Текст книги "Духова гора (СИ)"

Автор книги: Анна Сойтту

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 7

Аргор будто замер изнутри. Он тренировал меня, объясняя все знаки, которые может показать князь. Он садился рядом и рассказывал о том, что ждёт в топи. Но у меня складывалось впечатление, что мысленно мы уже попрощались.

– Запомни, Мира, – тихий голос заклинателя нарушил ночную тишину и прервал мою дрёму, в которую я только начала проваливаться. – Дальше каменного креста никто кроме ведаря не ходил. Я не знаю, что ждёт вас там и князь не знает. Дед Лахи как-то умел находить язык с вурдалаками, но однажды забрали его дочь, и он ушёл. Никто с тех пор ведаря не видел, а мы без защиты его остались. Земля гибнуть начала, а Сумрачные болота всё ближе к поселению подбираться.

Навострив уши, я подняла голову и разглядела, словно съёжившегося на кровати, обхватившего руками колени Аргора. Он смотрел прямо на меня, будто видел в темноте.

– Там в начале источники только попадаются, – продолжил мужчина. – А дальше неприкаянные ходят, это те, кому возвращаться не за кем, последние из рода, али не питавшие родственных чувств. Они агрессивные и непредсказуемые: могут мимо пройти, а и напасть могут. Увидишь такого, найди лучше место укромное и затаись до поры, не забудь Радомира предупредить. Князь не след в след тебе пойдёт, между вами большое расстояние будет – весь твой путь он почувствует, а если связь так сильна, как я думаю, то и следы увидит, они его проведут.

Поднявшись со своего места, я подошла к кровати и положила голову на её край, заглядывая в сухие отрешённые глаза, но Аргор не протянул руку. Он повернулся на звук процокавших по деревянному настилу когтей и, отвернувшись, укрылся одеялом с головой.

Терпкий привкус горечи коснулся моего сердца. Так значит? Проще укрыться в своих эмоциях и никого не пускать. Думаешь, что, если оттолкнёшь, то я меньше страдать буду, а сам скорее забудешь? Подумав, запрыгнула на кровать и прижалась мохнатой спиной к его спине, ощутив как напряглись его мышцы, но постепенно расслабились и мирный едва слышный храп наполнил комнату. От него ещё пахло свежей древесиной, запах въелся в кожу вместе с летящими от полений щепками, что оставили на обнажённых плечах царапины и ссадины, примешивая к дереву нотки ржавчины.

Утром я проснулась раньше Аргора от пробившихся через щель в ставнях солнечных лучей. Дома я могла позволить себе спать долго, но здесь казалось, что каждая минута на счету и проспать её – преступление.

Тихий шорох в коридоре возвестил о пробуждении Любавы, оставив заклинателя досыпать, я спустилась вслед за женщиной на первый этаж и устроилась на лавке возле печи. Отсюда наблюдать за несостоявшейся княжной было удобнее всего. Отчего-то её простые утренние действия приводили меня в состояние расслабленного спокойствия.

Всё то, что в зверином облике мне было недоступно, в её исполнении казалось сейчас медленным и плавным ритуалом: постепенное наполнение просыпающегося дома дурманящим благоуханием готовящейся пищи, аромат свежесцеженного молока, чуть ощутимые запахи сена и колодезной воды, которая будто хрустит во рту от своей свежести и прохлады.

Опустившаяся на загривок мужская рука вывела из тихой дрёмы, заставив вздрогнуть от неожиданности. Уверенные пальцы на мгновение зарылись в мех до самой кожи и тут же отступили.

– Утро доброе, Мира, – тихо произнёс Аргор и направился к столу.

Заклинатель пытался ввести в мой рацион картофель и каши, но звериный организм наотрез отказался от этой еды, а от сырого мяса отказалась я сама ещё у деда. Привычный теперь уже завтрак состоял из варёного мяса и молока, а после него за мной пришёл князь.

– Пора идти, – хмуро обронил Радомир, отводя взгляд от тлеющей внутри карих глаз грусти.

Затянутый в лёгкий доспех, не мешающий передвижениям и бою, правитель княжества пропустил меня на выходе из дома вперёд. В этот раз я не обернулась, всё, что могла себе позволить из эмоций, уже сделала ночью. Едва уловимый шёпот "Мира" показался дуновением ветра, выдавшим желаемое за действительное. Аргор не прощался и не пошёл провожать.

