Текст книги "Зоя. Том первый (СИ)"

Автор книги: Анна Приходько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Я тогда поняла, что с ним каши не сваришь и ушла. Долго ещё вспоминала этот случай, а потом с Николаем познакомилась. Ему, кстати, рассказала, посмеялись вместе. Представляешь, каким было моё удивление, когда его привели на собрание? Он частенько наблюдал за мной и Николаем. Ну ты и сама видела, на нас все смотрят. Потому что сидят в каждом правила древние. Все хотят свободы, но жмутся, завидуют. Будто их сейчас розгами отходят. А работать над собой не хотят. Громкие лозунги кричат, листовки пишут, а сами до бабы боятся дотронуться.

Зоя перестала плакать, неприятный ком образовался в горле. Смотрела на Тайгу и не понимала, как можно быть такой злой. Представила себе, как Янек отталкивал наглую Таисию. Вспомнила, как он боролся с собой, когда Зоя пришла в откровенном платье. Стало очень стыдно, залилась краской мгновенно.

А Таисия словно изменилась и ласково произнесла:

– Ты расскажи, Зоя, платье-то надевала? Представляю, как Янек смотрел на тебя. Ух-х-х, надо бы и перед Коленькой наряды поперебирать, пощекотать ему нервишки, кажись, и любить крепче станет. Знаешь, зачем я посоветовала тебе наряды сменить? Интересно стало, Янек и влюблённый такой степенный? Ты подумай, Зоя, прежде чем бежать с ним. Как бы ни пришлось слёзы лить от немощности мужа.

Зоя ещё больше покраснела, почувствовала, как пылают её щёки. Но Таисия не унималась.

– Советую тебе его перед свадьбой проверить, очень может быть, что выбранный твоим отцом муж получше Янека будет.

Таисия хихикнула. Зоя решила перевести разговор на другую тему, слишком болезненно восприняла она рассказ Тайги.

– Макара больше нет, – прошептала Зоя.

Таисия поменялась в лице. Как-то даже заволновалась.

– Где его нет? – переспросила она.

– Он пропал, не вернулся из рейса. Нигде его нет. Погиб, – Зоя с трудом выговаривала эти слова.

У неё перед глазами проносились воспоминания о том, как Тайга полицейским диктовала имя Макара. Она взглянула на Таисию злобно.

Та отвела глаза. Украдкой посмотрела на Зою. Сестра Макара стояла, уставившись в одну точку.

– А ты знаешь, что твой брат любил меня? – спросила Тайга у Зои.

От этого вопроса Зоя вздрогнула, не поверила услышанному.

– Да-да, любил безответно. Он пожирал меня глазами. А когда руку пожимал, то еле освобождалась я от него. До боли сжимал, пытался хоть на миг удержать мою руку в своей. Он, может быть, думал, что я не догадываюсь. Но я видела всё по его глазам. Что-то много в комитете было в меня влюблённых. Сейчас всех и не найти. Илья тоже неровно дышал. Подставил меня, петух влюблённый. Ну ничего, я ему покажу ещё свои зубы. Он не знал, с кем связался. Будет на коленях прощения просить.

Тайга начала так громко отчитывать Илью, словно тот стоял рядом. Уже прохожие оглядывались на неё.

А Зоя продолжала переваривать сказанное. Ни разу она не заметила, что Макар увлечён Таисией. Прятал он свои чувства глубоко. Зоя понимала, брат был скрытный, просто так никому ничего не рассказывал, всё прятал в себе, а любовь тем более.

«Как же Таисия смогла вот так легко выдать Макара, если знала, что он любит её? Вот так предала влюблённого человека. Для чего? Он же не мешал ни ей, ни Николаю. Просто любил и молчал. Только самой Таисии раскрыл свои чувства безмолвно. А она…» – у Зои от всех этих дум разболелась голова. Не глядя больше на Тайгу, пошла в сторону дома. Подруга её даже не остановила.

