Текст книги "Чаща"

Автор книги: Анна Щебуняева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Свят стоял, понурив голову. Он не знал, что сказать. Не знал, но должен был. Он понятия не имел, как решить проблему, но чувствовал, что решить ее необходимо.

– Надо пробовать, пока не получится. Когда-нибудь обязательно все будет хорошо. Ведь у тех, из далеких стран, все получилось.

– Нравишься ты мне, Свят. Ты романтик. Однако, ежели я тебя не выпорю, у меня тут каждый работяга будет под окнами сидеть и про демократию рассказывать, лишь бы не работать. А посему – тридцать розг и продление работ на месяц тебе, и по неделе всем, кто пришел с тобой.

Толпа загалдела.

– Ну а что вы хотели? Вы сейчас вместо того, чтобы работать, стоите тут, уши греете. Не по правилам. Нет правил – начнется беспорядок. И вам же самим от этого будет только хуже. Вы ж с голоду поумираете или сопьетесь вусмерть без правил. Так что селяви, как говорят твои любимые иноземцы. А может, и по-другому они говорят, откуда мне знать.

…

Моргана начала свой рассказ:

– Я скажу тебе, как на самом деле все было. А было оно не совсем так, как тебе кажется. Однажды Остара проснулась. Ее разбудили звуки пил и топоров. Они кромсали ее лес в клочья, и сердце ее стало обливаться кровью. Но пока ей было лень просыпаться, она открыла только один глаз, сама же продолжала видеть сны. Потом люди, а это были они, принялись убивать ее зверей. Не всех они ели. Как ты понимаешь, это было бы для Остары хорошим оправданием, она и сама была любительницей разных блюд. Они делали из них одежду, и это тоже можно было понять. Поэтому Остара все еще не просыпалась, а только открыла второй глаз, чтобы лучше наблюдать за происходящим. А потом деревня стала огромной, в ней завелись крысы, Главы и священники. Охота стала не только источником пропитания, но и чистым удовольствием. Некоторые туши животных так и оставались лежать там, где их подстрелили, если животное оказывалось слишком маленьким, чтобы с ним возиться и нести домой, или слишком старым и жестким, чтобы его готовить. Остара разозлилась и по-настоящему проснулась. И начала творить.

Сначала она сотворила огромных медведей, просыпающихся зимой от спячки и в приступах голода нападающих на людей. Потом она создала ядовитых змей, которые бросались людям под ноги и кусали их насмерть. Еще она создала разные растения, наподобие чемерицы и лютика, чтобы люди ели их и умирали от отравления. Много людей полегло, была у Остары пища. Только их становилось все больше и больше. Не знала она, что делать. Нельзя же вот так пойти и уничтожить всю деревню. Есть у Остары сестра, Зоря. Зоря любит людей и всячески им помогает. Она приходит к ученым, художникам, поэтам, правителям и раздает им советы, что да как лучше сделать. Из этого рождаются великие шедевры и открытия. Зоря обожает всех людей за то, что ее муж, от которого она была без памяти, когда он был жив, был одним из них. Но время людей быстротечно, и ее муж умер от старости, как и должно было случиться, а Зоря осталась одна. Горе ее было безгранично, но что она могла сделать? Полюбить дважды никому не под силу.

– Но ведь люди любят и два, и много раз, – возразил Микола. – Они расстаются с любимыми по разным причинам, а потом снова счастливы с кем-то другим.

– Это то, что у вас, людей, называется любовью. Вы все делаете на половину, даже живете наполовину. Когда ты кого-то любишь, это никогда не заканчивается. И не тебе решать. Это судьба.

Итак, Зоря нашла способ пережить трагедию. Она стала помогать людям, так же, как раньше помогала своему мужу – талантливым, умным, смелым. И так она оплакала своего мужа и обрела новый смысл в жизни. Людям повезло. Ведь Зоря – сильная богиня. И когда такие умирают, даже солнце может погаснуть. Поэтому вы глупцы. Если с Остарой что-то случится, весна больше не придет, потому что не придет зима, а только после стужи настают ясные дни. Будет царить вечная осень, ничто не будет умирать и ничто не будет рождаться. Довольно жалкое существование, согласись.

