Текст книги "Петербургские каникулы (СИ)"
Автор книги: Анна Шалак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Светик-Пеппи, обошла меня вокруг, встала перед нами, и, уперев руки в боки и наклонив голову, с упреком сказала:
– Ай-яй-яй, Алексей Петрович... С каких это пор вы рукоприкладствовать стали? – говорила-то она с упреком, но в зеленых глазах прыгали смешинки, – Вы, значит, безобразничаете, а мне ваши хулиганства скрывать? Ай-яй-яй!..
– Светик, солнце мое! – Алекс мягко отцепил мою руку от своей, и, встав сзади, положил руки мне на плечи. Мне как-то сразу стало спокойнее, – Как ты могла так подумать обо мне! Я, можно сказать, геройски спас это сокровище, приютил, подогрел, обобрал... м-м-м, подобрал, обогрел...
– Ага, мы тебе даже верим, – откликнулась от стола другая девушка.
– Ладно, – Светик взяла меня за руку и повела к одному из столов, – тебя-то надо гримировать? – бросила она через плечо Алексу.
– А как же, – но Демидов пошел не вслед за нами, а к двери, – Я только переоденусь. И сразу весь ваш.
Я запаниковала. Конечно, я была уверена, что девушки мне не сделают ничего плохого, что Алекс меня не бросит здесь, но испуганный взгляд вслед уходящему парню скрыть не смогла.
– Спокойно, Маша, я Дубровский, – Алекс мгновенно вернулся и сжал мою руку, – Вернусь быстро, соскучиться не успеешь, – и вопросительно на меня посмотрел, – Я пошел?
Надо же, он что, разрешения спрашивает? А если я не разрешу, он что, останется? Но я только и смогла, что кивнуть. Тряхнув косичками, Пеппи, которая Светик, оставила меня и, подойдя к столу, включила дополнительное освещение вокруг зеркала.
– Давай-ка, Маша, раздевайся, и быстренько в кресло. А то, сейчас набегут опаздывающие и вечно спешащие слуги Мельпомены, и нам некогда будет тобой заниматься.
– Меня Лерой зовут, – буркнула я, стаскивая парку.
– Вон, на крючок за дверью вешай, – улыбнувшись, сказала Светик, увидев мой растерянный вид. И когда я села в кресло, спросила, – Кто ж тебя, болезную так приложил-то?
– Тротуар, – опять буркнула я.
Мне совершенно не хотелось обижать эту девчонку, но от чувства неловкости, я всегда становилась колючей и неразговорчивой.
К нам подошла вторая девушка. Та самая, которая «верила» Алексу.
– Да уж... Укатали Сивку крутые горки, – прокомментировала она мой вид, глядя не на меня, а на мое отражение в зеркале, – кофе будешь? – и протянула мне кружку с дымящейся жидкостью.
– Буду, – и, решив смягчить свою колючесть, добавила, – спасибо.
А потом было действо! Удивительно, но через полчаса из зеркала на меня смотрела не просто симпатичная, а красивая девушка, с сияющими глазами, и милой улыбкой. Сияющие глаза были не результатом наложенного грима, а следствием веселого щебета Светика и Татьяны (так звали вторую девушку). Они умудрились не только развеселить меня, но и подарили детское ощущение чуда, поэтому с лица и не сходила милая улыбка. При этом мы ни словом не обмолвились ни о нашем с Алексом знакомстве, ни о нем самом, ни обо мне. Видимо девушки не относились к классу сплетниц обыкновенных, а были из редкого рода человеков классных. Татьяна, принеся мне кофе, к которому я так и не притронулась, поскольку мне просто было не до него, уселась на подлокотник соседнего кресла, и весело комментировала действия своей подруги и коллеги. Даже когда пришедшая актриса заняла соседнее кресло, Татьяна успевала и с ней поболтать, и Светику совет дать. Оказалось, что Светик только выглядит, как подросток, а на самом деле мы с ней были ровесницы, но она уже второй год работала на студии и в театре гримером. В общем, время пролетело быстро и весело.
Алекс появился в гримерной, когда на моем месте уже сидел какой-то дядька, которому Светик приклеивала бороду и усы, и делала из мужчины средних лет старого дедульку совершенно благообразного вида. А я сидела за чайным столом, попивая черный кофе и угощаясь булочками с корицей, запах которых я почувствовала еще только, когда вошла в помещение.
