Текст книги "Клык Фенрира"

Автор книги: Анна Одувалова

Соавторы: Марина Голубева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– А мне показалось, что он неплохо двигается.

– Это верно, но с ним совсем не о чем поговорить. – Катя разочарованно вздохнула. – Хотя Алексей мне показался искренним. По-моему, он не умеет притворяться и тяготится необходимостью соблюдать требования этикета.

– Знаете что, Катя, – оживилась дама, – представьте его мне. Новый человек – это то, что мне сейчас нужно. Он поможет развеять скуку. А возможно, этот юноша способен и на большее.

– Вы все еще тоскуете по вашему сердечному другу? – сочувственно произнесла девушка.

– Тоскую? Пожалуй, скучаю… немного. Но не будем о грустном. На балу следует веселиться и обязательно танцевать, а мы с вами за разговором уже пропустили англез. – Дама повернулась навстречу идущему к ним молодому офицеру в мундире Преображенского полка и добавила: – Так представьте мне его… в перерыве между танцами, – и с улыбкой протянула руку своему кавалеру.

Глава 9

В целом все оказалось не так уж и страшно, пальцем в него никто не тыкал и пинками за неправильное поведение не выгонял. Вот только беспокоило ощущение назойливой слежки. Алексею постоянно казалось, будто за ним наблюдают. И наблюдатель этот недобрый, слишком уж неприятным было ощущение. «Что это мне опять мерещится? – думал молодой человек. – Так и паранойю заработать недолго». Но сейчас тайная слежка беспокоила его не меньше странностей восприятия, и Алексей решил, что врагам надо смотреть в лицо. Он остановился у одной из колонн и оглядел зал. Понаблюдав несколько минут за гостями, которые беседовали друг с другом, угощались напитками или просто отдыхали на маленьких диванчиках около стен, парень понял, что в такой толпе вычислить следящего нереально. По крайней мере, никого подозрительного он не заметил.

Вот только… Алексей принюхался. На фоне уже привычных ароматов большого количества возбужденных, истекающих потом и облитых благовониями людей он уловил струйку едкого запаха опасности и ненависти. Собственно, ненавистью пахли здесь многие – аристократы никогда не отличались особой любовью к себе подобным. Но вот опасность имела самое непосредственное отношение к нему – Алексей был в этом уверен.

Подумав, что неизвестная опасность значительно хуже, чем известная, парень решительно двинулся сквозь толпу, стараясь не потерять путеводную ниточку запаха. Покрутившись среди гостей, он наконец увидел своего недоброжелателя. Высокий худой мужчина в черном кафтане и сером камзоле выделялся среди разряженных гостей и напоминал облезлую ворону, отощавшую после зимы. Впечатление усиливал стойкий аромат помойки, исходивший от незнакомца и перебивавший даже запах ненависти.

Алексей передернулся от отвращения и встретился глазами с мужчиной. Почуяв опасность, исходящую от незнакомца, проснулся и заворочался зверь. Мир вокруг снова утратил краски и подернулся дымкой. Алексей почувствовал, как его охватывает ярость и поднимается верхняя губа, обнажая острые клыки. Он пригнулся и, зарычав, сделал несколько шагов в сторону неприятного человека. Глаза мужчины расширились от ужаса, он отшатнулся, кинулся в сторону и исчез в толпе. Алексей разочарованно рыкнул и с трудом подавил желание кинуться вдогонку, чтобы расправиться с недоброжелателем.

Парень прислонился к колонне, приходя в себя. Дрожали колени, парик прилип к вспотевшей голове, и ломило спину. Захотелось встать на четвереньки, почему-то казалось, что так спина болеть не будет. Алексей отогнал эту глупую идею и огляделся. Мир снова стал цветным, играла веселая музыка. Гости были увлечены каким-то замысловатым танцем, поэтому никто не обратил внимания на странное поведение молодого человека. Среди гостей он увидел Катю. Она танцевала с разряженным, как павлин, кавалером, который скакал около нее козлом и смешно дрыгал ножкой. Девушка увидела Алексея, улыбнулась и, сделав страдальческое лицо, закатила глаза. То ли от этой улыбки, то ли от веселой музыки, молодому человеку стало лучше, даже спина прошла, и он отправился на поиски Сен-Жермена, размышляя о странностях своего поведения.