Евдокия Степановна полулёжа на своей кровати читала книгу. Заметила, что на девушке лица нет.

– Что случилось, дочка? – спросила мачеха.

Зоя присела рядом и заплакала.

Евдокия погладила её по голове, прошептала:

– Я помогу тебе, доченька, сделаю всё, что в моих силах. Вот только дай мне встать на ноги. Мы вместе победим отца. Будешь ты со своим Янеком.

Зоя взглянула на мачеху недоверчиво.

Сегодня в какой-то момент при гадких откровениях Таисии Зоя решила, что больше никому доверять не будет. Поэтому разговор с мачехой не принёс ей успокоения. Она стала понимать, что счастье теперь в собственных руках. Не было надежды ни на отца, ни на мачеху, ни на подруг тем более. Не хватало Макара. И Зоя остро ощущала его отсутствие.

Поверить в то, что брата больше нет, не могла. Особенно после слов мачехи.

Евдокия Степановна сказала как-то Зое, что тоже не верит в его гибель и молится не за упокой, а за здравие.

Зоя удивилась тогда. А мачеха высказала предположение о том, что Григорий спрятал сына и никому не говорит:

– Не смог бы Гриша так спокойно реагировать, если бы не знал, где Макар. Я знаю мужа всю жизнь. И его реакция на всё происходящее знакома. Но молчу. Понимаю, что это не моё дело сейчас и не твоё. И ты помалкивай. Придёт время, и всё выяснится. Молись за брата и молчи. Вы дров наломали столько, что нам, возможно, всю жизнь придётся в молчанку играть.

Мачеха прижала к себе Зою, и девушка почувствовала, что стоит за широкой спиной Катерины.

– Расскажи мне дочка об этом юноше, – попросила Евдокия. – Какой он? Ты готова всю жизнь быть рядом с ним? Пойми, это важно решить сейчас. Я не хочу помогать, если это мимолётные чувства. Мне нужно знать, стоит ли вообще рисковать.

Спасая тебя, я могу подставить себя. А чтобы сделать всё грамотно и не остаться в дурочках ни тебе, ни мне, я хочу от тебя откровенности. Я Григория полюбила с первого взгляда. Но он выбрал твою матушку. Знаю, что между ними любовь была горячая. Я завидовала.

Конечно, злилась на всех, раздражалась по любому поводу. Хотелось любви в ответ, а её не было. А другие не интересовали меня. Когда Марии не стало, я поняла, что Господь дал мне шанс. Твоего красавца отца многие любили, но ни одна не пришла, чтобы помочь.

От детей все открещивались. И меня осуждали, отговаривали: «Чужие дети только помеха, не уживётесь, потом пожалеешь». Да, мне трудно было с вами. Я сейчас осознаю, что излишнюю строгость иногда проявляла.

Нежности во мне не было, понимаешь? Всю, что за день накопила, отцу твоему отдавала, а на вас не хватало.

Макар вёл себя плохо. Гадости всякие делал: платья мои поджигал, в еду солонку опрокидывал. Отец пробовал щи и на голову мне выливал. Я молчала, Грише не говорила, кто виноват. Вы смеялись.

Зоя вспомнила, как отец выливал и высыпал жене на голову пересоленную еду, а Макар смеялся или сидел тихо.

Стало стыдно. Девушка не знала, что брат способен на такое.

Мачеха продолжала:

– Да, когда было невмоготу, я жаловалась. Но Гриша не заступался за меня. Всё время попрекал тем, что я знала, куда шла. И сейчас попрекает. А я всё доглядеть не могла, когда Макар успевал напакостить. Ну я и сама в этом виновата. И вправду знала, с кем связывалась. Отговаривали же меня, предупреждали.

Любовь так глаза застилала! Гриша ночами был нежен со мной, иногда извинялся, а я прощала и любила. И сейчас люблю. Он уже давно не просит прощения, почти не разговаривает. Всё время в себе и своих думах. Трудно достать из него слова. Упрямый стал, раздражительный.