Шаги князя идущего позади были как всегда не слышны, лишь тугой зерновый запах при порывах ветра говорил о том, что Радомир следует за мной. Он словно был совсем рядом, где-то внутри за солнечным сплетением, и я безошибочно выбирала дорогу в сторону Сумрачных болот. Всю жизнь страдающая географическим кретинизмом, я знала куда идти и как ступать.

Она появилась на дороге неожиданно. Сбоку от наезженного тележками тракта на замшелом валуне устроилась пожилая женщина, укутанная в расшитую узорами и мотивами шаль. Складывалось впечатление, что она сидит не на твёрдом камне, а как минимум на оббитом бархатом троне с мягкой подушечкой, настолько торжественно и величественно она взирала сверху вниз. Длинные белые космы распластались по плечам, пронзительные большие глаза с поблекшими от возраста зрачками, впалые щеки и чуть крючковатый нос, судя по тому, как окутала старушку шаль, тело было сухощавым и невысокого роста.

– Рано, Радомир, – звенящий сталью голос словно создал передо мной преграду, остановив движение и разорвав наваждение.

– Купава, – князь склонился в земном поклоне, который ведьма проводила снисходительным взглядом. – Чем обязан?

– Ты? – насмешливо изогнула бровь старушка. – Я не к тебе, а к ней.

Смерив пожилую женщину заинтересованным взглядом и оглянувшись на замершего в ожидании Радомира, уселась на земле. Что же это всем так интересно на меня посмотреть? Нашли диковинную зверушку!

– А ты и есть диковинная зверушка, – усмехнулась ведьма.

Опешив, я во все глаза уставилась на косматую женщину. Она ещё и мысли читает?

– Знаю я, что ты у Привратницы просила, – нахмурилась ведьма. – Да только когда от души просишь, нужно все случайности учесть, а ты не подумала. Вот и расхлёбываешь теперь.

Женщина наклонила беловолосую голову, пристально разглядывая меня и словно решая говорить дальше или нет.

– Когда обернулась? – спросила ведьма. – Когда вернулась?

Недоумённо уставившись на собеседницу, попыталась понять о чём она спрашивает и принялась вспоминать как дед Михась в лесу нашёл и как в комнате Аргора снова стала человеком.

– На новую луну значит, – задумчиво обронила старушка. – Обновит она всю жизнь твою, изначально свой путь пишешь и по ту сторону свои следы стираешь. Здесь твой путь я вижу, а про свой мир позабудешь вскоре и тревога уйдёт, что спать по ночам не даёт. Отступится.

Ведьма перевела взгляд на вставшего слева от меня князя и вернулась ко мне, молча разглядывая и снова что-то решая.

– Надежда она у всех разная, – нарушила тишину Купава. – Потому ты теперь не зверь, да и человеком тебя не назовёшь. Есть у тебя имя на той стороне и на этой, да нет у тебя имён. Два пути у тебя из-под ног уходят и развилка уже близко. По одному пойдёшь и станешь надеждой для приютившего тебя княжества, сможешь ты с силой, что вурдалаками управляет договориться, но счастье тебя стороной минует. По другому пути пойдёшь – пару истинную свою похоронишь. Чью надежду ты выберешь? От того и судьба твоя виться будет.

Странное опустошение наполнило душу, будто волна с песчаного пляжа схлынула, ничего не оставив после себя. Это я глупая думала, что выбор уже сделала и к Аргору вернусь, а выбора-то и не было ещё. Да и как понять кто пара истинная, когда к обоим тянет?

– Оба истинные, – усмехнулась ведьма, сощурив глаза. – Но от выбранного тобой пути всё зависит. Зверь свой выбор сделал, а человек – свой. Когда на путь свой встанешь, тогда и облик один останется.

То есть? Либо рысь, либо человек? А как понять с кем и от чего это зависит? До чего же боги местные и ведьмы загадки любят. Была бы волком, уже бы выла, а так оставалось только хмуро разглядывать предсказательницу.

– Никто за тебя не решит, – по-матерински добро улыбнулась Купава. – И какой твой шаг к кому приведёт, даже я судить не возьмусь. Слишком переплелись судьбоносные пути. Надежду ты выбрала, да не выбрала чью.

