355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анна Ольховская » Фея белой магии » Текст книги (страница 3)
Фея белой магии
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 17:42

Текст книги "Фея белой магии"


Автор книги: Анна Ольховская



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Не знаю, – еле слышно проговорил бледный до синевы Майоров. – Но если Ника и дальше будет так реагировать, придется расторгнуть сделку. И черт с ней, с неустойкой!

– Лешечка, Анечка, – Ирина Ильинична смотрела на нас с искренним недоумением, – вы что, с ума сошли? Из-за обычного детского каприза готовы отказаться от такого чудесного дома? Сережа, а ты что молчишь!

– Молчу, потому что не знаю, что сказать. – Сергей Львович задумчиво потер переносицу. – Алексей, а ты, прежде чем покупать виллу, навел о ней справки?

– Разумеется. – Лешка, не отрываясь, смотрел на почти успокоившуюся дочь. – Хомка ведь тоже упрямилась, не хотела покупать. Вот я и попросил Винсента Морено собрать всю имеющуюся информацию. Поверьте, там абсолютно чисто, дом только что построен, в нем никто еще не жил – ни злой, ни добрый.

Глава 6

– Аннушка, – Левандовский-старший пересел поближе к нам с Никой, – а ты почему не хотела этот дом? Он ведь, согласись, великолепен. Да и место, судя по видео, тихое и спокойное. Зелени вон сколько, собственный пляж, бассейны. Что не так?

– Сергей Львович, миленький, если бы я могла четко и внятно объяснить свое отрицательное отношение к этой вилле, я давно бы это сделала. – Чтобы предательский голос не дрожал, нужен дополнительный источник душевных сил. Сейчас этим источником стала теплая макушка дочери. – Но у меня лично все на уровне ощущений, переходящих в галлюцинации.

– Какие еще галлюцинации? – Лешка нахмурился. – Мне ты об этом ничего не говорила.

– Потому что прекрасно понимаю, что это – параноидальный бред. Ведь ты вернулся всего полгода назад, и я на радостях совершенно наплевательски относилась к своему здоровью. Но я больше не буду, честно! Торжественно обещаю поехать с тобой к морю и дисциплинированно лежать на солнце, каждые пятнадцать минут окунаясь в воду.

– К морю? – прищурился Сергей Львович. – На вашу новую виллу в Сан-Тропе?

– А почему нет? – Надеюсь, пожатие плечами получилось достаточно снисходительным, с легким оттенком надменности.

– Тогда чего дергаешься? – видимо, не получилось. Бездушный муж растоптал очередную надежду. – Ты давай, не отвлекайся, рассказывай о своих галюниках.

– Да ерунда это…

– Улечка, расскажи, ну пожалуйста!

Не удивляйтесь новому имени, это из прошлого. Так разрешено меня называть только Инге.

Я посмотрела на притихшую дочку. Ника перебралась с моих коленей в угол дивана, на котором мы сидели, устроила уютную норку из моего бока и моей же руки и теперь грустным мышонком выглядывала оттуда. Личико ее было странно сосредоточенным. Ладно, малыш, я попробую.

– Только не смейтесь, хорошо?

– А похоже, что кто-то собирается? – Алина ободряюще улыбнулась.

– В общем, так. Начну с того, что меня немного напрягло внезапное исчезновение Изяслава Геннадьевича, с которым у нас была определенная договоренность насчет дома в Подмосковье. А потом появился зализанный непонятно кем Виктор Николаевич со своей виллой, и Леша сразу загорелся ее купить.

– Так тебя смущает только пропажа риелтора? – уточнил генерал. – Но, насколько я слышал от Леши, там ничего криминального.

– Не только. Мне эта вилла просто НЕ НРАВИТСЯ! Когда я смотрю видео, мне мерещится всякая ерунда: грязь в бассейне вместо воды, странные черные силуэты за окнами. Жутью от нее веет, от вашей дурацкой виллы, вот!

