Текст книги "Самый настоящий бывший босс (СИ)"

Автор книги: Анна Варшевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Через пару часов, когда мужчина молча садится рядом со мной на диван и присасывается к кружке с квасом, я поднимаю брови.

– Ну и как?

– Стоило тебя послушать, – односложно выдаёт в ответ.

– Нинок, налей мне ещё кваску! – а вот папа доволен, весь сияет. – Ничего, Лёш, привыкнешь! В следующий раз еловые венички припасу, с ними ещё круче, чем с дубовыми!

Алекса рядом со мной ощутимо передёргивает.

– Зато мышцы в норму пришли, так ведь? – жизнерадостно заканчивает папа.

– Д-да, спасибо, Вячеслав Аркадьевич, – криво улыбается Алекс.

– Ну и отлично, – мама протягивает отцу кружку с квасом. – Перекусите или ужина дождётесь? Кстати, Лёша, гостевую комнату я освободила, так что сегодня там сможешь нормально поспать.

Я выдыхаю. Похоже, первый этап пройден, и родители решили дать ему передышку. Слава богу, а то я уже начала переживать, что завтра он будет не в состоянии сесть за руль.

– Спасибо, – уже значительно более радостно отвечает Алексей. – Я есть пока не хочу, ужина дождусь. Матвей, – обращается к сыну, – может, планер соберём с тобой пока? А завтра запустим!

– Ур-ра! – кричит довольный ребёнок и несётся за коробкой.

– А успеете? – спрашиваю тихонько у мужчины. – Мы ведь завтра уезжать собирались.

– Можно будет чуть позже поехать, не переживай, – он сжимает мою руку, переплетает пальцы. – Днём после обеда если выехать, как раз к вечеру вернёмся.

Весь остаток дня Алекс с Матвеем терпеливо возятся с планером. Причём сначала аккуратно раскладывают все детали так, как им нужно, а потом уже начинают собирать. Я смотрю на это с улыбкой – теперь-то понятно, откуда у моего сынишки такая тяга к наведению порядка. Весь в папочку!

Мой папа, походив вокруг, не выдерживает и тоже присоединяется к сборам. А я, убедившись, что всё идёт хорошо, ухожу к маме на кухню.

– Ну что, мужики там делом заняты? – улыбается мне мамуля.

– Ага, – фыркаю в ответ. – Давай помогу с ужином, что надо сделать?

– Да ничего, овощи я уже почти дорезала, и индейка замаринованная стоит, только в духовку её запихнуть. Ну вон салат можешь помыть и порвать, – кивает мама на гору салатных листьев возле мойки.

Некоторое время мы молча занимаемся каждая своим делом, но потом мама негромко говорит:

– Он показался мне неплохим мужчиной, Маруся.

Оборачиваюсь к ней, гляжу недоверчиво.

– Да-да, не смотри так, – улыбается она, но тут же опять становится серьёзной. – Надеюсь, всё сложится хорошо. Главное, чтобы и с Матвеем у него получилось.

– Я тоже надеюсь, что всё получится, – говорю, прикусив губу. – Он… я…

– Да вижу я, как ты на него смотришь, – мама фыркает. – И он на тебя тоже. Ладно, дочь. Ты только не молчи больше. А то ведь чего мы с отцом только не передумали, когда ты сначала забеременела, потом Матвейку одна столько лет растила…

Подхожу к маме и обнимаю её.

– Не буду молчать, мамуль, обещаю, – в носу щиплет. – Спасибо вам, вы у меня самые лучшие.

– Вот и договорились, – мама тоже обнимает меня в ответ. – Ну что, ставим индейку, и через час можно будет кормить наших мужиков. А то они там со своими чертежами и самолётами наверняка уже проголодались!

Вечер заканчивается самой настоящей семейной идиллией. Матвей не отлипает от Алекса, потому что они-таки собрали планер, и мужчина объясняет ему, как завтра будет проходить запуск и полёт. Папа с мамой обсуждают какие-то свои дела, а я вставляю пару слов то здесь, то там.

На следующее утро все «мужики», как их называет мама, уходят на пустырь неподалёку и начинают запускать свой «самолётик», а я собираю вещи Матвея, свои и Алекса заодно. Захожу в гостевую проверить, не осталось ли там чего-то, и через пару минут туда же приходит Алексей.

– Что ты делаешь? – обнимает меня и прижимается губами за ушком.

