Текст книги "Такси заказывали?"

Автор книги: Анна Дубчак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Глава 6
Коньяк, который развязывает язык

Первой очнулась Машина мама и бросилась к дверям.

– Тамара, посмотри в глазок, – крикнул ей вдогонку Олег Васильевич и сделал всем знак затаиться.

«Кто там? Гриша, это ты? – услышали они ее довольно спокойный голос. – Сейчас открою…»

И не успел никто и ничего предпринять, как она зазвенела ключами, распахнула дверь и впустила кого-то в прихожую.

С самым естественным видом туда же вышел и хозяин дома – Валентин Пузырев. Увидев старого знакомого, друга детства, он поприветствовал его рукопожатием.

«Проходи, как раз к ужину…» – «Может, я не вовремя?» – слышали приглушенные голоса находящиеся в гостиной Маша с Никитой и Горностаевы – отец и сын.

– Олег Васильевич, – прошептала Маша, все еще не веря в такое дичайшее совпадение, – но это он, дядя Гриша… Господи, до чего же я бестолковая!

– Какой еще дядя Гриша, о чем ты? – спросил ее Сергей.

– Да это же Белобородов Григорий Александрович, тот самый хозяин кондитерской, кондитер… Это же приятель моего отца, его одноклассник! Ты понимаешь, что я сегодня чуть не убила его… кастрюлей с мукой!

– Да что такое ты говоришь, Маша? Может, ты спутала чего-нибудь?

– Я? Да вы спросите Никиту!..

– Ладно, я тебе верю… А теперь тсс… – Горностаев-старший приложил палец к губам. – Давайте послушаем, с чем он к вам пришел.

«Я, собственно, давно кружу вокруг вашего дома… – из прихожей продолжали доноситься голоса. – Не мог прийти с пустыми руками, искал какой-нибудь магазин, вот этот коньячок, фрукты… Дети-то дома? Я им конфеты купил. Скоро праздники…» – «Да брось ты, Гриша, какой коньяк? У нас целый бар… зачем было деньги тратить? А это что такое? Икра? Да ты с ума сошел!»

– Мама в своем амплуа, – прошептала, махнув рукой, Маша, – вечно суетится, не даст человеку слово сказать…

– Зато я теперь понял, почему он так поздно к вам пришел, – проговорил задумчиво Олег Васильевич, – ведь таксист привез его сюда где-то полчаса назад – он ходил в магазин… Я ведь как только услышал адрес и понял, что в этом доме живете вы, сразу же примчался. Разве мог я предположить, что вы знакомы… Чертовщина какая-то!

В это время вошла улыбающаяся, как всегда, Тамара, она собиралась представить всем гостя:

– Знакомьтесь, пожалуйста, Григорий, наш хороший знакомый… А это Олег Васильевич…

– Очень приятно, Григорий, – очень вежливо, склоняясь в поклоне, пожал Горностаеву-старшему руку Белобородов. Все обратили внимание на большущий синяк на его бледном лбу. – Я не ожидал, конечно, что у вас гости…

– А вы, ребята, идите к себе. Вас позовут, когда ужин будет готов, – Пузырев не мог поступить иначе, чувствуя, что его друг пришел не просто выпить коньяку или чаю – его привело к нему дело. Присутствие детей было недопустимо.

Маша с Никитой и Сергеем гордо удалились из комнаты, прекрасно все понимая, однако весь разговор, слово в слово, собираясь подслушать под дверью.

– Па, тебя можно на минутку! – позвала отца Маша в прихожую, где на ухо, сбиваясь и волнуясь, прошептала: – Это он, тот самый человек из кондитерской… Я его узнала… Это кондитер!

Пузырев недоверчиво посмотрел на нее, но, оглянувшись и увидев красноречивые лица ребят, кивнул головой. Он все понял.

– Вы тут посидите немного, – говорила в это время, обращаясь к гостям, Тамара, – а я на кухню, сейчас все вместе и поужинаем.

– Нет-нет, Тамарочка, я, пожалуй, пойду, – сказал Олег Васильевич и поднялся со своего места. – Как-нибудь в другой раз загляну…

Они вместе с Тамарой Пузыревой вышли из комнаты, и Горностаев-старший, увлекая ее за собой на кухню, прошептал ей что-то на ухо. Маша с Никитой и Сергеем, устроившись под вешалкой в прихожей, среди пальто и плащей, видели все это и поняли, что Горностаев-старший никуда не собирается уходить и что сейчас он, видимо, о чем-то предупреждает хозяйку дома. И действительно, поговорив несколько минут с Тамарой, он вернулся в прихожую, нарочито громко крикнув «всем пока», хлопнул дверью, после чего, заметив ребят, устроился рядом. «Тсс…» – снова приложил он палец к губам и весь обратился в слух.

– Понимаешь, – начал Белобородов свою взволнованную речь, – я влип в одну историю. И единственное, что мне от вас с Тамарой надо, это подтвердить кое-что…

– Но что именно? – спросил Пузырев. – Что за история? Конечно, если тебе понадобится наша помощь, ты всегда сможешь на нас с Тамарой рассчитывать!

– Вот спасибо! Саму-то историю я тебе рассказывать не стану, уж больно она запутанная. Скажу только, что именно мне от вас надо. Итак, вы должны придумать на вчера, заметь, на вчера, какой-нибудь семейный, домашний праздник, на который я был бы приглашен к вам и должен был прийти с двумя большими тортами. Вот и все!

– То есть тебе надо, чтобы кто-то подтвердил, что ты был у нас вчера вечером? Я правильно тебя понял?

– Не совсем, – замялся Белобородов. – Вы должны будете подтвердить только то, что я собирался к вам. Я на самом деле собирался к вам вчера и даже прихватил с собой два торта, но по дороге со мной приключилась как раз та самая история…

– Другими словами, тебе нужно алиби? Или я снова ничего не понял?

– Да нет, ты все правильно понял и ты прав. Лучше, если вы скажете, что я все-таки был у вас. – Он выглядел запутавшимся. – А вот сегодня меня у вас не было. И еще одна просьба: если вас кто-нибудь спросит, как выглядели эти торты, то скажите, что оба торта бисквитные, с кремом. Только один – светлый, с вишенками, а другой – шоколадный. Вот, собственно, и все! Остается только придумать вчерашний праздник…

Валентин Пузырев смотрел на своего друга, мягко говоря, как на сумасшедшего. Он, конечно, так ничего и не понял.

– Может, Гриша, ты мне все-таки расскажешь что-нибудь?

– Нет, Валя, я не могу, не имею права впутывать тебя в такие дела. Поверь, у меня большие неприятности, но отвечать за все должен только я. Если бы ты только знал…

И в эту минуту в гостиную вошла Тамара Пузырева с большим подносом, на котором стояли тарелки с закуской, бутылка коньяка и рюмки. Все это она приготовила на скорую руку, действуя по совету Олега Васильевича, который попросил ее как следует угостить гостя, чтобы у того поскорее развязался язык.

– Сейчас я принесу рыбу под майонезом, – сказала она тоном ничего не подозревающей радушной хозяйки, – а вы пока выпейте, закусите, меня не надо ждать, я на кухне кормлю детей… Да, кстати, Олег Васильевич ушел…

И она вышла из комнаты.

Белобородов, когда они остались одни, нервничая, попросил Валентина налить полрюмки коньяку. Выпил один раз, второй, а потом, махнув рукой, выпил еще две, посидел немного, задумавшись и заговорил:

– Ладно, я тебе скажу, ты ведь мой друг… Значит, так. Все началось, когда я шел по улице Бахрушина и мне срочно понадобилось позвонить к себе в кондитерскую… Ты же знаешь, что я купил маленький магазин в Никольском переулке, который переделал сначала в пекарню, а потом и в кондитерскую?

– У тебя кондитерская? Первый раз слышу. Что ж, поздравляю…

– Так вот, иду я себе и вдруг вижу: телефонная будка, а рядом лежит человек… весь в крови…

– Какого числа это было?

Стало ясно, что Валентин теперь будет задавать вопросы в расчете на то, что их услышит спрятавшийся Горностаев-старший.

– Двадцать первого… Сам понимаешь, кровь, мертвый человек и вокруг – никого. Что я должен был сделать? Позвонить в милицию. Что я и сделал. Но кроме этого, мне просто необходимо было позвонить как я уже сказал, в кондитерскую. Так вот труп лежал немного поодаль от будки, словно человек не сразу погиб, а сначала оставался живым и даже успел сделать несколько шагов от будки… То, что он был застрелен именно там, я не сомневался – телефонная трубка была еще в крови и болталась. Словом, я достал носовой платок, взялся с его помощью, чтобы не испачкать руки и не оставлять отпечатков пальцев, за трубку и позвонил. Сначала к себе, сказал своему человеку, сколько привезти сахара и яиц а потом собрался уже звонить в милицию, увидел, что на полочке в будке лежит газетный сверток, который я не сразу заметил. Я же нервничал… Я осторожно развернул его и увидел несколько дискет. И мне сразу стало все ясно! Само провидение дает мне в руки какие-то секретные материалы. Я это кожей почувствовал! У меня вообще нюх на эти вещи. Понимаешь, я в последнее время смотрю столько триллеров, что только очень глупый и недалекий человек не поймет, из-за чего был убит этот несчастный. Все дело ведь в дискетах! Словом, я взял этот сверток, позвонил в милицию и уехал.

