355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анна Щебуняева » Чаща » Текст книги (страница 1)
Чаща
  • Текст добавлен: 23 сентября 2020, 21:00

Текст книги "Чаща"


Автор книги: Анна Щебуняева



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

ЖИЛ-БЫЛ МАЛЬЧИК

Обычная это была деревня. Раскинулась посреди леса, выкорчевав из него кусок под свои нужды. Отняла, переварила и выплюнула наружу осколок цивилизации, пригодный для жизни людей. Лес не хотел отдавать свои владения, старался вернуть то, что раньше принадлежало ему. Он наступал каждый год снова и снова, и снова и снова его вырубали, выкорчевывали, уничтожали. Останки использовали для строительства домов, для разжигания печей, для мебели. Людей можно понять, они хотят жить, добывать еду, создавать комфорт, рожать и воспитывать детей. Ради этого они готовы пожертвовать интересами леса, да и любыми чужими интересами. Это вопрос выживания человеческого рода. Все, что подходит, идет в дело. Все, что не подходит, уничтожается. К сожалению, иногда в разряд того, что должно быть уничтожено, попадает не только лес. Ну что ж, лес рубят – щепки летят.

В деревне посреди леса жил-был мальчик. Рос он не как все остальные мальчики, потому что остальные были крестьянские дети, в лучшем случае купеческие, а Микола был сыном деревенского Главы. И это накладывало определенные ожидания, зато любви не приносило. Кто же будет любить того, кому в жизни повезло сильно больше, чем тебе?

Миколу любила мама, у которой он был единственным ребенком. И об этом другие ребята тоже догадывались. Где ж это видано, чтобы мама так сильно заботилась о своем ребенке? Обычно в семьях было очень много детей, и родители не всегда знали даже где находится каждый из них. А мама всегда знала, где Микола. Она знала все, что он делает. Он и сам ей все рассказывал. Поздно вечером, когда он возвращался домой, ждала его на крыльце, грустная, но добрая. Она никогда его не ругала. Возможно, не было за что, но так всегда можно найти. Ищущий да обрящет.

Мама рассказывала ему в детстве сказки. Знала она их великое множество. Среди них про ведьм, гномов, домовых, и даже драконов, которые живут не здесь, а в далеком Китае, где все настолько необычное, что даже глаза у людей узкие, как щелочки, а кожа отдает желтизной, потому что они молятся Солнцу. И конечно, много сказок было про лес, особенно про Чащу, в которую ни в коем случае нельзя входить из-за чудовищ, которые поджидают там на каждом шагу и хотят сцапать тебя и съесть. Микола всегда хотел сходить в Чащу и увидеть всех этих чудовищ, но боялся и не хотел расстраивать маму.

– Микола, – говорила она, когда он ложился спать. – Я расскажу тебе сказку.

– Я уже слышал все, – отвечал мальчик.

– У меня есть новые. У меня их много-много.

– А зачем нужны сказки? – спрашивал Микола.

– Ну как зачем? Они учат правильно жить.

– А как это – правильно? Как определить, что правильно, а что нет?

– Очень просто. Жить нужно так, чтобы не попасть ни в какую беду. Жить нужно долго и не вмешиваться в естественный ход вещей, покуда есть такая возможность. И стремиться к добру, к тому, что делать хорошо. Этому и учат сказки.

– А остальные так же живут? – не унимался в тот вечер Микола. Он был еще совсем маленький, но уже хотел все знать.

– Остальные по-разному живут, но в основном стараются все делать правильно.

– Даже дети?

– Нет, родной, только взрослые. Малыши только учатся правильному, часто совершают ошибки. Ты не смотри на детей, они порой делают опасные вещи. Думай своей головой, не ввязывайся в плохие истории и смотри больше на взрослых.

– Но взрослые такие грустные!

Мама опешила:

– С чего ты взял?

– Я вижу лица. Все лица взрослых – грустные.

– Ты потом перестанешь это видеть. А пока слушай сказку. Жила-была в лесу девочка. Девочка жила в лесу почти совсем одна, потому что мама ее была злая ведьма, пожирающая людей, и звали ее мать Остара.