Остара не могла навредить людям так сильно, ведь сестра была ее единственным другом. А она бы узнала, она бы все узнала. Дело в том, что боги умеют общаться на расстоянии, все видят, все знают. Поэтому Остара притаилась и стала ждать.

Была у Остары дочь. Появилась она от совершенно обычного человека, а поэтому сильная кровь размешалась со слабой, и дочь родилась с некоторыми способностями, но весьма посредственными. Жили они раздельно, ведь малышке нужно было общаться с людьми. И, десяти лет от роду, поселилась она совершенно одна близко к опушке. С ней ничего не могло случиться, ведь некоторыми способностями она все же обладала, и всегда могла обеспечить себя теплом и едой. Она не пошла сама в деревню, ведь была еще слишком мала. Первых людей она встретила в лесу. Они были добрые и кормили ее сладостями. А потом они хотели причинить ей боль, но вместо этого причинили ее себе. Когда малышка приказала им сделать друг с другом ровно то, что они собирались сделать с ней. А кто выжил, те от стыда повесились.

Остара хотела забрать ребенка обратно к себе в дом, но та отказалась. Теперь она уже сама искала встреч с людьми. Они ей были непонятны. Почему им не понравилось то, что они припасли для нее? Удивлению ее не было предела. Внутреннее чувство ей подсказывало, что другому всегда желаешь того же, чего и себе. Когда было холодно, малышка нашла маленького волчонка. Он весь продрог и был без мамы. Она забрала его к себе, подумав, что ей на его месте хотелось бы попасть в тепло. Наверное, все должны поступать так же.

Потом она встречала еще людей, в основном взрослых мужчин. Женщины относились к ней с недоверием, особенно в сумерках, особенно когда она говорила, что живет без родителей в лесу. Они тихо уходили и не общались с ней. А мужчины общались. Но некоторые хотели забрать ее в деревню и препоручить каким-нибудь взрослым, и тогда она убегала, а другие ухмылялись и пытались увести ее в кусты, этих она решила уводить к матери. Мать брала, что есть, и ела. Малышка взрослела, мать питалась, и все бы ничего, но произошла одна история, про мужчину.

Малышка превратилась в молодую ведьмочку. Она и дальше жила в лесу, и было все, как прежде, но кое-что изменилось. Она стала чувствовать некие импульсы, которые тянули ее к людям. Тонкие нити, растущие из ее живота, начали соединять ее с миром людей. Мужчины стали ей интересны. Раньше она просто болтала с некоторыми, у кого не было плохих намерений, а теперь ей хотелось смотреть им в глаза, наблюдать за движениями рук, слышать тембр голоса, чувствовать его. Она понятия не имела, что это такое. Но когда мимо ее дома, совсем близко, проходил священник, которого звали Тимур, она вышла его встречать.

– Привет, – сказала она.

– Привет, – улыбнулся он.

– Зачем ты бродишь один в лесу и без оружия?

– Я люблю природу, она успокаивает меня. Я просто хожу и думаю.

– О чем ты думаешь?

– О многом. О людях, о Боге, о себе.

– А кто такой Бог? – спросила ведьмочка.

– Ты разве не знаешь? Все знают, кто такой Бог.

– Я – нет.

– А ты знаешь, что я священник?

– Нет, а кто такой священник?

Тимур посмотрел на нее очень удивленно.

– Ты откуда такая взялась?

– Оттуда, – ведьмочка махнула рукой в сторону своего дома.

– Ты живешь одна? Ты не ходила в деревню или в какой-нибудь город? Там все знают про Бога и священников.

– Нет, я просто живу тут. Иногда мимо меня проходят люди, и я общаюсь с ними. Но некоторые почему-то очень злые или напуганные.

– Ну хорошо. Я расскажу тебе. Бог – это не человек, а тот, кто создал людей и все вокруг. Он управляет всем с неба. Поощряет за хорошее поведение и наказывает за плохое, но уже после смерти.

– После смерти?

– Да. Добрые попадают в Рай, а злые – в Ад.

– Но ведь тогда очень много людей попадет в Ад!

– Бесспорно, так может случиться и скорее всего случится. Но это их выбор. Ведь они сами выбрали темную сторону.

– А в Аду что?