– Да! – выдохнула Ника и прижалась к маминому боку еще сильнее.

– Гм, дела. – Сергей Львович поднялся и заходил по комнате. – С одной стороны – звучит как полнейший бред…

– Вот именно! – не сдержалась Ирина Ильинична. Возмущение буквально переполняло бабу Иру, крышка чайника давно уже подпрыгивала, и вот, наконец, прорвался свист: – Сидят, слушают, рты пораскрывали! Анечка сама сказала, что с нервами у нее не в порядке, да и немудрено – сколько ей, бедняжке, пережить пришлось! Один маньяк людоедский чего стоит! Посиди я в том подвале, мне бы, наверное, черные люди повсюду мерещились!

– Иринушка, успокойся, – мягко улыбнулся генерал, – тебе нельзя волноваться. Ишь ты, развоевалась! Но, понимаешь, есть ведь еще и малышка. И ее не совсем обычные способности, от которых отмахнуться не получится.

– Так что же теперь? – Инга, судя по дрожавшим в уголках глаз слезам, совсем расстроилась. – Мы никуда не поедем?

– Конечно, поедем! – слишком уж бодро откликнулся Лешка. Нарочито бодро. Что вполне могло закончиться таким же свистом, как у Ирины Ильиничны. – Я быстренько продам эту чертову виллу и куплю другую…

– А вот спешить не надо, продать ее вы всегда успеете. – Сергей Львович закончил обход комнаты, что обычно означало принятие какого-либо решения. – Я предлагаю вот что. Виллу эту вы видели только на видео, верно?

Дружный кивок.

– Но ведь его, видео, кто-то снимал, так?

Так.

– А значит, весь тот негатив, который ощущают наши девочки, вполне может налагаться личностью оператора! – торжественно закончил генерал и, не удержав знамя торжественности, хмыкнул: – Слышали бы меня сейчас мои коллеги! Сразу на пенсию выперли за веру в черное зло.

– Дедуля, ты у меня самый умный! – радостно завопила Инга, вскочила с места и бросилась к деду на шею. Шея охнула от неожиданности – девочка-то выросла. – Уррра! Все объяснилось!

– Ну, все – не все, но могу порекомендовать вот что: вам, ребята, надо поехать в Сан-Тропе, но не сразу на виллу. Снимете на недельку номер в каком-нибудь отеле, осмотритесь, походите по дому, проверите ощущения, так сказать, на месте. А потом уж примете окончательное решение.

– Сергей Львович, вы – гений! – На лицо моего мужа, поначалу робко и нерешительно, начали возвращаться краски.

– А ты что же молчишь, Аннушка? Не согласна?

– Почему же, согласна, – даже улыбку смогла нацепить, – и с Лешей согласна, вы действительно гений.

– А ты, Никуська, что скажешь? – Лешка выхватил малышку из норки и закружил. – Поедем на море? Купаться?

– Поедем! – Папс знает, как развеселить малышку, вон уже хохочет. – Купаться!

Но почему, почему мне по-прежнему плохо?

И мы поехали. Да еще так шустро! Уже через неделю мы почти тем же составом, исключив лишь Ирину Ильиничну, стояли возле стойки регистрации в аэропорту Шереметьево.

Но улетали пока только Майоровы, Левандовские были провожающими, поскольку сорваться с места и полететь могли только такие вольные птицы, как мы с Лешкой. Нет, Майоров вовсе не ушел со сцены, хотя еще зимой о возвращении на нее и речи не шло. Но Лешка сделал все возможное и невозможное, и осенью ему предстоит грандиозный гастрольный тур, вызвавший небывалый ажиотаж. Билеты начали раскупаться за полгода, график был плотно расписан, но это будет осенью, а пока Лешка пребывает в звании вольной птицы. А я при нем.