– Скажи, а где ты сейчас живешь и как оказался на улице Бахрушина?

Этот вопрос был задан в расчете на то, что его услышит Олег Васильевич.

– «Где-где»?! – передразнил Валентина уже слегка опьяневший Белобородов. – Прямо возле театрального музея и живу, на Бахрушина, я же купил себе новую квартиру… Просто случилось так, что мобильник свой я в машине оставил, а дома какой-то негодяй перерезал телефонный кабель…

Сергей, слушая все это, подумал, что отец непременно проверит, действительно ли в доме, где проживал кондитер, 21 декабря был перерезан телефонный кабель. Хотя Белобородов говорил весьма убедительно.

– И что было потом?

– Я принес сверток домой, достал дискеты – их было всего четыре…

После этих слов Олег Васильевич чуть слышно присвистнул.

– … и вставил в компьютер, но тут же понял, что без знания паролей я их не вскрою. Каково же было мое удивление, когда я случайно обнаружил его – это была обычная надпись, сделанная простым карандашом на бумажном ярлыке дискеты, одно-единственное слово на английском языке… Когда я открыл первую дискету, а они шли под номерами, меня бросило в пот. Я понял, что ко мне в руки попала секретная информация о готовящихся в Москве террористических актах! Ты веришь мне?

– Конечно, верю… В какое время живем?!

– И вот тогда-то меня черт и попутал. – Белобородов схватился за голову. – Я решил заработать на этом. Вот так-то вот… Черт, не хотел же тебе ничего рассказывать…

– Но ты же должен кому-то открыться, я же твой друг.

– Ладно, продолжаю… Первым планировалось взорвать банк на Неглинной… И я вышел на управляющего…

– Сергей – шептала, жарко обдавая его своим дыханием, Маша, – разве такое бывает? Мне кажется, что я сплю и нам все это снится!

– Тихо, давай послушаем дальше…

Но дальше рассказ Белобородова в точности совпадал с тем, что рассказывал о не известном тогда еще никому кондитере Олег Васильевич. И про заказанное такси, и про Тверской бульвар (где была назначена встреча с Филипповым – управляющим банком), который в ту минуту показался ему подозрительным, и про то, как Белобородов испугался, что его арестуют, и попросил таксиста провезти его еще немного. После чего, оставив торты вместе с опасной дискетой прямо на сиденье машины, бросился в первую попавшуюся подворотню и затаился.

– Так тебя арестовали? Чего же ты теперь-то боишься? – спросил Пузырев, и по его внешнему виду было нетрудно догадаться, что в глубине души он откровенно презирает сидящего перед ним бывшего одноклассника, решившего погреть руки на чужой беде.

– За те торты я не переживаю, у меня их нет и доказать мою причастность к ним будет невозможно, я уже об этом думал. Но ведь я имел глупость вызвать такси, ты понимаешь? То есть таксист, обнаруживший в торте дискеты, не будет молчать и непременно сообщит, если уже не сообщил, об этой находке в милицию. И он скажет, кого вез с этими проклятыми тортами и откуда. В Никольском переулке есть только одна кондитерская, откуда могли вынести торты. Да и сделать их могли тоже только там, это можно определить с помощью химической экспертизы, если взять разные там смывы, соскобы…

– Да, я вижу, ты неплохо осведомлен о методах работы наших органов, – попробовал пошутить Пузырев.

– Вот я и решил, что надо срочно закрыть мою кондитерскую. Я распустил своих людей, пригласил одного знакомого декоратора из театра, который чисто внешне превратил мою кофейню в заброшенное, недействующее заведение. Ты бы видел, какую дверь мы поставили вместо новой! Даже паутиной опутали и присыпали сахарной пудрой, словно пылью… А что сделали с моими роскошными витринами? Завалили хламом!.. И все, представь себе, сработало! Я спрятался сегодня рано утром в подъезде соседнего дома и наблюдал, как к моей кондитерской подъехали милицейские машины, оттуда вышли люди, покружились вокруг да и уехали ни с чем. Сочли, наверное, что таксист что-то перепутал. Домой вернулся успокоенный, но после обеда решил снова поехать туда и проверить, все ли там в порядке. Душа-то болит! Вот и представь себе мое удивление, когда я понял, что в кондитерской кто-то есть! И тут мне пришло в голову, что это уже не милиция, а поопаснее… Налей мне, пожалуйста, еще рюмочку… Спасибо. Так вот, я подумал, убили человека. Того самого, у которого были дискеты. А тут вдруг открываю газету и читаю: мол, убийство, совершенное на улице Бахрушина, имеет непосредственное отношение к готовящимся в столице терактам… Я и без того знал, что того человека убили из-за дискет, а тут вдруг подумал, что и за мной могли следить, и мои телефонные переговоры с Филипповым тоже могли подслушать те, понимаешь, те, кто не успел заполучить дискеты обратно. Я имею в виду террористов!

– И ты подумал, что в кондитерской террористы?

– И, к несчастью, оказался прав. Их было несколько человек. Я ворвался, открыл стрельбу, но никого, слава Богу, не убил. И тут меня сбили с ног, какой-то огромный мужик с горящими глазами. Он нокаутировал меня. Когда я очнулся, в кондитерской уже, никого не было. Я выбежал на улицу и понял, что моя машина угнана, а я – влип по самые уши!

– Так зачем же тебе алиби?

– А ты не понял? – Да я же решил сдаться. Приготовил оставшиеся три дискеты и завтра утром пойду на Лубянку, скажу, что нашел их, вот только про торты ничего не скажу – меня же могут привлечь… Если мне организуют очную ставку с таксистом, скажу, что с дискетами он что-то напутал и если он и видел меня с тортами, то я ехал к вам, чтобы поздравить вас, скажем, с годовщиной свадьбы.

– Но ведь если ты явишься с тремя дискетами похожего содержания, то тебе не поверят, что ты не был замешан в истории с тортами…

– Да это уже и не важно, – вдруг громко и довольно жестко сказал входящий в гостиную Олег Васильевич и на глазах Валентина буквально скрутил в узел и без того обмякшего и ослабевшего Белобородова. – Где у тебя дискеты, мерзавец, отвечай быстро!

– В кармане куртки, – проблеял тот и заплакал, как маленький ребенок. – Но я не виноват, я ничего не сделал, я ни у кого еще не успел взять деньги… Валя, кто этот человек и что он делает в твоем доме? И как ты мог так подставить меня?

– Ты сильно просчитался, Гриша, когда пришел ко мне, – сухо ответил Валентин Пузырев, не в силах скрывать своего разочарования. – Ты всегда был мне другом, но я не знал, что могут время и обстоятельства сделать с человеком… Речь шла о таких серьезных преступлениях, как террористические акты, а ты решил на этом сделать деньги? Ведь у тебя и так уже есть кондитерская, которая приносит доход. А тебе все мало? Что же касается этого человека, то он скоро сам расскажет, откуда он и зачем пришел к нам…

– Где твоя куртка? Отвечай! – продолжал трясти кондитера Горностаев, которого в эту минуту интересовали только дискеты.

– Д-д-да на в-в-вешалке висит, – заикаясь и бледнея, проговорил Белобородов. – Дискеты там…

Пришла Тамара, принесла куртку.

– Но там нет никаких дискет, там вообще ничего нет, кроме какой-то квитанции! – воскликнула она.

– Ты снова лжешь? – покачал головой Пузырев. – И как тебе не стыдно, Гриша? Ты пришел в семью, которая тебя знала много лет, чтобы сделать нас сообщниками своего преступления? Ты знаешь, Тамара, что он пришел к нам за алиби?

– Я не знаю, зачем он пришел, но поскольку этот человек замешан в таком серьезном деле, я и слышать о нем ничего не хочу… Не хватало мне еще водить дружбу с такими людьми! А то коньячок, конфеты!.. Да забирай ты все это, и чтобы я тебя не видела!..

Маша впервые видела свою маму такой рассерженной. А что было бы, если бы она услышала весь их разговор и то, каким образом Белобородов описал произошедшее в кондитерской?! Оказывается, он принял школьников за террористов, а ее, Машу, спутал с здоровенным «мужиком с горящими глазами», который нокаутировал его… «Ха-ха-ха!» – подумала Маша и улыбнулась.

Между тем все искали пропавшие дискеты. Белобородов клялся и божился, что дискеты были у него во внутреннем кармане, что он постоянно носил их с собой.

– Тогда вспоминай, – довольно грубо разговаривал с ним Олег Васильевич, – где ты был в этой куртке и кто мог украсть у тебя дискеты? Неужели ты не понижаешь, что от того, где они сейчас и у кого, зависит жизнь людей? Ты хотя бы помнишь, что в этих дискетах: адреса, учреждения, план взрывов?

– Взрывы намечены на 29, 30 и 31 декабря. Поэтому-то, я думаю, у них и пароль: салют… – дрожащими губами, глотая слезы, мямлил Белобородов.

– А где? Адреса?

– Где-то в самом центре города: Китай-город, Камергерский переулок и… кажется, Красная площадь…

– Это где соберется народ, чтобы встретить Новый год… – вздохнул Горностаев-старший. – Ты хотя бы знаешь, за что застрелили террористы того парня, у которого ты взял эти дискеты?

– Откуда же я могу знать? – Он испуганно моргал глазами.

– Да за то, что в нем заговорила совесть и он решил сдаться, вернее, отдать дискеты, чтобы предотвратить взрывы. Ведь это он первый и позвонил Филиппову, чтобы его предупредить, потому что там теракт был назначен на сегодняшний день. Мы предполагаем, что убитый парень и был как раз самым непосредственным исполнителем, потому что мы выяснили его личность… Он служил в охране того самого банка… Но террористы, узнав о том, что он решил сдаться или, во всяком случае, предупредить органы о готовящихся преступлениях, через своих же людей в банке заменили гексоген на бенгальские огни и прочую пиротехнику. Я думаю, что то же самое они захотят провернуть и в других местах, где запланированы взрывы, чтобы взрывчатку использовать позже, уже на других объектах, поскольку этот план, считай, у них сорван… И если бы мы знали, где именно заложена взрывчатка, мы без труда смогли бы поймать участников этого плана с поличным, когда они будут подкладывать туда бенгальские огни… А ты, – повернулся он к Белобородову, – морочишь нам голову и делаешь вид, что не знаешь, где дискеты. Сейчас ты поедешь со мной на Лубянку и все расскажешь… Но если ты все же вспомнишь, куда дел дискеты, то я обещаю вот тут, при всех, отпустить тебя.

– Они были здесь, во внутреннем кармане…

– А может, – предположила Маша, – эти дискеты были у вас не в куртке, а в пальто? В том самом черном пальто, которое было все засыпано мукой?…

– Мукой? А откуда вам это известно?

– Там, в кондитерской, были мои люди, – поспешил прийти на выручку Маше Олег Васильевич. – И машину у вас забрали тоже мы, и таксиста к вам направили, и засаду здесь организовали… А вы что же, думаете, что мы там, на Лубянке, дурака валяем?

– Ну конечно! Я же был в пальто, и дискеты, значит, тоже в пальто! Но я его сдал в химчистку…

– Так стой, я сейчас позвоню в диспетчерскую и попрошу, чтобы меня соединили с таксистом… – Олег Васильевич подошел к телефону и набрал номер: – Диспетчерская? – Он представился, после чего попросил соединить его с Матвеевым Семеном Тарасовичем. Подождал немного, затем заорал, чтобы его, вероятно, услышали: – Семен Тарасович? Это Горностаев… Вот и отлично. Скажите, вы еще куда-нибудь заезжали, перед тем как отвезти этого человека с Никольского переулка… Что? Не слышу! А сначала довезли до Павелецкого вокзала, на Бахрушина, значит, где тот вышел и попросил подождать, а потом… Что? Большой пакет? В прачечную? Понятно… – И обращаясь к Белобородову: – Где прачечная, там и химчистка, все правильно… Спасибо, Семен Тарасович… – Он положил трубку. – На твое счастье, все сошлось. Водитель подтвердил, что вы заезжали в прачечную. Надеюсь, ты помнишь, где она находится, эта твоя прачечная-химчистка?

– Помню, – буркнул Белобородов, – а в куртке у меня еще и квитанция есть… И как же это я оставил там дискеты?

«Так я же тебя кастрюлей по голове огрела, – усмехнулась про себя Маша, – неудивительно, что всю память отшибло».

Олег Васильевич вместе с Валентином Пузыревым, предварительно надев на незадачливого кондитера наручники, поехали вместе с ним в химчистку.

– Ну и вечерок, – сказала Тамара, запирая за ними двери и возвращаясь в гостиную, чтобы убрать со стола. – А я-то хотела его ужином накормить… Ну, что пригорюнились? Тяжелый был день? Устали? Намаялись, бедолаги? Марш в ванную, руки мыть. У нас сегодня на ужин отличная рыба под майонезом. А я сейчас позвоню твоей маме, Сережа, и приглашу ее тоже к нам на ужин. Пока она соберется, глядишь, и наши вернутся…

– Надо бы позвонить Дрону со Светкой, рассказать, – сказал Горностаев, думая о том, каких только совпадений не бывает на свете. – Вот они удивятся!