Текст книги "ПяТнА"

Автор книги: Анна Рудианова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

3. Патрон от патронника недалеко падает

Конина ведёт через реку. Вокруг клубится туман и видятся чудные силуэты, то ли русалки в воде, то ли змеи в воздухе.

Никогда не славилась хорошей фантазией. Я скорее человек приземлённый. И матричные системы даются мне намного легче сочинений по литературе. А тут можно написать целый эпос про потускневшую реальность. Но мне проще поверить, что у меня повреждена сетчатка, нежели признать, что происходит что-то невероятное.

Сделав шаг с твёрдого цемента моста, оказываюсь на жухлой траве. Краски выцветают, становясь черно-белой палитрой советского телевидения. Даже запахи пропадают. Этот берег – серое подобие настоящего мира, но в нем точно есть великаны. Голова одного из них удаляется в загадочные дали, она высится над макушками деревьев, как телебашня над городом, только не светится. Зря, кстати, вышло бы забавно.

Спутник заталкивает нас в высокие кусты недалеко от реки. Он настойчивый и явно пытается меня спрятать. Отбиваясь от настырных колючих веток, я интересуюсь:

– Как тебя зовут?

Первое правила разведки: развести подозреваемого на болтовню.

– Григорий, – мне кажется, лошадь пытается улыбнуться. И выходит у неё не особенно любезно. Можно даже сказать “пугающе”.

Я, конечно, редко с конями разговариваю, да и хожу за ними с большой неохотой, но не игнорировать же единорога. Пусть и такого странного: мандарино-оранжевого. Этот окрас у меня в мозгу сочетается с Новым годом, запахам кожуры и поджаренной корочкой рождественского гуся из фильмов. Никогда не пробовала запечённую конину. Гуся, впрочем, тоже.

– Анастасия Ритковская, приятно познакомится.

– Знаю.

– Откуда?

– Я потомственный волшебный единорог. Думаешь, за зря копытами пыль выбиваю?

Хорошо хоть не розовый. Меня весь взвод на смех поднимет, когда притащу эту цветную пони к Капитану.

Очень необычное животное, оно обязано пообщаться с начальством. Упускать его точно нельзя! Даже если это не американский шпион, отправим этот генно-модифицированный продукт возить на себе Главнокомандующего на парадах! Вот он поднимает саблю, командует “Здравия желаю!”, а конь под ним: “Приветики, мои сладенькие морковки!” И парад веселее станет. Осталось дотащить деликатес до Капитана. Ездить на лошадях я не умею, но не думаю, что это трудное занятие. Ещё бы уговорить животное покатать меня на своей рыжей спине.

– А почему имя русское?

– Я вообще-то патриот.

– Ага, с рогом.

– Мы все едины.

– ЕдиноРоги?

ЕдиноРосы, единоКрысы, единоШизы…

– Смотри, – конь подскакивает, бьётся боком о дерево. На меня наваливается тысячетонная тяжесть бытия, заставляя осесть на траву. В глазах темнеет. Теперь синяк будет.

Собралась, Ритковская! На поле боя нельзя сознание терять! Боль в кулак, и я снова на ногах. Головокружение преодолеваю нажатием двух точек за ушами. Сглатываю густую слюну, перехватываю сапёрную лопату и оглушаю скотину резким ударом по морде.

В себя прихожу через пару минут. Мутным взглядом нахожу лошадь, лежим мы рядышком. Как сказал бы Капитан: «Патрон от патронника недалеко падает». Надо же, по морде получил собеседник, а страдаю я. В связи с чем несправедливость?!

– Не дерись больше. Все, что ощущаю я – отражается на тебе. Я – твоя сердцевина, – говорит осуждающе лошадь. Вид у неё обиженный и оскорблённый.

– Сердцевина? Это что вообще такое?

– Душа я твоя!!! Зверь на изнанке!

– Где?

Что зверь я вижу. Хорош истерить.

– Оглядись! – Ну и зубы у этой твари! Вперёд выступают сантиметра на три, неровные, как у бобра. А ещё она при разговоре плюётся. – Наш мир замкнут сам на себе. Он отражение другой стороны…

Я растерянно смотрю по сторонам. В небе тусклое голубое солнце на выцветшем жёлтом фоне. Вдалеке чернеют горы, рядом растёт лес. Деревья такие высокие и толстые, будто растут со времён динозавров. Их бледные листья кажутся почти серыми, лишь прожилки зеленеют от сока, бегущего внутри.