– Собираюсь, – я разворачиваюсь в его объятиях. – А где Матвей?

– С твоим отцом, планер складывают, – отвечает он и зарывается носом мне в волосы. – Ужас, мы здесь вместе три дня, и только сейчас я могу тебя обнять, – проводит губами по моей шее, и я ёжусь. – Сил нет, как хочу остаться с тобой наедине, чтоб никого поблизости…

– Теперь это будет немного проблематично, – отодвигаюсь от него, смотрю серьёзно. – Матвей ведь никуда не денется.

– Я понимаю, ангел мой, – мужчина кивает. – Только не думай, что он мне хоть сколько-то мешает. Наоборот!

– Я и не думала, – улыбаюсь.

– Честно говоря, я хотел бы, чтобы мы жили все вместе, – говорит вдруг Алекс. – Понимаю, ты опять скажешь, что я тороплю события, но…

– Не скажу, – перебиваю его.

– Не… скажешь? – теряется он.

– Нет, не скажу, – опять улыбаюсь. – Я считаю, что мы вполне можем обсудить этот вариа…

Договорить мне не дают, целуют так, что колени подгибаются.

– Я тебя люблю, – шепчет Алекс, оторвавшись от моих губ, и, отпустив меня, отходит подальше. – Лучше я пойду. А то не выдержу. Собирайся.

После обеда мы укладываем вещи в багажник, немного спорим с Алексеем на тему того, что он укрепил детское кресло посередине заднего сиденья машины.

– Я всё прочитал, – хмурится Алекс. – Это самое безопасное место для ребёнка в машине!

– Ну ладно, – решаю не препираться, тем более что к нам подходят попрощаться родители.

Обнимаю их, папа протягивает руку Алексу. Разительный контраст с тем, как его встретили. До полного доверия, конечно, ещё далеко, но первые шаги сделаны удачно.

На дороге довольно спокойно, и мы уже проезжаем большую часть пути, когда происходит это…

Из-за поворота на встречку вылетает внедорожник и несётся прямо на нас. Алексей резко выворачивает руль, но удара избежать не удаётся.

– Мамочка? – первое, что я слышу после жуткого хлопка, с которым раскрылась подушка безопасности – испуганный голос сына.

– Матвей? Маруся? – хриплый голос рядом. Алекс.

– Матвей! Матвей, как ты, милый?! Где-нибудь болит? – давлю руками на сдувающуюся подушку, морщусь – мне здорово прилетело в грудь, отстёгиваю ремень, разворачиваюсь к сыну.

– Нет, только здесь придавило, – ребёнок показывает на пристёгнутые ремни детского кресла.

Ещё бы не придавило. Его наверняка бросило вперёд. Хорошо, что всё было качественно закреплено.

– Сейчас, мой хороший, я тебя отстегну! Алекс, ты в порядке? – обращаю внимание на бледного мужчину.

– Не совсем, но… ничего серьёзного, – он растягивает губы в улыбке. – Выйдите из машины вместе с Матвеем.

Это я и сама собиралась сделать. Быстро выпрыгиваю, вытаскиваю ребёнка из автокресла. Возле нас уже остановилась пара машин, из которых выскакивают мужчины. Один бежит к нам, другой к внедорожнику, с которым мы столкнулись.

– Помочь? Что с водителем?

– Всё нормально, он… – оборачиваюсь и вижу, что Алексей сидит зажмурившись и прикусив себе кисть руки, видимо, чтобы не стонать. – О, господи…

– Так, давай-ка с ребёнком на обочину отойди, – командует дядечка средних лет. – Щас глянем, чего там. Скорую вызови пока!

– Д-да, конечно, – трясущимися руками достаю мобильный.

– Мама, с дядей Лёшей всё в порядке? – Матвей смотрит на меня испуганно.

– Он просто немного ушибся, милый, – приседаю рядом с сыном. – Сейчас я вызову врача, его осмотрят и подлечат.

В скорой обещают прислать машину как можно скорее. Водитель внедорожника вылезает на дорогу, морщится, промокая платком кровь на разбитом лбу. А я стою с прижимающимся ко мне Матвеем и смотрю только на Алекса. Он ловит мой взгляд и слабо улыбается.

Скорая приезжает быстро. Двое медиков осматривают Алексея и помогают ему выйти из машины самостоятельно. У меня получается выдохнуть. Значит, всё не так плохо.

– Двусторонние переломы рёбер, – констатирует врач скорой. – В больницу. У вас травмы есть? – обращается ко мне.

