, надеюсь, температура не поднимется.
Всё тело ломило, от усталости, стресса и неудобной позы, в который просидела столько времени. Но, если он выживет, это стоило того. А судя по умиротворённому виду и спокойному дыханию, шанс есть. Я сделала всё, что могла, надеюсь, этого хватит.
Подумалось, что надо было идти учиться в медицинский, из горла вырвался нервный смешок.
Позаботившись о самом главном, я немного расслабилась и тут же смутилась, осознав, что рядом обнаженный мужчина. Пока занималась раной, было не до того, сознание в стрессовой ситуации не могло воспринять картину в целом. И сейчас я словно впервые увидела по-мужски красивое лицо с правильными чертами: высокий лоб, густые брови, прямой нос, упрямый подбородок, с пробивающейся тёмной щетиной; широкие плечи, мускулистые, перевитые венами руки, твёрдый натренированный пресс, длинные мощные ноги и…Лицо горело, пока я стыдливо прикрывала незнакомца простынёй, отводя глаза. Толпа мурашек прокатилась от макушки до кончиков пальцев, как меня взволновало это действо. Он ведь ранен! Ну что за глупости в голову лезут?
И всё же, нельзя не признать, что мужчина необыкновенный. Не каждый день такого встретишь. И дело не только во внешности. Даже в таком состоянии в нём ощущалась внутренняя сила и мощное мужское начало. Развитое тело лишь дополняло это ощущение. Казалось, будь он тощим или небольшого роста, впечатление произвёл бы точно такое же. Не спортсмен или жертва моды, но мужчина, защитник, воин, способный воспользоваться силой по назначению.
Я тряхнула головой и поднялась на дрожащие ноги. Собрала окровавленные тряпки, салфетки, таз и пошла в ванную. Странные иглы оставила для полиции, завернув в чистое полотенце. Несколько минут бездумно тёрла руки под струями воды, пока не уверилась, что крови на них не осталось. И тут увидела себя в зеркале над раковиной: аккуратный хвост растрепался, влажные от пота русые пряди некрасиво свисали до ключиц, подчёркивая черноту под испуганными глазами и обескровленные губы. На привидение похожа. Ещё один нервный хмык. В кровавом одеянии. Зелёную ёлку на груди украшала россыпь жутких пятен. Я, не раздумывая, стянула футболку и бросила её здесь же в углу. Выкину. Всё равно она теперь не о празднике будет напоминать. Переделала хвост, плеснула в лицо холодной воды. Всё в каком-то нервном оцепенении.
Почти бегом поднялась наверх, на автомате проверила Таню, слава Богу, сестрёнка спокойно спала. У себя быстро натянула первую попавшуюся майку, схватила с кровати одеяло и вернулась вниз.
Грудь раненого мерно вздымалась в такт дыханию, к моему невероятному облегчению. Красивое волевое лицо разгладилось, сейчас он выглядел по-настоящему мирно спящим. Я подошла, накрыла его одеялом, подоткнув края, и положила под голову маленькую подушку, стараясь устроить мужчину с комфортом. И снова бездумно провела рукой по тёмным волосам, пропуская их между пальцев. Надеюсь, утром разыгравшийся буран закончится и скорая с полицией смогут добраться до нас без проблем. Почему-то эти мысли вызвали укол непонятной тоски.
Прошлась по гостиной, выключая гирлянды, и отодвинула шторы, выглянув наружу. В темноте за окном ветер гнал снежные хлопья почти параллельно земле, за сплошным покровом ничего не было видно, настоящий буран, давно у нас такого не было. Я поёжилась и отвернулась. Жаркий огонь в камине, даже прикрытый решёткой, давал достаточно света, так что я выключила искусственное освещение, присела рядом с моим невольным пациентом, облокотившись на стоящее рядом кресло, и приготовилась провести бессонную ночь.
***
Марэку снился Солгард. Утопающий в ярких цветах зелёный луг, пригреваемый щедрым летним солнцем. Последние счастливые дни перед войной. Знакомые с детства пряные запахи трав и нежное благоухание цветущих диадей в саду родительского дома.