Алине же с Артуром вырваться оказалось немного сложнее, присоединиться к нам они могли не раньше, чем через десять дней. Поэтому и решено было, что мы едем первыми. Тем более что локализации места отдыха пока не произошло. Мы, как и советовал Сергей Львович, забронировали на неделю номер в уютном небольшом отельчике в Сан-Тропе. Если с виллой все будет в порядке, мы с радостью переберемся туда, если все же… В общем, на этот случай Лешка взял у Виктора Николаевича список вилл, сдаваемых в аренду и свободных в интересующий нас период, то есть в июле – августе.

В любом случае к моменту приезда Левандовских вопрос будет решен.

Из-за всей предстоящей беготни Мая пришлось пока оставить в Москве, у Левандовских. К тому же в нашем отеле проживание с животными было запрещено. Возможно, на какого-нибудь той-терьерчика администрация глаза и закрыла бы, но один вид очаровашки ирландского волкодава заставлял их, эти глаза, раскрываться в два раза шире, чем допустимо природой.

Так что парень приедет вместе с Левандовскими.

А как он выл, когда мы уезжали! До сих пор мороз по коже. Чувствовал, наверное, что мы его оставляем, и никакие уговоры не помогли. Пес лизал мои руки и… плакал. Серьезно. Потом он попытался забраться в машину, затем притащил свой поводок и даже ненавистный намордник, он заглядывал в глаза всем, кому мог, он тащил Нику в дом, аккуратно взяв зубами за рукав джинсовой курточки. А когда малышку у него забрали, даже рыкнул пару раз. За что и был заперт в гараже.

И тогда Май завыл. Страшно и громко, как по покойнику. И этот вой долго еще звучал в ушах, даже когда мы отъехали от дачи достаточно далеко.

Не знаю, поведение ли пса испортило всем настроение или просто не хотелось расставаться, но проводы получились грустными. И если взрослые старательно изображали полную безмятежность, то девчонки лицедействовать не желали и, когда пришла пора прощаться, устроили грандиозный рев. Инга, правда, пыталась улыбнуться, но губы кривились, по щекам неудержимо текли слезы. А Ника вообще не старалась, она плакала в голос.

Пробовали успокаивать – не получилось. Оставалось одно – разойтись. Что мы и сделали.

– Инга, не реви, через десять дней увидимся! – Я поцеловала мою маленькую подружку в соленую щеку. – Не забудь, ты отвечаешь за Мая. Проконтролируй, пожалуйста, чтобы твои рассеянные мама и папа собрали все документы на пса. И не забыли оплатить его перелет. Договорились?

– Ага. – Инга кивнула и улыбнулась, на этот раз получилось в целом неплохо. – Обещаю. Только вы звоните, каждый день звоните!

– Обязательно. И твоих звонков ждем. Ну, все, мы пошли. Леша, давай.

Что означало – быстренько хватай Нику на руки и бегом в накопитель. Я же взяла на себя завершающий этап прощания с провожающими. Это заняло еще минут десять.

А потом я присоединилась к моей семье. Младшая часть семьи к этому моменту успокоилась, сидела рядом с папой и, изредка судорожно всхлипывая, с любопытством рассматривала темнокожего парня. А там было на что посмотреть: разноцветные дреды, яркая африканская накидка в сочетании с истертыми в самых неожиданных местах джинсами, необычные, украшенные этнической вышивкой высокие кеды, а еще – тыква-калебаса, выполнявшая, видимо, роль сумки.

Так что ребенок был занят до самой посадки в самолет.

И вот тело металлической птицы дрогнуло, крылья упруго расправились, гул нарастает, быстрее, быстрее, быстрее – и мы уже в небе.

Глава 7

В самолете делать было, как всегда, нечего. А его, нечего, делать гораздо сложнее, чем, скажем, табуретку. Потому что нудно очень. Свежего запаха древесных стружек нет, нет и веселого повизгивания рубанка и… Вот кстати, чем еще делают табуретки? Лобзиком? Молотком?

