Текст книги "Такси заказывали"

Автор книги: Анна Дубчак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава 5
КТО ЗАПЛАТИТ ПО СЧЕТУ?

После самовольно устроенного в кондитерской пиршества первой пришла в себя Маша.

– Так, дорогие мои, – сказала она, аккуратно вытирая платочком вымазанные кремом и шоколадом губы, – по-моему, мы увлеклись… Никто не скажет мне, зачем мы вообще сюда пришли?

Арестовать террориста-кондитера, – бойко ответил ей Горностаев, счастливый еще и по той причине, что Маша хотя бы на этот вечер забыла про своего Могилевского, хотя сегодня он играл в спектакле.

Правильно. А что мы о нем узнали?

Мы узнали, – подал голос Никита, – что именно здесь были сделаны два "террористических" торта, один из которых начинен дискетой, а другой украшен паролем.

Еще мы узнали, – отозвалась Света, – что хозяин этой кондитерской каким-то образом связан с этой дискетой, иначе он не стал бы так суетиться и превращать свой магазин или кафе в бутафорское заведение… Кстати, вон там за стойкой валяется совершенно новенькая, отделанная по последнему слову дизайна дверь, она прикрыта мешками из-под муки. Думаю, это настоящая входная дверь, а вместо нее поставили, очевидно, старую деревянную… Так что он боялся визитов либо с одной, либо с другой стороны. Вот только где бы найти его самого?

– А я думаю, – сказал Дронов, – что мы плохо осмотрели помещение. Как увидели пирожные, так сразу обо всем и забыли… Дело в том, что в каждом, пусть даже маленьком предприятии должна быть своя бухгалтерия…

– Правильно! – подхватила Маша. – А на бухгалтерских документах есть фамилия и вообще все реквизиты хозяина. Ведь покупал же он где-то ту же муку, сахар, яйца. Значит, на договорах на поставки этих продуктов и прочего должны стоять его подпись и его данные.

И ребята принялись снова осматривать кладовки, заглядывать во все углы в поисках бухгалтерских документов.

– Я нашла, нашла!.. – закричала Маша, но внезапно ее голос оборвался.

В кондитерской стало необыкновенно тихо. Откуда-то из темноты кладовки появилась высокая худая фигура вся в темном. И тут же погас свет.

– Всем стоять на своих местах… – услышали ребята низкий мужской голос, и Пузырек от неожиданности уронил бутылку с остатками колы.

Раздался выстрел.

– Я же сказал – всем оставаться на своих местах! – заорал мужчина. – Вот так… хорошо… А теперь идите на мой голос, ближе, ближе…

– Света, – прошептал Дронов, схватив девочку за руку и притянув к себе так близко, что она услышала биение его сердца. – Стой и не шевелись. Мы не должны идти на его голос… Он выключил свет, значит, он не видит нас…

Рядом послышался шорох. Это были Горностаев с Пузырьком.

Он довольно далеко от нас, – тихо проговорил Сергей, – и стрелять, я думаю, больше не будет. Вы слышали, какой у него испуганный голос?

Я слышал, какой у него пистолет, – дрожащим голосом прошептал Никита и икнул. – А что, если он сейчас…

Вы что, не слышите? Быстро идите на мой голос!

Неожиданно раздался странный звук, глухой, какой-то густой и низкий "пых", после чего стон и теперь уже звук падающего тела. Сразу же вспыхнул свет. Он осветил такую смешную и вместе с тем странную картину, что поначалу никто даже не посмел сдвинуться с места. На полу лежал некто в пальто, которое теперь уже было, конечно, не черным, а белым от большого количества муки, высыпавшейся, судя по всему, из большой зеленой кастрюли. Сама же кастрюля закрывала почти все лицо лежавшего. А позади него, тоже присыпанная мукой, стояла испуганная до смерти Маша Пузырева. Глаза ее были полны слез.

– Ой, мамочки, я же его убила… И сама не знаю, откуда взялась эта кастрюля, я даже не поняла, что она тяжелая, я вообще ничего не соображала… – Она тараторила, сбиваясь и начиная плакать. – Сергей, меня посадят? Мне дадут "вышку"?

Горностаев подбежал к мужчине и взял его за руку, затем приложился ухом к его груди:

– Он живой, но нам надо срочно уходить… Бежим!