– А откуда ты знаешь про эту девочку, если она живет одна в лесу? Ее кто-нибудь видел?

– Видели. Давным-давно, когда я еще не родилась. Из историй тех, кто видел, и рождаются сказки. Один пересказал другому, другой третьему, и так далее, каждый дополнил что-то от себя, чтобы получилась целая история. И когда лучше уже не скажешь, появляется сказка. Ее потом и пересказывают в неизменном виде. Итак, слушай.

Злая ведьма Остара ненавидела людей лютой ненавистью. Они-де беспокоят ее покой, бродят по ее Чаще, будят старую ведьму. Как только кто в Чаще заблудится, ему лучше уносить оттуда ноги подобру-поздорову, потому что ведьма ищет своих жертв днем и ночью. Она всегда голодна. Она не может есть ничего, кроме плоти. Всякие коренья и ягоды – не для нее. Из них она делает только таинственные зелья, которые использует в своих темных целях, чтобы творить зло. В Чаще всегда ночь. Никто не знает, почему, но ты можешь ходить по лесу утром, заблудиться и оказаться сразу в ночи, одинокий и напуганный. А Остара тут как тут. Дом ее на курьих ногах стоит посреди болота. Оттуда не сбежишь, если не знаешь тропу – увязнешь в болоте и погибнешь. Окружает ее дом забор из человеческих костей, которые она собственноручно вытаскивает из убитых ею людей. Во дворе у нее стоит алтарь, на котором она сама себе приносит человеческие жертвы.

А дочка ее, которая живет одна в лесу, ей помогает. Она не умеет отличить добро от зла, и поэтому не знает, что ей нужно спасать свою душу, а не свою мать. Ибо Господь не спит и видит все, что творится даже в самой темной Чаще. И когда придет час Великого Суда, души грешников попадут в Ад, и сгорит Остара в вечном огне, и будет гореть бесконечно, а малышка вместе с ней. Ибо говорят, что и она ела человеческую плоть, оттуда и получила свою силу. Никто не может сказать ей «Нет». Она посмотрит тебе в глаза, скажет слово и вот ты уже на все соглашаешься. Нет больше твоей воли. Так она и заманивает путников в Чащу. Много охотников так пропало, сильных мужчин. Глаза у нее голубые, как небо, как васильки. Смотрит она ими на человека и говорит: «Пойдем». И идешь ты за ней, глаз не отводишь, про семью и долг забываешь. Только и хочешь прижаться к ней и чтоб она бесконечно смотрела на тебя своими васильковыми глазами.

– Мама, а сколько ей лет? Девочке этой?

– Ей столько лет, сколько она захочет. Сначала ей было десять, потом пятнадцать, потом двадцать пять, а потом, наверное, и не становилось больше. Как-то ведьмы это делают, чтобы время для них не шло.

– А зачем охотники ходили за ней, когда ей было десять? Зачем им обнимать десятилетних девочек в лесу, если ее надо отвести к родителям?

– Не знаю, – опешила мама. Она сама об этом не думала, а теперь задумалась. И правда, зачем? – Наверное, в сказках все переиначено по-своему, да и не это важно. Важно, что больше тех, кто за ней шел, никто не видел. Об этом рассказывали те, кто отказался идти. У них хватило воли не поддаться чарам.

Так вот, девочка жила в лесу, не в Чаще. Точно нельзя сказать, где. На ее дом никто не натыкался. Или натыкались все. Потому как все говорили, что он есть, но никто толком не мог объяснить, где именно. Девочка собирала грибы и ягоды, охотилась с луком. Все сама, все сама. А мама только ждала ее у себя разделить кровавый пир.

Постепенно в девочке пропало все человеческое. Да и была ли она когда-нибудь человеком? Зло и кровь сделали свое дело. Она ненавидела людей и не желала им ничего хорошего. А когда она выросла во взрослую женщину. Она начала творить зло по-женски – блудить, семьи разбивать. Кто только ни ходил к ней в лес – и богатые, и бедные, и зрелые, и совсем молодые. Искали они там утешение, а она их всячески использовала в своих корыстных целях.