Поскольку все места были заняты, то Алекс, одетый в костюм то ли гимназиста, то ли студента девятнадцатого века, плюхнулся на стул рядом со мной. Взял мою кружку кофе, и, откусив от булочки, которую я держала в руках, отпил.
– Ох, мечта сбылась! Кофе и булочка! Ты меня спасла!
Я аж поперхнулась от наглости! Но сказать ничего не успела, потому что он, посмотрев на меня, ошарашено пробормотал:
– Мама дорогая... – и добавил уже громко, обращаясь к Светику, – Светик, солнце мое рыжее, да ты фея-крестная!
– Пользуйся моей добротой, – отозвалась Пеппи, дернув смешно косичками.
А Алекс снова перевел на меня удивленный взгляд:
– Под шкуркой ежика скрывалась красавица...
Я почувствовала, как щеки заливает румянец. Надеюсь под слоем грима его не видно.
– Шкурку только не жги. А то придется к Кощею топать.
– Так то ж лягушачью нельзя жечь...
– Кощей он вообще из партии зеленых. Так что все шкурки нельзя.
Слава ежикам, этого студента позвали на грим, поэтому я сумела привести свои чувства в порядок.
А потом мы пошли на площадку. Меня посадили в уголок на стул, попросили вести себя тихо, и...
Вы когда-нибудь попадали в сказку? Нет? А я теперь могу сказать, что да! Потому что то, что происходило вокруг меня иначе, как сказкой назвать было нельзя. Я ни одной секунды не пожалела, что согласилась приехать на съемку. Это было... Интересно! Волшебно! Мне не хватало слов, чтобы описать все те эмоции, которые захлестывали меня. Я чувствовала себя ребенком, которого взяли в волшебную страну!
В какой-то момент, рядом со мной поставили еще один стул, на который устало плюхнулся уже переодетый и умытый Алекс, но я этого даже и не заметила. Всё мое внимание было там, где перед камерой разыгрывалось действо! Как я хотела сейчас оказаться там, около камеры. Не, не чтобы меня снимали, а чтобы снимала я! В эти минуты я безумно захотела быть оператором. У меня даже мелькнула мысль, что может, стоит поменять выбранную профессию. Мне кажется, я даже не дышала. И когда прозвучала команда: «Стоп! Снято! На сегодня всё! Всем спасибо, все свободны!», я судорожно вздохнула, впервые оторвав глаза от съемочной площадки.
Оглянувшись, я заметила сидящего рядом Алекса, который смотрел на меня чуть прищуренными глазами. Почему-то я смутилась:
– Что? Что-то не так?
Он покачал головой.
– Всё так. Устала?
– Я? Нет! Это так здорово! Это! Это... Спасибо!
От переизбытка нахлынувших эмоций я вскочила и порывисто обняла оторопевшего от такого напора парня.
– Пожалуйста, – пробормотал он.
Я торопливо отпрянула от него.
– Ой! Неконтролируемая реакция! Дяденька, простите, больше не буду!
– Да ладно, мне даже понравилось, – он улыбнулся, но улыбка вышла чуть тусклая, и какая-то уставшая.
– Не дождетесь, дяденька, – для верности я даже сцепила руки за спиной, – Поехали?
– Угу, – кивнул головой Алекс, – сейчас с администратором переговорю и едем.
Я отошла к стене, ожидая, когда Алекс освободится и отвезет меня в гостиницу. Включила телефон, и обнаружила около 50 сообщений от Кати, братьев-кроликов-сушистов, барменов, кучу пропущенных звонков от всех членов нашей стаи... Но волшебство еще не покинуло меня, и поэтому я не торопилась ни звонить, ни отвечать, хотя прекрасно понимала, что мне придется это сделать. Потом. Я потом и позвоню, и напишу. Но потом.
Ко мне подскочила Светик, и весело что-то щебеча, потащила меня опять в гримерку. Там она мне вручила какую-то баночку, и проинструктировала, как накладывать крем, чтобы скрыть мои синяки. Мы обнялись, как старые подруги, и крикнув: «Свидимся!», Светик-Пеппи унеслась по своим делам.
