Текст книги "Видящая... Свет во тьме (СИ)"

Автор книги: Анна Щербина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Я думала не так в наше время приглашают в гости! – отозвалась и нахмурилась. – Где моя бабушка?

– О-о! Ваша бабушка в полном порядке, отдыхает у меня в гостях, – из темноты вышел незнакомец, и я вздрогнул его клыкастая улыбка была похож на оскал шакала. – Поэтому, без глупостей! И прошу, у меня повар делает замечательный чай!

Она попыталась разглядеть его лучше, но темнота была слишком плотной, скрывая очертания его фигуры, оставляя лишь зловещий силуэт и эту ужасающую улыбку. Она чувствовала его взгляд, тяжелый и оценивающий, словно он изучал ее, как добычу.

– Если с моей бабушкой что-то случиться, то поверьте, вы пожалеете об этом, – я говорила, не сводя с него своего полного ярости взгляда.

Незнакомец продолжал улыбаться, держа руку в приглашающем жесте и мне ничего не оставалось. Как вложит свою руку в его, хоть и жутко хотелось придушить его в этот момент, но я должна была убедиться, что ба в порядке.

– Вот и умница! – сомнительно похвалил он и положил мою руку на сгиб своего локтя, словно мы вышли с ним на прогулку.

Его прикосновение было холодным, словно лед, и от него по моей коже пробежали мурашки. Я старалась дышать ровно, подавляя панику, которая грозила захлестнуть меня. Каждый шаг, который мы делали в этой непроглядной темноте, казался шагом в неизвестность, в логово зверя. Я чувствовала, как напряжены его мышцы под тонкой тканью одежды, как ритмично бьется его сердце, и это лишь усиливало мое ощущение собственной уязвимости.

– Куда вы меня ведете? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал твердо, хотя внутри все дрожало.

Он не ответил сразу, лишь слегка сжал мою руку, словно успокаивая, или, возможно, напоминая о своем контроле. Тишина, нарушаемая лишь нашими шагами и отдаленным шумом города, казалась оглушительной.

Я пыталась уловить хоть какой-то звук, который мог бы подсказать, где мы находимся, но вокруг царила лишь непроглядная тьма и его присутствие, такое же плотное и давящее.

– Не волнуйтесь, – наконец произнес он, и его голос, низкий и бархатистый, прозвучал совсем рядом, – мы идем туда, где все станет ясно.

Его слова звучали успокаивающе, но улыбка, которую я чувствовала, даже не видя ее, оставалась зловещей. Я не верила ему. Я чувствовала, что он ведет меня в ловушку, и единственное, что удерживало меня от попытки вырваться, – это мысль о бабушке. Я должна была узнать, что с ней. Я должна была убедиться, что она в безопасности, прежде чем позволить себе поддаться страху или ярости.

Мы продолжали идти, и я старалась запомнить каждое ощущение: запах сырости, проникающий сквозь воздух, легкий ветерок, касающийся моего лица, неровность почвы под ногами. Все это было частью этой кошмарной прогулки, частью его игры. Я чувствовала, как мое сердце колотится в груди, как кровь стучит в висках, но я держалась. Я должна была держаться. Ради бабушки. Ради себя.

Глава 25

– Бабушка? – меня привели в такой же старинный замок, как у Димитрия, я даже не удивилась этому, но мирно жующая бабушка за столом меня привела в шок. – Бабушка, ты пожарила пирожки с яблоками? – я воскликнула это с таким возмущением, что аж воздуха в груди не хватило и закашлялась.

– Яся? Ты как сюда попала? – удивилась она и подлетела ко мне, заключила в объятия и громко чмокнула в щеку.

Её объятия были такими же теплыми и знакомыми, как всегда, но сейчас они казались совершенно неуместными, почти сюрреалистичными. Пирожки с яблоками. Моя бабушка, которая всегда была воплощением домашнего уюта и запаха свежей выпечки, здесь, в этом холодном, каменном замке.

