Текст книги "Няня по принуждению (СИ)"

Автор книги: Анна Шварц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Эпизод 29

Когда такси подъезжает к дому Амира, начинается проливной дождь.

– Скажите адрес, откуда мы приехали, – прошу я таксиста, забирая у него сдачу.

– Девушка, с вами все в порядке? – он поворачивается и внимательно смотрит на меня. – может, в полицию? На вас лица нет.

– Все в порядке, – выдавливаю я, – просто скажите адрес. И быстрее.

Я пытаюсь улыбнуться, чтобы таксист не поднял панику. Вряд ли, если я произнесу “вы знаете, жить мне осталось около часа”, этот простой на вид дядька лет пятидесяти, с намечающейся сединой на висках, хоть что-нибудь сможет сделать.

Мужчина, бросив еще раз в мою сторону напряженный взгляд, называет адрес, и в этот момент дверь машины рядом со мной открывается. Я вздрагиваю, когда внутрь заглядывает незнакомый человек, но потом понимаю, что это охрана Амира. Это не Лысый. Какой-то другой мужик. Он поднимает к лицу рацию и коротко произносит:

– Вернулась.

Таксист напряженно смотрит на него, и я его понимаю. И, к сожалению, его ждет очередное потрясение, когда дверь со стороны водителя открывает другой человек и произносит ему коротко и сухо:

– Выходи.

– Чего? – возмущается таксист, – я работаю, вообще-то. Просто ее довез, алё! – он замолкает, когда видит наставленный на него пистолет и медленно отпускает руль, – я понял… ребят, в натуре ничего не делал…

– Он просто довез меня домой! – выкрикиваю я, вылезая из машины. Мне не хочется, чтобы бедняга таксист оказался в центре каких-то непонятных криминальных разборок, – не трогайте его!

– Пожалуйста, не переживайте, мы разберемся с этим, – произносит человек Амира, и жестом указывает на ворота. Ледяной дождь бьет меня по обнаженным плечам и рукам, струйками стекает по лицу. Я делаю шаг, другой, оглядываюсь на таксиста, который нервно переминается с ноги на ногу, и охранник уводит меня. Я слышу лай собаки где-то сбоку, мелькают размыто садовые фонарики… Отдаленно понимаю, что иду я босиком – боже, кеды-то остались в примерочной.

Но мне уже плевать. Пузырек с ядом холодит мне ладонь, и я незаметно запихиваю его в лифчик, отвернувшись. Если я выроню и потеряю его – Амир мне не поверит. Или, не дай бог, разобью в своей руке…

Наверное, я запомню эту ночь навсегда. Наверное, в память мне врежется громкий, почти оглушительный стук дождя, который пеленой закрывает особняк впереди, и то, как я поднимаюсь по блестящим, мокрым ступенькам, выложенным светлой плиткой. Как я захожу в теплый дом и ахает прислуга, увидев меня. В остальном все будто размывается вокруг, пока мы идем по дому, и мир вокруг вновь приобретает резкость, только когда мой сопровождающий толкает дверь в кабинет Амира, снова приглашая меня жестом внутрь.

В этот момент сердце словно падает вниз, а ноги становятся ватными и неподатливыми. Кажется, я потеряла решимость.

Я медленно захожу. За спиной закрывается дверь. Я встречаюсь с горящим и мрачным взглядом Амира, который медленно поднимается из-за стола.

Слова, которые я хотела произнести, встают комом где-то в горле. Это может быть последним часом моей жизни – такая мысль словно отравленным кинжалом жалит мне прямо в сердце. Почему я думаю, что Амир мне поверит? Он может даже не выслушать меня.

– Мне надо кое-что сказать… – еле выдавливаю я, пока Амир, словно огромный, черный тигр стремительно приближается ко мне, – пожалуйста, выслушайте меня…

Его пальцы смыкаются у меня на горле, заставляя замолкнуть, и он рывком поднимает меня выше.

– Дрянь, – рычит сквозь зубы он мне в лицо, пока я беспомощно барахтаюсь, царапая его руку. До этого дня я не видела Амира злым. Черт, он даже тогда, в лесу не был настолько злым. Сейчас, похоже, он подписал мне приговор, – ты меня достала.

