Текст книги "Германия. Свой среди своих"

Автор книги: Анна Мосьпанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

• Заработная плата в Германии может назначаться как на основе договоренности между работодателем и наемным сотрудником (обычно это средняя величина, принятая в данной области деятельности, с учетом опыта сотрудника и дополнительных навыков) или на основе тарифной сетки. Тарифы существуют обычно в государственных структурах. Скажем, все чиновники, вне зависимости от того, в каком учреждении они работают, получают зарплату именно согласно тарифной сетке. Точно такая же ситуация существует у врачей, учителей, воспитателей детских садов, сотрудников почтовых служб. Нахождение в той или иной тарифной группе зависит от целого ряда строго регламентированных факторов, таких, к примеру, как выслуга лет и уровень образования.

• Помимо зарплаты как таковой во многих фирмах выплачивается так называемый Weihnachtsgeld – рождественский бонус. Изначально он был задуман как дополнительное стимулирование сотрудников с целью покупки подарков и организации достойного празднования Рождества. Стоит отметить, что выплата таких денег не зависит от вероисповедания наемных служащих. То есть при условии, что в данной конкретной компании принята выплата рождественского бонуса, его в равной степени получит мусульманин, христианин, иудей и буддист.

• Раз уж мы коснулись религиозных аспектов, то следует упомянуть тот факт, что в Германии категорически запрещен отказ в получении рабочего места по религиозному признаку. Если подобные прецеденты и случаются, то в дальнейшем общение нанимателя и потенциального сотрудника происходит уже в зале суда. Работодатель также не имеет права спрашивать о том, к какому вероисповеданию принадлежит его будущий сотрудник.

• При приеме на работу существует целый ряд вопросов, которые наниматель не имеет права задавать будущему сотруднику. В случае если такой вопрос все же всплывает, соискатель рабочего места имеет полное право давать заведомо ложные сведения. К подобного рода «табуированным» вопросам относятся такие, как:

• собирается ли женщина в ближайшее время заводить ребенка и беременна ли она в настоящий момент;

• какова была зарплата соискателя на предыдущем рабочем месте;

• есть ли у претендента на рабочее место какие-либо долги.

Вопросы о том, каково состояние здоровья будущего сотрудника, а также есть ли у него судимость, разрешены лишь в том случае, если они имеют непосредственное отношение к будущей должности. Проще говоря, работодатель имеет право поинтересоваться у шахтера, есть ли у него проблемы с легкими, но его совершенно не должно касаться, если у того же шахтера, скажем, проблемы с желудочно-кишечным трактом. То же самое и с правонарушениями. Хозяин магазина вполне имеет право поинтересоваться у соискателя на должность кассира о том, не был ли он судим за мошенничество, а владелец транспортной компании – спросить будущего водителя, нет ли у него правонарушений на дороге. В остальных случаях подобные вопросы запрещены.

• Обычно при приеме на работу предполагается шесть месяцев испытательного срока, называемого Probezeit. Это то время, которое дается обеим сторонам для того, чтобы присмотреться друг к другу и понять, соответствует ли новоиспеченный сотрудник занимаемой должности, вписался ли он в коллектив, нет ли у него пробелов в образовании, которые могут повлечь за собой некорректное выполнение рабочих обязанностей. Именно поэтому неугодного сотрудника стараются уволить именно в Probezeit, что совершенно легитимно. Увольнение после окончания испытательного срока достаточно затруднительно, особенно если между работодателем и сотрудником был подписан бессрочный трудовой договор – Unbefristeter Arbeitsvertrag.