Как она могла оказаться здесь? И, что еще более странно, как она могла заниматься такими обыденными, домашними делами, как жарка пирожков, в месте, которое дышало древней магией и тайнами? Мой мозг отказывался связывать эти два образа: бабушка с фартуком и ароматными пирожками и этот величественный, но пугающий замок.

Я чувствовала себя так, словно попала в какой-то странный сон, где реальность исказилась до неузнаваемости. Её удивление было искренним, но мое – гораздо глубже, оно граничило с полным недоумением. Я ожидала увидеть здесь что угодно – призраков, древние артефакты, может быть, даже монстра какого-нибудь, но никак не свою бабушку, занятую кулинарными хлопотами.

– Погоди, ба! Что происходит? Как ты сюда попала? Я думала ты в беде! – выпуталась я из ее крепких объятий.

– Понимаешь, Яся! – и тут она кинула растерянный взгляд на незнакомца, стоявшего за моей спиной. – Ты ведь знаешь уже о том, что люди не одни в нашем мире? – она не спрашивала, а скорее утверждала. – Когда мои способности пропали, я думала, что их переняла моя дочка, но это было не так. Я уже думала, что навсегда потеряла связь с этим местом.

– Подожди! Ты тоже была видящей? И ничего не сказала мне? Даже, когда моя мама думала, что я сошла сума? – боль, обида и разочарование сквозили в моем голосе, я даже пару шагов назад сделала, смотря на некогда самого родного человека в семье.

Я не могла поверить своим ушам. Видящая? Моя бабушка! Вся моя жизнь, все мои страхи, все мои сомнения – все это было связано с тем, что я считала своим одиноким, странным даром. А она, оказывается, знала. Знала и молчала. Молчала, когда я металась в поисках ответов, когда мои близкие отворачивались, считая меня больной.

– Внучка, я… – но я не готова была слушать ее оправдания. По щекам уже струились горькие слезы.

Я смотрела на нее, пытаясь разглядеть в ее глазах хоть что-то, что могло бы объяснить эту чудовищную ложь. Но видела лишь ту же растерянность, что и раньше, только теперь она была окрашена каким-то новым, непонятным мне оттенком.

– Ты так нужна была мне в тот момент… – мой голос дрожал, слова вылетали с трудом, словно застряв в горле.

– Яся, это… это сложно, – начала она, ее голос стал тише, почти шепотом. – Когда мои способности начали угасать, я испугалась. Испугалась, что потеряю все, что делало меня мной. Я думала, что это передастся дочери, что она сможет продолжить… но этого не произошло. А потом… потом я почувствовала, что связь с этим миром, с той стороной, становится все тоньше. Я думала, что это конец, – ее слова звучали как оправдание, но для меня они были лишь новым витком боли.

– Ты испугалась? А я? Ты думаешь, мне было легко? Думаешь, я не боялась? – я чувствовала, как внутри меня поднимается волна гнева, смешанного с отчаянием. – Ты знала, что я чувствую, что я вижу, и ты просто наблюдала? Ты позволила мне пройти через все это в одиночку?

Я повернулась к незнакомцу, который все это время молча стоял позади меня, словно тень. Его присутствие, которое раньше казалось мне странным, теперь приобрело зловещий оттенок. Он был частью этого, частью ее тайны.

– А он… он кто? – спросила я, мой взгляд метался между матерью и незнакомцем. – Он тоже… часть твоей тайны?

– Понимаешь он… – и я увидела в ее глазах страх, но не за наши жизни, а за то, что я узнаю кто он такой.

– Я твой брат, сводный, м я резко развернулась к нему, н знаю, что он увидел в моем взгляде, но он сделал шаг назад поднимая руки к груди. – Тихо, я не желаю тебе зла!

– Кто, прости? – угрожающе переспросила, во мне колыхнулась сила.

– Брат, сводный! Николай! – я чувствовала, что он не лжет, но не могла поверить в услышанное. – Ты же видящая! Овер в то что чувствуешь! – рыкнул он, когда на моих пальцах вспыхнули искры.

– У матери нет больше детей! – прорычала, не сводя с него своего взгляда.

– Но у тебя же и отец был! Ты же не из воздуха появилась! – фыркнул он и я вконец взбесилась.