– Выслушайте меня…

– Замолчи, – каждый слог он выплевывает с душной, темной яростью, которая будто обжигает мне лицо, – что за дерьмо на тебе? – большой палец с силой проводит по разбитой губе, размазывая тональный крем, и я вскрикиваю от боли. В такси я начала наносить тон, но потом остановилась, решив, что это не нужно. Лучше бы я вообще этого не делала. Может, увидев мой плохой видок, Амир бы был чуть менее злым…

Он опускает взгляд вниз и замолкает. А потом неожиданно нагло запускает руку мне в декольте, и…

Воздух из моих легких вылетает со всхлипом, когда он достает из выреза платья маленький флакончик. Поднимает его на свет, зажав между пальцами и внимательно рассматривает. И когда он медленно переводит взгляд на меня, я понимаю, что он догадался. Догадался, что я не просто так прячу эту дрянь, а значит, она чем-то опасна.

Я забываю, как дышать, и следующие секунды жизни становятся для меня адом. Все, спасения не будет. Он сделал свои выводы, и, судя по его взгляду, уже похоронил меня.

– И что тут у тебя? Снотворное? Яд? Так тряслась передо мной, а теперь пришла травить? – усмехается внезапно Амир. Вот только веселья в его глазах я не вижу ни капли. Он разжимает пальцы, и я едва не падаю на пол. Обнимаю себя руками, сжимаясь перед этим монстром, – не отвечай, сейчас узнаем. Давай. Куда подлить-то эту дрянь хотела? Неси воду. Сейчас покажешь, как тебя надоумили.

– Это яд, – признаюсь я. Смотрю вниз, боясь взглянуть в лицо своему кошмару, – я спрятала его, чтобы ваша охрана не нашла. И чтобы не потерять. Я не собиралась давать его вам….

Я рвано выдыхаю. Амир молчит, не перебивая. Уверена, что он смотрит на меня сейчас с презрением и недоверием, потому что я слишком поздно призналась. Надо было спрятать флакончик получше, но кто ж знал, что он будет опять заглядывать мне в декольте? Хотя, он делает это уже не впервые.

– Меня украли, – я поднимаю, все-таки, глаза и встречаюсь с ним взглядом. Как же это сложно – смотреть на него и говорить. Словно пытаешься болтать с хищником в джунглях, который вот-вот собирается на тебя прыгнуть. – а ваш Лысый стоял спиной к кабинке и ничего не заметил. Потом меня увезли в машине, и дали снотворное. Я проснулась в каком-то гараже, мне вкололи яд и сказали, что я должна вас отравить за час, или… умру. А если сделаю, что надо – смогу к ним вернуться и получить противоядие.

Пока я медленно рассказываю это, Амир смотрит на мою руку. Если он ищет след от иглы – он там есть. Он заметен.

– Я не собиралась этого делать…я не хочу этого делать, – я закрываю лицо ладонями, всхлипывая, и чувствую, как слезы льются теплыми дорожками по щекам, – но тогда я умру. Пожалуйста, помогите мне. Вам, наверное, плевать, или вы мне не верите, но мне больше не на кого надеяться. Я не убийца. Вы отец моего племянника. Я просто не могу сделать такое и жить дальше.

– Дура, – слышу я внезапно усмешку и убираю руки от лица. Амир смотрит на меня скептически и с жалостью, – ты им нафиг не нужна. Никто там тебя не ждет и ничего у них нет. Отправилась бы на тот свет вместе со мной.

– Что? – ошарашенно спрашиваю я, не веря своим ушам, – хотите сказать, что я и так и так умру?

Амир что-то отвечает мне, но я уже плохо воспринимаю реальность – у меня начинается истерика. Я надеялась, что Амир сможет как-нибудь поймать, найти этих людей и отобрать у них противоядие. Но все это глупости. Меня просто обманули.