– Когда-то давно мы все были единым целым, но Творитель разделил нас, чтобы оградить невинных волшебных созданий от людских пороков. Мы чувствуем вас с Изнанки, знаем, что происходит в Ярком мире, – пока он вещает, обдумываю, как его связать, потому что такой гордый непарнокопытный меня на загривок вряд ли пустит. Отсутствие верёвки и размеры говорящего коня усложняют задачу до невыполнимой. – Чаще всего всем наплевать, чем занимается оболочка. Но некоторые могут влиять на её настроения или желания. Мы… Короче, я – это ты, ты – это я.

– И никого не нужно нам? – конина смотрит на меня неуважительно. Видимо, Мурат Насыров не распространён среди реалий серого мира. Я удивлена. Эх, огреть бы его ещё раз лопатой да ссыкотно. Бью я сильно, метко и обычно по делу. Вдруг опять сознание потеряю? По регламенту: в нестандартной ситуации необходимо влиться в окружение и втереться в доверие к подозреваемым. Технически, я на верном пути, вот только путь этот кажется ведёт в палаты с мягкими стенами. – Не очень-то мы с тобой похожи…

– Очень! Поверь мне!

На мой скептический прищур единорог откусывает колючую ветку и громогласно заявляет:

– Ты боишься громких звуков, любишь морковку…

– Ненавижу. Она застревает между зубов. Она твёрдая, её тяжело чистить! Кто в своём уме станет её грызть?!

– Ты любишь бегать и подставлять ветру лицо.

– Не люблю, это часть физподготовки.

– У нас одинаковые глаза. А глаза – зеркало души.

И хотела бы возразить, но…

Вглядываюсь внимательней: в зелёных зрачках Григория – те же неровные пятна, что и у меня. Будто темнеющие кочки на болоте вокруг зрачка. Устрашающие. Лошади такие глаза идут. А меня за них «Мухомором» обзывают. Это не так обидно, как «гнильца-свежачок», но нравится мне меньше, чем «Ржавая». Потому что “Ржавая”, звучит как позывной. Волосы у меня бледно рыжие – ничего общего со свежим пламенем на гриве говорящего коня. А вот пегость у нас одинаковая: у меня по всей коже тоже вездесущие веснушки. Покрывают руки, живот, коленки. Даже на попе есть, вот честное слово. Никуда от них не деться. По весне они становятся ярче, больше и видней. Купальники я ненавижу, к слову.

Так что, если уж совсем честно, немного мы с лошадью похожи. Мастью.

– Допустим…

– Согласна!!! – орёт Григорий и протыкает мне лоб рогом.

А вот это инструкцией не предусмотрено.

4

. Вселенская благодарность не обналичивается

Вот если бы кто-то предупредил, что ждёт меня смерть от рогатой скотины, в первую очередь подумала о корове. Ну, о козе, на крайний случай. Но единорог! Это же доброе невинное животное! Невинное и волшебное, если верить сказкам. Однозначно могу теперь сказать: сказки – ложь.

По регламенту, после потери сознания кадету следует вернуться в корпус, пройти медицинское обследование и получить справку о профпригодности. Относится ли моё состояние к потере сознания?

– Да не умерла ты, хорош ныть!

Какой, всё-таки, мерзкий у Григория голос! А лежать в кустах колко, неудобно и, кажется, я порвала форму. Сплю я на раскладном кресле, это чтобы вы понимали всю мою непритязательность к местам отдыха.

– Многим свой голос не нравится, когда они слышат его со стороны.

Ступор никак не отпускает. А тут ещё комментарии от однорогого. Не по себе мне. Осторожно встаю, трогаю голову. Но крови нет и даже шишка на лбу пропала. Чудеса? Разве бывают в мире говорящие кони и великаны? В моём – нет.

– Могу я тебя потрогать? – у человека на теле двадцать четыре точки, давлением на которые можно его обездвижить. Но сработают ли они с четвероногими друзьями информации нет. Не учили нас драться с животными. Зря, как оказалось.

Конь кивает. И я чувствую жёсткие короткие волоски под ладонью. Единорог на удивление настоящий и осязаемый. Я словно прикоснулась к сказке. Ощущения нереальные. А ещё он немного воняет конюшней: сеном, навозом и яблоками. Может его на сотовый щёлкнуть? Мне же не поверят!