– Геенна огненная и всякие ужасы. Тот, кто при жизни много грешил, будет гореть в Аду и страдать до скончания веков.

– А когда у этих веков скончание?

– Не знаю. Может и никогда. Ведь мир, созданный Богом, вечен. А может нет. Никто не знает. Не наше это дело – судить о таких вещах. Наше дело быть праведными и жить по совести.

Они гуляли вдоль реки, он рассказывал ей про Иисуса и про добро, про мир во всем мире, про Рай. Ведьма хотела спросить потом у матери, есть ли Рай, она же все знает. А еще девушка начала сомневаться в историях, которые ей рассказывала Остара: что люди все жестокие, эгоистичные и трусливые, думают только о сиюминутных удовольствиях, среди которых не последнее место занимает подавить и уничтожить морально ближнего своего. Но Тимур был не такой! У него были добрые серые глаза, спокойный голос, который он никогда не повышал.

Так тянулся месяц за месяцем. Священник приходил, они гуляли, он рассказывал про свою жизнь в деревне, она не рассказывала почти ничего, ведь ей нечего было рассказать. Не будешь же делиться тем, как твоя мать ест людей. Пусть иногда. Пусть при определенных обстоятельствах, но все же.

А потом они внезапно оказались в ее доме. Она сама его позвала, а он не отказался, хотя должен был, ведь священникам не положено заниматься прелюбодеяниями. Если даже святые люди будут грешить, то что же остается простым смертным?

Он мог бы и жениться. Ведьма узнала об этой человеческой традиции. Сначала ты понимаешь, что любишь кого-то, потом тебя венчают в церкви, и потом вы живете долго и счастливо и рожаете детей. Проблем было две – ведьма не хотела жить в деревне с людьми и не хотела детей. Священник понимал, что надо развернуться и уйти, но он этого не делал.

Тимур начал задавать вопросы, но не про личную жизнь, как ведьма того ожидала, а про назначение всяких трав и снадобий у нее дома.

– Зачем ты интересуешься этим? – смеялась ведьма. – Божьим людям даже знать о таком не положено.

– Мне просто интересно узнавать как можно больше об окружающем меня мире. Это разве плохо?

И она рассказывала ему обо всем, что знала.

Тимур не был главным в своей церкви. Главным был иерей Игнатий. Несмотря на это, он вел себя так, будто к церкви не имеет никакого отношения. Каждый день он устраивал пьяные посиделки с купцами, лапал молодых служанок за всякие неприличные места, гоготал при этом, как обезьяна. Смотреть на него Тимуру было противно. Он по-прежнему верил, что пути господни неисповедимы, и что все идет своим чередом и так, как должно быть. Если Господь выбрал Игнатия на это место, значит так и должно быть. Дьявол искушает каждого из нас, и наша задача – не поддаться искушению, а стойко идти к своей цели – освобождению тела и души от греха и разврата. Наверное, Игнатий борется по-своему, но силы зла одолевают его. А кто это зло? Где оно скрывается?

– Зло скрывается в женщинах, – говорил иерей. – Бог не равно разделил ум и глупость, похоть и чистоту, добро и зло. Одно он отдал мужчине, как плоть от плоти его и первому его величайшему творению. То же, что осталось, взяла женщина, сотворенная всего лишь из ребра Адама. Добро находится в сердце, а сердце находится явно в не ребре. Ребро – это самая ненужная часть. У человека вон их сколько. Поэтому и женщин у человека может быть превеликое множество, а у женщины может быть только один мужчина, ее хозяин и повелитель.

– Но ведь прелюбодеяние – это грех со всех возможных сторон, – возразил Тимур. – Никто, ни мужчина, ни женщина, не должны возжелать чужой жены или чужого мужа, а таинство деторождения совершается только в законно освещенном браке.

– Так и не надо деторождения этого твоего. Бабы знают кучу ухищрений, чтобы грех не появлялся на свет. К тому же, это они являются источником твоей похоти. Все они ведьмы, и ты не можешь устоять. День за днем они ходят мимо тебя, улыбаются, смеются. Они зовут тебя к себе. И что тебе остается делать?

Тимур молчал.