• Каким образом вообще можно уволить сотрудника? В Германии существует официальный срок, который необходимо соблюсти при увольнении. Проще говоря, речь идет о том, за какое время необходимо уведомить сотрудника о том, что он лишается рабочего места. Называется он Kündigungsfrist. Берется этот срок не с потолка – он прописан в законодательстве страны и регулируется параграфом 622 BGB (Bundesgesetzbuch). К примеру, во время испытательного срока сотруднику обязаны сообщить о возможном увольнении не позднее чем за две недели до дня Х. Если человек проработал на предприятии два года, его обязаны уведомить не позднее чем за месяц, если восемь лет – не позднее чем за три месяца. А старожилу фирмы, проработавшему в коллективе двадцать лет, обязаны донести неприятную новость не позднее чем за семь месяцев до предполагаемого срока увольнения. Таблицы сроков существуют в открытом доступе, и с ними всегда можно свериться в спорной ситуации. Так что в случае, если вам объявили об увольнении, не учтя при этом установленные законом сроки, вы имеете полное право обратиться в суд, ссылаясь именно на этот параграф.

• Для того чтобы попасть на работу, нужно сначала написать резюме, которое на немецком языке называется Bewerbung. Создание резюме в Германии – это не только искусство, но и неплохой способ заработка. Существуют целые агентства, которые занимаются тем, что создают «правильные документы». Дело в том, что для написания корректного резюме необходимо знать массу тонкостей. Например, в мотивационном письме, которое называется Anschreiben, вы должны максимально четко объяснить, почему вы и только вы являетесь самым лучшим претендентом на рабочее место. Понятно, что практически все соискатели пишут о том, насколько они работоспособны, целеустремленны, талантливы и неординарны. Что делать работодателю, получая сотни как под копирку написанных писем? Он ищет нечто оригинальное, нечто, за что зацепится глаз. При этом необходимо «не перегнуть палку в другую сторону». Излишняя оригинальность, граничащая с кичем, – мотивационные письма, написанные нестандартными шрифтами, на цветной бумаге, в слишком витиеватом стиле, – уместны только в том случае, если вы ищете место в какой-либо творческой области.

• Второй важнейший документ, необходимый при приеме на работу, – это так называемый послужной список, Lebenslauf. Это перечень всего того, что вы делали с момента рождения и до настоящего времени. К этому документу существуют тоже совершенно определенные требования. К примеру, он обычно пишется в обратном порядке. Вы начинаете с последнего места работы и заканчиваете школьными годами. Еще один важный аспект – непрерывность. Немецкие кадровики очень не любят, когда в вашем жизнеописании существуют «дыры». Если вы после школы целый год нигде не работали и не учились, а путешествовали по Западной Африке, то совершенно неверным было бы писать все как есть.

Правильнее выдать в качестве информации «причесанный вариант». Например, «путешествие по Западной Африке с целью улучшения языковых навыков и повышения собственного образования в сфере этнографии». Все то же самое, но другими словами. Вообще, в Германии есть негласное правило: пробелы в «жизнеописании», составляющие больше трех календарных месяцев, необходимо заполнять. Чем угодно. Социальной практикой, курсами повышения квалификации, стажировками. Тогда у кадровика складывается ощущение, что человек все время находился в движении, а не сидел сложа руки.

• О том, как правильно составлять резюме и какие «подводные камни» следует обходить, написано очень много специальных книг. Информацию можно получить и в Сети.

Например, здесь: http://www.bewerbung.de, http://www.bewerbung-tipps.com, http://www.bewerbung-forum.de, http://bewerbung.net.

Обычно здесь же можно найти и образцы – готовые шаблоны, которые нужно всего лишь «персонализировать» по собственному вкусу.

• Наконец, еще один немаловажный аспект во взаимоотношениях работодателя и подчиненного – написание итоговой рекомендации. Дело в том, что в каждом пакете документов, которые соискатель рабочего места направляет в новую компанию, должны присутствовать рекомендации с прежнего места работы (а лучше бы – от всех предыдущих работодателей). Документ этот называется Zeugnis и создается по совершенно определенным законам. Так, в рекомендации запрещено писать о сотруднике плохо. Не просто запрещено, а категорически запрещено. Поэтому кадровики изобрели свой «тайный язык», на котором они общаются между собой. Вроде бы, и написано все очень пристойно – и талантливый сотрудник, и обязательный, и контактный, а на деле оказывается, что кадровик оценил «рабочие навыки» бывшего коллеги «на троечку».