И что теперь делать? Мрачно взглянула на князя, сосредоточившего на мне свой зелёный взгляд. С Аргором я человеком стала на одну ночь, а с князем связь звериная проснулась. Значит, кто кого выбрал – это понятно, уже легче. Но как быть с Макошью, что решила меня в этот мир отправить? Значит ли это, что она хотела видеть меня княжной – её личным сосудом? Но тогда рысиный облик не подходит, а рысь выбрала князя…

Голова мгновенно заболела от зароившихся в ней предположений. Как сделать правильный выбор?

– Сама поймёшь когда время придёт, – обронила ведьма. – Ступайте.

Невидимая стена исчезла и хрупкие узы, словно поводок протянулись к Радомиру, вселяя уверенность в правильности избранной дороги. И, подчинившись, ведьме и толкающей меня вперёд силе, я двинулась по дороге дальше.

– Ведаря в сердце топи найдёте, – донеслось вслед с валуна. – От креста потустороннего совсем недалече.

Тот самый крест из моего мира? Аргор говорил о кресте, но я не думала, что это он! Обернувшись к камню, я ожидала услышать ответ на незаданные вслух вопросы, но Купавы на валуне уже не было. Бодрая сухонькая ведьма уже ушла далеко вперёд в сторону княжества, которое мы покинули. Когда успела? А по виду и не скажешь, что резвая.

– Купава не всегда говорит так, как понимать следует, – достиг моих ушей голос князя. – Ведьмы лишь предупреждают о том, что возможно в будущем, но от совершённых поступков будущее измениться может.

Лес влажный и тёмный раскинулся сразу за полем, клочья мха и вьюнов душили деревья в своих тесных объятьях. Упругий лишайник пружинил от лап, словно предлагая остаться и устроиться в нём поудобнее.

– Ты теперь вперёд иди, – мягко произнёс Радомир. – Я буду следом направлять, вдвоём мы внимание привлекать будем лишнее, по одному на нас не заметят, если нигде не ошибёмся.

Бросив на князя скептический взгляд, я ступила под разлапистые ветви замшелых и разбухших от воды сосен.

Густой душный воздух, пропахший прелой землёй и тленом ворвался в лёгкие, уничтожая на корню всю уверенность в достаточности приобретённых на тренировках с Аргором и Радомиром знаниях. Там запах источников доносился среди привычных, легко опознаваемых запахов, а здесь среди гнили и затхлости я словно потеряла нюх.

Запах зерна давно стёрся из памяти и не доносился с порывами ветра. Окутавший всё пространство сумрак сбивал с толку даже острое кошачье зрение, ни один солнечный луч не пробивался сквозь ветвистые кроны старого бора.

Только где-то внутри зрела уверенность, что я здесь не одна, что справлюсь и что ступаю правильно. Лёгкий запах пала пробился сквозь терпкую вонь и я замерла, разглядывая раскинувшийся передо мной мох. Чуткий нос вдыхал поветрия и выискивал с какой стороны запах сильнее. Вот здесь, чуть пожухлый бугорок посеревшего мха, резко выделяется на фоне наполненного болотной влагой лишайника.

Радомир, сюда нельзя. Умиротворяющий отклик доносится с уверенной волной и спокойствием.

Левее от источника меня снова окутывает влажный дурман, сводящий с ума своим жаром. Подушечки лап словно касаются губки, мягкие кочки щекочут и погружают в себя каждый мой шаг.

Зверь рад и наслаждается прогулкой, насмехаясь над испуганными мыслями человека. Подчиняться следопыту, находить путь среди болотных топей, охотиться на дичь в роще неподалёку от города… Разве можно мечтать о чём-то другом?

Ещё один источник остаётся по левой стороне.

Аргор. Отрешённый взгляд заклинателя до сих пор стоит перед внутренним взором. Его сильные, крепкие объятья, словно глоток кислорода в затхлом воздухе чужого мира. Я хочу быть человеком!

Сразу два источника притаились возле зарослей хвоща, я чую их более сильный запах. Зверь рычит и подавляет своей волей, следопыт рядом и чувствует каждый шаг, он поддержит в любой ситуации, направит и даст решение.