– И что ж тебе от меня надо, Григорий? – спрашиваю. Давлю ему на спину повыше предполагаемых лопаток. Эффект неожиданный. Пальцы тонут в спине лошади. А когда вытягиваю ладонь обратно – рыжая кожа тянется за мной, словно клей. Не на это я расчитывала. Да и Григорий, кажется, догадывается, что я его не просто так лапаю.

– Сущая фигня. Сердцевины все чаще отказываются от оболочек. Уходят в ваш мир. Там слоняются без дела, будто жить им надоело. У вас ярче, легче, вкуснее. На Изнанке – опасно, холодно и печально. Надо всех их вернуть.

Надо уточнить у Капитана, есть ли способ скрутить непарнокопытное весом примерно в шестьсот килограмм и перенести до пункта назначения без дополнительного оборудования. Эта задача невероятно отвлекает от соприкосновения с чудом.

А я обязана развести противника на беседу, отвлечь внимание и втереться в доверие:

– И что мне будет за помощь?

– Вселенская благодарность!

– Она не обналичивается.

Вообще-то при ежемесячной стипендии в семь тысяч рублей волей-неволей будешь искать альтернативные источники финансирования. Тут и мир спасать можно и в макдаке подрабатывать. Другое дело, если Капитан узнает: флажок куда надо выдаст и пошлёт на борьбу с нечистью. То есть с сердцевинами. Потому что заработок на стороне плохо влияет на успеваемость в обучении.

– Так, я не понял, ты мир спасать собираешься или нет?

– От чего? Вокруг и так всё нормально.

– Без своих душ оболочки в овощи превращаются! Вы превращаетесь!!! – и в глазах такая паника, что я чуть не кинулась выискивать у себя свекольную ботву на макушке. Собеседник обладает феноменальной способностью сеять панику. Незаменимой при террористических акциях, но бесполезной в личностном общении.

– Не видела я что-то полных даунов среди знакомых. А если и видела, их всё устраивает! Зачем лезть?

Есть у нас очень похожий однокурсник. Любит сидеть на месте ровно и никуда не спешит. Вот Ветрин обрадуется, когда расскажу, что у него лентяйство от отсутствия души. И мне об этом говорящая конина сообщила. Но вмешиваться в его жизнь, или в жизни других людей я не собираюсь. Это нарушение личных границ, по какой бы причине они не корчили из себя малодушных меланхоликов.

– Так, я твой рог, и я заставлю тебя работать!

– Не родился ещё такой рог, кобыла!

– Ты какая же упрямая, как и я.

– Не сравнивай нас! Ты – лошадь!

– Я – волшебный единорог! Григорий – моё имя! – ой, он обиделся. Извините, извините. Единорог же – лошадь, из-за чего спор?! Я ещё не разобралась в его физиологии, а новый знакомый уже совсем разозлился и решительно пинает меня рогом на выход. То есть к мосту. – Ты мне конечно нравишься. но тебе пора. Тут время бежит медленнее, чем в вашем мире. У вас часов шесть прошло…

– И ты молчал?! Как вернуться?

Если верить солнцу, я в сером мирке всего минут пятнадцать. Откуда шесть часов? Я же опоздала на сбор! Я же ужин пропустила! Я же не могу взвалить его на плечи и унести! Думай, Ритковская, что важнее: поймать чудо или закрыть практику. Однозначно первое, но так как такую тушу до места сбора мне не дотащить, то второе. Логика железная. И я решительно выползаю из кустов.

– Помни, ты обещала помочь! – не отстаёт Григорий.

– Когда это?! Впрочем, со мной пойдёшь?

– Если бы я мог пройти в твой мир, не тащил бы тебя сюда и пароли бы не придумывал.

– Тогда в том же месте, в тот же час?

– Ещё созвониться предложи.

– Так, скотина, ты достал. Я ушла. Счастливо оставаться.

– Теперь я всегда с тобой, – единорог встаёт на дыбы и машет мне рогом.

Срываюсь на бег. Ракетоноситель с ним, с конём. Сам отвалится и, судя по всему, далеко не ускачет.

Пересекаю мост, глаза на пару секунд ослепляет яркостью красок. И офигеваю от того, какой у нас, оказывается, прекрасный мир. Какое яркое солнце! Какая золотисто-рыжая листва! Какая голубая вода в вонючей Охте, какая изумрудная тина в камышах, какая фактурная свалка вдоль её берегов.