Разумеется, все эти уловки являются секретом Полишинеля, поэтому любой наемный сотрудник может на основе имеющейся в открытом доступе информации самостоятельно расшифровать свою характеристику и, что немаловажно, потребовать от работодателя переписать неугодный документ. Для этого, конечно же, нужны веские аргументы. Но наиболее упорные и последовательные все же добиваются своей цели и получают «на выходе» более пристойную характеристику. О том, как именно должна выглядеть «правильная» характеристика и какая информация на самом деле скрывается за витиеватыми формулировками кадровиков, можно узнать, посетив следующие веб-страницы: http://www.arbeitszeugnis.com и http://www.arbeitszeugnis.de.

• Теперь поговорим о неприятной теме, которая в последнее время все чаще мелькает в немецкой прессе, – о моббинге. Проще говоря, о намеренном создании одному из сотрудников некомфортных условий на рабочем месте. К сожалению, это явление в последние годы становится все более распространенным, а кабинеты психологов и психиатров заполняются жертвами травли, жалующимися на головную боль, бессонницу, состояние тревожности и дискомфорта, проблемы с пищеварением и прочие неприятные симптомы, вызванные отвратительным рабочим климатом. Причины моббинга, как это часто бывает, носят не столько общечеловеческий, сколько экономический характер. Растущая безработица, увеличившееся количество высококвалифицированных кадров, вынужденных идти на низкооплачиваемую работу за неимением объекта более достойного применения своих способностей, возросшая конкуренция – все это причины, заставляющие сотрудников действовать по законам джунглей. Выживает сильнейший. Бороться с моббингом очень непросто. Подобные отношения настолько опустошают человека, настолько выматывают его эмоционально, что чаще всего без профессиональной психологической помощи не обойтись. Дополнительную информацию о том, как возникает моббинг, каковы наиболее действенные стратегии противостояния этому неприятному явлению и куда обращаться в случае, если ситуация зашла слишком далеко, можно узнать и в Интернете: http://www.mobbing.net, http://www.mobbing-web.de и http://www.mobbingwerkstatt.de.

• Если вы чувствуете, что на работе назревает конфликтная ситуация, то первое и основное, что нужно сделать, – попытаться вызвать обидчиков на разговор и разобраться в причинах проблемы. Очень часто банального прямого разговора бывает вполне достаточно для того, чтобы климат на рабочем месте нормализовался. Только не удивляйтесь тому, что вам могут сказать в лицо совершенно нелицеприятные вещи, к которым вы можете оказаться совершенно не готовы. Например, что вы – выскочка. Или человек, не способный строить коллегиальные отношения. Или что вы нарушили корпоративную этику. В этих ситуациях, разумеется, нужно разбираться – нередко с привлечением руководителя и профсоюзов. Если же разговоры не помогают и ведут лишь к эскалации конфликта, стоит обратиться за профессиональной помощью.

• Наконец, поговорим об этике взаимоотношений с коллегами. В немецких коллективах не принято «дружить». Это совершенно не значит, что каждый сотрудник сидит букой в своем углу, за своим компьютером и не реагирует на окружающих. Но задушевные разговоры «за жизнь» лучше оставить для близких друзей, не работающих с вами в одной и той же компании. Разумеется, из любого правила существуют исключения, и бывает, что именно в компании люди находят «родственные души», но в основном немцы очень четко разделяют работу и личную жизнь. На практике это означает, что в немецких коллективах не принято делиться сердечными проблемами, жаловаться на неверного мужа или вредную супругу и вообще «выворачивать душу».

Отношения на работе между коллегами ровные, вежливые и слегка дистанцированные. Однако в любом коллективе существуют свои правила. Кто-то осуществляет после работы совместные вылазки в кнайпы и рестораны, кто-то занимается спортом вместе с соседями по рабочему кабинету, часто руководство фирм специально организует совместные поездки всех сотрудников на всевозможные выставки, семинары, лекции. Делается это для того, чтобы коллектив чувствовал себя более сплоченным, чтобы воспитать у всех сотрудников, работающих на данную компанию, корпоративный дух. Но и во время подобных мероприятий не рекомендую «открываться» на все 100 %. Все-таки коллеги должны оставаться коллегами, а задушевные беседы на кухне лучше оставить для любимых друзей.

