Текст книги "#Zолушка в постель (СИ)"
Автор книги: Анна Веммер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Игоря тоже можно назвать красивым, но он блогов не ведет, смеется редко, в основном злится и ругается, а потому пугает меня больше прочих обитателей шикарного загородного дома.
– А я?
– Что? – Я моргаю – задумалась.
– Со мной ты себя спокойно не чувствуешь?
– А вы что, хотите быть моим водителем? – вырывается у меня.
– Смотря куда захочешь поехать.
Мне чудится какой-то странный, еще непонятный намек. Я вообще в подобных разговорах полный профан, оттачивать мастерство словесных перепалок с мужчинами более старшего возраста мне было негде.
Между нами двенадцать лет разницы. Целая пропасть. Несоразмерные степени ответственности, образования, жизненного опыта. Будь на его месте, я бы, возможно, тоже не оказалась в восторге, если бы отец навязал мне совершенно незнакомого ребенка.
Сказать о том, что мне нужно встретиться с Сашей? Или не сказать…
Убьет ведь. Или не убьет, а вторую руку вывернет, просто чтобы было неповадно. Вроде и не вижу причин, по которым Крестовский запретит мне после рентгена поехать в клуб и увидеться с Принzzем, но нутром чувствую, что взбесится и… не знаю, сюда рентген пригонит, а то и впрямь сядет за руль и довезет меня до больницы лично.
Поэтому я говорю:
– К одиннадцати на рентген, а потом обратно. Займусь библиотекой и почитаю про универы.
– Возьмешь Анатолия и Германа.
– А кто это?
– Не важно, – отмахивается Игорь. – В десять пятнадцать они будут тебя ждать у входа. Пока будешь ездить с ними, потом подумаю. Теперь свободна, у меня дела.
Я встаю, потому что и сама не хочу больше общаться с Крестовским. Он умудряется выводить меня из себя даже интонацией. Поддавшись порыву – снова! – я беру поднос с его стола и бодро иду к двери. Даже боль в руке не чувствуется.
– Не понял…
– Вы сами сказали, что вам такие приятности не нужны, – улыбаюсь. – Отнесу Сергею.
Закрываю дверь и внутренне сжимаюсь, ожидая, что сейчас мне вслед полетит какой-нибудь ботинок. Или вовсе Игорь выскочит в коридор, чтобы как следует мне наподдать. Но… тишина. Вместе с подносом я возвращаюсь обратно на кухню и едва удерживаюсь от изумленного возгласа.
Алекс сидит за столом и ест бутерброд с большим куском буженины. Ничего особенного в этой картине нет, кроме того, как выглядит младший Крестовский. Он словно подрался с носорогом, потому что на его лице красуется огромный синяк, губа разбита, а ухо даже посинело и припухло.
Я тут же вспоминаю грохот, разбудивший меня ночью, и ужасаюсь догадке – скорее всего, в нападении был виноват Алекс. Но что он такого сделал? Кому задолжал? А главное, как мне себя с ним вести?
Ладно, он и так получил, судя по лицу. Пусть разбираются сами, жить в атмосфере постоянной ненависти я просто не смогу. Поэтому буду делать вид, что части Крестовских просто не существует. Нет заносчивой и стервозной Крис, нет ублюдка Алекса, из-за которого я пережила несколько отвратительных часов. Есть весельчак Сергей и… Игорь. С ним сложнее и, чувствую, будет еще хуже.
Я помогаю Марине (правда, скорее больше мешаю, но экономка не возмущается и позволяет мне мариновать мясо для ужина). Вплоть до самого выхода я остаюсь на кухне и мысленно молюсь, чтобы Игорь не спустился. На нетронутый поднос экономка отреагировала очень спокойно, но от меня ведь не укрылось, с каким интересом она на меня взглянула. Даже закралось подозрение, что из кабинета Игоря еще целыми и невредимыми не уходили, иначе чего она так удивлена?
Когда часы показывают пятнадцать минут одиннадцатого, я беру сумку с документами и выхожу из дома. Напротив уже стоит здоровая черная машина, возле которой трутся два охранника в неизменно черных костюмах.
– Анна Артемовна, – кивает мне один из них. – Мы готовы.
А я – нет! Я не готова к этой жизни, не готова к тому, что, если мне хочется куда-то съездить, я должна позвонить и вызвать машину. Не готова к тому, что даже чай я не могу сделать сама, ведь на кухне властвует Марина, а она, вместо того чтобы объяснить, где лежат заварка и чайник, улыбается и делает все сама.
Не готова и не уверена, что когда-нибудь привыкну. Но это не значит, что я не испытываю удовольствия, в редкие моменты чувствуя себя принцессой.
Прежде чем я иду к машине, дорогу мне преграждает красная спортивная машина, и, кажется, я знаю, кому она принадлежит.
– Куда собралась, Золушка? – усмехается Серж. – Давай подвезу.
К нам подходит охранник.
– К врачу, – говорю я. – Показать руку. Но, боюсь, Игорь убьет меня, если я поеду с тобой.
– Звони, – бросает Серж охраннику.
Тот незамедлительно достает телефон:
– Игорь Олегович, Анна Артемовна хочет поехать с Сергеем Олеговичем.
Я в напряжении пытаюсь прислушиваться. Не разрешит. Или разрешит? Непредсказуемый, этот Крестовский.
– Мы поедем за вами, – наконец говорит охранник.
– Вот видишь, – хмыкает Серж, – мамочка разрешила нам погулять.
Мне нравится в машине Сержа. Во-первых, я сижу на переднем сиденье. Во-вторых, она… не знаю, какая-то обжитая, что ли. Машины, которые Игорь присылает за мной, одинаково роскошные и безликие. В машине Сержа приятный пряный запах от ароматизатора, болтается забавный паучок на леске. А еще он явно любит гонять, но периодически поглядывает в мою сторону и сбрасывает скорость, словно вспоминая, что едет не один.
– За что его так? – вырывается у меня.
– Кого?
– Алекса. На нем живого места нет.
– За то, что играть любит не в кубики, – усмехается Серж. – Этот говнюк давно по мелочи проигрывал, отца не напрягало, а Игоря бесит. Он ему ограничил лимит на карте и стал контролировать все траты. Алекс стал по мелочи снимать и отмазываться: то тренеру отдал, то девчонку снял, то туда, то сюда. Игорь поставил за ним слежку. Отрубил вообще на хер карту, выдавал каждое утро на карманные. Ну а этот дебил залез в долги. Вчера получил.
– Не только он, – усмехаюсь я.
– Да, – Серж мрачно кивает. – Хреново вышло. Но теперь ни один мудак не подойдет, Игорь тебе дал Германа, он служил не то в спецназе, не то в ВДВ по контракту. Любого, кто подойдет, утопит в фонтане. А если фонтана не найдет, то будет в багажнике возить, пока не представится случай.
Я смеюсь, представив себе сурового Германа, который возит в багажнике нападавшего. Только я понятия не имею, кто из этих двоих амбалов Герман. Надо будет выяснить.
– Кстати, что ты сделала с Игорехой? Он с утра чуть высоковольтный кабель с психу не перекусил.
– Да ничего я не делала, – смущенно бурчу. – Просто он меня доводит.
Серж смеется:
– Он тебя? Или ты его? Я начинаю думать, что у вас любовь такая… как в средней школе.
– Игорь лезет в мою жизнь. В те аспекты, которые я и без него могу контролировать. И делает это… Мне не нравится его тон. Он постоянно издевается, хамит! Я не прошу быть веселым и гостеприимным, но раз уж такая фигня случилась, что мне придется – хотя, опять же, я-то могу отказаться в любой момент – жить с вами, можно как-то свести на нет неприятные последствия?
– Слушай, ну с ним все понятно, он в гробу видел всю эту компанию, родственную хреноту и сохранение семейных ценностей, вот и бесится, а ты-то? Ты ж девчонка, прикинься слабенькой, дай ему почувствовать себя защитником. Прогнись немножко, пройдет время, он на тебя забьет. Как только убедится, что ты не собираешься участвовать в оргиях и снимать это для «Ютуба». Меньше всего Игорю сейчас надо, чтобы с ним связали какой-нибудь скандал. А он тебя не знает. Мало ли как ты примешь кучу денег. Может, в запой уйдешь, а может, решишь в сериале сниматься.
– Об этом же можно сказать спокойно.
