Текст книги "Птичий коллапс (СИ)"
Автор книги: Анна Князева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Морские водоросли я люблю,
Сияет их листва зелёной густотой,
Их добывая, панцирем скрипим,
Перебираясь мы на берег вразнобой.
Еда всегда для нашей жизни смысл,
Хоть говорим обратное мы все.
Ну, а поев, мы видим в синеве,
Как безмятежно рыбы плавают в реке.
Еду люблю я сердцу вопреки!
Прошу капусты от тоски.
Я не забуду никогда
Дары природы для себя.
Добыв еду живу я гордо,
Ползу по берегу с довольной мордой!
Ведь выжил я, и я поел:
Я весел, горд и очень смел.
– Повтори ещё! – сказала Сова.
Наимудрейший открыл было рот, но в эту минуту Сова вдруг опомнилась:
– Изгнание!
– Что, опять Азалия? – спросила Черепаха.
– Полетели! – сказала Сова, схватив Александра за плечи, так и не послушав стихотворение ещё раз.
– А кого изгоняют? – спросил, задыхаясь от ветра в лицо, Александр.
Но Сова только повторяла:
– Летим! Летим!
И прибавила скорость.
А ветер с водоёма доносил слова:
Любимая,
Любимая еда!
Они звучали всё тише и тише, пока Александра не унесли в полёте достаточно далеко.
Глава 7. Суд
Азалия и мэр сидели за большим столом большого зала мэрии. Зал был просторный. Стены отделаны белым мрамором. Остальные присутствующие в зале сидели на мебели бежевого цвета и, кому не хватило мест, сидели на стульях из красного дерева. Самые низкие социальные слои просто толпились вокруг, просматривая каждую деталь обстановки и событий. Перед столом стоял в наручниках мужчина, что был с чертежами в тубусе. Возле мэра вертелся Максим – в одной руке он держал тубус, а в другой какие-то бумаги. Посередине стоял ещё один стол, поменьше, а на нём – фарфоровая посуда с печеньем и сладостями. Вид у них был такой аппетитный, что у Александра забурчало в животе.
«Скорее бы уже закончили эти разборки, – подумал он, – и подали поесть».
Особых надежд на это, однако, не было, и он начал осматриваться вокруг, чтобы как-то скоротать это время.
Раньше до мутации животных Александр часто бывал на официальных судах, хотя сейчас это нельзя было назвать судом, но что-то напоминающее суд из себя это представляло. Ему было немного приятно вспомнить свою прежнюю работу полицейского.
– Судя по виду, – сказал он про себя, – тот мужчина в рясе судит.
В рясе, кстати, был мэр, так как он никому не доверял процесс осуждения в это тяжёлое для человечества время. Тем не менее мэр чувствовал себя не слишком уверенно, но это был единственный способ поддержать порядок в условиях катастрофы.
«Это места для присяжных, – подумал Александр. – А эта толпа спорящих и кричащих, видно, и есть присяжные. Я искренне хочу верить, что присяжные здесь есть. Не совсем же они обезумили?»
Последнюю фразу он повторил про себя раза три или четыре – его очень волновало единоличие во власти, так как он понимал, что это значит. Впрочем, неадекватно кричащую толпу называть здесь присяжными тоже было безумием.
Присяжные спустя десять минут затихли и принялись что-то писать ручками на бумаге.
Александр заметил, что Сова наблюдает за процессом в окно и вышел задать немного вопросов, так как он плохо понимал, в чём здесь заключается суд. Он не общался всё это время с официальными лицами города, а новости молчали.
Когда он вышел из мэрии, Сова сама подлетела к нему, и он спросил:
– Ты знаешь, что они пишут? Ведь это судом назвать нельзя...
– Они записывают присутствующих и процесс разбирательства для архива изгнанных, – сказала Сова тихонько в ответ. – Боятся забыть тех, кого отправили на смерть.
– Вот лицемеры! – громко произнёс Александр негодующим тоном, но в ту же минуту Максим вышел за ним:
– Возвращайся в зал Суда!