Алексея не покидало чувство, что эти странности связаны с «волчьими» снами. Особенно его смущал тот, где он вместе со стаей волков участвовал в Дикой Охоте. «А если это был вовсе не сон и я уже не совсем человек? – Молодой человек остановился, пораженный внезапно посетившей его мыслью, поднял рукав кафтана и с ужасом посмотрел на отпечаток волчьих зубов. – Нет, это уж совсем бред!» Чтобы успокоить себя, он решил все рассказать графу. Тот, по крайней мере, в таких вещах должен разбираться.

Граф беседовал с толстым господином в украшенном золотым шитьем кафтане. Сен-Жермен хмуро посмотрел на подошедшего молодого человека и сухо спросил:

– Куда вы пропали, господин Артемьев?

– Э-э-э… я танцевал, – смущенно пробормотал Алексей.

– Я видел, – буркнул граф и, обращаясь к сидевшему напротив господину, язвительно сказал: – Вот, полюбуйтесь, пан Сташевский, на моего ученика. Из молодых, да ранних! В первый раз на бал попал, а уже флиртует с племянницей хозяина.

Алексей покраснел и обиженно засопел. Желание рассказать Сен-Жермену о своих проблемах пропало.

– То так, то так, пан граф. Молодежь нынче поспешливая. – Господин осуждающе покачал головой и вернулся к прерванному разговору.

Речь шла о способах очистки и осветления драгоценных камней, и Алексей, заскучав, начал искать среди гостей младших Воронцовых – единственных людей, с кем здесь можно хоть как-то общаться. Александра нигде не было видно, а вот его сестра нашлась сама. Она выпорхнула из-за угла, как разноцветная бабочка, и, сделав реверанс графу, сказала:

– Позвольте, господин Сен-Жермен, я украду вашего ученика, а то, я вижу, он заскучал.

Граф хмыкнул и согласно кивнул. Девушка хитро подмигнула Алексею и взяла его под руку.

– А где ваш брат, Катя? Я не вижу его среди гостей. – Алексей старался идти медленнее, подстраиваясь под скользящую походку девушки.

– Александр? Он, наверное, сбежал в библиотеку и сидит там с книжкой. Да бог с ним – он терпеть не может балы. А у меня для вас есть нечто более интересное. – Девушка лукаво взглянула на молодого человека. – Вы, господин Артемьев, произвели впечатление на одну очень знатную даму, и она хочет, чтобы вас ей представили.

– Дама?.. – с тоской протянул молодой человек.

– Почему вы так погрустнели? Ай-ай-ай, Алексей Дмитрич, как можно впадать в уныние от возможности познакомиться с очаровательной и умной женщиной? – Катя хихикнула и добавила: – Поверьте, она совсем не страшная.

– Умная и очаровательная женщина одновременно – большая редкость, а я здесь уже встретил одну. – Алексей паниковал. Хватит с него знакомств, по крайней мере на сегодня. А уж знакомства с дамами и вовсе не входили в его планы.

– Вы таким образом делаете мне комплимент? – хмыкнула Катя, игнорируя скептический настрой собеседника. – Занятные у вас манеры. Но мне нравятся. Я думаю, ей вы тоже понравитесь… А вот и она.

Девушка подвела Алексея к даме в маске, с которой хозяин танцевал полонез. Если бы молодой человек знал обычаи великосветских балов того времени, то он бы понял, сколь высокое положение занимает эта молодая женщина с серьезным лицом. Стройная, с тонкой, затянутой в корсет талией и густыми черными волосами, уложенными в замысловатую прическу, она казалась надменной и даже чопорной. Алексей, и так чувствовавший себя неуверенно, совсем оробел.