– Кстати, к кому ты ходишь по вечерам в лес, а иногда и весь свой день там проводишь? Оставил все свои дела, не присматриваешь за служками, работа идет наперекосяк, и ты мне хочешь сказать, что я делаю что-то неправильно?

– Я ничего не хочу сказать, иерей, я лишь уточняю, как так происходит, что мы людям говорим одно, а делаем другое.

– Пути господни неисповедимы. Раз он поставил Игнатия, пьяницу и развратника, над своей паствой, значит так и должно быть. Или ты сомневаешься в воле господней?

– Никак нет, Игнатий, ты должен быть прав, ведь ты старше меня и опытнее.

– Вот то-то и оно. Так к кому ты ходишь в лес? Донесли мне соглядатаи, что живет там одна шлюшка. Что кто только к ней не ходил. Но от тебя я такого не ожидал.

Стало Тимуру стыдно. А как стало стыдно, так и пошло у него все с ведьмой наперекосяк. Он пытался говорить о священных узах брака, она отпиралась, утверждая, что верит не в тех богов, хотя и его Иисус, и Господь весьма интересные создания. И что не принято в ее вере замуж ходить.

Он приходил к ней и дальше, но скандалы становились все чаще. А потом он начал разбираться в травах и снадобьях. Она пожимала плечами, не стараясь понять, зачем ему это надо. Она верила ему и хотела порадовать. Он ведь любит все таинственное, науки всякие.

– Ландыши растут весной. И они для последнего салата. Ни в жизнь больше человек ни одного салата не испробует после него.

– Он такой вкусный и человек захочет есть только этот салат?

– Может только по ту сторону. Там он может есть что угодно, и даже такой салат, если ему вообще захочется есть. Но не все попадают на ту сторону. Многие застревают между мирами Одна часть, очень привязанная к этому миру, остается блуждать неприкаянная. Туда-сюда. От кладбища к дому. От дома к месту своей смерти. И так бесконечно. Ты видел приведений?

– Нет, никогда.

– Потому что вам повезло. Вы живете рядом с Остарой. Она съедает ненужную часть души, которую вы приобрели здесь, а там она совсем не нужна. Она не подходящая, и поэтому никак не может туда попасть, как ни крути.

И ведьма рассказала Тимуру про Острару. И все, о чем он потом мог думать – это о ее великой магии, и как этой магией овладеть, чтоб занять место иерея и все стало прекрасно и хорошо в церкви и в деревне. Тимур руководствовался благими намерениями, он честно думал о себе таким образом, но разве часто мы говорим самим себе ту самую правду, которую и слышать-то неприятно. Почти никогда. Так и Тимур. Злился на ведьму за то, что она делает его таким же, как Игнатий, тащит во грех, но внимательно слушал, когда она рассказывала про свои магические зелья.

А ведьма его любила. Она знала сказку Зори про любовь, которая бывает только раз, и ты всегда ее почувствуешь и не перепутаешь ни с чем. И она считала, что не перепутала.

Иерей Игнатий умер ранний летом в своей кровати, в лужах разлитого накануне пива и блевотине. Все решили, что с перепоя, и только местный лекарь усомнился и начал вскрывать его желудок в поисках чего-то еще. И он бы нашел, если бы совершенно случайно вечером не поскользнулся и не упал головой о камень, расшибив ее насквозь.

Тимур стал иереем. С тех пор ведьмочка его долго не видела, пока однажды он не пришел с ней с группой вооруженных солдат.

– Выходи, ведьма! – кричал он, стоя рядом с ее домом. – Я знаю про твои злодеяния. Это ты отравила нашего прошлого иерея. Твои темные делишки зашли слишком далеко. Мне было видение, что ты повинна в его смерти.

Ведьма все поняла. Она была единственным свидетелем произошедшего. Она легко могла догадаться, чьих это рук дело, и кому-нибудь рассказать. Как просто одним поступком избавить себя от двух опасностей – разоблачения и греха. Он не мог совладать с собой, когда видел ее, и делал это с ней снова и снова. И только смерть разлучит любимых. Смерть одного из них.