Отчаяние на минуту сжимает сердце, кем же я вернусь из Сумрачных болот? Неужели ведьма права и борьба между зверем и человеком уже началась? Смогу ли я удержать то человеческое, что во мне осталось?

Найти ведаря и вернуться к Аргору.

Найти путь, который не приведёт к его смерти.

Снова стать человеком…

Глава 8

Когда это произошло? Когда я окончательно разделились на две сущности? В загоне Аргора или под кронами хилых болотных деревьев? Я окончательно потеряла контроль. Тело, до сих пор безотказно мне подчинявшееся, стало моей тюрьмой. С толстыми прутьями решёток и пудовыми оковами стен.

Рысь хищно стелилась по земле, а я лишь бессильно наблюдала как она приближалась к ничего не подозревавшей жертве. Молодой тетерев, неизвестно как оказавшийся и выживший в неприветливой местности, с недовольным видом ковырял тонкими пальцами лап кустик с местными ягодами, по виду напоминающим морошку. Он подцеплял тонкими коготками крохотные плоды и аккуратно отправлял их в клюв.

Душный болотный запах, раздражавший меня, не причинял ни малейшего беспокойства охотящемуся зверю.

Я билась в клетке сознания, ощущая нарастающее беспокойство Радомира и идущие от него призывы успокоиться и остановиться, но рысь действовала по своему усмотрению, не обращая внимания ни на кого. Секундный чётко выверенный бросок и острые клыки хищника вонзились в шею жертвы, не оставляя птице ни единого шанса, а меня передёрнуло от отвращения.

Небольшая полянка в самой глуши Сумрачных болот по счастливой случайности была свободна от источников, что, наверное, и спровоцировало зверя расслабиться, отпустить натянутую нить связи и добыть себе живой еды.

Рысь быстро утолила свой голод и жажду крови, а я лишь безвольно наблюдала её глазами, не в силах что-либо изменить. Паника скрутила все внутренности. Воздух в лёгких отказывался двигаться дальше.

Не хочу! Я не зверь! Я не убийца!

Жар опалял тело, выкручивая мышцы и кости. Казалось, что боль поселилась в каждой клеточке. Пятнистое животное каталось по земле и выло от ярости и бессилия. Не знаю кто в этот момент сопротивлялся больше – я или она?

Отчаяние и страх цепкими холодными оковами сковали душу и только приближающаяся свежесть ночной тьмы как-то остужала воспалённую кожу.

– Пожалуйста, не надо, – тихий всхлип прорвался сквозь стиснутые зубы.

Терпкое зловонное марево болот опутало меня и прилипло мокрой тканью ночной рубашки к телу.

– Я не зверь! Я не буду зверем!

Тонкая связующая нить где-то в глубине души растянулась до боли и, зазвенев, лопнула, оставляя чувство опустошения и тишины. Радомира я больше не чувствовала, поскуливая, зверь скрылся в подсознании и всё, что осталось от него – смутное ощущение близости.

Свернувшись клубком на сырой бархатной болотной кочке, я подтянула к груди босые ноги и позволила себе разрыдаться. Осколки памяти, сверкнув на прощание воспоминаниями, скрывались вслед за рысью в недрах разума, оставляя лишь те дни, что я провела в этом мире. Туманная завеса опустилась и погребла под собой всё то, что было дорого мне прежде.

Только Аргор имеет значение, должна же я держаться хоть за него, если всё остальное потеряно и лишь смутно просвечивает чем-то знакомым, но уже не важным.

Только Радомир остался где-то в глубинах топи и, возможно, найдёт дорогу по тем следам, что я успела оставить до того, как зверь подчинил моё тело.

Гнилостный запах тлеет вокруг и оседает вечерней росой на траву, пронизывающим холодом впиваясь в незащищённую кожу. Тихие лесные шорохи и слабые порывы ветра напоминают о том, что я всё ещё жива и осталась собой. Надолго ли?

Шорохи всё громче и ближе. Топь живёт своей жизнью и её не интересует застывшая в позе зародыша моя фигура. Человеческое ухо начинает различать отдельные звуки и всё больше они походят на шаги, тяжёлые и неуклюжие, будто идущему что-то мешает. Недовольные всхлипы потревоженных ночным созданием кочек нарушают тихие посвистывания полёвок и заставляют смолкнуть болотных цикад.