Екатерина представила молодого человека своей подруге, которую назвала Софи, и, поклонившись, ушла. Дама некоторое время рассматривала его, как какую-то экзотическую зверушку, а Алексей смущенно молчал, не зная, о чем будет говорить с этой светской львицей. Пауза затянулась, и, чтобы выбраться из неловкой ситуации, Алексей спросил:

– А почему вы в маске?

– Вам не нравится? – Легкая улыбка тронула уголки губ женщины, но глаза оставались серьезными и даже грустными.

– Да нет, дело не в этом. Просто интересно, – еще больше смутился Алексей.

– Видите ли, молодой человек, маску люди надевают обычно для того, чтобы их не узнали.

– Значит, вы не хотите, чтобы вас узнали?

– Не хотела бы… – вздохнула Софи. – Но все равно узнают. Маска, скорее, знак того, что я не желаю быть узнанной, поэтому окружающие добросовестно делают вид, будто не понимают, кто перед ними. А я притворяюсь, что им верю. Такой вот двойной обман. И никому не нужный.

– Обман вообще редко кому действительно нужен, – заметил молодой человек. – Людям кажется, что, обманывая, они решают свои проблемы, а на самом деле они только еще больше их запутывают и сами запутываются. Я не люблю обманывать. Лучше промолчать.

– Вы высказываете весьма оригинальные мысли. И они мне определенно нравятся. А здесь все пропитано обманом. Люди хотят выглядеть не теми, кто они есть на самом деле, льстят, распускают вздорные слухи, даже не заботясь об их достоверности. И все это для того, чтобы выглядеть более значительными, прикоснуться к власти или погубить соперника.

– Вас кто-то обидел? – вырвалось у Алексея.

– Обида? – грустно усмехнулась собеседница. – Я настолько привыкла к ней, что уже и забыла, что это такое. Но довольно философии. Давайте лучше поговорим о вас. Кати сказала, вы приехали из дальней губернии, сбежав от отца?

Под внимательным и вопросительным взглядом Алексей смешался, затем решительно взглянул в глаза женщине и сказал:

– Я уже говорил, что не люблю обманывать, тем более мне не хотелось бы обманывать вас. Я действительно издалека, но это единственная правда из рассказа Кати. И не вините в этом ее, – торопливо заметил молодой человек, увидев, как нахмурилась Софи, – она лишь передала слова других. Простите, но я не могу рассказать вам правду и не хочу обманывать. Не заставляйте меня делать выбор… Пожалуйста.

Дама некоторое время колебалась, затем кивнула.

– Хорошо. Мне нравятся ваши прямодушие и честность. Сейчас это так редко встречается.

– Редко? Разве честь – не главное достоинство дворянина?

– Честь? – Женщина презрительно усмехнулась. – Честь нынче превратилась в половую тряпку, о которую все, кому не лень, вытирают ноги.

Софи задумалась и погрустнела, сразу утратив свое высокомерие, и превратилась просто в усталую женщину. Взяла Алексея под руку, и они медленно пошли в обход зала, стараясь держаться подальше от танцующих пар. Молодой человек некоторое время молчал, думая, как бы разрядить мрачную обстановку. Затем, только чтобы отвлечь спутницу от горьких дум, весело сказал:

– А вы знаете, Софи, я впервые на балу и очень боялся опозориться, ведь я даже танцевать не умею.

– Вот как? Вы никогда не танцевали, бедняжка? – Софи, наконец, весело улыбнулась. – Это ведь так прекрасно! Вы растворяетесь в музыке, в ритме, перестаете думать о своих горестях, и ваше тело становится легким, как пушинка, и плывет над землей. Вы, и правда, никогда не танцевали?

– Танцевал, конечно. Только это были совсем другие танцы.

– Да, я и забыла, что вы издалека.

– А вы ведь тоже чужая здесь. Я чувствую. И акцент довольно сильный, – как ни странно, неловкость прошла, и Алексей теперь ощущал себя на удивление свободно. Катя не обманула – Софи оказалась, действительно, умной и обаятельной женщиной.