Эти секунды или минуты жизни напрочь вылетают у меня из памяти, и опоминаюсь я, когда Амир крепко прижимает меня к себе, удерживая на месте, и заставляет смотреть ему в глаза. Сейчас меня не пугает то, что мы так близко друг к другу, то, что этот страшный человек фактически обнимает меня, и я с каждым своим вздохом чувствую его огромное и мощное тело, состоящее из одних мышц.

– Успокойся ты, волчица, – врывается в уши спокойный голос Амира. Я стараюсь смотреть ему в глаза, пусть и его взгляд до этого дня пугал меня до мурашек, но это единственное сейчас, что держит меня в сознании, – не умрешь ты. Я тебе не разрешаю. Не истери только. Не веришь мне, что ли? Давай выкладывай все, пока я тебя несу к машине. Что говорили, как выглядели.

Он с легкостью поднимает меня на руки, а потом толкает плечом дверь и выходит из комнаты. Этот зверь, которого я так боялась, несет меня на руках, а я прислоняюсь щекой к его груди. Он поверил мне. Да я, в принципе, плохо умею лгать, а он, наверное, понял, что моя истерика была не наигранной. Только толку-то?

Мужчина, который привел меня, молча отправляется за нами.

– Они сказали, что вы не успеете узнать, чем меня отравили, – шепчу я, – куда вы меня несете? Это бесполезно.

– Ты им веришь или мне, спрашиваю? Сейчас обратно в тот гараж отправишься. Я тебе что приказал?

Я закрываю глаза и начинаю послушно рассказывать. Это сложно, потому что мне словно приходится пережить все с самого начала, но меня успокаивает одно, пусть это и кажется не совсем нормальным – меня сейчас несет на руках человек страшнее всех тех, кого я сегодня встретила, и я под его защитой. Были бы те люди сильнее – не стали бы наносить удар исподтишка, через жену Амира. Значит, они не могут к нему подобраться иначе. Убивать человека за несколько часов до какой-то важной встречи… деловой? Или личной? Кстати, не для этого ли Амир потребовал, чтобы я выглядела “прилично”, потому что у него что-то намечалось?

Наверное, эти люди были в отчаянии, если решились на такой шаг.

И когда я описываю тех, кого видела в том гараже – Амир внезапно начинает смеяться. Никогда до этого не слышала, чтобы смеялись настолько издевательски. Я даже вздрагиваю от неожиданности, но вопросов не задаю.

– Таксиста не трогайте только, – прошу тихо я, – он просто меня довез, и все. Он хотел позвонить в полицию.

На улице Амир отпускает меня перед машиной, чтобы открыть дверь. Дождь по-прежнему капает, но уже более слабый и мелкий. Я растерянно рассматриваю людей вокруг. Лысого я нигде не вижу, хотя, он раньше постоянно мелькал возле Амира. Неужели и с ним что-то сделали?

– А где Лысый? – спрашиваю я у Амира, когда он кивает на машину, приказывая мне сесть внутрь. На этот вопрос мужчина приподнимает бровь.

– Лысого нет. Садись.

– Его тоже украли? – пораженно спрашиваю я.

– Нет.

– Он мог бы рассказать про…

– Не мог бы, – усмешка Амира больше похожа на оскал, – его больше нет.

Мои глаза становятся круглыми и огромными, как тарелки. Я это чувствую.

– Он… в каком смысле? Что вы с ним сделали?

– Уволил.

Амир запихивает меня в машину, и я замолкаю. Уволил? Просто отдал трудовую и помахал ему ручкой? У меня вырывается истерический смешок. Звучало это как-то более мрачно. Но я быстро отвлекаюсь от этих мыслей, потому что из коротких приказов, которые Амир отдает своим людям, я понимаю, что он ждет еще одно покушение… пока мы едем.

Страшно жить с ним. С этим человеком. Может быть, Мирослава просто не выдержала вечной опасности, и сбежала, прихватив малыша? Зачем тогда бросила его у дороги? По-прежнему непонятно.

– Нас могут убить? – спрашиваю я, сглатывая волнение, когда Амир садится рядом. Он поворачивает в мою сторону голову и прожигает темным взглядом. Потом неожиданно наклоняется ко мне.

– Не могут. Опять слишком много вопросов?