И почему я этого не замечала раньше? Глаза слепнут от бесконечной яркости и красоты.

Самое время стать художником и нарисовать это всё: это же шедевр! Жаль рученьки у меня – из опаньки растут. И я не смогу передать всей невероятности увиденного.

А ещё жаль, что вышла я в соседнем районе, откуда до полигона сорок минут спринтерским бегом. Не знаю насчёт времени, но с пространством на Изнанке точно что-то не так.

5. Ладно все, но Капитан?!

К моменту моего торжественного появления, Капитан уже начал спасательную операцию. Прочёсывают полигон квадратами по пятнадцать метров, радиусом территории шесть километров, расходясь кольцом от места пропажи. Ищут меня уже около трёх часов. Пападос на три дежурства вне очереди. И то, если повезёт.

Группа собирается на исходной точке. Парни таращат глаза на мою разодранную форму. Каримов глумливо обзывает грибником-самоубийцей. У него в языке блестит штанга запрещённого пирсинга, которую он выиграл в споре с Капитаном на прошлой неделе. Машка краснеет до кончиков ушей и готова спалить одногруппника взглядом. Вот-вот бросится. Ей светит два штрафных наряда за потерю напарника.

Александр Мир шепчется с тремя парнями наверняка затевая очередную вылазку в город. Со смущением закрываю дыры от шипов кустарника. Я бы не отказалась пойти с ними, но кто ж мне предложит? Но вместо разбора полётов и распределения графика дежурств на мою многострадальную гордость, Капитан улыбается. Снимает каску, проводит ладонью по коротким черным волосам и сообщает:

– На сегодня закончили. По итогам полевых действий, всем зачёт. Поздравляю с первым заочно сданным экзаменом, второкурсники. Завтра выходной. До понедельника.

Далее следует небольшой шабаш и суета, полная ликования. Никто не знал, что тренировки на полигоне оценивать будут сегодня и заранее счастливы, что не пришлось ползать тут под дождём или снегом.

– А ползание тут под дождём и снегом у вас ещё впереди! – будто прочитав мои мысли, говорит Капитан. – Ритковская, я провожу вас.

И тут становится совсем страшно.

До дома нас в итоге провожают всей группой, несмотря на попытки Капитана отослать сопровождающих. Но кадеты слишком счастливы, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Они планируют отметить первый зачёт. Капитан пытается пресечь шабаш и запрыгнуть в квартиру со словами:

– Ритковская, нам необходимо поговорить…

Но Машка непреклонна, её даже субординация не остановит. Она выпроваживает всех за дверь, дезинфицирует руки и засовывает меня в ванну. Я готова утопиться от стыда. Но больше всего на свете хочется спать. Накатывает вакуум, нереальность и самый главный вопрос:

Мне же всё приснилось?!

Привожу себя в порядок, глотаю две тарелки супа и откидываюсь на подушку. Минут десять ворочаюсь в кресле, а успокоиться не могу. Что-то зовёт, не даёт покоя.

Работающий телик не помогает, инстаграм пролистан на год назад. Хоть термодинамику учи. Почему бы, кстати, и нет?

Мы с Машкой живём в однокомнатной квартире на окраине Санкт-Петербурга. Хотя Ржевку даже окраиной называть жирновато. Это самая глушь Северной Пальмиры, о которой нормальным людям не известно.

Хата казённая, выдана на время обучения. И ехать от неё до академии около полутора часов. За опоздания шпилят не по-детски. Обычно назначают дежурство в столовой кадетского корпуса, это огромное помещение на пару тысяч человек, очистить которое не под силу даже Гераклу. Но мы справляемся и стараемся не косячить. Оттирать овсянку от пола – жуть какое неприятное занятие.

Все уверены, что подобное расположение жилья обусловлено садистскими наклонностями нашего Капитана, который и распределял жилплощадь. В Академии, конечно же есть общежитие, вот только нам “повезло”. Про Капитана смотрите выше.

Полистав учебник термодинамики, вспоминаю, что сегодня разговаривала с лошадью, и сон опять слетает с ресниц. И кому ж я в прошлой жизни так поднасрала, что в этой мне с конями якшаться приходится? Да ещё и столь правдоподобно!

Может поискать, как с ума сходят? Очень, мне кажется, похоже.