– Вы правы, именно чужая, но я очень хочу перестать быть чужой. Я – немка, но давно живу в России и полюбила ее гораздо больше своей родины. А вот муж мой Россию не любит, – грустно заметила молодая женщина.

– Вы замужем?

– Конечно. – Софи с удивлением посмотрела на Алексея. – В моем возрасте женщина либо замужем, либо в монастыре.

Молодой человек подумал, что не такой уж у его собеседницы возраст, чтобы уходить в монастырь – лет двадцать пять или чуть больше. Ему стало интересно, кто же муж этой грустной женщины.

– Ваш муж русский? – спросил он.

– Пожалуй, нет. Хотя корни у него русские. Не хочу о нем говорить. Он мне неприятен.

– Старый, наверное, – понимающе кивнул Алексей.

– Отнюдь, совсем не старый, но заносчивый и глупый. И интересуют его только оловянные солдатики. Он и меня заставлял в них играть, а когда я отказалась, утратил ко мне интерес и утешился любовницей.

– Вы так спокойно об этом говорите?! – возмутился Алексей.

– А что тут такого? Многие имеют любовников и любовниц, хоть открыто это и осуждается. Вам это кажется странным?

– Честно говоря, да. Тем более я не понимаю, как можно пренебрегать такой очаровательной женщиной.

– Мы мне льстите. Хотя нет, вы же против обмана. Ведь так? – Софи насмешливо подняла бровь.

– А у вас есть любовник? – неожиданно даже для самого себя спросил Алексей.

Софи некоторое время настороженно смотрела в глаза молодому человеку, затем вздохнула и ответила:

– Был. Но его вынудили уехать из страны. Вы очень похожи на него, Алексей, чисто внешне, конечно. Мой сердечный друг, к сожалению, человек нашего мира.

– А я? – оторопел Алексей.

– А вы – нет.

Молодой человек растерянно молчал, думая, как реагировать на такое заявление, и вообще, стоит ли на него реагировать.

Раздался голос распорядителя бала, объявившего новый танец, и Софи, поблагодарив Алексея за интересный разговор, попрощалась. Она обещала этот танец другому кавалеру.

– Но, думаю, что мы с вами еще встретимся, мой юный друг. – Собеседница кокетливо улыбнулась и скрылась в толпе.

А Алексей еще долго стоял, размышляя об этой удивительной и очень одинокой женщине.

К великой радости молодого человека, танец оказался последним. Перед ужином, который накрывали в этом же зале, гостям предложили прогуляться в оранжерее и в парке, освещенном по случаю бала дорогими масляными фонарями. Изрядно уставший от шумной толпы разряженных гостей, духоты замкнутого пространства и разговоров, Алексей поторопился выйти на свежий воздух.

Сад тонул в темноте. Мощенная булыжником аллея вела от широкого крыльца к незаметному за деревьями забору, а фонари лишь рисовали слабые желтоватые ореолы на ночном небе да высвечивали небольшой пятачок на дорожке.

Алексей, чтобы не стоять на крыльце, двинулся в глубь сада. Где-то там было несколько лавочек, да и вообще, стоя на проходе, молодой человек чувствовал себя не очень уютно. Местное сборище, полное регламентов и политесов, со строго нормированным поведением, сильно утомило. Скулы свело от улыбки, приклеенной в течение всего вечера, и хотелось раствориться в темноте. Убежать, скрыться туда, где как можно меньше людей. Последнее желание, к счастью, было вполне осуществимо. Сад рядом с домом был тих и безлюден. Редкие голоса слышались из-за дома от фонтана, а тут спокойно – ни единой живой души. Только ночь и тихое шуршание насекомых.

Вообще Алексей чувствовал себя гадко, потому как сам себе напоминал глупую девицу, у которой мозгов настолько мало, что она не в состоянии поддержать разговор и единственное, что может делать, – это улыбаться. А все потому, что разводить политесы Алексей не умел и обычаи и нравы восемнадцатого века просто не знал.