– Нет, – качаю головой, – мы в порядке.

Мужчина осматривает место происшествия, хмыкает.

– Отличная реакция у вашего мужа. И совершенно отсутствует инстинкт самосохранения, раз сознательно развернул машину так, чтобы удар пришёлся полностью с его стороны.

Прижимаю к себе Матвея покрепче. Слов у меня нет. Точнее, есть, но все их скажу лично Алексею, когда он поправится.

– Куда вы его повезёте?

Врач называет больницу, и я облегчённо выдыхаю. Та, где работают Аня с Никитой.

– Маруся, – окликает меня Алексей, уже полулёжа на носилках в скорой, – я позвонил хорошему знакомому, он сейчас подъедет, все вопросы с машиной решит. Дождитесь его, хорошо? Прости, что оставляю тебя здесь…

– Не глупи, – встаю на ступеньку, дотягиваюсь и легко его целую. – Конечно, мы дождёмся! А потом приедем к тебе!

Алекса увозят, и пока до нас добирается его знакомый, я успеваю позвонить Аннушке.

– Не переживай, Никита сегодня там, – утешает меня подруга. – Я сейчас ему позвоню, он сам посмотрит твоего Алексея.

– Спасибо, – я немного успокаиваюсь.

А спустя полчаса возле нас тормозит машина, из которой вылезает…

– Полкан?! – смотрю на мужчину, открыв рот.

Он тоже впадает в ступор на секунду, но почти сразу улыбается.

– Ну надо же, сколько лет не виделись, – подходит к нам. – Это твой Матвей? Как вырос!

– Поверить не могу, – нервно смеюсь, глядя на него. – Вот уж действительно, мир тесен.

Богатырёв действительно моментально решает все вопросы, подвозит нас до самого дома и уезжает, пообещав обязательно забежать как-нибудь, когда Алексея выпишут.

Почти сразу, как мы оказываемся дома, мне звонит Никита.

– Марусь, ну всё у твоего Алексея в пределах допустимого. Переломы рёбер, но лёгкие не повреждены, так что срастётся. Сегодня не приезжай, вечер уже, да и всё равно он под обезболивающим. А с утра можешь заехать. Аннушка тоже завтра будет.

– Спасибо, Никит, – благодарю мужа подруги.

Уставший и перенервничавший Матвей быстро засыпает, и я вырубаюсь прямо рядом с ним. Хорошо хоть, с няней успеваю созвониться и договориться на следующий день. А утром тороплюсь в больницу.

Правда, сразу к Алексею меня не пускают. Медсестра сообщает, что он сейчас на осмотре, и просит подождать. Присаживаюсь в коридоре. Аня тоже где-то занята, но должна скоро подойти.

– Маруся? – раздаётся надо мной спустя пару минут удивлённый голос.

– Володя? – подскакиваю. – Ну надо же, у меня последние дни одни сплошные неожиданные встречи… Алексей здесь, – поясняю мужчине. – В аварию попал.

– Надеюсь, всё будет хорошо, – Володя сочувственно кивает.

– Я тоже надеюсь, – вздыхаю. – А ты-то что тут делаешь?

– У меня здесь дело, – он кого-то или что-то высматривает, и мне становится любопытно.

– Что-то важное?

– Самое важное в моей жизни! – кивает уверенно, а затем я замечаю, как проясняется его лицо.

Не просто проясняется, он так улыбается, что мне даже неловко становится. Поворачивается ко мне.

– Маруся, удачи! Надеюсь, у вас всё будет в порядке!

– Спасибо, – говорю растерянно.

А мужчина тем временем в несколько шагов догоняет вышедшую из какого-то кабинета молоденькую медсестру и… подхватывает её на руки! А затем вообще перекидывает через плечо.

– Ах ты… – доносится до меня девичий голос. – Поставь меня на место сейчас же!

Вот только он, похоже, даже не собирается её слушать. Наоборот, что-то уверенно говорит ей, а затем и вывернувшей из-за угла и подбежавшей к ним Аннушке. Причём что-то такое, что обе они – и девушка на его плече и моя подруга – замирают с открытыми ртами. А Володя, воспользовавшись ситуацией, быстро сворачивает в сторону выхода и исчезает за дверью вместе со своей ношей.

– Ого, – выдаю я, глядя на это представление.

– Ага, – так же растерянно отзывается подошедшая ко мне Аня.