Но увы, чем бы их ни делали, в самолете все равно ничего подходящего не найдется. На борт даже циркуль проносить запрещается, а тут целый лобзик!

И с запахом свежих стружек здесь не складывается. Древесины-то хватает, причем и довольно ценные породы встречаются, вон, слева через проход, в кресле дуб растет. И даже златая цепь на дубе том есть. Вот только строгать его как-то не хочется, боюсь, последствия будут весьма плачевные. Для строгальщика.

Вот и приходится делать нечего. Поели, попили – и опять нечего. Лешка с Никой справились с проблемой довольно быстро, они заснули. Экскурсий «А вот это, друзья, перед нами семейство Майоровых» в бизнес-классе, слава богу, не было, все любопытствующие остались в экономе. Судя по возмущенному шепоту, попытки проникновения все же предпринимались, но закаленный персонал AIR FRANCE с проблемой справился легко и непринужденно.

Делать все еще нечего. О, придумала! Поскольку я теперь возможная хозяйка виллы на Лазурном Берегу, надо озаботиться поддержанием порядка на вверенной мне территории. А значит, нужны предупредительно-запретительные таблички по периметру ограждения. И не банальное «Осторожно, злая собака!», нет. Этого мало. Надо предусмотреть все возможное и невозможное.

Без ложной скромности отмечу, что уровень моего интеллекта в определенные дни лунного календаря (обычно на растущей луне) просто зашкаливает. А сейчас луна явно росла как на дрожжах, поскольку у меня получился просто шедевр. С переводом на французский, боюсь, будет посложнее, но ничего, сие рассчитано в основном на соотечественников.

Особенно если в окрестности Сан-Тропе забредут дикие туристы, обвешанные рюкзаками, палатками и алюминиевыми котелками. Знаете, заросшие такие, в брезентовых штормовках и с гитарами? Гимн у них еще такой заунывный: «Милая моя, солнышко лесное, где, в каких краях, встретимся с тобою?»

Придут они за солнышком в наш край, а там таблички по периметру:

«Внимание! Розжиг костров, выгул собак, отлов и отстрел дичи, выпас и выгон скота, а также выполз змей и выпорос свиней, выжереб коней и выкобыл лошадей, вымет икры, вылуп птиц из яиц, выкукол бабочек и выхухол выхухолей, выкур курей и выпрыг кенгурей, обгад ромашек, обдир ягод, выруб леса и вылом веток, выслеж зайца, выпуг тетерева, выдох вдоха, выхлоп газов, вынос тела, вы нас за нос – мы вас по уху, выкидыш мусора, выводок гусей, выродок людей, выплав стали, выплыв сельди, выпендр фраеров, выстрел «Аврор», выклянч денег, вымуштр солдат, вытряс половиков, выпад из окна, выпор детей, выдрем в гамаках, вытрем губ и выпук глаз, высморк насморка, вытреп и разбрех государственных тайн, выкус накоси и накось выкуси. А главное – загляд и залаз в дупла с выкуром оттуда пчел и распробом меда ЗАПРЕЩЕН!»

Вроде я все предусмотрела, дикие туристы должны проникнуться и не проникать на территорию.

Радионяня заботливо сообщила, что не мешало бы пристегнуться, подлетаем. Вот и замечательно, хлопоты по хозяйству сделали нечего!

Проснулись Майоровы. Я, как человек скромный и ненавязчивый, немедленно продемонстрировала мужу результат мозгового штурма. Ржал, негодяй, долго.

Это от зависти.

Во Франции мы с Лешкой уже были, но в самом начале нашей семейной жизни. Собственно, здесь, в Париже, и было положено начало этой самой жизни, причем положено очень романтично – в ажурную коробку маленькой церквушки, расположенной в одном из предместьев Парижа. Здесь мы венчались в День святого Валентина несколько лет назад.

Но это было зимой, в промозглом и слякотном феврале. И пусть мне тогда даже слякоть казалась самой лучшей слякотью в мире, но начало июля на Лазурном Берегу!..