«Эх, это вряд ли», – грустно подумала я, и волшебство пропало. Лопнуло, как мыльный пузырь. Поэтому, когда Алекс нашел меня, настроение бултыхалось где-то в районе плинтуса и хотелось кусаться и ругаться. Почему-то я жутко разозлилась на Демидова, что он утащил меня на эти дурацкие съемки, из-за которых я потеряла целый день, а теперь еще и придется разбираться со своими по поводу моего исчезновения.
До машины мы дошли молча. Не сдержав своих эмоций, я чуть сильнее, чем хотелось, захлопнула дверь. Алекс удивленно на меня посмотрел, но промолчал. И тут мне безумно захотелось курить. Я же забыла о пагубной привычке на весь день! Теперь же, видимо из-за испортившегося настроения, она напомнила о себе с утроенной силой. Не смотря на то, что Алекс завел машину, я открыла дверь и вышла, ничего не сказав. Подумала, что если сейчас он уедет, то и скатертью ему дорога. Но автомобиль оставался на месте, сыто урча мотором. Я достала сигарету, и нервно ее прикурила, прислонившись спиной к машине. Услышала звук открываемой и потом захлопнувшейся двери. Через секунду рядом со мной прислонился к машине Алекс.
– Ну и что произошло? – тихо спросил он.
Я молчала, втягивая и выпуская дым, внимательно наблюдая за распадающимися в воздухе клубами.
– Что случилось за десять минут моего отсутствия? – повторили мне вопрос.
И я продолжала молчать. А что я могла ответить? Что я здорово провела день? И очень благодарна за это? Но теперь мне плохо, потому что часы пробили двенадцать, и карета снова стала тыквой, красавица вновь превратилась в чудовище, и волшебство кончилось? Что я бы сказала? Поэтому я молчала с упорством партизана на допросе. И только яростно выпускала дым.
– Поехали, – мягкий голос еще больше разозлил.
Мне хотелось треснуть его по башке, но я понимала всю иррациональность своих эмоций и действий. Так же молча я снова села в машину, и только когда автомобиль влился в поток, тихо попросила:
– Отвези меня, пожалуйста, в гостиницу. Меня потеряли, и уже оборвали телефон.
И в это время, в подтверждение моих слов, раздался звонок. Звонила Екатерина.
– Да, Кать. Я скоро уже буду. Ты в номере?
– Где ты была? Я весь день тебе звоню! Ты вообще представляешь, как я волнуюсь?! – громкий голос свой подруги я не могла прервать несколько минут.
Екатерина, видимо, действительно перенервничала, потому что сейчас на меня выливался совершенно бессвязный поток вопросов и восклицаний. И только когда этот поток стал иссякать, я смогла вставить хоть слово.
– Кать, со мной всё в порядке. Я жива, почти здорова. Очень виновата, обещаю исправиться и больше так не делать. Ка-ать, я скоро буду.
И я вопросительно посмотрела на Алекса. Он кивнул.
– Я тебя убью, – сказала Екатерина уже спокойно, – и закопаю.
– Согласна, – я улыбнулась, и прервала звонок.
– Какая гостиница? – спросил Демидов.
– Отель «Гость» на Лиговском, – он кивнул.
Дальше мы ехали молча.
Уже подъезжая к отелю, Алекс спросил:
– Ты когда уезжаешь?
– Завтра вечером. Из Пулково.
Мы подъехали к отелю. Молча вышли из машины. Дойдя до парадного, Алекс взялся за ручку двери, но открывать ее не спешил. Он остановился и посмотрел на меня.
– Поехали ко мне, – и быстро добавил, пока я не успела возразить, – обещаю не приставать, диван в твоем распоряжении, завтра в аэропорт отвезу. Пожалуйста.
Я дернула ручку двери. Мне очень, очень хотелось согласиться. Но... А что «но»? Но я не соглашусь. Это только в сказке бывает, что после бала принц разыскивает Золушку, примеряя всем девушкам королевства хрустальную туфельку, а потом они живут долго и счастливо. А в жизни... Чтобы столичный актер со всероссийской славой связался со студенткой-официанткой из провинциального города? Я вас умоляю! Я хоть и молодая, но уже совсем не наивная. Так зачем зря теребить себе душу?
Мы вошли в гостиницу. В холле, стоя скрестив руки на груди, нас встречала Екатерина.
– Явилась! – и она запнулась, увидев, в чьем сопровождении я вхожу в холл, – Ой, здрасте, – уже значительно тише пробормотала моя подруга.
Катя расплылась в улыбке Демидову, и, схватив меня за руку, затараторила:
– Ну, Лера... Ну как так можно? Я ж волнуюсь! Ты как? – Отодвинув меня на вытянутые руки, внимательно рассмотрела, – Выглядишь шикарно. Даже лучше, чем до падения.
– Угу, – пробубнила я, – спасибо Пеппи.
– Кому?
Но ответить я не успела, потому что в холл высыпали все остальные, видимо услышав возгласы Екатерины.
– О! Лерка явилась! – меня от души хлопнул по плечу Гошик, наш всеми любимый бармен.
Я аж присела. Следом меня сграбастал в охапку Саныч, погудев в самое ухо:
– Мелкая, вот щас отшлепаю, чтоб больше так не делала.
– Саны-ыч, – прохрипела задушено я, – отпусти-и... Придушишь...
Саныч, наш повар, во всем напоминал медведя, и внешним видом, и характером. Меня поставили на пол и попытались потрепать по голове. Я отшатнулась.
– Голову не трожь! Она еще бо-бо...
Настроение стремительно поползло вверх, как всегда бывало в компании моего любимого коллектива. Далее все решили своим долгом до меня дотронуться, видимо, чтобы удостовериться в моей телесности.
– Наро-од! – взмолилась я, – Уже давайте перестаньте меня трогать уже.
Я встряхнулась, сбрасывая с себя объятья своих коллег. И тут Саныч заметил Алекса, стоящего чуть в стороне и, с улыбкой наблюдающего за церемонией встречи меня любимой.
– О! Мужик! Спасибо тебе за нашу мелкую! – он протянул свою медвежью лапу, и Демидов смело вложил в нее свою ладонь.
Ой, опрометчиво он поступил! У Саныча рукопожатие, как тиски. Но к моему удивлению, Алекс даже не поморщился:
– Да не за что!
– Ну, знакомство надо отметить! – Саныч все еще не отпускал руку Алекса, еще для верности (чтоб не сбежал) положив другую руку ему на плечо.
– Распитие спиртных напитков у нас запрещено! – механическим голосом вклинилась администратор гостиницы.
– Мариш, – Саныч улыбнулся администратору, – да мы не здесь, мы ж всё понимаем.
Мариша покраснев, опустила глаза:
– Я просто предупреждаю.
А мы с Катей, оставив мужчин обсуждать планы на вечер, пошли в номер. От допроса с пристрастием я трусливо сбежала в душ. Правда это меня спасло только минут на пятнадцать, потому что когда я вышла, завернутая в полотенце, Катерина уже сидела по-турецки на своей кровати и в предвкушении потирала руки:
– Ну, рассказывай!
– Чего рассказывать? – я попыталась прикинуться дурочкой.
– Как? Ты и Демидов! Это ж сенсация века!
– Никакой сенсации нетути, – я достала фен, и скрылась от расспросов за громко работающим прибором.
– Ну, Лер... Ты же ночь с ним провела, – не унималась Катя, после того, как в номере снова стало тихо. Она аж ерзала от нетерпения.
– Ага, – согласилась я, – провела. На его диване в полубессознательном состоянии, – ты на меня посмотри. И я обвела пальцем свое лицо, – Краше в гроб кладут.
– Да уж, – Катерина вздохнула и тут же опять оживилась, – а сегодня вы, где весь день были? И кто тебя так классно накрасил?
Пришлось сознаться:
– У Демидова сегодня были съемки, он меня с собой взял. А там я попала в цепкие ручки одного гримера рыжей наружности. Вот она из меня цвяточек и сделала.
Я улыбнулась, вспомнив Светика и Татьяну. И пошла к парке за баночкой с кремом.
В это время в дверь постучали.
– О-о-ой! Нельзя!! – крикнула я, метнувшись к шкафу.
– Входите, – одновременно со мной брякнула Катерина.
И послушались почему-то ее, хотя она сказала значительно тише меня. Я едва успела прикрыться дверцей шкафа. В комнату вломились все наши во главе с Демидовым.