Глава 21

Маруся

Как бы мне ни было любопытно, что это за девушка такая, и почему Володя так её уволок, все лишние мысли моментально вылетают у меня из головы. Потому что из кабинета медленно выходит Алексей в сопровождении врача.

– Алекс! – срываюсь с места, подбегаю к нему, но резко торможу в шаге от мужчины, боясь сделать что-нибудь не то или случайно причинить ему боль.

– Маруся, – выдыхает он, глядя на меня, – как Матвей?

– С ним всё в порядке, – сжимаю руки, оглядываюсь на Аннушку, которая объясняет что-то другому врачу.

– А ты?

– Тоже, – слабо улыбаюсь. – Милый, как ты себя чувствуешь? Раз тебе можно ходить… значит, ничего страшного?

– Я весь исколот обезболивающим, – хмыкает Алекс.

– Пойдёмте, – в разговор вступает молодой врач, который шёл рядом с ним. – Вам нужно лечь.

– Александр Иванович, можете идти, я помогу, – подошедшая Аня спокойно смотрит на парня, который как будто немного смущается.

– Никита Сергеевич мне сказал направления написать, – мнётся он.

– Хорошо, возьмите бланки у медсестры и идите в ординаторскую, – за мягкостью Аниного тона всё равно слышны командные нотки. – Я подойду чуть позже, разберёмся.

Бедолага с облегчением улыбается и, кивнув, припускает по коридору.

– Интерны с каждым годом всё бестолковее, – сообщает мне шёпотом Аня и качает головой, а потом переключается на Алекса. – Пойдёмте, Алексей, давайте спокойно, не торопясь.

Мы доходим до палаты, и Алекс с явным облегчением устраивается на кровати. Я присаживаюсь рядом, осторожно беру его за руку.

– Побудьте пока вместе, но, Марусь, недолго, хорошо? – Аннушка смотрит на меня понимающе, переводит взгляд на мужчину, – Алексей…

– Можно Алекс и на ты, – он перебирает мои пальцы, поглаживает кисть.

– Хорошо, Алекс, а я Аня, – улыбается подруга. – Тебе лучше отдохнуть. Да и побочный эффект от обезболивающих – усталость и сонливость. Так что давайте, минут двадцать-полчасика, не больше.

Кивает нам обоим и выходит из палаты. Провожаю её взглядом, поворачиваюсь к Алексу и вижу, что он не сводит с меня глаз.

– Я вчера страшно за тебя перепугалась, – невольно шмыгаю носом.

– Ангел мой, только не вздумай плакать! – просительно говорит мужчина. – Я тебя даже обнять не могу!

– Не буду, – несколько раз вдыхаю и выдыхаю, чтобы успокоиться. – Но ты… ты… Как ты вообще додумался до такого – разворачивать машину и принимать весь удар на свою сторону?!

– А ты бы предпочла, чтобы я тебя под удар подставил?! Маруся, лучше не зли меня такой чушью!

– Прости, – иду на попятный. – Я не собиралась ругаться.

– Ангел мой, – он смягчается. – Ты и Матвей – самое дорогое, что у меня есть в жизни. Я не знаю, может быть, у меня как-то хреново получается это показывать… Но я правда ради вас на всё готов, милая!

– Я знаю, – шепчу, всё-таки вытирая скатившуюся слезинку. – Я просто испугалась.

– Я тоже за вас испугался, – он поднимает руку, поглаживает меня по щеке, стирая очередную солёную дорожку. – Поцелуй меня.

– Боюсь, что больно тебе сделаю, – неуверенно смотрю на него.

– Ты мне сейчас больно делаешь своими слезами, – сводит он брови. – И если не поцелуешь, тоже больно сделаешь.

Слабо улыбаюсь и, наклонившись поближе, нежно касаюсь его губ своими.

– Не знаю, как протяну ближайшие недели, – со стоном выдыхает Алекс, когда я отстраняюсь. – Этот ваш Добрынин сказал, что рёбра будут срастаться около месяца.

– А в больнице сколько нужно будет оставаться? – хмурюсь.

– Несколько дней как минимум, – он кривится. – Что-то они там будут проверять…

– Ничего, главное, чтобы всё было хорошо, – прикусываю губу. – Наверное, надо мне заехать в мастерскую, узнать, что там с моей машиной.

– Я им позвоню, – на лице Алекса почему-то мелькает виноватое выражение.