Эмоции, захлебнувшись восторгом, с умиротворенными улыбками утонули в нем. Пока наше такси пробиралось по узким улочкам Сан-Тропе к отелю, Лешка был плотно ангажирован оживленно комментировавшей все увиденное Никой, поэтому на притихшую маму никто не обратил внимания.

За что и поплатились! Вернее, поплатился. Лешка. Бедняге пришлось вытаскивать из машины не только маленькую дочку, но и довольно объемный, блаженно переливающийся довольством пузырь восторга. Хотя в данном конкретном случае больше подходит белорусское (или украинское) слово «бурбалка», потому что я еще и несвязно бормотала что-то радостное. В общем – бурбалка восторга.

Впрочем, усердное пыхтенье Лешки, старавшегося не повредить бурбалку, оказалось напрасным, бурбалка все равно лопнула от счастья и с радостным визгом повисла на гвоздике, ставшем виновником взрыва.

Хотя о чем это я? Во-первых, не виновник, а виновница, а во-вторых, не такая уж Таньский и гвоздик!

– Ты откуда здесь? – Я исключительно между прочим ради подтверждения увиденного легонько (честно!) ущипнула подругу за упругий холеный бок. – Ты мне не мерещишься?

– Вот и ни фига же себе! – возмущенно заблажила любимая жена наследника миллионов Хали Салима. – Ждешь тут эту мадамку, готовишься, трепещешь от предвкушения встречи, одеваешься с продуманным изяществом, а она вываливается, понимаешь, кулем из машины, потом всем своим немаленьким весом обрушивается на мою хрупкую… да, хрупкую, и нечего ехидно хихикать!.. шейку и, чтобы окончательно разбалансировать мою нежную нервную систему – щиплется!

– Тетка Та! – Из папиных рук смогла наконец выкрутиться Ника, имевшая собственное толкование имени госпожи Татьяны Халим (в девичестве – Старостенко). – Я приехала!

– Вижу, бусинка! – Тетка моментально забыла, что ей следует продолжать кипеть и булькать возмущением, и расплылась ласковой лужицей. – Мы с Денькой и Лелькой тебя заждались уже! Со вчерашнего дня ждем!

Горластый всплеск эмоций мгновенно превратил невыносимо элитный двор отеля в уголок одесского Привоза. Вышколенный (на мой взгляд, слегка перешколенный) швейцар, выгружавший наш багаж из такси, передвигаться начал почему-то боком, по стеночке. Поскольку ближайшей стеночкой были идеально ровно подстриженные кусты, вдоль них сейчас швейцар с намертво приколоченной к физиономии вежливой улыбкой и изображал сейчас краба. Несмотря на общую перешколенность, было заметно, что служивый едва удерживается от угрожающе-защитного вздыбливания массивных клешней. Знаете, как это обычно делают крабы.

Ничего, пусть привыкает. Это вам не чопорные скучные французы с англичанами пенсионного возраста, предпочитающие такие вот тихие, уютные отельчики, все гораздо серьезнее.

Причем серьезнее в квадрате, поскольку семейство Майоровых, выбравшее сей пансион исключительно ради гарантированного отсутствия соотечественников, само по себе являет обстоятельство непреодолимой силы, а уж в компании Салимов! Младшая ветвь которых, вернее, две ветви – Лейла и Денис, только что упругими загорелыми мячиками выкатились из холла отеля.

– Ника приехала, ура! Здрасьть, теть Ань и дядь Леш! – Нас поприветствовали мимоходом, впрочем, что это я – мимолетом.

После чего маленький торнадо, завихрив в себя Нику, умчался в сторону бассейна.

Послышались глухие шлепки, похожие на грушепад в саду. Только в роли переспелых груш выступали дамочки разной степени зрелости, выпадавшие в восторженный обморок.