Хоть он назвал это залом Суда, этот зал был кабинетом мэра до текущих обстоятельств. Просто люди там собрались и устроили официальное осуждение изгоняемых. Мужчина с тубусом не был первым – всех там судили по очереди.
Александр прошёл с ним обратно. А мэр надел очки и с тревогой оглядел присутствующих в зале; видно, хотел проверить, вернулся ли Александр. Александр тихо сел на свободное место и замолчал.
Со своего места он видел всё так ясно, словно стоял у них за плечами, – люди, выполняющие роль присяжных, продолжали писать: «Вот уроды!» Он даже заметил, как кто-то из них пустил слёзы и громко сказал, что ему жалко смертников на съедение.
«Воображаю, что они там понапишут до конца суда!» – подумал бледный от злости Александр.
У одного из присяжных ручка всё время падала на пол. Этого, конечно, Александр не мог вынести: он подошёл и встал у него за спиной; улучив удобный момент он забрал у него ручку и что-то похожее на шпаргалки. Всё это он проделал так быстро, что бедный присяжный (Александр прочитал на листе подпись. Его звали Арман) не понял, что произошло; поискав, он достал ещё шпаргалки, запасную ручку и продолжил писать. Только толку от этого не было никого и Александра возмутило, что они, творя такое зверство, записывают процесс. Он даже нашёл что-то консервативное в этом новшестве.
– Максим, читай обвинение! – сказал мэр.
Максим три раза изъявил почтение мэру, положил тубус на стол, взял обеими руками бумаги и начал читать:
– Обстоятельства дела следующие. Подсудимый предоставил транспортные чертежи 3 мая 2020 года. Задача подсудимого заключалась в обеспечении безопасности отправляемого транспортного груза в город Москва. Впоследствии из-за ошибки инженера транспорт настигли мимо пролетающие чайки и весь экипаж был убит.
– Обдумайте своё решение! – сказал Мэр присяжным.
– Нет, нет, – торопливо прервал его Максим. – Ещё рано. Необходимо всё сделать в соответствии с государственными документами.
– Вызвать первого свидетеля, – приказал мэр.
Максим трижды объявил Имя свидетеля и только на четвёртый тот соизволил выйти.
– Первый свидетель. – Объяснил радостно мэру Максим.
Первым свидетелем оказался Невольник. Он подошёл к столу мэра, держа в одной руке миску с каким-то пророком, а в другой какие-то изношенные запчасти.
– Прошу прощения, Уважаемый мэр, – начал он, – что я явился с запчастями и порошковой смазкой. Но я как раз ремонтировал машину, когда за мной пришли. Не успел закончить...
– Мог бы и успеть, – сказал мэр. – Разве тебя не уведомили о времени необходимости явиться на процесс?
Невольник взглянул на Артёма, который шёл за ним следом рука об руку с Айгерим.
– Меня проинформировали об этом в два часа дня по телефону, кажется, – проговорил он.
– И в три часа дня перезвонили, – сказал Артём.
– И в четыре, – пробормотала Айгерим.
– Запишите опоздание, – велел мэр присяжным, и они быстро записали все аспекты появления Невольника и его спутников в зале суда, после чего послышался стук ручек по столам.
Александр через открытое окно увидел шатающегося по улице безглавого, но промолчал. Его появлению никто не удивился, так как многие люди уже могли остаться на всю жизнь без головы живыми, однако их считали живыми трупами. Только Александр и семья Азалии знали, что они по-прежнему живы в этом состоянии, не считая некоторых животных, решившись выбрать сосуществование с людьми, потерявшими над ними власть.
– Сними косынку в помещении, – сказал мэр Невольнику.
– Она не моя, – ответил Невольник.
– Запишите ещё одно административное правонарушение на процессе, – закричал мэр с торжеством и повернулся к присяжным, которые тут же взялись за ручки.
– Я буду продавать машину, – объяснил Невольник. – У меня не осталось денег на жизнь, ведь я аудитор.
Тут Азалия надела очки и в упор посмотрела на Невольника – тот даже побледнел, переступив с ноги на ногу.
– Давай показания, – сказал мэр, – и не копошись, а не то я велю прострелить тебе голову и отпустить ходить так по городу.