– Вы… – со смешком вырывается у меня, – вы издеваетесь? Я, может, скоро умру. Могли бы и сжалиться, рассказать хоть обо всем. У меня осталось полчаса, – я бросаю взгляд на время в машине, – и эти полчаса я опять буду вынуждена слушать ваше “не лезь, не спрашивай, не твое дело”? Когда у меня начнутся предсмертные судороги, вы скажете что-нибудь вроде “прекрати”? Это не поможет…

Я ойкаю, потому что Амир сгребает меня и сажает к себе на колени. Кладет мне ладонь на затылок и смотрит мне в глаза, усмехаясь. И снова я испытываю это пугающее и волнующие чувство: этот дьявол слишком часто сегодня касается меня.

– Я сказал, что ты не умрешь. Ты слишком болтливая.

– Мне страшно. У меня осталось так мало времени… вы не понимаете? – слезы снова поступают к глазам, когда я думаю, что мне придётся умереть рядом с этой глыбой арктического льда – безучастной и холодной. Что-то твёрдое впивается мне в бедро и я ерзаю, меняя положение. Опускаю на секунду взгляд вниз. Это кобура с оружием. Вот они, атрибуты последних минут моей жизни.

– Ты не о смерти думай, – в голосе Амира появляются странные нотки, и я растерянно поднимаю на него глаза, – а о том, как жить потом будешь.

– А как я жить буду? – этот вопрос вырывается удивительно тихо, пока я смотрю, как в чёрных глазах мужчины появляется тьма. Амир легко сжимает волосы на затылке в кулак, не причиняя боли, и заставляет наклониться ещё ближе к нему. Между нашими лицами остаются считанные миллиметры, и моё сердце панически бьётся, как птичка в клетке. Зачем он это делает? Мы слишком близко.

Я пытаюсь встать, но Амир хватает меня за бедро, удерживая на месте. А потом внезапно сминает его пальцами, пока я холодею, вспоминая, что блондинистый псих украл мое нижнее белье. А я ведь не сказала Амиру. Я вообще умолчала, что этот кретин набросился на меня с поцелуями и попытался раздеть. Ткань платья очень тонкая, и через нее Амир прекрасно чувствует, что на мне ничего нет.

– Что за хрень? – тихо и убийственно мрачно интересуется он.

– Я же сказала, что была в примерочной! Не трогайте меня так, – я чувствую, как сердце начинает выпрыгивать из груди. Нет, я точно не могу признаться ему, что этот псих пытался со мной сделать.

– Без белья?

– Да! Оно портило весь вид платья. Вы сами видите, какое оно тонкое.

Темные глаза напротив темнеют еще больше. Я нервно сглатываю.

– Вот сейчас ты врешь, – усмехается нехорошо Амир, – нагло и мне в лицо.

Эпизод 30

Страх цепко сжимает внутренности ледяными лапами. Так же цепко, как держит меня Амир, только руки у него горячие, просто обжигающие.

– Зачем врешь? – продолжает он, изучая мое лицо. Будто заглядывает в самую душу и прекрасно видит, как я подбираю оправдания. Такой взгляд хочется избегать, но я даже дернуться не могу – Амир меня сжимает настолько сильно, что, наверное, синяки останутся.

Конечно, я вру. Скажи я правду – и этот человек отшвырнет меня, как грязную вещь, и никакого спасения не будет. Передумает. Он же убить готов за измену. Для него это позор. И ему будет плевать, что это не я полезла к этому блондинистому психу, а он ко мне. Скажет, что я виновата, потому что потребовала Лысого остаться у входа в примерочную.

Но как бы я сейчас не выдумывала причины своего странного внешнего вида, Амир быстро раскусит мою ложь.

Кому я врать-то собралась? Тепличная девчонка, которая жизни еще не знает. Даже рассмотреть подонка в своем муже не смогла, розовые очки напялила и жила, радовалась, что семья у нее. А Амир каждый день среди хищников проводит – как еще назвать таких людей? Володя таракан по сравнению с ними.

Господи, и что мне делать? В голове появляется дурацкая идея.