– Девчонки, – загудел Саныч, – мы посовещались, и он решил, – Саныч ткнул пальцем в грудь Алекса, – что мы идем отмечать наше знакомство в клуб, где сегодня играют его друзья. У них там концерт для своих.
– Ага, и мы свои, – хохотнул Гошик.
– В доску, – поддакнул Кирилл.
– А теперь все вон! – крикнула я из-за дверцы шкафа, – Гады, одеться дайте!
– Мелкая, не буянь! – Саныч по-отечески улыбнулся, – ждем вас на улице. А то Мариша жалуется, что мы громкие.
– Только вы скоренько, а то придем и поторопим, – Стасик постучал по часам, – Семь минут вам.
И вся честная компания, слава Марише, удалилась.
Я начала судорожно одеваться. Потому что обещанные Стасиком семь минут истекали быстро, а эти могут действительно припереться поторопить. Знаем. Проходили уже.
Когда мы Катериной, уже собрались выходить из номера, в комнату опять постучали.
– Мы уже идем, – хором крикнули мы, но дверь все равно распахнулась. На пороге стоял Алекс.
– Кать, оставь нас на минутку, пожалуйста, – попросил он, улыбаясь моей подруге.
– Конечно, – расплываясь в ответной улыбке, проговорила она, проходя мимо него.
– Не надо, – одновременно вскрикнула я, но мы уже были одни, – Чего тебе? – хмуро бросила я улыбающемся парню.
– Я с твоими воспитателями договорился, что в аэропорт я сам привезу тебя, поэтому ты сейчас вещи собери.
– Ага, щаз! – я не собиралась выполнять его просьбу.
– Лер, он присел на кровать. Ты можешь их не брать с собой. Парни заберут их из гостиницы, но просто собери, а то Катя может что-нибудь забыть. Пожалуйста.
И на меня посмотрели взглядом кота из Шрека.
Я встала, скрестив руки на груди.
– Чего тебе от меня надо? Мы с тобой сегодня весь день были вместе.
– Мне мало. Я же знаю, что тебе со мной интересно. Лер, еще один день, пожалуйста.
И он еще и руки сложил в молитвенном жесте.
– Ты еще на коленки встань, – буркнула я, с трудом сдерживая улыбку.
И Алекс тут же бухнулся с кровати на коленки. Грохоту было...
– Дурак... – но удержаться от смеха я уже не могла, – Ладно. Уговорил.
– Ура! – он вскочил с колен, и, схватив меня под мышки, закружил по комнате.
– Поставь, где стояло! – вскрикнула я.
– Собирайся, – меня поставили, и Алекс опять сел на кровать.
– Ты здесь, что ли ждать будешь? – удивленно спросила я, – Давай я как-нибудь без пригляда. Ладно?
– Угу, – он вздохнул, и, уходя, оглянулся, – А может, с собой вещи возьмешь? Ну, чтобы не волноваться. Взяли, не взяли?
– Эх, и жук! – я подозрительно сощурилась.
– Если после клуба решишь приехать в гостиницу, то просто сумка скатается туда и обратно.
– Иди уж, комбинатор!
И меня оставили одну. А я вместо того, чтобы собираться, села на кровать и обхватила свою бедную многострадальную голову руками. Что делаю? Что творю?
Глава 3
В клуб мы приехали на машине Демидова. Как забиралась вся наша компания в паркетник актера, это особая история, несомненно, требующая дополнительного рассказа. Единогласно решили, что Саныч, как самый большой, сядет на переднее сидение. Остальные, исключая Демидова, который должен был вести машину запихивались на заднее. В принципе, нас осталось шесть человек, и математически было понятно, что поедем в два ряда. Естественно, вторым рядом, то есть на коленях первого должны были ехать мы с Катей, это даже не обсуждалось, а вот кто поедет на коленях третьим – вызвало бурные обсуждения. Гоша сразу наотрез отказался, и с ним никто не спорил, потому что сложить пополам его почти два метра было невыполнимой задачей. И сразу решили, что на его коленях еду я, как самая мелкая. Нас запихнули в середину. Кирилл предложил взять к себе на колени Катю и не разлучать нашу пару братцев-кроликов сушистов. Но Ден и Стасик так яростно и двусмысленно стали спорить, кто из них будет сверху, что мы с Катей сползали от смеха по стеночке, а проходящие мимо достопочтенные жители и гости северной столицы шарахались в стороны. Саныч, раздав обоим профилактические подзатыльники, гаркнул, чтобы эти неразлучники уже заткнулись и хорошо поставленным командным голосом приказал:
–Стас, бери к себе Катерину и пришпилься, чтоб я тебя не слышал.