Промозглый воздух заставил поежиться. Лето закончилось, если днем еще можно было поймать последние солнечные лучи, поддаться иллюзии тепла, то ночью сомнений не оставалось – наступила осень. С дождями, сыростью и неповторимым запахом.

Алексей с наслаждением втянул носом свежий воздух, в котором не было примесей современного мегаполиса, и отметил, что здесь, в восемнадцатом веке, дышится намного легче, чем в веке двадцать первом, и запахи здесь разнообразнее. Или просто сам Алексей стал их различать лучше. Парень мог разобрать далекий запах поздних георгинов у кого-то в саду, приторный аромат благовоний, доносящийся откуда-то со стороны, видимо, в ночном саду гулял не он один, душок расположенной за домами помойки, острое и почему-то возбуждающее амбре из конского пота и навоза и влажный, притягивающий запах земли.

Особняк Воронцова сверкал яркими окнами, и даже отсюда слышалась музыка и гомон голосов. На небе медленно таяла полоска заката. До полной темноты еще около часа, но уже сейчас чувствуется приближение ночи. Впереди еще ужин, а Алексей уже вымотан до предела. Одна надежда, что Сен-Жермен не надумает развлекаться до утра.

Запах злобы и агрессии молодой человек уловил слишком поздно, но все же, ведомый знакомым чувством опасности, пригнулся и успел уйти в сторону. Взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, и заметил второго противника, заходящего со спины. Нехорошая улыбка и занесенная рука с кинжалом. Мужчина целился не лезвием, а рукоятью – видимо, собирался оглушить.

Алексей никогда не любил драться, не то чтобы не приходилось, просто он предпочитал решать дело миром и обычно лишь оборонялся, когда иного выхода не было. Получать по физиономии никому не нравится. Однако сейчас захлестнула дикая злоба. Дремавший зверь очнулся и почти полностью завладел сознанием. «Р-р-разорву твар-р-рей!» – клокотало в груди звериное бешенство. Парень, подчиняясь инстинкту, не закрылся, уходя от ударов, а с рычанием кинулся на обидчика. Второй противник скользнул за спину и взял Алексея в захват – сведя его руки так, что парень не мог двигаться. Алексей, озверев окончательно, совершил то, что раньше часто видел в фильмах, но никогда не пробовал в жизни – использовав держащего его противника как опору, со всего размаха ударил второго нападающего ногами в грудь. Мужчина захрипел, сгибаясь, а с уголка губы стекла кровь, темными, вязкими каплями падая на мостовую. Пользуясь минутным замешательством нападавших, парень рванул из захвата, с легкостью освобождаясь от второго противника, и, развернувшись, ударил его кулаком в подбородок. Удар вышел хорош – мужчину снесло к клумбе, а Алексей кинулся вперед и припал на руки. Стремление продолжить драку на четвереньках не удивило. Это сейчас казалось вполне естественным, ведь так было удобнее прижать жертву к земле и впиться зубами в горло. Картинка перед глазами замедлилась, а звуки отступили на задний план. Сквозь кровавую пелену парень видел, как в ужасе расширились зрачки сидящего на земле мужчины, он пытался отползти, но уперся в бордюр. Рот его открылся в беззвучном крике, или, быть может, Алексей его просто не слышал.

Из дома на шум драки уже начали выбегать люди. Парень резко вскочил с четверенек, чувствуя запоздалое смущение, а противник, наконец-то поднявшись, кинулся в кусты. Последнее, что разглядел Алексей, – это ужас, мелькнувший в его глазах. Второй нападающий тоже исчез. Сейчас в тени сада он стоял один, грязный и в порванном кафтане. Быть может, это уважительная причина, чтобы не возвращаться на бал?

Первым подбежал Сен-Жермен. Оглядев место побоища и тяжело дышащего Алексея, он укоризненно покачал головой со словами:

– Вы все-таки умудрились влипнуть в неприятности. Экий вы, молодой человек, драчун. Прошлый мой ученик был не так задирист.

– Да я… – отдышался парень. – Я что? Они сами напали, я вообще стоял и никого не трогал!