Знаю, что это всё из-за его работы. Там надо быть начеку. На такой должности любая ошибка может сыграть против него, особенно когда много тех, кто подставить хочет. Я рада тому, что муж домой возвращается. И смотреть на него хмурого и озлобленного могу. Любовь никуда не денешь.

Он иногда спрашивает, не разлюбила ли я его, не надоело ещё в любовь играть. А я говорю, что мил он мне до сих пор. А он в ответ: «Ну и дура». Вот и всё, Зоя, так и живём.

Зоя слушала молча, не перебивала. Впервые мачеха так откровенно разговаривала с ней.

И девушка почувствовала себя взрослой, важной. Ей стало льстить то, что мачеха откровенно делится своими переживаниями и чувствами.

– Поэтому я и спрашиваю, Зоя, что ты ждёшь от этой любви к Янеку? Готова ли ко всему, что может между вами произойти? Любовь – это не только поцелуйчики, это ответственность и работа. Тебе придётся много нового узнать о нём, а ему о тебе. Вы думали, где хотите жить, чем заниматься? А его родители готовы тебя принять?

Зоя пожала плечами и произнесла:

– Я просто люблю его.

– Ты такая же дурочка, как и я, – ласково ответила Евдокия Степановна. – Только мне хочется верить, что когда-нибудь своей дочке ты будешь рассказывать о взаимных чувствах её отца к тебе. А если серьёзно, то нужно учиться, Зоя, или идти работать руками. Когда руки чем-то заняты, голова в облаках не витает. Руки её за собой тянут.

– Я мечтаю научиться шить, – неуверенно и еле слышно произнесла Зоя, словно не хотела, чтобы её услышала даже мачеха.

– Хочешь, вместе сходим к портнихе, которая платье тебе шить должна была? И попросим, чтобы взяла тебя в ученицы, – предложила Евдокия.

– Можно я пойду к ней и спрошу сама? Ведь у вас, маменька, ноги ещё болят, а я не хочу ждать.

Евдокия согласно закивала головой и ответила:

– Только сначала отправь ей записку. Иначе можешь застать пани Анну врасплох, или она вообще будет отсутствовать. Пиши записку, а потом подумай над всем, что я тебе сказала. Если так сильно любишь, вдвоём победим отца, обещаю.

Зоя улыбнулась, прижалась к мачехе.

Сидели так долго. Каждая думала о своём.

Первый раз в жизни Евдокия так обнажила душу перед падчерицей. Она поначалу думала, что излишняя откровенность может сыграть злую шутку. Но по мере опустошения стала чувствовать, облегчение.

Плечи расправила, выпрямила спину. Решила, что как только встанет на ноги, закажет себе новое платье и уговорит Григория прогуляться как-нибудь по ночному городу.

На следующий день Зоя отправила записку пани Анне. Та, получив её, обрадовалась настолько, что стала танцевать около обеденного стола. Поняла, что ничего придумывать не нужно, и Зоя сама придёт к своему счастью. Янек заметил танцующую мать и поинтересовался, что стало причиной такого весёлого настроения.

Пани Анна резко остановилась, спрятала улыбку, и словно ничего не произошло, ответила сыну:

– Всё хорошо, Янек, просто вспомнила, как танцевала с твоим отцом.

– Или с Германом? – произнёс сын.

Пани Анна мгновенно покраснела.

– Не стыдитесь, маменька, я всё знаю. Скажу, что незачем вам прятаться. Вы ни перед кем не обязаны отчитываться. Если счастливы, дай Бог.

– Откуда ты знаешь? – спросила раскрасневшаяся пани Анна.

– Сначала догадался, потом заметил, как вы целовались на прощание, когда Герман приходил беседовать со мной. Понимаю, что мне лучше всего жить в другом месте. Я решил всё-таки начать учиться. Отец был прав. Съеду при первой возможности, – ответил Янек и ушёл в свою комнату.