– Мне плохо, – я поднимаю руку и прикладываю ладонь к груди, начиная быстро-быстро дышать. Случайно умудряюсь мазнуть тыльной стороной по телу Амира, по стальным мышцам живота, и меня пробирает дрожь. – Кажется, меня тошнит. Положите меня на сиденье и дайте спокойно умереть… без ваших вопросов.

– Так, хорош играть со мной, – резко обрывает меня Амир, разрушив последнюю надежду избежать эту тему, – что с тобой делали? Говори. Чего боишься?

– Тебя, – шепчу я, – ты меня убьешь. Ничего не скажу.

Он чуть прищуривается.

– Трогали тебя? – спрашивает холодно он, а я вздрагиваю, как от пощечины и мотаю головой, – насиловали?

– Нет! – вскрикиваю, – этого не было! Прекрати о таком говорить!

– Значит, просто облапали, – усмехается Амир, – придется им еще и руки перед смертью переломать. Что еще делали?

– Зачем вы допытываетесь? Я все равно не ваша жена. Их надо посадить и всё. Не надо им ничего ломать, – тихо произношу я, зная, что это может услышать только Амир. Он изгибает в усмешке губы.

– Чего? Может еще простить их? Это только ваши мужики так могут. Или продают другому свою женщину и смотрят тупо, как ее забирают.

“Ой, все. А от тебя жена вообще сбежала. Сам-то не идеал.” – мысленно констатирую я.

– Сама, кстати, такое дерьмо выбрала или выдали? – внезапно переводит тему Амир, не замечая, как я морщусь.

– Вам мало для меня унижений? Мои мама с папой умерли. Сама выбрала.

– Думать готовой вы, бабы, нихрена не умеете. Поэтому родители должны вас замуж выдавать.

Ох. Я закусываю губу, чувствуя, как злость закипает во мне, словно вода в кастрюльке. Зато Амир довольно смеется, увидев, как поменялось выражение моего лица. Будто бы пошутил удачно. Скотина.

– А вас тоже родители женили? – интересуюсь я обиженно, и наклоняюсь ближе к его уху, чтобы еще тише произнести, – и как? Нравится вам сейчас везде свою жену искать и чужую женщину за нее выдавать?

Этот дьявол поворачивает в мою сторону лицо, и мы встречаемся взглядами. Кажется, он зол. Похоже, он был бы сейчас не против залепить мне затрещину, но он сдерживается.

– Договоришься сейчас.

Господи, ну зачем я его бешу? Дурацкая и опасная затея, но меня задевает до глубины души его рассуждения. Будто бы я не человек со свободой выбора, а какая-то вещь. Глупая и недалекая, способная только принимать решения “какое платье сегодня надеть”. Может быть, Мирослава такой и была, но я-то другая. Тысячи женщин другие.

– Не стоит за меня кому-то ломать руки, – произношу я, – сдайте их полиции и все. И отпустите меня, пожалуйста. Мне не сильно удобно разговаривать, сидя на ваших коленках.

Он ссаживает меня на сиденье рядом – почти что сбрасывает. Только тогда я выдыхаю. Словно в лапах хищника побывала и вырвалась.

– Мне от тебя советов как раз не хватает, – издевательски произносит он, а я хмыкаю.

– Ну да. Я же глупая женщина.

– Болтливая. Это хуже.

Я хочу было что-то ответить, но закрываю рот. Почему-то начинает болеть в груди. Сдавливать, будто на нее положили огромный камень.

– Можно окно открыть? – бормочу я, немного сгибаясь, чтобы глотнуть чуть больше воздуха.

– Нельзя.

– Амир… пожалуйста. Мне нехорошо.

Он внимательно смотрит на то, как я глубоко и тяжело дышу. Паника превращает вокруг воздух в густое и горячее желе, которое я пытаюсь протолкнуть в легкие.

– Все равно нельзя. Что болит?

– Дышать тяжело.

– Доехали почти. Потерпи. Сильно плохо?

– Очень, – пищу я, чувствуя, как сознание начинает темнеть, а кожа холодеет. Даже губы немеют, когда я выдыхаю. Будто бы покрываются корочкой льда. Я закрываю глаза, и только чувствую, что Амир рядом – по запаху его одеколона, тяжелого и агрессивного. Наверное, я просто упала на него. Я слышу, как он ругается на незнакомом языке сквозь зубы – резко, грубо и отрывисто. И все. Потом все пропадает.

Открываю глаза я только когда чувствую, как предплечье мне что-то сжимает. Яркий свет слепит, и я зажмуриваюсь. Лежу я, свернувшись калачиком, на какой-то койке.

– Резче давай все делай, – слышу я грубый голос Амира, и меня неожиданно отпускает напряжение, и будто теплая волна разливается по всему телу, – башкой своей за нее отвечать будешь.

Что? Господи. Я радуюсь, что он рядом? Нет, повод для радости есть: если я слышу голос Амира, значит, я точно не умерла. Мы бы никогда не оказались в загробной жизни вместе. Дьявол бы точно попал в свой персональный ад.

– Она уже очнулась, – произносит незнакомый человек передо мной, в белом халате и очках. За его спиной возвышается Амир – весь в черном, словно только что поднялся из ада.

– И что? Давай ее лечи.

– Ее анализы в порядке. Давление только низкое. Никаких паталогических процессов в организме мы не увидели. Просто обычный обморок. Пониженное железо в крови и гемоглобин… девушке нужно больше отдыхать.

– Ну так ставь ей что-нибудь, чтобы нормально все было.

– Я не умру? – шепчу я. После того, как я думала, что умираю в машине, теперь мое тело кажется мне необычайно здоровым и легким. Только немного слабоватым.

Врач мотает отрицательно головой. Я выдыхаю – словно гора свалилась с плеч.

– Выйди пока, – мрачно приказывает дядьке Амир, и тот послушно подрывается, едва ли не бегом покидая нас. Дверь закрывается и мы остаемся наедине: я и этот зверюга, чьи глаза сейчас горят от ярости. Мне хочется упасть в обморок обратно – кажется, будто это я разозлила его до белого каления. Но чем? Тем, что очнулась?

– Мне дали противоядие? – шепчу я, а Амир усмехается, оскалив зубы.

– Не было никакого яда. Развели тебя, как щенка.

– Откуда вы знаете?.. – я не верю своим ушам.

Как это – не было? Что же мне тогда кололи?

– Пообщался уже.

Я замолкаю и пораженно смотрю на него.

Чего хотели эти люди тогда добиться-то? И сколько я тогда уже тут? Бросаю взгляд на часы – господи, уже три ночи. Неужели Амир смог найти этих людей, и… даже не хочу представлять, как он с ними пообщался. Смотрю на него, как он стоит, сложив мощные руки на груди, в черной водолазке. Огромный, просто зверюга, и понимаю, что вряд ли хочу что-то дальше узнавать.

А еще страшно… я говорила себе – закрою глаза, уши, чтобы ничего лишнего не слышать об этом человеке. Не вышло. С каждым днем, пока я нахожусь рядом с Амиром – узнаю все больше и больше о том, что происходит вокруг него. Сбежать невозможно, а жить дальше как? Отпустит ли он меня потом, если нечаянно узнаю что-то, что не должна знать?

Я сажусь на кровати, и голова внезапно начинает кружиться. Амир оказывается возле меня в одно мгновение. Широкая ладонь нажимает мне на грудь, заставляя опрокинуться обратно, а сам он склоняется надо мной.

– Куда скачешь? Лежи давай. Коза. И платье поправь. Ногами она тут светит.

Я поджимаю губы, фыркаю и одергиваю подол. Честно говоря, сейчас я готова радоваться даже тому, что слышу эти вечные приказы. Значит, я действительно жива.

– Это всего лишь ноги.

– А выше всего лишь жопа. Ее тоже всем показывать будешь?

Честно говоря, иногда мне кажется, что Амира я начинаю ненавидеть, и очень, очень хочу его ударить.

– Вы слишком придираетесь, – спокойно произношу я, – вообще-то я не вашей веры и не ваша жена. Для моей культуры это нормальный наряд…

– Ты договоришься, умная моя, – усмехается Амир, – Я тебя еще не спросил, для кого ты это платье собиралась таскать, – он выпрямляется, нагло рассматривая мое декольте, – пожалел, думал слабая совсем. Но раз тебе хорошо – будет сегодня разговор. Раз силы умничать есть – давай вставай и двигай ногами к машине.

Боже, это просто невыносимо. Я нервно выдыхаю, и поднимаюсь обратно с кровати. Медленно, чтобы снова не кружилась голова, и чувствую на себе тяжелый взгляд Амира. Нет, очень сложно с ним жить. Он даже смотрит так, что ощущаешь себя муравьем по сравнению с ним. Бывают же тяжелые люди.

Я делаю шаг, чтобы пройти к двери, и тут Амир берет меня за подбородок, останавливая и заставляя задрать лицо вверх.

– Так для кого платье-то такое выбирала?

– Я тут, вообще-то, только от обморока отошла. – выдавливаю я. Я успела замерзнуть, пока лежала, и теперь чувствую жар от тела этого зверя. С каждым вдохом и выдохом. – А вы уже вопросы задаете.

– Значит, самой болтать сил хватает, а отвечать на мои вопросы – нет? – Амир усмехается, сверкнув белыми зубами. Его ладонь внезапно ложится мне на спину, прямо где вырез платья. На обнаженную кожу. Он проводит медленно вверх, сминая кожу, и рывком вжимает в себя. Мамочки. – на вопрос-то отвечай. Платье хорошее, не спорю.

– Просто схватила первое попавшееся… – горло сдавливает от страха. И от стыда.

Это ужасная смесь чувств – несмотря на то, что прикосновения Амира грубые, что-то внутри меня откликается на эту силу и грубость. Какие-то дурацкие инстинкты, говорящие о том, что принадлежать сильному мужчине может быть приятно. Но этот мужчина слишком сильный. И имеет слишком много власти, чтобы позволить себе хотя бы задуматься о том, что он мне может быть симпатичен.

У него есть жена, он вообще из другого мира с другими законами. С такими законами, которые меня сломают и перемелют, заставят забыть про самоуважение и гордость.

Я упираюсь ладонями в твердую грудь, и пытаюсь оттолкнуть Амира.

– Не прикасайтесь ко мне! Я не стану вашим развлечением на пару ночей, – уверенно произношу я, стараясь вырваться. Бесполезно – ладонь этого дьявола во плоти будто клеймит меня, оставляя горячий след между лопаток и нагло, с нажимом, скользит выше, к затылку. А он с насмешкой наблюдает за мной. Будто пожирает взглядом мои эмоции. – Амир! Я знаю, как вы должны относиться к женщине! Это неуважение. Я не ваша жена, чтобы меня так трогать.

– Как я должен относиться к женщине, которая шляется в таком виде не перед мужем? – хмыкает Амир, – раз знаешь наши законы, расскажи. Может, соблазнить меня хотела?

Соблазнять ЕГО? Я хмурюсь и смотрю на Амира. Я не самоубийца. Мне даже сложно представить девушку, которая его захочет соблазнить. Надо быть бесстрашной.

– Вы не в моем вкусе, – быстро отвечаю я. Амир запрокидывает голову и начинает смеяться, а я выворачиваюсь из его захвата. Или он просто отпускает меня.

Я поправляю платье, обнимаю себя руками, закрывая декольте и укоризненно смотрю на Амира.

– Не смешно.

– Смешно, – он ухмыляется, отсмеявшись, – ладно, давай двигай ногами. Переоденешься и выгуляю тебя немного. Заслужила.

Моя челюсть едва не падает на пол от возмущения. Он сказал “выгуляю”?! Как собачку?!

– Я. Вам. Не животное! – произношу я четко и по слогам, – меня не нужно “выгуливать”!

– Я чего-то не понял – тебе домой охота? – приподнимает в ответ бровь Амир, – хочешь – отвезу домой. Либо давай меньше болтай.

Боже, нет, я его точно немного ненавижу.

Я чувствую в теле слабость, и, честно говоря, мне хочется домой. Но когда я представляю, что останусь там снова наедине с Амиром… да уж лучше я «выгуляюсь». К черту.