Все ясно, приближается красавчик Хали. Его внешность по-прежнему совершенно убойна для всех без исключения (почти) особей женского пола – высокий, смуглый, с неожиданно синими глазами, густые вьющиеся волосы, тигриная грация движений – шок и трепет. Сердечный шок и нервный трепет.

В свое время Хали вовсю пользовался этим великолепием, немало скорбных верстовых столбиков с надписью «разбитое сердце» осталось на его жизненном пути. Продолжалось это ровно до тех пор, пока этот путь не пересекся со скромной тропинкой Таньского. И – все. С тех пор другие женщины для Хали не существуют.

Он великолепный муж и совершенно безумный отец, я лично знаю только одного человека, составившего в этом достойную конкуренцию господину Салиму. Причем безоговорочно победившего в этом негласном соревновании.

Что значит – кто это? Ну и вопросики вы задаете! Лешка, конечно.

Который, если судить по довольной физиономии, и устроил для меня этот сюрприз.

– Твоя работа? – Я прижалась щекой к теплому плечу. – И ведь ни словечка, ни намека!

– Я, между прочим, – немедленно загордился Майоров, – в некоторых ситуациях молчалив и надежен, как скала. В нашем с Хали заговоре было только одно слабое место, но оно, пусть и с неимоверным трудом, смогло удержаться от трепа.

– Оно?! – Брови Таньского медленно, но неотвратимо направились в сторону переносицы. – Это кто тут «оно»?!

– Она, конечно же, она! – мурлыкнул Хали, обнимая жену. – Самая красивая «она» в мире! Исключая присутствующих, конечно.

– Это ты вовремя уточнил. – Я задумчиво осмотрела свои достаточно длинные ногти.

– Может, все-таки пойдем в отель? – рискнул проявить нетерпение Лешка. – В душ хочется, есть хочется. И пить, между прочим, тоже.

– Тания, а где дети? – Хали встревоженно осмотрел двор.

– Переполошился уже, папулька. – Таньский ласково улыбнулась. – Утащили Нику в бассейн. Иди, выволакивай оттуда всю гоп-компанию.

– Зачем? – Хали начал расстегивать рубашку, что немедленно спровоцировало два шлепка о землю. – Я лучше присоединюсь к детворе. Тания, пойдем! Пусть пока Алекс и Ания устраиваются, а мы Нику попозже приведем. ОК?

Глава 8

Выбор отеля, естественно, оказался неслучайным. Лешка, стремясь сделать нашу первую поездку на отдых втроем максимально запоминающейся, созвонился с Хали, отец которого, Мустафа, владел сетью высококлассных отелей EASTERN PARADISE. Логично было предположить, что Хали, активно помогавший отцу в ведении бизнеса, знаком со многими другими владельцами отелей и мог порекомендовать самую лучшую из целой россыпи VIP-избушек в Сан-Тропе.

Хали, разумеется, порекомендовал, но неосторожно поделился новостями с женой. А разделенная новость мгновенно перестает быть новостью и в зависимости от ситуации становится либо головной болью, либо вчерашней газетой, закончившей свой жизненный путь в кошачьем туалете.

В данном случае новость стала образцово-показательной головной болью, справиться с которой не могли никакие новомодные и суперсильные анальгетики. Таньский, вышедший на тропу войны, – это, скажу вам, само по себе стихийное бедствие, а когда о том, что Ника будет отдыхать на море, узнали дети, ситуация окончательно вышла из-под контроля.

Жалкий лепет главы семьи о том, что туристический сезон в разгаре, что Мустафе будет сложно справляться одному, и вообще, если уж так загорелось отдохнуть с Майоровыми – езжайте сами, Таньский даже слышать не хотела. Что значит – сами? А куда Алексея тогда девать? Ведь если не поедет Хали, Майоров будет постоянно маячить возле жены и мешать задушевному трындежу, ох, простите – конечно же, беседе. Ведь все продумано: Ника тусуется с Салимами-младшими, Таньский – с любимой подругой, а Хали обсуждает загадочные мужские проблемы с Алексеем. Все пристроены в кружки по интересам. Собравшиеся присоединиться чуть позже Левандовские идеально вписывались в конструкцию.