«Учиться? – удивилась пани Анна. – Интересно, что Янек задумал? Неужели он уже не собирается сбегать?»

Портниха глубоко вздохнула, решила, что нужно обязательно расспросить сына о его желании начать учёбу.

А пока она вытащила из кармана фартука Зоину записку и опять прочла:

«Пани Анна, храни вас Бог! Мне хочется стать вашей ученицей. Не смею настаивать на этом, но жду любого ответа. С уважением, Зоя Кирьянова».

– Ну вот и всё, – пробормотала Анна, – твоя золотая рыбка у тебя в сетях, Янек.

И присела написать ответ.

 
                                         * * *
 

О предстоящей облаве Янека предупредило письмо Николая, переданное Ильёй.

В их комитете изначально были только проверенные люди. Случайные люди не попадали туда. Личных адресов друг друга не знали. Только те, кто жил в рабочих общежитиях были всегда на виду. Городские чаще всего скрывали, где обитали, но когда Макар стал председателем, всё изменилось.

Завели картотеки, в которых были зашифрованы данные комитетчиков на случай, если придётся срочно всех собрать или предупредить. По счастливой случайности Николаю было дано задание: зашифровать и напечатать эти данные для последующего хранения в сейфе. У Николая дома была печатная машинка.

В тот день, когда Прохор ворвался в дом и приказал сыну собираться, Николай успел быстро написать всем записки и их передать с Ильёй. На вопрос сына о том, откуда такая осведомлённость, отец не ответил. Прохор был из тех людей, которые предпочитали молча слушать и быстро принимать решения.

Поэтому информация, переданная Григорием Филипповичем под конец рабочего дня, была принята мгновенно и без расспросов. Кто сказал, откуда и всё остальное уже не интересовало Прохора, он немедленно начал действовать.

Григорий Филиппович, как только выслушал дочь, тоже сразу засуетился. Объяснять Прохору, что Зоя где-то что-то услышала, он не стал. Боялся лишних вопросов. Каждая минута была на счету.

Вот так виновность Таисии оказалась никому неизвестна кроме Зои и её отца. В тот день Илья пришёл к Николаю, чтобы поведать о том, что видел Таисию в компании с полицейским. Предполагал, что Николай не поверит. Но всё же зерно сомнения могло посеяться в душе Николая.

А Илье это было на руку. Таисия нравилась ему до безумства. Более того, некоторое время они жили вместе. Илья-то думал, что вот счастье: ладная баба, весёлая, работящая, красивая. Замуж её звал, а она ни в какую. Всё подождать просила, говорила, что матушка скоро в гости приедет и тогда можно благословение от неё получить, а иначе наперекор родителям не пойдёт.

Илья терпеливо ждал. Он даже познакомил Таисию со своей старенькой матерью. О чём потом пожалел. Мать сказала, что не примет невестку с глазами затаившейся гадюки. Как Илья её ни уговаривал, как ни рассказывал о том, какая Таисия хозяйственная и умница, мать была непробиваема. А потом матушки не стало, и Илья расправил крылья.

Уже ничто не мешало ему жениться, но Тайга не спешила. Неожиданно между ними как-то резко возник Николай, и девушка переключилась на него. Вцепилась, словно коршун когтями.

Илья ничего не смог с этим поделать. Поначалу возненавидел Таисию, а потом опять стал питать к ней чувства. Николай ничего не знал о прошлых связях своей возлюбленной. Для этого Таисия приходила к Илье один раз в неделю. Парень был рад даже такому снисхождению.

Каким было удивление, когда Янек пригласил Илью на собрание, а там оказались и Таисия, и Николай. Пришлось работать в одной команде.

Илья скрывал свои чувства, но с каждым разом всё больше злобы копилось в его сердце. Когда Тайга целовала Николая у всех на виду, не стесняясь никого, чуть ли не обнажаясь перед всеми, Илья закрывал глаза и представлял на месте соперника себя.