– Что? – смотрю на него подозрительно. – Почему ты так выглядишь?

– Как? – он отводит глаза.

– Как Матвей, когда ему надо признаться, что его очередной экспериментальный раствор нечаянно прожёг дыру в ковре, – хмыкаю.

– Это что за… Он у тебя что, с кислотой играет?! – возмущается Алекс.

– Да нет, конечно, я чуть-чуть краски сгустила, – отмахиваюсь. – Там просто ворс в какой-то странный цвет окрасился. А ты от темы-то не уходи!

– Ну… я просто попросил ребят в мастерской, чтобы они слегка потянули с ремонтом, – смущённо признаётся мужчина. – Иначе бы ты наверняка не согласилась ехать со мной.

Укоризненно качаю головой, но не могу не улыбаться.

– Ладно, забыли, – говорю спокойно. – Но тогда действительно позвони им, я в ближайшее время заберу машину. Ты за руль ещё долго не сядешь, да и непонятно, что там с твоей… Кстати, откуда ты знаешь Полкана? – вспоминаю вчерашнюю неожиданную встречу.

– Да пересекались несколько раз по работе, – Алекс прищуривается. – Полкана? Вы что с ним, близкие знакомые?

– Не вздумай ревновать, – грожу ему пальцем. – Мы несколько лет не виделись, он с Аннушкой встречался когда-то, ещё до её замужества. По какой работе, если он в полиции служит? – недоумённо поднимаю брови.

– Уже пару лет как в отставке, насколько мне известно, – Алекс сдерживает зевок. – Сейчас глава детективного агентства с первоклассной репутацией.

– Ну надо же, – качаю головой, а мужчина опять зевает. – Милый, тебе надо отдохнуть. Я пойду. Спрошу у Ани, когда лучше будет прийти.

– Приезжай с Матвеем, – сонно говорит он. – Если, конечно, можно.

– Хорошо, – тянусь и легко целую его.

Оставляю засыпающего Алекса и выхожу из палаты, прикрыв за собой дверь. Надо найти подругу.

– Ну что, помиловались? – встречает меня улыбкой Аня, которую я обнаружила в коридоре.

– Господи, откуда ты слово-то такое выкопала? – закатываю глаза.

Подруга смеётся, а я машу на неё рукой.

– Аннушка, ты мне лучше скажи, – говорю уже серьёзно, – с ним правда всё хорошо?

– Тебе я врать бы не стала, – кивает Аня. – Переломы, конечно, фиговые – с одной стороны два ребра, с другой одно и ещё в одном трещина. Но всё могло быть значительно хуже. Сейчас главное – наблюдать, чтобы осложнений никаких не началось. Поэтому в больнице до конца этой недели минимум.

– Можно будет прийти с Матвеем? – спрашиваю сразу.

– Можно, но посещения в пределах разумного, – кивает Аня. – Кучу родственников не водить, режим не нарушать. Оно понятно, что у тебя тут блат есть в моём лице, – подмигивает мне, и я улыбаюсь, – но, сама знаешь, Никита посторонних в отделении не очень любит. Поэтому пусть уж лучше про него и дальше говорят, что он сатрап и самодур, даже по протекции жены послаблений пациентам не даёт.

Я прыскаю в кулак. Аннушка если захочет, из своего мужа может верёвки свить и макраме сплести – и он будет висеть и не квакать. Другой вопрос, что ей это не нужно. И перед подчинёнными она всегда корректна.

– Можешь смеяться, но мне так работать легче, – подруга вздыхает. – Все хоть и знают, что правила есть правила, а всё равно регулярно подкатывают с просьбами.

– Хорошо, Анют, я поняла, – киваю и смотрю на часы. – Побегу я домой. Матвей с няней остался, но мы вчера все перенервничали, лучше мне самой с ним побыть.

– Конечно, – кивает подруга, которую уже окликают из кабинета. – Матвейке привет! – договаривает на ходу и скрывается за дверью, а я еду к сыну.

На следующий день закидываю ребёнка в детский сад, сама еду сначала в офис, а потом забирать машину из автомастерской. В компании уже все в курсе, что случалось с Алексом, каким-то образом стало известно и то, что я была с ним в это время. Всегда удивлялась, как моментально распространяются слухи. Но мне это приносит только пользу – руководитель отдела, когда я прошу у него разрешения поработать эту неделю из дома, соглашается без вопросов.