Ещё не настолько темно, чтобы не различить частично разложившийся силуэт, чья рука провисла вдоль тела на растянутых сухожилиях и волочится по земле следом за бесцельно бредущим по топкой жиже. Вурдалак.

Новая волна паники грозит погрести под собой все попытки собрать свою волю в кулак. Что говорил Аргор? Найти безопасное место и прикинуться ветошью? Нашла. На поляне открытой всем желающим увидеть, в самом её центре и лишь надежда на то, что белоснежная сорочка покрылась высохшей коркой грязи и уже не блестит ярким пятном в сгустившемся сумраке.

Существо принюхивается и тихо рычит, сосредотачивая невидящие бельма глаз в моей стороне. Его движения всё увереннее и тяжелее. Вурдалак идёт прямо ко мне. Ужас парализует волю, сейчас у меня нет ни когтей, ни клыков, чтобы хоть что-то ему противопоставить! Воспоминание о свернувшейся, пропитанной гниением, чужой крови во рту, окончательно обездвиживает.

Если не двигаться, подождать, он пройдёт мимо. Аргор же не мог обмануть? Не стал бы заклинатель зверей врать и уверять в том, что убьёт меня вместо того, чтобы спасти. Лежать, не шевелиться, затаиться и ждать.

Я чувствую его дыхание на своей коже. Разве трупы умеют дышать? Что вообще умеют трупы? С трудом сдерживаю рвущийся из груди истерический смешок. Крепкие чёрные когти будто лезвия наточенных ножей. Вурдалак осторожно трогает моё тело, подцепляет так аккуратно будто убитый рысью тетерев маленькую ягодку. Источаемое им зловоние чешется в носу, вынуждая задержать воздух в лёгких, чтобы не чихнуть.

Тихое рычание и когти разжимаются, отбрасывая меня в сторону с дороги зверя. Острый сук от упавшей ветки впивается в плечо, пропарывая тонкую кожу и застревая в мышцах. Я с трудом сдерживаю крик и чудовище, скосив напоследок белёсый взгляд туда где упало отброшенное им тело, продолжает движение вперёд, потеряв всякий интерес к утонувшей в чёрной ночной тьме поляне.

Ночь всё гуще, а холод всё злее и даже тонкий ручеек горячей крови не в состоянии согреть и заставить двигаться одеревеневшие от ужаса и озноба мышцы.

Лесные шорохи играют вокруг свою музыку, но не могут скрыть новые утопающие в кочках всхлипы чужих ног, рык и ворчание. Запах разложения и тлена. Новое прикосновение когтей, уже не такое заинтересованное как первое. Чудовищу больше интересна моя кровь, чавкающие глотки воды рядом с повреждённым плечом и оно отправляется дальше. А у меня даже на отвращение нет больше сил.

Ночь всё темнее и уже не видно силуэтов деревьев, не пробивается сквозь густые переплетённые кроны изувеченных стволов свет далёких и чужих звёзд. Надо двигаться, найти укромное место до утра и затем отыскать Радомира.

Но зачем? Холод ласково шепчет на ухо и обещает покой, избавление от всех тревог и забот. Надо только закрыть глаза и всё станет уже неважным. В конце концов, это ведь не мой мир.

Не мой? С чего я это взяла? Не помню, не хочу знать.

Очередной шорох шагов оставляет равнодушной. Разве может случиться что-то ещё более худшее? Одна посреди населённой вурдалаками топи, ночью и в тонкой ночной рубашке.

Куда я шла? Зачем сопротивляться? В темноте так хорошо и холод уже не так противен.

– Что же ты, глупая, сделала? – осторожные прикосновения бережно укутывают во что-то мягкое и тёплое.

Я сделала что-то не так? Что я сделала? Мысли шевелятся и с трудом продираются сквозь вялость и апатию.

– Тшшш, всё хорошо, – смутно знакомый голос уверяет, что ему можно доверять. – Будет немного больно, но без этого никак. Ты только не засыпай, нельзя пока.

За что он извиняется? Почему нельзя спать? Ночь так уютна. Недоумение и ленивое равнодушие стирает жгучая волна боли, пронзившая плечо, но тут же что-то густое и приятно пахнущее травами впитывается в кожу, останавливая кровотечение.

Такой родной запах, откуда он здесь? Сознание пытается бороться с холодом. Его запах рядом, но не он.