Психика у меня устойчивая к стрессам. Лет с шести не накрывало истериками. Но тут трясёт и бросает в холод.

Где-то у меня была подвеска в виде единорога. Мысль спасительная, она отвлекает от остальных, поэтому долго роюсь в вещах, пока маленькая фигурка не ложится уютно между ключиц. Сколько лет назад я купила ею в подземном переходе? Почему не выбросила детское украшение? Как много вопросов, лишь бы больше в учебник не заглядывать!

Пальцы нежно поглаживают радужную гриву.

Насколько произошедшее реально?

Когда ждать визита психолога и санитаров?

С громким хлопком двери в коридоре возникает Машка. Надо же, я и не заметила, что она выходила. У неё в руках два ведра краски: синяя и жёлтая. Она ставит банки в ванной и сообщает:

– Рисуем дракона.

– Нах… то есть зачем?

Рисовать драконов в ванной вместо сна – моё любимое занятие. Сразу после общения с воображаемыми единорогами.

– Укрепляем связь с тотемом. Он слишком большой, чтобы его постоянно слушать. Глохну я. – Напарница серьёзна, как клерк в Сбербанке. Она не шутит. Я с прищуром смотрю на неё. А если допустить, что я не псих, и у неё есть тотем. А тотем – это животное. И это животное…

– У тебя дракон?!

– Об этом не принято спрашивать, Насть. Поэтому первый и последний раз: да. И больше не интересуйся. Спрашивать какой у кого зверь – то же самое, что цветом трусов интересоваться.

Ого. Меня этот вопрос конечно до недавнего времени не интересовал, но… Интересно, у Капитана труселя цвета хаки? Машкины то я видела, значит мне можно?

Подождите, это она сейчас серьёзно?

– Тебя тоже через мост водили?

– Весь отряд уже отметился. Ты последняя. Очень уж стрессам не подвержена.

И все бессовестно молчали? Даже Капитан?! Это же другой мир! Монстры! Это же сенсация! Я же думала, что по мне палата плачет, которая номер шесть. Завещание собралась писать! Или книгу. Это пока не решила…

Ладно все, но Капитан?!

– Я тоже предпочла бы дракона. Я же не сплю?

– Не спишь и ещё, – Машка смотрит на часы, – часов пять не уснёшь. Я тебе энергетик подмешивала в борщ. Тот, что замёрз, и на поварёшке поднимался. Нужно было оторвать твой мозг от реальности.

Кажется, я злюсь. Не познакомить ли её с рогом? Удар лоб в лоб в моем исполнении убийственен и отрывает от реальности не хуже машкиных фантастических идей…

– Разве не должны были проинструктировать…

– Всё позже! Приказ Капитана! – отнекивается от мордобоя соседка, протягивая мне карандаш и кисточки. И весь мой запал гаснет.

На самом деле, я безумно рада, что не единственная столкнулась со странным животным в сером убогом мире. Этот факт успокаивает, и будущее снова кажется распланированным и предсказуемым.

Человеку надо немного. Лишь осознание, что он такой же, как все и не сошёл с ума.

И знаете, что?

Мы идём рисовать дракона.

Ведь, приказы не обсуждаются.

6. Сходства и различия

Дракон разворачивает кольца, скалит пасть и показывает когти. Тотем у Машки феерически морской, длинноусый. А зубы и глаза по-настоящему живые. Чешуя сверкает золотом на голубом фоне. Жёлтое пузо дыбится мускулами. Оказывается, рисую я неожиданно хорошо, но долго. Второй день пошёл. Всё воскресенье морскому змею под хвост!

“У него лапы толще, а ус сломан”, – раздаётся голос из зеркала. Теперь на моё отражение накладывается рыжая морда. А кривой рог, кажется, вываливается из зазеркалья. Теперь вижу, что улыбки у нас идентичные. Незабываемо кривые. Надо будет себе брекеты поставить. До сих пор не собралась, потому что это адски больно, но медлить больше нельзя. И как я до сих пор жила с такой-то челюстью?! Григорий скалит пасть, выпячивая огромные белые зубы и демонстрируя правильность направления моих мыслей. Срочно, срочно коплю деньги на реставрацию улыбки.

Единорог на шее нагревается.

“Ты связана со мной через подвеску. Твоя соседка со своим зверем – через ваш рисунок”, – слышать голос в себе не привычно. Кажется, что он гремит на всю ванну. Но Машка не реагирует. Получается, гремит только в моей голове. Не дай бог, Григорий петь начнёт или кричать. Я же ушей лишусь. Можно ли оглохнуть от внутреннего крика?!

Приподнимаю цепочку над кожей, и моё непарнокопытное тускнеет в зеркале.

“Никто не знает, как работает эта связь. Говорят, надо всегда при себе иметь изображение сердцевины. И будешь слышать мой голос. Но каждый случай индивидуален”.

– И носить у сердца? А как Машка будет носить с собой стену?!

Моя подруга недовольно отрывается от раскрашивания потолка и шикает на меня:

– Капитан предупредил, что нельзя интересоваться чужими симбионтами. Я же говорила!

У неё в руках валик, движения размашистые и долгие. А стоит она на пирамиде из стола и табуретки. Я первые двадцать минут её страховала. А потом плюнула и полезла в ванну докрашивать морского змея. Сижу, размазываю по стене чешуйчатые пластины магической твари и переглядываюсь с отражением из другого мира. Мечта любого выходного.

Протягиваю руку и с опаской касаюсь острого рога на зеркальной поверхности. Пальцы ощущают только скользкий холод. Я ожидала портала в соседний мир или рыжей шерсти, но даже лошадиного запаха неслышно.

“Полезешь целоваться, копытом ударю”, – радует животное. Это я слишком близко прижалась к зеркалу.

– Я проверяю, воняет ли от тебя навозом.

“Я вообще-то потомок древнего рода черничных единорогов”. Гордыня у нас с ним тоже одинаковая.

– Черничный, значит – чёрный? – перемещаюсь ближе к стене. Мне надо дорисовать острый гребень на шее. Закончив дракона, планирую заняться змеевиком полотенцесушителя. Будет у нас бирюзовая ванная. Красиво.

– Да!

– А мамка твоя с мандаринкой загуляла? – какой же он “чёрный”?! Он же рыжий!

“С Сивкой Буркой”.

Кисточка дёргается в противоположную сторону от намеченного карандашом рисунка. Я рада, что монстр у меня с чувством юмора. Плохо, что слова напрямую в мозг попадают, минуя внешние источники. Это… нервирует.

Мне всё ещё кажется, что сейчас из подъезда выпрыгнет Капитан и заорёт: “Сюрприз! Вас снимает скрытая камера!”

С каким наслаждением я бы вдарила тогда оператору!

– И такие у вас есть?

“Ага. Разные. Хочешь, расскажу?”

– Не надо.

“Слушай…”

– Я занята.

Разговорчивость у моего коня явно не в меня.

Блин, ну почему Машка его не слышит? За что я одна страдаю?! Или её дракон тоже сейчас что-нибудь гундосит?

Делаю вдох, чтобы спросить, но на мои волосы падает пара капель краски. Зелёной в синеву из-за разбавленности с жёлтой! Мы делали бирюзовый.

– Валик надо стряхивать! – кричу на подругу.

Хоть бы смылась! Хоть бы смылась! Хоть бы смылась!

Машка молчит.

Открываю кран и выдавливаю шампунь себе на голову.

Сотвори чудо, “Тимотей”, быстро! Приказываю тебе, смой всю гадость с волос!!!

“Она крылья себе нарисовала”, – комментирует ситуацию Григорий.

Убираю пену с глаз и смотрю на подругу. Машка замерла с вытянутой вверх рукой, от неё по потолку в обе стороны стелются пернатые крылья, которые она умудрилась изобразить одним лишь синим цветом, будучи художником от опы ещё больше, чем я. Но играя оттенками с изяществом профессионала, будто Малевич подсказки давал.

Не важно как, важно:

– Улететь может? – уточняю на всякий случай. Со вчерашнего дня мир поменялся. Вдруг мы можем использовать ненастоящее, чтобы воздействовать на реальное?!

“Мы можем все, стоит лишь пожелать”.

Может, три литра пепси заказать?

“Совсем дура?!”

Мне кажется, что лошадь относится ко мне неуважительно, но я возвращаюсь к отмыванию головы, оставив эту наглость без внимания.

Завтра пересдача “систем наведения”, а сине-зелёное на моем ржавом – это капец, как жутко! Машка в безопасности, а я ещё должна успеть отоспаться.

Так что, “Подать мне вторую банку “Тимотея”!