– В каких? – уточник Микола.

– Во всяких. Откуда мне знать, я ведь там не была, мне рассказывали. Но это все завязка истории, сама же история в том, что однажды священник, звали его Тимур, забрел в лес, прямо в лапы к дочке Остары. Он был очень добрым, всегда всем помогал и служил Богу с таким рвением, которому бы каждому из нас поучиться. Он не завел жены и детей, жил в бедной келье, не имел слуг. Он молился рано утром, и в обед, и вечером. Не было человека, который бы столько молился.

Шел он по лесу, наслаждался природой. Тимур очень любил природу, так как считал, что она приближает его к Богу, что в ней – все его проявления. Его слезы проливаются дождем, его гнев сверкает молнией, а гром – это его голос, наставляющий детей на путь истинный. Когда все в мире в гармонии, светит солнце. Когда люди слишком много грешат, он обрушивает засуху или ливни на урожай, дает холодную зиму, насылает саранчу на посевы и болезни на животных. Тимур любил природу. Здесь голос Бога был тихий и спокойный – шелест листвы, дуновение ветра. Наверное, голос Бога был слишком тих в том лесу, раз он дал священнику пропасть в лапах злой ведьмы. А может, это было его испытание, которое он не прошел. Только он задумался, а очнулся оттого, что столкнулся нос к носу с синеглазой девушкой.

– Ой! – крикнула она, потирая нос.

– Ай! – сделал то же самое священник.

Он поднял лицо и утонул. Утонул в ее глазах, в ее черных, как ночь, волосах, в ее запахе, в ее улыбке. Она показалась ему ангелом во плоти, ибо зло часто предстает нам в самом невинном обличье. Зло лживо и принимает любую личину, которую нам было бы приятно созерцать. Люди рассказывают, что была это очень молодая девушка, поэтому никто сразу и не понял, что это та же самая дочка Остары, ведь с тех пор, как девчонка уводила мужчин в лес, прошло много лет, и маленькая ведьма должна была превратиться в отвратительную старуху. Да и истории быстро забываются, им на смену приходят новые. Все помнили, что в чащу соваться нельзя, и не совались, а почему… Да какая разница? Нельзя и все тут. А это была не Чаща. Это был жизнерадостный подлесок. Мимо бежала река Быстрица. Далее она разливалась в широкую полноводную реку, медленно несущую свои воды мимо деревни, дающую влагу для жизни и работ. Та часть реки не была похожа на этот жизнерадостный ручеек. Но все мы в зрелости не похожи на себя в молодости. Мы становимся медленнее, рассудительнее, а до этого мы бегаем и радостно виляем хвостом, как щенки, нас несет во все стороны, мы не знаем, куда мы хотим попасть, и просто носимся туда-сюда в поисках счастья.

Священник утонул. Он не мог вымолвить ни слова. Они просто стояли и смотрели друг на друга. А потом начали говорить, да так и не могли замолчать до самого заката. Первые звезды намекнули Тимуру, что пора возвращаться домой, заняться делами церкви и лечь спать. Грустно ему было расставаться, но они уговорились на следующий день встретиться здесь же.

Так и перестал Тимур служить Господу с тем же рвением, как раньше. Да, он выполнял свои основные обязанности, но спустя рукава. Он часто пропадал в лесу, и вся деревня знала, что с девушкой. Это разочаровывало людей, привыкших воспринимать священника как пример для подражания. Если даже он поддался земному и человеческому, куда уж им блюсти чистоту. Старшие священники начали замечать, что дисциплина в деревне упала. Раньше никому и в голову не приходило, как много держится на плечах этого молодого человека. Даже иерей Игнатий стал делать ему замечания:

– Когда-нибудь ты можешь занять мое место, и тогда на твои плечи ляжет тяжкое бремя поддержания нравственности и спасения душ этой деревни. А также все хозяйственные махинации… Ой, дела. Дела по хозяйству. Это и десятина, и издольщики, и барщина, и оброк. Много всего. Так что либо женись на этой девице, с которой ты встречаешься, создай семью, остепенись и дело с концом. Либо, если девушка эта тебя недостойная, делай уже с ней, что собирался, и прекращай общение.