– Отдыхай, Мира, – продолжает успокаивать голос из ночной тьмы. – Завтра подумаем, что теперь делать, а пока спи. Я присмотрю за округой до рассвета.

– Спасибо, – маленькое слово даётся с трудом, озябшие губы не желают пропускать его через себя.

– Спи, – тёплые объятья прижимают к себе и кто-то нежно касается моих губ своими, согревая дыханием, в котором отпечатался запах спелого зерна и предгрозового воздуха.

Мне не нравится вкус зёрен и озоновый запах грозы.

Сон больше похожий на горячечный бред. Холод и тепло. Болотные запахи и запахи зреющих на солнце упругих колосьев. Ночь и день. Липкий воздух топи и свежий ветер с гомоном деревенских голосов. Чьи-то руки надёжные и уверенные отдают моё тело в другие – сильные и пропахшие травами.

Так странно. Мозаика бурых листьев над головой едва различимых в неверном утреннем солнце сменилась гладкими досками потолка, что выхвачены слабым светом от свечи рядом с окном полным ночного неба. Аргор снова не прикрыл окно, он любит видеть облака при пробуждении и игнорирует приказ князя закрывать ставни каждую ночь.

– Как она? – взволнованный женский голос слабым воспоминанием приводит в чувство.

– Болота забрали много крови, но худшее уже позади, – ответ такой же тихий как и вопрос, с едва уловимыми бархатными интонациями. – Радомир нашёл её вовремя. Говорил же, что слишком рано туда идти, но понесла ведь нелёгкая.

– Главное выбрались, – успокаивающе шепчет Любава. – Надо же, девицей оказалась. Ты же знал об этом, почему не рассказал? Я бы ей худа не сделала.

– Ты бы не сделала, – ощерился заклинатель. – А молва? И так второй день крепость слухами полнится. Хорошо хоть Купава народ успокоила, знала ведь куда едет и зачем, колдунья старая.

– Не ворчи, – чуть повышает тон сестра. – Купаве всё ведомо, на то и ведьма. А ты мог и сказать. Я же ей мясо сырое с пола есть предлагала, человеку-то! Эх, ты… Всё тебе звери важнее, а до людей и дела нет.

Сердито фыркнув, Любава вышла из комнаты, оставив её в тишине нарушаемой лишь равномерным дыханием Аргора.

Значит, это не было сном? Там на болоте князь нашёл меня и каким-то образом смог выбраться обратно? Если бы не давящая тяжесть одеяла и скопившаяся в теле ватная слабость, я бы попыталась узнать больше, но веки сковывал сон, будто мало ему было времени со мной.

– Мира, – только он произносит моё имя с такой нежностью, что замирает сердце. – Мирослава.

Сон отпускает из своих тисков, разрешая повернуть голову к мужчине, чьи горячие объятья возвращают тепло моей коже и вытравливают с неё травяными запахами воздух болот. На глубине карих глаз притаились тревожные омуты, а рядом с густыми ресницами залегли морщинки на потемневшей от недосыпа коже.

– Я думал, что потерял тебя, – нежность и ласка в голосе отзываются трепетом в сердце.

Быть человеком, чувствовать близость его тела, что заставляет ощущать себя живой и нормальной.

Не зверь. Не хочу быть зверем.

– Мира, – дрогнувшие руки касаются моей спины, прижимая к мужчине.

Мой. Родной. Его прикосновения словно память о давно забытой мечте. Но когда я об этом мечтала?

Тепло и нежность губ, таких желанных, ласково убеждают довериться. Он не обидит, будет рядом, всегда со мной. Сердце сбивается с ритма под уверенными движениями ладоней, кожу опаляет уже не озноб, и слабость окончательно отступает под силой того огня, что охватывает тело и душу.

Смутные ощущения и тени от воспоминаний мелькают где-то на границе сознания.

Я что-то оставила там в Сумрачных болотах, память об этом надёжно укрыта и охраняется притихшим до поры зверем. Рысь всё ещё там, внутри, её мех словно щекочет меня изнутри, напоминая о том, что она не сдастся и будет выжидать нового шанса. Теперь нас двое в одном теле и каждая будет бороться за право на жизнь.

Но сейчас всё это не имеет никакого значения. Пока Аргор рядом и обнимает так крепко.