• В остальном же немецкие коллективы совершенно не отличаются от тех, к которым мы привыкли на родине. Там точно так же ссорятся, мирятся, стремятся в срок сдать ненавистный проект, остаются в бюро дольше, чем нужно, пытаются продвинуться вверх по карьерной лестнице. Одним словом, обычная рабочая рутина. И точно так же, как и в любом другом коллективе – в России или в Испании, в Бразилии или в Швейцарии, выживает сильнейший.

9. Если бы молодость знала, если бы старость могла…

Если отношения в российских и немецких коллективах в большей или меньшей степени можно сравнивать между собой, то отношение немцев к своим старикам в корне отличается от того, к чему мы привыкли дома. С тех пор как одной из сфер моей деятельности стала организация помощи пожилым и больным людям, у меня появился неисчерпаемый источник для наблюдений за тем, как живут немецкие пенсионеры, как к ним относятся в клиниках, домах престарелых и реабилитационных центрах, и самое главное – как они сами ощущают себя на закате жизни.

Прежде всего хочу рассказать вам о том, что в отличие от России и стран бывшего СССР в Германии не принято жить большими семьями. Несколько поколений под одной крышей можно встретить разве что в деревнях, и то все реже и реже. Молодые люди, только-только окончив школу, начинают самостоятельную жизнь, и родители остаются одни.

Выйдя на пенсию, они обычно занимаются собой, путешествуют, наслаждаются жизнью и принимают минимальное участие в воспитании внуков. Здесь просто так не принято. Соответственно, когда родители становятся старыми и немощными и не могут больше за собой ухаживать, у них существуют только две возможности – нанять мобильную патронажную службу или уйти жить в дом престарелых. Это не считается зазорным или неприличным ни со стороны пожилых родителей, ни со стороны их выросших детей. Они могут приезжать в гости по нескольку раз в неделю, а то и каждый день, совершать с родителями совместные прогулки и присутствовать на каких-то праздниках, но от тяжелого совместного быта избавлены и те и другие.

Здесь следует отметить, что немецкие дома престарелых – это не место, куда уходят умирать. Это место, где стараются организовать качественную и максимально разнообразную жизнь для тех пожилых людей, кто сам уже по состоянию здоровья не может за собой ухаживать, но все еще не готов присматривать место на кладбище.

Кстати, живут в домах престарелых часто в однокомнатных «студиях» – квартирках, где у каждого – своя мебель и привезенные из дома вещи – любимый плед, цветы, комод, масса фотографий.

Однажды, познакомившись с одним из «постояльцев» такого дома престарелых, живущих именно в отдельной комнатке, я неожиданно удостоилась чести выслушать потрясающе щемящую любовную историю, напомнившую знаменитую песню «Девушка из Нагасаки», написанную композитором Павлом Русаковым на стихи Веры Инбер и исполненную когда-то Владимиром Семеновичем Высоцким.

Когда я вошла в комнату к этому человеку, первое, что бросилось в глаза, – две черно-белые фотографии, стоящие на прикроватной тумбочке. На одной – круглолицая полноватая блондинка с волосами, уложенными надо лбом высоким валиком, в глухой кофте, застегнутой сверху донизу на дюжину крошечных пуговичек. А на второй – тонкая как струна восточная девушка в маечке. Длинные волосы падают на глаза, в одной руке – цветок, роза, а другую она прижимает груди, словно благодаря за то, что ее сфотографировали. Случайный, несрежиссированный снимок.

– Это моя жена, Марлис, – он кивнул в сторону блондинки. – Она умерла очень рано, ей было чуть за тридцать. Сердце. Какая-то врожденная болезнь, я уж не помню. А это, – он улыбнулся одними глазами – уголки рта при этом оставались опущенными вниз, – это… тоже… одна женщина. Она так и не стала мне женой. Не успели, да и сложно все это было в те годы. Хотите, расскажу?