Это не очень-то подбодрило Невольника: он затоптался на месте, испуганно поглядывая на Азалию, и в смятении уронил миску с порошком на чистые полы.
В этот миг Александр почувствовал себя как-то странно. Он никак не мог понять, что с ним происходит, но наконец-то его осенило: побочный эффект от выпитой из озера воды! Сначала он хотел встать и уйти из зала, в котором устроили суд, но, поразмыслив, решил остаться и сидеть до тех пор, пока не начнёт падать до бессознательности.
– Что с тобой? Ты какой-то бледный... – спросила сидевшая рядом с ним Айгерим. – Кажется, ты едва дышишь.
– Ничего не могу поделать. – сказал Александр. – Мне правда нехорошо.
– Не имеешь права сейчас заболеть, – заметила Айгерим.
– Ерунда, – отвечал, осмелев, Александр. – Любой может заболеть.
– Да, но я предпочитаю болеть дома, – возразила Айгерим, – не то что некоторые... Это же просто смешно больным идти на суд! Тебя могут без сознания положить в автобус с изгнанными, которых уже осудили и всё.
Он всё понял, встал и пошёл на другую сторону зала.
А Азалия меж тем смотрела в упор на Невольника, и не успела Айгерим сесть, как Азалия нахмурилась и приказала:
– Подать сюда список тех, кто последним осматривал отправляемый транспорт!
Тут бедный Невольник задрожал и это было заметно всем присутствующим.
– Давай свои показания, – повторил мэр гневно, – а не то отправишься с ними на одном автобусе. Мне уже всё равно, нервничаешь ты или нет!
– Я осматривал транспорт вместе с Архипом, – произнёс невольник дрожащим голосом, – я человек маленький, я не успел отремонтировать машину... я лишь неделю назад её ремонтировал... я ремонтировал этот погрузочный транспорт... но запчастей было мало... а я всё думал, как сделать свою работу на вас хорошо, как вдруг Артём и сказал...
– Ничего я не говорил, – прервал его Артём.
Александр предположил, что Архип – это мужчина в наручниках.
– Нет, говорил, – возразил Невольник.
– И не думал, – сказал Артём, – Я всё отрицаю!
– Он всё отрицает, – сказал мэр. – Не вносить в протокол, так как я сомневаюсь в адекватности его рассудка!
– Ну тогда, значит, Айгерим сказала, – продолжал Невольник, с тревогой смотря на Айгерим. Но Айгерим не стала ничего отрицать – она уже уснула.
– Тогда я взял свои запчасти, – продолжал Невольник, – и использовал их для починки транспорта...
– Но что же сказала тебе Айгерим? – спросил кто-то из присяжных.
– Не помню, – сказал Невольник.
– Ты постарайся вспомнить, – заметил мэр, – а то у меня возникает желание отправить тебя вместе с Архипом.
Несчастный Невольник выронил всё из рук и начал смотреть на мэра умоляющими глазами.
– Я человек маленький, – повторил он. – Я не хотел этой катастрофы.
– Тупой как полено, – заметил мэр и статно осмотрелся.
Тут одна из стройных девушек на красных табуретах зааплодировала, но люди дали ей понять, что это не к месту. (Пока всё это происходило и за пределами мэрии было неспокойно. Птицы продолжали ловить людей, люди получали увечья, с которыми дальше жили и не могли умереть – в боли и страданиях, считая себя мёртвыми, если их не съели. Транспортная система работала с перебоями, так как появились гигантские орлы, которые могли откусить от машины кузов целым.)
Александр прочитал новости через мобильный и удивился, что люди не задаются и продолжают пытаться выживать. Он ожидал паники, но паники в России не было. Все приняли решение дальше поддерживать жизнь и выходить на улицу, несмотря на угрозу, за большие ныне деньги богачей и политиков. Города стали центрами собрания населения, но прежняя централизация регионов была нарушена, так как нарушена транспортная сообщаемость. Люди старались днём быть в зданиях и покидали их только вечерами и ночами. Любителей сидеть в офисах до ночи стало намного больше. Водителям транспорта увеличили заработные платы за высокий риск быть съеденными заживо или получить смертельные увечья, с которыми они будут считаться зомби и избегаться людьми. Хотя раненные тоже хотели есть и работать их уже не считали живыми, так как бывало у людей отсутствовала вся нижняя часть туловища, но они не умирали. Тем не менее о них рассуждал весь интернет. Многие писали об апокалипсисе и смерти Бога.
Ныне политическая власть была у людей, что смогли найти способ борьбы или договора с птицами, что были на вершине пищевой цепи в изменившемся мире.
«Я очень рад, что люди смогли отстоять свои жизни, – подумал Александр. – А то я боялся сопротивления... Теперь-то я знаю, что не всё потеряно!»
– Ну, хватит, – сказал мэр Невольнику. – Закругляйся!
– А я итак заканчиваю, – радостно возразил Невольник. – Я считаю, что Архип выполнил работу добросовестно и не является причиной аварии того грузовика с провизией...
– Круглый ты болван, вот ты кто! – закричал вдруг мэр.
Тут стройная девушка на табурете опять зааплодировала и опять ей помешали остальные присутствующие в зале.
«Ну вот, его злят показания, – подумал Александр. – Теперь дело пойдёт веселее».
– Ты свободен, – сказал мэр Невольнику.
И невольник чуть ли не выбежал из зала суда, оставив там даже свою косынку.
– И прострелите ему на улице голову, если не сбежит, – прибавила Азалия, повернувшись к одному из своих личных телохранителей.
Но Невольник был уже далеко.
– Вызвать свидетельницу, – приказал мэр.
Свидетельницей оказалась та самая женщина с кухни Агнии. В руках она держала странную книгу и какие-то бумаги. Она ещё не вошла в зал суда, а люди все восхищались красотой этой блондинки с косичкой. Александр сразу догадался, кто сейчас войдёт.
– Ваши показания, – сказал мэр.
– И не подумаю, – отвечала очень красивая девушка.
Мэр озадаченно посмотрел на Максима.
– Это отказ давать показания в зале суда? Мы можем обвинить и вас, – грозно сказал ей Максим.
– Что ж, я сам спрошу. Я уже знаю, что вам было поручено предоставить маршрутные географические данные водителю транспорта. Я не обвиняю вас, я лично проверял вашу работу, но вы присутствовали при ремонте Архипом транспортных средств. Вы не замечали халатности с его стороны? – со вздохом спросил её мэр, не скрывая неподдельное безразличие к происходящему.
Грозно нахмурив брови, мэр ждал её ответ. Она молчала. Он спросил:
– Транспорт чем ремонтируют?
– Инструментами, – ответила блондинка.
– Ещё специальными маслами, – проговорил у неё за спиной сонный голос.
– Увести из зала эту Айгерим! – завопила Азалия. – Погрузите её в автобус со смертниками! Что она позволяет себе! Разбудите её! Выставите её вон! Расстреляйте её, плевать, что она не умрёт! Нам в новом обществе не нужны безразличные лентяи!
Телохранители кинулись ловить Айгерим. Поднялся переполох, а когда наконец все снова уселись на свои места, блондинка исчезла.
– Ну и пусть уходит, – сказал мэр с облегчением. – Вызвать следующего свидетеля!
«Интересно, кого они сейчас вызовут, – подумал Александр. – Пока что никто против Архипа показаний не давал... Но видно, как мэр жаждет его выставить с остальными. Люди молодцы, что не стали его подставлять. Тут личный их конфликт, я уверен в этом.»
Представьте себе его удивление, когда Максим пронзительно и радостно произнёс:
– Александр Асхатович!
Глава 8. Изгнание
– Иду! – сказал слабым голосом Александр, забыв в своём волнении о том, как ему было плохо несколько минут назад, и так быстро вскочил со своего места, что задел неподалёку соседнее кресло, на котором сидел незнакомый ему присяжный. Присяжному от этого стало некомфортно, и он жестом дал Александру понять, что надо быть осторожнее. Сидящая публика заметила, что он побледнел. Внезапно, когда он уже шёл давать показания к столу мэра у него закружилась голова и все стали напоминать ему расплывшиеся силуэты, словно рыбы в океане. Он помнил слова Айгерим, но не успел что-то предпринять и беспомощно опрокинулся на пол, словно парализованный, но всё прекрасно ещё слышал. Когда он падал, он случайно опрокинул аквариум с золотыми рыбками, а потому лежал он в воде.
Кто-то что-то сказал уже было, но он не мог расслышать и страх переборол его беспомощность. Он чудом встал, но всё ещё еле держался на ногах и плохо различал силуэты, как пьяный.
– Простите пожалуйста! – огорчённо промямлил Александр и принялся возвращаться на своё место мимо присяжных. Случай с аквариумом у него не шёл из ума, и ему почему-то казалось, что если он не подберёт рыбок сейчас, то его будет мучать некое неясное ему чувство вины, так как они погибнут. Он принялся их подбирать, и мэр присоединился к нему.
– Суд продолжит работу после того, как мы уберёмся, – сказал мэр строго.
– Я повторяю для всех! Выходят все до единого! – произнёс он официально, не сводя глаз с подбирающего и кладущего в банку с водой Александра, которого даже сидя трясло, он бледнел сильнее и сильнее.
Александр посмотрел на рыбок и обнаружил, что одну он спасти не успел; бедняга уже плавала в банке вверх пузом, но он не ожидал своих нынешних об этом сожалений. Он быстро взял её в руку из банки и ему стало ещё сильнее не по себе от видения даже такой смерти в это время. Он уже забыл об этом за последние несколько часов.
Про себя же он подумал: «Интересно, а когда я умру, будет ли мне кто-нибудь так же сочувствовать?! Скорее всего нет, так как я не оставил достаточно пользы в чьей-нибудь жизни».
Как только они с мэром убрали рыбок в банку все вернулись в зал и девушка забрала их, чтобы запустить в запасной аквариум. Присяжные сели по местам и снова принялись за ручки и бумаги, усердно описывая падение Александра публицистическим языком. Один только Арман сидел неподвижно, широко открыв рот он уставился в потолок: видно, задумался о чём-то касательно падения Александра и реакции на него мэра.
Обычно мэр отправлял больных людей на транспорте за город, чтобы накормить птиц по договору, так как от них не было пользы, а обеспечить их жизни уже никто не мог.
– Что ты знаешь об этих событиях и нападении орлов на транспорт, на котором должен был ехать и ты в качестве охранника? – спросил мэр.
– Ничего, – ответил Александр слабым голосом. Он еле стоял.
– Точно ничего? – решительно допытывался мэр.
– Точно ничего, – повторил Александр.
– Это очень важно, – произнёс мэр, поворачиваясь к присяжным.
Они кинулись писать, но тут вмешался Максим.
– Бахрам Авраамович, он ещё сослужит вам службу, – произнёс он с почтением. Однако при этом он хмурился и намекал на что-то мэру.
– Ну, да, – поспешно сказал мэр. – Я именно это и хотел сказать. Что ж. Неважно!
И, подумав, забормотал уже тише, обращаясь непосредственно к Александру:
– Я бы выставил тебя, как бесполезного, но ты чем-то понравился моей дочери, что бывает редко...
Некоторые присяжные, что смогли это расслышать, это тоже записали, а другие начали переписывать у записавших. Александр стоял к ним так близко, что ему всё было отлично видно.
«Это не имеет никакого значения», – подумал он.
В эту минуту мэр, который что-то записывал у себя в телефоне, крикнул:
– Тишина!
Посмотрел в телефон и зачитал:
– Указ президента России ? 420: «всем людям с соматическими нарушениями следует немедленно покинуть пределы городских поселений».
Все уставились на Александра холодным взглядом.
– У меня нет соматических нарушений, – сказал Александр, пошатываясь от слабости.
– Нет, есть, – возразил мэр.
– Это очевидно, как минимум, – прибавила Азалия.
– Никуда я не уйду, – сказал Александр. – И вообще, вы не имеете права выставлять людей со слабым здоровьем за город. Звери!