К Алексею мы с Матвеем ездим каждый день. Ребёнок рассказывает ему все свои нехитрые новости, и Алекс, по-моему, искренне наслаждается этим общением. Аннушка говорит, что выписывать его будут в понедельник, а в воскресенье вечером у меня с Матвеем случается серьёзный, хоть и несколько внезапный разговор.

Сын подходит ко мне сам, когда я, закончив домашние дела, ставлю в духовку овощную запеканку на ужин.

– Мам, – ребёнок явно настроен по-деловому, – я хочу спросить у тебя кое-что.

– Конечно, Матюш, – я вытираю руки и присаживаюсь рядом с ним.

– Дядя Лёша говорил, что его отпустят из больницы в понедельник, да?

– Всё верно, – киваю. – Мы с тобой приедем и поможем ему собраться.

– А куда он поедет?

– Почему ты спрашиваешь, милый? – интересуюсь с запинкой.

Вообще-то я думала, как бы так нам договориться, чтобы Алекс приехал к нам – по крайней мере на то время, пока не поправится окончательно. Похоже, мой ребёнок задавался тем же вопросом.

– Просто он ведь твой друг, – говорит Матвей, – и мой теперь тоже, мы подружились. А дядя Никита говорил мне, что у него мно-жествен-ные переломы.

С трудом сдерживаю улыбку. Матвей за эти дни в больнице успевал пообщаться не только с Алексом, но и с Никитой, и обогатил свой словарь кучей медицинских терминов.

– Всё правильно, милый, – киваю. – И что ты думаешь по этому поводу?

– Я считаю, мы должны ему помочь, – серьёзно выдаёт ребёнок. – Дяде Лёше будет тяжело одному, пока кости не вырастут.

– Не срастутся, – поправляю его. – Ты абсолютно прав. Может быть, мы предложим ему пожить у нас какое-то время?

– А можно? – расцветает улыбкой Матвей.

– Конечно. Думаю, он будет очень рад, – улыбаюсь сыну.

– А где он будет спать? Я могу уступить ему мою кровать! – тут же начинает строить планы Матвей.

– Матюш, боюсь, ему будет неудобно туда забираться с его травмами, – качаю головой. – Думаю, мы как-нибудь с этим разберёмся.

Довольный сын кивает и весь остаток вечера рассуждает, что они с Алексом будут делать вдвоём.

А на следующий день, только забежав в палату, довольно выкрикивает:

– Дядя Лёша, поехали к нам жить! Мама разрешила!

Я краснею, а Аннушка, зашедшая в палату следом за нами, отворачивается, трясясь от сдерживаемого хохота.

Алекс ловит мой взгляд и расплывается в улыбке.

– Ну раз мама разрешила… – тянет довольно, – с радостью.

До дома мы добираемся на такси. Мне показалось, что Алекс будет нервничать, если сяду за руль сама. Когда оказываемся дома, Матвей сразу утаскивает мужчину в комнату, чтобы показать все свои любимые конструкторы и приборы, а я вдруг понимаю, что чувствую себя как-то... странно.

Алекс уже бывал здесь, да и… не только бывал. Но сейчас, когда он вместе с нашим сыном что-то обсуждает в детской, чувствуется, что мы самая настоящая семья. И мне как будто неловко от этих мыслей. Да, Алекс признавался в любви, и говорил, что дороже нас у него никого нет, и поехал знакомиться с родителями… Но всё равно я, как идиотка, всё время думаю, что предложения мне он не делал. А вдруг… не сделает? Мало ли, может, он считает, что раз мы будем жить вместе, то это и не обязательно?

Тьфу ты! Я так загружаюсь дурацкими размышлениями, что вместо двух ложек сахара сыплю в тесто для блинов две ложки соли! Приходится выбросить несъедобную заготовку и начать заново. Хорошо хоть вовремя спохватилась.

– Милая, тебе помочь чем-нибудь? – ко мне сзади подходит Алекс, кладёт ладони мне на плечи.

– Лучше сядь и отдохни, – отвечаю, не отвлекаясь от теста. – Или вообще приляг. Тебе вредно долго ходить. А что, Матвей тебя уже отпустил?

– Он сказал, что должен сделать какой-то сюрприз, – улыбается мужчина.

Сюрприз и в самом деле оказывается самым настоящим сюрпризом. Когда я уже заканчиваю с блинами, Матвей притаскивает на кухню рисунок.

– Мама! Дядя Лёша! Смотрите!