Но теперь к ним примешивалось что-то ещё. Едва уловимый, пьянящий, кружащий голову аромат, захвативший всё его существо. Он увлекал за собой, обещая неземное наслаждение и великое счастье, если суметь его удержать. Сознание тянулось за ним, выныривая из глубокого сна в реальность, пронизанную болью в израненном теле.
Удивительно, но, кажется, боли стало меньше. Может, предки сжалились над ним и позволяют умереть без дополнительных мучений?
Глубокий вдох наполнил лёгкие концентрированным ароматом чуда, возвращая последние воспоминания о ранении в лесу и испуганном голубоглазом ангеле. Истинной. Марэк открыл глаза.
Он лежал под толстым одеялом с прижатыми к горячему телу руками, слева в камине, припекая словно летнее солнце, танцевали оранжево-красные язычки пламени, а справа…
Он повернул голову и ласковым взглядом исследовал, спящую у кресла девушку.
Она была прекрасна, красивее, чем он запомнил. Мягкие ресницы трепетали во сне, бросая тени на бледные округлые щёки. Полные губы приоткрылись, выпуская горячее дыхание, шевелившее, накинутое на плечи покрывало. Выбившиеся из причёски светлые пряди обрамляли лицо, сияющим в отблесках огня, нимбом. Она выглядела такой хрупкой, женственной, невероятной. Подарок судьбы для отчаявшегося воина. Как вышло, что его истинная, половинка души, оказалась в ином мире? Что было бы, не попади он сюда? Неужели они никогда бы не встретились и, он не узнал щемящего ощущения нежности и упоительного счастья, разливающегося по венам в её присутствии, даря успокоение метущейся душе?
И почему же он всё ещё жив? Внутренние ощущения подсказали, что тело активно исцеляется. Марэк осторожно высвободился из-под одеяла, поморщившись от болезненных, но вполне терпимых ощущений в боку. Приподнялся и обнаружил повязку, слегка пропитавшуюся кровью. Похоже, девушка вытащила серебро, и, регенерация работает на полную. Она спасла ему жизнь.
На губах появилась шальная улыбка, и, волк счастливо, с благодарностью посмотрел на истинную. Смотрел и не мог оторваться. Его сокровище. Женщина из чужого мира, который он ещё недавно так жаждал покинуть. По спине пробежал холодок. Как она отнесётся к нему? Как объяснить, что их связывает? В Солгарде всё было бы просто, а здесь…Вдруг она отвергнет его? Испугается двуипостасной сущности или просто захочет обычной жизни.
А ведь ему нечего ей предложить. Они с братьями здесь чужаки, неприкаянные странники, живущие одной лишь надеждой на возвращение в родные места. Посмеет ли он обречь любимую на такое существование? Вырвать из знакомой жизни, разлучить с родными, подвергнуть её опасности, если они всё-таки найдут способ?
В душе поднялась волна тоскливой горечи. Рука, уже потянувшаяся к нежному лицу, опустилась, сжимаясь в кулак.
Огонь в камине потрескивал, догорая. В предрассветной тишине комнаты тикали часы, перекрывая завывающий снаружи ветер. Снегопад по-прежнему бушевал. А Марэк всё смотрел и смотрел на истинную, пока не принял решение.
Теперь его дом там, где она.
Часть 3
***
Пробуждение вышло не самым приятным. Видимо потому, что заснуть сидя на полу, изначально было плохой идеей. Шея затекла, поясницу ломило, левую ногу кололо. Огонь в камине догорел, пол успел остыть, и, стало прохладно. Добавить к этому кашу в голове от недосыпа и получится анти рецепт доброго утра.
Сразу встрепенулась, вспомнив, что спать вообще не собиралась, нужно же было присматривать за раненым. Но, похоже, ничего страшного не случилось. Он по-прежнему лежал без сознания, на лицо вернулись краски, дыхание спокойное, даже сумел как-то сбросить одеяло, только бёдра остались прикрыты простынёй.
Я протянула руку и коснулась его лба, проверяя температуру. Когда большая ладонь опустилась сверху, сдвигая мою к небритой щеке, едва не закричала от испуга.
Мужчина распахнул светлые почти прозрачные карие глаза и окинул меня тёплым, ласковым взглядом, словно в объятия заключил.