Чтобы не тратить драгоценные нервные клетки попусту, Таньский позвонила свекру. Мустафа, обожавший невестку, буквально пинками выпроводил сына в отпуск. На целый месяц! Июль!! Высокий сезон!!!

Хали, конечно, потрепыхался, изображая бизнес-энтузиазм, но только слегка, дабы не переусердствовать. Ведь, по большому счету (да и по малому тоже), он ни разу еще не отдыхал с семьей так долго. Максимум – неделю. А тут – целый месяц!

В общем, наш отпуск начался просто замечательно. Замечено было все: и уютный трехкомнатный номер, и вежливый персонал, и закутанная разноцветной зеленью территория отеля, и вкуснейшая кухня. Хотя почему кухня? Кухонные причиндалы я лично не дегустировала, поэтому о вкусе мебели, плиты, кастрюль и посуды ничего сказать не могу. А вот еда в ресторане была обалденной.

Синее небо, утонувшее в таком же море, мягкий песок пляжа, веселое разноцветье зонтиков от солнца – вся эта летняя карусель закружила, увлекла, унесла нас буквально с первых минут. А заодно – вымела из души все страхи и тревоги. И пусть до виллы мы пока так и не добрались, но это вовсе не из-за моей паранойи, просто не получилось. Просто местного риелтора, у которого были ключи от нашего владения, не оказалось на месте, он срочно куда-то уехал. Но обещал появиться через три дня.

Можно было бы, конечно, съездить туда и осмотреться. Ознакомиться, так сказать, с окрестностями. Но тащиться в машине ради сомнительного удовольствия знакомства с неразговорчивыми деревьями, заборами и домами, когда здесь такое море, такое солнце, столько радостного визга, издаваемого веселой троицей – нет уж, дулюшки!

Завтра нас готов осчастливить своим присутствием мсье Паскаль, тот самый риелтор, вот тогда мы и договоримся о времени посещения нашей недвижимости. А пока, поскольку она недвижимость, она никуда и не двинется.

В данный же момент мы с Таньским, спрятавшись от солнца под широкополыми шляпами, постоянно провоцировавшими наших мужей на разнообразнейшие грибные эпитеты в наш адрес, удобно устроились в шезлонгах и наблюдали за своими впавшими в детство половинками.

Лешка и Хали упали туда, в детство, с преогромнейшим удовольствием. И ладно бы это ограничивалось только пляжем, как, к примеру, сейчас.

Два великолепных (к черту скромность!) представителя рода мужского – загорелые, подвижные, не обремененные ни единым граммом лишнего жира, сияя белоснежными улыбками, азартно вопят, толкаются и падают в песок, играя с детворой в футбол. Конечно, большой надувной мяч – не самый лучший выбор для этой игры, но зато весело!

Валявшиеся тут и там в обмороке женские тела совершенно нас не напрягали. Впрочем, нет, кое-что напрягало – отсутствие штабелеукладчиков на пляже. Собирали бы излишне восторженных и впечатлительных дам и укладывали в аккуратные штабеля. И на пляже стало бы гораздо больше места для игр.

Надо ли говорить, что нам с подругой пришлось прикупить пару килограммов талисманов, защищающих от сглаза и черной зависти. Белая нам не страшна, на то она и белая. Вот только собравшийся на пляже серпентарий в основном капал ядом и шипел. Кое-что из шипения долетало и до нас, но мы не все понимали, поскольку с французским были на «вы». Впрочем – вру, я одна была на «вы», Таньский почти на «ты». Несколько лет проживания в Швейцарии бесследно не проходят, подруга довольно бойко болтала теперь на основных европейских языках, моя же болтовня ограничивалась английским и немецким.

Но и на английском, и на немецком, и на французском шипение сводилось к одному: ЧЕМ могли приворожить эти ничем не примечательные серые мыши таких красавцев? А что без приворота не обошлось, не сомневалась ни одна из змей, ох, простите, дам. Иначе как можно объяснить тотальное безразличие красавчиков к остальным представительницам прекрасной половины человечества, причем иногда суперпрекрасной. И сверхсексапильной. И готовой на все. И… Обидно!

Но мало этого, гадкие мыши еще умудрились родить красивых детей! И синеглазые брат с сестрой, и кроха с какими-то совершенно необыкновенными глазами – до отвращения хорошенькие! Конечно, их несомненное сходство с секс-символами пляжа многое объясняет, но с такими мамашами могли быть и поплоше.

Плюйтесь ядом, плюйтесь. Нас с Таньским это только забавляет. Во-первых, потому, что мы вовсе не серые мыши, а очень даже загорелые, посвежевшие и весьма привлекательные мыши. Вот если бы у меня осталась седина, появившаяся в момент «гибели» Майорова, я могла бы номинироваться на звание именно серой мыши, но, к счастью, теплый медовый оттенок моих волос вернулся вместе с Лешкой. Так что с нами все в порядке.

Я ведь упоминала, что плюхнувшиеся в детство господа Майоров и Салим не ограничивались пляжными игрищами? Знали бы шипящие от зависти дамы, чем еще развлекаются эти мачо! Это будет во-вторых.

Мы с Таньским тоже не знали, пока к нам не подошел владелец отеля и, жутко смущаясь и запинаясь, попросил нас поговорить с мужьями и убедить их вести себя более адекватно. Сам мсье Жюль не в состоянии говорить об этом с многоуважаемым мсье Салимом, которого знает как жесткого, делового и прекрасно образованного бизнесмена.

Жюль долго бы еще блеял и мялся, но Таньский прекратила его страдания, в довольно категоричной форме потребовав объяснить: в чем, собственно, дело?!

И тогда нам была вручена кассета с записью камер видеонаблюдения ближайшего супермаркета, а также письменный перечень зафиксированных там развлечений наших дражайших супругов за истекшие два(!!!) дня. К этому было приложено письмо владельца супермаркета, в котором он очень вежливо просит нас не пускать мсье Салима и мсье Майорова в это торговое заведение одних.

Вот он, краткий перечень забав наших серьезных и очень солидных мужей.

Мсье Салим, озабоченно перебирая золотые и платиновые кредитные карточки в своем бумажнике, попросил у администратора оформить покупку шоколадки в рассрочку.

Мсье Майоров взял двадцать четыре упаковки презервативов и разложил их в корзины других покупателей, пока те не видели.

Мсье Салим сделал дорожку из томатного сока, ведущую в туалет.

Мсье Майоров в ответ на предложение сотрудников помочь в выборе товара начал плакать и кричать: «Люди, почему бы вам просто не оставить меня в покое!»

Мсье Салим в отделе огнестрельного оружия спрашивал у продавца, где можно купить антидепрессанты.

Оба носились по магазину, громко напевая музыкальную тему из кинофильма «Миссия невыполнима».

Прятались в стоках с одеждой, пугая покупателей криками: «Выбери меня! Выбери меня!»

Мсье Майоров, услышав объявление по громкой связи в зале магазина, принял позу эмбриона и закричал: «О нет! Снова эти голоса!»

Мсье Салим заперся в примерочной кабинке и спустя некоторое время громко закричал: «Здесь нет туалетной бумаги!»

Мсье Майоров передвинул предупреждающий знак «Осторожно. Мокрый пол» в зал с ковровым покрытием.

Оба мсье в отделе туристических товаров поставили палатку и приглашали остальных покупателей зайти к ним, если они захватят с собой подушки.

Мсье Майоров установил все будильники в отделе товаров для дома так, что они звонили с пятиминутным перерывом.

Я же говорю – дети!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю