Текст книги "Такси заказывали?"

Автор книги: Анна Дубчак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Глава 3
«Вишня» и «шоколад»

Света пришла на репетицию на полчаса раньше, они уединились с Дроновым на четвертом этаже, спрятавшись за пальмами в кадках, где и произошел разговор о Маше. Понимая, что так поступать нельзя, что она намеренно пришла раньше, чтобы предать подругу, Света тем не менее успокаивала себя, что поступает правильно. Ну где это видано, чтобы девочка тринадцати лет всерьез увлеклась взрослым мужчиной, да к тому же народным артистом? Так и от тоски умереть недолго! Если Могилевский и влюбится в Машу, то случится это ой как не скоро! Маша как минимум должна закончить школу, затем поступить в театральное училище или тому подобное заведение и только потом начать боевые действия по охмурению этого красавца… И Дронов с ней полностью согласился.

– А я-то думал-гадал, что с ней происходит. Шантаж! Ха-ха-ха! Как ты думаешь, стоит Сергею рассказать или же это станет для него тяжким ударом?

– Даже и не знаю, что тебе сказать… – растерялся Дронов.

– А ты представь, что на месте Маши оказалась я. – Щеки Светы при этом порозовели. Она дерзко улыбнулась.

– Тогда я предпочел бы не знать ничего, – честно признался Саша. – Сам бы как-нибудь догадался и сделал все возможное, чтобы ты забыла этого артиста… Да и вообще, что за жизнь у этих артистов – сплошные гастроли, выступления, репетиции, съемки…

– Как говорится: тяжела и неказиста жизнь известного артиста! – расхохоталась Света. Ей было почему-то весело. «Хорошо, – думала она в ту минуту, – что я влюблена в Дронова, а не в какого-нибудь Алена Делона или Депардье».

Пора было идти в актовый зал, но Света намеренно молчала про торты. Дело в том, что утром ей позвонила Маша и сказала, что всю ночь не спала – «кормила дворняжку в подъезде, она жива, а сама я тоже пробовала и тоже, кажется, не отравилась». Все складывалось отлично – сюрприз был впереди!

В актовом зале собрались все участники спектакля. Мальчишки расставляли нехитрую «мебель» (оклеенные бумагой картонные ящики), устанавливали декорации, изображавшие гостиную в доме, где жила Золушка с мачехой и ее дочерьми. В центре на стене был нарисован камин с полыхающим в нем огнем, по бокам висели большие, самые настоящие кастрюли, которые Золушка должна чистить; здесь же – гладильная доска с разложенным на ней розовым бальным платьем одной из дочерей и большущий чугунный утюг (платье Золушка будет гладить в конце первого акта)…

Горностаев играл принца, а потому в первом акте не был задействован. Он смотрел на свою Золушку из партера и представлял себя настоящим принцем из сказки. Что еще оставалось ему делать, как не играть хотя бы в призрачную любовь?

Ярко горел свет, возбужденно переговаривались участники спектакля, поправляла кружевной чепец мачеха-Света, гримировался Золушкин отец – Дронов, а Маши все не было…

– Слушай, Пузырь, где твоя сестра? – не выдержал Сергей и подошел к Никитке, заталкивающему большущий пакет под стул. – Что это у тебя там?

– Секрет. Но если честно, я и сам не знаю…

– Понятно. Партизан, – огрызнулся Горностаев. Ему вдруг захотелось уйти отсюда и никогда больше не приходить. До того было больно и обидно за такое поведение Маши, да и Никиты.

И вдруг в актовом зале стало тихо. Сергей повернулся и увидел в дверях Машу. В джинсах и свитере, она стояла и улыбалась, держа в руках аж две коробки с тортами. «Невозможная девчонка», – подумал Сергей, не в силах скрывать своей радости по поводу ее хорошего настроения.

– Всем привет! – Машины глаза сияли. – Не могу рассказать, откуда у меня эти замечательные торты, но сейчас мы будем их есть! Никита, доставай колу!

Пузырек, словно ожидавший этой команды, достал из-под стула пакет, набитый пластиковыми бутылочками с кока-колой.

– Здесь ровно столько штук, сколько и нас, – сказал он, раздавая всем по бутылочке.

– Маша, у тебя что, сегодня день рождения?

– Что-то случилось? Откуда торты?

– Ну ты, Пузырева, и даешь!

– Да, братцы, все это неспроста!

Ребята со всех сторон обступили Машу, она вместе со Светой возилась с бечевками, которыми были перевязаны коробки. Никита, больше всего на свете обожавший праздники и сюрпризы, достал приготовленный заранее фотоаппарат.

– Так, никому не дотрагиваться до тортов! – скомандовал он, жестами показывая, что ребятам следует сгруппироваться полукругом вокруг стола. – Улыбочку! Chee-e-e-se! – Вспышка, затем еще парочка. – Все! Готово!

Дронов подошел к Горностаеву.

– Не узнаю нашу Машу, – сказал он, качая головой. – Ты тоже не знаешь, что это за торты и с какой стати она их принесла?

– Нет, Дрон, я уже вообще ничего не знаю и не понимаю. Но с Машкой явно что-то творится… Ладно, после потолкуем, а сейчас давай возьмем по кусочку, уж больно аппетитно они выглядят…

Маша между тем разрезала торты. «Этот торт, с вишенками, назовем «Вишня», а этот пусть будет «Шоколад», – мурлыкала она, раскладывая большущие ломти на кусочки картона, оставшиеся от упаковки. Как ни странно, настроение ее в самом деле было преотличное. В душе она была благодарна Свете за настойчивость, которую та проявила, чтобы вывести Машу на откровенный разговор. И пусть любовь к Могилевскому продолжала жить в ее сердце, сейчас, глядя на Горностаева, она заметно волновалась.

Она словно увидела его другими глазами, глазами Маши Пузыревой, влюбленной в другого.

Минут через десять остался последний, самый большой кусок, который достался Никите.

– Я большой, мне положено, – смеялся он с набитым ртом. И вдруг глаза его округлились, как будто кусок застрял в горле. Но это увидел лишь один Дронов. В это же самое время кто-то включил музыку – зазвучал старинный французский менуэт, который Золушка в конце спектакля должна танцевать с принцем. Воспользовавшись суматохой и радостным вихрем, закружившим ребят, Дронов подошел к Пузырьку:

– Тебе плохо? Переел?

– Дрон, выйдем. – Никита, прижимая к себе картонку с тортом, показал на выход.

Сашка, отыскав глазами Горностаева, сделал ему знак. Незаметно все трое вышли из актового зала и забрались в каморку, где уборщицы хранят ведра и тряпки.

– Мужики, – Никита опустил глаза на картонку, – там внутри… что-то есть…

Он разломил верхнюю часть бисквита, густо смазанного кремом, и все увидели фрагмент черного полиэтилена.

– Так, всем стоять и не шевелиться, – побледнев, произнес Сергей и схватил Пузырька за руку. – Это может быть взрывчатка!

– Серый, ну ты даешь… – испугался его вида и голоса Пузырек. – Какая еще взрывчатка?! Такая маленькая? – И, не послушав совета Сереги, потянул тонкую черную хрустящую пленку. Кусок окончательно развалился, а из полиэтилена выпала дискета.

– Ничего себе! – присвистнул Дронов. – Вот так торт… с сюрпризом…

– Это Машкины происки… – Сергей взял дискету, поднес к носу, понюхал. – Ванилью пахнет. Значит, так. Действуем таким образом, чтобы она ни о чем не догадалась…

– А ты думаешь, что она знает о дискете? – удивился Никита. – Брось! Если бы она хотела, чтобы ты или я, к примеру, на шли дискету, то вряд ли стала так рисковать, пряча ее в торт, который сама же и разрезала… Да это просто по счастливой случайности дискета не пострадала от ножа!

– Но ведь торт принесла Машка! – не унимался Горностаев.

И тут Сергей вспомнил «норковую даму» с двумя тортами, которую он видел поздно вечером в Машкином подъезде.

– Шуба, черная шляпа… – прошептал он, не желая верить в очевидное.

– Сергей, есть разговор. – Дронов словно прочитал в глазах друга тревогу и отчаяние. – А ты, Никита, иди в зал, чтобы Машка ничего не заподозрила…

Никита, ничего не понимая, ушел, а Сашка скрепя сердце рассказал Сергею про Машу и ее любовь к Могилевскому.

Репетицию решили не срывать, тем более что у Маши было такое прекрасное настроение и она, как никогда, вдохновенно играла свою роль. Золушка у нее в тот день была на редкость нежная, улыбчивая, несмотря на притеснения со стороны мачехи и сестер. К тому же Маша привлекала к себе внимание какой-то особенной красотой. Глядя на нее, разрумянившуюся и веселую, Сергей ну никак не мог представить ее в облике взрослой, напудренной и напомаженной дамы, закутанной в меха, той самой, которую он вчера имел счастье лицезреть в ее подъезде. Но то, что рассказал ему Дронов, больше всего походило на правду, тем более что он сам видел Свету Конобееву и таксиста! Кстати, о таксисте. Сережа собирался рассказать своим друзьям, что успел записать номер машины, которая увозила с Машкиного двора девочку, похожую на Свету. Но только теперь он знает наверняка, что это была именно Света. Мысли путались. Хотелось, наконец, понять, а для этого необходимо было как можно скорее оказаться в штабе, чтобы там в спокойной обстановке проверить дискету и поговорить по душам с Машей и Светой.

Но репетиция продлилась до самого вечера. Судя по поведению Маши, она никуда не торопилась. Это означало, что ее кумир сегодня вечером не занят в спектакле. Чтобы убедиться окончательно, Сергей незаметно покинул актовый зал, спустился вниз и позвонил с телефона-автомата в театр: «Скажите, какой сегодня дают спектакль и занят ли в нем Могилевский?» Ему ответили, что Могилевский играет завтра в спектакле… Положив трубку, Сергей облегченно вздохнул. Нет, положительно сегодня хороший день.

После репетиции он подошел к Маше и, стараясь держать себя в руках и не упрекать ее даже в том случае, если она будет вредничать и заноситься, сказал, что через полчаса сбор в штабе.

– Да брось, – махнула рукой Маша. – Я устала… Да и вообще, мне не хочется заниматься твоими дурацкими расследованиями…

– Маша, да ты что?

– Ничего. Говорю же, устала. Кроме того, я всю ночь не спала…

Вероятно, у Сергея был такой вид, что Маша тут же пожалела о сказанном. И как бы ни хотелось ей сейчас пойти домой, поужинать и хорошенько выспаться, она поняла, что, если сейчас не пойдет в штаб, между ними будет все кончено.

– Ладно, – вздохнула она. – Так и быть, пойду. Но что случилось? Кто-нибудь клюнул?

Она имела в виду объявления, которые Сергей изредка давал в газетах в расчете на то, что человек, попавший в беду, позвонит в штаб. И такое случалось. Но только звонившему никто не отвечал, чтобы не спугнуть детскими голосами. Сотрудники агентства работали по другому принципу: на телефоне с определителем оставался номер звонившего. А позже по этому номеру с помощью компьютера вычисляли адрес и фамилию звонившего. Поэтому Маша и спросила, клюнул кто или нет.

– Придешь – все узнаешь.

Квартира, служившая им штабом, принадлежала знакомой родителей Сергея Горностаева – Тамаре Саржиной, живущей уже довольно долго за границей. И находилась она в том же доме, где жил Сергей. Это было идеальным местом для их встреч и работы.

С мороза в теплую квартиру ребята ввалились веселые, еще не остывшие от удачной репетиции. Маша даже забыла, что недавно нагрубила Сергею.

Все расселись, как обычно, по своим местам, и слово взял Сергей. Понимая, что речь ему надо построить таким образом, чтобы не подставить ни Дронова, ни Свету, он сделал вид, что ни о чем не знает, кроме обнаруженной в торте дискеты.

– Маша, я собрал вас для того, чтобы выяснить, откуда взялись торты…

– А почему ты смотришь только на меня, словно я совершила преступление?.. – возмутилась Маша. – Зачем тебе знать, – где именно я покупала торты? Разве кто-нибудь… – Ее даже бросило в жар от волнения. Она даже успела представить мертвую, с вывалившимся языком и остекленевшими глазами дворняжку, из-за которой не спала всю ночь. «Неужели случилось несчастье и по моей вине кто-то отравился?»

Дело в том, что в одном из тортов, в шоколадном, твой брат Никита нашел вот это. – И Горностаев достал из кармана завернутую в полиэтиленовый пакет дискету.

– Дискета?! – теперь настала очередь удивляться Свете. – Но ведь ты, Маша, раз резала торт, а как же дискета? Она целая?

– В том-то и дело, что целая. Никите достался самый большой кусок, последний, и вот в нем-то как раз и оказалась дискета.

– Так давайте поскорее вставим ее в компьютер и посмотрим, что в ней! – предложила Маша, испытывая облегчение от мысли, что торты не были отравлены. Про себя она давно уже поклялась так не рисковать.

– А я для чего вас пригласил? – Сергей с серьезным лицом включил компьютер и вставил дискету.

Прошла минута, другая – дискета не открывалась. На экране то и дело всплывала маленькая зеленая рамочка с пульсирующим курсором и текст: «Введите пароль».

– Пароль? Но где мы возьмем пароль? – Маша завелась, как заводятся все азартные и нетерпеливые люди. – Сергей, ну придумай что-нибудь!

– Да как я могу придумать пароль, который никогда не знал? Ты понимаешь, что говоришь? Ответь мне лучше, где ты взяла эти торты, и тогда мы вместе подумаем, кто и зачем спрятал дискету в торт.

Маша медленно повернула голову в сторону Светы. Та в растерянности захлопала ресницами: мол, выкручивайся сама, мне нечего сказать…

– Ладно, так и быть, скажу. Вчера мы со Светой ходили в театр. У родителей пропадали билеты, – лгала она, краснея.

– А что это ты так покраснела? – спросил Сергей. – Подумаешь, театр… Ну и что?

– Ничего особенного, – продолжала говорить слабым голосом Маша, не зная, куда деваться от стыда, – просто я надела мамину шубу и просила Свету никому об этом не говорить…

– То-то я названивал тебе, – вставил, подчиняясь рождающемуся прямо на глазах сюжету, Дронов, обращаясь к Свете, – а мне отвечали, что ты спишь…

– Надо было выручить подругу, сходить с ней в театр, вот я и предупредила родителей, чтобы они ответили, что я сплю… Извини. – Она виновато улыбнулась.

– Так, хорошо, вы пошли в театр. Что дальше? – продолжал Сергей.

– Дело в том, что я заказывала такси, чтобы нас отвезли к Никитским воротам. А еще я заплатила водителю вперед, чтобы он забрал нас после спектакля…

– А что за театр? – прикидывался, что ничего не знает, Сергей.

– Драмы и комедии, – опустила глаза Маша. – Мы были на спектакле, но это не имеет ровно никакого значения. Так вот, вышли мы из театра…

– А почему вы не поехали в метро? – спросил Дронов.

– Молчи! – зашипела на него Света. – Говорят же тебе: Маша была в маминой шубе. А что, если бы ее кто-нибудь увидел? Да и вообще, страшно ездить в метро после десяти, разве непонятно?

– Нет, как раз насчет такси-то я все понимаю, – говорил Сергей, рассуждая словно сам с собой. – Вот только при чем здесь оно?..

– Да все очень просто! – не выдержала Маша. – Мы сели в такси, к уже знакомому водителю, тому самому, что привозил нас к театру. А у него в машине на заднем сиденье были эти два торта. У водителя сахарный диабет, и» вообще он живет один… Словом, он предложил нам со Светой забрать их, мы и забрали. Вот и вся страшная история!

– А как объяснил водитель, откуда у него эти коробки?

Маша со Светой наперебой пересказали то, что услышали от таксиста.

– Так, повторите, пожалуйста, еще раз, куда он вез этого странного пассажира?

– По-моему, на Тверской бульвар…

– Точно, на Тверской. Он сказал, что пассажир, когда они были уже на Тверском, вдруг заметно разволновался…

– Да, он еще сказал, что тот стал грызть ногти…

– …и попросил его провезти еще пару кварталов, они свернули в тихий проулок, где-то возле церкви, пассажир кинулся в подворотню…

– …и испарился. А торты оставил. Водитель даже понюхал коробки – мало ли что…

– Сказал, что пахнет ванилью, что коробка вроде бы в жирных пятнах, открыл, убедился, что это на самом деле торты, и только после этого уже предложил их нам…

Теперь Сергею предстояло объяснить всем, откуда ему известен номер машины, но в голову ничего толкового не лезло, и тогда он попросил описать водителя такси. Девчонки стали описывать:

– Средних лет, с седыми короткими волосами… Усы…

И вдруг Машу осенило:

– Тебе нужно отыскать таксиста, чтобы выяснить, откуда он вез того пассажира? Да я запросто это могу узнать. Достаточно позвонить в диспетчерскую, где я заказывала такси, и мне скажут… Можно придумать, будто я оставила в машине сумочку и вот теперь ищу машину…

– Зачем говорить про сумочку, если можно спросить про торты? – вдруг сказал Дронов.

– Саша, ты гений! – воскликнула Света. – Но как мы теперь узнаем, заказывал пассажир такси через диспетчерскую или же остановил машину прямо на дороге?

– Света, он же сказал, что у него заказ, – вспомнила Маша. – Я точно помню. Он еще боялся, что опоздает в театр… Все, я звоню. Сначала назову свой адрес и время, а уж потом видно будет, напоминать ему про торты или нет…

Маша кинулась к телефону – звонить в диспетчерскую. Сергей все это время испытывал чувство неловкости оттого, что заставляет друзей делать бессмысленную работу, – номер машины он помнил. Он лишь слабо улыбнулся, когда Маша, коротко переговорив с диспетчером, сияя, сообщила ему известные цифры – «7833». И тут же, не сказав никому ни слова, снова набрала номер диспетчерской и попросила прислать эту же машину по адресу Горностаева, то есть штаба, где они находились, положив трубку, она таинственным голосом прошептала: «Машина будет через полчаса».

После этого время потянулось медленно. В штабе воцарилась тишина. И только Никитка, включив игру, занялся стрельбой по виртуальным мишеням. Спустя некоторое время он вдруг поставил на «паузу» и оглянулся, вглядываясь в задумчивые лица. – Послушайте, если бы этот человек собирался спрятать какую-нибудь важную дискету в торт, то он никогда в жизни не оставил бы коробку в такси…

– Логично, – отозвался погруженный в раздумья Сергей. – Выходит, что эта дискета ему была не нужна?

– Здесь несколько вариантов, – сказал Саша. – Первый: он не знал про дискету в торте. Второй: торты вообще не его. Третий: он хотел, чтобы эта дискета оказалась у таксиста…

– Ерунда. Какое отношение к дискете может иметь таксист, если он сам, собственноручно вручил нам эти коробки? – сказала Маша.

– А что, если таксист все это придумал, чтобы избавиться от тортов? – предположила Света.

– Вот сейчас мы увидим его и обо всем расспросим…

Никитка вдруг куда-то засобирался. Надел куртку, обулся. И все молча.

– Ты куда, Никит? – спросила удивленная Маша. – Опять что-нибудь придумал?

– Вы ждите тут, а мне надо сходить в одно место… Есть идея…

Он ушел, следом за ним стали собираться и остальные – машина должна появиться с минуты на минуту.

Никитка, выбежав из подъезда, направился в располагавшийся неподалеку пункт по проявке и печати фотографий. У него имелись свои соображения по поводу этих злосчастных тортов. Он не понимал, почему никто не обратил внимания на второй торт, в котором не было ничего! Он не верил, что человек, затеявший эту авантюру с дискетой и тортами, СЛУЧАЙНО забыл или оставил в машине коробки. Безусловно, на это имелась причина, причем весьма существенная. Не стал бы человек просто так выпрыгивать чуть ли не на ходу из машины и прятаться в подворотне, тем более что его привезли на место в целости и сохранности. Тверской бульвар – кажется, именно туда его должны были отвезти на такси. Но на Тверском он почему-то не вышел, а попросил ехать дальше. Почему? Да потому, что он либо перепутал, либо, увидев на Тверском кого-то или что-то опасное для себя или нежелательное, решил не рисковать… Но чем? Никита оглянулся. Так и есть. К дому, из которого он только что вышел, подкатила желтенькая новая «Волга». Он даже видел ребят, обступивших ее со всех сторон. В фотоаппарате было еще пять кадров, и Никите ничего не оставалось, как «перещелкать» всю компанию вместе с таксистом. Но он уже знал, чувствовал, что такси заказали напрасно – ничего нового водитель им все равно не скажет. Разве что адрес пассажира?…

Когда Никитка вернулся в штаб, там уже никого не было, и он пошел домой. Маша, ужинавшая в одиночестве на кухне, встретила его улыбкой:

– Мой руки и садись, горе ты мое. Ты думаешь, я не знаю, куда ты летал и что сделал?

– А ты думаешь, я не знаю, что вы узнали от водителя?

– Ладно, сначала поешь спокойно, а потом поговорим… Только ответь мне сначала: ты никому не рассказывал про меня?

– В смысле?

– В том самом… про мои поездки в театр?

– А разве ты ездишь в театр?

– Значит, ты знал, что меня не бывает по вечерам дома и что я не сплю?

– Так ты же масленку на обувной полке оставила… Значит, петли кто-то смазывал. Но кто, кроме тебя, мог до такого додуматься?

– А ты ничего, сообразительный. Ладно, давай ужинать…

– А где родители?

– Не знаю, как ты, а я вот лично считаю, что родители наши – ребята легкомысленные и что они нас практически забросили. Они думают, что нажарить гору котлет и сделать салат – это единственная их святая обязанность перед своими детьми. Может, они, конечно, и правы, но мне кажется, что я бы со своими детьми больше занималась. Я понимаю, конечно: у них друзья, какие-то важные дела, ужины в ресторанах с нужными людьми, а как же мы?

– Брось, какой ты ребенок, если шляешься по ночам по театрам, носишь втихаря мамину норку и душишься ее духами… Влюбилась, что ли? – смущаясь, задал Никита тот важный вопрос, который он не решался задать, прежде. Но раз зашел разговор…

– Ты руки помыл? – Маша фыркнула и отвернулась от брата. Гремя посудой, она накладывала ему на тарелки еду. – Если даже и влюбилась, то это мое личное дело. И я бы давно тебе все рассказала, если бы ты не был на стороне Горностаева. Ведь скажи я тебе хоть слово, на следующий день он обо всем узнает.

– Но ведь вы же с ним дружили, – попытался вставить Никита. – Разве ты не видишь, как он переживает из-за твоего наплевательского отношения к нему? Я же слышал, как он тебя сегодня уговаривал пойти в штаб. Ты, наверное, думала, что он начнет расспрашивать тебя про твои ночные поездки?

– Конечно, думала! Но слава Богу, обошлось. Ты руки помыл или нет?

Они и так чистые… Ну что вам наплел таксист?

– Он сказал, что этот мужчина сел к нему в Никольском переулке, он вообще вышел из кондитерской!

– Так я и знал…

– Что ты знал?

– Что вряд ли он скажет вам адрес пассажира. Кондитерская – общественное место.

– Да я все понимаю, но если торты из кондитерской, а мы знаем, где она находится, то нетрудно выяснить, кто именно делал эти торты и кому понадобилось фаршировать их дискетами…

– Почему это «их»? Разве было две дискеты?

– Нет, но почему ты спрашиваешь? Признавайся, ведь ты бегал проявлять пленку? Ты принес снимки с тортами?

Никитка с довольным видом достал из кармана пакет с фотографиями. Два снимка были сделаны с большим увеличением. Маша, разглядывая их, открыла рот. Она была потрясена:

– Ну ты – голова!

На снимках были торты. Один – светлый, с розочками и вишенками, другой – шоколадный. Но поверхность тортов была необычна. Шоколадный торт, в котором обнаружилась дискета, если посмотреть на него сверху, был украшен шоколадными узорами, составляющими оригинальную надпись, выполненную на английском языке: «BASF. 2HD. DOS formatted».

– Такие надписи встречаются на дискетах, это же подсказка, где именно искать дискету, в каком торте… – догадалась Маша. – А на втором торте что за надпись? – Она произнесла по слогам выведенное розовым кремом слово: – Салют! Но почему «салют»? Неужели это…

– …пароль. Я просто уверен, что это пароль. Два торта были для кого-то единым целым. Пассажир, назовем его «кондитером», либо заказал, либо сам сделал торты, содержащие какую-то важную информацию, и поехал на такси на место встречи…

– …то есть на Тверской бульвар?

– Правильно. Но когда он подъезжал туда, чтобы передать эти торты, а взамен, возможно, получить кейс с долларами, то увидел, возможно, не того человека, а то и вообще тех, кого в принципе не могло там быть…

– Ты кого имеешь в виду?

– Врагов, – спокойно ответил Пузырек. – Он почувствовал, что находится в западне, а потому быстро сориентировался и рванул, куда глаза глядят, лишь бы не попасться с этими тортами…

– Да, здорово придумал, – причмокнула губами Маша. – И что же теперь делать?

– Открыть дискету и посмотреть, что в ней… Это во-первых, во-вторых…

– …съездить в кондитерскую, что в Никольском переулке, и сфотографировать всех мужчин-кондитеров…

– Короче, надо срочно звонить Горностаеву. Но сначала выкладывай, в кого ты втюрилась… – И Никитка подмигнул своей любимой сестричке.