Ведьма вышла, не таясь. Он протянула руки вперед, будто сдается. А потом щелкнула пальцами, и все уснули, чтобы проснуться в логове Остары. Остара всегда рада таким угощениям. Остара хорошо их приготовила. Мяса хватило и ей, и дочери, и местным псам и медведям. А сердце Тимура они сложили на алтарь и Остара принесла его в жертву сама себе. Счастлива она после этого была очень долго.

А в деревне другую историю по этому поводу рассказывали. Похожую, но суть совсем не та. Вот и думай, Микола, кому верить. Решай сам.

– И как ведьма пережила эту историю?

– А она не знает,– ответила Моргана. – Есть в нашей жизни истории настолько запутанные, что лучше и не разбираться. Знаешь, бывают такие оказии, когда ты дерешься с кем-то, тебе вроде бы должно быть больно, но ты из-за злости этого не замечаешь. Проходит время и боль приходит, но ты не хочешь ее чувствовать и находишь новые дела. Так же и ведьма, нашла себе новые дела. В конце концов, мужчин вокруг было превеликое множество. Любви конечно от них не дождешься. Зато все остальное – пожалуйста. Есть такой главный принцип в природе: дают – бери, бьют – беги. Так она и жила – приходили мужчины, одни, другие. Кто-то ей нравился, она их оставляла на время. Потом они ей надоедали, она их выгоняла.

– Разве они не просили, чтобы она их оставила?

– Они? – рассмеялась Моргана. – Для них это было лишь развлечение. Это же так необычно – дикарка из леса, да еще и симпатичная, живет в своем доме, не интересуется жизнью в цивилизованных поселениях. И знаешь, что в этом самое прекрасное?

– Что?

– Такая ничего не расскажет твоей жене или другим женщинам, которые тоже тут же побегут к твоей жене.

– Но иногда правда становится явью, – возразил Микола.

– Становится, но уж точно не ее в этом вина.

– Мой отец рассказал матери, что любит женщину из леса и хочет жить с ней.

– О, этот самодовольный выскочка, глава деревни… Интересный экземпляр.

– Ты знаешь его?

– Как же не знать.

– Я посчитал. Эта история произошла более 10 лет назад. Ты знаешь ту ведьму, о которой говоришь? Это может быть она? Как мне с ней встретиться? Из-за нее вся моя семья начала разваливаться.

– Почему из-за нее? – приподняла бровь Моргана.

– Ну ведь она хотела разлучить семью, как ты не понимаешь!

– Но ведь ты же говоришь, что не хотела. Она ведь отказалась жить с твоим отцом.

– Я этого не говорил. Я вообще не знаю, что произошло. Я был маленький. Отец рассказал матери эту историю, и потом они ссорились, а потом возникла какая-то пропасть, которую невозможно преодолеть, и с тех пор все пошло наперекосяк. Я бы хотел увидеть ту женщину и поговорить с ней, зачем она так поступила. Она ведь знала, что у него семья.

– Мужчины часто заставляют женщин отвечать за свои поступки. Как например тот священник. Он ведь совершенно искренне верил, что та женщина в сговоре с дьяволом и она его соблазняет делать то, что ему совсем не свойственно, но он не может сопротивляться искушению. И он избавился от искушения. И так решил свою проблему.

– Так что с той женщиной? Где я могу ее найти?

– Иди в Чащу. В Чаще ты найдешь все. Скорее всего раньше ты найдешь там Смерть, но тебе может повезти, и ты найдешь дары Остары.

ИНИЦИАЦИЯ

Свой день рождения Микола праздновал в конце мая. В самый его последний день. Это был важный день в жизни деревни, все любили лето. И то, что день рождения мальчика выпадало на такое событие, все считали знаком свыше. Никто не любил Миколу весь год и только в этот день он становился центром мироздания. Он просыпался, его собирали, наряжали, вели на площадь. Он скулил и пытался намекнуть, что сначала неплохо бы было поесть, но какое дело людям до твоих потребностей, когда ты не живой человек, а символ. Символу положено украшать площадь и напоминать, что за тяжелой и холодной зимой приходит промозглая, но все-таки сносная весна, ну а потом конечно же благодатное лето. Сколько свадеб будет сыграно! Сколько новых домов построено! Сколько запасов на зиму сделано! Люди предвкушали все это, пока Микола как дурак стоял посреди площади, разодетый, как король, и принимал поздравления и подарки, совершенно ему не нужные, никак не соотносящиеся с его личностью и предпочтениями. Миколу в деревне знали все, но никто его не знал, разве что кроме матери.

Свят подарил ему то, что он хотел. Он удивился. Откуда простой работяга может знать, что нужно шестнадцатилетнему мальчику без друзей? Да и откуда ему знать, что у него нет друзей? Неужели об этом судачит вся деревня? Он держал щенка в руках, он был теплый и ласковый и льнул к нему. Это было необычно и приятно, но одновременно пугающе. Чем счастливее ему становилось, тем сильнее хотелось скинуть псину прочь. Но он не мог, потому что должен был стоять на всеобщем обозрении и делать вид, что он страшно счастлив.

На площадь ввалился пьяный в стельку Глава. Он бормотал поздравления, стараясь не упасть, придерживаемый двумя крепкими ребятами.

– Сын! Ты наконец стал взрослым! Пришла пора тебе стать настоящим мужчиной и не хвататься за мамкину юбку. Поэтому бросай бесполезный комок шерсти, который ты зажимаешь своими хлипкими ручонками, и на охоту! На охоту с настоящими мужчинами!

– Охота! Охота! – кричали все.

И только мать грустно смотрела в сторону леса, не произнося ни слова. Никем не замеченная, прекрасная и таинственная, как всегда. Спроси кого, что она за женщина, каковы ее чаяния и надежды, никто и не скажет. Просто она родилась красивой девочкой, превратилась в красивую девушку и стала женой самого влиятельного человека в деревне. Как и должно было быть. Странным было лишь то, что у нее был только один единственный сын. Обычно бабы в деревнях, и богатые, и бедные, и какие угодно, плодились быстрее, чем скот. Одни дети умирали, другие выживали, по итогу деревня постепенно росла, а не уничтожалась. Так и жили.

– Я хочу на охоту, – пробормотал Микола, хоть и не очень решительно. – Я хочу стать мужчиной. Мне уже шестнадцать.

– Ура! – кричали мужчины.

Отец обнял его первый раз за всю жизнь.

И как началась катавасия. Впрягали лошадей. Выгоняли гончих. Маленький щенок, подаренный Миколе Святом, забился в дальнем углу двора и жалобно скулил, но никто не обращал на него внимания. Микола бросил на него беглый взгляд, но сразу умчался прочь, ко взрослым, которые наконец приняли его в свою кампанию. А маленький комок остался один. Сборы шли полным ходом. А чтобы собираться было не так скучно, люди ели и пили со столов, заранее накрытых женщинами на деревенской площади. Они ломились от еды, а горячительные напитки заливали все вокруг – столы, землю, слуг, самих выпивающих.

На охоту выехали в обед, пьяные в стельку, с матами, криками, злые, отчаянные, веселые. Эмоции били через край. Микола и сам наполнялся этими эмоциями. Он чувствовал азарт, боевой дух, смелость. Он знал, что сегодня он – король мира, и непременно убьет самое большое и свирепое животное в лесу, и это принесет ему неувядающую славу в веках и умах потомков.

Они ринулись в лес, сметая все на своем пути – свежепостроенные заборы крестьян, людей, которые в страхе прыгали с дороги в грязь, кусты, животных. Они мчались и мчались, и ветер пел им свои древние песни про дикую охоту, про победу над драконами и чудовищами, а иногда даже над мирными жителями соседних поселений.