Ярость захлестнула меня, вытесняя остатки здравого смысла. Слова "отец" и "появилась" звучали как насмешка, как издевательство над всем, что я знала, над всем, что составляло мою реальность. Мои пальцы, уже пылающие невидимым огнем, сжались в кулаки. Воздух вокруг нас загустел, стал тяжелым, словно перед грозой. Я чувствовала, как энергия, которую я так долго училась контролировать, рвется наружу, жаждая выплеснуться.

– Мой отец умер, когда я была ребенком! – выкрикнула я, и мой голос, усиленный неведомой силой, заставил его отступить еще на шаг. – И я не появилась из ниоткуда, я родилась! От моей матери!

Он смотрел на меня, и в его глазах, помимо страха, мелькнуло что-то еще – понимание, возможно, даже жалость. Но это не смягчило меня. Наоборот, его взгляд, полный этой странной смеси эмоций, только подстегнул мою ярость.

Я видела, как дрожат его руки, как напряжены мышцы. Он был готов к обороне, но я не собиралась нападать. Я хотела, чтобы он понял. Чтобы он осознал, насколько абсурдно звучат его слова.

– Ты не можешь быть моим братом, – прошептала я, и в этом шепоте звучала вся моя боль, все мое недоверие. – Я знаю свою семью. Я знаю свою мать. У нее нет других детей.

– Я старше тебя на сто пятьдесят лет! У нас общий отец, а не мать и после смерти нашего отца, я принял руководство кланом! Я сам не знал о твоем существовании до недавнего времени, – терпеливо объяснил он, но я отказывалась верить.

Я чувствовала, как мои собственные силы, словно отражая его слова, начинают пульсировать сильнее, словно пытаясь прорваться сквозь броню моего неверия. Я видела, как его взгляд скользит по моим рукам, по вспыхивающим искрам, и в нем появляется новая волна страха. Но это был страх не перед моей силой, а страх перед тем, что я не верю. – Ладно, даже если это все правда, то зачем надо было так экстремально меня сюда заманивать? Нельзя было встретиться и поговорить? – вырвалось у меня, когда терпение окончательно лопнуло. – А ты бы мне сразу поверила? Ты Видящая, а я вампир! – Николай, похоже, тоже был на пределе.

– Возможно и не поверила! – признала я, но тут же добавила, с трудом сдерживая дрожь. – Но… да я чуть не посидела от переживаний за бабушку! – магия снова подняла голову во мне, и я буквально сцепила зубы, что она не вышла из-под контроля.

Внутри меня бушевали эмоции, и я знала, что если не успокоюсь, то последствия могут быть непредсказуемыми. Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоить бурю внутри себя. Вокруг меня всё казалось чужим и враждебным, как будто стены этого места впитывали в себя страх и недоверие. Я не могла позволить себе потерять контроль, особенно сейчас, когда всё было так запутано.

– Главное ты здесь, и мы разговариваем! – я смотрела на него и видела, что мы друг друга не слышим.

– Ты не понимаешь, – продолжала я, стараясь говорить спокойно, – я не просто переживала за бабушку. Я чувствовала, что что-то не так. Это предчувствие, оно не оставляло меня ни на минуту. И вот ты, вампир, появляешься в моей жизни с такими ужасными новостями. – Ужасными? – рыкнул он и переместился ко мне в мгновении ока хватая меня за плечи. – Да я был счастлив узнав, что у меня есть младшая сестра! – Николай встряхнул меня за плечи и попытался поймать мой взгляд.

Я посмотрела на Николая, его лицо было напряжённым, но в глазах читалась искренность. Я не знала, как мне быть и как реагировать на все это. Бабушка продолжала сидеть за столом и с умилением смотреть на нас, но я не понимала, что с ней такое. Моя ба, огрела бы нас обоих полотенцем!

– Что ты сделал с бабушкой? – подозрительно спросила, переводя взгляд на «братца».

– Ничего, – пожал он плечами и сделал невинный вид и в этот момент дверь в зал, в котором мы находились, с грохотом открылась и на пороге возник злющий Димитрий.