На альбомном листе под ярко-жёлтым солнцем с кучей лучей нарисованы три инопланетянина с огромными головами и кривыми глазами, зато с улыбками от уха до уха. Да, навыки рисования у моего сына те ещё…

– Смотри, мама, это ты, – Матвей тычет пальцем в одну фигуру со светлыми волосами, напоминающими взрыв на макаронной фабрике, потом во вторую, с чёрной шевелюрой. – Дядя Лёша, а это ты! И я между вами! Вот, мы за руки держимся и гуляем, видите?

У меня перехватывает горло, и судя по блестящим глазам Алекса, у него слова тоже застревают где-то там же.

– Очень красиво, – наконец выговаривает он хрипловатым голосом. – Отличный рисунок.

– Давайте его сюда повесим! – Матвей прицепляет листок к холодильнику магнитной прищепкой. – Мама, а блинчики скоро будут готовы?

– Да, милый, можешь идти мыть руки, – киваю ребёнку, и он уносится в ванну.

Алекс встаёт, подходит поближе, рассматривая шедевр сына. Потом переводит взгляд на меня.

– Ну копия, – хмыкает негромко, и я прыскаю в ответ. – Знаешь, я сейчас безумно хочу тебя поцеловать, – продолжает тихо.

– Матвей вернётся через секунду, – шепчу в ответ.

– Ты подумала, когда мы ему скажем? – он смотрит серьёзно.

– Я… не знаю, – растерянно пожимаю плечами. – Давай всё немножко устаканится, и ты будешь чувствовать себя лучше, и вообще…

– Хорошо, – помедлив, отвечает Алекс. – Только, Маруся, тянуть я не хочу.

Киваю, но тут наш разговор прерывает вернувшийся Матвей.

С приближением вечера я пытаюсь сообразить, как бы так извернуться, чтобы Алекс мог спокойно лечь спать в моей комнате, но Матвей сам решает этот вопрос, серьёзно объяснив нам обоим, что дяде Лёше необходима ровная поверхность для сна. Я про себя благословляю Никиту, который явно по наущению своей супруги провёл моему сыну краткий ликбез перед нашим отъездом из больницы.

Ребёнок, взбудораженный всем происходящим, долго не может заснуть, и я почти час читаю ему на ночь, чтобы успокоить. А когда наконец выхожу из детской, обнаруживаю, что и Алекс вырубился, не дождавшись меня.

Хотя вообще неудивительно. Он ещё даже близко не восстановился. Поэтому аккуратно, чтобы не потревожить, укладываюсь рядом с ним и отключаюсь сама.

С утра, ещё толком не проснувшись, чувствую лёгкие прикосновения. Пальцы ведут по скуле, щеке, подбородку, спускаются к шее, поглаживают ключицы, но дальше не заходят. Открываю глаза и улыбаюсь мужчине.

– Доброе утро, – говорю, тоже протягивая руку и гладя его по щеке, чувствуя под подушечками пальцев отросшую за ночь щетину.

– Доброе утро, – он переплетает свои пальцы с моими. – Пора будить Матвея? Ты говорила, ему в детский сад сегодня.

Тянусь за телефоном, брошенным на тумбочке, чтобы проверить время.

– Нет, ещё слишком рано, – качаю головой. – Он вчера поздно заснул, пусть поспит ещё, и так-то тяжело встаёт по утрам. Да и есть перед садиком всё равно отказывается, их там кормят завтраком.

Мы молчим минуту.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю тихонько.

– Как человек на жёсткой диете перед накрытым банкетным столом, – хмыкает Алекс и морщится.

– Оу, – тяну, опустив глаза вниз, а потом предвкушающе улыбаюсь.

– Ангел, я по твоему лицу вижу, ты что-то задумала, – он улыбается в ответ.

Глава 22

Алексей

Маруся смотрит на меня так, что дыхание перехватывает. Если бы не эти чёртовы рёбра, которые до сих пор реагируют на любой вздох поглубже…

– Милая, я в восторге от твоего энтузиазма, но боюсь, сейчас ничего не выйдет, – выдавливаю из себя.

Кто бы знал, чего мне стоит этот отказ…

– Знаю, – она удручённо качает головой, ласково проводит пальчиками по моей груди, вздыхает. – Это так, мысль мелькнула. Как насчёт того, чтобы продолжить с этого же места недели через две, когда тебе станет получше?