– Да что ж вы такое говорите! – возмутился Тимур. – Так с девушками поступать. Мы любим друг друга. Только не знатная это девушка. Я так думаю, что не знатная, потому что живет она одна в лесу и про родителей своих наотрез отказывается рассказывать.

– Ты должен принять правильное решение, сын мой. Я верю в тебя, – подвел итог иерей.

И на следующий день Тимур решил обсудить с девушкой из леса сложившееся положение.

– А как ее звали, девушку эту? – спросил Микола.

– Ты еще не спишь, малыш? Да никто не знает, как ее звали. Священник никому об этом не рассказывал ни тогда, ни после. А только я знаю, что это дочка Остары.

Итак, встретились они все так же у реки, и попросил Тимур ее рассказать о себе больше – кто она такая, кто ее родители. А вместо этого она показала ему свой дом и склонила его к греху. Вопросы сразу отпали. Мужчины не могут одновременно думать и впадать в грех, и женщины этим пользуются. Ничего о ней не узнал священник, но с той поры ходил сам не свой, стал огрызаться на людей, злиться, перестал быть тем светлым и добрым человеком, который для всех пример.

Иерей Игнатий снова вызвал его к себе, чтобы наставить на путь истинный, на что услышал:

– А не хочет она замуж! Так и сказала, дословно: «На хрена мне ваше замуж и ваши дети, если мне и так жить хорошо. Я радуюсь каждому дню и свободна, а ты меня хочешь дома закрыть, с грязными пеленками, стирками и уборками». Но ведь все женщины этого хотят! Что мне делать?

– Все человеческие женщины этого хотят, а ну как эта – ведьма? – задумался иерей. – Останься у нее ночевать. Как она заснет, внимательно осмотри ее дом, ищи все подозрительное, и, если найдешь, неси сюда, вместе разберемся.

Так Тимур и сделал. Он верил, что его синеглазая девушка никакая не ведьма, и поэтому облазил весь ее дом, когда она легла спать. Сначала он не нашел ничего особенного – в шкафчиках лежали связки трав, бутыльки с разноцветными жидкостями, порошки, назначения которых он не знал. Он бы и не обратил внимания эти находки, если бы в углу под кучей дров не нашел мужскую охотничью куртку, за сундуками – арбалет. Эти вещи не могли принадлежать женщине. Но с другой стороны, это могло остаться от ее прежнего друга. Это объясняет ее нежелание выходить замуж. Возможно, он умер, она тоскует по нему и пока не готова к настоящим отношениям с новым мужчиной. Но тогда что между ними? Он не знал. Похоже, ей и вправду наплевать на правила приличия, на то, как должна вести себя девушка. Он все еще не верил, что она ведьма, но захватил с собой немного ее снадобий и в ночь покинул дом.

А утром случилась то, чего Тимур меньше всего хотел. Когда иерей дал попробовать снадобья собаке, кошке и свинье, одна из них умерла, другая превратилась в крысу, третья поменяла пол.

– Ведьма, – с уверенностью сказал Игнатий. – И ты должен помочь нам ее уничтожить.

Тимур стоял с понурой головой. Он не хотел верить в то, что увидел своими глазами, но как было не поверить, если все доказательства налицо? Он любил ее, но должен был выполнить свой долг.

– Я сам. Дай мне четыре человека, и я сделаю это сам, – решительно произнес священник. На том и порешили.

Стоял пронзительно солнечный день, а значит Господь на его стороне. Он шел исполнять свой долг. Он был уверен, что сможет это сделать.

Когда они подошли к ведьминому дому, то обнаружили дверь широко распахнутой, а на ступеньках крыльца сидела грустная девушка в голубом платье и ярко синими глазами смотрела на Тимура. Он видел слезы, он видел согбенную спину. Он решил, что ей стыдно и она хочет исправиться или вообще произошла ошибка. Ну какая с нее ведьма? Ведьмы все старые и некрасивые и не умеют вести такие теплые беседы, и не умеют нравиться священникам. Он не подумал, как так вышло, что она все знает. Не подумал и зря.

– Поцелуй меня в последний раз, – пропела дева. – А потом делай то, зачем пришел.

Она капитулировала, она сдалась. Священник подошел к ней близко-близко, смотрел на нее пристально-пристально, но смотрел не туда. Внезапно она схватила его крепко за руку и приказала:

– Убей всех своих товарищей, а потом засни.

И был бой. В священника вселилась какая-то потусторонняя сила, и он дрался как зверь, сокрушая своих врагов, которые еще недавно были его друзьями. Ничего он не мог с собой поделать, воля ведьмы была превыше его. Он убил их всех, кроме одного. Один сбежал обратно в деревню, чтобы рассказать эту историю. Он же описал местоположение дома, но, когда спустя два дня люди решились туда прийти, он оказался пустой, и ни единого признака жизни в нем его бывшей хозяйки найти не удалось. Зато на дворе они увидели алтарь: на камне лежали остатки человеческого сердца, земля вокруг него была вся в крови и ошметках мяса, из костей была сложена фигурка человека. Тому, кто ее увидел первым, даже показалось, что он слышал противный ведьмин смех из леса.

Вот и конец истории. Спи, мой маленький, и не доверяй лесу. А еще больше не доверяй Чаще. Никогда не ходи туда, ибо там – первобытное зло, справиться с которым не под силу простому смертному.

Сказку эту Микола запомнил, но как отличить синеглазую ведьму от синеглазой хорошей девушки так и не понял. Так получилось, что он вообще не общался с девчонками, получилось само, он уже и сказку ту забыл.

Микола рос и достиг десятилетнего возраста. Самого опасного в жизни мальчика. Это те годы, когда нужно доказывать всем окружающим, что ты чего-то стоишь, а любая ошибка, любая трусость, проявленная в эту пору, может испортить тебе всю оставшуюся жизнь. Людская память короткая, когда дело касается твоих хороших поступков, и вечная, когда речь идет о твоих слабостях. И вот Микола совершил свою самую главную в жизни ошибку.

Он играл с друзьями, силясь понять, что хорошо, что плохо. Он опирался в своих познаниях на пример отца, который был самым сильным, самым смелым, самым главным. Он пытался быть на него похож, но у него не было конкретных инструкций, как все это делать правильно. Отец всегда был занят, ему было не до сына. Но все равно Микола надеялся, что когда-нибудь, когда он станет таким же сильным и смелым, отец наконец обратит на него внимание и научит всему, чему отцы учили своих сыновей. Крестьяне учили их пахать землю, сапожники – починять обувь, купцы – считать и совершать правильные сделки, книгочеи всяким наукам, только таких в деревне было раз два и обчелся, в основном церковные служащие, но у них почти никогда не было детей. Микола тоже хотел, чтобы его всему научили, но как это было возможно? Его отец был Главой, и он не мог научить ребенка управлять деревней. Как это можно было сделать? Раньше его отец был известным воином, но теперь, достигнув определенного возраста, он перестал интересоваться войной. Ведь он не мог уйти, бросить свою деревню. Он мог бы научить Миколу стрелять из лука и орудовать мечом, но ему было все некогда. Много дел надо было сделать, внимательно следить, чтобы все шло так, как надо. Поэтому мальчик рос в мечтах и сам по себе. Но тогда у него были друзья.

В тот вечер они лезли по скале, что была частью горной гряды чуть севернее деревни. Горы те были непримечательные, не очень высокие, но все-таки с них был виден лес на многие километры вокруг. Лес, лес, лес. Сплошной лес. Где-то далеко располагались еще деревни, а еще дальше, вне зоны досягаемости, и города. Микола никогда не был в городе, и его друзья тоже, но он когда-нибудь хотел бы посмотреть на каменные здания и булыжные мостовые, и на людей, одетых совсем не так, как здесь, и занятых совсем другими делами. А пока он с друзьями мог только смотреть на бесконечный лес, и это было все, что он мог увидеть за рамками своего мира.