– Отойди от моей невесты! – я невольно залюбовалась им, выглядел он устрашающе.

Его слова, словно удар молнии, пронзили воздух, заставив меня вздрогнуть. Димитрий, обычно такой сдержанный и спокойный, сейчас пылал гневом, его глаза метали молнии, а кулаки были сжаты до побелевших костяшек. Я никогда не видела его таким. В его присутствии Николай, казалось, уменьшился, его вампирская аура, обычно столь внушительная, померкла перед яростью Димитрия.

– Димитрий, успокойся, – попыталась я сказать, но мой голос прозвучал слабо и неуверенно. – Это не то, чем кажется! – но мои слов сделали только хуже, по ногам прокатилась тяжелая вампирская аура и бабушка наконец-то вздрогнула и помотала головой.

– Не тебе мне указывать! Димитрий! – выплюнул Николай и задвинул меня себе за спину. – Она моя сестра, а вот невеста ли она тебе – это теперь спорный вопрос. Ты сам знаешь наши законы! Я ее старший родственник и мне решать кто будет ее женихом.

Что? Я аж задохнулась от возмущения. Без году неделя родственничек объявился и решать уже что-то вздумал, моя ба сунула мне в руки ее любимый инструмент, а именно – чугунную сковородку и я со всей силы шмякнула ее об голову новообретенного брата и переступив через бессознательное тело, кинул к своему любимому вампиру.

– Димитрий! – выдохнула я, прижимаясь к его груди, чувствуя, как его сильные руки обнимают меня в ответ.

Его сердце, обычно бьющееся ровно и спокойно, сейчас колотилось как сумасшедшее, отдаваясь в моих ладонях. Я уткнулась носом в его шею, вдыхая знакомый, успокаивающий аромат его крови, смешанный с легким запахом старинных книг и ночной прохлады.

– Ты в порядке, моя дорогая? – его голос, хоть и звучал напряженно, был полон заботы.

Он отстранился на мгновение, чтобы посмотреть мне в глаза, его взгляд, обычно такой глубокий и проницательный, сейчас был наполнен тревогой и нежностью. Я кивнула, чувствуя, как дрожь постепенно покидает мое тело.

– Так, дети! Пошлите-ка домой! – деловито произнесла бабушка, переступая следом за мной Николая и направляясь на выход. – Нам есть что обсудить за чашечкой ягодного чая, – хитро она посмотрела на Димитрия, и мы переглянулись.

Глава 26

Спустя пару часов, домик бабушки…

Если честно, я перестала понимать, что происходит еще в другой реальности. Дом бабушка устроила Димитрия настоящий допрос, и я узнала о нем больше, чем з все время нашего знакомства.

Что он древний вампира и князь клана это я знала, но что он был знаком с моей бабушкой еще до моего рождения, для меня стало открытием. Но я так устала злиться, что сидела, пила чай и просто внимательно слушала.

Я наблюдала за ними, за этой странной игрой слов и взглядов, которая разворачивалась прямо передо мной. Бабушка, обычно такая спокойная и рассудительная, сейчас была полна решимости вытрясти из Димитрия все тайны.

А он… он отвечал, не уклоняясь, но и не раскрывая всего, словно играл в свою, не менее сложную игру. Его глаза, обычно полные древней мудрости и легкой иронии, сейчас были сосредоточены, внимательны. Я чувствовала, как между ними натягивается невидимая нить, сотканная из прошлого, которое я только начинала постигать.

Каждое слово Димитрия, каждое движение бабушки отзывалось во мне эхом. Я пыталась уловить связь, понять, как эти два мира – мой, обычный, и их, полный тайн и вечности – могли пересечься так давно. Это было похоже на попытку собрать пазл, где многие детали были утеряны, а оставшиеся имели совершенно неожиданные формы.

Я чувствовала себя маленькой, незначительной, но в то же время – частью чего-то огромного и непостижимого. Мое собственное прошлое, казавшееся таким простым и понятным, вдруг стало туманным и загадочным.

Кто я на самом деле, если моя семья связана с такими существами, как Димитрий? Этот вопрос пульсировал в моей голове, заглушая даже вкус чая, который я держала в руках. Я больше не злилась, не пыталась понять или осудить. Я просто впитывала, как губка, пытаясь сохранить хоть крупицу этого невероятного откровения.

– Ба, а я вообще знала тебя? – тихо вклинился мой вопрос в их разговор, и они оба удивленно замолчали, словно вообще забыли о моем присутствии. – А ты? – я повернул голову к Димитрию. – Я терпеливо ждала твоего возвращения, думала мы две половинки души, что редкость для нашего времени. Но я тебя не знаю!

– Разве это важно? – склонил он голову на бок и внимательно следил за мной, а я чувствовала себя маленькой и не разумной. – Малышка, у нас с тобой вся жизнь впереди.

Я поставила чашку на стол, звук фарфора о дерево прозвучал оглушительно громко в наступившей тишине. Чай остыл, как и мой пыл. Осталась лишь пустота и ощущение, что я стою на краю пропасти, а ветер пытается столкнуть меня вниз. Я поднялась со стула.

– Мне нужно время, – сказала я, и мой голос прозвучал чужим, словно принадлежал не мне. – Мне нужно время, чтобы все это переварить.

Я видела, как в глазах бабушки мелькнула тень беспокойства, а Димитрий остался невозмутимым, словно мои слова не имели для него никакого значения. Он продолжал смотреть на меня с той же внимательной, изучающей улыбкой, которая одновременно притягивала и отталкивала.

Я вышла из комнаты, оставив их наедине. Мне нужно было бежать. Бежать от этих вопросов, от этой новой реальности, от этого человека, который, как мне казалось, должен был быть моей судьбой, но оказался лишь загадкой, которую я не знаю, как разгадать.

Я вышла на улицу, вдохнула свежий воздух. Он был прохладным и влажным, пахло землей и опавшими листьями. Я пошла по тропинке, не зная, куда иду. Просто шла, пытаясь убежать от самой себя.

Остановилась на краю огорода, прикрыл глаза и набрал воздуха, собираясь закричать, но тут неожиданно о ноги потерся черный кот. Домовой появляется и исчезает, когда ему вздумается, но меня это не злило. Меня сейчас уже ничего не злило, накатила обречённая усталость. Я присела и почесала его за ушком, домовой замурлыкал.

– Яна, давай поговорим, – вампир пошел следом за мной, и я не знала радоваться или злиться.

– Ты злишься, я должен был поговорить с тобой, сделать предложение, как полагается. Но когда ты пропала, ты не представляешь, что я тогда почувствовал…

Я посмотрела на него, и в его глазах читалась искренность. Внутри меня боролись чувства: обида на его молчание и желание понять, что же произошло. Я вздохнула, стараясь собрать мысли в кучу. – Я не знаю, что и думать, – наконец произнесла я. – Ты исчез, а я осталась одна. Кот, словно чувствуя напряжение, прижался ко мне еще ближе. Я погладила его, и он замурлыкал еще громче. В этот момент мне стало ясно: несмотря на все сложности, я не одна.

Но как же трудно было принять это. Вокруг меня витала тишина, и только звук пения птиц нарушал её, словно напоминание о том, что жизнь продолжается, даже когда кажется, что всё рухнуло. – Я не хотел тебя оставлять, – произнес вампир, и его голос звучал так, будто он искал слова, которые могли бы объяснить его поступки. – Я думал, что смогу защитить тебя, что смогу справиться с тем, что происходит. Но всё вышло иначе. Я снова взглянула на него, и в его глазах я увидела не только сожаление, но и страх. Страх потерять меня, страх быть отвергнутым. Это чувство было мне знакомо, и оно заставило меня отодвинуть свою обиду.

Я поняла, что его страх и моя боль переплетаются, создавая невидимую связь между нами. Внутри меня зародилась надежда, что, несмотря на все преграды, мы сможем найти общий язык.

– Ты прав, нам стоит все обсудить, – я повернулась к Димитрию и утонула в его бездонных глазах.

– Пойдем в дом, твоя бабушка уже ушла отдыхать, – я подумала и согласилась, н улице было уже довольно холодно.

Мы вошли в дом, и тишина, окутавшая его, казалась почти осязаемой. Свет лампы в гостиной мягко освещал знакомые предметы, но сейчас они казались иными, пропитанными напряжением нашего невысказанного. Я села на диван, чувствуя, как дрожат кончики пальцев, и наблюдала, как Димитрий закрывает за нами дверь. Он не спешил, словно давая мне время собраться с мыслями, или, возможно, собираясь сам.

Его взгляд, все еще прикованный ко мне, был полон той же смеси уязвимости и отчаяния, которую я увидела на улице. Это было не просто раскаяние, а глубокое, почти животное желание удержать, не дать мне уйти. И в этом желании я видела отражение собственной борьбы. Моя обида, еще недавно казавшаяся непреодолимой стеной, теперь ощущалась как хрупкое стекло, готовое треснуть под напором его страха.

Я глубоко вдохнула, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Слова, которые я хотела сказать, казались слишком острыми, слишком болезненными. Но теперь, когда я видела его таким, я понимала, что молчание тоже может ранить.

– Димитрий, – начала я, и мой голос прозвучал тише, чем я ожидала. – Я... я не знаю, с чего начать.

Он подошел ближе, но остановился на почтительном расстоянии, словно боясь нарушить хрупкое равновесие. Его руки были сжаты в кулаки, но в них не было агрессии, только сдерживаемое волнение.

– Я знаю, – тихо ответил он. – Я тоже не знаю. Но я хочу попробовать. Я хочу, чтобы ты знала, что я... я не хотел причинить тебе боль.

Эти слова, простые и искренние, пронзили меня. Я смотрела на него, пытаясь разглядеть за его словами ту же правду, которую увидела в его глазах. Было ли это достаточно? Было ли этого достаточно, чтобы начать строить мост через пропасть, которая разверзлась между нами?

– Ты не причинил боль, я все понимаю, но я скучала и не знала, вернешься ли ты ко мне, – я скользнула взглядом по комнате ни на чем не задерживаясь.

Он сделал шаг вперед, и я не отстранилась. Его глаза были полны слез, которые он, казалось, отчаянно пытался сдержать.

– Я знаю. И мне жаль. Мне так жаль, что я не могу повернуть время вспять.

В этот момент я почувствовала, как что-то внутри меня начало меняться. Страх, который я видела в нем, резонировал с моим собственным страхом перед одиночеством, перед потерей того, что, несмотря на все, было мне дорого. И эта общая уязвимость, эта общая боль, казалось, начала растворять лед моей обиды.

– Мы не можем повернуть время вспять, – сказала я, и в моем голосе появилась новая твердость. – Но мы можем попытаться построить что-то новое. Что-то, что будет сильнее.

Он смотрел на меня, и в его глазах мелькнула искра надежды, такая же робкая, как и моя. Это было начало. Начало долгого и трудного пути, но, впервые за долгое время, я чувствовала, что мы готовы сделать этот шаг вместе.

– Что ты имеешь в виду под "что-то новое"? – спросил он, его голос был тихим, но в нем звучала новая сила, рожденная из общей уязвимости.

Он сделал еще один шаг, и теперь между нами оставалось всего несколько сантиметров. Я могла почувствовать тепло, исходящее от него, и это тепло, казалось, проникало сквозь мою броню обиды.

– Я имею в виду... понимание, – ответила я, мои пальцы непроизвольно сжались на ткани дивана. – Понимание того, почему это произошло. И понимание того, как мы можем избежать этого в будущем. Это не будет легко, Димитрий. Нам придется говорить о вещах, которые причиняют боль. Нам придется быть честными, даже когда это страшно. он кивнул, его взгляд не отрывался от моего.

– Я готов. Я хочу этого. Я не хочу больше терять тебя. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя так, как ты чувствовала.

Его слова были как бальзам на рану. Я видела, что он не просто говорит это, чтобы успокоить меня. В его глазах была искренность, которая тронула меня до глубины души. Моя обида, которая еще недавно казалась мне незыблемой скалой, теперь начала крошиться, как старый камень под натиском времени.

– Я тоже не хочу, – прошептала я. – Я хочу, чтобы мы могли доверять друг другу. Чтобы мы могли быть открытыми. Даже когда это трудно.

Он протянул руку, и я, не колеблясь, вложила свою ладонь в его. Его пальцы были теплыми и сильными, и в этом простом прикосновении было больше, чем в тысяче слов. Мы стояли так, держась за руки, в тишине гостиной, которая теперь казалась не напряженной, а наполненной зарождающейся надеждой.

– Мы можем попробовать, – сказал он, его большой палец нежно поглаживал мою руку. – Мы можем построить это вместе. Шаг за шагом.

Я посмотрела на наши сплетенные руки, на его лицо, освещенное мягким светом лампы. В его глазах больше не было страха, только решимость и нежность. И в этот момент я поняла, что, несмотря на все, что произошло, несмотря на боль и разочарование, я тоже готова попробовать. Готова рискнуть, чтобы найти путь к нему, к нам.

– Да, – сказала я, и в моем голосе звучала новая уверенность. – Мы попробуем.

Мы не начали говорить о прошлом сразу. Вместо этого мы просто стояли, держась за руки, позволяя тишине и новому пониманию заполнить пространство между нами. Это было не конец, а новое начало. Начало пути, который обещал быть трудным, но, впервые за долгое время, я чувствовала, что мы готовы пройти его вместе. И это было самое главное.

Мы стояли так еще какое-то время, позволяя тишине говорить за нас. Это была не та тишина, которая предшествует буре, а та, которая приходит после нее, когда воздух очищен, и можно начать строить заново.

– Так ты согласна стать моей женой? – шепнул он мне в макушку и я затаила дыхание, прислушиваясь к своим чувствам.

Я почувствовала, как что-то внутри меня разжимается. Страх перед будущим, который так долго преследовал меня, начал уступать место осторожному оптимизму. Это было не полное исцеление, не мгновенное возвращение к прежнему, но это было начало. Начало пути, который мы решили пройти вместе.

– Согласна, – шепнул и меня немного отодвинули от себя, рукой подняли за подбородок и затянули в головокружительный поцелуй.

Эпилог

Видящие… Кто же мы такие? Я и сама долго не могла понять: кто же я такая? Воин, который должен сражаться со злом? Нет, думаю, этот не так. Я конечное могу надавать пру лещей если сильно прижмет, ведь сила, живущая во мне, на многое способна. Я ещё не до конца узнала ее грани.

Лекарь, который лечит израненные души своим светом. Нет, и это ошибочное мнение. Тогда кто же мы, видящие? Видящие… Кто же мы такие? Я и сама долго ломала голову над этим вопросом: кто я? Воин, призванный сражаться со злом? Нет, это не совсем то. Хотя, конечно, могу и сдачи дать, если прижмет. Сила, живущая во мне, на многое способна, и я еще не до конца изучила ее возможности.

Может, я лекарь, исцеляющий израненные души своим светом? Тоже не совсем верно. Тогда кто же мы, видящие, на самом деле? В чем наша суть?

Видящие… Кто же мы такие? Я и сама долго ломала голову над этим вопросом: кто я? Воин, призванный сражаться со злом? Нет, это не совсем то. Хотя, конечно, могу и сдачи дать, если прижмет. Сила, живущая во мне, на многое способна, и я еще не до конца изучила ее возможности.

Может, я лекарь, исцеляющий израненные души своим светом? Тоже не совсем верно. Тогда кто же мы, видящие, на самом деле? В чем наша суть? Мы – те, кто видит не только то, что лежит на поверхности, но и тени, скрытые под ней. Мы чувствуем пульс мира, его боль и его радость, его страхи и его надежды. Мы – зеркала, отражающие истинную природу вещей, даже если эта природа порой пугает и отталкивает.

Мы не воины, потому что наше главное оружие – не меч, а понимание. Мы не лекари, потому что исцеление приходит не от внешнего вмешательства, а от внутреннего пробуждения. Мы – проводники. Проводники между мирами, между сознаниями, между прошлым и будущим. Мы видим нити, связывающие все сущее, и можем, если осмелимся, потянуть за них, чтобы изменить узор реальности.