А когда увидел Таисию с полицейским, решил, что пора прекратить её отношения с Николаем, тем более появился отличный повод.

Но он не успел рассказать приятелю ничего. Взбешённый Прохор выставил гостя из дома за считаные минуты, но Николай всё-таки смог сунуть записки. Илья передал всем, но письмо для Таисии оставил себе. Прочитал, порвал на мелкие кусочки.

Хотел проверить, действительно ли она сдала всех. В день облавы тоже пришёл к месту собрания, только спрятался и наблюдал. Видел и Таисию, и то, что её никто не поймал, когда она крутилась около двери, ведущей в небольшое помещение старой харчевни. Понял, что не ошибся.

И решил пойти с другой стороны. Влюблённый Николай не поверил бы ему. Да и сам Илья не поверил бы никому, если бы о Таисии такое поведали.

Поэтому решил рассказать всё Янеку: и про бывшие отношения с Тайгой, и про её предательство.

Янек был удивлён, когда на пороге своего дома увидел Илью. До этого они договаривались, что временно встречаться не будут, опасались слежки. Но Илья сказал, что у него важное дело и откладывать он больше не может.

Янек внимательно выслушал парня. Выругался за то, что он раньше не сказал про Таисию, а ждал почти месяц.

– Я поражён твоей безответственностью, – говорил Янек, он старался не кричать, чтобы не привлекать внимания матери.

Но Илья сидел, опустив голову, а потом сказал:

– Вот ты же любишь Зою, как поступил бы? Что, при первой возможности побежал бы её сдавать?

Янек призадумался и сказал:

– Да, любить девушку, которая предала всех, я больше не стал бы. Вырвал бы любовь из сердца.

– Не-е-е-ет, – покачал головой Илья. – Не смог бы ты так. Просто тебя это ещё не коснулось. И пусть не коснётся. Зойка у тебя деваха что надо. Пусть у вас всё получится. Но тебя не предавали вот так нагло, а потом у всех на глазах не демонстрировали свою любовь к другому. Вырвать из сердца говоришь?

Илья рванул на себе рубаху, вцепился ногтями в кожу, вскрикнул от боли, прошептал:

– Подсоби, помоги вырвать эту треклятую любовь.

Янек опустил голову.

– Прости, Илья, я не знаю, как поступил бы. Для меня Зоя – Бог. Я молюсь теперь только ей.

Илья убрал руку от груди. Кожа на ней раскраснелась, царапины сочились.

– То-то же, легко советовать, когда сам не был в такой ситуации, – произнёс Илья.

– Я больше не буду ходить на собрания, – продолжил разговор Янек. – Много думал и решил, что наши действия бесполезны. Более того, они опасны и могут запросто лишить жизни. А мне хочется жить со своей любимой, растить детей. Ближайшее будущее пусть меняют другие, я выбираю счастье.

Илья удивлённо смотрел на друга, потом спросил:

– А что же делать мне, Янек?

– Язык длиннее рук, – ответил Янек, – но я выбираю работу руками, а ты сам решай. Я тебе не советчик. Но я вынужден предупредить всех о Таисии. Если ваш комитет соберётся вновь, ей там не место. Осталось немного, и дело закроют. Никого искать не будут. У всех есть время подумать, что делать дальше. И ты подумай, Илья.

Илья застегнул рубаху на одну оставшуюся пуговицу и молча вышел из комнаты Янека.

Ещё до визита Ильи Янек решил прекратить общение с революционерами, пропускать собрания. И со временем все поняли бы, что его можно не ждать.

Но неожиданное откровение Ильи заставило поменять планы. Нужно было срочно придумать, как вывести Тайгу на чистую воду.

Он понимал, что Николай не поверит во всё это, да и не хотел его переубеждать.

Достаточно было предупредить всех остальных, а там они уже сами решат, как им поступать, поскольку Янек выходил из игры.