– Это правило придумал не я! Такого указание президента, а я как видишь занимаю наиболее низшую в относительности позицию в этой стране! – возразил мэр. – Мы уже выставили всех позавчера, никому не сообщив, согласно указу. Ты думаешь мне от этого светло на сердце? Нет! Мы не можем прокормить больше стариков и инвалидов, они мертвецы!
– Почему же номер указа 420? – спросил Александр. – Вы выставили стариков на смерть. Своих родителей и прошлое. Сделайте указ первым.
Мэр побледнел и торопливо убрал в карман телефон.
– Обдумайте своё решение, – сказал он присяжным тихим дрожащим голосом.
Максим поспешно вскочил со своего места.
– С вашего позволения, Бахрам Авраамович, – сказал он, – тут есть ещё улики. В тубусе остались его чертежи выполненного ремонта и в них есть ошибки.
– И что с того? – спросила Азалия.
– Но это же нарушение техники безопасности, – ответил Максим, – к тому же есть его телефон, в котором переписка доказывает его намеренное действие в этом отношении... он пытался убить определённое лицо, которое должно было сопровождать этот транспорт в Москву...
– Конечно, я знаю об этом, – сказал мэр. – Вряд ли с его опытом он мог ошибаться. Такое обычно не делается.
– С кем была переписка? – спросил кто-то из присяжных.
– Номер абонента отключён от оператора связи, – ответил Максим. – Во всяком случае, его ищут в Москве.
С этими словами он достал телефон Архипа и прибавил:
– Там даже не переписка, а целая хроника.
– В переписке есть хоть слово об убийстве? – спросил другой присяжный.
– Нет, – отвечал Максим. – Но лицо не должно было знать о грузе. (Присяжные растерялись.)
– Значит, они планировали перехват груза между Москвой и Подмосковьем, – заметил мэр. (Присяжные тоже это поняли с его слов.)
– С вашего позволения, Бахрам Авраамович, – сказал Архип, – я не планировал делать ничего из того, что вы мне приписываете. Это просто мой друг. Я спрашивал у него совета, выясняя безопасный маршрут до Москвы. Он уже проделывал этот путь в этих условиях и остался в живых. Я нуждался в его совете тогда.
– Тем хуже, – сказал мэр. – Значит, вы точно были в сговоре с ним, а не то ты сообщил бы о нём мне, как все честные люди.
Все зааплодировали: впервые мэр за весь процесс привёл правдоподобный аргумент против Архипа, которого пытались защитить все, кроме мэра и Азалии.
– Вина доказана, – произнесла Азалия. – Грузите его...
– Ничего подобного! – возразил Александр. – Я видел его в тот день, когда должен был поехать в качестве охранника с тем самым транспортом. Он был с вами всё это время, вы лично проверяли транспорт при мне вместе с ним. Как он мог учредить сговор? Максим сказал, что об убийстве нет и слова!
– Прочитай, нет ли в переписке информации о перехвате провизии! – сказал мэр Максиму.
Максим надел очки.
– Нет, ничего такого в этой переписке нет. – сказал он.
– Начни сначала, – важно ответил мэр, – и продолжай, пока не дойдёшь до конца. Как дочитаешь – говори!
Воцарилось мёртвое молчание. Вот что нашёл Максим в этой переписке:
– Я знаю, о чём ты с ним говорил.
– С тобой я тоже об этом говорил.
– Очень мило, если за это тебя выкинут из города.
– Плевать я хотел на это. Я не могу так больше!
– Ты бывал за городом в это время?
– Нет, мне и тут ходу не дают эти опасности!
– Там их ещё больше.
– Знаешь, я не знаю, как сказать об этом мэру. Он не желает ничего слушать!
– Он не желает слушать, а отвечать за это потом будешь ты.
– Я ему три слова, он мне пять в ответ, если не шесть.
– Я желаю тебе спланировать всё хорошо, чтобы этот грузовик, как и прошлые, вернулся обратно в город.
– Я сомневаюсь в этом.
– Да не руби с горяча.
– Не спорь со мной напрасно, я в этом уверен.
– Не руби с плеча, тебя могут самого отправить перевозчиком в качестве твоего последнего пути.
– Мэр не должен знать об этом. Я имею ввиду наш с тобой разговор.
– Ну и что, если узнает. Мы просто говорим о работе. Это наша тайна.
– Это очень важная улика, – проговорил мэр, потирая руки. – Всё, что мы слышали сегодня по сравнению в этим неявственно. А теперь пусть присяжные обдумают своё...
Но Александр не позволил ему закончить.
– Если кто-нибудь из них сумеет объяснить мне, что в этой переписке являет вам сговор, – сказал Александр. – я расскажу ему правду о происходящем с животными. (За последние несколько минут он осознал, что ему обо всём этом, благодаря Черепахе известно намного больше, чем кому бы то не было в этой стране.) – Я уверен в том, что смысл этой переписки совершенно иной, недели вы выставили!
Присяжные записали: «Он уверен, что смысл переписки совершенно иной», но никто из них не сделал попытки объяснить ему в чём заключается сговор.
– Если ты считаешь, что здесь не было сговора, – сказал мэр, – тем лучше. Можно вообще не пытаться объяснять его мотивы. Впрочем...
Тут он взял у Максима телефон Архипа из рук, ещё раз посмотрел переписку и произнёс:
– Впрочем, он тут пишет, что «Плевать я хотел на это. Я не могу так больше!»
И, повернувшись к Архипу, он спросил:
– Тебе плевать же, если я прогоню тебя из города?
Архип грустно покачал головой.
– Я не выживу там! – сказал он. (Он всё ещё был в наручниках.)
– Так, – сказал мэр и снова посмотрел переписку в телефоне Архипа, – «Я знаю, о чём ты с ним говорил.», – нарушение соглашения и неразглашении государственной тайны. «Я ему три слова, он мне пять в ответ, если не шесть.» Так вот оно что! Ты меня виноватым выставить пытался!
– Но там сказано, что он в этом сомневается, а вы его не слушали. То есть он говорил вам об опасности, – заметил Александр, которому становилось всё хуже.
– Конечно, я его не слушал, – закричал мэр, с торжеством указывая в окно на возвращающийся с грузом для мэрии транспорт. – Это очевидно! «Очень мило, если за это тебя выкинут из города.» – пробормотал он и взглянул на Азалию. – Тебе не надоело это слушать, душа моя?
– Но что ты, я необычайно терпелива, – ответила Азалия и швырнула телефоном в Армана. (Бедняга просто перестал писать, заметив-таки это безумие, за что и получил телефоном в голову.)
– «Ты бывал за городом...», – прочитал мэр снова и взглянул на Азалию. – Как считаешь, помочь ему выбраться из заточения, душенька?
– Не стоит, – сказала Азалия.
И, отвернувшись, закричала, указывая пальцем на несчастного Армана:
– Расстрелять бесполезного! Бесполезного долой из состава горожан!
– А-а, понимаю, – произнёс мэр. – Скоро провизия в городе начнёт заканчиваться. Посевы сметаются вредителями, а сделать с ними что-то мы не можем. У нас закончились даже ресурсы химических заводов из-за того, что голубь сшиб грузовую линию поставки, мимо пролетая. Ты моя умница! Продолжай в том же духе! Мы вместе построим новое общество сильных людей!
И он с улыбкой огляделся. Все молчали.
– Это шутка! – закричал сердито мэр.
И всем стало смешно.
– Пусть присяжные решают, виновен он или нет, – произнёс мэр в тринадцатый раз за этот день.
– Нет! – сказала Азалия. – Пусть выносят приговор! Его вина уже доказана фактами!
– Безумие! – сказал громко Александр, пересилив головокружение. – Как только такое в голову может прийти! Ты хоть понимаешь, что обрекаешь его на смерть или для тебя это развлечение? Да что я вообще тебя спросил, тьфу!
– Молчать! – крикнула Азалия, багровея.
– И не подумаю! – отвечал Александр, уже готовый даже покинуть город, лишь бы больше не видеть это отношение людей между собой в новом обществе.
– Его тоже вон из города! – крикнула Азалия во весь голос.