Наша сила – в осознании. В способности видеть сквозь иллюзии, в умении различать правду от лжи, в готовности принять то, что есть, не пытаясь его изменить силой, а направляя его энергию. Мы – наблюдатели, но не пассивные. Мы – участники, но не исполнители чужой воли. Мы – те, кто может показать путь, но выбор всегда остается за идущим.

Иногда это бремя тяжело. Видеть боль, которую нельзя предотвратить, видеть страдания, которые можно лишь облегчить. Но в этом и наша ценность. В способности не отворачиваться, когда другие закрывают глаза. В готовности нести свет туда, где царит тьма, не для того, чтобы ее уничтожить, а чтобы показать, что даже в ней есть место для искры. Мы – видящие, и в этом наша суть: быть маяками в тумане, компасами в буре, тихим шепотом истины в мире громких слов.

Мы – видящие, и в этом наша суть: быть маяками в тумане, компасами в буре, тихим шепотом истины в мире громких слов. Иногда это бремя тяжело. Видеть боль, которую нельзя предотвратить, видеть страдания, которые можно лишь облегчить. Но в этом и наша ценность. В способности не отворачиваться, когда другие закрывают глаза. В готовности нести свет туда, где царит тьма, не для того, чтобы ее уничтожить, а чтобы показать, что даже в ней есть место для искры.

И эта искра, этот проблеск света, может стать началом перемен. Мы не навязываем свою волю, не диктуем пути. Мы лишь открываем глаза, показываем, что есть и другая сторона, что за завесой обыденности скрывается нечто большее. Мы видим потенциал, который дремлет в каждом, ту силу, которая может быть направлена на созидание, а не на разрушение. И наша задача – помочь пробудить этот потенциал, дать ему пищу для роста, как садовник заботливо ухаживает за молодым ростком.

Мы чувствуем резонанс с миром, его вибрации, его скрытые течения. Мы можем уловить предвестие грядущего, не как предсказатели судьбы, а как метеорологи, предсказывающие бурю по движению облаков. Это не дар всеведения, а скорее обостренное восприятие, способность видеть закономерности там, где другие видят хаос. И это восприятие позволяет нам быть не просто наблюдателями, но и участниками, способными тонко влиять на ход событий, направляя энергию в нужное русло, словно опытный лоцман, ведущий корабль через опасные воды.

Наша сила не в том, чтобы властвовать, а в том, чтобы понимать. Понимать мотивы, скрытые за словами, истинные желания, спрятанные за масками. Понимать, что каждый человек несет в себе целый мир, со своими битвами и своими победами, со своими ранами и своими исцелениями. И в этом понимании кроется ключ к истинному состраданию, к той безусловной любви, которая не осуждает, а принимает, не наказывает, а направляет.

Мы – видящие. Мы – те, кто осмеливается смотреть в глаза правде, даже когда она неудобна. Мы – те, кто слышит тихий голос души, когда мир вокруг кричит. Мы – те, кто несет ответственность за свое видение, за свою способность видеть, и за то, как мы используем этот дар. И в этом, пожалуй, и заключается наша истинная суть: быть светом, который освещает путь, не для себя, а для всех, кто готов открыть глаза и увидеть.

– Бабушка Яна, и как же с этим справиться? – тихо шепнула моя восемнадцатилетняя внучка Таня, с испугом глядя на дорогу напротив нашего дома в обычной реальности.

В ее голосе звучала растерянность, а в глазах – страх перед тем, что она только что увидела. Что-то изменилось в ее взгляде, что-то, что заставило ее усомниться в привычном мире. И я знала, что пришло время поделиться с ней тем, что будет передаваться в нашей семье из поколения в поколение – знанием о том, что значит быть видящим.

– Справиться, Танечка, – начала я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и уверенно, – это не значит избавиться от того, что ты видишь. Это значит научиться жить с этим, научиться понимать и направлять. А я буду рядом столько сколько смогу.