– Привет, – пискнула, стараясь забрать руку, он с неохотой отпустил.
Прокашлялась и спросила:
– Как себя чувствуешь?
Прикусила язык, глупейший вопрос, ясно же, что плохо. Удивительно, как он вообще так быстро очнулся.
– Лучше, – хриплый голос отозвался мелкой дрожью где-то внутри, – Благодаря тебе, – мужчина улыбнулся.
– Я…сделала что могла, – ответила смущенно, – Связи не было, скорую вызвать не получилось и пришлось вот…
Вспомнила про телефон, проверила, связи по-прежнему нет. И снаружи так и метёт. Похоже, это надолго.
– Меня зовут Марэк, а ты?..
– Лена, – автоматически представилась, удивляясь странному имени своего случайного пациента.
В наших краях не часто встретишь иностранцев, разве что из соседних дружественных государств. Но внешность Марэка вполне себе европейская, да и говорит без акцента.
Он поднялся и сел, слегка поморщившись, придерживая простынь.
– Осторожно, – испугалась я, – Ты же ранен, – возмущение смешалось с удивлением от его прыти. Похоже ему действительно лучше. Не видела бы сама его вчерашнее состояние и ужасные раны, решила бы, что всё не так страшно.
Взгляд скользнул по могучим плечам, сбивая с мысли. Мужчина совершенно не стеснялся обнажённого торса, а я поняла, что не знаю, куда девать глаза. Даже без сознания он производил впечатление, а уж теперь тем более. Щёки полыхнули.
– Всё в порядке, на мне быстро заживает, – губы изогнулись в обаятельной полуулыбке. В светлых, как кленовый мёд, глазах, бушевал ураган эмоций, затягивая меня в омут с головой, заставляя мысли выветриваться из головы.
Надо срочно взять себя в руки, не хватало ещё растечься лужицей у его ног. Почему он так меня взбудоражил? Чувствую себя неуклюжей школьницей рядом с крутым парнем, который нравится, но шансов, понятное дело, нет. Раздраженно тряхнула головой, сгоняя наваждение, и задала насущные вопросы:
– Расскажешь, что вчера случилось? Кто тебя ранил?
«Как ты оказался раздетым?» тактично опустила. Страшно представить, что могло произойти в такой мороз, если бы Марэк не добрался до моего дома. И пуля бы не понадобилась.
– Это… – он помрачнел, – долгая запутанная история. Позволишь рассказать её позже?
Я удивилась, но решила не настаивать. Мало ли, какие у него причины. Пусть полиция разбирается. Только вот…
– Ладно. Но, скажи, мне стоит беспокоиться? Тебя будут искать?
– Нет, вряд ли. Я бы ни за что не подверг тебя опасности.
Прозвучало странно, но искренне. Я поверила ему, проигнорировав, мелькнувшую на задворках сознания мысль, что он не мог знать, кто хозяин дома, на пороге которого оказался. А тем более размышлять о безопасности кого-то, кроме себя в его вчерашнем состоянии.
– Хорошо, а то связи всё ещё нет. Попозже схожу к соседям, может, у кого-нибудь остался стационарный телефон. Тебе нужно в больницу и заявление в полицию написать…
– Не нужно, – мягко перебил мужчина, коснувшись моей руки, стискивающей покрывало. Я и не заметила, когда в него вцепилась, – Мне уже лучше. А с остальным мы с братьями сами разберёмся.
Я вытаращилась на него, пытаясь вникнуть в смысл сказанного. Видимо, на лице отразился весь спектр противоречивых эмоций, потому что он быстро добавил:
– Не думай плохого, просто мы не местные и не хотим лишних проблем.
Ага, успокоил. Сердце ухнуло в пятки. Какие могут быть причины избегать полиции, если ты пострадавший? Конечно, меньше знаешь, крепче спишь, но теперь я правда испугалась. Не хватало ещё ввязаться в чужие разборки.
Марэк нахмурился.
– Пожалуйста, не бойся. Клянусь, тебе ничего не грозит.
И столько беспокойства в голосе, что хочется поверить, но стоит ли? Я его совсем не знаю. Здесь же только мы с Танюшей, за нас некому заступиться.
– Тогда, что ты собираешься делать? – спросила тихо, сильнее стискивая старое покрывало.
– Ну, – он заискивающе улыбнулся, явно стараясь сгладить углы, – Может, у тебя найдутся штаны подходящего размера?
***
Я сбежала на кухню. Отрегулировала отопление, поставила разогревать вчерашний бульон и кипятить молоко на кашу для Тани. Нужно бы пойти умыться и отыскать папины штаны, но я никак не могла заставить себя выйти в прихожую. Можно подумать, прятки решат проблему.
Нет, я не жалела, что не оставила Марэка умирать на крыльце, разве мог кто-то так поступить? Мы же люди, а не звери. Просто теперь всё внезапно усложнилось, и я не знала, чего ждать дальше.
А он…мне понравился. На каком-то подсознательном уровне, интуитивно решила, что он не может быть плохим человеком. Только можно ли доверять внутренним ощущениям в таком деле? Ведь от этого зависит не только моё душевное спокойствие.
***
Марэк с беспокойством смотрел вслед истинной, когда она буквально сбежала от него. Он разозлился на себя за то, что напугал её, нужно было лучше подбирать слова. С губ сорвался ироничный хмык, раньше он о таком бы и не подумал. Как резко всё изменилось.
Появилась непреодолимая потребность защищать и оберегать эту девушку. Заботиться о ней, любить. Лена, такое необычное имя. И в тоже время нежное, мягкое, как и она сама. Марэку так хотелось обнять её, прижать к себе, поглубже вдохнуть пьянящий аромат, сорвать с дрожащих губ сладкий поцелуй. Будь они в его мире, долго сдерживаться бы не пришлось.
В Солгарде, если избранной волка становилась не оборотница, а человеческая девушка, её семья устраивала праздник. Ещё бы, дочь обретёт не только опору, заботливого верного супруга, но и силу, здоровье, долголетие. Тоже станет оборотницей, да, но оно того стоит. Прожить триста пятьдесят – четыреста лет, вместо человеческих семидесяти-восьмидесяти, чем не стимул? А родителям такой зять принесёт уважение, защиту и зависть менее удачливых соседей. Волки – воины, своих в обиду не дают, а за одного вся стая выступает.
Вот девушки и стремятся связать с ними свою судьбу. Призывно улыбаются, кокетничают, соблазняют.
Но тут иной мир, другие люди, другие порядки, и положение у них сейчас совсем другое. Лена ничего о нём не знает. Скорее всего, не верит в существование оборотней и испугается, если Марэк ей откроется.
Придётся завоёвывать её доверие постепенно, не торопясь. Шаг за шагом показывать, что с ним будет хорошо, спокойно и надёжно. И, главное, проследить, чтобы так и было. Всё в Марэке требовало обеспечить безопасность и комфорт своей пары.
Впервые за двадцать лет он без содрогания думал о том, чтобы остаться и строить жизнь в этом мире. Будет ли это легко? Вряд ли. Но ради неё он постарается. Даже если это означает уйти из стаи.
По позвоночнику прокатилась дрожь, Марэк понял, что всерьёз обдумывает немыслимую раньше возможность. Стая – его семья, опора и поддержка. Отказаться от этого, всё равно, что лишиться рук. Но остаться – вырвать себе сердце.
Жизнь, которую они сейчас ведут, слишком аскетична и опасна для женщины. Братья его поймут и простят. Он больше не может жить одной лишь надеждой. Истинная для волка всё, он обязан позаботиться о ней.
В голове начал складываться план. Покровский не откажет в защите, если Марэк обратится к нему. Перед глазами возник образ серьёзного молодого брюнета в деловом костюме на фоне кавалькады чёрных джипов, полных таких же мрачных ребят. Местные оборотни. Такие же, как они. Почти.
Кто бы мог подумать, что такое возможно? Тогда, двадцать лет назад, они с братьями не сразу поняли, что произошло. Не сознавали, куда попали, пока не вышли к людям. Маленькое поселение, похожее на эту деревню у леса, убедило их в чуждости этого мира. А потом появились они.
Тоже волки, как оказалось. Похожие, но далёкие. От них маленькая стая Марэка и узнала, что к чему. Неизвестно, кто удивился больше, но оборотни отнеслись друг к другу с уважением, как и полагается. Родной брат Марэка Рокан был тогда командиром их отряда, а в отрыве от клана, в чужом мире, стал их альфой. Андрей Покровский – молодой вожак тоже недавно возглавил стаю. Такие разные на первый взгляд, однако, близкие по складу и возрасту, они быстро нашли общий язык, договорились, можно сказать даже прониклись дружескими чувствами. Узнав их историю, Покровский предложил присоединиться к его стае, естественно, признав его альфой. Они отказались. Ожидаемо. Слишком сильна была надежда на возвращение на первый порах. Вожак не обиделся, помог разобраться, обустроиться, даже организовал поиски мага, который сумел бы вернуть их домой. Только предупредил, что шансов мало. О магии этот мир давно забыл. Если и остались колдуны, такой силой, как маги Вергарда они не обладали. Оставалась ещё возможность того, что их будут искать свои, и ради этой призрачной надежды они обосновались недалеко от места прибытия.
Но никто так и не пришёл.
И вот один из них нашёл свою пару – избранную, жительницу этого мира, что они считали невозможным. Может, это знак для всех? Послание предков: смиритесь и живите дальше, вам дан второй шанс? Если остальные воспримут это так, есть вероятность, что не придётся выбирать между семьёй и любимой.
За беспокойными мыслями Марэк чуть не пропустил тихие звуки из холла, кто-то медленно спускался по лестнице. Лена совершенно точно была на кухне, а больше ведь никого…Он насторожился. Поступь мягкая, неловкая, будто детская. И действительно, в дверях гостиной показалась маленькая фигурка в смешной мультяшной пижаме. Светловолосая девочка лет шести, миниатюрная копия его истинной. Сердце мужчины бешено заколотилось, грозя проломить грудь, кровь застучала в ушах, отхлынув от лица, руки сами собой сжались в кулаки, в голове мгновенно пронеслись десятки страшных мыслей. Неужели она не свободна? Кто её мужчина? Где он? И что теперь делать ему? Впервые за свои семьдесят восемь лет Марэк ощутил объятия всепоглощающего ужаса, который выбил весь воздух из лёгких и заставил испытывать боль, не связанную с реальными ранами. А потом малышка заговорила:
– Ты мой будущий папа?
***
Всё-таки прошмыгнула в ванную, и, когда умылась, почувствовала себя значительно лучше. Ну что это я, в самом деле? Сама придумала, сама расстроилась. Всё же хорошо, я жизнь спасла, и сейчас нам ничего не угрожает. Буду решать проблемы по мере поступления.
Тихонько поднялась наверх, переоделась, нашла в шкафу папины спортивные штаны, обычные чёрные без всяких украшательских нашивок, то, что надо. Скорее всего, будут коротковаты, но в остальном должны подойти. Одна мысль об обнажённом мужчине, лежащем внизу, и дыхание участилось, а по спине поползли мурашки, будоража кровь. Ну что за ненормальная реакция? Не в пещере же живу, в самом деле! И с каких пор внешняя привлекательность имеет надо мной такую власть, чтобы всерьёз задумываться о мускулистых руках и твёрдом прессе?
Тем более в таких обстоятельствах. Наверное, это стресс. Или эффект Флоренс Найтингейл, когда нравится тот, кого лечила. Я сама не поняла, серьёзно об этом подумала или оправдание искала за глупые мысли о незнакомом парне, избегающем полиции, который, к тому же, наверняка хочет поскорее вернуться домой и забыть всё это, включая меня, как страшный сон. И почему так неприятно об этом думать?
Выдохнула, усилием воли выбрасывая глупости из головы, вышла в коридор и только сейчас заметила, что дверь в Танюшину комнату приоткрыта. В два шага подскочила, распахнула её, одеяло на полу, в кровати пусто. Так, спокойно, всё в порядке. Ну проснулась, спустилась, не съест же её Марэк. Ноги сами понесли меня вниз, чтобы резко затормозить у прикрытой двери гостиной, откуда доносился серьёзный детский голосок, выкладывающий всю нашу подноготную:
– …теперь живём вдвоём. Но Лена всегда на работе, а я в садике или с соседкой тётей Галей, а она мне не нравится, всё время смотрит по телевизору «Найди свою любовь», а там всё время ругаются или целуются, как взрослые, а потом всё равно ругаются, а она только вздыхает и не разрешает мне смотреть мультики. А Лена мне разрешает, когда дома, но это редко бывает. А тут мы будем вдвоём целых десять дней! И на санках будем кататься, и в снежки играть, и мультики смотреть, сколько хочешь! И кушать салаты с котлетами, – секундная пауза, видимо дыхание кончилось, ещё бы, столько информации одним махом выдать, и лукавое, – И ты можешь с нами, если хочешь.
– Заманчивое предложение, – раздался в ответ весёлый, ласкающий слух, баритон.
Я уже собиралась войти, когда услышала:
– А вы с Леной тоже будете целоваться по-взрослому, как по телевизору? – Ноги приросли к полу, к щекам прилила кровь, заливая лицо смущением. Ну эта Галя! – Там всегда так делают, если живут в одном доме. И детей заводят. Но у Лены уже есть я. И она разрешила называть её мамой. А ты тогда можешь быть папой.
Неловкость притупилась под прессом надежды, явственно прозвучавшей в детском голосе. Плечи опустились, сердце наполнилось сожалением и грустью. Я стояла и подслушивала, не в силах пошевелиться, разом растеряв всю движущую силу.
Марэк тем временем тихо рассмеялся и ответил:
– Для меня было бы честью стать папой такой прекрасной девочки.
У меня перехватило дыхание от трепетной нежности, прозвучавшей в сильном голосе.
– Значит, ты останешься с нами? – я почти видела, как горят глаза на детском личике.
– А тебе бы этого хотелось?
– Ну, тётя Галя говорила, что из-за меня Лена может никогда не выйти замуж, и, мы так и останемся одни. Кому нужен чужой довесок? Поэтому она раньше домой никого не приводила. А тебя привела. Значит, ты ей понравился. И папой стать согласился. Мы ведь будем жить все вместе, как настоящая семья? Не хочу быть довеском.
Тут я уже не выдержала и вошла, стараясь незаметно сморгнуть влагу с повлажневших глаз. Марэк, обернув бёдра простынёй, сидел, привалившись к креслу, у которого я провела ночь. А напротив, спиной к двери на серой диванной подушке по-турецки устроилась Таня, теребя добытую где-то мишуру. И правда, как отец и дочь. Праздничное утро обычной семьи. Если бы не проступившие красные пятна на перебинтованном торсе бледного мужчины. Наши взгляды встретились, и, я поняла, он знал, что я всё слышала. От ласковой ободряющей улыбки защемило сердце.
Таня обернулась и, заметив меня, бросилась обниматься. Я крепко сжала в руках маленькое тельце, стараясь дать ей почувствовать всю мою любовь.
– Задушишь! – засмеялась сестрёнка.
Игриво щёлкнула её по носу и отправила умываться.
Мы с Марэком остались одни. Переборов неловкость, хотела извиниться или поблагодарить его. Сама толком не знаю, что собиралась сказать, всё равно слова застряли в горле, когда увидела его лицо. Такое спокойное, с тёплой улыбкой и, отражённой в глазах, нежностью. Будто он и в самом деле не против остаться с нами. Стать для Тани папой, а для меня…
Господи, я же его совсем не знаю! Почему так хочется кинуться к нему в объятия и поделиться сомнениями и страхами, рассказать о мечтах и чаяньях? Откуда это иррациональное желание довериться незнакомцу? Наверное, близость праздника влияет на моё восприятие действительности. С детства в голову заложено, Новый год – время чудес. Даже для взрослых. Неужели я ещё на это надеюсь?
***
Истинная растерянно стояла у двери с таким трогательным недоверчивым видом, что Марэку нестерпимо захотелось обнять её и заверить, что всё будет хорошо. Теперь она может положиться на него, больше не придётся со всем справляться одной. Пришлось приложить усилие, чтобы остаться на месте, ещё слишком рано для таких признаний.
Как бы ему хотелось укрыть её от всех невзгод, которые выпали на долю этой маленькой семьи за последнее время.
Страх, испытанный Марэком, когда он увидел ребёнка, сменился яростным защитным инстинктом, направленным теперь на двоих. Малышка завоевала его сердце всего за несколько фраз, открыв перед ним ранимую детскую душу, нуждающуюся в любви и поддержке. И благодаря ей, он теперь знал, что истинная тоже в них нуждается.
Таня бесхитростно выложила Марэку всю историю своей короткой жизни, посвятив его в трагические события годичной давности и подробности их с сестрой жизни после. Облегчение, испытанное им, когда он понял, что в жизни Лены нет другого мужчины, сменилось раздражением на себя за потерю бдительности. Мягкий детский аромат ощущался в комнате повсюду, смешиваясь с уютными домашними запахами еды, огня и хвои, от стоящей в углу нарядной ёлки, и переплетался тонкими нитями с пьянящим ароматом его истинной. Как он мог его не заметить? Ранение не причина. Похоже, слишком сильно был поглощён новым ощущением близости своей пары. Надо взять себя в руки, нельзя допускать такие промахи, особенно теперь, когда у него появились те, о ком нужно заботиться.
Его восхитила сила духа, с которой Лена справлялась с выпавшими ей испытаниями. Не сломалась, не сорвалась, сумела позаботиться о сестре, когда ей самой требовалась поддержка и опора. У Марэка всегда была большая семья. Не только родители и родные братья, но и вся стая, клан. Каждый волк поддержит соклановца, и он никогда не чувствовал себя одиноким и покинутым. А Лена осталась совсем одна с ребёнком на руках и справилась. Не захотела оставить последнюю частичку своей семьи, чтобы попытаться устроить лучшую жизнь лично для себя. Это обстоятельство ещё сильнее привязало его к этой необыкновенной девушке, ставшей для него теперь смыслом жизни.
– Надо проверить твои раны и сменить повязки, – начала она, – Я сейчас принесу чистые, – посмотрела на штаны, которые сжимала в руке, и смущенно протянула ему, – Должны подойти, – едва он коснулся ткани, Лена отдёрнула руку и сделала шаг назад.
Потопталась в дверях и добавила:
– Извини за Танюшу, я попрошу её не надоедать тебе.
– Она не надоедает, мне приятна её компания.
– Да? – казалось, она не ожидала такого ответа и теперь не знала, как реагировать, – Тогда ладно, – растерянно посмотрела на него, – Спасибо.
– За что? – Марэк подался вперёд, удерживая её взгляд, – Это я должен благодарить. За спасение и заботу. Моя жизнь теперь принадлежит тебе.
Он не собирался этого говорить, просто не смог сдержать чувств. Лена окинула его странным взглядом, потом осторожно подошла, встала рядом на колени и положила ладонь на лоб.
– Температуры вроде нет. Как ты себя чувствуешь? Не лихорадит?
«Только от твоего присутствия», – подумал он и наклонился к ней ближе. Она отпрянула и слегка покраснела. Марэк улыбнулся.
– Всё в порядке, не беспокойся.
Девушка неловко поднялась:
– Сейчас вернусь, – сказала и юркнула за дверь.
Сбежала, как и совсем недавно. Что-то у него плохо получается производить впечатление. Всё время только пугает её.
Марэк глубоко вздохнул, забыв о ранении, и поморщился, поплатившись резью в боку. Всего лишь маленькое неудобство, в сравнении с возможными последствиями. Если бы серебро осталось внутри, он бы долго мучился и, в конце концов, умер. Не от самой раны, так от обжигающей боли. Без проклятого металла его тело быстро исцелится. Завтра должно стать значительно лучше. Он предвкушающее улыбнулся, истинная больше не сможет убежать от него.
***
Когда я вернулась, Марэк уже в штанах спокойно ждал меня, всё так же сидя на полу, прислонившись к креслу. Запоздало пришло в голову, что в его состоянии любое движение – пытка, как же он одевался? Надо было помочь. Перед глазами вспыхнула картинка, как я делаю это под его горячим пристальным взглядом, и меня кинуло в жар.