Алексею даже стало немного стыдно за то, что он устроил такой переполох, но, с другой стороны, ему ведь не оставили выбора. Гораздо больше молодого человека волновало то, как легко он справился с обидчиками. То ли люди восемнадцатого века были слабее, чем люди двадцать первого, – но это маловероятно, то ли все странности восприятия и поведения как-то взаимосвязаны. Второй вариант больше походил на правду, но нравился значительно меньше.

Сбежать с бала, ссылаясь на грязную одежду и порванную рубашку, не удалось. Канцлер Воронцов, громко возмущавшийся по поводу безобразия, которое произошло в его парке, пообещал найти и наказать наглецов, посмевших обидеть гостя. Немного отдышавшись, он подозвал Александра и попросил его проследить, чтобы ученику господина Сен-Жермена выдали чистую рубашку и привели в порядок его одежду.

Толпа быстро разошлась. Интерес к драке в саду угас, и скучающие аристократы разбрелись по своим делам. Чуть дольше задержался лишь Сен-Жермен, он смотрел то ли укоризненно, то ли изучающе – Алексей не понял, но так ничего и не сказал, только попросил привести себя в божеский вид и переодеться побыстрее. Молодой человек послушно кивнул и направился в дом вслед за Александром Воронцовым.

Остыть, прийти в себя получилось с трудом. Бешенство, азарт драки и желание порвать кого-нибудь на куски не отпускало. Тяжело успокоиться и начать реагировать адекватно, например, на искреннее беспокойство идущего рядом младшего Воронцова.

– Эк, как кафтан вам испачкали, негодяи! Да еще и порвали! – возмущению Саши не было предела. Он негодовал. И в ответ на эти эмоции Алексей чувствовал, как начинает сильнее биться сердце, а в груди поднимается рык. Едва удержавшись, чтобы не рявкнуть: «Пойдем, пор-р-рвем их», – молодой человек, стиснув зубы, буркнул:

– Да будет тебе! – И чуть мягче добавил: – Мы же на «ты» перешли. Кафтан, конечно, жалко, потому как не мой он, а графа, но это не те проблемы, из-за которых стоит расстраиваться.

– И верно, главное, что сам уцелел. Пойдем, я постараюсь найти тебе что-нибудь подходящее из одежды. Наверху есть немного моих вещей. Я часто живу у дяди. Кати, та вообще больше здесь воспитывалась, нежели в доме батюшки, – отвлекся Саша, потом внимательно посмотрел на Алексея и, смутившись, сказал: – Только, наверное, мои вещи маловаты тебе будут. А дядины чересчур велики…

– Может, ну их, эти кафтаны? – оживился Алексей. – Я, честно сказать, рассчитывал, что разорванную одежду можно будет использовать как предлог не появляться более на балу. Устал я. А что, если ты скажешь дяде, что ничего не подошло?

– Как можно? – изумился Воронцов. – Нет, врать не пристало, да и расстроится дядя. Это в его доме на вас напали. Нехорошо получается. Он – хозяин, а мало того, что безопасность не обеспечил, так еще и подходящего чистого кафтана не нашлось. А по поводу бала, не волнуйся – все самое страшное уже позади. Сейчас накроют столы, и начнется ужин, а мы с тобой вполне можем переждать какое-то время в библиотеке. Я тоже порядком устал ото всей этой светской суеты.

– Но граф…

– Да не переживай так, граф не останется без компании на вечер и вряд ли заметит твое длительное отсутствие, да и ужин ты не пропустишь. Он затянется за полночь.

– У-у-у-у, – мрачно отозвался Алексей и моментально согласился на библиотеку.

Кафтан все же подобрали. Скорее всего, он принадлежал канцлеру Воронцову еще в юные годы. После длительного висения в шкафу манжеты и воротник немного пожелтели, но в остальном он был как новый. В эти годы вещи, видимо, делали на века.

Библиотека в доме Воронцовых была не хуже, чем у Сен-Жермена, а по площади даже больше. Алексей подозревал, что граф подобрал более редкие книги, нежели канцлер, что и неудивительно, зато здесь все было рассчитано на публику. Высокие стеллажи, доверху набитые книгами, стояли по стенам. На уровне глаз красовались самые яркие, новые, золотые переплеты, неказистые книжки прятались либо на верхних полках, либо на уровне коленей и не бросались в глаза. Алексей провел рукой по толстым корешкам, чувствуя под пальцами гладкость кожи и тиснение.

– Как много книг, – задумчиво произнес он, пытаясь в уме прикинуть количество томов.

– Да, у дядюшки очень хорошая библиотека, – восторженно отозвался Саша. – Я могу быть здесь часами, это целая сокровищница знаний. Ты представляешь, в одну небольшую комнату уместился опыт тысячелетий, и мы имеем возможность его постичь, даже не выходя на улицу.

– Ну, практика не менее важна, нежели теория, – не согласился Алексей, достав с полки одну толстую и по виду новую книгу с ярким красным корешком.

На самом деле молодой человек считал, что практика намного важнее теории: только потрогав, попробовав на зуб и испытав на своей шкуре, можно в полной мере понять суть вещей. А теория… что теория? Она лишь слабое отражение действительности. Но свое мнение Алексей озвучивать не стал, решив не расстраивать нового друга. С книгами оно как-то безопаснее, чем с действительностью. Пусть тешится.

– О! Вижу, тебя заинтересовали мифы? – не стал спорить Саша и перевел тему, указав на книгу в руках Алексея.

– А… «Большая Эдда», – перевел молодой человек написанное по-английски название. – Да, я люблю мифы. Особенно скандинавские. Занятные сказки…

– Ну почему же сказки? Я бы назвал их, скорее, приукрашенной историей. Наши предки, описывая происходящие вокруг них события, не всегда стремились полностью сохранить их достоверность. Иногда присочиняли…

– То есть события и персонажи мифов реальны? – заинтересовался Алексей и, устав подпирать стену, присел на невысокий диван рядом с круглым низким столом. Саша разместился напротив, на стуле.

– Кто знает? Я бы не стал исключать такую возможность.

– Тогда и Дикая Охота, которую несколько ночей назад видели над Петербургом, может оказаться не пьяной байкой, передающейся из уст в уста?

– Ты знаешь, Дикая Охота – не вымысел, – уверенно и серьезно ответил молодой человек. – Слишком часто в разные времена и в разных местах встречаются упоминания о ней. Есть много свидетельств. Вот что я недавно прочитал в одной книге: «В темные безлунные ночи по лесам и полям мчатся огромные всадники в черных доспехах. Их кони хрипят в азарте скачки, их гончие неутомимы и не собьются со следа. Во главе мрачной кавалькады грозно потрясает копьем древний Один. Два ворона кружат над ним, два волка мчатся следом. Позади, словно плащ, сотканный из первозданного мрака, сплошным потоком скачут древние герои. Горе тому, кто встанет на пути Дикой Охоты, ибо никогда не увидит он этого мира. Горе тому, кто прогневает великого Одина подлостью или предательством, ибо черные всадники погонят его прямиком в ад». Здорово, да! – Саше видимо так понравился этот отрывок, что он запомнил его наизусть. – И автор, между прочим, очень уважаемый…

– Здорово… – задумчиво протянул Алексей. – Но почему?

– Что почему?

– Откуда в России скандинавские боги? И что делает наш?.. Ну, то есть истинный бог.

– Это сложный теологический вопрос. Я бы сказал… они находятся слишком на разных уровнях. Один – лишь мелкий бес, с точки зрения христианской религии.

– Хорошо, – не отступал Алексей. – У нас что, своих языческих богов мало? Где тогда Перун с Велесом?

– Какую интересную тему ты поднял, мой друг! Мне кажется, языческие боги давно ушли, уступив место новому, более сильному и справедливому богу. Но иногда, когда их кто-то потревожит, разгневает или, наоборот, вызовет, они способны возвращаться в наш мир. Не все разом, конечно, а лишь те, интересы которых оказались затронуты.

– То есть кто-то в Питере обратился к скандинавским богам, вот они и появились? А наши языческие спят?

– Кто знает, но определенно случилось что-то, что разбудило их. Может, кто-то сделал это неосознанно.

– Но неужели богу без разницы, что на его территории хозяйничает непонятно кто? – предпринял последнюю попытку Алексей. – Языческие боги спят и свою территорию не отстаивают. Над Питером носится Дикая Охота во главе с Одином, а бог бездействует? Где логика и справедливость?

– Алексей, иногда мне кажется, что ты в сотню, в тысячу раз умнее меня, что ты ровня самому Сен-Жермену, но иногда… ты проявляешь удивительное невежество в, казалось бы, элементарных вопросах. Господь всеобъемлющ, Он отечески наблюдает за нами, разрешает экспериментировать с мирозданием и лишь укоризненно качает головой, когда мы ошибаемся и ввергаем себя в пучину войн и смуты. Если ты помнишь, он не часто злился на нас и лишь единожды осерчал по-настоящему, устроив потоп. Он терпелив, ибо плох тот отец, который слишком опекает собственного ребенка, не давая ему возможности самостоятельно набить шишек и через собственный опыт понять, что хорошо, а что нет. Его задача лишь показать нам правильный путь. Какое ему дело до шалостей мелких бесов?

Новый поворот разговора Алексея не обрадовал. Он не был верующим и совсем не хотел вступать в теологические споры с набожным Воронцовым. Парень относил себя по религиозным убеждениям к «теопофигистам» или даже, быть может, к «теоциникам» и разговоры о религии не жаловал. Слишком легко в запале сказать что-нибудь такое, за что потом будет стыдно перед верующим собеседником.

– Саша, а не знаешь ли ты человека… Я его видел здесь, на балу, – неуверенно начал Алексей, старательно подбирая новую тему для разговора. Тем более, узнать и в самом деле хотелось, а молодой Воронцов углубился в теорию, как-то незаметно перейдя от общетеологических вопросов к учениям Феофана Прокоповича, а потом и вовсе попытался втянуть друга в обсуждение теории просвещенного абсолютизма. За сегодняшний вечер Алексей уже успел почувствовать себя малообразованным глупцом. Это оказалось ему не по нраву.

– На балу столько людей, мой друг, – рассеянно отозвался прерванный Саша, и Алексею даже на миг стало неловко. Слишком уж увлеченно юноша рассуждал. – Их всех знать просто невозможно, вряд ли я пойму, о ком идет речь.

– Его сложно не заметить. Высокий, худой, неприятный такой, в темно-сером камзоле и похож на ворону.

– На ворону? В сером камзоле? Да, ты прав, такого сложно не заметить. – Саша нахмурился. – Я, кажется, понимаю, о ком ты говоришь. Встречался однажды, на редкость неприятный тип. А ты почему спрашиваешь? Он подходил к тебе? Угрожал?

– Да нет, просто как-то странно смотрел, вот и стало интересно, – пожал плечами Алексей, радуясь, что получилось увести разговор от философии и литературы.

– О нем много говорят. Темная личность. Все знают, что он шпион Фридриха, но в Россию приехал как масон, поэтому даже выгнать его формального повода нет. Вот и терпят, делая вид, что верят его хлипкому прикрытию. Он даже к батюшке в гости приходил, выспрашивал что-то, лебезил. Я точно не знаю, слышал лишь краем уха. С ним еще помощник был – мелкий, неопрятный, гаденький такой человечишка. К такому и подойти противно, не то что за одним столом сидеть. Но сегодня на балу его, к счастью, нет, видимо, не пригласили.

– Шпион Фридриха, говоришь, – пробормотал Алексей. – А на меня тогда что так странно смотрел? Ну ладно. Это не суть важно, наверное, нам пора возвращаться. Не хватает еще разозлить графа. На сегодня, думаю, с него вполне хватит драки и испорченного кафтана.