Он был не капитаном, а старпомом. И родиной его, в отличие от песни, был не Марсель, а небольшой рабочий городок Гельзенкирхен. После школы подался в Гамбург. Начинал матросом, дослужился до старпома. Ходил на рыболовецких шхунах, потом на сухогрузах. Рано женился, жили душа в душу, только детей не было. А потом жена умерла, и он остался совсем один. Хорошо, хоть профессия была любимая, а то свихнулся бы от горя.

Через несколько лет после смерти жены их судно стояло в Гонконге. В портовом баре он и увидел ее – девушку с раскосыми глазами и совершенно прозрачной кожей. Говорит, до сих пор помнит, что первая ассоциация была – как фарфор. Кукла фарфоровая. У его бабушки такие стояли на комоде.

Они ввалились в бар гурьбой – толпа молодых, голодных до женской ласки мужиков. Она молча обслуживала их, никак не реагируя на соленые шутки. Он говорит – увидел, и понял, что без нее отсюда не уедет. Заберет с собой, хоть как. Любой ценой, но увезет в Германию.

Познакомились, пообщались. Пока судно стояло в Гонконге, они практически не расставались. То есть все время, что ему было разрешено провести на берегу, они проводили вместе. Через несколько дней корабль направился в обратный путь, и, вернувшись в Германию, он начал носиться по всяким организациям и узнавать, как же ввезти в страну женщину, с которой решил связать свою жизнь.

В следующий раз он ее увидел только через восемь месяцев.

– Она не знала точно, когда мы будем в порту. Я сам не был уверен в дате. Сошли на берег, я вошел в бар, и она, увидев меня, бросилась мне на шею…

Он рассказывал очень медленно, с длинными паузами, которые требовались ему для того, чтобы собраться с силами. У него было серьезное легочное заболевание, и одышка мешала говорить.

– Это были, наверное, лучшие дни в моей жизни. Я обещал ей, что добьюсь того, чтобы мы поженились, и увезу ее с собой. Это не так просто, нужно собрать много бумаг, но мы справимся. Следующая наша разлука длилась около полугода. А когда я снова оказался в Гонконге, выяснил, что… в общем, в баре была какая-то страшная драка, и… она погибла.

Он подбирал слова, рассказывая очень деликатно, боясь каким-то образом опорочить женщину, которой давно нет в живых…

– Я все равно был счастлив. Пусть коротко совсем, но все же. Вот так вот жизнь сложилась, по-идиотски. Сначала жена, потом…

Когда мы с ним познакомились, он жил в Betreutes Wohnen – это такой комплекс квартир для пожилых людей, где они живут, с одной стороны, самостоятельно, а с другой – под наблюдением врачей и с постоянной возможностью получить необходимую помощь, и с радостью рассказывал каждому приходящему о своей несостоявшейся любви…

В домах престарелых идет совершенно полноценная жизнь. Завязываются дружеские отношения и даже романы, случаются ссоры и раздел сфер влияния. Все как в обычной жизни, только с поправкой на возраст.

Несколько лет назад, приехав с инспекцией в один из домов престарелых, я чуть не стала свидетельницей нешуточной любовной драмы, разыгравшейся между двумя престарелыми бюргерами [11]11
  Бюргер (нем. Bürger) – горожанин, гражданин.


[Закрыть].

К сожалению, многим молодым людям свойственно считать, что после шестидесяти лет жизнь заканчивается. Те, кто часто и подолгу проводит время со стариками, хорошо знают, что это совсем не так.

В тот моей приезд проблемы начались прямо за обедом. Помимо постояльцев и меня в столовой находились еще несколько социальных работников и два медбрата.

Чета Мейер, отставив в сторону пустые тарелки, чинно пила кофе – фрау Мейер в выходном, только что привезенном из химчистки брючном костюме и блузке с жабо, герр Мейер в домашних фланелевых брюках и васильковой рубашке – когда вошла медсестра и объявила, что на этаже появилась новая жилица.