На краю деревни располагался дом девушки-сироты, отец которой рано умер, пришибленный деревом на лесоповале, а мать скончалась от легочной болезни. Они жила одна, стараясь заработать, как могла, то шитьем, то уборкой в домах более успешных сородичей. Была она маленькая и хрупкая, зеленоглазая и невероятно добрая. Всегда ласково здоровалась и рада была любой встрече. После этого дня она больше не была рада людям. Закрылась в своем доме, принимала заказы, чтобы хоть как-то жить, а через девять месяцев чтобы еще и кормить неизвестно откуда взявшегося ребенка. Чей он? Никто не знал. Но все поучаствовали в этом действии, включая шестнадцатилетнего Миколу, которому, по мнению отца и его друзей давно было пора повзрослеть. Что он делал? Как он делал? Он не помнил? Он просто старался не отставать от остальных, и не обращать внимания на кровь и слезы, причиной которых он был. Причиной которых были они все. Нет жалости в мире, которого едва коснулась цивилизация. Да, новый мир был повсюду – на Западе и Востоке, на Юге и даже немного на Севере, но там явно меньше. Север – особый край. Когда не всегда точно знаешь, сколько тебе дней осталось, не до сантиментов. Берешь то, что дает тебе жизнь, а если не дает, то отбираешь, а если не можешь отобрать, умираешь. Так живут люди в диких местах. И так живут люди в местах, которых коснулась цивилизация лишь чуть, чтобы в особенные дни, такие, как сегодня, отступить и дать жизни развернуться в своей первозданной ипостаси.

Потом был лес. И лай собак. И топот копыт. И все тот же ветер. Он рвал волосы и кричал: «Вперед!» И все кричали «Вперед!» Они не собирали добычу. Они не собирались это есть или как-то использовать. Они хотели разрушить как можно больше.

– Остара, – вспомнил вдруг Микола. – Это ее праздник. Она собирает кровавую жатву, чтобы насытиться. Она очищает мир от ненужного, чтобы нужному появилось место в этом мире. А кто решает, что нужное, что не нужное? Кто выносит приговор? Выживает сильное, умирает слабое? Умирает… Умирает… Пусть умрет как можно больше. Пусть умру я. Пусть умрет то, что во мне было. Оно мне больше не нужно. Я больше не хочу быть тем же самым. Я другой. Я новый. Я взрослый.

И он бежал сквозь деревья и кусты. Резал ножом, стрелял из лука. Кричал. Плакал. Смеялся. А когда совсем устал, рухнул в каких-то камышах. Дикая охота летела дальше, уничтожая все на своем пути, а он лежал в траве, силясь восстановить дыхание, и смотрел в темно-синее небо. Такое же синее, как глаза Морганы, такое же темное, как ее непонятная душа.

Он остался один. Один в незнакомой части леса. Рядом раскинулось болото. Цапли ходили по нему, высоко задирая ноги. Иногда они проваливались слишком сильно, но им удавалось выбраться. А что если у одной из них не получится и она останется в болоте навсегда? Что с ней будет? Она будет ходить по дну и искать себе пищу, не в силах никогда увидеть солнечного света? Или она попадет в Рай? Есть Рай для цапель, или он есть только для людей? Есть ли Рай? И что такое смерть? И как отличить, что смерть, а что жизнь? Вдруг он давно умер, а ему кажется, что он жив, и он ходит среди людей, никем не замечаемый. А ведь он и правда не замечаем. И только раз в год, в свой день рожденья, он становится центром вселенной. А в этот день, день своего совершеннолетия, он был самым замечаемым членом этого общества. Был, но снова нет. Снова его нет. Есть только болото, темно-синее небо, эти проклятые цапли, которые ходят на грани, но никак не хотят умирать.

– Эй, мальчик! – услышал он незнакомый низкий мужской голос, но не смог откликнуться, потому что его мысли бежали быстрее ветра, а может, они и были ветром, зато язык не шевелился. Где его мысли, а где ветер? Хорошо бы узнать.

– Мальчик! – голос раздался ближе. – С тобой все в порядке?

С ним не было все в порядке. Ему было хорошо, тепло, но он явно осознавал, что весь промок, и скорее всего, позже он сляжет с простудой. Но это не имеет значения, потому что такой прекрасный день вряд ли повторится.

– Мальчик, – высокий крепко сложенный мужчина лет сорока, а может пятидесяти, тряс его за плечо. Не разберешь. Лицо его было обветрено, куртка потерта, говорил он резко и отчетливо, двигался легко, но глаза… Глаза были выгоревшие. Некогда, вероятно, голубые, а может даже синие, как у Морганы, а теперь бледно серые и водянистые.

– Похоже, ты надышался болотной травы. Я не знаю, как она называется, да и не на всех болотах водится, но здесь ее огромное количество. Нельзя спать на болоте, ты можешь никогда не проснуться. И вообще спать в Чаще – плохая затея.

– В Чаще?! – Микола испугался и вскочил на ноги. Сонливость как рукой сняло.

– Как ты тут вообще один оказался?

– Я охотился! – с гордостью и вызовом произнес он.

– Один? Я не вижу по тебе, что ты умеешь охотиться. Ты совсем ребенок.

– Ты что, не знаешь, кто я? – взъелся Микола.

– Откуда мне знать? Много разных людей на свете живет, и некоторые малыши думают, что они охотники.

– Я не малыш! Сегодня я стал взрослым. В деревне праздник.

– Так это ты что ли источник всей этой беготни и криков, которые мешают нормальным людям наслаждаться тишиной и спокойствием?

– Завтра насладишься. А сегодня мой день и все для меня.

– И где это все? Я вижу только болото. И перепуганного юнца, который запутался в мамкиной юбке. Как ты пойдешь домой?

– Пойду и пойду, и рано или поздно выйду из леса.

– Ты знаешь, что лес большой? – в глазах человека промелькнула тень улыбки, но снова погасла.

– У всего есть начало и конец. Что-то кончается, чтобы что-то могло начаться. Лес кончится, и появится моя деревня.

– С ведьмами из леса что ли переобщался?

– Что?

– Ну с этими, которые любят смерть.

– Откуда знаешь? И вообще она не ведьма, она подросток, как я. Просто выскочка и больно умная.

– И живет одна в лесу. Прямо посреди леса. И живет она там дай бог лет двадцать точно. Потому что еще тогда я ее там встречал.

– Моргану?

– Ее самую.

– Это другая Моргана. Этой шестнадцать, ну может двадцать, с женщинами не разберешь, они же постоянно пользуются своими примочками и разными штуками, чтобы выглядеть красивее.

– Я думаю так, что ее и до двадцати лет, о которых я знаю, встречали, и довольно многие.

– И где они все?

– По-разному. Кто-то живет в двух домах от тебя, а ты даже не знаешь, кто-то умер давно.

– Она старая??!!!!!

– Смотря что ты подразумеваешь под старостью. Черепахе двадцать лет и волку двадцать лет, но черепахи живут столетия, а волки совсем чуть-чуть. Они оба старые? Или кто-то из них старый, а кто-то нет?

– Моргана черепаха?

– Моргана не черепаха, а ты идиот. Есть существа, несущие важную функцию для нашего мира. Без них наш мир продолжал бы существовать, но все больше топтался на месте. А есть трикстеры. Они сами по себе ничего не делают и просто живут в свое удовольствие, а все вокруг них меняется, в ту или другую сторону. Они сами не знают, в какую, да им и все равно. Просто все меняется.

– И какой она трикстер? Если я готов допустить, что ты не врешь, потому что вид у тебя странный, и ведешь ты себя странно, и вообще я о тебе не знаю ничего, -Микола подуспокоился и сел на землю. Он уже и так был весь в грязи, так что сохранять чистоту одежды не было уже никакого смысла.

– Она показывает тебе противоположное. Ты видишь одно, а на самом деле существует и другое. Мир дуален. Я раньше и сам не знал этого слова, так что сомневаюсь, что его знаешь ты. Но я узнал много слов. Итак, мир дуален. Ты одновременно мальчик, которого ты знаешь, ты с собой знаком, и одновременно ты мальчик, совсем не такой, каким ты себя знаешь. Другой. Лучше, хуже, не важно. Она не мыслит такими категориями. Она вообще особо не мыслит. Она говорит первое, что приходит ей в голову, а приходит оно как-то само. И делает она тоже первое, что захочет. Долго думать и выбирать лучший вариант – не ее конек. Да и кому судить, что лучше, что хуже? Ты всегда рассказываешь ей свои истории. Хочешь или нет – рассказываешь. А она слышит не то, в чем ты хочешь ее убедить, а как будто между строк. И отвечает тебе на вопросы, которые ты не задавал. И ты меняешься. Сначала она тебя страшно раздражает, но ты все равно приходишь. Потому что тебя зовет ветер. Ты не слышишь его слова. А потом слышишь. И кажется тебе, что ты сходишь с ума. Но сумасшедшим ты был раньше, когда думал про себя и жизнь так, как думал, хотя на самом деле все было совсем по-другому.