И все по команде рванули к выходу, к тому самому черному ходу, через который и попали в кондитерскую. Оказавшись во дворе, на пути в соседний дом, через который они надеялись выскочить на улицу, они услышали шаги. Видимо, человек уже очнулся и теперь догонял их.

– Быстрее! Маша, Света, не отставайте!

Он наверняка приехал на машине! Он хотел проверить, все ли в порядке… Это он, он, КОНДИТЕР! – Горностаев распахнул дверь, на него обрушилась морозная звездная ночь вместе с заснеженным переулком и тускло мерцающим силуэтом машины, припаркованной прямо к самой обочине. – Если он не дурак, то оставил ключи, чтобы в любую минуту рвануть с места и умчаться… – рассуждал Сергей сам с собой, чувствуя, что от того, насколько мгновенной будет его реакция, теперь зависит жизнь его друзей. Вот он, ослепительный миг его жизни, когда любой просчет, любой промах может оказаться для них всех роковым!

Они подбежали к машине. Так и есть – вот они, ключи! Точнее, единственный ключ, который стоит только повернуть…

Все сели? Маша, Света, Никита, Дронов?

Да! Поехали.

Сергей, быстро оглянувшись, чтобы самому убедиться в том, что все на месте, повернул ключ. Мотор завелся сразу же, а остальное происходило как во сне. Машина сначала развернулась, затем, чуть не задавив бегущего ей навстречу, ослепленного фарами человека, плавно заскользила вдоль Никольского переулка, вырвалась на простор запруженного движущимися/словно гигантские жуки, машинами Садового кольца и понеслась вперед…

Они остановились возле ближайшего метро. Сергей нашел телефонную кабину и позвонил отцу.

– Горностаева? Его нет, может, что-то передать?

Нет, спасибо… – Сергей положил трубку и с несчастным видом оглядел окруживших его ребят. – Во-первых, мы самовольно проникли в чужое помещение, во-вторых, съели рублей на пятьсот пирожных и, а в-третьих, угнали еще и машину. Вернее, не мы, а я, потому что в любом случае я все возьму на себя… Предлагаю быстро всем разбежаться по домам и организовать себе алиби. Вас не было в кондитерской.

Сергей, но ты же не мог так много съесть пирожных, – осторожно вставила Света, перед тем как им расстаться. – К тому же этот человек, на которого Маша высыпала муку, видел нас…

Да ничего он не видел! – запальчиво воскликнула Маша. – Он видел только меня, да и то мельком. Дело в том, что я нашла на одной из полок ключ, увидела дверь слева от кладовой, вставила ключ, и она открылась… Потом включила свет…

Почему же ты не позвала нас? – спросил Сергей.

А зачем, если мне хотелось самой найти документы…

Ну и что, нашла?

Нашла. В комнате, похожей на кабинет, есть стол, а на столе полно бумаг. Я схватила первую попавшуюся и стала читать, вот в это время он и появился…

Ты успела что-нибудь прочитать?

Нет, зато от испуга я так крепко сжала руку вместе с бумагой, что прихватила ее с собой… Она у меня в кармане, если я не выронила ее по дороге. Я же говорю, что в тот момент плохо соображала…

Да ты вообще ничего не соображаешь! – сказал Никита, возмущенно пыхтя и отдуваясь. – Только и умеешь, что давать затрещины и поучать.

– Ты такой странный, – отбивалась от него Маша, – в тот момент мои мозги работали совершенно в другом направлении: как бы обезопасить себя и вас. Вот тогда я и вспомнила, что между кладовкой и кабине том видела что-то похожее на кастрюлю. Я не была уверена, что там мука… Я выбежала, чувствуя, что этот человек где-то совсем рядом, налетела на эту чертову кастрюлю, подняла ее и бросила на звук…

– Как ни странно, но ты попала… – вздохнул Сергей. – Так где там твоя бумажка?

Маша, порывшись, достала из кармана смятый документ – договор на поставку сахара.

– Вот, смотрите, подпись и фамилия директора кондитерского цеха, точнее, "Кофейни-кондитерской" в Никольском – Белобородое Григорий Александрович.

– Мне нужно срочно связаться с отцом, – не на шутку загрустил Сергей. – Вы себе представить не можете, как мы влипли… И во всем виноват только я, я один…

Все, решено, разбегаемся по домам и готовим себе алиби, точнее, это касается только вас…

А я постараюсь объяснить все отцу…

Дронов поехал провожать Свету, а вся троица, поскольку жила в одном дворе, поехала в другую сторону.