Здесь не принято говорить «пациентка», потому что господа и дамы здесь прежде всего живут, а не доживают, как многие думают, получают удовольствие от этой самой жизни, и по необходимости иногда проходят некоторые медицинские процедуры.

Медсестра рассказала, что фрау Штундемахер въехала только сегодня, и как только дочка с зятем помогут ей распаковать вещи, она появится в общей обеденной комнате, чтобы представиться остальным жильцам.

– Штундемахер? – взвизгнула 84-летняя фрау Мейер и отставила в сторону недоеденный кусочек вишневого пирога. – Не может быть! Ее же зовут Беттина, ведь так?

– Нет, фрау Мейер, – сестра сверилась с документами. – Ее зовут Хильдегард.

– Дорогая, не начинай, пожалуйста, – 86-летний Герр Мейер затеребил салфетку на груди, – мы же уже тридцать лет назад закрыли эту тему.

– Это ты закрыл! И мечтаешь, наверное, чтобы и я забыла, – зашипела фрау Мейер. – Какой это был год? Семьдесят восьмой? Семьдесят девятый?

– Восьмидесятый, – буркнул герр Мейер, с шумом отодвинул стул и резко поднялся. – Пойдем, пожалуйста, в комнату. Давай не будем устраивать скандал на глазах у всех.

Сидящие за соседними столами старички и старушки давным-давно отставили свои тарелки и с интересом прислушивались к ссоре четы Мейеров.

– Не смей затыкать мне рот! – взвилась фрау Мейер и победно окинула глазами комнату.

– Пусть все знают, что тридцать лет назад ты жил на две семьи. А эта… эта… – щеки ее стали пунцовыми, а глаза засверкали. – Я не нахожу слов! Вы только представьте себе, – она обратилась к публике, с нетерпением ожидавшей развития событий, – жить на соседней улице, приходить к нам в гости и одновременно… Какая мерзость!

Пристыженный супруг ковырял носком туфель свеженадраенный линолеум и ничего не отвечал.

Фрау Мейер, довольная завоеванным вниманием, пустилась было в обличительные воспоминания, но их прервал голос медсестры.

– Фрау Мейер, думаю, вы что-то путаете. Фрау Штундемахер всю жизнь прожила в Восточной Германии, в деревне под Лейпцигом. Сюда она переехала вслед за дочкой лишь четыре года назад. Так, во всяком случае, написано в актах.

– Милая моя, я никогда ничего не путаю, – фрау Мейер поправила жабо и снова сверкнула глазами. – Эта наглая, бессовестная женщина, Беттина…

– Хильдегард, – мягко поправила месестра.

– Не важно. Так вот, эта наглая женщина…

В этот момент в столовой открылась дверь, и бочком, семенящим шагом вошла сухонькая старушка в клетчатой твидовой юбке и аккуратном клетчатом же пиджачке. Обвела глазами собравшихся, улыбнулась.

– Здравствуйте! Меня зовут Хильдегард Штундемахер. Я ваша новая соседка.

– Это не она, – неожиданно громко выступил герр Мейер, молча стоявший все это время рядом со столом.

– Я вижу! – прошипела фрау Мейер. – Но это не снимает с тебя вины.

Потом, очаровательно улыбнувшись вошедшей даме, сделала приглашающий жест.

– Очень приятно! Располагайтесь, милая. Здесь все вам рады. Хотите, присаживайтесь к нам за стол…

Вот вам и старики… Старики разные бывают.

Некоторые старички категорически отказываются жить по одному (справедливости ради замечу, что это еще во многом зависит от финансовых возможностей) и предпочитают жить в комнатах по двое, и тогда порой доходит до курьезов, улаживать которые приходится не только младшему медицинскому персоналу, но порой и высокому начальству.

Мой хороший знакомый, работающий в одном из немецких домов престарелых, поведал удивительную историю, которая никого из присутствовавших не оставила равнодушным. И смех и грех, на самом деле.

Было у моего знакомого два подопечных. Два дедушки. Совсем такие дедушки – за восемьдесят, плюс-минус. Жили в одной комнате. Хорошие, славные, чистенькие, ухоженные и вполне еще адекватные. Но забывчивые оба и слегка дезориентированные. Впрочем, таких в домах престарелых – процентов пятьдесят точно, так что никого подобное не удивляет.

Один дедулечка, Пауль, пошел погулять в садик. Погода солнечная, птички… После прогулки сходил на эрготерапию – это когда специально обученный персонал занимается со стариками трудовой деятельностью – и еще в группу рисования. Отсутствовал в комнате часа три. Пришел, а на его кроватке сосед лежит, Юрген. Лежит себе уютно, одеялком укутался и книгу читает. А тут Пауль вернулся.

Пауль увидел в своей кровати Юргена и аж поперхнулся от возмущения. А Юрген улыбнулся новенькими, всего неделю назад сделанными зубными протезами и располагающе подмигнул.

– Как погодка? Как порисовал? А мне что-то лень куда-то идти. Вот лежу, читаю. Заждался тебя.

Пауль вежливо так поинтересовался, что это Юрген делает в его коечке.

А дедушка Юрген ему злобно весьма ответил, что кроватка эта – его собственная. Вон и брюки свои он снял и на спинку повесил, и чашку свою со слоником на прикроватную тумбочку поставил. Пауль давай его стаскивать. Юрген начал сопротивляться и категорически отказывался сдавать завоеванные позиции. Ситуация накалилась, протезы были вытащены и очки сняты во избежание, так сказать…

На шум прибежала сестричка. Потом еще одна. Попытались разрулить ситуацию по ходу. В смысле, объяснить Юргену, что он случайно перепутал кровать и нужно просто помириться с Паулем, сделать два шага и лечь напротив.

Но тут неожиданно заскандалил любитель искусства Пауль и заявил, что… Юрген собирался его соблазнить! А он совершенно не той ориентации и вообще очень любит женщин. Был трижды женат и теперь, в преклонном возрасте, продолжает восхищаться женским полом.

Спустить бы все на тормозах, и все дела. Но нет! Юрген оказался мужичком с гонором. И при всем честном народе – а по ходу еще публика подоспела – заявил:

– Ich würde dich gerne vernaschen, Schätzchen!

Фраза эта означает, что игрун Юрген с удовольствием скушал бы своего аппетитного соседа. Скушал – в смысле попробовал на вкус… Мало того – он назвал Пауля дорогушей.

И Юрген кокетливо поправил пижамную куртку. Под курткой были только, пардон, плавки. Штаны от той же пижамы, как вы помните, висели на спинке кровати. Кровати Пауля.

Что тут началось! Пауль метнулся к обидчику с криком, что он гетеросексуален, сколько себя помнит – то есть последние шестьдесят лет!

Юрген из своего угла парировал, что все меняется и никто не может быть уверен практически ни в чем. Пауль запустил в обидчика зубной протез вместе с чашечкой. В этот момент его и зафиксировали. А подошедший на шум еще один медбрат мягко, но настойчиво вывел из комнаты расшалившегося Юргена.

В коридоре ему было сделано строгое внушение.

На что баловник Юрген заявил, что совершенно не собирался ставить Пауля в неловкое положение, но если уж его обвиняют в подобном, то он готов играть по правилам. На обед несостоявшихся любовников развели по разным комнатам. Временно, само собой.

И все бы хорошо закончилось, если бы Пауль не решился после обеда написать письмо руководству дома престарелых.

Письмо начиналось словами: «Прошу обратить ваше внимание на попытку соблазнения меня с целью получения удовлетворения неестественным путем. Я буду защищать свои честь и достоинство до последнего. Если понадобится – в суде! Мой сосед влюблен в меня, но я не готов ответить на его чувства. Прошу принять меры…»

Так-то. А вы говорите – старики. Любви все возрасты покорны.