Процесс снятия повязок растянулся минут на двадцать, в течение которых, лицо всё сильнее разгоралось, а дыхание тяжелело. Приходилось наклоняться очень близко, почти обнимать его, осторожно разматывая бинты и отделяя, приставшую к запёкшейся крови ткань. Я боялась сделать ему больно неосторожно потянув, но Марэк ни разу не дернулся, спокойно наблюдая за моими манипуляциями.
Янтарные глаза, казалось, ловили каждое движение, подмечая и некстати вспыхнувший румянец, и подрагивающие пальцы. Этот мужчина выводил из равновесия одним своим видом, ничего не предпринимая. Заставлял чувствовать себя мышкой перед голодным котом и сомневаться в собственной адекватности. Никто и никогда не производил на меня настолько мощного впечатления. Так что я даже испугалась. Уже не его, а саму себя.
Но стоило увидеть раны, накрывший меня жар поутих, сметённый недоумением. Растеряно рассматривала неприятные, но не такие уж жуткие рубцы, каким-то образом образовавшиеся всего лишь за ночь. Я, конечно, не эксперт, но разве для этого не нужно больше времени? Намного, намного больше! Центральная рана выглядела хуже всех, но и её края уже схватились. Как такое возможно? Провела пальцами по образовавшейся корочке, убеждаясь, что мне не мерещится.
– Я же говорил, на мне быстро заживает, – вкрадчиво раздалось сверху.
Вскинула голову, и, вопросы застряли на языке. Я утонула в потемневшем напряженном взгляде. Мужская рука накрыла мою, застывшую у края центральной раны. Сильные пальцы на удивление нежно сжали и погладили чувствительную кожу ладони. Я вздрогнула, застигнутая врасплох роем щекотных бабочек запорхавших в животе, приветствуя приятное ощущение. Лицо снова загорелось, а сердце задёргалось пойманной птичкой, порождая непонятные предчувствия.
– Дрожишь, как маленькая пташка в силках, – с сожалением произнёс Марэк, поразив схожестью образов, пришедших нам в головы, – Неужели я такой страшный?
Из пересохшего горла вырвался нервный смешок. Страшный? Ну это с какой стороны посмотреть. Пугающие странности определённо имеются.
Мужчина нахмурился и собрался что-то сказать, но в гостиную сунулся любопытный маленький носик, видимо уже умывшийся и расправившийся с кашей.
– Ой, больно, наверное, – протянула Таня, пристраиваясь рядом со мной на пухлую диванную подушку и широко распахнутыми глазами рассматривая слишком хорошо поджившие раны, – Я летом разбила коленку, столько крови было! И больно, просто жуть. Лена намазала зелёнкой и пластырем заклеила, и всё прошло, – доверительно сообщила она, – Может, тебе тоже зелёнкой помазать?
Я закашлялась, тщетно маскируя нервный смех. Сестрёнка одним заявлением разрядила напряженную обстановку. Марэк улыбнулся широко и по-доброму, снова удивляя меня терпеливым отношением к ребёнку.
– Обязательно. Как Лена скажет, так и будет, я ей полностью доверяю.
Смотрит на меня и в медовых глазах пляшут бесята. И руку так и не выпустил. Шершавая подушечка большого пальца неторопливо описывала круги на моей ладони, будто успокаивая, а на самом деле посылая разряды прямо к беспокойному сердцу.
Я не выдержала, высвободила руку под предлогом продолжения перевязки и приступила к делу. Присутствие Тани здорово помогало, так что закончила быстро с минимальным ощущением неловкости. Если бы ещё не этот насмешливый, всё понимающий взгляд…
Часть 4
Танюша заелозила и громко провозгласила, что надо «зажечь огонёчки», а потом нам предоставлялся выбор: мультики, снеговик или санки. Я глянула в, украшенное морозом, окно, за которым всё также мело, хотя, кажется, ветер с ночи немного поутих. Наверняка снега навалило столько, что и выйти-то сложно будет, какие прогулки? Да и стоит ли после ночного происшествия? Вряд ли, конечно, напавшие на Марэка бродят по округе, но всё равно на душе неспокойно.