Скала не была отвесной, но камни часто сыпались, угрожая утянуть человека с собой и размозжить о землю. Можно было подняться по обычной дороге, но там они поднимались множество раз, и это путь для девчонок, стариков и слабаков. А ведь они не такие, и они лезли. Впереди всех был Иван, их заводила. Он не зря считался главным, он и правда был самым сильным из них, ничего не боялся и всегда знал, чем заняться. Он придумывал все игры, в которые они будут играть, и был зачинщиком всех проделок. За ним тянулись остальные ребята и никто не оспаривал его первенство, а если бы оспорил, сразу бы получил. За Иваном дело не стояло.

Однажды он поссорился с богатым сынком купца. Поссорились вроде бы из-за мелочи, из-за найденного в лесу ножа. Кто-то обронил его, и он провалялся там изрядное количество времени. Он не представлял собой особой ценности, но конечно, каждому мальчишке хочется иметь нож. Каждый представлял себя в будущем не каким-нибудь крестьянином, а известным воином, покорителем городов, или царем, предводителем государства и армии. Мечтам этим не суждено сбыться, как и любым мечтам мальчишек, но они об этом еще не знают. Даже если ни у кого не получилось, у него обязательно получится. Да и кто запрещает просто мечтать.

Нож этот приглянулся и Ивану и богатому сынку купца, остальные в битву не вступали, потому что прекрасно знали Ивана, и что победа останется за ним. Но купеческий сын привык получать все, что захочет.

– Отдай, – спокойно сказал Иван.

– Но я его первым нашел, – возразил мальчишка.

– Тебе отец новый купит, а мне отец ничего не купит, это всем известно.

– Значит, не судьба. Нож мой, попробуй забери.

Он забрал, а купеческий сын побрел домой в ссадинах и синяках. Только он никому не рассказал о произошедшем, потому что мальчишки не любят рассказывать о своих проигрышах. Лучше получить от крестьянского сына и забыть, чем рассказать всем, и особенно отцу о позорно проигранной драке.

Итак, Иван придумал, что они полезут по скале, с которой сыпались камни, и все полезли по скале.

Потом лез молчаливый Кирилл. Он никогда не спорил и просто делал, что ему говорят. Какие мысли роились в его голове, никто не знал, да никому и не было интересно. Потом двигался Микола, и замыкал банду верхолазов Семен. Семен был довольно неуклюжим мальчишкой, но упорным. Он спотыкался на каждом шагу и часто падал. Но Ивану было плевать на эти его особенности. Он хотел долезть до верха. Даже и сейчас камни сыпались из-под его ног чаще, поэтому он и лез последним, чтобы не убить камнем товарищей.

Солнце припекало, хоть был уже почти вечер. От этого было еще тяжелее ползти вверх. Микола страдал. Семен пыхтел сзади. Этому аду почти подошел конец, Иван взобрался на ровную площадку, забрался и Кирилл. И когда Микола уже готов был вздохнуть с облегчением, Семен заорал. Огромный валун ушел из-под его ноги, он потерял равновесие и уцепился за что было можно, перебирая ногами и создавая еще больший поток камней.

– Лови его! – закричал Иван.

Но Микола не знал, как ловить. Он вообще мало что в жизни знал, а тем более, что делать в таких ситуациях. Поэтому на мгновение он просто застыл на месте, силясь понять, как поступить дальше. Иван сплюнул и полез вниз по скале, но было уже поздно. Семен улетел вниз, по пути хватая камни, которые оставались у него в руках, а он летел дальше.

Тело его нашли. Оно лежало внизу и очень мало напоминало Семена. Пришлось звать взрослых. Они орали на детей. Зачем они туда полезли? Как им пришло это в голову? Про то, что это пришло в голову Ивану, никто не признался, равно как и про то, что Микола не подал руку. Все это осталось между ними, но больше они не были друзьями. И ни с кем Микола больше не был друзьями.

– Давай поедем в город.

– Нечего нам там делать, среди всех этих людей.

– Ну пожалуйста! Я хочу поглядеть, как выглядят каменные дороги!

– Нечего на них смотреть. Отвратительные дороги. Земля лучше. На земле растет урожай, а из каменных дорог ничего не растет.

– Я хочу увидеть каменные здания.

– Чем тебе деревянные не по душе?