Как только парочка уселась, Саныч захлопнул дверь с их стороны, и пододвинул нас с Гошей к ним вплотную. Я нисколько не удивилась, что мы четверо заняли ровно половину сидения. Только Стасик и Гошик одновременно хрюкнули, когда мощная сила, под названием Саныч их сдвинула. Далее в машину залетел Кирилл, максимально сдвинувшись вперед, а следом Ден, вжавшись в сидение. Саныч захлопнул вторую дверь, с чувством выполненного долга отряхнул руки, и, обойдя машину, плюхнулся на переднее сидение. Автомобиль, жалобно скрипнув, заметно просел. Саныч извиняющимся тоном прокомментировал садящемуся Алексу:
– С ними по-другому нельзя. Это хуже детского сада.
Алекс, не проронивший за всё это время ни слова, но постоянно улыбающийся, уважительно ответил:
– Саныч, ты сила. Тебя в ассистенты режиссера и все картины точно в срок будут выходить, – обернувшись назад, он добавил, – Ехать недолго.
– А жаль, – подал голос Стасик, и тут же охнул, видимо получив локтем от Катерины.
– Руки убрал!
– Куда, насальника? – жалобно пискнул сушист.
Тут же от Кирилла и Дена посыпались варианты, куда Стасик мог убрать руки. Он в ответ язвительно огрызался. Я тихо ржала, уткнувшись носом в переднее сидение. Катя сначала пыталась быть строгой, но и она, не выдержав этой словесной перепалки, захохотала в голос. Саныч только глаза закатывал, а Демидов продолжал улыбаться, время от времени посматривая на нас в зеркало заднего вида.
Ехать, оказалось действительно недалеко. Минут через десять мы остановились около невзрачного на первый взгляд строения. Предусмотрительный Алекс, сначала высадил всю нашу шумную компанию, а потом загнал свой паркетник между двумя машинами, стоявшими на парковке перед клубом.
Почему-то здание клуба вызывало у меня ассоциацию с небольшим свечным заводиком отца Федора из «Двенадцати стульев». Как оказалось, я была почти права. Это был цех какого-то старого завода. На фасаде здания был даже выложен кирпичами год: 1902. Машин на парковке было не много. То ли мы приехали рано, то ли, действительно, концерт был для своих.
Подойдя ко входу, Демидов поздоровался за руку с охранником и сказал волшебную фразу: «Это со мной». Охранник улыбнулся и отступил в сторону. Наш дружный коллектив шумной толпой ввалился в помещение.
Алекс, как галантный кавалер, помог раздеться Катерине. Она просто млела и таяла. Наверно, он помог бы и мне, но я успела скинуть свою парку до того, как он освободился. Не люблю я эти галантности. И да, я девочка самостоятельная.
В зал я входила медленно, мне было интересно, как выглядит этот клуб внутри, и поэтому я чувствовала себя ребенком, входящим утром первого января в комнату, где стоит елка. А вдруг подарков не будет, а вдруг сказка не случится. Так и я боялась разочарования, поскольку в голове я уже придумала, как это помещение оформила бы я. Вытравить моего внутреннего дизайнера невозможно никаким дустом. И... Ура!!! Сказка есть! Стиль лофт, как нельзя лучше подходил к данному пространству. И мои ожидания оправдались на все сто! Даже больше.
Стены не портила никакая штукатурка, старые красные кирпичи сами по себе были прекрасны. Вдоль стены, шли темно-красные панели в цвет кирпича, пол был выложен под грубые доски. Узкие столы тоже были, как будто, сделаны из таких же грубых досок. Кресла вокруг столов скорее напоминали парковые лавки, только меньшего размера. Вместо сидений была все та же широкая доска, а роль спинки и ножек выполняли гнутые черные трубы. На стенах висели черно-белые фотографии разных размеров. Что на них было изображено, я пока не могла, слишком далеко от меня они находились. Столы стояли вдоль двух стен под черным фальшь-потолком, делившим пространство на два этажа. На балконе, опоясывавшим зал по трем сторонам, тоже стояли такие же столы. Над танц-полом и сценой второго этажа не было, но высоту скрадывали имитирующие уличные фонари лампы на длинных черных стержнях. Вдоль третьей стены под балконом была барная стойка. С внешней стороны она была обшита теми же грубыми досками, а сверху была черная каменная столешница. Над барной стойкой висели круглые большие лампы без абажуров, создавая яркое, но уютное освещение. Естественно братья-кролики сушисты, и Гоша тут же ринулись в сторону бара.
На небольшом деревянном возвышении, поднимающемся над танц-полом на две невысокие ступеньки, сейчас четыре парня расставляли и подключали аппаратуру, настраивали инструменты, проверяли микрофоны. Видимо, мы действительно приехали рано.
Наверно, я слишком задержалась на входе, рассматривая зал, потому что ко мне вернулся Алекс, и, приобняв меня за талию, повел к занятому Санычем и Катериной столу.
– Не бойся, я с тобой, – наклонившись к уху, сказал мой провожатый.
Я только хмыкнула. Пусть думает, что ему хочется. Не объяснять же ему, убогому, что боязнь разочарования и воплощение ожидания две большие разницы, как говорят в Одессе.
Почему-то девушки-официантки притащили и бросили на танц-пол множество подушек и пледов. Кстати, танц-пол нельзя было назвать большим. Да и вообще, весь клуб был каким-то камерным и уютным.
– Сегодня что-то типа квартирника, – пояснил Алекс действия персонала. Многие будут сидеть прямо перед сценой на полу.
В это время Демидова заметил один из парней на сцене. Он махнул ему приветственно рукой и сказал в микрофон:
– Алекс, наше вам!
Демидов в ответ тоже ему махнул и, всё еще не отпуская меня, пошел к сцене. Я, занервничав, неосознанно спрятала руки в карманы джинсов и сгорбилась, стараясь казаться еще меньше. Меня подвели к сцене, где наконец-то убрали руку с моей талии, чтобы поздороваться со всеми музыкантами. Наше появление не осталось незамеченным (сложно не заметить столь шумную и веселую компанию), тем более, что в зале практически никого, кроме нас не было.
– Ты сегодня не один? – спросил, видимо, солист группы. Тот самый, который поприветствовал Алекса в микрофон.
– Это Лера, гость нашего города и ее друзья, – представили меня.
Мне протянули руку:
– Здравствуйте, Лера, гость нашего города, я Вася, – я не удержалась и хихикнула, – Вот почему, когда я представляюсь, то все девушки начинают хихикать?
Притворное возмущение Васи меня еще больше рассмешило.
– А вы, Вася, представляйтесь Василевсом, – посоветовала я, – а то Вася – это не солидно для солиста группы.
– Один-ноль, – Вася открыто улыбнулся. Мне он понравился, – Это Миха, Кот, в смысле Константин, и Бес, в миру ваш тезка Валерий.
Мне по очереди представили всю группу.
– Со мной можно и нужно на ты, – сказала я, пожимая по очереди всем руку. И обратившись к Алексу, я спросила, – я пойду. Надо успокоить местного бармена, пока ему Гошик мозги не вынес.
И не дожидаясь ответа, потопала в сторону бара, где Гоша, пользуясь отсутствием клиентов, о чем-то разговаривал с тутошним властелином бокалов и бутылок, усердно помогая себе руками.
Дойдя до стойки, я с трудом забралась на высокий табурет, в который раз пробурчав себе под нос: «Я очень много потерял, от того, что ростом мал», и обратилась к бармену:
– За чашку капучино я избавлю вас от двухметровой проблемы.
Гоша подавился последними словами, глядя на меня большими круглыми и честными глазами, а его собеседник, смеясь, проговорил:
– Кофе даме я сделаю и так, а с проблемой мы просто нашли много общих тем.
Еще бы. Рыбак рыбака...
– Я так понимаю, вся ваша компания – коллеги по цеху? – мы с Гошей синхронно кивнули, – добро пожаловать. Надеюсь, у нас вам понравится.
– Уже нравится, – я расплылась в благодарной улыбке, когда передо мной появилась чашка с ароматным напитком.
Гоша по-хозяйски пододвинул мне вазочку с печеньем:
– Имбирное, – сказал он мне.
Я не удержалась и чмокнула его в щеку.
– За имбирное ее можно уговорить и за баром постоять, – громким шепотом поделился он секретом с местным барменом, – она ж тоже из наших. Вот только, – он тяжело вздохнул, – изменила нам с подносом и блокнотом. Подалась в официантки. Эх... Такого человека потеряли...
Бармен улыбнулся:
– Девчонкам вообще сложно за стойкой. Тем более такой маленькой.
Я вскинулась.
– Да...
Гоша, не дал мне договорить:
– Молчи, мелкая, опять желание проиграешь.
И я обиделась, нахохлившись и уткнувшись в свой кофе. А Гоша прокомментировал:
– Ее на «слабо» взять, как у нее же чупа-чупс отобрать. Эх, молодая еще, зеленая, – и он хотел потрепать меня, как обычно, по голове.
Но только он дотронулся, я зашипела от боли, и Гоша тут же отдернул руку:
– Прости, Лерк, забыл, – а обратившись к коллеге, сказал, – Ей сегодня ничего крепче сока не наливать. Мы за нее головой отвечаем. И так вон, не уберегли.
Я показала ему язык и опять вернулась к кофе с имбирным печеньем.
Тут рядом со мной на соседний стул кто-то приземлился. Я не хотела отрываться от своего личного почтирая, поэтому даже не обернулась.
– Олег, – оказывается это подошел Алекс, – а можно пару-тройку горячих бутербродов для меня и для дамы. И еще кофе. Мы с ней сегодня весь день на голодном пайке. Пообедать не успели.
Тут я вспомнила, что действительно за весь день в моем желудке побывал только утренний бутерброд и булочка с корицей на студии, и мой организм настойчиво потребовал восполнить столь скудный рацион.
– Сделаем.
Я благодарно посмотрела на бармена.
Концерт начался около десяти. И как только зазвучали первые аккорды, Алекс утащил меня на танц-пол. Мы сидели на подушках, слушая мелодичные песни под акустическую гитару, флейту, губную гармошку, сопровождаемые ритмом джамбе. Как мне сказал Алекс, джамбе – это такой барабан, на котором мой тезка играл ладонями. У Василия оказался очень приятный голос. А когда они с Михаилом раскладывали песню на несколько голосов, это звучало волшебно. Потом они вытащили на сцену и Алекса, и исполняли песни уже втроем.
Народу в зале, действительно, оказалось немного, и чаще всего приходящих музыканты приветствовали, как друзей, здороваясь с ними в перерывах между песнями. Кроме всего, из зала время от времени раздавались вопросы, на которые парни отвечали открыто и с юмором. Поэтому происходящее действо можно было, скорее всего, назвать творческим вечером, чем концертом такой-то группы.
Мне нравилось всё. И музыка, и обстановка, и люди, сидящие вокруг меня. Я была благодарна Алексу за такое продолжение дня. Здорово, что ему пришла в голову идея пригласить нас в этот клуб.
Но к двенадцати часам я начала засыпать. Видимо сказывался и ранний подъем, и избыток впечатлений, полученных за день, и спокойная музыка. Меня всё больше и больше привлекали подушки и пледы, всё меньше я воспринимала окружающую действительность. Видя мое состояние, Алекс под понимающие взгляды музыкантов спустился со сцены, и, взяв меня за руку, подошел к нашему столу. Он, не выпуская из своей руки мою руку, о чем-то переговорил с Санычем, чмокнул в щеку Катерину, от чего та расплылась в улыбке, по очереди пожал, прощаясь, всем остальным руки, обернувшись, махнул рукой музыкантам, и потащил меня на выход. Я ничего не имела против, потому что с трудом держала глаза открытыми. А когда мою тушку посадили в машину, я и вовсе перестала сопротивляться навалившейся на меня сонливости.
* * *
Алексей катил по ночному Петербургу домой. Он любил этот город. Любил в любое время года, в любое время суток. Но особенно город нравился ему именно тихой зимней ночью, когда улицы освещены яркими фонарями и рекламой, а с неба сыпет легкий снежок. Жаль, что такая погода в городе на Неве бывала не часто. И как же здорово, что именно сегодня, когда внутри у Алексея поселилось щемящее чувство счастья, любимый город сделал ему этот неожиданный подарок.