Спустя полчаса, когда Сергей с Машей и Никиткой вошли в арку, они увидели желтый автомобиль. Такси.

– Да это же то самое такси… Только в нем, похоже, никого нет…

Маша посмотрела на часы и ахнула: четверть седьмого.

– Мальчики, это же я вызывала такси, еще рано утром забронировала… – больше она ничего не могла сказать, поскольку речь шла о ее запланированном посещении театра. – А он меня до сих пор ждет…

Кто ждет? – резко спросил Сергей и чуть было не добавил: твой Могилевский? Но смолчал.

Да таксист, кто же еще?! – И она кинулась к подъезду, чуть не налетев на усатого дядьку-таксиста.

А вот и барышня… – ухмыльнулся он одними усами. – Я поджидаю вас уже пятнадцать минут. Вы едете или нет?

Маша засуетилась, доставая деньги. Пока она объясняла водителю, что никуда не поедет, и расплачивалась с ним так, как если бы он отвез ее к Никитским воротам, Сергей стоял неподалеку и поджидал, когда тот освободится. Он собирался задать таксисту один вопрос.

Здравствуйте…

А, это ты, снова будешь интересоваться той моей поездкой? И дались вам эти торты… – вполне добродушно проворчал таксист, пряча полученные за пятнадцать минут простоя приличные деньги. – Или подвезти куда надо?

"А что, если это он сам, а никакой не кондитер замешан в готовящемся преступлении? – вертелось в голове у Горностаева. – Или же они действуют на пару? Но тогда… зачем же ему было называть Никольский переулок? Нет, все-таки таксист здесь ни при чем".

Видите ли, нас интересует тот человек, который заказал такси, а не его торты, – солгал он, считая необязательным выкладывать таксисту всю правду. – Мы ездили по тому адресу, который вы нам сообщили, но кондитерская была закрыта, и вообще создавалось впечатление, что она давно уже не действует. Поэтому я и хотел уточнить, может, вы перепутали адрес?

Ничего я не перепутал, – уже более раздраженно ответил водитель, – Никольский переулок в Москве один. Тихий, весь в снегу, и кондитерская небольшая, но вполне действующая, потому что мне стоило только подъехать к ней, как я почувствовал запах кофе и сдобы. А меня не проведешь…

"Все сходится, таксист ни при чем, значит, тот человек, который испугал нас, и есть КОНДИТЕР".

– …между прочим, – продолжал водитель, – пока я поджидал вашу знакомую, я слышал по рации, что кто-то снова заказал такси в этот самый Никольский переулок.

Я не удивлюсь, если это тот же самый человек… Только не пойму, зачем он вам нужен?

Может, на сиденье остались какие-то документы? Почему он вас так заинтересовал?

И тут у Сергея возник план. Он уже представил себе, как кондитер, очнувшись и выбравшись на улицу, понял, что его машину угнали. Переулок тихий, пустынный, машин мало, вот и получается, что это именно он заказал такси по телефону.

– А давно был этот заказ?

Минут пять назад…

Маша, сообразившая, что именно имеет в виду Сергей, решила вмешаться. На свой страх и риск.

Понимаете, – заговорила она, чувствуя, что Горностаев, скованный по рукам и ногам великой ответственностью перед своим отцом, который ни за что не простил бы ему промаха, колеблется, – тот человек – опасный преступник. И эти торты были отравлены… Перед тем как попробовать торт самой, мне пришлось угостить им свою собачку. Так вот, она скончалась в страшных мучениях. Мы не хотели вам говорить раньше времени, чтобы не расстроить. Ведь тогда бы вы мучились угрызениями совести…

Отравлены? Вот черт! Так я и думал, что это не простые торты. Значит, он вез их кому-то, чтобы отравить?

Ну да! – поддакнул теперь уже Никита. – И мы даже знаем кого.

"Ну это уж он зря", – пронеслось в голове у Горностаева.

Что вы так смотрите на меня? Хотите, чтобы я поехал в Никольский переулок? Я вас правильно понял? Ребята, что же вы молчите?

А то, что для начала нам бы надо подстраховаться и позвонить моему отцу, который расследует это дело, он у меня следователь по особо важным делам… Вы сообщите в диспетчерскую, чтобы ту машину, которая уже взяла этот вызов, приостановили. Объясните ситуацию.