У Александра всё ещё при себе был тот автомат и с места никто не сдвинулся.
– Кому вы страшны? – сказал Александр. (Он взял автомат на изготовку, на случай нападения их людей.) – Вы ведь всего на всего смогли договориться с вожаками нескольких стай и только по слухам!
Но Александр забыл о своём недуге и внезапно сознание покинуло его. Он упал без чувств. Он ещё чувствовал, как его куда-то тащат немного, но сон полностью его поглотил... и обнаружил, что лежит на берегу того самого озера, головой на соломе рядом с молящейся старшей сестрой, что сидела около него, а неподалёку ищут что-нибудь съедобное его мать и отец. Он привстал и увидел, что родители так же собирают сухие листья, упавшие с деревьев, а рядом лежат чемоданы с их личными вещами.
– Александр, милый, проснись, – сказала сестра. – Ты проспал три дня!
– Эти ублюдки странные, сумасшедшие и бездушные твари! – сказал Александр и рассказ сестре всё, что с ним за это время приключилось. Всё, что только мог об этом вспомнить.
А когда он закончил, он поцеловал её и сказал:
– Правда, даже их поступки сейчас очень странные! А теперь нужно найти укрытие, мы не можем так оставаться.
Александр вскочил на ноги и побежал. А пока бежал, всё время думал, как теперь выживать здесь.
Через какое-то время он нашёл в лесу небольшой холм с углублением, но лопаты прорыть углубление дальше у него не было.
Сестра осталась сидеть на берегу. Прогуливаясь мимо озера, она всё размышляла о том, что приключилось за это время с Александром и о его нынешнем мнении об этих обстоятельствах, пока не заснула на соломе, так как сидела возле него всю ночь. Привезли их в этот лес уже сутки назад.
Они не поленились узнать, где живёт он и его семья и всех изгнали во избежание восстания. Она чувствовала, как кто-то её обнял и погладил по голове. Она слышала, как он что-то говорит кому-то и ощущала покой и защиту от него. Она прислушалась и чувствовала вокруг себя жизнь, что манила её своей красотой.
Длинная трава шуршала под ногами Александра, когда он разведывал окрестности в лесу; в пруду неподалёку он обнаружил какую-то рыбу и, хоть ловить её руками и подручными средствами тяжело, он уже меньше беспокоился. Так же размеры зайцев, что немного увеличились, сделали их достаточно неповоротливыми и их поймать он тоже мог без оружия. Ножи у них были, но они не подходили для охоты на зайцев. Внезапно он побледнел, когда неподалёку от себя он услышал пронзительный голос Азалии: «Вот он! Держите его! Его семья неподалёку!» Он пустился бежать, заметив, что с ней Агния с тем самым искалеченным ребёнком-мутантом. «В ноги не стрелять! Он нужен невредимым! Зарядить транквилизатор!» – кричала Азалия телохранителям. Он уже попрощался было со своей свободой, пусть это было смертельно опасно, как вдруг Азалию и её людей сшибла та самая Сова. «Садись. Наимудрейший с другими черепахами уже рядом с твоей семьёй. Они их отвезут туда, где эти сумасшедшие их не найдут.» – Александр быстро забрался на Сову, и они полетели прочь оттуда. Так он и летел на ней, слушая скрип собственного сердца, что он попал в мир кошмара, хотя знал, что и обыденность бывает страшна. Ветер развеивал его достаточно длинные волосы по воздуху и прогнал что-то мерзкое из его души. Сова вдруг радостно закричала по-птичьему, а ниже черепахи везли на спинах его родителей и сестру к тому самому водоёму, где было много животных. Сова приземлилась и сказала: «Я договорилась со всеми здесь. Мы покажем людям их место и защитим вас.» Александр осмотрелся и впечатлялся, увидев количество и размеры волков и медведей недалеко от водоёма, которые тоже с интересом смотрели на него и на его родных. Люди Азалии с ней вместе долго искали его в лесу, но так и не нашли. Тем не менее она дала указание всем своим людям продолжать поиски, а сама планировала объявить его в розыск по всем городам России. Ей и мэру Александр за чем-то был нужен живым.