Но как собрать всех в то время, когда велено сидеть тихо, он не знал. А посещение общего собрания после закрытия дела тоже могло привести к нежелательным последствиям.

Янек предполагал, что Таисия оповестит полицию о возобновившихся встречах, и тогда уже под угрозой будут все. Допустить новую облаву было никак нельзя.

Янек вообще хотел предложить рассеяться по другим комитетам, а деятельность ячейки прекратить. Он, конечно, благодарил Германа за то, что тот во имя дружбы с отцом помог не только Янеку, но и оставил на свободе всех остальных.

Но юноша почему-то сомневался в искренности Германа, поскольку хорошо помнил, как тот однажды сильно поругался с отцом. Случилось это незадолго до гибели Густава.

Янек пришёл домой за вещами, матери не было, а из гостиной доносились громкие крики и ругательства.

Причём отец с Германом говорили на польском, а ругательства сыпали на русском. Из всего разговора Янек понял, что отец просил Германа принять меры и чего-то не допустить. А Герман успокаивал Густава и повторял одну и ту же фразу:

– Мы поймаем их раньше, чем всё случится.

Но отец продолжал кричать, говорил, что сегодня же соберёт вещи и уедет в Польшу, поскольку жить в такой обстановке становится опасно.

– Обещаю, всё сложится хорошо, ведётся большая работа по поимке, везде наши люди, но просто так никого задержать нельзя. Я решил предупредить тебя, потому что вы с Анной мне дороги. Не могу сказать, в какой момент это всё случится и случится ли вообще. Но ты будь наготове и одевайся соответственно, – продолжал успокаивать отца Герман.

– Ты идиот, Герман! – кричал отец. – Твои методы никуда не годятся! Лучше бы не приходил, мне было бы спокойнее.

– Я пришёл, потому что ты мне дорог, Густав, – повторил Герман и вышел. Юноша успел спрятаться за шкаф, и друг отца его не заметил.

Янек не придал значения услышанному, вспомнил об этом только после гибели отца.

И тогда его словно прошибло: «Герман приходил предупреждать о возможном покушении и обещал, что всё закончится благополучно! Но отец не выжил».

Янек прекрасно понимал, что Герман, чувствуя свою вину, решил помочь сыну погибшего друга. Но то, что между ним и матерью завязались отношения, парню было не по душе.

А видя, как расцвела мать, не стал говорить ей о том, что Герман предположительно из-за чувства вины всё это делает.

Вот так резко обрушить на матушку то, что возможно не является правдой, а только лишь фантазией, Янек не мог.

И молча наблюдал за тем, как она с каждым днём становится всё краше и счастливее. Сын не помнил её такой даже во времена, когда отец был жив. Сегодняшняя пани нравилась ему куда больше той прежней, которая всё время была недовольна, говорила строго на польском и всех недолюбливала.

Янек надеялся, что счастье матери не временное, и Герман не поступит с ней плохо, но всё равно наблюдал.

Да и любовь к Зое часто не давала сосредоточиться на чём-то другом. Постоянные думы о ней и последнем дне встречи, сильное желание видеть любимую рядом с собой сводили с ума.

Стал писать ей письма. Решил, что как только они встретятся, прочтёт ей каждое, чтобы доказать свою любовь.

Когда терзали сомнения, Янек придумывал, что Зоя разлюбила его или сильно обиделась за порванное платье, и не захочет больше встречаться.

И тогда он рвал письма, потом собирал кусочки в одно целое и переписывал с этой любовной мозаики заново.

Времени было предостаточно и для того, чтобы наконец-то решиться на побег. Всё благоволило к этому: мать не одна и счастлива, комитет больше не держит. Можно было бежать в любой день, когда баржи отправляются в рейс.

Янек спланировал всё. Продумал возможные варианты. Решил по прибытии в Варшаву сразу пойти в церковь и обвенчаться, а потом уже устраиваться на месте и поступать в институт. Оставалось только обговорить это с Зоей и определиться с днём.