Без вопросов! – пожал плечами таксист. – Сейчас все сделаем. Ты звони своему отцу, а я по рации свяжусь с диспетчером. Глядишь, и поймаем этого мерзавца.

"Да, если бы он к тому же еще и был на работе". Сергей побежал к телефонной будке.

Мне Горностаева, срочно, – говорил он спустя минуту в холодную трубку.

Я слушаю, сынок, – услышал он усталый голос отца. – Как дела?

Значит, так… – Сергей вкратце объяснил, что произошло с ним и его друзьями в кондитерской и что они собираются предпринять с помощью такси.

Я понял тебя, выезжаем… – отрывистым голосом проговорил отец. – Пусть водитель едет в Никольский переулок, а вы идите по домам. И так уже накуролесили… Да, и скажите таксисту, чтобы вел себя естественно, мы его подстрахуем и, если повезет, возьмем этого вашего кондитера…

Дома Маша с Никитой отказались от ужина и, запершись в Машиной комнате, пытались подсчитать, сколько же они все вместе съели пирожных и сколько соответственно задолжали хозяину кондитерской. Перед тем как разбежаться, Горностаев со стыдом признался, что забыл оставить возле кассы деньги. "Закружился, забыл все на свете…"

От каждого телефонного звонка они вздрагивали – ждали новостей от Сергея. Но позвонил Дронов.

Привет уголовникам, – мрачно пошутил он. – Как дела? Что нового?

Ничего, абсолютно ничего, – говорила Маша в трубку. – И Сергей не звонит. А у тебя как дела?

А я вот тут подумал: что, если нас в самом деле привлекут к уголовной ответственности…

Дронов, не трави душу, – простонала Маша, – и без тебя тошно.

Она вдруг представила, что ее кумир, благородный Могилевский, каким-нибудь образом узнает об их художествах в кондитерской – что тогда будет? А ведь мир тесен, он может узнать об этом случайно, из газет, которые падки на такого рода репортажи. К примеру, "Горностаева-младшего и его, банду потянуло на сладкое" или "Погром в кофейне"! Откроет Юрий Могилевский как-нибудь вечерком после спектакля газетку, увидит фотографии остриженных наголо Маши и ее друзей да и признает в ней, преступнице, ту самую шикарную даму, что дарила ему на сцене прекрасные розы. Эх, скажет, и как же это ее угораздило заняться таким… недостойным делом.

Слушай, Дронов, ничего страшного мы не совершали. Подумаешь, закусили слегка. Думаю, когда управляющий банком узнает, кто спас его банк от взрыва, то он знаешь, сколько пирожных нам купит в знак благодарности!

Между прочим, я за этим тебе и звоню. Дело в том, что Светин отец, как ты знаешь, человек богатый, у него связи, знакомства… Она мне только что позвонила и сказала, что ее отец лично знаком с этим банкиром. Фамилия у него простая – Филиппов. Больше того, Светкин отец, Конобеев, вхож в дом банкира, его там своим считают, и охрана знает его в лицо.

Ты хочешь сказать, что он может нам организовать встречу с этим банкиром?

Конечно! О чем я тебе и толкую. Пока это люди из ФСБ схватят кондитера, затем начнут выяснять, какое отношение он имеет к теракту, мы к тому времени уже покажем этому банкиру Филиппову дискету. Понимаешь, мы сами должны о себе позаботиться. И отец Серого не обязан думать, как бы освободить нас от ответственности за то, что мы устроили в кондитерской… Ну как тебе идея?

Надо срочно позвонить Сергею и рассказать об этом. Можно себе представить, как он сейчас переживает, тем более что собирался все взять на себя.

Но стоило ей положить трубку, как Горностаев объявился сам, собственной персоной. Да не один, а вместе со своим отцом. Маша, увидев их в прихожей, побелела от страха. Ее родители, ничего не подозревая, встретили Горностаевых, напротив, радостно и сразу же предложили им чаю.

Нет, Тамара, спасибо, – сказал сдержанно Олег Васильевич. – У меня к вам есть один разговор. И касается он наших детей…

Натворили что-нибудь? – продолжая улыбаться, спросил теперь уже Валентин Пузырев, отец Маши и Никитки.

"Определенно, наши родители живут в другом измерении, – подумала с некоторым даже стыдом за них Маша, – все-то им радостно, все-то хорошо"… И хотя тут же промелькнула мысль, что, может, так и надо жить, но тут же исчезла, как радужное, светлое пятнышко. Она вообще удивлялась тому, как быстро порой мысли сменяют одна другую, до головокружения.

Между тем Олегу Васильевичу было предложено пройти в гостиную, где все его окружили.

Значит, так, господа сыщики-следователи, – начал он достаточно сурово, – похоже, вам грозит самая настоящая опасность.

Олег, да что случилось-то? – спросил Валентин Пузырев. – Говори прямо.

То, что наши дети сунули свой нос в очень серьезное и опасное дело. Не знаю, рассказывали они вам или нет про кондитера…

Кондитера? – просияла Тамара. – Какого еще кондитера?

Кондитера, который оставил в такси два торта…

Два торта… Где-то я это уже видел, – проговорил задумчиво Валентин Пузырев, внимательно глядя на Машу.

Маша, краснея, рассказала родителям буквально в двух словах историю со злосчастными тортами, незаметно переходя к событиям сегодняшнего дня.

– Так что, дорогие родители, пока вы ходили по гостям, – язвительно заметила она, – ваши детки ограбили кондитерскую, вот так.

Она даже боялась посмотреть в глаза родителям и была просто потрясена, когда вместо упреков или каких-нибудь нелицеприятных вопросов вдруг услышала взрыв смеха.

Ой умираю, – хохотала ее мама, держась за живот, – ну надо же: забраться в кондитерскую!

Не понимаю, что здесь смешного, – вставил несколько озадаченный таким ее поведением Олег Васильевич Горностаев.

Смешно то, что они претворили мою давнюю детскую мечту… Мне до сих пор снится, как я прямо руками ем пирожные в той самой булочной, которую помню со школьных времен и куда родители посылали меня за хлебом. Там еще были такие "мраморные" кексы… Но вы не обращайте, пожалуйста, внимания на мой дурацкий смех, просто у меня сегодня хорошее настроение. А про историю с терактом мне что-то не верится. Помяните мое слово: на дискете если и был план банка, то пароль "салют" указывает на то, что все это имеет непосредственное отношение к предстоящему Новому году! Или вы уже забыли, что такое салют в настоящем понимании этого слова? Да вы все просто помешались на терактах! Даю голову на отсечение – банк нафарширован петардами или маленькими тайниками с бенгальскими огнями…

Как ни странно, но она права, – сказал Горностаев-старший. – Но это сейчас, после того как был убит один из предполагаемых террористов, в банке на самом деле обнаружены большие запасы салюта и прочей пиротехники.

Что значит "сейчас"? – спросил Валентин Пузырев.

А то, что в тех самых местах, где сегодня буквально час тому назад нашли петарды и ракеты (кстати, эти места были указаны и в дискете, нам удалось расшифровать второй уровень так называемой "игры"), мы обнаружили следы взрывчатого вещества – гексогена.

Вот только теперь с лица мамы сползла улыбка. Она сидела бледная и мотала головой.

Нет, только не это… Этого не может быть, – шептала она. – Валя, ты понимаешь, во что встряли наши дети? Ведь этот человек, на голову которого ты, доченька, надела кастрюлю с мукой, мог увидеть вас и запомнить! Олег, почему ты молчишь, поймали вы этого кондитера или нет?

К сожалению, нет. Поэтому-то я пришел к вам, чтобы предупредить – ни Маше, ни Никите теперь нельзя выходить из дома. Еще надо позвонить Дронову с его подружкой…

Это неожиданное и взрослое "его подружкой" так резануло слух Маши, что она в который уже раз почувствовала неприятное, саднящее чувство собственницы, у которой украли одну из ее любимых и красивых вещей. И хотя о Дронове нельзя было думать как о вещи, чувство это было, оно жило в ней так же, как и чувство, направленное уже к Горностаеву. "Ревность?" – подумала она и, очнувшись, вернулась в комнату, где уже шел горячий разговор о том, чем может обернуться для тебя? их любопытство и желание самим выследить террориста.

А что говорит управляющий банком? – спросила Тамара Пузырева.

Дело в том, что он совершил большую ошибку, когда в первый раз ничего не сообщил нам, что ему позвонил неизвестный и предложил информацию о готовящемся взрыве, – ответил Олег Васильевич.

А если поподробнее, – попросила Маша. – Пожалуйста.

Все очень просто. Некто решил отдать управляющему банком дискету или что-нибудь в этом роде с информацией о готовящемся теракте. Понятно, что подобные дела не отдаются просто так, а продаются. Но звонивший ни словом не обмолвился о деньгах. И по словам Филиппова… это фамилия управляющего, – пояснил он, – так вот, по словам Филиппова, человек собирался передать ему информацию безвозмездно, то есть, как вы понимаете, бесплатно. Это выглядело так, словно он раскаивается в чем-то или хочет искупить свою вину. Но теперь мы уже никогда об этом не узнаем, потому что в тот момент, когда он договаривался с Филипповым по телефону, его убили… Он, как нам стало теперь известно, звонил из автомата на улице Бахрушина.

Да я же читал об этом в "Вечерке"! – воскликнул Пузырев-старший. – Но как вам удалось узнать, что человек, которого там убили, и есть тот самый звонивший?

Видите ли, он сам сказал Филиппову, что звонит с улицы Бахрушина и что за ним, возможно, следят. Так что все сходится. Мы выяснили личность убитого – это объявленный в розыск бандит, который подозревался в участии в других террористических актах. Фамилию его называть не имею права. Но самое страшное заключается в том, что документы или дискеты, которые он наверняка носил с собой, были украдены у него на месте преступления. Картина вырисовывается следующая: этого бандита расстреляли в телефонной будке. Преступники открыли пальбу прямо из машины, нисколько не сбавляя ход. Улица Бахрушина довольно спокойная, потому мы можем только предполагать, что же произошло дальше, когда машина с преступниками скрылась…

Вы хотите сказать, что уже мертвого бандита кто-то ограбил? – спросил Никита.

Выходит, что так. Скорее всего, это был случайный пешеход. Вот мы и ломаем себе голову над тем: а не наш ли это кондитер, которому случайно в руки попали эти дорогостоящие дискеты, и он решил ими воспользоваться, чтобы немного погреть на этом руки?

А вы спросите об этом у Филиппова, – сказала Тамара Пузырева. – Любой на месте этого человека, окажись у него дискеты, в первую очередь попытался бы выйти именно на управляющего банком.

А мы и спросили, были ли еще подобные звонки, и он ответил, что был один такой звонок. Человек, представившийся доброжелателем, предложил встретиться с ним на Тверском бульваре, что, мол, ему есть что сказать о готовящемся взрыве банка. Но информация эта не бесплатная (заметьте, в отличие от того, убитого бандита!) и стоит десять тысяч долларов. Еще он добавил, что на встречу управляющий должен прийти пешком и один, без охраны. Ясное дело, это условие не могло быть выполнено, и Филиппов приехал на автомобиле, буквально набитом охраной. К тому же весь Тверской бульвар был просто-таки заполнен людьми из его охраны…

Теперь понятно, что случилось, – вздохнула Маша. – Кондитер ехал на встречу с Филипповым на Тверской бульвар. Странный он какой-то! На что он рассчитывал? Что Филиппов послушает его и приедет без охраны!

Да, – поддержал ее Горностаев-старший, – он ехал на такси, а дискету спрятал в одном из тортов, чтобы, в случае если его задержат, он смог сделать вид, что вообще никакого отношения ко всей этой истории не имеет… Кондитер, мол, испек торты и везет теперь кому-то в подарок. Я просто уверен, что он даже заготовил себе алиби на этот случай, и наверняка существует человек или даже целая семья, которая может подтвердить, что торты были заказаны…

Но как случилось, что вы не смогли взять этого кондитера сегодня, сейчас? – спросила Маша.

Мы опоздали, – честно признался Олег Васильевич, – пробки!

А вы не связывались с таксистом?

В первую очередь! Вышли на него с помощью рации, и он ответил, что ничего страшного в Никольском переулке не произошло, забрал он пассажира и отвез его по адресу…

По какому адресу? – хором спросили почти все присутствующие.

Вот по этому, – развел руками Горностаев-старший, – по вашему, господа Пузыревы, – и, достав блокнот, прочитал их адрес.

В это время раздался звонок в дверь.

– А вот и он, – мрачно пошутил Никитка, – КОНДИТЕР…