Две недели?! Матерь божья… Я же сдохну от ожидания! Ангел тем временем, потянувшись, вылезает из постели. Провожаю взглядом тонкую фигурку в шортиках и маечке. Точно сдохну.

Утро идёт своим чередом, принося в том числе неожиданные моменты. Матвей просыпается в отвратительном настроении. До сих пор я таким его не видел и, честно говоря, немного теряюсь, как действовать в этой ситуации. Маруся предостерегающе качает головой, когда ребёнок, чуть не рыдая, идёт умываться.

– Его сейчас лучше не трогать и не пытаться развеселить, будет только хуже. И вообще, обращай поменьше внимания, – шепчет мне, разогревая завтрак. – Веди себя так, будто всё нормально. Он быстрее успокоится.

– Может быть, не вести его в детский сад? – выдвигаю предположение.

– И он поймёт, что родителями можно манипулировать с помощью нытья и капризов, – она качает головой.

– Из-за одного раза? – для меня это странно.

– Дети постоянно проверяют твои границы, – Маруся сочувственно улыбается, глядя на меня. – Лучшее, что ты можешь сделать – очертить их сразу и придерживаться постоянно и последовательно. Любой выход за невидимую линию несёт за собой проблемы.

Чёрт, как-то я не думал, что воспитание детей – это самая настоящая прогулка по минному полю.

– Ты разберёшься, – ободряюще кивает мне ангел, а потом переключается на пришедшего на кухню сына. – Матюш, хочешь чаю?

– Нет, – ребёнок упрямо выдвигает вперёд нижнюю губу, сводит брови.

– Может быть, сделать тебе с лимоном? – Маруся будто не замечает его ответа.

– И с сахаром, – бурчит он недовольно.

– И с сахаром, – кивает она, беря чайник.

Сын действительно постепенно успокаивается. А я вдруг задумываюсь, не почитать ли мне что-нибудь по теме. Надо спросить у Маруси, как она разбиралась со всем этим. Или у женщин это врождённое?

Мы вместе отводим повеселевшего Матвея в детский сад, который, оказывается, расположен буквально в двух шагах. Ангел пыталась просить, чтобы я оставался дома, но лежать мне надоело. И так неделю в больнице провалялся.

Впрочем, всё равно большую часть времени приходится проводить в спокойном положении, чтобы всё срослось нормально. И следующие несколько дней мы оба работаем из дома. Благо мне, чтобы это делать, достаточно головы и мобильного с ноутбуком под рукой. С некоторым юмором вспоминаю Марусиного отца, говорившего, что мы производим одни бумажки и воздух. Да уж, размахивать лопатой сейчас я бы точно не смог.

Её родители, кстати, распереживались, когда Маруся рассказала им о произошедшем. Мама почти настаивала на том, чтобы приехать и помочь, но ангел попросила не нервничать и сказала, что мы нормально справляемся. Зато теперь, когда они связываются с дочерью по видеозвонку, обязательно просят показать, что со мной всё в порядке. Это даже как-то… мило. И непривычно.

Вообще вся моя жизнь внезапно стала непривычной. Прогулки и разговоры с сыном и любимой женщиной, чтение детских книжек на ночь, домашняя еда… И не надоедает!

А в конце недели происходит нечто неожиданное.

– Алекс, я хотела спросить, – Маруся прикусывает губу, смотрит на меня немного неуверенно.

– Что такое, ангел? – отрываюсь от статистики, из-за которой уже рябит в глазах.

– Скоро состоится одна конференция по моему направлению, – начинает она, опускает глаза, – учёба два дня и потом брейншторм-сессия…

– Мозговой штурм? – слегка улыбаюсь. – Ты хотела бы туда попасть?

– Честно говоря, да, – она смущённо кивает. – Мне нравится моя работа. И развиваться хочется.

– Я же не против, милая.

Я действительно не против. У нас сейчас ведь не восемнадцатый век, чтобы запирать женщину дома. Босая, беременная и на кухне? Картинка, конечно, соблазнительная, и я надеюсь увидеть её как-нибудь, но мешать своей женщине реализоваться не собираюсь.

– Проблема в том, что… эта конференция выездная, – вздыхает Маруся. – Она была анонсирована давно, когда, ну, у меня была… другая ситуация. Я не планировала участвовать. Лететь, оставлять ребёнка – не вариант. Да и мест уже не оставалось. Но мне сейчас написали, что один из участников не сможет приехать. И я подумала… может быть, ты справишься с Матвеем эти три дня?