– Наивная ты, Калинина.
– Может быть. Но если Игорь хочет, чтобы его не бесили, то пусть скажет прямо и вежливо, чего от меня хочет и чего опасается.
– Понятно, – с какой-то странной усмешкой говорит Сергей.
Мы как раз подъезжаем к медцентру. Я думаю, что сейчас Серж высадит меня и поедет дальше, но он, к моему удивлению, паркуется и выходит, чтобы открыть мне дверь.
– А ты…
– Ну что, я тебя оставлю одну бегать по кабинетам с забинтованной рукой? А если гипс наложат?
– А… Герман?
– Да он же вэдэвэшник, – фыркает парень. – С принцессами обращаться не обучен.
Спустя буквально десять минут я понимаю, что Серж явно послан мне судьбой в награду за неприятности. По крайней мере сегодня. Потому что народу в медцентре столько, что я теряюсь и понятия не имею, куда мне нужно идти. Записана ли я уже? И можно пройти к кабинету? Или сначала отметиться у администратора? К счастью, Серж просто берет меня за руку, открывает двери с надписью «служебное помещение», и мы оказываемся на пустой лестнице. По ней попадаем в приемную главного врача и так же, без стука и вопросов, заходим в его кабинет.
– Здрасте, дядь Леш, я вам пациентку привел.
– Сергей, – врач ничуть не сердится и даже улыбается, – давно к нам не заходил. За здоровьем надо следить, спортсменам особенно!
– Да слежу я, слежу, у нас в клубе есть спортивный терапевт, до нее ближе. Нам на рентген к одиннадцати, куда ее вести?
– Сейчас, минутку в коридоре подождите, сам провожу.
Мы ждем врача, а потом вместе с ним идем к рентген-кабинету, куда проходим тоже без очереди, через другой вход. Я много сталкивалась с больницами и процедурами, а потому оцениваю скорость и комфорт. Почти сразу мне выдают снимок, а врач сам перебинтовывает поврежденную руку.
– Перелома нет, ушиб, гематома, вот рецепт на очень хорошее средство, мажьте на ночь. Рецепт на обезболивающие тоже дам. Не перегружайте руку и постарайтесь даже во сне на нее не опираться, кладите на подушечку. Если будет болеть сильнее – сразу же приезжайте. Поправляйтесь, Анна Артемовна. Сергей, не желаешь пройти осмотр?
– Не, я в клуб опаздываю, – усмехается Серж. – Поехали, довезу до дома, чтобы мамочка не волновалась. А то и мне прилетит.
Когда мы выходим из центра, меня вдруг осеняет.
– Сереж, а мы… м-м-м… можем поехать к тебе в клуб вместе? Я заскочу буквально на минутку, а потом поеду домой с… ну, ребятами. И тебе не нужно будет тащиться домой, сразу поедешь на работу.
– На хрена? – хмурится он.
Я смущаюсь.
– Понимаешь, у меня назначена там встреча, а если я не приду, получится неудобно. Я хочу лично ее отменить.
На лице Крестовского появляется какое-то странное выражение… ехидное, что ли.
– С кем встреча?
– Просто договорились поплавать… я вчера в бассейне познакомилась, и сегодня хотели устроить заплыв…
– Этот знакомый мужского пола?
Я вздыхаю. Почему-то виновато. Серж смеется:
– Да ладно, мне-то что? А вот братик будет беситься.
– Поэтому я и прошу тебя быстренько меня подвезти, я объяснюсь и приеду домой. Игорь ничего не узнает.
– А если узнает?
Да он надо мной издевается! Смотрит с улыбкой, подначивает.
– А если узнает, мне плевать, я не в тюрьме!
– Садись, чего ты буянишь, я ж не против. Сами разбирайтесь, меня попросили отвезти – я отвез. И понятия не имею, с кем ты там встречи организовываешь.
Намек понятен: Сержа не сдавать. Я с радостью сажусь в машину, и мы с ветерком долетаем до «Эдеа-элит».
– Через час отвезти домой, – кивает Серж на меня. – Телефонами обменялись?
Я качаю головой, и несколько минут мы с охранниками записываем номера. Мне дико страшно, что вот сейчас кто-то из них скажет, что Игорь Олегович не велел заезжать в клуб, но они только молча кивают и уезжают, убедившись, что я зашла на территорию клуба.
– Ну все, Золушка, беги на бал и не забывай, что если прозеваешь полночь – получишь от фея-крестного в тыкву.
Я почти бегу к бассейну, издалека заметив Сашу. Он улыбается, когда видит меня, но хмурится при виде повязки и зеленки. Ну и красавица я, должно быть.
– Что с тобой случилось?
– Поплавать не получится, прости, – виновато улыбаюсь. – Я…
Что сказать? Не рассказывать же, что чуть не получила бейсбольной битой из-за чужих долгов.
– …попала в аварию. В нас врезалась машина, и я ушиблась.
– Вот это да. Удивительная ты девушка, Аня, правда, даже не знаю, радоваться, что с тобой все хорошо, или расстраиваться, что тебе так не повезло.
– Я лично радуюсь. Правда, после аварии опекун запретил мне долго отсутствовать дома. Поэтому я только вырвалась на часок, чтобы сказать тебе обо всем. Прости, что не смогу с тобой сходить на вечеринку.
Саша хмурится. Мы идем по дорожке к ресторану, и я вдруг понимаю, что уже голодна.
– Тебя не пустят на вечеринку? Слушай, но тебе же больше восемнадцати. Это приличный праздник, в хорошем заведении с интересными людьми. Неужели тебе нельзя будет сходить?
– Дело не в этом. – Я пожимаю плечами: – Как я буду выглядеть с забинтованной рукой и мордой в зеленке?
Саша отмахивается и начинает меня убеждать, что всем плевать, замотана ли у меня рука, а зеленка до выходных смоется и царапины заживут.
– Подрихтуешь чутка пудрой, и в полумраке будет вообще не заметно! Ну пожалуйста, пойдем! Я уже сказал, что приду с классной девчонкой, мне все мозги выносят: кто она, как выглядит, а когда ты нам ее покажешь.
Я краснею, но не могу противиться таким уговорам. Мне еще предстоит как-то уломать Игоря отпустить меня. И хоть разумом я не нахожу ни одной причины запретить мне встречаться с классным парнем, я нутром чувствую, что Игорь взбесится. Он найдет тысячи причин, чтобы мне запретить.
Я еще не выздоровела.
Я должна быть осторожна.
Принzz – кумир миллионов.
Крестовский еще не сделал рентген всех приглашенных на вечеринку.
Я его бешу, и он будет рад сделать мне гадость.
Миллион причин и миллион шансов пропустить свидание мечты.
Наконец я сдаюсь:
– Попробую уговорить отпустить меня.
Мы пьем вкусный кофе и заказываем пирожные, а потом угощаем друг друга и смеемся. Начинается небольшой дождь, а время неумолимо отсчитывает последние минуты свободы. Мне не хочется уезжать, но если я хочу попасть на вечеринку, Игоря не стоит бесить.
– Погоди, – останавливает меня Саша, – я тут кое-что написал, хочу, чтобы ты послушала.
Он дает мне небольшую картонную коробочку, в которой лежит флешка. На дне крышки я вижу надпись «#Золушка».
– Что это? – спрашиваю я.
– Песня. Или альбом. Я еще не решил. Раз ты знаешь все наизусть, послушай, а? Только никому пока не сливай.
Я чувствую, как меня накрывает эйфорией. Такой… очень опасной, настоящей. Но по-другому невозможно, когда твой любимый музыкант просит тебя первой оценить новую песню.
– А почему название с хештегом? – интересуюсь я.
– Ну так какое время, такая и Золушка. Обычные уже никого не впечатляют, а так… для пиара хорошо, – обворожительно улыбается Принzz.
Мне кажется, я тону в его глазах. Голубых, ярких, удивительно добрых. Он словно антипод хмурого и надменного Крестовского. Глоток свежего воздуха в новой, непонятной жизни.
Да, я фанатка. Сумасшедшая фанатка, которая прослушает эту песню несколько десятков раз и уснет с флешкой под подушкой.
Мы прощаемся, и я с трудом отказываюсь от того, чтобы Саша проводил меня до машины. В голове зреет план, как отпроситься на вечеринку. Рискованный, опасный, но с виду довольно простой.
Глава 8
По возвращении домой я иду к себе и делаю вид, что ничего не случилось. Игорь все еще в кабинете, словно и не собирается на работу. А может, и не собирается, судя по всему, у него была бессонная ночь. Даже жалко становится. Наверное, ему не слишком легко разбираться и с работой, и с семейными проблемами.
Про руку и результаты рентгена он ничего не спрашивает, молчу и я. Наверняка уже позвонили и доложили, что со вверенным имуществом ничего критичного не случилось.
Я делаю чай и забираю его в библиотеку, чтобы в тишине и спокойствии насладиться разбором книг и песней Саши. В окно видно лес, красивый, хвойный. Вечером обязательно схожу прогуляться и осмотреть территорию, она, судя по всему, огромная.
Я не спеша выпиваю чашку чая и уже собираюсь приступить к разбору книг, как вдруг открывается дверь и я вижу Крис. Сначала на ее лице недоумение, потом – злость.
– Какого хрена ты тут делаешь?! – Она буквально рычит на меня.
Я теряюсь, потому что… А что в таком случае вообще говорят?
– Игорь просил…
Но Крис уже несет, она орет так громко, что наверняка слышно даже на первом этаже:
– Убирайся! Убирайся отсюда, дрянь, не смей даже приближаться! Ты никто, ясно?! Ты ничтожество! Вон!
– Кристина! – Я слышу голос Игоря, который тем не менее не унимает истерику его сестры.
Но ее гнев направляется уже на брата:
– Как ты мог?! Зачем ты ей разрешил?!
Она в буквальном смысле бросается на него с кулаками, а Игорь только удерживает сестру и никак ей не отвечает, при этом на его лице застывает странное и немного жуткое выражение, словно маска равнодушия, за которой он скрывает… Что?
– Уйди, – бросает он мне.
Юркнув мимо них к выходу, я быстро иду к себе, совершенно растерянная и шокированная. Слабый голос Игоря, спокойный и размеренный, еще долго преследует меня по коридору, пока совсем не стихает.
Я возвращаюсь в комнату, падаю на кровать почти без сил и вдруг понимаю, что забыла флешку в библиотеке. Но идти туда сейчас подобно смерти. Мне впервые по-настоящему страшно. Но не так, как было, когда рядом разбилось окно машины или когда руку пронзила острая боль. Не так, как было, когда я всю ночь сидела возле папы, прислушиваясь к его дыханию, боясь пропустить последние секунды его жизни.
Страшно от того, что я не понимаю ничего, что происходит в мире этих людей. Что тщательно выстроенные мной же образы рушатся. И Крестовские предстают не классически злобным семейством Золушки, а людьми, у которых в душе не только побрякушки и зелененькие купюры.
Крис не просто так на меня набросилась. Это не обычная ненависть богатой наследницы к бедной нахлебнице. Что-то совершенно другое, личное, очень страшное. Я словно чувствую ледяное дыхание этого дома. Что бы в нем ни произошло, оно изменило всех его обитателей.
Проходит час, и я решаюсь забрать флешку, на самом деле боясь, что Игорь или Марина просто выбросят ее, не найдя применения. Или Крис утащит к себе и услышит песню Саши. Страшно подумать, что тогда может произойти.
Я бесшумно, словно тень, крадусь по коридору и осторожно приоткрываю дверь в библиотеку. Мне хочется надеяться, что за дверью никого, что Игорь и Крис давно разошлись, но сегодня весь мир против меня. От увиденной картины сердце сжимается, хоть я и стараюсь убедить себя, что мне нет дела до их взаимоотношений.
Игорь сидит в кресле, а на руках у него, склонив светлую голову на плечо брата, спит Крис. Или не спит, но очень тихо лежит, сжимая в руках полупустую кружку с чаем. Они оба выглядят вымотанными. На лице девушки отчетливые следы слез, а Игорь привычно сосредоточен. Он замечает меня, я вздрагиваю, но в кои-то веки Крестовский не рычит и не издевается.
– Флешку забыла, – шепотом говорю я.
Кивком он разрешает войти, и по-прежнему тихонько я беру флешку со стола, а затем снова ухожу. Стараясь не гадать, что такого произошло между ними, из-за чего у Крис случилась такая истерика, и, главное, что мне делать теперь.
Я сегодня увидела немного другого Игоря и, к собственному стыду, позавидовала Крис. Мне тоже порой хотелось, как ей сегодня, полежать в объятиях близкого человека, поплакать в чашку успокаивающего чая. Он любит сестру, как бы ни рычал на нее, как бы ни угрожал оставить без содержания, все же любит, иначе не стал бы так долго сидеть рядом, успокаивая. Даже у стервы Крис есть тот, кто любит ее просто потому, что она существует.
Мне не хочется обедать – аппетит безнадежно перебит кофе и пирожными, которые мы с Сашей заказали в клубе. Поэтому я качаю песню себе в телефон и лежу на постели, слушая ее раз за разом. Мне кажется, я снова погружаюсь в мир, который создала для себя в самые мерзкие моменты последних лет. Мне нравится слушать Принzzа вне студийных рамок. Нравится его голос, реальный, не обработанный программами. Простой аккомпанемент гитары. Потрясающий вокал, очень редкий для массовой эстрады.
Я так увлекаюсь, что упускаю момент, когда дверь в мою комнату открывается и в проеме появляется Игорь. Он долго наблюдает, прислонившись плечом к дверному косяку. Только увидев его в отражении смартфона, я подскакиваю и вытаскиваю наушники.
– Я, конечно, понимаю, что неожиданно свалившееся бабло располагает к безделью, но ты бы хоть универ выбрала.
Я закатываю глаза. Крестовский не может без язвительных комментариев.
– Можете открыть ноутбук и посмотреть историю просмотров. Я изучила все приличные универы в городе и выписала дни открытых дверей. Схожу и поговорю с представителями. Но если хотите знать, я понятия не имею, где могут научить управляться с вашими деньгами. А подходить к людям и спрашивать: «Вы, случайно, не знаете, что делать с парой сотен лямов?» мне как-то неудобно. Так что могли бы и подсказать.
– Вот еще, – фыркает он. – Сама разбирайся со своим будущим.
– Ну вот то-то и оно.
Но раздражение, которое я на него выплескиваю – себя обманывать нет смысла, – есть результат неловкости. Мне не нравится постоянно ссориться, не нравится обмениваться издевками. Я хмурюсь и говорю, стараясь, чтобы голос звучал миролюбиво:
– Мне жаль, что Крис расстроилась. Я больше не буду ходить в библиотеку.
Игорь вновь меня удивляет:
– Нет. Разбери ее. Крис больше не помешает. Выбрось на хрен все, что там найдешь, а что не захочешь выбросить – забери себе, продай или, не знаю, подари кому-нибудь. Мне плевать. Освободи комнату.
– Но для нее это место явно что-то значит, и…
– Ничего оно не значит. Разбери его, и все.
– Вы даже не расскажете мне, что случилось?
– Нет.
И как здесь быть миролюбивой?!
– Ну и зачем тогда вы сюда пришли? Поиздеваться? А я могу выгнать вас из своей комнаты?
Словно в ответ на этот вопрос Крестовский проходит и садится в кресло. Понятно, не могу. Если этот день может быть еще хуже, он обязательно будет.
– Есть хорошая новость: сегодня ужинаем по отдельности. Можешь спуститься вниз, но ничего хорошего не жди, я слишком зол и за потерю вашего аппетита не отвечаю.
Действительно хорошая новость. Один вечер без вездесущих крестовских рож. Поужинаю в комнате и погуляю на ночь по территории.
– Дальше хорошие новости заканчиваются. Завтра тебе нужно съездить к Селехову, заполнить документы на визу и получить загран. Это нужно сделать до обеда. Понятно?
– Понятно, – вздыхаю я.
Нет, море – это супер, а заграничное море – супер вдвойне, но как же сложно будет на отдыхе с их семейством. И не просто сложно, а… я чувствую себя лишней. Это обстоятельство вызывает во мне не обиду, а скорее недоумение. Наверное, вклинься кто-то в нашу с родителями жизнь так же бесцеремонно, я бы тоже изо всех сил сопротивлялась этому вторжению. О чем думал их отец? Почему в и без того непростое для семьи время подсунул им меня? Остается только гадать.
– К твоей одежде, – Игорь поднимается и идет к выходу, – не хватает аксессуаров и украшений. Озаботься вопросом, если хочешь действительно выглядеть прилично.
– Лучший аксессуар для девушки – здоровый и счастливый румянец, – бурчу я. – Но в вашем доме можно заработать только здоровый фингал, судя по всему.
– Ладно, – Игорь вдруг смеется, – ты сама это сейчас сказала, за язык никто не тянул.
Я хочу спросить, что он имеет в виду, но Крестовский быстро уходит.
Как же я устала!
* * *
Некоторые девушки казались ему существами с другой планеты. Не было на этой их планете маньяков, не было несчастных идиотских случаев, не было, в конце концов, фильмов-ужастиков. Вот просто не было ничего, что могло бы их напугать.
Правда, таких девушек он редко встречал. Одну, может. Две, если глубже копнуть. Ну и вот Калинина – чудо чудное и диво дивное. Бродит по территории, рассматривает какую-то ерунду. А над лесом уже поднялась полная луна.
А ведь она не знает, что он за ней наблюдает, что вся территория дома увешана небольшими камерами.
То была идея мамы: не превращать территорию дома в колхозный огород, а оставить ее лесом, лишь отгородившись высоким забором. За домом был клочок цивилизованного сада: беседка, мангальная зона, качели, небольшой прудик. А в остальном – ну чисто лес, даже дом не было видно среди больших разросшихся сосен.
Ну и Аня. Теперь уже совершенно другая, не такая, какой он увидел ее на парковке отеля. В дорогих шмотках, облагороженная косметикой и уходовыми средствами. Такая Аня, которая на раз уделает всех эскортниц, готовых сопровождать своих клиентов на самом высоком уровне. Ну или он уже помешался и неадекватно оценивает реальность.
Такое тоже вполне возможно, потому что до сих пор Игорь не пропускал рабочие дни в середине недели, особенно перед отпуском. Сегодня, конечно, особый день – пришлось как следует втащить мелкому поганцу, разобраться с его долгом и продумать воспитательный момент.
Вот куда его девать? В клинику не сдашь, от игровой зависимости не лечат. Оплачивать долги вечно Игорь не собирается. Да, раз или два он поможет, но чем дальше в лес, тем злее волки – Алекс будет наглеть, и рано или поздно с этим придется кончать. И даже пусть бы он проигрывался и разбирался сам. Ну, прирежут идиота, так чтобы до этого довести, надо совсем крышей поехать. Но глупо надеяться, что Алексовы проблемы останутся чисто его. А значит, расплачиваться будут и другие. Скорее всего, девчонки.
К слову, о девчонках. Крис-то спит, после ударной дозы успокоительного, а вот Калинина, бродящая по саду, сама того не ведая, толкнула его на очень провокационный поступок.
Ей действительно не хватает побрякушек, вот прямо до ужаса. Каких-нибудь цепочек с миниатюрными подвесками, спускающихся в ложбинку. Тонких браслетов, обвивающих изящное запястье. Поблескивающих на солнце сережек. Будоражащих воображение мелочей. А она ему про румянец.
Будет тебе румянец, только чур потом не драться.
Усмехнувшись, Игорь открывает вкладки интернет-магазинов. Завтра с утра отправит кого-нибудь забрать заказы, и к моменту, когда Анна вернется от Селехова, ее будет ждать занимательный сюрприз.
Хоть развлечется, а то совсем тоска какая-то вокруг.
А еще завтра будут готовы результаты ДНК-теста. Правда, надежды на то, что он хоть что-то прояснит, мало. Не сестра она ему, не сестра, и все. Нет ничего от отца, никакого сходства. Часами Игорь рассматривал ее досье, листал все найденные фотографии. В детских фото Калининой ему чудилось что-то знакомое, но лишь отдаленно, смутно. Никаких конкретных черт он так и не рассмотрел. Да и все дети в раннем детстве друг на друга похожи. А теперь ничего от его родителей в Калининой не было. Значит, копать нужно в другом направлении. Но в каком?
Он берет телефон и набирает пост:
– Герман, там Аня по лесу бродит, забери ее в дом, заблудится же. Только не напугай, позвони сначала.
Чуть подумав, добавляет:
– И куртку ей захвати.
Ему ведь не нужно, чтобы она простыла перед самым отпуском. На отпуск у Игоря большие планы.
* * *
Я всегда считала себя спокойным человеком. Даже слишком, это иногда мешало.
Если в очереди передо мной вклинивался без спроса человек – я молча его пропускала, предпочитая не ввязываться в конфликт. Если в транспорте мне хамили, я отходила в другой конец вагона. Только в вопросах, касавшихся папы, я пыталась проявлять твердость, потому что в мире, где каждая история болезни – личная трагедия, ничего не добиться слезами и отступлением. В остальном я часто ругала себя за то, что не могу решиться противостоять тому, что мешает наслаждаться жизнью.
Так в какой момент я стала заводиться с полоборота, стоило Крестовскому сказать или сделать что-то в своей манере?
С утра я умудряюсь проспать, но в доме уже почти никого нет, и, забив на завтрак, я несусь к адвокату. Успеваю – тютелька в тютельку, пусть и голодная, толком не уложившая волосы. Заполняю кучу документов и анкет, получаю новенький загранпаспорт и по дороге домой внимательно его рассматриваю.
Красивый. Билет в новую жизнь. А вернее – к новым впечатлениям. И даже присутствие Крестовских не испортит мне первое знакомство с морем.
Об этом я думаю всю дорогу до дома, ну а еще о еде. Мечтаю, что после завтрака осталась хоть пара блинчиков, которые делала с утра Марина. Их запах преследовал меня, пока я в спешке собиралась на встречу.
А сейчас я стою возле двери своей комнаты и рассматриваю кровать, заваленную коробками, пакетиками и свертками.
Меня одолевают очень противоречивые чувства. С одной стороны, до ужаса любопытно, что в коробках и свертках. С другой – жутковато, потому как от Крестовского я не жду ничего хорошего. А еще я растеряна, потому что это никак не вписывается в рамки принудительного воспитания лишней наследницы.
Приодеть, впустить в дом, приставить охрану – да, без этого вряд ли себя мыслит человек их круга. Но покупки в такой форме подразумеваются как подарки. А подарки влекут за собой обязательства.
В то же время я понимаю, что пытаться все это вернуть бесполезно. Так или иначе, если Игорь хочет, чтобы я это все забрала и использовала, – в противостоянии с ним не выстоять.
Я закрываю дверь, чтобы никто не помешал и сажусь на краешек кровати. Увиденное поражает еще сильнее, когда я понимаю, что у каждого свертка, пакетика и коробочки есть небольшой бумажный ярлычок, на котором убористым почерком что-то написано. Я узнаю почерк Игоря – видела, когда он подписывал контракт.
Черт, внутри даже что-то отзывается, ведь он наверняка потратил не меньше часа, чтобы все подписать. Может, я ошибаюсь и Крестовские не такое уж зло во плоти? Беру ближайший пакет и читаю ярлык:
«К строгим платьям темных оттенков из тяжелых и плотных тканей».
Вот это да, не сам ведь Игорь этим занимался, наверняка кто-то помогал. Стася? Уж точно не Крис.
В пакете бархатистая коробочка, а в ней – жутко красивые серьги. Этикетка сообщает, что это серебро и искусственные сапфиры. Серьги длинные, массивные, с легким налетом готичности. Они действительно будут шикарно смотреться с каким-нибудь строгим черным платьем.
Я чувствую подвох, но пока не могу его найти.
В следующей коробочке оказывается тонкий браслет-обруч с крошечным кристаллом посередине. «Под рубашки», – сообщает подпись.
Против воли я начинаю улыбаться. Лицемерно будет сказать, что такие украшения не вызывают у меня радость. Редкая девушка не придет в восторг, если ей подарят такую кучу недешевых аксессуаров. И ведь это не бижутерный сплав, а серебро и золото.
Жемчужная нитка из речного жемчуга, несколько золотых колечек «для повседневной носки», куча – реально целая куча в одном из пакетов – сережек-гвоздиков «под повседневный стиль, футболки и кеды». Четыре разные цепочки и подвески к ним. Серебро, золото, фианиты. Когда в одной крошечной коробочке я нахожу бриллиантовый комплект, то хмурюсь и даю себе обещание хотя бы часть дорогих украшений вернуть.