– Их я уже видела, а каменные – нет.

– Может тебе просто подарить камней? Раз ты хочешь посмотреть все каменное.

– Не надо мне камней… Я хочу тетю увидеть.

– Тетю… Она очень занята. Ей надо обниматься со своими любимыми людишками.

– И еще со мной! Она бы и со мной обнималась.

– Она со всеми готова обниматься, будто никогда не видела зла. Ничего не помнит.

– А разве люди – это плохо?

– Люди разные бывают, но по итогу все сводится к одному.

– К чему?

– К тому, что все катится ко всем чертям.

– А мы куда катимся?

– А мы – куда кривая выведет.

Микола шел к полю. День был жаркий, хотя лето еще не вступило в свои права. Был май, но лето забежало проведать людей, показать им, что их ждет – ласковое тепло и изнуряющий жар, яркое радостное солнышко, хватающее тебя за горло в полдень и отпускающее смертельную хватку только к вечеру, зеленая травка, ласкающая глаз, но через сто шагов превращающаяся в заросли, полные змей, разрывающие кожу на ногах. Мир полон разных явлений – плохие они или хорошие, решать только тебе. Бывает, идешь в хорошем настроении, и мир прекрасен. А в другой день идешь злой, как собака. И тот же самый мир кажется тебе совсем другим. Только никогда ты не поймешь, что дело в тебе. Всегда кажется, что это природа, погода, люди портят тебе жизнь, а ты каждый день прежний.

Поле. Крестьяне работали кое-как. Другие вовсе лежали на земле. Кто болтал, кто обмахивался лапухом, кто спал. Глава выехал из деревни на два дня, а с его охранниками всегда можно договориться. Охрана поголовно пьянствовала, но крестьяне ничего такого конечно же не видели. Все на своих местах. Все как надо, шеф.

– Слышь, хватит валяться! – раздалось с одного края поля. Микола затаился за деревом и превратился в слух.

– Отвали, ты сам особо не напрягаешься! – послышалось в ответ.

– Работу все равно надо сделать. Хоть абы как. Иначе что хозяину скажешь? Хочешь десять лет на него батрачить?

– Это ты батрачишь, потому что все, что мог, пропил, и влез в долги так, что просвета вверху не видно. А я за деньги.

– Конечно, ты ничего не пропил. Твой батя все пропил за тебя, а ты сразу с голой жопой родился!

– Харе спорить! – вмешался новый собеседник. – Я еще не отдыхал, а вы оба вперед и с песней.

– Ну Свят!

– Что – Свят?

– Тебе вообще без разницы должно быть. Ты отсюда никогда не освободишься.

– Освободится. Когда-нибудь он договорится до того, что его забьют батогами до смерти, и мы от него избавимся, – рассмеялся один из работяг.

– Я ради вас страдаю, – обиженно произнес Свят. – Вы ничего не делаете, когда попирают ваши базовые права и свободы.

– Попирают что? Свят, ты говоришь все время непонятно, а потом удивляешься, почему никто не на твоей стороне.

Свят всегда говорил непонятно, и все над ним подшучивали, а Микола откровенно не любил, потому как все, что следовало из его речей, это то, что Глава и все, кто с ним рядом, плохие, а такие, как Свят, хорошие. Непонятно только, какие такие. Никто не понимал, понимал только сам Свят, и из-за этого между ним и остальными все росла и росла стена, которую он упорно не замечал.

– Мы на одной стороне – стороне угнетенного класса, – начал Свят свою привычную речь, упорно объясняю свою позицию, будто все вокруг дети. – Глава, церковь и богатые землевладельцы сами ничего не делают, а только присваивают результаты нашего труда. Вы хоть раз видели, как они сами поля вспахивают, картошку сажают, урожай собирают?

– Так они и не должны. Так уж устроено – они командуют, а мы работаем.

– Когда они смотрят! – заржал крестьянин. – А когда как сейчас, мы работаем абы как и тем самым выражаем твой, Свят, протест, максимально эффективными методами.

– Мы могли бы забрать всю землю! – повысил голос Свят. – Она принадлежит нам всем и мы все имеем на нее право. А обзывать нас и бить вообще никто права не имеет, потому что мы люди, мы личности.

– Тебя батька бил?

– Да.

– Имеет он право?

– Нет конечно! Но я тогда был ребенком и не знал этого.

– А кабы и знал, чтоб ты сделал? Кто сильнее, тот и прав.

– Но теперь мы не дети, – возразил Свят. – И мы сильнее, потому что нас много.

– Но у нас нет оружия.

– Чувства собственного достоинства у вас нет! – гаркнул Свят и пошел работать. Не хотелось ему уже отдыхать.

Зато остальные его уходу были только рады. Они снова погрузились в полудрему и праздные разговоры про баб, погоду и природу. И все текло своим чередом.

Микола ушел. Настроение было паршивое. Хотелось рассказать все отцу. И про ленивых крестьян, и особенно про Свята. Несколько лет назад он служил в армии, и так вышло, что они участвовали в мелкой потасовке на границе с каким-то европейским государством. Микола даже не запомнил, с каким. Но суть в том, что Свят общался с жителями той страны, и они ему рассказали про какую-то демократию. Микола не знал, что это такое, но понял так, что это какое-то мироустройство, отличное от того, к которому они тут в деревне привыкли. Там было что-то про права и свободы каждого, даже самого паршивого крестьянина. В общем, сказки. Какие у крестьян могут быть права? У них одни только обязанности, да и то, они их выполняют нехотя. Свят считал, что люди равны. А отец считал, что некоторые люди ровнее, чем другие. Например, их семья. Они – повелители этой деревни, вся власть сосредоточена у них. И пусть формально Главу должны переизбирать каждый год, на самом деле так не получается. В выборах участвует только верхушка общества, а она всегда голосует одинаково. Поэтому нет никаких сомнений, что все будет оставаться по-прежнему из года в год, и никакая демократия им тут не нужна. Священники переводят волю Господа простым смертным, и за это получают десятину. Купцы торгуют и наживают капитал. Землевладельцы владеют крестьянами и землей. Крестьяне ничем не владеют, за редким исключением. У некоторых есть свое хозяйство, но многие быстро его лишаются. Ну а что вы хотели от безалаберных много пьющих бездельников? Земля все больше уходила богатым. Бедные становились все беднее. Это и есть справедливый миропорядок, в котором всем живется привычно, и незачем что-то менять. Так размышлял Микола. И хотя он был уверен, что все идет своим чередом, он злился, потому что сквозь все его доводы проступало воспоминание, когда Иван, сын сапожника, оказался на коне, а он, сын Главы, оказался трусом.

Микола задумался и поэтому уходил он все дальше и дальше в лес, пока лиственные деревья не стали расти все реже, зато хвойные все чаще. Хвойный запах стоял повсюду, птицы как будто пели реже и как-то грустнее, под ноги лезли корни. Микола стал уставать и спотыкаться. Ударив ногу об очередной корень, не понять откуда выросший на его дороге, он огляделся по сторонам и понял, что никогда тут не бывал. С чего бы это? Он ведь не раз проходил и большие расстояния. И не уставал он так раньше никогда, потому что часто бродил от безделья один по полям и лесам.

– Ой! – очередная сосна специально подставила ему подножку и Микола кубарем полетел в овраг, по пути сшибая камни, ударяясь о землю, царапаясь о колючие кусты. Когда падение прекратилось, Микола оказался на берегу речушки, вроде знакомой. Была же в лесу река, мелкая такая, быстрая. Возвращаться надо, решил идти по реке. Если река идет в деревню, значит, идти надо по течению, и придешь куда надо. Микола пошел. Только река не расширялась, а наоборот, сужалась, мелела, пока не превратилась в ручей, затем тонкую струйку, а затем полностью исчезла в груде камней. Микола в недоумении смотрел на камни, куда утекла река, пока из них снова не забил ключ. Исток, а не конец реки. Исток. А ему показалось, что река течет в эту сторону. Как ему могло это показаться? Не сошел же он с ума, он же ясно видел направление. Ну да делать нечего. Пошел Микола обратно.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю